Аля Нулина. Элла

Элла - красивое имя… Но приносит ли оно счастье своей хозяйке?
Сегодня у Эллы скучная, однообразная жизнь: работа – дом – работа – дом, монотонность, изредка прерываемая небольшими «всплесками» событий. То подруга подкинет ребенка, которого не с кем оставить на время отпуска; то другая – кота или собаку. То друзьями организуется летний выезд на рыбалку, то зимний поход на лыжах… Один существенный штрих – она одна, рядом нет любимого мужчины, который раскрасил бы это монотонное бытие в яркие жизнерадостные тона, чтобы жизнь заиграла всеми цветами радуги, взорвалась радостью и любовью... Одиночество получилось как-то само по себе, случайно, не запланировано, но теперь в ее 36 лет это печальный факт.

Элла живет одна в квартире, которая осталась от родителей. Милый дом, где все дышит покоем и устроенностью, чистотой и порядком, где хорошо отдыхает и душа, и тело. Квартира не перегружена мебелью. Элла научилась избавляться от ненужного – смело раздает то, чем не пользуется, даже если это совсем новые вещи. Единственное, чего в квартире слишком много – это фотографий в рамках вперемежку с картинами, картинками и прочими предметами, висящими на стенах – сувениров, которые она покупала сама, или ее друзья привозили безделушки ей в подарок. Заполненные таким образом стены создают неповторимый уют и придают шарм простой обстановке. Гости – и взрослые, и дети – подолгу рассматривают «коллекцию», расспрашивают о деталях, об истории появления того или иного «экспоната» ее коллекции. Рассказы хозяйки всегда порождают доверие, непринужденность и теплоту в общении.
Рассказывала Элла просто, без пафоса, со смехом припоминая забавные случаи, вызванные из памяти вопросами слушателей. Некоторые «легенды» приходилось повторять по многу раз, они незаметно обросли деталями, которых в жизни, возможно, и не было, но рассказы получались объемными, запоминающимися, доставляли удовольствие всем участникам процесса: и рассказчице, и слушателям. Люди любили бывать в ее доме, легко принимали ее приглашения, приходили сами – все нуждаются в том, чтобы провести вечер, отдыхая и телом, и душой, в непринужденной обстановке.

В гостиной стояли два дивана и два кресла. В этой мягкой мебели, способствующей расслаблению, и располагалась обычно компания. А легкие закуски Элла подавала на журнальный столик, стоящий в центре этого своеобразного «круга».
Несмотря на свое гостеприимство и умение готовить, Элла не любила превращать встречи с друзьями в пир для желудка. Все друзья знали, что спиртное надо принести с собой – она не любила покупать его сама. Вкусы у всех разные – вот пусть сами им и потворствуют. Бокал хорошего вина – это ее предел за целый вечер в компании.

В ее квартире было еще одно замечательное место – кухня. Вроде ничего особенного, но готовить в ней было одно сплошное удовольствие. Программа «Смак» отдыхает!
Здесь были собраны все мыслимые и немыслимые приспособления, облегчающие труд хозяйки. Обилие мисочек разных размеров позволяло сначала тщательно приготовить все ингредиенты будущего блюда – будь то салат или сложная суп-солянка – а потом, на втором этапе, «жонглируя» составными частями добиваться такого вкуса готового продукта, который повторить снова просто невозможно. Каждый раз было по-другому. Правда, готовила она исключительно для приходящих гостей, себе готовить не любила: йогурт, творожок, огурчик, помидорчик – вот и весь ассортимент для ее «холостяцких» ужинов, клевала почти как птичка.
А если кто-то заглядывал к ней – подруга, соседка, гости – тут уж она включалась на полную мощность и через 20 минут, под приятный разговор, был готов вполне приличный ужин из салата и второго с гарниром. Рука у нее была легкая и быстрая – все буквально «горело» в ее руках, никакой суеты, ни одного лишнего движения – она точно знала, что и как делать.
Секрет был в том, что в ее кухонных шкафчиках поддерживался неиссякаемый запас на все случаи жизни. Да и в морозильнике не переводились быстрые в приготовлении продукты. Полуфабрикаты были приготовлены ее собственными руками и заморожены, на покупные – ей бы зарплаты не хватило.
Самое замечательное в ней, как в хозяйке, было то, что она тихо, без суеты, практически не отвлекаясь, накрывала на стол под плавно текущий разговор. Как будто сами собой, незаметно, как из скатерти-самобранки, на столе появлялись блюда, тарелки, приборы…
Подруги замечали это ее качество, а вот мужчины, поглощенные либо болтовней, либо чувством голода, либо вожделением и ожиданием окончания ужина (ну, не оставаться же голодным, в самом деле), не обращали внимания на то, как быстро и сноровисто появлялся ужин прямо-таки из ничего. Ни один не догадался похвалить ее за это. Надо думать, что это воспринималось ими как само собой разумеющееся. За что хвалить-то? Для контраста Элле надо было бы в один день готовить и накрывать ужин, как это делает большинство женщин, бестолково метаясь между столом, холодильником, плитой и мойкой, а в другой – по своей четкой методе. Вот тогда разница была бы очевидна. Но самой Элле это в голову и не пришло бы. Да и не знает она, каким образом надо так много и бестолково метаться по всей кухне, да и зачем?

Она все делала споро, экономично в движениях. Быт давался ей легко, без чрезмерных усилий. Если же случались ситуации, когда была нужна мужская сила или сноровка, то она запросто обращалась к соседкам за помощью их мужей. С соседями она дружила, помогала им, чем могла, а они – ей. Им чаще всего требовалась помощь с детьми, которые оставались одни, пока родителей не было дома, или же, при отъезде всей семьей в отпуск – с поливом цветов или передержкой животных. Да и детей на вечер подкидывали к ней частенько. Она кормила их ужином, бывало, что со школьниками делала уроки, вела душевные разговоры или увлеченно читала с ними детские книжки.

Соседские дети быстро к ней привыкли и считали ее своей родной тетей, одной для всех, от самых маленьких трех-четырех летних до подростков тинейджерского возраста, которые по старой памяти могли к ней заглянуть на огонек, поделиться своими секретными секретами, спросить совета – не все ведь родителям можно рассказывать, а тетя Эля не выдаст, да еще и ужином вкусным накормит – не как дома, гораздо вкуснее.
С детьми она ладила легко, потому что просто-напросто их любила. Всех. И они ей платили тем же. Раскапризничавшегося малыша всегда можно унять чтением хорошей сказки в лицах, с показом картинок, или приготовлением необычного цветного молочного коктейля (этим искусством она владела в совершенстве) – дети быстро забывали, что планировали еще полчасика проплакать.
Детские книжки и игрушки в ее доме были на любой вкус и возраст. Из своей небольшой зарплаты она обязательно выделяла маленький бюджет для покупки детских книг, игр, «пазлов», забавных мягких игрушек. Возможно, что в некоторых семьях с детьми было меньше этого всего, чем у нее в доме. А ей нравилось подбирать книги для своей детской библиотеки в надежде, что она когда-нибудь понадобится и ее ребеночку.
Уроки с соседскими детьми она делала всерьез: пока ребенок ужинал, знакомилась с темой, просматривая учебник, а потом уже приступала к домашнему заданию. С детьми постарше прибегала к хитрости, и вот уже он ей, неразумеющей, снисходительно объясняет учебный материал, а она только восклицает: «Да ты что, вот уж бы не подумала, что это так!» Все довольны! «Пока объяснял – сам понял» - главный принцип такого обучения.
Ну вот, в обмен на эти услуги, которые доставляли ей удовольствия больше, чем хлопот, она всегда могла рассчитывать на квалифицированную мужскую помощь в бытовых вопросах…

Работала она в обычной фирме, где весь рабочий день проделывала одни и те же операции в компьютере год за годом. Таких сотрудников много в каждом учреждении – незаметных работяг, которые обеспечивают тыл, делают нужную, но совершенно невидимую постороннему глазу работу. Обычно первый раз их замечают, когда кто-то из них заговаривает о переходе на другую (впрочем, зачастую такую же монотонную) работу, в другую фирму (к друзьям, к соседям, одноклассникам – выбор невелик), где будут платить немного больше, или офис будет ближе к дому, или график работы на полчаса сдвинут, что удобнее для поездок на транспорте – меньше народу. Выбор причин банален и тоже невелик.
Вот в этот момент непосредственный руководитель хватается за голову, осознавая, что провалится объем работы, который так тихо и незаметно тащила на себе эта бесконфликтная приятная женщина. А он год (полтора, два – нужное подчеркнуть) не повышал ей зарплату. На эти деньги, которые ей платят, он никого не найдет – разве что на четверть (треть, вполовину – подчеркнуть) большие. Опять же «кот в мешке» придет с неизвестным характером и манерами – разладится работа на порученном ему участке, дойдет до начальства, тогда прощай премия – не справился…
Тут начинается быстрая мышиная возня с привлечением кадровиков или сотрудников отдела персонала (как теперь это модно называется). Ей объясняют, что идти в неизвестность опасно, обманут, предлагают увеличить зарплату, соблазняют предоставлением других мест в своей родной фирме, рисуют молочные реки обещаний с кисельными берегами. Кто-то остается, так как, действительно, перемены пугают, кто-то уходит, так как перемены манят своей неизвестностью и ожиданием чудес.
На место ушедшей через какое-то время приходит новенькая – такая же тихая и приятная женщина (ведь только женщина способна выдержать подобную рутину год за годом). «Болото» опять приходит к спокойному состоянию, рябь проходит. Но что приятно, всем сотрудникам руководитель отдела проводит повышение зарплаты, испугавшись, что подан плохой пример и другие тоже попробуют уйти. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что зарплата других сотрудников этого отдела приподнимается в любом случае – ушел, остался ли сотрудник, или даже если всего лишь перешел в другой отдел. Срабатывает испуг руководителя – не хочется ему получить очередное заявление об увольнении – оно ему надо?

Элла не делала таких «кульбитов» - просто работала. Тихая мышка, хотя и симпатичная. Красивой ее назвать все же было нельзя – ничего выдающегося в ее внешности не было. «Обычная» - самое подходящее слово. Но и ни одной неприятной черты в ее облике тоже не было.
Русые, чуть волнами, волосы до плеч, правильный овал лица. Серые глаза не выделялись чем-то особенным. Аккуратный соразмерный носик и правильных очертаний губы, чуть тронутые неяркой розовой помадой. Цвет лица не смуглый, не белый – нормальный, одним словом. Ушки небольшие, не видны под спадающей волной волос. Шейка обычная – не толстая, не тонкая. Грудь – не выдающаяся, но нельзя сказать, что ее нет. Рост – средний. Фигура тоже обычная, не худая, не толстая, без излишеств, но и талия не осиная («есть за что подержаться» - так, кажется, говорят). Руки аккуратные, пальчики с небольшими ногтями, приятной формы. Ногти всегда без лака и поэтому нежно розового цвета с белой полудужкой у основания.
В сумме ее личико было приятным, спокойным, с легкой полуулыбкой. Морщинки пока еще не появились. Лишь, когда она улыбалась, становились заметны идущие от носа к уголкам губ складочки, но зато появлялись и маленькие очаровательные ямочки на щеках. В эти-то ямочки, бывало, мужчины влюблялись моментально. Только показывала она их нечасто, жизнь редко баловала ее поводами для улыбок…

Сама она тоже считала себя серой мышкой. Мужчины проходили мимо, не оборачиваясь. Единственное, что отличало ее от других женщин и заставляло мужской пол вглядеться повнимательнее это ее смех – звонкий, заразительный, как россыпь колокольного звона. Но на работе продемонстрировать его не представлялось возможным. Поэтому там она была почти свободна от мужского внимания. Большинство мужчин считало ее замужней женщиной с неинтересной жизнью дом-работа-дом. А меньшинство, подкатившись однажды к ней на редких офисных вечеринках, было вынуждено убедиться в ее полном непонимании их прозрачных намеков на сближение в неформальной обстановке. Этому было простое объяснение.
С одной стороны, ее отталкивало в них убежденность в своей мужской неотразимости – стоит им только поманить и делай с ней, что хочешь, она - твоя. Они не столько приглашали ее, спрашивали ее мнение или разрешение на связь, сколько утверждали, указывали, что ей делать, не интересуясь ее мнением. Ведь это он – неотразимый – облагодетельствовал ее, выбрал своей женщиной на какое-то время, а ее-то мнение тут причем? Пусть радуется, что на нее внимание наконец-то обратили.
С другой стороны, у нее был твердый принцип – не на работе! Наслушалась она от подруг описаний жизненных коллизий, во что такие романы выливаются, да и в офисе насмотрелась уже за столько лет – в коллективе ничего не утаишь.
А с третьей стороны (если можно так сказать) – совсем уже никто не поинтересовался - а ведь они ей просто не нравились, ни один. Все были, на ее взгляд, неинтересными, бесперспективными с точки зрения глубоких и захватывающих любовных ощущений. Некоторые были женаты, что тоже не вызывало в ней энтузиазма. Некоторые были холостыми, но ловеласами, и она была бы не первой в офисе, кто прошел бы через их руки. Некоторые были холосты и не ловеласы, но такими занудами по жизни, что сразу становилось понятно, почему они холосты и не ловеласы.

Мужским идеалом для нее был отец. Немногословный, надежный, как скала. Мало слов – много дела. На работе и в семье его уважали безмерно. И дома, и в делах всегда был порядок. Его слово было закон. Но он не был груб – нежно любил свою жену и еще нежнее свою дочурку. Хотя и не баловал ни одну, ни тем более вторую. Объятия отца для маленькой Эли были убежищем от всех невзгод и дворовых обид, и пределом мечтаний, когда отец уезжал в командировку.
Ни разу она не слышала, чтобы отец повысил голос больше чем на полтона. Ни разу ни на кого не поднял руку. Все решалось в мирных переговорах на основе базовых принципов человеческой и общественной морали, «по понятиям» - как бы сейчас сказали. Но, похоже его искусство улаживать дела получило оценку товарищей и часто его вызывали на «переговоры» для поиска истины в сложных делах. Ему шла роль «третейского» судьи.
Мужчины, подобные отцу, не встречались Элле на пути ни разу. Это, по-видимому, был какой-то вымирающий тип. В сравнении с ним проигрывал любой супермен, который либо очень выпячивал свое «суперменство», либо очень лелеял его, постоянно искал ему подтверждения. Интеллектуалы, умники-ботаники, проигрывали по фактору «надежности» - голова работает, а руки не тем местом вставлены, все бытовые вопросы для них слишком мелки, чтобы заниматься их решением. Любители женщин не котировались из-за отсутствия высокого и глубокого чувства к одной женщине, вместо этого в наличии была кучка «мелкой разменной монеты», которая легко раздавалась направо налево каждой желающей женщине.
С этим образом любому молодому человеку трудно было конкурировать. В глубине души Элла считала мужчин слабым полом, по крайней мере, большинство из них. Ленивые мужчины с преимущественной позицией страуса по отношению к проблемам, которые полагаются на авось в любом деле, надеются на то, что на девятом месяце рассосется (неприятности, поломки, проблемы) – самый часто встречающийся тип современного городского мужика.
Трезво понимая, что такого, как отец, ей не найти – такую цель она себе не ставила. Поскольку она безоговорочно принимала и любила детей, то про себя решила, что мужчина – это еще один большой ребенок в семье, о котором надо заботиться, любить его и лелеять. Подтверждение тому, что такой подход оправдан, она видела в семьях своих подруг. Если жена хотела что-то особое вылепить из своего мужа, то в такой семье жило недовольство, ссоры, обиды, скандалы, вплоть до уходов-разводов. Если же жена принимала мужа, таким как он есть, со всеми его достоинствами и недостатками, и заботилась о нем как о ребенке, прощая слабости, не замечая оплошностей, поддерживая в трудностях, то в такой семье царила любовь, радость, мир. Про себя она давно решила, что готова удовольствоваться тем мужчиной, который вызовет у нее желание заботиться о нем, как о ребенке, если уж не суждено испытать неземной любви.

Если не брать в расчет школьные безответные или даже и небезответные влюбленности, серьезных «любовей» у нее было к 36 годам всего две – одна еще в институте, вторая – в то время, когда она только начала работать. Обе чуть-чуть не дошли до свадьбы, но ведь «чуть-чуть» не считается, правда? Обе они были долгими, прошедшими и начальную стадию пылкой влюбленности с обеих сторон, и жгучей постельной страсти, и период совместного проживания… Но не сложилось…
В первом случае дело сгубило собственническое чувство, постепенно проявившееся у ее второй половины - он пытался полностью взять ее жизнь под свой контроль. Куда ходить, что одевать, с кем дружить, как смотреть – короче, дорвался парень до власти над существом, которое, как ему показалось, намного слабее (и глупее?) его. Еле вырвалась… Повезло – уехал за рубеж с концами.
Второй же был полной противоположностью первого (как, впрочем, часто и случается в реальной жизни) – тихий, интеллигентный, из спокойной семьи институтских преподавателей. Не было бурных взрывов страсти, зато не было и бурных скандалов и сцен. Ровное чувство, уважение ее интересов, отсутствие влезаний в ее жизнь при ближайшем рассмотрении в период совместного проживания за пару лет незаметно трансформировались в безразличие к ее интересам, растворение привязанности в привычке к тому, что она есть в доме (готовит, убирает, стирает – очень удобно). Под «тихостью» и «интеллигентностью» оказались элементарная лень и равнодушие ко всему вокруг. Главное: ничего в жизни не делать, лежать на диване, почитывая умные книжки, а все, что надо, как-то само собой получится без его вмешательства. 
В какой-то момент Элла про себя отчетливо поняла, что такие мужчины – это и есть слабый пол. Они беспомощны в жизни. После того, как ослабляется власть мамы, которая решала все вопросы за них с детства (из-за слабого здоровья или переезда в другой город, или даже смерти), эти «мужчины» проявляют некоторую временную активность, но только для того, чтобы найти вторую «маму» - женщину, которая будет думать за них всю оставшуюся жизнь, а они могут в таком случае продолжать сибаритствовать, не стремясь продвинуться по службе и обеспечить материальный уют семьи, занимаются только своими делами, не заботясь о своем вкладе в семейный быт, не прикладывая рук к общему делу. Зачастую и интересы таких «мужчин» дальше пива с футболом по телевизору не простираются.
Такие мужчины боятся суперактивных боевых женщин – слишком много шума будет в их жизни. Они липнут к тихим женщинам-работягам, которые молча тащат воз на работе и в семье за двоих. Вот эти … и попадаются в основном Элле на ее жизненном пути. Слава Богу, опыт – «сын ошибок трудных» - научил ее по ответам на несколько точно заданных (хотя и в завуалированной форме) тестовых вопросов быстро распознавать этот типаж и, кроме жалости, никакого чувства в ней уже к ним не возникало. Повторять свои ошибки она считала недопустимым и к себе таких мужчин не подпускала на пушечный выстрел.
А других что-то не видно было пока…

Если оглянуться назад, то самые нежные воспоминания на сердечном фронте у Эллы вызывал только один человек. Еще в школе на одной вечеринке – чьем-то дне рождения – они нечаянно сблизились, но потом продолжения не получилось. Началось с того, что их посадили напротив друг друга за столом, и они стали ненароком переглядываться, как будто между ними появилась их собственная, известная только им двоим, маленькая тайна. Потом – танцы, нежные объятия, прижимания, тайные поцелуи в узком коридоре и на кухне, провожания, долгие поцелуи в подъезде… Он сказал: «Это – увертюра».
На следующий день в школе выяснилось, что у него есть девушка – уже больше года они вместе «кадрятся», как тогда говорили. Элла решила не отсутпать от своих принципов не вмешиваться и не разбивать пару, отступила. На звонки не отвечала. Говорила, что занята. Постепенно все успокоилось. Он на нее иногда поглядывал вопросительно, но в коридорах школы попадались они друг другу на пути редко. Так и разошлись их дорожки – как в море корабли.
Забыла бы она его уже давно, но странным делом прицепился к ней сон с одним и тем же сюжетом. Когда она сильно уставала и подкрадывалась депрессивное настроение, обязательно приходил этот сон. Она плывет в ласковом теплом ярко синем море под ярким, но не обжигающим солнцем, наслаждается мягкой водой. Потом оглядывается и понимает, что уплыла далеко и не хватит сил доплыть обратно до берега. Тело и мозг моментально сковывает ужас – она чуть не захлебывается, попав под небольшую волну. Становится еще страшнее, силы уходят еще быстрее, не хватает выдержки и спокойствия, чтобы трезво оценить обстановку. Спонтанные барахтанья – напрасная трата сил, вода постоянно попадает то в нос, то в рот. Вдруг, в тот момент, когда она готова погрузиться в пучину (в жизни это не так поэтично, как звучит со страниц книги), появляется он! Подхватывает ее, поддерживает, дает ей успокоиться и потихоньку «конвоирует» ее к берегу. Ноги у нее дрожат и не держат – он выносит ее на руках из воды, кладет на теплые круглые камни, обтирает ее полотенцем, массирует окаменевшие мышцы ног своими большими теплыми руками… Потом это естественным образом превращается в интимную ласку, на ней уже нет купальника (сон все-таки), она живо реагирует на его прикосновения, выгибается дугой, обнимает его, целует,  поощряет на самые сокровенные ласки, которые вряд ли позволила бы кому-нибудь наяву. Она совершенно не стесняется ни его, ни себя. Совершенно не боится быть застигнутой на этом пустынном пляже другими людьми. В жизни она никогда ТАК себя не вела, даже близко, но сон полностью раскрепощает ее «я», оно ведет себя так, как ему хочется, не оглядываясь на ее принципы и предрассудки. От такой смелости захватывает дух, но прекращать все это совсем даже не хочется. Это длится долго. Элла даже научилась управлять своим сном – разнообразить ласки, поцелуи, слова, которые он и она произносят в вихре страсти… Кончается сон всегда одинаково: она засыпает и просыпается в своей постели, одна, а воспоминания о том, что было во сне медленно, неохотно, не сразу, тают, мозг осознает, что это опять только сон, с сожалением отпускает от себя образы. Потом, запоздало, приходит укоризна в распущенности, которую она себе «там» позволяла. Тело немного ломит, как будто в самом деле она сначала боролась с морем, а потом участвовала в чувственной любовной утехе. Но почему-то общее ощущение, что она получила заряд любви и обожания, побеждает в итоге все остальные мысли и чувства. Как будто эта тайная страсть – живая и присутствует, пусть редко, в самом деле в ее жизни. Она никогда и никому об этом не рассказывала и собиралась впредь этого делать. Было в этом какое-то распутство, которое не вязалось с ее обликом и образом мыслей, и ей было немного стыдно за это, даже если это всего лишь сон…

В ее ближайшее окружение вне работы входило несколько подруг со своими семьями и несколько одиноких женщин таких же, как она.
С подругами ей повезло в жизни, что, кстати, редко бывает. Активные, легкие на подъем, они вечно выдумывали какие-то коллективные мероприятия, походы, поездки, вечеринки, сборища, на которые неизменно звали и ее. В результате она не стала затворницей – постоянно участвовала в коллективных авантюрах, наслаждаясь общением с близкими по духу людьми, активным подвижным образом жизни в окружении детей, друзей и их домашних животных.
Больше всего она любила походы – запах леса и костра, глубокое звездное небо, задушевные разговоры, песни под гитару, свежий воздух, птичье пение по утрам вместо будильника…
Элла была, что называется, полезным членом коллектива – включалась во все работы и заботы в походном лагере, готовила на костре, мыла посуду, собирала хворост и, даже удила рыбу. Тем более что это было нетрудно бок о бок с подругами и гурьбой детей. Мужчины рыбачили – компания всегда была со свежей ухой, а то и с жареной или запеченной в углях рыбой – а это, надо сказать, объедение, недоступное городским жителям, не выезжающим на природу. Женщины же не оставались в долгу – собирали грибы и щавель и готовили на костре свои любимые блюда в промежутке между рыбными – грибной и щавелевый суп – вкусно, легко и полезно.
Ее ровное настроение, постоянная готовность улыбнуться и рассмеяться, делали ее не только полезным, но и желанным участником вылазок. В трудных ситуациях она не ныла, не ругалась, помогала другим, поддерживала «боевой» дух. Ее любимой присказкой в тяжелые моменты было уверенное «Мы справимся, где наша не пропадала!» - это всегда действовало ободряюще на других.
В походы подруги зазывали одиноких друзей своих мужей в надежде найти, наконец, пару Элле. Иногда это выливалось в некую интрижку на короткий срок, но все же редко попадались экземпляры, годные хотя бы к скоротечному роману. Подруги не брали в расчет тот факт, что ухаживания в городе легко обставить приятными красивыми мелочами: цветы, шампанское, ресторан. А в походных условиях все как на ладони – быстро проявляются те особенности характера, которые хотелось бы скрыть: лень, неумение что-либо делать своими руками, любовь к отдаче команд и к навязчивым советам другим (бывалым!) походникам, плохое настроение, вызванное непривычной усталостью, занудство. Короче, проявлялось типичное не то, чем можно было бы привлечь женщину типа Эллы…
А Элла веселилась про себя, глядя на их беспомощность и жалкие попытки завоевать ее расположение, перемежающиеся дурацкими ситуациями, в которые ее воздыхатели попадали в непривычных походных условиях. То лодку перевернут, то сапоги на костре поджарят, то костер им не удается разжечь, то бревно брыкается, не желая рубиться, и прыгает прямо в ноги, ой как больно. В городе разве такой цирк увидишь? Нет! Все в поход, все на тест-драйв, проверка действием.

Марина – ее подруга и главный зачинщик всех вылазок на природу – так комментировала свои неудачные попытки найти Элле пару:
- Ты так хороша, что мужчины рядом с тобой смотрятся не лучше, чем неумехи-школьники.
Ее подросшие дети – сын и дочь – громко возмущались:
- Ты с кем сравниваешь? С нами что ли? Это мы-то неумелые? Еще чего!
- Да успокойтесь! Вы-то умелые, но не все же такие. Тем более что о присутствующих плохо не говорят, рыбки мои. Бегите, бегите, наслушаетесь чего доброго взрослых разговоров – не сладишь потом с вами.

…Как ни хороша была ее жизнь, а все-таки давайте вспомним, что рядом с ней нет настоящего мужчины.
Бывает, что вечером или по пути с работы накроет с головой своим удушливым одеялом тоска. «Зачем живу? Что будет со мной дальше?» Эти вопросы всегда живут в ее подсознании, не давая до конца расслабиться и насладиться минутами радости в компании друзей или в занятных разговорах с чужими детьми.
В чем же моя миссия на земле? Прошагать боевым строевым шагом до самой смерти и сойти в могилу, не оставив следа на Земле?
Ей было стыдно перед своими родителями. Они умерли давно и не знали, слава Богу, что она в таком возрасте все еще одна и без детей. Для них она была самой лучшей и их удивлению не было бы предела, узнай они о ее одиночестве.
Она чувствовала, что не оправдала их надежд на «продолжение» рода, на семью полную детского смеха и любви. Ее это мучило, не покидало ощущение предательства ею наказов предков.

Иногда она тихонько плакала над кинофильмом или книжкой, когда что-то особенно чувствительно задевало эту струну в ее душе. Вместе со слезами выходили наружу печаль и тоска по несбыточному счастью. Она не позволяла себе предаваться унынию и никогда никому не говорила об этом. Никто не мог заподозрить в милой улыбчивой женщине тоскующую одинокую старую деву. Это была тайна за семью печатями. Никого она не пускала в эту часть своей души, отшучивалась при возникновении вопросов, но и не занимала пропагандирующую позицию, мол, без мужчин даже лучше – порядок в доме, чистота, у плиты, мол, стоять все время не надо, угождать… и так далее. Нет, таких речей она не поддерживала. Ведь понятно, что если есть настоящая любовь, все бытовые неурядицы – это мелочи, на которые можно и не обращать внимания, прощать, не зацикливаться.
Можно ли ее обвинить в том, что она не ищет знакомств с мужчинами? Не проявляет активности? Могла бы вместо того, чтобы сидеть вечером дома с чужими детьми или с книжкой в удобном кресле, ходить в общественные места (в библиотеки, в конце концов), чтобы была возможность познакомиться хоть с кем-нибудь. А то еще и принципы свои лелеет и соблюдает. Вон сколько женщин увели своих коллег под венец от нерадивых жен. Чего теряться-то? Так нет, ей такого не надо! Ну, хорошо – не надо, так не надо. Бери холостых! Ведь психологи справедливо утверждают, что самые крепкие браки получаются из сослуживцев. На работе есть возможность наблюдать за человеком долго и не в конфетных условиях цветы-ресторан, а в деловых обстоятельствах, когда мужчина вынужден общаться с разными людьми и решать сложные (порой) задачи, не красуясь перед женской аудиторией.
Почему же нет? Не видно подходящих кандидатур? А если снизить планку?


И вот однажды…
Звонит ее подруга, бывшая одноклассница Рита:
- Ты представляешь, кого я встретила случайно на улице?
- Во-первых: привет. Во-вторых: кого?
- Привет-привет. Влада!
- Какого Влада?
- Как какого? Владислава Семенова помнишь? Он же с нами учился в школе, - обиженно сообщает Рита.
- Конечно, помню. Но я же не могла сразу сопоставить. Откуда я знаю, что ты именно его встретила на улице. Как он? Изменился?
- Да все такой же. Почти не изменился. Ничуть не потолстел, в отличие от многих наших. Разве что… заматерел что ли. Работает в какой-то конторе, НИИ что ли какое, я не поняла. Ничего интересного. Я его раскрутила на завтра на встречу с другими нашими у меня дома. Так что приходи – повод-то классный собраться. Придешь?
- Приду. Почему нет? Тебе помочь? Что принести?
- Я не буду всех звать, да все и не смогут, слишком экстренно сбор объявляется. Мужикам скажу спиртное принести, а девочкам – что-нибудь на стол – салатики, закусочки или горячее. Ты что на себя возьмешь?
- Салат мой фирменный, с индейкой и ананасами.
- Вот и отлично. Заметано. Побегу дальше звонить. Пока.
- Пока.

Элла тут же отправилась на свою чудесную кухню и стала собирать все составляющие для салата. Все, естественно, было в наличии, как она и предполагала. Поставила варить рис, а пока села чистить орехи.
Руки делали свое дело, а на нее нахлынули воспоминания.
Влад. Когда-то он был ей очень симпатичен. Она даже была в него тайно влюблена в классе восьмом. Или в девятом? А он был в десятом? «Значит, я была в восьмом» - вспомнила Элла. Пятнадцать лет – самый романтический возраст. А ему, значит, было семнадцать.
Тогда, в школе, он был немногословен, но чувствовалось, что ему есть, что сказать. Просто зачем зря языком молоть?
Красивым его тогда назвать было нельзя. Среднего роста или чуть выше среднего. Русые волосы, обычно коротко стриженные. Простое мужественное лицо, ничего женственного. Ничего выдающегося. Но чувствовалась в нем уже тогда какая-то глубина, которую хотелось обследовать.
К заигрываниям девочек он неизменно оставался равнодушен, только мягко едва-едва усмехался уголком губ. От него в итоге все отстали. Элла хотя и была влюблена, но заигрывать даже не пыталась, просто на расстоянии любовалась им на переменах, краснела и отводила глаза, если он нечаянно перехватывал ее взгляд. Однажды на танцах он ее пригласил танцевать, но никаких намеков на дружбу не было, просто танец – не более того. А после школы институт и новые влюбленности полностью вытеснили его образ – никакими воспоминаниями не тревожилось ее сознание. Да, собственно, ничего и не было. Но новая встреча волновала. Какими они теперь оба стали?

Наступил вечер встречи. Подхватив сумку с салатом, Элла заспешила из офиса к Рите. Подходя к подъезду, где жила Рита, Элла увидела мужчину, который курил сигарету на лавочке перед подъездом.  Затылок показался ей знакомым – это и есть Влад? Сладко подпрыгнуло сердечко. Влад, почувствовав взгляд, обернулся (сердце радостно забилось - что удивило Эллу), встал, отбросив сигарету в урну метким щелчком, сделал несколько шагов навстречу, протягивая руку за пакетом.
- Привет, Элла! Давай помогу.
- Привет. Спасибо. Чего ждешь? Почему не поднимаешься? Забыл этаж?
- Да нет. Просто покурить решил на воздухе, да задумался, сильно ли мы изменились.
- А-а, ну пойдем?
- Пойдем, - после небольшой заминки сказал Влад. Хотел о чем-то спросить?..
Он, действительно, не изменился, действительно, просто заматерел. Рита права на все 100. «Настоящий мужчина» - первое, что рождал ум, мыслящий шаблонами.

- Влад, привет!! – повисла у него на шее Рита, которая подозрительно обворожительно выглядела сегодня. Но ничего не изменилось – такая же сдержанная реакция Влада, только уголками губ показал, что заметил Риту, оценил ее вид и радость.
Уже собралось человек шесть, и все вывалились в прихожую поглядеть на вновь появившегося «одноклассника» (он был старше). Посыпались вопросы: где работаешь? Есть ли семья? Дети?
- Чё накинулись? – бросилась защищать его Рита. - Не видите? Человек в шоке. Дайте спокойно за стол сесть, выпить-закусить, а там уж и разговоры говорить будем. Да, Влад? Идем за стол.
- Пойдем, - как будто с облегчением сказал Влад, сделал приглашающий жест Рите идти вперед. Все потянулись к столу.
Все пошло своим чередом: выпить, закусить, повспоминать, поговорить о сегодняшней пестрой жизни… И так по кругу. Влад не отмалчивался. Элла исподтишка за ним наблюдала. Вроде обыкновенный: мужчина как мужчина. Легкий в общении, но не балагур-балаболка, умный – но не выпячивается, не занудствует, жизни никого не учит.
- Владюха, я так и не понял, где ты работаешь? – громко, но чуть заплетающимся языком спросил Серега – простой парень, автослесарь.
- В конторе одной – НИИ чего-то там. Ты лучше скажи, если тебе иномарку пригнать, ты разберешься в сигналке, которая от прошлого хозяина осталась?
- Разберусь. Я во всем, что ездит, разберусь. Привози на неделе – в будни заказов меньше, время будет. А что там с ней?
- Да вот сигналка с брелком не коммутирует.
- Не комм… чего?
- Ну, не контачат. Кнопку нажимаешь, а сигналка не реагирует. Смогешь разобраться? – перешел на понятный Сереге язык Влад.
- Смогу! Пригоняй!

Элла любовалась Владом со стороны, стараясь не демонстрировать свой интерес. Рита откровенно симпатизировала Владу, предлагая ему то лучший кусочек, то пирожок отведать. «Как он грамотно ушел от ответа на вопрос о месте работы. Ведь человек ничего так не любит, как говорить о себе. На это он и нажал. Серега соловьем заливается и думать забыл про свой интерес к работе Влада».Примерно так подумала Элла, особо не зацикливаясь на этой мысли. А зря…
- Ты женат? – вдруг Рита резко взяла быка за рога.
- Я?.. – смутился Влад от всеобщего внимания. - Нет.
- А чё так?
- Да вот не получалось как-то. Некогда было, да и кандидаток не было.
- Ой-ой-ой! Так уж и не было? Не верю! – Рита разошлась вовсю. Влад разыгрывал смущение темой разговора, а у самого в глазах ощущалась еле уловимая смешинка. Один раз он оглянулся на Эллу, скорее чтобы посмотреть – интересует ли ее эта тема. Левый глаз его дернулся, как будто он подмигнул, хотя уверенности в этом у Эллы не было. Может, показалось?
Во время импровизированных танцев, которые, конечно же, устроила Рита, Элла и Влад сошлись один раз в медленном танце. Внешне непринужденные танцевальные движения скрывали тайные чувства обоих. Элла наслаждалась теплом и уютом его рук, так по-свойски ее обнимавших, как будто они делали это всегда. А Влад млел от нежного запаха ее волос, от удовольствия прикосновения к ее телу, хотя больше всего хотел бы, чтобы все исчезли, и они остались наедине, и он смял бы ее в медвежьих объятиях, и совсем не так, как сейчас – «стерильно», по-пионерски, едва касаясь…
Труднее всего было отпустить ее после танца, не показать свой особенный интерес. Влад проводил ее к стулу, подержался лишних пару секунд за теплую приятную ладошку. Она села, но тут же вскочила и принялась помогать убирать со стола – готовить стол к десерту. Это помогло ей скрыть те чувства, которые пробудил в ней их танец. Эротические фантазии, желание быть им любимой, его руки на ее теле… Ой, куда могут нас завести гормоны…
Влад заметил, что Элла этими нехитрыми действиями пытается привести свои взбаламученные чувства в порядок, но не мог понять, ее одиночество или его персона тому виной. То ли она от каждого мужчины так млеет, то ли тут что-то есть личное, связанное конкретно с ним… Как выяснить? Она ему явно понравилась, он не ожидал, что эта встреча принесет ему такой сюрприз. Вспомнил он ее и в школе, как смотрела на него в переменах, прислоняясь к стеночке в сторонке. Но тогда ее взгляд не вызывал у него никакого энтузиазма, он был похож на взгляд раненного зверька или мокрого щенка – вызывал только сочувствие. Сейчас этого не было в помине. Знающая себе цену самостоятельная зрелая женщина, спокойная, уравновешенная, не прибегающая к громкости, чтобы привлечь к себе лишнее внимание, не хватающаяся за «объект» всеми возможными способами.
Рита уже успела ему нашептать, что Элла одна много лет после двух неудачных попыток завести семью, жизнь у нее скучная, работа – дом – работа. И еще напутствовала Влада: не теряйся, мол, иди в атаку. Он такого напора не ожидал и на всякий случай ляпнул, что место рядом с ним занято, и он не может никому ничего обещать. Рита приуныла: столько усилий и все напрасно, опять пустой билет. Но потом оживилась, вспомнив, что если уж «жена не стенка – можно и подвинуть», то про то, что находится просто «рядом» и говорить долго не приходится. Вперед!
Владу не понравилась такая перемена в настроениях Риты. Слишком хорошо он знал, что желание подруг окольцевать свою незамужнюю приятельницу – самое главное в их жизни, они так просто не отступятся, - значит, что-то задумала. Надо держаться настороже.
Одно Влад мог сказать точно: понять по поведению Эллы, что она в поиске, было невозможно. Настолько оно было естественным, без наигранности, излишнего флирта, жеманности. Он уже насмотрелся на мадам, которые хотели заполучить его на время или навсегда, и мог такое поведение отгадать, как говорится, «с трех нот».
Тут же ничего подобного не было. Природная скромность, неболтливость и тонкая тихая интеллигентность не выпячивали ее на первый план в компании. На шумной вечеринке ее вообще, наверное, можно было потерять и больше не суметь найти. Поскольку здесь было немного народу, а шума почти не было, то спрятаться ей было некуда, вот и попала в «объектив» Влада.
Есть над чем подумать.

Влад, как водится, проводил ее до дома – благо те, кто учились в одной школе, как правило, жили в одном микрорайоне, если, конечно, не переезжали со временем. Освежил в памяти, где она живет. Она на чай не пригласила, он – не навязывался и не настаивал. Откланялся, спросил, какие окна ее – он подождет, пока она благополучно доберется до квартиры и зажжет свет и помашет ему из окна, чтобы он точно знал, что с ней все в порядке.
Так она и сделала, в прихожей сняла обувь, включила свет на кухне, босиком добежала до окна, коротко помахала рукой, вглядываясь в знакомый силуэт под фонарем. Он махнул в ответ, показал «ложись спать», подложив ладошки под щеку и наклонив голову набок, помедлил секунду и неспешно двинулся прочь. Она долго стояла и смотрела вслед, пока не очнулась: «Ой, что же я делаю? Вдруг оглянется? Позор-то какой на мою седую голову. Кстати, не пора ли покраситься?» Женщина всегда остается женщиной, ее логика неисповедима.

Оглядываться ему было не надо, он точно знал, что она смотрит ему вслед, поэтому и шел медленно, чтобы насладиться этими мгновениями связи с ней на тонком уровне ощущений…

Сказать, что это было начало, было бы неправильно.
Следующая их встреча случилась только через месяц.
А месяц – это долгий срок. Первое время Элла надеялась, что он позвонит. Рита все уши ей прожужжала, что он ею интересовался, умолчав о том, что она по собственной инициативе, сама, все ему про Эллу рассказала.

Первое, что Элла для себя уяснила, что именно такие, сдержанные, мужчины ей и нравятся. И хорошо, что он во время танца не лапал, не обжимал ее без меры и не шептал на ушко скабрезности. И хорошо, что проводив, не стал навязываться на чай, чего она так боялась, так как тогда с ее стороны был бы поставлен на нем жирный крест.
Почему жирный? Напрашиваться на чай поздно вечером к женщине или девушке домой означает в переводе на русский язык несколько вещей. «Я тебе предложу попить чайку (хотя кому он нужен?), а ты, никуда не денешься, голуба, согласишься, ведь я такой неотразимый, сексуальный. А раз ты согласна на чай, то, автоматически, согласна и на все остальное – ты ведь не дура, и понимаешь, что так поздно чай никому не нужен, и я от тебя просто так не уйду. Да и поздно уже, на улицах неспокойно – оно мне надо приключений на одно место искать? И еще: если ты не согласишься – ну, тогда, ты совсем дура, не знаешь, отчего отказываешься, и связываться с тобой не стоит, и другим скажу, что ты недостойна внимания».
Вот примерно как-то так это воспринимается женщинами. Ключевые слова здесь – это «неотразимый» и «сексуальный». Хотя выпито немало и от «неотразимого» несет перегаром, а «сексуальность» давно выветрилась из его тела. Кто посмеет отказать – сама дура. То есть за женщину уже все решено, все разложено по полочкам с ярлычками, все очевидно.
Но беда как раз в том, что 90% этих ночных напрашиваний на кофе/чай исходят не от потенциально желаемых партнеров, с кем за счастье провести романтический вечер и ночь, а от тех, кто не вызывает никаких приятных чувств. Их уверенность в своей неотразимости и сексуальности – плод их собственной фантазии, ничем не подкрепленный объективно. Можно сказать смело, что приглашать провожатого на чай – это право женщины, а не мужчины. А иначе мужчина ненароком просто наносит оскорбление, предполагая женскую легкодоступность, не задаваясь вопросом, смог ли он вызвать в ней ответное желание или нет…

Только жаль, что на следующий день или через день-два-три Влад не позвонил и не предложил пойти в кино, театр – якобы билеты пропадают или как-то легко достались и отказываться неудобно. Или пойти на открытие выставки – мол, мама требует отчет об этой выставке. Или надо купить подарок молодоженам или супружеской паре, или на новоселье, или пожилой начальнице – да мало ли что можно придумать, чтобы увидеться, пообщаться с дамой сердца, не выдав истинной причины (попросту, понравилась ты мне). С «дамой сердца»… Вот поэтому и не звонит. Она – не дама его сердца.

И вот в тот день, когда она решила, что ждать звонка более не имеет физического смысла – он позвонил. По-деловому спросил, как у нее дела, как здоровье, настроение, какие планы на ближайшие выходные.
Она, растерявшись, ничего лучше не придумала, чем сказать как есть:
- Ничего. В порядке. Бодрое. Никаких ясносформулированных.
- Вот и отлично! – обрадовался Влад. – Предлагаю авантюру: посетить аттракционы в субботу. Можно рассчитывать на целый день? Ты не будешь занята?
Пока она от неожиданности молчала, собираясь с мыслями, он продолжил агитировать:
- Пообедать можно там же в кафешке. А надоест – в любой момент прекратим мучения, полчаса – и ты уже дома. Ну как? Не появилось желание?
Подкупило то, что он предполагает отрицательный ответ и заранее проигрывает вариант, что может что-то ей не понравится «по ходу пьесы».
- Я согласна. А что с собой взять? Может пледик и сухой паек для завтрака?
«Ой, зачем я так? Что он подумает? Завтрак в субботу? Значит, я предполагаю, что на целый день, прямо с утра? А он ведь ничего не сказал про утро. А если он подумает, что завтрак в воскресенье? Еще хуже! Лучше так даже не думать!»
Он негромко рассмеялся, как будто подслушав ее мысли:
- Вот такой подход мне нравится. Прямой, без выкрутасов. Спасибо тебе, а то я еще доводов приготовил на полчаса уговоров.
- А если бы полчаса не хватило бы? Тогда что? – подхватила шутливый легкий тон Эля.
- Тогда харакири и пуля в лоб одновременно. Зачем жить, если не можешь уговорить пойти на аттракционы милую женщину.
- Если бы за всеми отказами следовали бы харакири и пуля в лоб, то мужчин бы не осталось. Как быть тогда с нашим правом выбора?
- Кто сказал, что я против выбора? Например, если бы ты сказала: не в субботу, а в воскресенье, не на аттракционы, а на выставку художников-передвижников – я бы согласился!
- То есть ты в обмен на свое приглашение, которое могло мне не понравится, хотел бы получить встречное приглашение? Ничего себе! Так ты бы первым сказал бы, что тобой манипулируют или что-то в таком роде. Как обстоят дела с правами мужчины в таком случае?
- Что, что, а о своих правах в этот момент я как-то не подумал! На досуге додумаю твою глубокую мысль. Так я заезжаю завтра в девять?
- Давай.

Вот так и состоялась их вторая встреча в теперешней новой жизни.
Они провели прекрасный день на аттракционах, перепробовав все, что были в наличии. В детстве она точно не каталась на таком количестве разных аттракционов. Элла и не предполагала в себе столько азарта. Сама себе она всегда казалась трусишкой, а тут соглашалась и на американские горки и прочие безумства, бог его знает, как они там называются. И визжала, когда от страха дух захватывало, и хваталась за руку Влада мертвой хваткой (синяки, наверное, на память останутся). Всё было.
А он откровенно наслаждался, глядя на нее. Подкупали неподдельная радость, открытость новому, авантюризм («а-а-а, была не была, где наша не пропадала!»). К его собственному удовольствию прибавилось еще и удовольствие наблюдать за Эллой: раскрасневшаяся, с блестящими глазами, с разметавшимися волосами, облегченно смеющаяся после каждого преодоленного аттракциона (мол «прошла полосу препятствий с сухими штанами»). Непосредственная  - вот правильное определение, без ужимок, но и без той пугающей простоты, которая сейчас обычно вкладывается в отрицательный смысл слова «непосредственный».

Незаметно подобрался вечер, день пролетел на одном дыхании. Изрядно уставшие они присели для отдыха на лавочку в очередной раз.
- Может уже свалим отсюда? – Влад не мог отдышаться, поэтому был прям и немногословен.
- Давай! – в перерыве между вздохами вытолкнула из себя Элла.
- Поужинаем? Знаю одно  тихое приятное место – тебе должно понравиться. Поехали?
- Поехали.
Добрались до машины Влада – не самый большой зверь, но внушает уважение – и через какое-то время уже входили в зал уютного кафе «с домашней кухней» - как гласила реклама при входе. Но пока до тестирования кухни дело не дошло, Элла оглядывалась вокруг – было на что посмотреть. Дизайнерский подход был виден во всем: от отделки стен до висящих на стенах и стоящих на полках и полу декоративных элементов. Понятно, что это не привлекло бы представителей «высших слоев общества», но расчет явно был не на них, а на простых людей, коих большинство – им дать отдохнуть душой, телом, взглядом. Вот и цены в меню были вполне демократичными, выбор богатый, но блюда простые (здесь обошлось без загадочного фуа-гра). Заказали полный обед – зеленые щи и мясо под чем-то там с чем-то там… неважно под чем. Бокал красного вина для Эллы,  Влад за рулем. Приятной неожиданностью стала «живая» музыка, которую, как оказалось, здесь исполняли каждые выходные.
Разговор лился не спеша, в общем-то ни о чем. Воспоминания о школьных годах вперемежку с приколами из сегодняшней жизни. Элла рассказывала о себе, своей работе, Влад – больше о своих знакомых, случаи из их жизни. Элла не обратила внимания на такую подмену – все было хорошо и задумываться не хотелось.
Наконец, все выпили, съели, наслушались, наговорились – настал щекотливый момент: будет ли сегодня продолжение? Эллу клонило в сон после всех сегодняшних приключений, от еды и бокала вина напоследок. Влад принял решение:
- Поедем-ка, я отвезу тебя домой, отдыхать. Уморилась совсем.
Что она могла сказать? Только:
- Идет.
- Завтра встретимся?
- Давай.
- Тогда в 9?
- Окей.
У своего дома она вышла уже полуспящая, и в этот момент была благодарна, что нет продолжения – сил-то совсем не было. Еле-еле дошла до ванной и в кровать. Будильник прозвонил в 8-00 – так быстро, как будто ночи и не было. Но отдохнула хорошо, была бодрой, моментально вскочила и понеслась под душ.

Влад предложил погулять по лесу, искупаться в лесном озере, короче – обойтись без экстрима. Пришлось вернуться домой за купальником, полотенцем, и в путь.
День был самым подходящим для прогулок – солнце и совсем легкий ветерок, обдувающий нагретую солнцем кожу. Уехали от города совсем недалеко, вышли из машины. Влад прихватил корзинку (явно с перекусом) и пошли по тропинке. Скоро вышли на опушку соснового бора, к озерцу,  полностью окруженному лесом, за исключением полоски желтого песка между водой и ближайшими к ней деревьями. Посередине озерца – о, прелесть! – небольшой островок вздымается из воды и тоже весь в деревьях.
Тут не было безлюдно – несколько семей, явно местных, знавших об этом чудесном месте, расположились на песочке, но так как место позволяло – все находились на приличном удалении друг от друга. Влад и Элла выбрали укромную пятачок между деревьями опушки, как раз между двумя семьями с детьми.
- Как красиво! – Элла не могла промолчать.
- Это место мало кто знает. Но еще важно то, что здесь все убирают мусор за собой – обрати внимание, как чисто. Но если останется мусор от каких-то пришлых дикарей, его тоже уберут местные. Подмечено, что любой оставленный мусор моментально превращается в целую кучу – люди считают, что так и надо и уже не стесняются оставлять свои «подарки» на память. А здесь всегда чисто!
- Действительно! Как замечательно! Это большая редкость сегодня – незагаженное место отдыха. Молодцы какие!
Поплавали, погрелись, поплавали, погрелись, обсохли, погуляли по лесу, оставив вещи на берегу. То молчали, то говорили – им было хорошо вместе и так, и так – без разницы. И в молчании, и в разговорах они находили общее, ничто их не тяготило. У Эллы даже мелькнула предательская мысль – как хорошо, как будто всю жизнь вместе и друг друга понимаем с полуслова, с полужеста. И вторая: «С таким я хотела бы быть вместе всегда». Она их гнала от себя подальше, вглубь, чтобы не отравляли те часы и минуты, которые они проводили вместе, не веря в то, что что-то может из этого получиться.
Но когда он вечером подвез ее к дому, и они сидели в машине не в силах расстаться, она неуверенно проговорила:
- Может, чайку свежезаваренного, а?
Он посмотрел на нее мгновение внимательно, и без излишней спешки согласился, махнув рукой:
- А, давай, в самом деле!
Дальше все произошло быстро: выбрались из машины, поднялись, вошли в квартиру. Только Элла избавилась от сумки и повернулась предложить пройти на кухню, как почувствовала его руки на своих плечах, его губы на своих губах и поняла, что готова к этому, согласна и даже мечтала об этом весь день. Пока они шли наверх ее пугало только одно, как они будут от чая переходить к действиям? Но Влад избавил ее от этих размышлений и взял инициативу в свои руки (и губы), и чай не понадобился, вопрос отпал сам собой. Элла с облегчением отдалась на волю волн, решать что-либо больше было не надо.
Нацеловавшись в коридоре до боли в губах, Влад повел наступление сразу в двух направлениях – руки двинулись в эротическое путешествие по ее телу, снимая потихоньку одежду, что попадалась на пути, и в это же время он вел отступление (или наступление – смотря с какой стороны посмотреть на это) в сторону спальни, поближе к кровати или любому другому спальному месту.
Их путь отмечался теми частями одежды, которые они снимали друг с друга. До кровати «дошли» только его и ее шорты – скинуть их было уже секундным делом. Финиш!
Дальше подглядывать не станем, достаточно сказать, что оба были страстны, умелы, заботливы, без вульгарности, все было органично. Влад вел, Элла подчинялась, не мешая партнеру вести свою линию. Никто не просчитывал заранее позы поэффектнее, мозги были отключены – говорили только тела, чувства и эмоции, все было искренне.
Как и в разговорах, они быстро нашли в постели общий язык и каждый достиг желаемого результата. Утомленные, но довольные, они отдыхали после всего, что произошло.
- Чаю? – вспомнила Элла причину рандеву в квартире.
- Ты что, с ума сошла, поздно уже для чая! Ночь на дворе! – и началась новая серия поцелуев и ласк. Элла не нашла, что возразить. Действительно, чай на ночь – утром круги под глазами будут обеспечены. Он прав, чай сейчас не к месту.
Поздно-поздно, далеко за полночь, когда они уже полностью обессилели, Элла уже почти заснула в его объятиях, Влад чмокнул ее в висок, сказал:
- Поеду, посплю перед работой, да и тебе не помешает спокойный сон,  - выбрался из кровати и тихо ушел.

Вот и все. Прошел месяц, а от него ни слуху, ни духу. Только sms в тот понедельник: «еду в командировку надолго». А дальше весь месяц «абонент временно недоступен, позвоните позднее». Сейчас она уже перестала звонить…
В который раз удивилась подлючести судьбы. В кои веки веков встретила нормального человека, за которого можно не только замуж пойти – жизнь отдать – и на тебе, пропал! Ни слуху, ни духу! Где такие командировки проходят, что сообщить нельзя, как ты и что ты? Может, с ним что-то случилось? Жив ли? Здоров ли? Амнезия? Кома? В чужой стране в больнице среди туземцев с непонятным языком?..
Чисто женские вопросы. Впрочем, у мужчин обычно нет повода их задавать – мы так не исчезаем, если не заявили сразу «не ищи меня».
После такой страсти, короткой, но бурной, весь организм Эллы бунтовал, требовал ответа на животрепещущий вопрос – куда это вдруг делся ее любимый человек? Где он ходит? Почему он не рядом с ней? Она переживала, сильно переживала. Металась, не знала, как своей беде помочь, как отыскать ответы на все вопросы, а еще лучше - отыскать своего любимого. Ведь она ничего о нем не знала – ни где живет, ни где работает, есть ли семья, родные?
Где живет – она узнала быстро через справочное бюро (он как-то сказал, что живет там же, где жил раньше, когда еще в школе учился). Но там никого не было, к телефону никто не подходил, соседи его не видели с того же понедельника, что и она. Правда, добавили, что он вообще очень редко здесь бывает, много проводит времени в разъездах. Это утешало. Он не из ее жизни исчез, а отовсюду. Есть надежда, что это не связано конкретно с ней.
О его работе что-либо выяснить не представлялось возможным. Она вспомнила, как он отвечал на вопросы о работе на встрече со школьными друзьями – он так и не назвал полного наименования своего НИИ «чего-то там».
Исчерпав все возможности где-то выяснить его судьбу, Элла успокоилась, рассудив так: «Ничего с ним не случилось. Уезжает часто, вот и сейчас просто уехал. Вернется,  вспомнит – хорошо, не вспомнит – так тому и быть. Господу виднее». И вернула свою жизнь в прежнее русло дом-работа-дом, без отклонений. Только, что удивительно, сон тот давний опять вернулся, только главное действующее лицо поменялось – Влад теперь выступал ее «спасателем Малибу»…

Жизнь текла в такой серости, что в какой-то момент Элла взбунтовалась. Элла, как и многие современные женщины, регулярно читала романы в мягкой обложке, преимущественно женские житейские истории, написанные тоже женщинами и для женщин, изредка почитывала дамские детективы. Таким образом, она и отдыхала, и отключалась от действительности, как будто фильм полтора-два часа смотрела. Она живо сопереживала героям книги, могла и расчувствоваться, и всплакнуть, если описываемая в книжке сцена была того достойна. Женщины – они душой пишут, эмоции настоящие, не высосанные из пальца – и это чувствуют читательницы, проживая вместе с героями книг маленькую жизнь.
Но изредка – промашка! – попадается халтура: ни эмоций, ни чувств глубоких, ни сюжета внятного – ничего нет, набор слов в глянцевой обложке. И когда в очередной раз попалась вот такая «литература», Элла не на шутку рассердилась и сказала себе «я лучше напишу!» Да, не Лев Толстой будет, но читать будет интересно. Особенно таким же, как я, простым российским женщинам, уставшим от однообразной жизни и желающим глотнуть «свежего воздуха» пусть чужих, но ярких, чувств и эмоций.

Взяла тетрадку, ручку, села в кресло с ногами, открыла тетрадь и задумалась. Сколько она так просидела – не знаю, но постепенно в ее голове туман рассеялся, зазвучал текст, сначала медленно, как бы пробуя на язык слова – лягут фразы или нет, потом смелее, быстрее. Она скорей кинулась записывать. Действие, действующие лица, имена, картинки – сменяли друг друга в ее голове, как в калейдоскопе. Она все выкладывала на бумагу.
Не заметив как, исписала четверть тетради, поздно уже, легла спать. Последняя мысль – придет ли продолжение?
Назавтра после работы, быстро сделала все дела, как обычно, взяла ручку, тетрадку, села в кресло. Прочитала последнюю страницу, и рука сама пошла писать дальше, пошел текст.
И так каждый вечер, если она оставалась дома одна, и не было гостей у нее, или она сама не ходила в гости к кому-нибудь. Уже было исписано несколько тетрадок. Элла привыкла каждый вечер жить жизнью своих героев и уже не представляла своей жизни без них. Это была ее тайная страсть, отдушина. Раньше она читала – и так отдыхала, а теперь она пишет – отдыхает душой. Она забывала обо всем, а главное – о Владе, о его пропаже.
Она и любила своих героев, и, в то же время, «издевалась» над ними, помещая их в такие обстоятельства, в которых не пожелала бы побывать сама. Ничего не поделаешь, автор – хозяин своих кукол-героев, дергает за нитки и делает с ними, что хочет (или точнее сказать, что не может себе позволить сделать в жизни). Фрейд, наверное, нашел бы в текстах современных книг замещение детских комплексов их авторов, разложил бы все по психологическим полочкам. Но факт, остается фактом: автор вертит своими героями, как хочет. Если навертел нереально – фэнтези, если все красно от крови – триллер, если сплошные оргии – эротика, порнуха, если слезы и конфликты между мужчинами и женщинами – любовный роман, и так далее. Какие комплексы автора сработали – то и вышло из-под пера автора.
У Эллы, понятное дело, получился любовный роман, или это можно назвать «женский роман» (написан женщиной для женщин), или «житейской историей» - как ни назови, все о любви, расставаниях, встречах, чувствах, слезах, эмоциях…
В один прекрасный день Элла поставила точку и… испугалась – ни одной больше мысли в голове. Кончились. Стала перечитывать последнюю страницу. А ведь, действительно, история завершилась, и любое дописанное сверх этого слово будет уже лишним. Конец истории.
Она сидела опустошенная. С одной стороны, она не верила, что сможет завершить начатое – но вот оно завершилось! Это победа! С другой стороны, жизнь кончилась, наступило расставание с героями – ей тяжело. Она уже их полюбила, как живых родных людей и сейчас прощалась с ними как с живыми, обычными людьми, провожая их в долгую жизнь, но уже без нее, автора…
Перечитала все, что написала, внесла дополнения, где это было к месту, поправила ошибки, какие заметила. В какой-то момент поняла, что больше ни точки, ни буквы поправить не может. Вещь готова и просится в жизнь. Что? Неужели нести в издательство? Страшно. Да и пропадет там рукопись, среди вороха таких же «романов» от таких же, как она, графоманов. Сейчас ведь пишут все, кому не лень. Издательства завалены «рукописями».
Позвонила своей близкой подруге – Марине – посоветоваться, как быть. После всех Марининых охов и ахов по поводу факта написания романа, попросила почитать и посоветовала:
- Позвони Ритке. У нее была знакомая, в издательстве работает, подробностей не знаю. Давай-ка я сама ей позвоню – узнаю. Тебя называть не буду – советами замучает. А ты, давай, псевдоним придумывай.
- Да ты что, я же нуль без палочки в этом деле, а ты – псевдоним!
- Вот и будешь, - быстро отреагировала Марина, - Нулина. Алла Нулина.
- А почему Алла?
- Потому что Элла.
- А-а-а…
- Бэ-э-э. Понятно же, а ты спрашиваешь.
Вот так «на секундочку» с легкой руки Маришки Элла и стала Аллой Нулиной, писательницей женских историй. Вместе с ней придумали, на всякий случай, и  «биографию», и «фотографию». А после того, как Марина прочла «роман» - за ночь, на одном дыхании – они вместе написали аннотацию к книге.
- Ой, - говорит Маринка, - наплакалась я, пока читала, от души! Ну, ты даешь! Эк завернула! Но, знаешь, светло и тепло как-то на душе от твоей писанины. Пиши дальше, даже если не напечатают. Самиздатом займемся.
- Я уж и вторую начала… - призналась Элла, опустив голову, хотя написала ночью всего несколько первых страниц.
- Так что ж ты молчишь, надо скорей издаваться! Всё, иди, пиши, а я буду твоим агентом – найду, где печататься будем. Вали-вали, писака, иди бумагу марать. Не мешай делом заниматься – звонить буду.
- Вот так. Меня же и выгнали!

Но надо отдать должное Марише – уже в конце недели она нашла выход на редактора издательства, чьи книжки в мягких обложках преобладали на любом прилавке. Решила все попутные вопросы и… свершилось чудо – книгу будут издавать, решение об этом принято, договор подписан. Хотя сказали, что «стиль примитивный, но читательниц такой стиль подкупает своей простотой», «сюжет – чувствительный, не без изъянов, но читатель их не заметит – это доступно только квалификации редактора» и еще что-то там о ломанных линиях, тупиках сюжета и бог еще знает о чем. Подруг интересовал главный на данный момент вопрос:
- Понравилось?
- Понравилось.
Все, остальное неважно. И второй главный для Эллы вопрос:
- Следующий роман писать?
- Конечно!!! И сразу к нам!
Вот это дело. А то заладили «стиль», «линии», сюжет»… «Писать или не писать – вот в чем вопрос» на сегодняшний день для Эллы, а остальное – ерунда. Ерунда – не ерунда, а Элла упросила, так сказать, в виде бонуса, письменно изложить все претензии к ее тексту, с примерами, объяснениями, чтобы проработать их не спеша и попытаться исправиться и не повторять этих ошибок в будущем. Даже если это утопия – приятно думать, что что-то можно изменить и сделать ее дамские истории еще более читабельными.

Ну что сказать… Много ли мало ли времени прошло, но несколько месяцев точно. Вышла ее первая книжка, начала продаваться. Новое имя привлекает читателей – они охотно покупают на пробу первую книгу. Вот вторую покупать не будут, если первая не понравится. Художники издательства придумали ее книге смешной оригинальный рисунок на обложку, шрифт заголовка и фамилии автора подобрали необычный – все это заставляло потенциального покупателя взять книжку в руки и открыть. А тут уж и текст Эллы не подкачал – где ни открой, везде дышит честностью эмоций, привлекательностью персонажей и сюжетных ходов. Несмотря на то, что в книге нет детективной интриги, прыжков в прошлое или в будущее, нет крови и смертей на каждом шагу, нет приколов в американском стиле с тортами в лицо – ничего нет из элементов голой продаваемости тиража – ее покупали, читали.
Элла успела еще одну книгу сдать редакторам на растерзание. В этой книге Элла гораздо меньше боялась писать рассуждения о смысле жизни, о миссии каждого человека на земле. Избегая жестких суждений, не давая конкретных оценок и однозначных рецептов, не переутомляя читателя житейской философией, Элла аккуратно «обсудила» с читателем свои наболевшие жизненные вопросы. Зачем жить? Для чего? В чем смысл жизни? Какова миссия каждого на этой Земле?..
Иногда она плакала над тем, что писала – бывало, что от горя, бывало, что от умиления или от радости за своих героев. Пусть это звучит странно, но это так – сама же написала, сама же и оплакивала. Брало за душу то, что приключалось в жизни героев, хотя еще пять минут назад этого не было даже на бумаге. Да что там на бумаге – даже в голове писательницы еще не обозначилось. Вот такая карусель! Порой Элла смотрела на экран сквозь пелену слез.

(Продолжение, наверное, будет позже. Как пойдет…)