Шахматный порядок

Когда я пришел на выставку «Горизонталь превращения», недавно открывшуюся в Новом крыле Дома Гоголя, мне невероятно повезло: как раз в это время  куратор проекта Алиса Шаврина показывала его выдающемуся художнику, музыканту и перформеру Герману Виноградову. Тоненькая, хрупкая женщина тихим голосом, немного волнуясь, рассказывала о своем проекте, подробно и исчерпывающе комментируя представленные в нем работы, а наш уважаемый классик  - бритый гигант, как всегда, красочно оформленный, - внимательно слушал, иногда задавая уточняющие вопросы, но было очевидно, что данная выставка ему очень по душе.
А я, так и вообще, был в полном восторге; все, что я увидел и услышал в этих уютных залах, я  попытаюсь изложить, как понял. 
В основе  «Горизонтали превращения» лежит образ шахматной доски. Пожалуй, центральным ее экспонатом является классическая работа Кизевальтера «Восемь ферзей» (1984 – 2021), изображающая шахматную доску, как символ поприща, на котором возможна самореализация индивида, где простая пешка-чайник, проявив настойчивость, и имея капельку везения, может стать королевой.
Идея блуждания по  прямоугольной матрице заложена в работе Игната Данильцева «Фигура» (1998), обыгрывающей загадку: определить назначение некоего мелкого (1,5х1.5х0,7 см3) предмета, купленного по случаю на блошином рынке. Разгадка  размещена в одной из клеток шахматной доски, размещенной на полу, и посетитель, подобно шахматной фигуре, должен обойти все поле короткими шахматными ходами, чтобы, прочтя 32 варианта возможных объяснений, убедится, что это – кухонная дощечка для шинковки мух и других мелких насекомых.
У Дарьи Яроменюк («Мое», 2017), шахматная доска вызвала аллюзию на  кафельные полы больницы; видимо, чутьем художника она ощутила приближение пандемии, а Алексея Трегубова шахматная клетка навела на мысль о  «фасеточных» пейзажах, которые ошарашивают новизной своей визуальности..
Мария Аренд, как и подобает женщине, сделала шахматную доску предметом рукоделия; перенеся семейные портреты на ткань,  она не только применила более податливый материал, но и смягчила жестокость Российской  истории («Игры, в которые играют люди. Семейные шахматы» 2012 – 2021).
Контрастом к произведению Марии Арендт выступает работа Анастасии Литвиновой «Гамбит» (2019), так как здесь шахматная доска, наоборот, выполнена из очень твердого материала - полированных минеральных плит, и расположена не вертикально, а сооружена на полу. Источаемый ею холодок не обескураживает, а вечность использованного материала, как и его прочность, обеспечивают незыблемость горизонтали, на которой зиждется наш мир! И Герман Виноградов в этом убедился, проверив шахматную доску всем весом своей личности.
Саше Новоселовой («Город-сад», 2019) шахматная доска (белые зияния прямоугольной формы на темном фоне) привиделась даже в квартале хрущевок, по которому плачет реновация!
В соседнем зале, помимо уже упомянутого произведения Кизевальтера, представлена «Глубина цвета» Платона Инфанте, которая для данной выставки тоже является смыслообразующей, так как предлагает продолжить принцип шахматной доски аж в третье измерение, а также обогатить его всеми цветами радуги. И здесь напрашивается следующее обобщение: возвысить понятие «шахматный порядок» до уровня философской категории, частными проявлениями которой будут и шахматные доски, и «шашечки» такси, и «шашечки» на мундирах лондонских  полицейских.
Иллюстрацией правильности обобщающего подхода являются произведения, представленные в последнем зале выставки. В инсталляции Такако Сайто – Алисы Шавриной «Звуковые шахматы» (1977 – 2021) «шахматный порядок» распространен на звук: вниманию зрителя представлены шахматы с фигурами одинаковой внешности, но разным звучанием.  Герман Виноградов, конечно же, не смог удержаться от того, чтобы начать партию, но дебют: Е2 – Е4 прозвучал как-то глуховато.
В работе Яна Гинзбурга «Доска I. Доска II» (2014) категории «Шахматный порядок» придано историческое измерение: обе они несут на себе безжалостные следы времени, а на одной из них помещено изображение, напоминающее  древнеегипетский саркофаг.
Наконец, картина Алексея Трегубова «Шахматная доска» (2015) указала на границу применения категории «Шахматный порядок» - таковым является вторжение хаоса, что выражается в искажении квадратной формы клетки.
Помимо доски, шахматы, также, предполагают и шахматные фигуры; художественному  обобщению этого понятия посвящена работа Михаила Молочникова «Антенны к Богу» (2001 – 2003). Мои впечатления от этих изящных меланхолических образов, многократно умноженных в двух противоположно поставленных зеркалах, позволили подвести итог посещению этой замечательной выставки, как путешествию по Зазеркалью,  которое покидать не хочется.
                Июль 2021 г.