Знаки Зодиака

Эмма Владимировна, воспитательница детского сада, сидела в зале Сервис-Центра иркутского железно-дорожного вокзала, ожидая, когда подойдет очередь для приобретения билета на поезд. «Надо же, - размышляла она, - даже очередников рассадили по креслам, вот тебе и капитализм». Включился репродуктор. Дикторский голос оповестил, что отсчет вагонов прибывающего поезда начинается «с хвоста». «Оповещают", - отметила для себя Эмма Владимировна, и ей припомнилась давняя поездка с  ненавязчивыми формами обслуживания, которую, наверное, уже не забыть никогда.

… В предвкушении скорого отъезда в долгожданный отпуск она шла тогда по территории станции, пересекая рельсовые пути, и находилась в наилучшем расположении духа. Можно было сказать даже, что не шла, а шествовала, красиво несла свое большое, статное тело, оставляя на свежем снегу аккуратные следы новеньких узконосых полуботинок. Лицо чернобровой сибирячки, украшенное едва заметными веснушками, дышало молодостью, свежестью и умиротворением; в одной руке она держала саквояж, другой прижимала к себе пол-литровую банку со сметаной, купленную по пути в дорогу.

Конечно, для выхода на платформу, где уже стоял поезд Благовещенск-Москва, нашей героине следовало бы воспользоваться переходным мостом, но тот плутоватый бесенок, который время от времени объявлялся в душевных тайниках наставницы подрастающего поколения, подтолкнул ее пойти напрямую через железнодорожные пути. Нарушительница установленного порядка сама не заметила, как оказалась в грозной опасности, - сзади набирал ход товарняк, впереди путь преграждала высокая бетонная стена, а на Эмму, откуда ни возьмись, летела электричка!
Бедняга в ужасе оглянулась по сторонам в поисках спасения, но, убедившись в полной безысходности, плюхнулась наземь между рельсами и плотно прижалась к шпалам. Вокруг нее и, казалось, внутри всего организма, страшно загрохотало. Она зажмурилась, уповая на милость Божью…

Бог оказался милостив. Грохот закончился, Эмма Владимировна встала и, еще не веря в чудесное спасение, начала отряхиваться от снега. Однако, с пышного бюста снег почему-то не стряхивался и был каким-то липким. Присмотревшись, Эмма обнаружила на себе разлитую сметану. Выявив в своем убранстве непозволительный ляпсус, незадачливая путешественница достала из саквояжа полушалок и элегантно накинула его на плечи, прикрыв сметанную белизну на черном драповом пальто, сшитом по  последней моде советской швейной промышленности.

До отхода московского поезда оставалось не более четверти часа, когда на перроне появилась пассажирка в черном и скорым шагом направилась к концу поезда, где должен был находиться пятнадцатый вагон. Седьмой, восьмой… десятый… тринадцатый.… Но что это? Четырнадцатый вагон был последним!
- А где же пятнадцатый? – растерянно обратилась Эмма к проводнице.
- Если здесь нет, значит, он с того конца. Неужели непонятно? – невозмутимо отозвалась проводница.
Эмма понеслась в обратном направлении. Седьмой, шестой… второй, первый… Ага, вот они – семнадцатый, шестнадцатый и наконец-то пятнадцатый. Но впереди стоял еще один вагон. Какой же у него номер? Опять четырнадцатый, какой уже стоял в хвосте?

Поскольку женское любопытство сильнее любых неблагополучных обстоятельств, то отпускница ринулась его удовлетворить. Последний вагон оказался двадцатым, мало того - на нем было написано: БРАТСК. Как к московскому поезду прицепился вагон из северного города, было совершенно непонятно… «Тьфу на вас!» - в сердцах сплюнула Эмма, но тут же застыла на месте… Электровоза у состава не было! Куда же она так торопилась? Она точно помнила, что в хвосте его не было тоже. Озадаченная новым поворотом событий, пассажирка пошла на посадку.
- А почему поезд стоит без электровоза? – задала Эмма легкомысленный вопрос проводнице, подавая билет.
- Вы в электровоз будете садиться или в вагон? – осадила проводница любопытную пассажирку.

Вагон был купейным, попутчиками оказались двое подвыпивших строителей Байкало-Амурской магистрали, ехавших в Подмосковье на санаторно-курортное лечение. Эмма разместилась на нижней полке и пристроилась к окну в ожидании отхода поезда. Наконец, вагон дернулся и пошел на... восток! Обеспокоенная пассажирка спросила соседей, куда они едут. Строители дружно ответили, что едут в Москву поправлять здоровье, однако между ними завязался спор на актуальную тему – в правильном ли направлении пошел поезд? Тем временем поезд остановился, и спор географов разгорелся с новой силой. Один из них, ориентируясь по солнцу, считал, что поезд идет на запад. Другой по тому же самому признаку утверждал противоположное, но уверял, что ночью, по звездам, он мог бы определить направление сторон света точнее некуда. Вконец обеспокоенная Эмма пошла к неразговорчивой проводнице выяснять, что творится с поездом.

- Поезд на переброске, - коротко ответила та.
- И куда его перебрасывают? – еще более озадачилась Эмма.
- Не поезд перебрасывают, а братский вагон, - уточнила проводница, но от такого ответа у пассажирки вопросов не убавилось.
- А зачем вагон перебрасывают?
- Женщина! Двадцатый вагон идет в Братск, и его перебрасывают с головы поезда в хвост, чтобы отцепить в Тайшете, а там его перецепят к другому поезду, который пойдет на север. Теперь все ясно?
- Теперь ясно, но ведь поезд опаздывает.
- Это Вам не электричка, а поезд дальнего следования. Вы видели когда-нибудь, чтобы поезд не опаздывал?

Удовлетворенная полученными сведениями, Эмма Владимировна возвратилась на место. Попутчики в лучших русских традициях отметили наступивший отпуск и забрались на верхние полки. Поскольку от окна тянуло холодом, то пассажирка на сон праведный улеглась головой к двери, но покой ей наступил ненадолго. Началось с того, что ночью она проснулась от шумного падения с верхней полки одного из доблестных строителей магистрали двадцатого века. Включила подсветку и увидела на полу неподвижное тело ночного пикировщика. «Неужто убился?» - тревожно подумала она и перевернула строителя на спину. Из расправленной грудной клетки раздался богатырский храп.  «Живой, слава Богу», - успокоилась Эмма и снова уложила строителя на бок. Храп прекратился.

Воспользовавшись царившим вокруг сонным покоем, наша полуночница приступила к изучению состояния пальто, обляпанного сметаной во время недавней лежки под электричкой. При тусклом свете ночника она развернула предмет былой гордости, разглядывая на драпе засохшие белые разводы. Вдруг на развернутое пальто, прямо на сметанные сгустки, сверху хлынула то ли вода, то ли что-то наподобие. Эмма отпрянула в сторону и опасливо выглянула наверх. Не с крыши ли там потекло?

Крыша оставалась целой и невредимой, зато Эмма увидела, что с верхней полки, расположенной над ней, свешивалась голова другого строителя знаменитой магистрали, которая в страдальческой гримасе источала изо рта жидкость, омывавшую засохшую сметану. «Господи! Да когда же эти мучения кончатся?» - взмолилась несчастная женщина, выдернув пальто из-под водопада, но строитель с полки продолжал мочить водкой лежащего на полу сподвижника по славным трудовым деяниям. В новом дорожном эпизоде Эмму более всего поразила чистота изливаемой из желудка водки.  «Как можно столько пить, не закусывая?» - ужаснулась Эмма и направилась было из купе, полного неожиданностей, в туалет, где рассчитывала в спокойной обстановке почистить заляпанное верхнее облачение.

Но не тут-то было! Новым препятствием путнице стала закрытая купейная дверь. Любые повороты всех рукояток, имеющихся на двери, не помогали, как бы Эмма их ни крутила; дверь упорно не открывалась. Устав от безнадежных попыток вырваться из заточения, жертва непредсказуемых обстоятельств обессилено присела на лежанку. Делать нечего, думала она, придется ложиться до утра, пока не проснутся эти пьянчужки. Эмма встала и с досады напоследок еще раз дернула за дверную ручку, и  дверь услужливо открылась. Покачав в недоумении головой, Эмма взяла пальто, чистящие средства и направилась в туалет.

Пальто очистилось на удивление легко, чему способствовала излитая на сметану водка. Не пожалел доблестный бамовец драгоценной влаги, поделившись с попутчицей. Воодушевленная успехом, блюстительница чистоты и порядка вернулась в купе.
Свалившийся с полки строитель все так же беззаботно ехал в санаторий, лежа на полу. «Что за идиотский поезд мне попался, - раздумывала Эмма под равномерный стук колес, устроившись на ночлег, - и вагон-то еле нашла, и соседи – пьянчуги заполошные…  И все-то тут наперекосяк вместе с дверными отмычками".

Под утро она проснулась от дикторского голоса по радио: "Уважаемые пассажиры! С правой стороны по ходу поезда вы видите продукцию прославленного Красноярского комбайнового завода". Наставница дошкольного поколения выглянула в окно, чтобы по возвращению из поездки поделиться с детишками достижениями отечественного машиностроения, но по берегу Енисея ей предстали горы искореженного металлолома, одна круче другой. И это продукция прославленного завода? Может быть, комбайны уже отслужили свой срок? Но от новой несуразицы Эмму Владимировну отвлекла могучая сибирская река, несущая свое величественное полноводье к далекому Северному Ледовитому океану. Само спокойствие и веление вечности исходило от неодолимого течения и глубинных закрученных потоков воды, дающей жизнь всему живому на земле. Соприкоснувшись с высшим предназначением жития, Эмма забылась от дорожных неприятностей, а тут, на западном берегу Енисея, ей открылись стройные ряды сельскохозяйственной уборочной техники, изготовляемой комбайновым заводом.  Слава Богу, подумалось пассажирке, есть еще на свете какой-то смысл существования.

На верхних полках послышался разговор "заполошных пьянчуг", едущих за тридевять земель подлечить пошатнувшееся здоровье. Прислушалась.
- Ты что же, Никанор, ночью с полки грохнулся?
- Не знаю. Проснулся – лежу на полу, только голову мутит и живот крутит.
- А кто знает? Неужто не помнишь, как летел с полки на пол?
- Помню, но я думал, что это во сне.
- Вот тебе и сон в руку. Ты вот что, Никанор, когда пьешь, знай свою меру. Возьми хотя бы меня. Приняли мы на грудь от души, а у меня и голова свежая, и в животе не крутит, потому как мера другая.

Эмма усмехнулась, вспоминая, как отоспавшийся собутыльник ночью обливал с верхней полки изрыгаемой водкой всех, оказавшихся ниже его. Слил зелье из желудка, так и  мутить, и крутить не с чего. После минутной паузы разговор приятелей возобновился.
- Послушай, Никанор, у тебя, кажись, недавно был день рождения, - повел речь тот, который направления частей света определял по звездам.
- Был, ну и что?
- Значит, ты козерог! А когда солнце находится в зоне этого созвездия, вам, козерогам, не рекомендуется путешествовать, потому что путешествия в этот период грозят неприятностями. Вот они тебе и свалились! Против Знаков Зодиака, брат ты мой, не попрешь…

При этих словах Эмма Владимировна встрепенулась. Она ведь тоже козерог! Значит, все эти напасти временные! Она как-нибудь доберется до назначенного места, и снова начнется обычная, спокойная жизнь. Какое счастье!
Путешественница улеглась поуютнее и крепко уснула.