Джони и Клава

Джони и Клава
Часть 1

Заселившись в квартиру нового дома, я решила, что нужно бы сразу познакомиться с соседями. Только подумала, а из квартиры выходит высокий черноглазый юноша, крупный, весёлый и похожий на породистого бычка. «В кафе не задерживайся — сразу домой!» — догнали его слова невысокой белокурой женщины, стоящей в дверном проёме до тех пор, пока подьездная дверь на первом этаже громко не хлопнула.

— Здравствуйте, — поздоровалась я первая. Я — ваша соседка. Будем дружить?
— Конечно, — ответила мне худышка лет сорока. Меня зовут Клава. Пойдёмте к нам? Я квартиру вчера для сына Андрея купила, обустраиваемся.

«Надо идти — коммуникацию налаживать», — подумала я и пошла за Клавой.

За чаем соседка без всяких комплексов поведала мне историю своей жизни.

 Сентябрь 1984 года. У первокурсников физико-математического факультета первое практическое занятие.

Преподаватель Сергей Сергеевич, сам вчерашний студент, а сегодня  аспирант, стал задавать вопросы, пытаясь выявить самых сообразительных.
На первый вопрос подняла руки вся группа. На второй — половина студентов откликнулась. На третий — одна Клава, невысокая, щупленькая девушка с серьёзными серыми глазами.

«Молодец, Клавдия! Вы очень способная!» — похвалил преподаватель по вычислительной технике, он же куратор группы.

На перемене к девушке подошёл красивый высокий юноша из Кутаиси по имени Джумбери, и попросил разрешения сесть рядом. Клава пожала плечами, — «Садись, жалко что ли...»
Юноша с юга на всех занятиях внимательно слушал преподавателя и, что не понимал, спрашивал у Клавы...

— Я родился и вырос в далёком горном селении, у истоков прекрасной горной реки Риони. Русская речь мало звучала в наших краях, поэтому я не все слова улавливаю сразу…
— Ничего, — утешила джигита Клава, — будешь стараться, я помогу!
— Спасибо! — с искренней благодарностью и со слезами в голосе ответил Джумбери.

«Классного мужика себе Клавка отхватила! Красивого!» — говорили девочки из группы. «Да, — отвечала Клавдия, — Джумбери очень старательный, я думаю его ждёт неизменный успех!»

«Джумбери — очень длинное имя, — сказали ребята черноокому сыну гор. Как тебе имя — Джони?»
«Нормальное имя!» — не возражал Джумбери.
Так и пошло, «Джони и Клава, — звали теперь парочку с разными оттенками глаз и причёски.

Через месяц Джони снял жильё недалеко от института, и они с Клавой поселись в комфортабельной квартире с балконом и с мебелью. А еще, через два месяца, Клава перестала посещать уроки физкультуры, так как беременным студенткам чрезмерные физические нагрузки медициной не рекомендуются. В ЗАГС Джони и Клава не пошли, а собрали одногруппников в недорогом кафе «Прекрасное далёко» расположенном на территории студенческого городка, где и отметили рождение нового союза.

Учились Джони и Клава очень старательно и, сдали первую сессию на одни пятёрки.
Надо сказать, что пару эту в группе сразу полюбили. Клавочка знала ответы на все вопросы, и, с удовольствием помогала ребятам делать расчётки и курсовые проекты. Джони всегда был в хорошем настроении и угощал одногруппников орехами, хурмой и мандаринами, которые его мама Нино регулярно передавала с проводниками поездов следующих с Западного Кавказа.

Сдав летнюю сессию, Клава уехала домой к родителям в небольшой посёлок под Ярославлем, где и родился замечательный мальчик Андрюсик, черноглазый, светло-русый, весёлый и смышлённый…

Джони на каникулы укатил домой в Кутаиси, где ему нужно было помогать маме Нино продавать фрукты на местном базаре, и зарабатывать деньги.

Первого сентября Клава и Джони опять встретились в своей уютной квартирке и продолжали с усердием учиться на повышенную стипендию, которая равнялась сорока пяти рублям в месяц.
Двухмесячный Андрюсик быстро подрастал под тщательным присмотром Клавиных родителей.

Жили Джони и Клава дружно: горести и радости — всё пополам. Один только раз за все пять лет Джони озадачил любимую женщину, когда не советуясь, взял две стипендии, свою и Клавину, тоесть девяносто рублей, и купил «с рук» подержаный магнитофон «Романтик» , чтобы гонять песни Майкла Джексона.
Джумбери слушал одну за одной песни Майки, рыдал  и говорил: «Какой праздник у меня в душе, какой праздник!!!»
В тот месяц молодая студенческая семья все тридцать дней слушали Джексона, ели жареную картошку (больше ничего не было) и закусывали сладкой хурмой...

На День рождения Джони, Клавдия купила у спекулянтов афишу с портретом знаменитого певца, и, придя в их уютную квартирку, повесила приобретение на стену.
Джони, увидев подарок, разбушевался первый раз за их совместное проживание: «Не потерплю чужого мужчину в своём доме!»

Клава удивилась и плакат сняла: подарила его куратору группы Сергею Сергеевичу — он тоже любил творчество Майкла Джексона.
Сама подумала, что не очень хорошо знает человека, с которым делит стол, кровать и парту в аудитории..

Время учёбы стремительно прошло. Джони и Клава блистательно защитились, и, теперь, сидя на прощальной вечеринке в кафе «Прекрасное далёко», с увлечением рассматривали фотографии, которые накопились у одногруппников за время учёбы.

— Джумбери, ты изменился — стал взрослей, уверенней! — заметил куратор группы Сергей Сергеевич, найдя в стопке карточку Джони на первом курсе.
— Это всё Клавдия, — застеснялся юноша из Кутаиси, и нежно обнял мать своего ребёнка.
— Это всё Джонино упорство и труд, — ответила, открыто улыбаясь, счастливая Клава.

Настал день прощания. Джони сдал квартиру, и, взяв Клаву за руку, сказал:
— Я сьезжу домой, получу благословение от мамы и вернусь за вами!
— Конечно, — нисколько не сомневаясь в его словах, ответила Клава и поехала к Андрюсику, которому только-только исполнилось пять лет.

Через месяц она получила почтовый перевод на сто пятьдесят рублей . А ещё через месяц позвонил Джумбери и сказал, что не может приехать, так как его грузинская мама не разрешает ему жениться на русской женщине, — «А слово матери закон! » — прибавил он неуверенно.

«А ты сказал своей грузинской маме, что у тебя маленький ребёнок от русской женщины?»
«Нет, не сказал, — ответил Джумбери, — у моем мамы больное сердце и ей нельзя волноваться!»

Клава положила трубку.

Время шло. Андрюсик рос хорошим, красивым мальчиком, спокойным и весёлым. Клава ежемесячно ходила на почту, получая переводы, и, однажды, через два года, Джони позвонил и сказал, что теперь ей нужно ходить не на почту, а в банк Invest-Union за алиментами. Назвал цифровой код, чтобы Клава могла получить доллары.

Клава поняла, что Джони находиться за границей.
— Джумбери, ты покинул любимую Грузию? — спросила она отца своего ребёнка.
— Да, я в Америке, — ответил Джони. Я женился.
— А твоя грузинская мама не против, что ты женился на американской женщине? — разрешила себе залезть в чужие дела интеллигентная Клава.
— О - о — о! — закричал на другой половинке Земного шара грузин Джони. — Ты жестокая! Бессердечная! У тебя в груди булыжник! Моя мама умерла два года назад. У неё было больное сердце, но она терпела, и не шла в больницу, потому, что работала — продавала фрукты на базаре, чтобы оплачивать квартиру, в которой мы с тобой жили. А когда пять лет прошли и мама захотела лечь на операцию, оказалось слишком поздно! И Джумбери бросил трубку.

— Сочувствую, — сказала Клава в пустоту.

Время шло. Андрейка закончил школу с золотой медалью, поехал в Ярославль и поступил в политехнический институт на факультет прикладной математики.
Джумбери регулярно переводил Клавдии деньги и интересовался, — «Как дела у нашего джигита?»

Жаловаться Клавдии было не на что. Сын хлопот не доставлял, а прочно обеспечивал гордостью и весельем. Деньги, которые продолжал присылать Джумбери, Клавдия оставляла на счету, мечтая купить сыну квартиру в Ярославле.

Когда первого сентября, после занятий Андрей позвонил маме рассказать о впечатлениях учёбы, Клава произнесла строгую речь:

— Андрей, я прошу тебя пока не знакомиться с девушками и близко не сходиться. Ты ещё не разбираешься в людях, и небрежное отношение к своей жизни сейчас, может обернуться большими разочарованиями когда-нибудь потом..

— Хорошо, мам, — пообещал Андрей, — не буду влюбляться!

Андрей не понял, о каких разочарованиях говорит мама, потому, что его жизнь ощущалась им как абсолютно счастливая. У него была большая семья — мама, папа в далёкой Америке, добродушные и заботливые дедушка и бабушка. Андрей знал, что отец каждый месяц присылыет ему деньги на всё необходимое, и даже на поездки в ближнее зарубежье и в дальние края. Андрей думал, что и мама тоже счастлива и всем довольна. Оказывается — нет.
Потом он подумал, что занудство — это характерная черта всех стареющих людей «за тридцать пять», и забыл о неприятном разговоре.

С девушками, как и обещал маме, послушный сын во время учёбы не сходился.

Институт Андрей закончил с красным дипломом.

Радостная Клава по телефону поздравила сына с успехом. Не успела положить трубку, как — опять звонок. Из Америки.
— Привет, мать отличника! Как дела?
— Привет, недосягаемый отец, — ответила Клава. У Андрея диплом с красной обложкой!
— Я знал! Я знал, что выращу достойного сына!!! — громко закричал Джумбери. Клава, я переведу Андрею ещё пятьсот долларов, пусть соберёт в нашем кафе «Прекрасное далёко» своих друзей, угостит и отметит окончание института.
— Хорошо, — сказала Клава, — я передам.

У Клавдии мелькнула мысль, что и она тоже заслужила эти пятьсот долларов для покупки путёвки в пансионат чтобы оздоровиться, но она отпустила эту нечаянную мысль, а отдала деньги Андрею, со словами:
«В кафе не задерживайся — сразу домой!»

Часть 2

Утром, ещё не рассвело, в мою дверь нервно постучали. Я быстро встала и глянула в глазок: Клава! Ну вот — познакомилась с соседями! Теперь будильник можно не покупать!

Клава стояла испуганная, взлохмаченная, у неё дрожали щёки и подбородок.

— Андрея избили!
— Кто? — изумилась я.
— Не знаю. Он вчера поздно из кафе приехал, лёг спать сразу. Я утром к нему зашла разбудить, а у него глаз — кровью налитый, и лицо всё опухло… Пойдём посмотрим!

Мы пошли к Клаве. Андрей уже встал и наливал себе чаю на кухне. Глаз и впрямь был весь заплывший и не виден…

— Андрюх, что с тобой? — спросила я.
— Здрасти. В темноте шёл, об осину стукнулся.
— Не-е-ет, — не поверила я. Это — ручная работа. Признавайся, с кем бодался? Да и в больницу тебе надо.
— Вот и я ему говорю — врача нужно, а он ни в какую не соглашается.
— Оно и понятно, там сейчас милицию оповестят, а боец чего-то недоговаривает. Мудрит Андрючело.

Андрей допил чай, ушёл в свою комнату и лёг на диван. Мы с Клавой за ним, не отстаём. Клава полотенце в холодной воде намочила и на глаз Андрюшке прикладывает: лечись сынулечка!

— Андрей, признавайся, что случилось, а то я сейчас в милицию позвоню!
— Вот пристали, — недовольно пробурчал «подранок». Вышел я из кафе, а какой-то чудак подскочил ко мне, и по лицу не промахнулся…

— Просто так?
— Да!
— Не может быть, чтоб ни за что! Может, ты толкнул кого-нибудь нечаянно, когда танцевали?
— Нет, я вообще из-за стола не выходил!
— Может, ты на девушку чужую загляделся?
— Андрюсик на девушек не смотрит, они сами…, — вставила Клава.
— Так что же случилось? — не отстаю я.
— Ни-че-го!
— Ладно. — повернулась я к Клаве, — я пошла. Прикладывай ему холодные примочки из бодяги, больше ничего посоветовать не могу. А лучше в больницу направляйтесь…

И ушла к себе.

Весь день про Андрейку думала. Куда влип? За что страдает? И ночью не спала тоже, — «Это что получается: можно запросто подойти к человеку и треснуть в глаз под настроение?»
От такой вселенской несправедливости внутри меня упрямство образовалась и решила я непременно милицию навестить. А перед визитом в органы, которые нас охраняют, ещё раз с пострадавшем серьёзно перемолвиться.

В комнате было тепло. Андрей лежал на диване в одних оранжевых пляжных трусах и смотрел по телевизору концерт Натали.

— Привет, Андрюх! Я сейчас в милицию иду. Последний раз спрашиваю: «За что фингалом обзавёлся?»
— О-о-о, — простонал Андрей. Приста-а-али… Я песню в кафе за деньги заказывал исполнять.
— Какую?
— «О Боже, какой мужчина.»
— Ну и что?
— Так я её пять раз подряд оплачивал. Кому-то, наверное, не понравилось...
— Сколько стоит такая услуга — песня на заказ?
— Шесть тысяч. Я тридцатку за песни отдал и пять тысяч за «поляну»..

Я ошеломилась сначала, потом опомнилась:
— Другие посетители тоже денег не жалели?
— Не-е-ет. Там же только студенты неимущие..

— А ты, значит, из династии Рокфеллеров? Все пятьсот долларов ухандокал? — взревела Клавдия, которая с мокрым полотенцем как раз выходила из кухни! А обо мне, ты, «богатенький» подумал? Я за всю жизнь на море ни разу не была, тебе путёвки покупала! Я ни одного подарка себе на день рождения не позволила: всё сыну! Да я на эти тридцать пять тысяч лучше бы в санаторий смоталась — сил уже нет жить! А он — бога-а-атый. Он за какую-то попсушку все деньги выбросил!

Клава подскочила к сыну и давай лупить его мокрым полотенцем по голым ногам, плечам, спине... Андрюсик свенулся клубком, как гусеница, и прикрыв раненый глаз ладонью, содрогался от хохота.

— Клава, хватит драться, а то давление поднимется! — схватила я «взбесившегося хомячка» за руку.

Клава остановилась, отдышалась, и, бросив в Андрюху полотенце, поспешно забежала в свою комнату, хлопнув из всех сил дверью. Потом выскочила обратно, подняла вверх указательный палец и проговорила:

«Я «на шашлыках» ни разу не была!» — и опять скрылась.

Сообразив, что представление окончено, и, можно расходиться по домам, я устремилась к выходу. Андрей поплёлся за мной.
Уже, выйдя в коридор, я вдруг, подумала, что после бессонных тяжёлых ночных размышлений имею право на заключительную реплику в конце представления, и, наставив указательный палец на уцелевший глаз Андрейки, твердо сказала:

«А этот зрак, нужно было бы тебе на пятку нанизать!» — и, хлопнув дверью, ещё сильнее, чем Клава, гордо удалилась в свою квартиру.

Синяк у Андрея через месяц прошёл. Через год Джумбери вызвал сына к себе в Америку и взял на работу в исследовательский институт.
Молодой специалист уже трудится вместе с отцом, и даже выслал маме первую зарплату за неделю.
А недавно я поздравила Клаву и Сергей Сергеича, (который, оказывается всю жизнь считал Клавочку умницей и красавицей и был безответно влюблён), с рождением дочки Ниночки…
И ещё сама слышала, как из Америки звонил Джумбери и с большим волнением и слезами  в голосе благодарил «свою бывшую», что та назвала дочку в честь его мамы — Нино «Она ведь так много для нас сделала!», и выслал в честь радостного события тысячу долларов.
Клава не стала говорить Джони, что маму Сергея Сергеевича тоже зовут Ниной, потому, что своё простодушие за двадцать лет куда-то потеряла…