Ожидание речи с Небес

Восемь строк о предназначении поэта и русской соборности.
  Глава первая «Ожидание речи с Небес»
Сад весь в цвету,
Вечер в огне,
Так освежительно-радостно мне!
Вот я стою,
Вот я иду,
Словно таинственной речи я жду.
Эта заря,
Эта весна
Так непостижна, зато так ясна!
Счастья ли полн,
Плачу ли я,
Ты — благодатная тайна моя.
 Не самые известные строки молодого  А.А.Фета. И, наверное, - одни из самых загадочных.
Цветущий сад, догорающий огонь небес – образ весеннего вечера – когда всё уже к лету постепенно приближается – сколько в русской поэзии образов похожих! Да только здесь                и пейзажа никакого нет – а есть  душа воспарившая, радость духовная. Словно приходит какое-то понимание, а, может быть, освобождение от чего-то ранее гнетущего. На душе «освежительно-радостно» - потому что лирический герой-поэт весь в ожидании  «таинственной речи», которую обязательно  услышит.
 И вот вспоминаются невольно строки, почти через семь десятилетий созданные тоже молодым – почти юным О.Э.Мандельштамом:
 
Он ждет сокровенного знака,
На песнь, как на подвиг, готов:
И дышит таинственность брака
В простом сочетании слов.
 
 Его лирический герой в осознании своего предназначения «прошёл», наверное, чуть «дальше» - в понимании сути – того,  что «сокровенный знак», как и «таинственная речь», с Небес  приходит. Снисходит…   
Потому О.Э.Мандельштам именно  с этой мысли и начинает:
 
 Как облаком сердце одето
И камнем прикинулась плоть,
Пока назначенье поэта
Ему не откроет Господь.
 
Лирический герой, как мы уже сказали, уже в «большей степени» осознал предназначение поэта, осознал,  - то, что исполнение Воли Создателя может потребовать жертвы – подвига.
  А у А.А.Фета пребывает лирический герой в радостном ожидании – но разве не мыслит в том же «направлении», если угодно? Разве не прислушивается он при каждом шаге своём к «таинственной речи»?
 Словно  в русском осмогласии первая ступень – «открывшаяся» радость, а дальше                к Небесам, может быть, и через скорби подниматься надо будет. Наверное, лирический герой, идущий по саду и вечернюю зарю созерцающий, пока ещё на «первой ступени»,                а «готовый на песнь, как на подвиг», уже «выше поднялся». Но оба «на пути»                к Небесам... 
 А теперь вспомним эти хорошо известные многим строки М.Ю.Лермонтова,                над которыми советская идеология «надругалась», убрав финал.
 Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога.
 Думаю, все помнят, что к «видению» Творца лирический герой приходит, созерцая «желтеющую ниву, «свежий лес», «малиновую сливу», «ландыш серебристый» -                и, наконец, ставший символом, «студёный ключ». То есть – Творение Рук Божьих,                в прекрасном русском  пейзаже запечатлённое.
К тому же стремится и лирический герой А.А.Фета, «таинственной речи ожидающий».
(Продолжение следует)