КИТ

– Кита выбросило, кита выбросило! – нарушил мой сон звонкий детский голос.
    
     С трудом поднявшись, я посмотрел в сторону двери. На пороге стоял шустрый малец, любопытно осматривающий каждый уголок деревянной лачуги. Мы жили в небольшой деревне на берегу Берингова моря, а потому внезапная встреча с незнакомцем вызвала у ребенка смешанные чувства. Почесывая растрёпанные волосы, он не спускал с меня взгляда. На секунду мне показалось, что мальчишка немного напуган, однако счастливая улыбка уже через мгновение полностью развеяли необоснованные опасения.
– Вставай, дурак! Кита выбросило!
    
     Часы показывали полшестого. Просыпаться не хотелось до ужаса. Честно говоря, разбуженному командировочному нет никакого дела до кита. В глубине души, конечно же, я понимал, что на улице происходит событие уникальное, но отчаянное желание задержаться в постели хотя бы на пару минут брало верх над любопытством. Такой настрой совершенно не нравился внезапному гостю-будильнику. Не разувшись, малец прошагал до самой кровати и, схватив меня за руку, прокричал:
– Кита выбросило! Огромного! Большущего!
    
     Немного вскипев, я свободной ладонью взялся за подушку и несильно швырнул ею в мальчишку. Мои действия отрезвляюще воздействовали на утреннего гостя: попытки заставить пришельца покинуть дом были прекращены. Раздались громкие шаги по комнате, которые на секунду уступили место ехидному:
– Ну и дурак! Будешь голодным неделю ходить!
   
      Я жил на небольшом холме в отдаленном от берега месте. Ближайшие домики располагались в метрах четырехсот от меня, а потому кричать «благую весть» о ките было вовсе необязательно. Тем не менее, мальчишка даже на улице продолжал исполнять обязанности гонца, видимо, делая это больше для себя, чем для местных. В деревне развлечений практически не было, а потому, внезапно найденное занятие до ужаса веселило ребенка.
   
      Немного поворочавшись в кровати, я окончательно потерял надежду на продолжение утреннего сна. Хоть крики мальца уже и не были слышны, но то блаженное состояние после пробуждения, когда ты, закрывая глаза, осознаешь, что впереди еще сорок минут таинственного состояния между дремой и реальностью, полностью разбилось о скалы нахлынувшего любопытства. Картина, увиденная мною из окна, с лихвой окупала несколько сумбурное начало дня. На берегу лежала огромная туша, к которой ровными линиями стекались жители деревни. Кит напоминал величественную святыню, собирающую вокруг себя сотни паломников из разных уголков поселения. Вместо свечей и благовоний чукотские «культисты» несли ведра и ножи. Молодые семьи, в чьих рядах уже не осталось ни дедушек, ни бабушек, со всех ног бежали к морскому гостю. Изредка дети останавливались на камнях. Они выкрикивали что-то неразборчивое, видимо, пытались походить на охотников или мореплавателей. Раздраженные мамы не устраивали пререканий: юные герои попросту «снимались» с палуб и оказывались на отцовских спинах. Старики заметно отставали от молодежи, однако сыновья их не бросали: аккуратно придерживая отцов за руки, они вместе спускались по холмистой дороге к берегу. Солнце только начинало всходить, а потому розоватое небо придавало картине особый шарм таинственности и загадочности. Кит и люди будто бы соединились в единый организм: одно влекло других. Огромная морская туша превратилась в деревенское сердце, биение которого превращало унылое местечко на краю света в нечто наполненное жизнью и смыслом.
   
      Наскоро одевшись, я вышел на улицу. Потоки людей, плавно стекающие с холмов к берегу, уже прекратились, уступив место огромной толпе, окружившей мертвого гиганта. За время, проведенное в деревне, в отношении местных у меня сложилась полная уверенность в их абсолютной непунктуальности. Назначая встречу на два или три часа, я мысленно готовился к тому, чтобы просидеть десять минут в томительном ожидании собеседника. Помнится, краем уха мне удалось подслушать историю о том, как один из водителей приехал на переправу к клиентам через сутки после назначенного времени. Ситуация жуткая, конечно. Тем не менее, это утро показало относительность моих представлений о пунктуальности. Приходивший заранее на любую встречу, я оказался самым последним обитателем деревни, спускавшимся вниз к киту. Казалось, будто бы жители заранее предсказали появление гиганта на берегу моря – настолько не укладывалась в голове их поразительная собранность. Я, будучи представителем городской жизни, привык к четким рамкам и правилам, что здесь, в скромном поселении, существующем скорее по природным часам, чем по циферблату, оказалось совершенно ненужно. Несмотря на то, что я ни разу не опоздал ни на одну встречу, здесь, в деревне с населением в несколько сотен человек, именно я оказался самым непунктуальным обитателем.
   
       Пробиться к туше было практически невозможно: из-за столпотворения, все, что мне удалось разглядеть от морского гиганта – это его плавник. В стороне на камнях сидели дети. Некоторые из них увлеченно наблюдали за тем, как взрослые делают надрез за надрезом в теле кита, а другие, чуть поменьше и ростом, и возрастом, играли в куклы, зачем-то захваченные их родителями. Рядом с малышами сидели собаки. Они обиженно скулили и завистливо смотрели на шумную толпу хозяев. Неожиданно береговую идиллию нарушил внезапно объявившийся мужчина лет пятидесяти. Он выглядел разбуженным и несколько сердитым. Настойчивое желание прорваться через людскую массу выдавало в нем ученого-китоведа, угрюмого от того, что деревенские мальчишки разбудили всех, кроме него. Вышло ли это специально или нарочно – еще одна загадка в копилку чукотских земель. Успешно прорвавшись к туше, он сделал несколько замеров и отошел в сторону.
– Самец, двенадцать с половиной, - тараторил он себе под нос, - лет десять, половозрелый. Вес – около двадцати тонн, наверное. Здоровый. Почему выбросило на берег? Странно.

– Давно тут работаете? – крикнул я ученому.
     Окинув меня взглядом, он многозначно почесал роскошную бороду и, заглянув в записи еще раз, мужчина будто бы хотел что-то ответить, но лишь отмахнулся, ограничившись лишь скупым:
– Это неважно. Кита выбросило. Нужно бежать – искать причину.
   
      Так на берегу стало на одного жителя меньше.
     Тем временем, толпа немного рассеялась. Появились, пусть и небольшие, но уже ощутимые линии из жителей, возвращающиеся обратно домой. Паломники несли в деревянные лачуги таинственные святыни – окровавленные ведра, доверху заполненные китовым мясом. Их места у туши мгновенно заняли дети, пытавшиеся отрезать небольшие ломтики от некогда живого морского гиганта. Особенно крупная рана находилась у головы внезапного гостя. Впервые в жизни я увидел настоящий непрекращающийся кровавый ручей, окрашивающий в красный весь берег. Собаки, которым не разрешали приближаться к киту, уныло слизывали кровь с камней, пытаясь представить, насколько вкусна плоть этого загадочного животного. Одна из них сидела прямо напротив меня. Ее пасть приобрела ярко-красный цвет. Видимо, почувствовав усталость от невозможности прикоснуться к чему-то прекрасному, она зашла в воду, отчего ее шерстка оказалась в единой цветовой гамме с мордой. Мимо пробегал мальчуган. В его руке был зажат игрушечный деревянный гарпун, а сам он отчаянно пытался повторить движения взрослых китобоев. Не удовлетворенный результатами, ребенок делал бросок за броском. Вонзив лезвие в землю, он наконец-то закричал:
– Я буду охотником! Я добуду самого большого кита и накормлю всех!
     Наши взгляды встретились. Это был тот самый мальчишка, который с утра меня разбудил.
– А тебе ничего не достанется, дурак!
    
     Высунув язык, малец поспешил вернуться к туше, которая продолжала таять на глазах. Тем временем, со стороны холмов начали возвращаться люди, несколько минут назад относившие ведра с мясом к себе домой. Они несли столы, стулья, кастрюли и все остальное, что могло бы пригодиться в полевой кухне. Берег медленно, но старательно превращался в бесплатный ресторан для постояльцев. Заметив старика, пытающегося в одиночку нести огромную лавку, я бросился к нему. Дедушка ужасно сопротивлялся моему желанию помочь, однако ощутив приближение очередного холма, он принял решение сдаться. С трудом достигнув берега, я с радостью сбросил груз недалеко от стола, заполненного мясом. Старик по-доброму потрепал меня за плечо.
– Часто у Вас тут такое?
– Не помню, сынок. – Посмеялся он. – Да и неважно это. Важно, что сегодня у нас здесь кит лежит, а об остальном и думать незачем.
   
      Я отошел на небольшую возвышенность у берега. Прошел час, другой, и вот на берегу остались лишь гигантские позвоночник, челюсть и хвост. Некогда великое существо превратилось в наваристый суп, разливаемый жителями деревни по тарелкам в нескольких метрах от того, что ранее являлось китом. Я наблюдал за тем, как красная вода медленно, но верно затягивает в свою пучину белые кости. Здесь, в небольшой деревне на краю света, не существовало никаких принципов и убеждений. Все, что имело силу в небольшом поселении – природный закон круговорота жизни. Труп кита не вызывал излишней радости у местных. Не стал он и причиной грусти. Море подарило поселенцам шанс сохранить тысячу-другую от того, чтобы потратить ее в местном магазине, где самые привычные вещи продаются с ужасающей для приезжего наценкой. Чукотка перемолола чаяния «зеленых». Это место попросту не оставило выбора на проявление милосердия к огромному и прекрасному существу. Не важно, что ты читаешь или думаешь, но в день, когда китобои приносят гигантскую тушу, каждый беспрекословно несется к берегу с ведрами и ножами. Так было тысячу лет назад. Так будет через тысячу лет. А когда люди вымрут, то следующие мнимые хозяева земли также будут стекаться сюда по холмам, чтобы отрезать кусок от нового морского великана, может быть, совершенно отличного от кита.
   
      Это Чукотка, и здесь неважно твое имя, как давно ты здесь живешь, и как часто огромные туши оказываются на берегу моря.

(Фото из Интернета)