Курсантские истории. Не вписался в коллектив

   Случилось это задолго до того, как в армии расцвела полным цветом "дедовщина". В 1959 году я поступил в Харьковское ВАТУ и до этого ничего не слышал о таком явлении в армии, как "дедовщина".

   Учебная рота, куда меня распределили после экзаменов, состояла из двух взводов, по два классных отделения в каждом. Каждое классное отделение состояло из двух строевых отделений, которые изучали разные иностранные языки. Первое строевое отделение изучало немецкий язык, а второе строевое отделение - английский. Я попал во второе строевое отделение.

   Ребята в классном отделении подобрались хорошие, хотя каждый со своим характером и у каждого были свои привычки, приобретённые задолго до поступления в училище. Всего в классном отделении нас было 32 человека.

   Уже через два-три месяца мы знали привычки и особенности каждого, а многие даже подружились, в том числе и я. Но были такие, кто особенно в друзья не набивался, хотя и дружеских отношений не сторонился, с такими были просто товарищеские нормальные отношения, как с сослуживцами, живущими в одном кубрике-казарме.

   Поскольку друг с другом нам делить было нечего, у всех было всего поровну и только отличались мы по количеству нарядов, некоторые их могли заработать "вне очереди", за какие-то проступки или нарушения. Но это уже - у каждого своё и его надо отрабатывать лично.

   Но где-то через полгода многие из нас стали замечать, что один курсант из классного отделения старается уговорить кого-то идти вместо него в наряд "вне очереди", так как особо не учитывали - очередной это наряд или внеочередной, тем более, если в этот наряд есть кандидатура, курсанты часто менялись нарядами. А командиру - только бы закрыть клеточку в листе нарядов.

   Более того, этот курсант обещал отстоять этот наряд, но затем "забывал" об этом и эта конфликтная ситуация накалялась. Был это Вовка-боксёр, такое ему дали прозвище между курсантами. Парнем он был спортивным, хотя и маленького роста и немного задиристым. Всё свободное время пропадал в спортивном зале, где таскал штанги, но за то, что он почти к каждому, в шутку, бросался боксировать, его и прозвали "Вовкой-боксёром". Он часто выступал на соревнованиях по тяжёлой атлетике за роту и даже за училище.

   Но был у Вовки-боксёра ещё один странный пунктик, его конфликтность не имела предела. Мало того, что он конфликтовал почти со всеми в роте, он ещё и пытался создавать группы, кто за него, а кто - против, угрожая при этом даже сержантам. Очевидно, это не могло не дойти до командиров. А когда люди живут вместе в казарме 24 часа в сутки, непрерывно неделями, месяцами, то причин для конфликтов можно отыскать массу, тем более, для конфликтного человека.

   У Вовки-боксёра это были сначала словесные перепалки, затем толкания в бок, а затем, несколько раз, дошло до рукопашного. Сержанты это видели, но силовых мер не предпринимали, так как им, за превышение меры воздействия, могло "прилететь" и как "за рукоприкладство".

   Вспомнил я об этом лет через десять, когда в армии вовсю пошли разговоры "о дедовщине" и было это после 1967 года, когда я, отслужив в полку после училища, поступил в высшее учебное заведение. Официально считается, что "дедовщина" в армии появилась и расцвела в 1970-80-е годы, хотя и до этого были отдельные случаи неуставных и хулиганских взаимоотношений.

   Тогда же, в 1959-60-е годы, командиры ротного уровня были ещё офицеры, участники Великой Отечественной войны и судили они о взаимоотношении в воинском коллективе по критериям военного времени, по действиям военнослужащих в боевой обстановке. Например, наш комроты, майор Шендеровский, воевал в десантных войсках, которые тогда только зарождались и был принципиальным офицером, что касалось взаимоотношения военнослужащих между собой. Таких же он подобрал себе и командиров взводов.

   Но возвратимся к ситуации, которая складывалась у нас в классном отделении из за одного человека, конфликтная напряжённость шла по восходящей, а командиры всех уровней чего-то ждали, так как не было явных острых ситуаций, которые надо будет разбирать не на уровне дисциплинарного порядка, а на уровне уголовного права.

   И вот однажды я был с суточном наряде по роте и стоял дневальным у тумбочки. Командир роты и взводные были у себя, в канцелярии роты и о чём-то громко спорили. Дверь в канцелярию хотя и была приоткрыта, но разобрать, о чём они спорили было невозможно.

   Валера Малахов, дневальный бодрствующей смены, ходил по коридору и протирал влажной тряпочкой все выпуклые поверхности на стенах от пыли, так как старшина роты Зинченко мог придраться к чему угодно, если ему не понравится уборка.

   Проходя мимо канцелярии, Валера тоже услышал спор командиров и остановился у двери, прислушиваясь. Я так понял, что ему стало понятно, о чём спорят командиры, он даже подал мне знак рукой, что слушает о чём-то очень важным.

   Когда разговор закончился, то он бросил свою работу, подошёл ко мне сказал заговорщическим тоном:

   - Они там собираются кого-то отчислять, говорят, что "не вписался в коллектив". Как ты думаешь о ком это они? - но рота была большая, чудили многие, но о ком речь, я тоже не догадался и только пожал плечами.

   - А ещё сказали, что от него надо срочно избавляться, чтобы не было большей беды, - ещё прокомментировал Валера.

   Ни Валера, ни я не понимали, о чём идёт речь, поэтому и не стали обсуждать этот вопрос. Для нас, рядовых курсантов первого курса, действия командиров были не совсем понятными, да и логика командиров для нас ещё была недосягаемой. Поэтому, этот разговор, не до конца подслушанный, мы сразу же забыли, как только во входную дверь вошёл старшина и, увидев, что мы вдвоём находимся у тумбочки, завёл свою "песню":

   - Малахов! Почему прохлаждаешься? - старшина обратился сразу к Валере, так как я со штык-ножом стою на месте очередного дневального. Тем более, что я сразу представился, как положено, старшине.

   Валера же продемонстрировал старшине влажную тряпку и сказал, что он занимается влажной уборкой, протирает стены. Старшине это всегда нравилось и он, махнув рукой, не комментируя, направился дальше по коридору, в свою каптёрку.

   После этого прошло какое-то время и пришло распоряжение свыше, что не желающие продолжать дальнейшую учёбу в училище, могут написать рапорт на увольнение. Несколько человек из нашего классного отделения написали такие рапорта. Это сделал командир классного отделения сержант Кириллов, Коля Шевченко с первого строевого отделения и Валера Малахов, он был со второго строевого отделения. Валера был из Харькова, ему не очень нравилось учиться в училище и он хотел поступать в политехнический институт, если ему, как обещали, защитают срок службы в армии. Позже мы узнали, что Валера поступил в институт.

   О подслушанном разговоре Валерой, я вспомнил позже, когда Вовку-боксёра во время очередной диспансеризации вызвали на углублённую медкомиссию и нашли у него какие-то "сбои в сердце", с которыми обычно комиссуют из армии, объяснив это тем, что он перегружал себя работой со штангой. Таким диагнозам многие бывают рады, так как это позволяет откосить от армии, но Вовка-боксёр сам поступил в военное училище и, наверное, хотел продолжать учёбу. Но командиры решили иначе, ссылаясь теперь на этот диагноз.

   Такая вот ситуация сложилась в нашем классном отделении из-за Вовки-боксёра. Очевидно, командование роты догадывалось или точно знало, о высокой конфликтности курсанта, граничащей с эмоциональным срывом, но, что можно предпринять не знали или не хотели делать резких выводов. Тогда и пришла им мысль отчислить курсанта по медицинским показаниям, поскольку Вовка-боксёр сам хвастался, что его на медкомиссии пропустили в виде исключения, учитывая его достижения в спорте, да и преподаватели физподготовки хотели, чтобы у них был человек, который будет выступать на соревнованиях. Всё бы так и осталось хорошо, если бы не конфликтность самого Вовки-боксёра, которая заходила всё дальше и дальше. Чем это могло закончиться для коллектива, командиров и самого Вовки-боксёра, прогнозировать никто не мог. Вот и приняли компромиссное решение. А Вовка-боксёр сдал документы в техникум и продолжил там учёбу.

   Мне до сих пор неизвестно, что помогло разрядить ситуацию: внутренняя энергия множества курсантов, конфликтовавших с Вовкой-боксёром, прозорливость командиров, офицеров-фронтовиков или ещё какие-то сверх естественные силы. Но ситуация разрядилась и все остальные курсанты завершили успешно обучение.