Астраханцы Быковы. Обновление

               
               


                ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 

Если не с детских лет, то с юности мы начинаем задумываться о том, что являемся лишь маленьким звеном в цепочке родовой линии, которая тянется из глубин веков общей истории человечества. Всем известная картинка из школьного учебника об эволюции человека поначалу не трогает, а позднее, при получении новых знаний из книг, от родственников об истории семьи возбуждает уже неподдельный интерес и желание заглянуть в далекое и не очень прошлое своего Рода. А где же и как жили мои предки? Кем они были? Эти вопросы всегда волновали и меня, и когда появилась возможность работать в архивах, я с удовольствием погрузился в генеалогические поиски как по линии мамы Анны Петровны Шехиревой, так и по линии отца Матвея Георгиевича Быкова. Результатом стало издание небольшим тиражом книги «Шехиревы из села Алымского Уватского района Тюменской области» в 2018 году. Она написана по архивным данным и воспоминаниям родственников. В таком же ключе я работал и над книгой «Астраханцы Быковы», которую сейчас и представляю. Но архивные поиски ограничены и временем имеющихся документов, и возможностями — дело в сохранности нужных переписей, ревизских сказок и т.д. А память человеческая и совсем коротка. А потому я решил воспользоваться возможностями, которые открывает совсем молодая наука - ДНК-генеалогия. Да, в ДНК человека не записаны ни фамилия, ни национальность, но метки, которые в ней оставлены, позволяют заглянуть в историю рода на тысячелетия назад.

Мы знаем, что человек имел общего предка с обезьянами. Антропологи оценивают время расхождения линии будущего человека от линии будущего шимпанзе в 4-6 миллионов лет назад. Все современное человечество по мужской линии имеет общего предка, жившего около 235 тысяч лет назад. Древнейшие линии в основном представлены в Африке, все остальные ДНК-линии от них не происходят. Неафриканские линии ныне живущих мужчин имеют общего предка, жившего в районе 60-65 тысяч лет назад. Это дата прохождения «бутылочного горлышка» популяции, связанная с почти полным уничтожением человечества. Большинство ученых считает, что это стало результатом глобального катаклизма. Например, сокращению популяции могло способствовать извержение вулкана с последующим резким похолоданием или падение крупного космического тела в район Тихого океана (теория Мегацунами).
То есть каждый мужчина в ДНК имеет соответствующие метки, начиная от «хромосомного Адама». Расходившиеся от него линии, были обусловлены проходившими в ДНК людей спонтанными мутациями, и все они также «записаны» в ДНК. Сформировавшийся в ДНК-генеалогии научный аппарат позволяет определять не только род человека (а их сейчас насчитывается 20 основных), но и время расхождения его многочисленных ветвей (субкладов). Важно также и то, что исследования показывают возможные пути миграции различных родов и их ветвей.

Я обратился в Академию ДНК-генеалогии (г.Москва), по ее направлению отправил образцы в германскую лабораторию, где определили мою Y-гаплогруппу (род) и 37-маркерный гаплотип, по результатам Y-теста сотрудник Академии Е.В.Пайор провел мое персональное ДНК-генеалогическое исследование. И вот сокращенное его изложение с привлечением материала из книг и других публикаций основателя ДНК-генеалогии профессора А.Клесова, а также статья И.В.Рыльщикова и И.Л.Рожанского «Флоренский Павел Александрович».

Мой род (или Y-гаплогруппа) – N-L1026. Здесь же скажем, что семья Быковых испокон веков (архивный поиск показал — с 1600 года) считала себя русской, такой была по языку и обличью, традициям и способам хозяйствования, религии (православие) и, в конце концов, фамилии. Но ДНК-генеалогия свидетельствует, что основой славянской (русской) общности был род R, получивший развитие в евразийском ареале, как R1a. Видимо, начиная с пяти тысяч лет назад это были арии (самоназвание), проделавшие сложный миграционный путь и распространившиеся по Европе, Азии и пришедшие в Индию и Иран. Сегодня половина мужского населения России, Украины, Белоруссии и Польши относится к роду R1a. На втором месте по численности в России — гаплогруппы I1 и I2 (общеевропейские, считается, что они произошли от кроманьонцев), в общем составляющие 22 процента, а на третьем —N1a, которую часто и не очень точно называют финно-угорской, а ученые считают, что более приемлемое для нее название — уральская. Представителей рода   N1a в России 14 процентов, соответственно около 10 миллионов мужчин. И среди них — я и все мужчины моих предков, моей семьи.

Как считают исследователи, гаплогруппа N образовалась на территории северного Китая примерно 20 тысяч лет назад, и сегодня там большая часть ее носителей — около 20 миллионов мужчин. В эпоху неолита и энеолита началась миграция этого рода в сторону Европы. Как проходили миграции? - Племя собирателей и охотников занимало какую-то территорию, некоторое время жило на ней, а когда не хватало пищи из-за возросшей численности племени или скудости природных ресурсов, наиболее сильная и активная часть его переходила на новое место. Причинами переселения могли быть природные катаклизмы или конфликты с другими племенами.
На своем пути переселенцы встречались и контактировали с другими «мигрантами», на новой территории могли жить местные племена, с которыми смешивались пришлые, приобретая какие-либо культурные и хозяйственные привычки и навыки. Воздействие природных факторов и вовлечение в общность женщин из других родов могли приводить к изменениям в антропологическом облике людей. И все это - движение, изменения, накопление опыта проходило очень медленно, на протяжении тысячелетий.

Племя или племена предковой гаплогруппы N постепенно вышли на Алтай. В ходе миграции из Алтайского региона, который оказался (по А.Клесову) колыбелью или детским садом значительной части человечества, на север, по Южной Сибири на Урал, гаплогруппа N в своем мутационном развитии образовывала подгруппы (ветви, субклады) N1, затем N1a, после - N1a1. В истории этой миграции остается много неясного, особенно в ее начальном периоде, но в настоящее время складывается, что миграция через Сибирь началась примерно 8 тысяч лет назад. Гаплогруппа N1a образовалась примерно 6 тысяч лет назад, а гаплогруппа N1a1 примерно 3500 лет назад в регионе Пермского края вышла на западные склоны Уральских гор. Подчеркнем, что все эти мутационные изменения зафиксированы в моей ДНК.
Какими были мои предки, вышедшие на Русскую равнину после долгого пути? Современные генеалогические исследования показывают, что европеоиды (белая раса) тысячелетия назад жили и в Северном Китае, и в Монголии, и в Восточной Сибири, причем, они были там не пришлым, а коренным населением. Знаменитая мумия «принцессы Укока», хранящаяся в музее Горноалтайска, где мне довелось побывать, как оказалось, представитель белой расы и не является прародительницей современных алтайцев. Но это уже относительно близкие к нам времена.

То есть какие-то племена в процессе миграции могли донести европейские признаки и до Урала. Но скорее всего, они разговаривали на языках уральской языковой семьи, а внешне носили смешанные черты европеоидов, монголоидов и тюрок с разной степенью выраженности, потому получили свое название - угры. Но это только предположение. К тому времени по территории Южной Сибири в противоположном направлении мигрировали и предки будущих славян, и вполне возможно их пути с какими-то из племен изучаемого рода пересекались рано и очень тесно, что могло придавать (или возвращать) им европеоидные внешние признаки и, возможно, индоевропейский язык. Но представляется, что «превращение» части угров в славян проходило позже на территории Русской равнины.

Мутационная история будущих угров продолжалась и по пути на Урал. Семь тысяч лет назад сибирско-европейская ветвь гаплогруппы N1 (снип L708) разделилась на три субклада: волго-алтайский, восточно-сибирский и уральско-европейский.
Снип уральско-европейской ветви — L1026 – и зафиксирован в моем «ДНК-паспорте». И надо сказать, что такую метку имеет в ДНК большинство русских, относящихся к роду N1a1.

Примерно 4,5 тысячи лет назад, то есть до выхода на Русскую равнину, эта ветвь тоже разделилась на две — угро-финскую (Z1936) и восточно-европейскую (VL29). Мой снип – Z1936, следовательно мои предки принадлежали к угро-финской ветви рода.
Предок угро-финской ветви Z1936 жил, вероятно, на Урале или в Прикамье 3600±500 лет назад. В последующем его потомки заселили обширные пространства на севере Европы, вытеснив на рубеже нашей эры другие генеалогические линии на территории Финляндии и Русского Севера. «Родственником» Быковых по этому снипу является известный российский актер Юрий Георгиевич Богатырев.

Через несколько мутаций мы приходим к имеющемся в моем «генетическом паспорте» снипу Z1935, который ближе к нам по времени. Именно его представители внесли наибольший вклад в освоение новых европейских территорий. Этот снип имеет сегодня почти каждый второй финн. Его носителем являлся священник, религиозный философ и поэт Павел Александрович Флоренский (1882-1937 гг.). Самый давний известный его предок дьякон А.И.Флоренский (1732-1795 гг.) жил в с.Завражье на границе Костромской, Нижегородской и Ивановской областей. Это почти на магистральном пути миграции в сторону Финляндии.

Ветвь N-Z1935 считается специфической для финно-угорских народов, однако, на территории России большинство ее носителей составляют русские и татары. Среди финно-угорских народов Поволжья и Урала преобладают другие ветви гаплогруппы N.
По современным представлениям, носители гаплогруппы N перевалили через Уральские горы, вероятно, в регионе нынешнего Пермского края, и это произошло не ранее середины II тысячелетия до нашей эры, поскольку общий предок современных носителей гаплогруппы N1а1 жил примерно 3200-3500 лет назад. И здесь они могли контактировать с предками славян – на территории нынешней Челябинской области находится синташтинская археологическая культура, образованная представителями R1а-Z645, а также известный, покинутый по какой-то причине город Аркаим.

После перехода на европейские склоны Уральских гор, а, возможно, и раньше, носители гаплогруппы N1а1 пошли разными путями: предки современных венгров ушли на запад в Паннонию, предки современных прибалтийских народов примерно 2500 лет назад прибыли на берега Южной Балтики и образовали союз с обитавшими там уже два тысячелетия носителями гаплогруппы R1а-Z280 (арии). Предки современных финнов прибыли на территорию современной Финляндии на пятьсот-тысячу лет позже – в первой половине первого тысячелетия нашей эры, сохранив до конца миграционного пути угро-финские языки.

Все три уральские группы «путешествовали» по землям, уже не одно тысячелетие населенным предками славян. Какие-то племена дошли до конечных пунктов миграции (венгры, балты, финны), другие растворились в славянской массе, а третьи осели на приглянувшихся им землях в славянском окружении и сохранили свой язык и самобытность (Урал – удмурты, коми; Поволжье – мордва, марийцы, исчезнувшие меря, мурома, мещера; далее на северо-восток –  карелы, не существующие сейчас чудь, водь, весь). Надо полагать, это лишь известные на сегодня по письменным источникам названия финно-угорских племен. А сколько из них кануло в Лету, мы не знаем.

Напомним, что по исследованию Е.В.Пайора мой гаплотип попал в ветвь, маркируемую снипом Z1936, называемую угро-финской по нынешнему распределению ее носителей. Она, в свою очередь, делится на ряд дочерних ветвей. Для части гаплотипов небольшой ветви (предположительно моей) было проведено специализированное исследование глубоких снипов, в результате была выявлена их цепочка, приведшая к конечному снипу – Y19451. Он позволяет нам еще подняться по лестнице времени жизни моих предков. Расчеты показали, что общий предок этой ветви жил 950 плюс-минус 300 лет назад. Это – конец I - начало II тысячелетия нашей эры.
В базе данных, имевшихся в распоряжении исследователя, обнаружилось семь носителей снипа Y19451. Два из них – финны, по одному - из Москвы, Твери, Новгородской (оз.Ильмень) и Архангельской областей, один «без географии».
Вот, что пишет по этому поводу Е.В.Пайор: «Датировки Вашей наиболее вероятной ветви (Y19451) и распределение участников гаплогруппных проектов, которых удалось обнаружить, идеально вписываются в схему миграции угорских племен в сторону Финляндии». 

То есть, скорее всего, мои генетические предки с Урала двинулись в северо-западном, новгородско-псковском или чудско-ильменском, направлении, по пути оставляя своих соплеменников в славянском окружении. Будущие финны пошли дальше, а мои «родственники» остались частью в Поволжье, в Центральной России, где были ассимилированы славянами, и на Русском Севере. Исследователи полагают, что, возможно, часть славянских племен – кривичи, вятичи, те же ильменские словене – могла состоять и из представителей финно-угорских родовых линий. Судя по времени и локации, мои предки могли быть участниками образования Новгородской Руси в составе славянских племенных союзов или финно-угорских племен. Вспомним «Повесть временных лет», где говорится о призвании на княжение Рюрика ильменскими словенами, кривичами, а также финно-угорскими - чудью и весью. Очевидно, что эти племена, хоть и враждовали-мирились, но были соседями, жили на одной территории. А легендарный Рюрик, как показывают генеалогические исследования, был из балтийских славян и относился либо к роду R1a1, либо к роду N1a1, то есть являлся моим далеким генетическим родственником из Зауралья.

Разумеется, это упрощенное изложение исследования и дополнительного материала по генеалогии, не претендующее на оригинальность. Это – для  меня и моих родственников по мужской линии. Сходные с моими генеалогическими данными, вероятно, могут обнаружиться у жителей Новгородской, Псковской, Рязанской, Тверской, Тамбовской областей и других регионов европейской части России. Кстати говоря, род моей мамы по мужской линии восходит к жителям с северо-востока Вологодской области. Это тоже Русский Север, но – другая история.
               
                *               *                *

В нашей семье всегда знали, что отец Матвей Георгиевич Быков и его брат Павел Георгиевич Быков родом из Астрахани. Оставшиеся после его смерти документы показали, что родились и жили они в селе Чаган Камызякского района Астраханской области. Этот факт и стал начальной точкой исследования родословной нашей семьи по мужской линии. Шло оно весьма неровно – если астраханский период жизни рода Быковых сложился, благодаря документам Астраханского госархива, а затем сайта «Твоя родословная», относительно благополучно, то проникновение вглубь истории рода потребовало значительных усилий, терпения и времени. Не раз шел по ложному следу, не раз хотел остановиться на том, что уже нашел. Но желание продолжить поиск побеждало, а маленькие удачи, крохотные «зацепки» вдохновляли на дальнейшую работу. Помогали найденные родственники и коллеги по генеалогии. Собственно, все это и отразилось в данном повествовании, его не совсем последовательной композиции и отклонениях от основной темы.

Повествование не претендует на научность и, тем более, - на литературность: возможны ошибки, есть проблемы перегруженности текста цифрами, именами. И в этой связи хочу подчеркнуть, что все данные о людях (дата рождения, возраст, дата ухода из жизни) приведены так, как они были записаны в метрических книгах, ревизских сказках и других документах.
Сложилось так, как сложилось.

                ПРОИСХОЖДЕНИЕ ФАМИЛИИ 

Происхождение фамилии Быков вполне понятно и не требует особых исследований. Но следует отметить, что образовалась она, в первую очередь от личного имени или прозвища, широко распространенного еще в Древней Руси. Бык (Бычко) тогда было личным именем, помимо крестильного, и даваться оно могло родившемуся младенцу, как пожелание ему быть здоровым, сильным, плодовитым. Бык, как прозвище, могло также даваться человеку мощного телосложения, сильному или упрямому. И понятно, почему фамилия получила довольно широкое распространение — в «Списке 100» она занимает 82 место. Причем, носителями ее были издавна люди разных сословий. Наиболее ранним упоминанием о фамилии в документах, видимо, является запись Веселовского первой половины XV века - «Быков, отчинник белозерский», он же отмечает в 1499 году Ивана Ивановича Суморока Быкова. Дьяком новгородского владыки в 1559/60 г. был Быков Заяц Тихонов, еще четверо Быковых были дьяками и подьячими в конце XVI века.

Известно несколько дворянских родов Быковых. Самые старые из них считают своим предком Василия Быкова, псковского сановника, приезжавшего в 1471 году из Пскова к Иоанну III. Степан Быков упоминается, как воевода в Устюжском полку при походе на Казань в 1469 году. Афанасий Захарович Быков в 1618 году записан в числе дворян и детей боярских, Юрий Захарович Быков в 1643 году пожалован от царя Михаила Федоровича грамотой на поместья.

Древние благородные дворянские роды Быковых, доказательство дворянского достоинства которых восходит к допетровским временам жили в Литовско-Виленской, Владимирской, Калужской, Московской, Олонецкой, Санкт-Петербургской, Симбирской, Тульской губерниях. Но из них древнее дворянство доказывали только три рода: потомство названных выше Юрия и Афанасия Захаровичей Быковых (1624-1651 гг.), записанное в VI часть родословной книги Московской губернии, а впоследствии  - Ярославской и Тульской губерний; потомство миргородского полковника Ивана Быкова и его сына Павла Ивановича, записанное в VI  часть родословных книг Полтавской и Екатеринославской губерний; потомство Смирного Быкова, испомещенного в 1631 г., и его сына Якова, испомещенного в в 1654 г., и записанное в VI  часть родословной книги Владимирской губернии, но герольдией правительственного Сената не утвержденное. Есть в литературе упоминание, что один из родов Быковых восходит к князю Ордынскому, который прибыл из Орды по поручению к Ивану Грозному, да так и остался служить при его дворе. Кроме того, Быковы получали военное дворянство, приобретенное чином военной службы (Астраханская, Владимирская, Казанская, Калужская, Курская, Московская, Новгородская, Полтавская, Санкт-Петербурская, Тульская, Черниговская губернии), а также дворянство бюрократическое, приобретенное чином гражданской службы или пожалованием ордена также в ряде губерний Российского государства. В Екатеринославской губернии Быковы входили в категорию «Иностранные дворянские роды».

Представители фамилии упоминаются в «Списке опричников Ивана Грозного с указанием их служб и «жалования по окладу» в 1573 году». Василий Быков, царицынский сын боярский, и Петр Быков, жилец, бывший гонцом к азовскому паше Сулейману, участвовали в восстании Степана Разина. Яицкий казак Петр Алексеевич Быков служил в повстанческом войске Емельяна Пугачева, был наказан плетьми и отправлен на пожизненную службу солдатом в Прибалтику.
Имя Бык и фамилия Быков известны были с XVI века и в Приуралье: «Крестьянин д.Ныров Погост на р.Косе Бык Архипов, 1579 г.; крестьянин пог. Вильгорт на р.Колве Пронька Быков, 1579 г. (Полякова).

Быковы были и среди казаков, и среди служилых людей, и разночинцев, и государственных и крепостных крестьян. А поскольку фамилия была распространенной, можно сказать, что ее представители участвовали во всех сферах жизни и коллизиях Российского государства. То же можно сказать и о распространении фамилии по территории России и, теперь уже, смежных государств — Беларуси, Украины, Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана. Так же богата и топонимика с основой «бык» - есть множество деревень с названием Быково в Московской, Тверской, Курской и других областях Российского государства, большое количество названий рек, озер и других географических объектов.

По всей видимости, в Нижнем Поволжье появление фамилии надо связывать с завоеванием русским царем в 1558 году Астраханского ханства. Принести ее могли, в первую очередь, военные люди, если не иметь в виду, что дельту Волги русские рыболовы начали осваивать еще раньше, хотя и не имели тогда на этой территории постоянных поселений. Сюда бежали, скрываясь от властей, преступники, с надеждой на вольную жизнь - государственные и крепостные крестьяне.  То есть первые Быковы могли появиться на территории из разных российских краев, по различным причинам, а кто-то мог получить такую фамилию и «на месте», когда формирующиеся органы власти стали налаживать учет всех «сходцев» и, прежде всего, в целях налогообложения. Однако, по всей видимости, учет рыбаков в Астраханской губернии, стал производиться гораздо позже, чем в самой Астрахани. И дело здесь, наверное, в том, что уезды в губернии оформились поздно, да и состав рыбаков был непостоянным довольно длительное время. К сожалению, переписного материала по Астраханской губернии сохранилось очень мало и в главном древлехранилище России — в РГАДА (Российский государственный архив древних актов). Из ревизских сказок 1-3 ревизий (Ф.350) сохранились лишь несколько единиц хранения 1 ревизии (только г.Астрахань), и одна единица хранения по второй ревизии, и то книга 1748 года выбывшего населения в Астрахани после первой ревизии (Ф.350, Оп.2, Ед.хр.185). В ней среди посадских людей числятся:

№1135 — Ефрем Никонов сын Быков — 30 лет (возраст на первую ревизию 1720 г.), пропал безвестно в 1729 году (Л.86 об.);
№1543 — Андрей Васильев сын Быков, 37 лет,
№1544 — у него сын Константин, 2 лет, после опасной болезни не отысканы (Л.111 об.).

Есть посадские с патронимом «Быченок»:
№825 — Петр Козьмин сын Боченок, 64 лет, умер в 1727 году,
№826 — у него сын Козьма, 16 лет, умер в 1735 году (Л.74 об.).

Жизнь у людей складывается по-разному, но весьма сомнительно, чтобы городские люди — посадские, цеховые и другие - перебрались на учуги и поменяли сословие. Вряд ли помогли бы и материалы первой ревизии по Астрахани, даже если в них есть и еще Быковы. Связь с чаганскими Быковыми не доказать. Скорее всего, они были из пришлых.

Тем не менее, исследуя родословную Быковых из села Чаган, нам не обойтись без небольшого исторического обозрения событий, происходивших в Астраханской губернии.
               
               
                ОТ ВОЛЬНИЦЫ ДО КАБАЛЫ

Историки свидетельствуют, что после присоединения Астрахани еще более тридцати лет земли вокруг нее не были заселены. Только после возведения таких городов, как Самара (1586 г.), Царицын (1589 г.), Саратов ( 1590 г.) дошла очередь до низовьев Волги, и в 1627 году была построена в 250 верстах к северу от Астрахани небольшая крепость Черный яр, еще через три десятка лет появилась на востоке от нее  крепость Красный яр. Назначение их — обеспечение безопасности волжского торгового пути и защита существовавших уже тогда рыбных и соляных промыслов, и понятно, что жили в них военные люди. Но к тому времени активно шла так называемая стихийная народная колонизация края за счет беглых крестьян, которые жили в кочующих станицах, на учугах, в рыболовецких поселках, на солепромыслах.  Беглые крестьяне сначала появлялись в здешних местах, как считают историки, из верхневолжских губерний (Симбирской, Нижегородской), позднее — из Московской, Костромской, Ярославской. Абсолютное большинство из них было русскими, а количество таких вольнопоселенцев доходило к концу XVIII века до семи тысяч человек («Достояние республики», Астрахань, 2003).

В начале XVII века высочайшее разрешение безвозмездно и безоброчно ловить рыбу в низовьях Волги повлекло за собой наплыв туда крупных и мелких промышленников — представителей нарождающегося купечества. На учугах появляются государственные поселенцы, которые направлялись сюда властями за различные преступления и нарушения законов. В конце  века рыболовецкие поселения из беглых становятся постоянными, а московская и местная власть их население не трогает, поскольку заинтересована в добыче ценной рыбы, освоении территории.

Царское правительство в этом делало исключение для Нижнего Поволжья и в XVII веке, когда предписывало "... С Астрахани и Саратова в верховые города посадских людей, бежавших на низовья Волги самовольно, не возвращать", и в ХVШ веке, когда вновь подтверждалось право Астраханской губернской канцелярии приписывать беглых крестьян к казенным землям и рыбным промыслам. В экономических и финансовых целях правительство пошло на легализацию проживания в крае беглых крестьян и приостановило возвращение их к своим хозяевам. Правительственный Сенат издал специальный указ от 19 марта 1745 года о поселении беглых крестьян в Астраханской губернии. Указ предписывал "...Не вывозить и не высылать и учинить их (беглых) свободными, и дать им от Астраханской губернской канцелярии указные пашпорта для найма к работам добровольной ценой". По этому указу в течение 1745 года в Астраханском крае осталось более двух тысяч беглых крестьян, которые основали постоянные поселения.

Но за весь XVII век было основано лишь четыре постоянных поселения - учуга - за счет государственной казны: Иванчуг, Увары, Чаган и Камызяк на одноименных реках, впадающих в Каспийское море. Собственно, это были самые выгодные с промысловой точки зрения места, поскольку по этим рекам рыба поднималась из моря на нерест, и на стационарных учугах ее проще было ловить путем перегораживания рек. Соответственно и поселения при них были устойчивыми.

С 1746 года начинается заселение правого берега Волги казачьими станицами, а среди казаков фамилия Быков тоже была распространенной. К примеру, в «Астраханских епархиальных ведомостях» был отмечен отставной урядник Казачьебугровой станицы Аггей Быков за пожертвование 1100 рублей на постройку часовни на местном кладбище. В конце XVIII века в ходе государственной колонизации в Астраханский край перемещаются крепостные Вятской, Казанской, Вологодской и Тульской губерний, среди которых были и Быковы. В тех же «Астраханских епархиальных ведомостях» за постройку нового иконостаса в Пришибинской Троицкой церкви выражается благодарность крестьянину Василию Быкову.
В 1884 году четыре семьи Быковых проживали на разных улицах и в самой Астрахани.
В результате государственной колонизации к началу XIX века на территории края было образовано, не считая казачьих станиц, еще 16 поселений. Исследователи также выделяют помещичью колонизацию, но считают, что она была малоэффективной, а по сути свелась к захвату приволжских и приморских земель крупными чиновниками с расчетом, по большей части, не на освоение земель, а на присвоение рыбных промыслов. О владельцах рыбных промыслов следует сказать особо.

Подчинив себе Астраханское ханство, Иван Грозный пожаловал преданным ему татарским князьям многие земли вокруг Астрахани, он же, как пишут историки, повелел «завести учуги рыболовные». Но, скорее всего, учужным ловом пользовались татары в этом крае и ранее (учуг - «забойка», при которой путь идущей на нерест рыбе преграждается плотным прочным забором с оставлением нескольких дворов-ловушек для ее вылова). Позднее, при царе Алексее Михайловиче Романове, рыболовные воды в дельте Волге у татар были отобраны в казну, а далее передавались представителям церкви.

В октябре 1722 года Петр I побывал в Астрахани и посетил учуги в Камызяке и Иванчуге, указав на необходимость продавать каспийскую рыбу на экспорт. Он же многие из рыболовных участков забрал у духовенства и отдал на «откуп»  Астраханской рыбной конторе, а далее промыслами владели астраханские купцы, крупные чиновники, которые продавали и перепродавали их друг другу.
Астраханский край пережил много серьезных исторических событий. Коротко напомним о восстании Степана Разина в 1670 году, когда воинственным атаманом была захвачена Астрахань, «смуту» астраханских стрельцов в 1705 году, восстание Кондратия Булавина (1709 г.), Емельяна Пугачева (1774 г.).

В истории заселения края оставили заметный след, кроме русских, украинцы, белорусы, а также калмыки, прикочевавшие из Западной Монголии в 30-х годах XVII века, прибывшие в 1740 году с Северного Кавказа кундровские татары (карагаши, потомки ногайцев), в начале XVIII века получившие право на степные кочевья между Уралом и Волгой казахи. Нельзя не сказать, что астраханцы пережили ряд эпидемий чумы и холеры, голодных лет, пожаров, унесших множество человеческих жизней.
Но сама Астрахань богатела за счет рыбных, соляных промыслов и торговли, позднее — за счет выращивания бахчевых культур, садоводства и овощеводства. Причем, удачное географическое положение привлекало в столицу Нижнего Поволжья множество иностранных купцов и деловых людей. Город, в период его расцвета, много раз описанный путешественниками, вызывал у них восхищение.

               

                УЧУГ ЧАГАНСКИЙ

Родиной семьи Быковых на сегодняшний день мы считаем село Чаган Камызякского района Астраханской области. Временем основания села современные жители называют 1699 год, и в октябре отмечают день его рождения. Откуда взялась эта дата, установить не удалось. Что же касается дня рождения села, то оно искусственно «привязано» к церковному празднику Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября), в честь которого в селе была построена Покровская церковь (метрические книги ее сохранились с 1806 года).

Однако в Чаганском учуге существовала еще и церковь во имя Святой Великомученицы Екатерины (церковный праздник в ее честь – 7 декабря), о чем свидетельствует находящаяся в Госархиве Астраханской области метрическая «Книга Астраханского округа Чаганского учуга Екатерининской церкви» (Ф.1121, Оп.1, Д.1)
Некоторые источники указывают на более ранний период возникновения села, сначала, конечно, как учуга. Так, в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (начало 20 века) читаем: «Село Астраханской губернии и уезда, в 18 верстах от города, на правом берегу pp. Ч. и Кала, в Волжской дельте. Заселено было первоначально в 1570 г. рыболовами, из ссыльнопоселенцев».

Считается, что название села — Чаган — происходит из татарского «таган» (котел). Возможно, так оно и есть, если в переносном значении это место поселения. Но сомнителен переход «т» в «ч», который усложняет произношение слова. Обратим внимание на «Указ о пожаловании Святейшему Патриарху Никону в Астрахани Учюга Комызяк» 1653 года, в котором государь «к тому же Учюгу Камызяку пожаловал Учюг Чеганчету на оброк, без перекупки». Сходные по основе слова в татарском обозначают: «чегэн» - цыган, «чоге» - стерлядь, «чыгу» - выезжать, выходить. На наш взгляд, название реки может отражать ее характеристику — либо по принадлежности (цыганская), либо по свойствам (стерляжья, выходящая к морю). Но более вероятная и простая версия содержится в словаре Даля: ЧЕГЕНЬ или ЧИГЕНЬ — астраханское, волжское слово, обозначающее сваю, частоколину, бревно в 6-12 сажень на забойку, учуг. Или же название реки происходит от названия растения ЧАКАН, обильно произраставшего вместе с камышом по берегам волжских рукавов. Из узких длинных листьев чакана бедные калмыки плели рогожи и покрывали ими свои кибитки (И.П.Корнилов. Заметки об Астраханской губернии, 1859 г.).

Как мы уже знаем, Чаганский учуг первоначально принадлежал кому-то из знатных татар, хотя уже тогда на нем работали русские беглые люди и ссыльнопоселенцы. Затем, как видим, он перешел к церкви, позже стал государственным и, видимо, такой статус больше не терял, хотя владельцы его менялись. Из «Описания рыбных ловель по Каспийскому морю» (№22, 1803 г.) известно, что земля при четырех учугах, в том числе Чаганском, была и по берегу Каспийского моря. Вся она в 1797 году была высочайше пожалована князьям Куракиным, они же из оброка отдали их надворному советнику И.А.Варвацию, титулярному советнику Федорову и Астраханскому купцу Михайлову. Позднее, в 1826 году (а, похоже, и раньше), князь Алексей Борисович Куракин сдавал Чаганский и три другие учуга в аренду первостатейным астраханским купцам братьям Сапожниковым на два года. Но во владении А.Б.Куракина учуги оставались до его смерти в 1830 году, затем снова отошли в собственность казны и сдавались в откуп купцам, в том числе и Сапожниковым.

Вот как описывает Сапожниковых и Чаганский учуг русский писатель, педагог и переводчик Гавриил Васильевич Гераков, в 1820 году побывавший в Астрахани:
«Мы дома: я в задумчивости пишу; товарищ мой занят; в это время, доложась, вошел имянитый богатейший купец Сапожников, в гарнитуровом голубом Русском без кушака кафтане, с двумя золотыми медалями на груди, обложенными крупными бриллиантами, ростом велик, седовлас, с большою же седою бородой, вся наружность привлекательна и значительна, мастерище говорить, и тонко судил, довольно начитан; но так как я обратил разговор на расколы, он с кротостию защищал Старообрядцов, ни когда ни упоминая слово раскольник... (Сапожниковы были из старообрядцев — примечание автора).

13 июля, в пять часов проснулся; хотел кончить письма, не удалось; я за перо, а Сапожников с сыном и зятем в дверь, Дельпоцо так же приехал, товарищ мой пробудился, и мы поехали на Учуг Чаганский, к А.Б.Кур. (Алексею Борисовичу Куракину — примечание автора) на реке Чагане, впадающей в Волгу; дороги, особенно в каретах, несколько верст нельзя похвалить; пересели в катер большой, река волновалась, не люблю; подняли паруса, катер быстро рассекал волны; гребцы, хотя Калмыки, но один другого молодцеватее; приехали на Учуги, позавтракали на берегу, сели опять в катер, чтоб ближе осмотреть ловлю осетров и севрюги. Заколы, подобно как на Неве для ряпушек, но крепче; более 200 поймали, менее часу; лодочек было с пятьдесят, в каждой по два человека, во многих женщины, девушки, даже дети, и все в роде вуалей, от солнца и насекомых, в перчатках, искусно и проворно, ударяют рыбу вынырнувшую, деревянным молотком в голову, она скроется и вновь вынырнет, ее багрят и тащат в лодку. Признаюсь, перед всякими охотами, эта мне более понравилась. Весело и приятно смотреть. Иные лодочки поймали по семи и более, получают платы за каждую белугу 2 руб. 55 копеек, за осетра рубль пятьдесят копеек, за севрюгу полтину; при нас не было лову белуг; не то время; в удовольствие наше остановили охоту, и все лодочки причалили к берегу к выстроенным амбарам; со скоростию втащили их, с искусством и проворством распластали, отделяя икру, клей, вязигу, солили; при нас паисную икру в десять минут приготовили, и два мешка подарили. Справедливо скажу: порядок, точность, тишина — соблюдали, что доказывает знание своего дела, сына старшего Сапожникова, который сохраняет бороду; но жаль, что в сюртуке, а не в Русском кафтане; в нем виден человек начитанный, имеет дар глагола и математическую ясность в мыслях. Обед, данный Гг. Сапожниковыми, хоть бы и в С.Петербурге в первейшем доме, по всем отношениям; и услуга , и чистота отличны».

Столь благостная картина на Чаганском учуге, описанная наблюдателем, видимо, обусловлена тем, что учужный лов и аханный лов, о котором мы еще поговорим, были одним из развлечений местной знати и их гостей. То есть, собственно, это было «показательное выступление», к которым на учугах, вероятно, привыкли. Надо сказать, что купцы Сапожниковы внесли большой вклад в развитие Чаганского учуга. Николаем Розенмейером в Петербурге была издана книга «Астраханская флора» (Карманная книжка на 1827 год), в которой есть литография павильона Чаганского учуга. В описаниях ее такие слова: «Ступени роскошного павильона спускаются к самой воде. Здесь же видна и учужная забойка».

Автор так описывает причину появления павильона на берегу протоки: «Здесь миновав забойку или, лучше сказать, хитрую западню, построенную из свай поперек протоки — для удобнейшего уловления рыбы, мы усмотрели на берегу противоположном селение и подле самого плота, для складки рыбы устроенного, красивый в новейшем вкусе отделанный павильон, окруженный великолепною колоннадой. Этот павильон был построен иждивеньем первостатейных купцов братьев Сапожниковых в 1825 году по случаю ожидаемого приезда Александра I”. Купцы владели огромным состоянием, занимались благотворительной деятельностью, меценатством.

Наиболее полное описание Нижнего Поволжья во второй половине XVIII века оставил нам немецкий и российский ученый, медик, натуралист, профессор ботаники, академик Императорской академии наук Самуил Георг Гмелин, побывавший в Астрахани с августа 1769 по июнь 1770 года. В своем «Путешествии по России для исследования трех царств природы», в части второй, он тщательно описывает и устройство рыбных промыслов, и способы ловли рыбы в дельте Волги. В частности, он описывает и учуги, их организационное устройство.

«На учугах живут работные люди с своими семьями, - пишет исследователь. - Каждой из них имеет собственную свою и непременную должность, которую он исправлять должен, в разсуждении рыбы попавшей в забойку. Там нет таких, коиб работали из награждения или платы, так как рыбаки на Ватагах, но получают они положенное, как в службе состоящие люди, жалованье. Прежде получали они его от короны, а ныне от рыбной конторы. Они переведены сюда уже в давние времена из разных областей Российского государства. Если их потомки такой способности не имеют, какую имели их предки, то им незнание в вину причитается.... На каждом учуге живет по пятидесяти человек работных людей и на каждом построена церковь...».
Управлял учугом директор из астраханских купцов, которые ежегодно менялись.
Директор имел двух «товарищей» (заместителей), кассира и писаря. За работой на учугах наблюдали поверенные от рыбной конторы, а над ними стоял разъездной надсмотрщик. Все они, как и простые рабочие на учугах, получали жалованье от рыбной конторы.

Рабочие специальности С.Г.Гмелин делит на две категории. К первой из них относятся те, кто трудится на подсобных работах по обеспечению деятельности забойки и учуга в целом — завозит нужные материалы, чинит забойку, изготавливает плетни и прочее. Во второй категории работники основных специальностей. Самой опасной, трудоемкой и сложной была специальность водолаза, которые производили осмотр и ремонт забойки под водой. Поскольку работа их в основном требовалась весной и осенью, когда вода была холодной, то им топили тут же на берегу у забойки баню, давали по ведру водки за счет хозяев на время осмотра (7 дней). Но более пяти перемен в день (работа в воде, баня и водка) они не могли делать — из ушей и из носа шла кровь. На такой работе люди слепли, глохли и умирали через 3-4 года. Найти охотников на нее было непросто, поэтому трудились по этой специальности в основном крепостные хозяев промыслов да охочие до «дармовой» водки.

Багорщики и подбагорщики вытаскивали рыбу из изб-ловушек. Баграчей с длинным и острым багром «указывал» на рыбину, подбагорщики били ее деревянными молотками-чекушами по лбу и короткими баграми затаскивали в лодку.

Солильщики рыбу солили, а им помогали, поднося добычу несколько «поддатней». Потрощики или резальщики вынимали икру и клей, икрянники солили икру, клейщики приготавливали клей, который собирали, мыли и чистили несколько мальчиков-сборщиков. Для выполнения всех операций рядом с берегом находились специальные помещения, коптильни, навесы для вяления рыбы, вешала, чаны для варки клея, склады с солью, бондарные мастерские, кузницы. Здесь же были жилые избы для работников, дом управителя и контора. Поселки в большинстве случаев обносились деревянной стеной со сторожевыми башнями.

Земли и воды, относящиеся к Чаганскому учугу, находились, как мы уже отмечали, и на значительном удалении от забойки, и даже на Каспийском море. На них стояли так называемые ватаги — пристани, на которых с ловецких станов свозилась рыба. Они были оснащены таким же набором помещений и приспособлений, что и учуги, но в меньшем размере. Для работных людей строились большие дома-общежития. На ватагах жили уже только рыбаки, которые получали зарплату от количества выловленной рыбы. Они тоже различались по статусу — одни работали по договору через лето. Другие назывались подрядными и приезжали на лето артелями из российских городов со своим снаряжением и припасами, строили себе жилища на ловецких станах. На каждом стане было несколько артелей, у  них было от двух до шести лодок из расчета два рыбака на лодку. На каждом стане избирался старшина, который отвечал за все перед хозяином. Ловили рыбу они сетями.

Ватажные рыбаки подряжались и на морской промысел. «Морское рыболовство есть всех опаснейшее и труднейшее», - пишет С.Г.Гмелин. Летом нередко рыбаки тонули от волн, опасен был и зимний промысел. Рыбаки уезжали за три горизонта (когда берег становился не виден, ставился шест с пуком соломы наверху, и двигались дальше, когда шест становился невиден, ставился следующий). При непогоде льдины отрывались, и рыбаков уносило в открытое море; на них нападали разбойники (Гмелин пишет «трухмены» - туркмены?), да и жилища рыбаков были плохо приспособлены для жизни зимой. Однако морской лов белуги был очень выгодным, бывало, что в одну снасть попадало 5-10 белуг. Одна ватага за зиму выловила две тысячи таких рыбин, а вес у них был от 40 до 70 пудов. Поэтому рыбаки рисковали, а хозяева промыслов «человеческий материал» не считали.

Белугу ловили и на реках, в так называемых ямах, для чего использовались сети-аханы — неширокие и длинные, из льняных веревок в палец толщиной.
В начале ноября белуга поднималась по рекам и ложилась на зиму в ямы, где покрывалась толстым и клейким слоем ила, что делало рыбу неповоротливой и «сонной». В это время на ямы ставили караульных, вблизи их запрещалось ловить рыбу, а проезжающим рекомендовалось не шуметь. В определенный день директор рыбной конторы созывал знатных гостей на учуги, угощал их. Перепадало кое-что и рыбакам для «затравки», после чего они уже покупали вино за свои деньги. На следующее утро половина из них выезжала с аханами (сеть между двух лодок на канатах) и окружала ямы. «Увеселительное зрелище» начиналось с выстрела, после которого рыбаки раскидывали сети, начинали кричать и шуметь, рыба поднималась из ям, и начиналась борьба за нее. Лодки сталкивались, ловцы дрались за добычу, затем бросали аханы, брались за погоняи (плавные сети) и старались выловить уходящую вниз по реке рыбу.

Ловля продолжалась около двух часов, но «увеселительное зрелище» для гостей не заканчивалось и во время сдачи рыбы надзирателю — на лов собиралось до 300 лодок, и каждый из рыбаков стремился скорее сдать добычу и получить вознаграждение. Отсюда опять ссоры, шум драки, за которыми с удовольствием наблюдали гости. С.Г.Гмелин, побывавший на аханном лове, пишет, что на Иванчужском учуге за два часа было выловлено 500 белуг, на Кальских ловлях (две ямы, относившиеся, видимо, к Чаганскому учугу) до трехсот.

Скорее всего, наши предки Быковы, появившиеся на Чаганском учуге по имеющимся документам предположительно в середине XVIII, имели на учуге постоянную работу и специальность, которая передавалась по наследству. Иначе, как мы понимаем, семья не смогла бы закрепиться на учуге, а затем в селе. Вероятно, они участвовали и в аханном лове и в морском промысле, и жили той же жизнью, что и десятки их односельчан.

В 1863 году вышел указ о ликвидации учугов — учужный лов был признан варварским способом добычи рыбы, поскольку множество рыбы ранилось баграми, уходило и погибало. Но существовало много других способов добычи ценной астраханской рыбы, поэтому село Чаган продолжало существовать, и более того, расти и развиваться.
В «Списке населенных мест Российской империи» за 1859 год в уезде Астраханском, Астраханской губернии, в стане 2, по правую сторону нового фарватера значится:
«122. Чаган, с. каз. при р. Чагане, 18 верст от уездного города, становой квартальный, 151 двор, жителей: м.п. 584, ж.п. 600, церковь православная.
123. Чаган, рыб. зав. к., 1 двор, жители: м.п. 5, ж.п. 2».

Более ранних описаний села не найдено. Относительно приведенного отметим, что село было по тогдашним меркам крупным. Видимо, рядом с ним был небольшой казенный рыбный завод. Малая численность его жителей ни о чем не говорит — скорее всего, на нем работали наемные работники из того же села Чаган.

За следующие пятьдесят лет село выросло более чем в два раза по населению, в нем появилось много объектов социального назначения. Видимо, сказывалось удобное расположение — вблизи рыбных мест и недалеко от большого города Астрахань. Вновь обратимся к Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона. На начало XX века  село Чаганское представлено так: «2242 жителя; 2 церкви, больница, аптека, 2 министерских училища и 2 церковно-приходские школы, 2 питейные заведения, 2 кузницы, 9 торговых лавок, 5 рыболовных ватаг и 1 кирпичный завод. Занятие жителей — рыболовство».

После запрета учужного лова, учуги стали называться селами, а их население, видимо, пережило некий этап реформирования промысла. Но по сути жизнь в селе, скорее всего, не изменилась, за исключением, может быть, того, что исчезли некоторые специальности. К примеру, водолазы, поскольку забойка была ликвидирована и ремонтировать ее не надо было. Вероятно, в селе появилось больше наемных рыбаков, которые жили здесь, но выезжали в места лова, на ватаги. Поэтому в приведенном в словаре название «ватага», возможно, означает уже не то, о чем писал С.Г.Гмелин, а именно — не пристань, а профессиональное сообщество людей, большее, чем артель.

Необходимо сказать, что начиная со второй половины XIX века предпринималось довольно много усилий для упорядочения рыбного промысла в Астраханском крае, сохранения рыбных запасов и улучшения жизни рыбаков. Об этом свидетельствуют документы, опубликованные в книге «Достояние губернии» (Астрахань, 2003). Однако, как свидетельствует тот же источник, благие намерения чаще разбивались о стену купеческой алчности. «...Рыбопромышленники не только не содействуют благим намерениям местной администрации, но напротив того, из ложных взглядов на торговые тайны издавна сумели одеть таинственным мраком все рыболовное и рыбопромышленное дело, принося этим не только вред себе, но и целому краю...» - писал в своем исследовании член астраханского губернского статистического комитета, доктор медицины Ольдекоп в 1874 году («Достояние республики»).
На этом мы и завершим краткий экскурс в историю Астраханской губернии и описание ее рыбной промышленности с тем, чтобы перейти к основной части нашего повествования о роде Быковых из села Чаган.

               
                ПЕРВЫЕ БЫКОВЫ В АСТРАХАНИ

Причина и место, откуда появилась в Астраханском уезде интересующая нас семья Быковых, вероятно, так и остались бы для нас тайной, но в Астраханской области создали в интернете сайт «Твоя родословная» и стали выкладывать оцифрованные документы из местного госархива. Среди них оказались неизвестные мне ранее «Ревизские сказки переведенцев Астраханской купеческой рыбной конторы за 1782 год» (Астраханский госархив, Ф.434, Оп.1, Д.29). Этот документ проливает свет на то, в каком «качестве» и откуда пришли Быковы в данную местность. Цитируем его полностью, поскольку он пока и является отправной точкой в родословной семьи Быковых.

«1782 года марта 7-го дня в астраханской рыбной конторе ссыльный во оную колодник Козма Тиханов Быков по силе состоявшегося 1781-го года ноября 16 дня Ея Императорскаго Величества и в народ публикованного манифеста за №6  в скаску в том что он по последней 1763 года ревизии в переведенца написан был
43 года (на 1763 год) — 62 (на 1782-й)
у него жена Анна Васильева — 0 — 46
взята в замужество в городе Тамбове девицею у дьякона Василья Ермолаева
у них дети, написанные в последнюю пред сим ревизию:
Семион — 17 — 36
у него жена Агафья Терентьева — 0 — 35
взята в замужество в Астрахане девицею астраханской духовной консистории у священника Терентья Абрамова
у них дети родившиеся после ревизии:
Василей — 0 — 11
Алексей — 0 — 8
Иван — 0 — 6
Дочери
Анна — 0 — 17 (14)
Елена 0 — 3
Федосья — 0 — 2.
Более того числа на семейства моего убылья и после ревизии вновь родившего и прибылья не имелось что и показую по самой истине без всякой утайки а буде и емя впредь обличен явлюсь или по свидетельству найдется что кто либо утаил то повинен по положенному указу штрафу без всякого милосердия: к сей скаске вместо отца своего Козмы Быкова по его велению сын ево родной Семен Быков руку приложил» (Л.42).

По этой ревизской сказке родоначальником семьи можно считать Тихона Быкова, о котором мы ничего не знаем, кроме того, что он стал отцом Кузьмы Быкова и был жив в 1719-1720 годах.

О Кузьме Тихонове Быкове нам известно по данной ревизской сказке, что родился он в 1720 году, произвел на свет сына Семена, был женат (возможно, вторым браком) на дочери тамбовского дьякона Анне Васильевой Ермолаевой, сослан в колодках за какое-то серьезное преступление против властей, хозяина или личности в Астрахань. Малолетний сын Семен и молодая жена Анна последовали в ссылку за ним. Такое было возможно при подаче соответствующего прошения, а власти, как мы знаем, были заинтересованы в заселении астраханских земель.    Можно предполагать, сколько лишений довелось перенести семье во время следования под конвоем от Тамбова до Астрахани по степной дороге.

В 1763 году Кузьма Быков был записан в переведенцы Астраханской рыбной конторы -  то ли срок его ссылки вышел, то ли так было выгоднее власть предержащим. Скорее всего, - второе, поскольку арестантов надо было охранять и кормить, да и возможности их «применения» были ограниченными.

Совместных детей у Кузьмы и Анны не было. Вероятно, Кузьма был неграмотным, коли ревизскую сказку подписывал его сын Семен, или же к 1782 году, в 62 года, отец был уже немощен.

Дата смерти Кузьмы Тихонова Быкова, как и жены его Анны Васильевой не обнаружена. Забегая вперед, мы можем сказать, что ушли они в мир иной до 1816 года. Прояснить ситуацию могла бы ревизия 1795 года, но в ее материалах данные о семье Быковых отсутствуют как среди переведенцев Астраханской рыбной конторы, так и среди переведенцев так называемого школьного правления (это легализовавшиеся сходцы, беглые крестьяне, находившиеся в ведении Астраханского губернского магистрата). Среди посадских, цеховых, разночинцев, мещан и купцов они также не значатся. И здесь надо заметить, что в ревизской сказке рыбной конторы 1782 года места проживания переведенцев не указаны. То есть первоначально Быковы могли жить не в Чагане, а в других селениях или же вообще на ватагах в местах лова рыбы. Однако просмотр ревизии 1795 года по уездам также не дал результата. Предположение, что семью при переписи пропустили, маловероятно, поскольку она была в тот момент довольно большой да уже и переписанной ранее. Остается одно — думать, что Быковы были направлены куда-то на дальние рыбные промыслы. Возможно, на морские — такое объяснение я встречал в переписях. Получается, что документально подтвержденное появление Быковых в Чагане относится только к 1796 году.

Обращаем внимание на то, что и Кузьма, и его сын Семен были женаты на дочерях церковнослужителей. Это позволяет предположить, что, возможно, отец Кузьмы Тихон и сам Кузьма имели какое-то отношение к церковной службе. Добавим также, что церковнослужители и их семьи в то время имели некоторые льготы, поэтому женитьба на их дочерях была не только престижной, но и имела экономическую подоплеку.
Возраст жены Кузьмы Анны Васильевой Ермолаевой в сказке — 46 лет на 1782 год.  Получается, что она была на шестнадцать лет младше Кузьмы (что не было необычным в то время) и родила Семена в десять лет. Вступали в брак тогда в Центральной России примерно в 14-16 лет (на Русском Севере и в Западной Сибири по моим наблюдениям значительно позже — в 18-20 лет). Скорее всего, Анна - вторая жена Кузьмы, а Семен рожден предыдущей супругой. 

То есть замуж Анна Васильева Ермолаева могла выйти за Кузьму Тихонова Быкова не раньше 14 лет или примерно с 1750 года. И если это произошло в Тамбове, то время переселения семьи в Астраханский край укладывается в период с 1750-го по 1763-й годы. Могло ли быть так, что Кузьма и Анна нашли друг друга в Астрахани? - Не исключено: в Астрахань на период путины съезжались артели ловцов из разных губерний, ничто не мешало и тамбовскому дьякону Василию Ермолаеву прибыть в рыбные края, познакомиться здесь с Кузьмой Быковым, а потом последний съездил в Тамбов и взял его дочку в жены. Но женитьба их с Кузьмой могла состояться только после 1763 года, когда он получил статус переведенца. И все же наиболее вероятным вариантом развития событий считаю, что этот брак состоялся, когда Кузьма и Анна жили на Тамбовской земле. Об этом четко говорится в ревизской сказке: Анна «взята в замужество в городе Тамбове». Попытки найти там отца Анны дьякона Василия Ермолаева не увенчались успехом. И, скорее всего, Ермолаев - это отчество, которое тогда еще не стало фамилией.   

Семен Кузьмин Быков родился в 1746 году на родине своего отца. Жениться, да еще и на дочери священника Астраханской консистории Терентия Абрамова Агафье он мог, вероятнее всего, после 1763 года, а точнее, если ориентироваться на возраст старшей его дочери Анны — в 1765 году, когда ему было 19 лет, а невесте - 18. Судя по характеру записи в ревизской сказке 1782 года, Терентий Абрамов (фамилия или отчество?) в то время был жив, но поиски его результата не дали. Возможно, он не был священником, а каким-либо служащим при консистории, но в сказках церковников, разночинцев, мещан, купцов Астрахани нет ни его, ни следов его семьи. Еще вариант: дело в том, что в консисториях какое-то время существовал совет из священников, часть из которых назначал Московский патриархат, а часть была из местных служителей церкви. Может быть, Терентий Абрамов был московским ставленником и, соответственно, числился со своей семьей в столице, проживая в Астрахани.

Здесь же попытаемся прояснить ситуацию с тем, что Кузьма и Семен были женаты на дочерях священнослужителей. Возможно, сказались какие-либо свойственные, служебные или дружеские связи. Границы Тамбовской губернии неоднократно перекраивались, как и тамошней епархии. К примеру, Пензенский и Мокшанский уезды с 1748 по 1758 год относились к Астраханской губернии. Можно предположить, что священник Терентий Абрамов и дьякон Василий Ермолаев  «пересекались», как сейчас говорят, на служебном поприще, а в итоге породнились.

Но вернемся к Семену Кузьмину. Он уже твердо был государственным крестьянином (то есть не сын переведенца и бывшего ссыльного колодника) и имел сыновей Василия, Алексея и Ивана, а также дочерей — Анну, Елену и Федосью. Умер в 1806 году в возрасте 60 лет (Астраханский архив, Ф.1121, Оп.1, Д.1, Л.81об.). Жена Семена  Агафья Терентьева прожила долгую жизнь и умерла вдовой в 1830 году в возрасте 90 лет (Л.288 об.). О сыне Василии, как и о дочерях, ничего не известно, а вот Иван Семенов, государственный крестьянин, умер в октябре 1797 года в возрасте 18 лет (Л.13). Фамилия его в метрической записи не обозначена, потомства он не оставил.
Считая Быковых астраханцами, мы, тем не менее, попытаемся найти истоки их рода в Тамбовском крае, на что, как видим, есть основания.
 

                ТАМБОВСКИЕ ВОЛКИ?

Тамбовские волки — широко известное в разговорном языке выражение («Тамбовский волк тебе товарищ»), которое появилось, надо полагать, с той поры, когда осваивалась территория будущей Тамбовщины. С одной стороны, оно характеризовало «дикость» этого края, его непроходимые леса, а с другой — людей определенного склада, потому что во времена оные леса по берегам реки Цны были убежищем для многих разбойных шаек, нападавших на крестьянские поселения. В разбойный край даже посылались для борьбы с ними регулярные воинские команды, поскольку местные власти не могли справиться с «воровским» племенем своими силами.
Но местность эта всегда была беспокойной. В домонгольские времена здесь проживали аборигенные племена мордвы и мещёры. Уже к XII веку в бассейне рек Цны и Воронежа по данным археологов появились и древнерусские поселения. Особенно тесные связи сложились у местной мордвы с соседним Рязанским и Владимиро-Суздальским княжеством.

Во время вторжения татаро-монголов (1237 год) местные племена частью были истреблены, а  оставшиеся в живых ушли в бассейны рек Мокши и Оки (теперь эта территория относится к северным районам Рязанской области), а также в Прицнинские дремучие леса. Территория обезлюдела, превратилась в Дикое поле, где хозяйничали кочевники. Именно по этой причине освоение русскими Тамбовщины стало проводиться только со второй половины 16 века. В 1552 году войска Ивана Грозного взяли Казань, что позволило ликвидировать постоянный очаг татарской угрозы.

Построенная в 1553 году Шацкая крепость защищала не только от грабительских татарских набегов, но и являлась опорным пунктом расширения границ русского государства на Востоке. Шацкий военный гарнизон стал прикрытием для бежавших от рязанских, владимирских и муромских бояр-феодалов (а также бояр из других территорий) людей, которые организовывались в группы, либо в одиночку преодолевали порой непосильные трудности, продвигались вверх по реке Цне и основывали свои поселения. Таким образом, в конце второй половины XVI века на берегах рек Цна и Серп возникли такие селения, как: Пенки, Давыдово, Серповое, Алкужи, Алкужинские Борки, Карели, Устье, Морша и другие. Во второй половине XVI века здесь была образована Верхоценская волость – владения темниковских служилых мурз. После смерти в 1622 году бездетного князя Булая Кудашева волость перешла во владение старицы Марфы Ивановны Романовой – матери царя Михаила Федоровича Романова, и стала дворцовой вотчиной. В 1622 году уже 40 процентов населения волости состояло из русских переселенцев.

Центр волости был во дворцовом селе Конобееве. Великой старице принадлежали церковные, крестьянские, мордовские, казачьи пашни, сенокосы, выпасы, бортные ухожья. Количество пашни в 1623 году составляло 29880 четей «в поле, а в дву по тому ж» (двухпольная система, умножаем на два), в 1681 году количество пашни увеличилось на 19380 четей. Крестьяне несли тягло, а мордва платила оброк.
По всей видимости, основной доход приносила эксплуатация бортных лесов. Всего в Верхоценской волости насчитывалось 777 бортных ухожьев, из которых 469 являлись рыбными ловлями на речках. Все ухожья были поделены между бортниками сел и деревень волости. За пользование ими Марфе Романовой платились медвяной, денежный и водяной оброки.

Для защиты поселений в 1635-1636 годах были построены города-крепости Козлов (ныне Мичуринск) и Тамбов. В этот же период сооружались и другие города-укрепления, которые вошли в состав Белгородской оборонительной черты. На юго-востоке Тамбовского края в 1665 году была построена Пенза, как плацдарм для освоения степной зоны. Деревни, села в это время состояли преимущественно из служилых людей, которые позже составили сословие однодворцев. 

В 1677 году согласно Боярскому указу было велено отдавать некоторые украинные города, а так же прилегающие к ним дикие земли в вотчину детям купцов и помещиков. Так началось помещичье землевладение на Тамбовщине. Процесс освоения новых земель помещиками и их крестьянами происходил очень быстро и достиг своего апогея во времена царствования Петра Первого и последующих царей, когда за какие-либо «заслуги» перед правительством выдавались огромные наделы тогда еще не освоенной земли. Интересно, что во владения помещиков попадали люди, проживавшие на подаренном территориальном участке и пополнявшие ряды крепостных крестьян помещиков.

Образованные в начале XVIII века селения отличались от уже существующих тем, что их население состояло не только из служилых людей, но и из помещиков, имевших в своем распоряжении крепостных крестьян. Их привлекали степи, леса, водоемы и толстый слой плодородного чернозема. Освоению свободных обширных земель содействовало правительство тогдашней России.

В начале XVIII века и монастырям, расположенным на сопредельных с краем территориях, император даровал огромные земельные наделы, расположенные на Тамбовщине. Монастыри тут же начали осваивать эти земли. Настоятели Рязанского монастыря переселили группу крепостных крестьян на земли нынешнего Пичаевского района, где позднее был создан ряд поселений. Свои территории заселяли крепостными людьми монастыри Николы Радонежского, Переяславский Рязанский, Троицкий и другие (По  книге Н.В. Муравьева "Изначальная история населенных пунктов Тамбовской области").
Из вышесказанного получается, что Быковы могли прийти сюда как беглые крепостные, как служилые, позднее ставшие однодворцами или переведенные государственные, монастырские или помещичьи крестьяне.

Просмотр Ф.350, Оп.2, Ед.хр.3501 (РГАДА, книга переписная по г.Тамбову и уезду 1748г.) результатов не дал — нет ни Быковых, ни Кузьмы, ни Тихона. По городу и его слободам в основном жил служилый люд, по - уезду однодворцы. Хотя, если ориентироваться на периоды жизни наших героев, отец и сын должны были в это время (перепись составлялась по переписи 1744-45 гг.) существовать оба. Кстати, и семья жены Кузьмы Тихонова Быкова (глава дьякон Василий Ермолаев) также не зафиксирована в этой переписи, как и в ревизской сказке церковнослужителей города и уезда 1719 года. В последней значится в селе Перкино (дворцовая Верхоценская волость, где жили государственные крестьяне) при Успенской церкви  дьячок Ермолай Тимофеев сын Никитин, 50 лет, у него дядя Никита сын Никитин (РГАДА, Ф.350, Оп.1, Кн.3482). Дети его не указаны. Недалеко от села Перкино в деревне Семикиной жили, видимо, и Быковы: «Во дворе Быков у него зять Микишка Назаров послан на службу на Дон во 181-м году» (РГАДА, Ф.396, Оп.1, Д.3554). Но это 1674-1678 года, и по таким данным связь между семьями установить мы не можем.

Указание на Тамбов в ревизской сказке переведенцев Астраханской рыбной конторы 1782 года, если оно не является по каким-либо причинам заведомо ложным, может свидетельствовать лишь о том, что данная семья Быковых жила где-то в Тамбовской окрУге, как и семья Анны Васильевой Ермолаевой.

Мы уже обращали внимание на то, что и Кузьма Быков, и его сын Семен были женаты на женщинах из семей служителей церкви. Поэтому надо проверить предположение о том, имела  ли семья Быковых какое-то отношение к церковной службе или была крепостной монастырской.

По имеющимся в нашем распоряжении данным в Тамбовском и соседних уездах были Быковы - церковнослужители низших чинов. Мы можем отметить, что в селе Княжом Чернеева монастыря жил дьячок Быков с семьей. «Известия Тамбовской губернской ученой архивной комиссии», выпуск 20 за 1888 год, Л.22, №2312: «По донесению казначея Чернеева монастыря, Сергия, о зарезании крестьянина Филипа Власова сыном церковного дьячка Никитою Быковым во время драки». Преступника несколько раз били кнутом, последний раз — 25 ударов, и освободили. Было это в апреле 1730 года. В 1746 году Воронежская губернская канцелярия наводила справки о дьячке Василии Быкове, проживавшем в Хоперской крепости Шацкого уезда (РГАДА, Ф.453, Д.602 (596). Вот и все, что удалось найти о Быковых, как служителях церкви.
Но, вероятно, в среде такой весьма обширной категории населения Тамбовского края, как монастырские крестьяне, было престижным жениться на дочерях церковнослужителей. И здесь для нас — поле непаханное. В 1758 году была восстановлена Тамбовская епархия. Крестьян Шацкого уезда уже упоминавшегося Николаевского Чернеева монастыря отдали на содержание Тамбовского архирейского дома, из 1762 душ 400 должны были ходить по очереди на работу в Тамбов. В 1762-63 годах они сбегали, отказываясь работать на архирея, и воинская команда арестовала около 300 крестьян, заковала их в колодки, вынуждая на взятки. Потом против начальника команды Хрущова было возбуждено дело, но часть крестьян была наказана. Возможно, что Кузьма Быков (а мы знаем, что семья с такой фамилией была в Чернеевом монастыре), работая на архирейский дом, познакомился с дочерью тамбовского дьякона Василия Ермолаева, женился на ней, но позднее участвовал волнениях и был сослан. Однако прямых подтверждений этому нет.

С 1753-го по 1762 год происходили волнения в вотчинах Новоспасского монастыря того же Шацкого уезда (села Спасское, Введенское и Козмодемьянское). Несколько лет крестьяне этих сел не подчинялись властям монастыря, ввели местное самоуправление и отбивали с оружием в руках даже воинские команды. Но в конце концов восстание было подавлено, сотни крестьян были наказаны. В документах встречается фамилия Быков в селе Введенском, но без конкретизации, и мы не можем определенно говорить, что среди наказанных был и Кузьма Быков.

Крупным землевладельцем в Шацком уезде был Солотчинский монастырь, и в его селах жил в начале XVIII века большой клан крестьян Быковых. В 1706 году по приказу архимандрита монастыря Сергия из рязанских вотчин (село Романово Дорки тож) были переведены в село Преображенское (Большое Пичаево) Шацкого уезда семьи Степана Васильева Быкова, братьев Парфилея и Терентея Савельевых Быковых. В 1705-ом из рязанского села Новеселки в село Архангельское (Липовка тож) переехали семьи братьев Ивана и Прокофея Кондратьевых Быковых (РГАДА, Ф.350, Оп.1, Д.38). Они или их дети упоминаются и в переписях 1719 и 1744 годов. В 2013 году вышла в свет книга А.В.Быкова «Тамбовские истоки: странники Быковы» по родословию Быковых из нынешнего Первомайского района Тамбовской области. Предки их, видимо, из того же клана крестьян Солотчинского монастыря, однако пересечения с линией наших прародителей не найдено. То есть линию монастырских крестьян в нашем роду выстроить не удалось.

Но Быковы упоминаются в переписях среди крепостных помещичьих крестьян. Перепись 1710 года: Азовская губерния: Шацкий уезд: Залесский стан. РГАДА, Ф.1209, Оп.1, Д.1043: «В селе Козьмадемьянском что на реке на Вороне
...В том же селе Козьмадемьянском за стольниками за Алексеем Петровичем Иваном Петровичем Шереметевыми

Во дворе Внифантей Афонасьев сын Быков 70 лет (л.97) у него жена Агафья Иванова дочь 55 лет у него детей сын Василей 16 лет у него жена Марья Антонова дочь 15 лет Никита 13 лет Яков 8 Тихон 6 лет дочь Ефросинья 7 лет, у него ж брат родной Григорей 35 лет у него жена Аксинья Матвеева дочь 30 лет у него сын Ефим году, у него же братья двоеродные Кирила 37 лет у него жена Котерина Матвеева дочь 30 лет, Карп 20 лет холостой Гавриловы дети, у Кирила детей сын Михайла 8 лет дочь Анна 4 лет».

Это уже нынешний Кирсановский район Тамбовской области. Сел с одноименным названием в данной местности было довольно много, но, видимо, упомянутое — ныне существующее село Вячка, основанное в первом десятилетии XVIII века крепостными крестьянами помещика Шереметева. Обратим внимание, что среди сыновей Внифантея Афонасьева Быкова есть и шестилетний Тихон. Если «наш» Кузьма родился в 1720 году, то его отцу вполне могло быть 16 лет, в таком возрасте тогда и вступали в брак. Упоминается также, что данная семья была переведена из деревни Жеравниной Ряжского уезда. 

Однако в «Книге переписной служилых людей (солдат, пушкарей), помещичьих крестьян, однодворцев, церковнослужителей г.Шацка, Залесского стана Шацкого уезда» 1722-1727 гг. (РГАДА, Ф.350, Оп.1, Д.4098, ЛЛ.160-160об.) мы видим ту же семью, но уже без фамилии. Причем у 18-летнего Тихона записан только родившийся сын Андриян (5 недель), хотя Кузьма должен был уже появиться на свет.

Вызывает интерес «Дело по челобитью старосты села Архангельского Ершово тож Залесского стана Шацкого у. Тихона Быкова вотчины Александра и Ивана Львовичей Нарышкиных об исключении из двойного подушного оклада крестьян сел и деревень вотчины Нарышкиных» (РГАДА, Ф.1425, Оп.1, Д.80  1725 г. сентября 3-11). Кстати говоря, статус Тихона мог позволить женить сына на дочери тамбовского дьякона. Пока что крестьянин Василий Ермолаев (на дочери церковника Анне с таким именем и женился Кузьма Быков) с многочисленными сыновьями  был обнаружен среди помещичьих крестьян в селе Мокром Ценского стана Шацкого же уезда, но, скорее всего, это совпадение по имени и отчеству, которых в переписях очень много. А женщин во вторую ревизию не записывали.

Добавим к сказанному, что  по переписи вотчин Нарышкиных 1714 года Быковых в селе Архангельское Ершово тоже нет. Возможно, они прибыли в нее позднее. Есть также легенда, что в летней резиденции Нарышкиных «Быкова гора» управляющим был человек по фамилии Быков, и по его фамилии названы гора и усадьба.

Обратим также внимание, что в описях РГАДА (Ф.503, Оп.2, Д.58. Керенская воеводская канцелярия Шацкой провинции Воронежской губернии. 1757 год.) есть «Дело о краже из воза ясашного крестьянина Михаила Трифонова казенной соли ясашными крестьянами Григорием Юдиным, Козьмой Тихоновым и другими (5 марта 1757г. - 13 июля 1759г.)». Видимо, действие происходило на территории нынешнего Белинского района Пензенской области, где жили ясачные крестьяне из мордвы (села Невежкино, Козмодемьянское, Архангельское). Но здесь же упомянем, что русские, селившиеся на ясачных  территориях, также платили ясак, то есть считались ясачными крестьянами. Совпадение имени и отчества (или Тихонов — фамилия?), а также период времени (1757-1759 гг.) и совершенное преступление позволяют рассматривать и эту версию происхождения наших предков Быковых, хотя данная местность в прошлом — восточная окраина Тамбовского края.

Подытоживая данную главу с обзором наших поисков, скажем, что фамилия — Быковы — была довольно распространенной на Рязанско-Тамбовских землях в XVII-XVIII веках. Были Быковы помещиками, служилыми — солдатами, драгунами, казаками, церковнослужителями, государственными и крепостными крестьянами. Для дальнейшего поиска нам надо определить их социальный статус, и, раз не получается найти Быковых в тамбовских краях, будем искать их на смежных территориях.


                НАШЕЛСЯ КУЗЬМА!

Отчаявшись найти предков в Тамбовской губернии, уже хотел было прекратить дальнейшие поиски, но на сайте ВГД добрый человек под ником VAM стал выкладывать фотокопии переписей интересующего меня региона. Что бы мы делали без добрых людей! И вот нашел я все-таки своего Кузьму. В «Книге переписной однодворцев, помещичьих, дворцовых, монастырских и церковных крестьян Залесского стана первой половины Шацкого уезда 1748 года» (РГАДА, Ф.350, Оп.2, Д.4114, Л.241) в селе Сюверня Чернышево тож по сказке 1745 года:
«Написанный в прежнюю перепись Козма Тихонов сын Быков, 26 лет. У него брат рожденный после переписи Никита, 12 лет».

В этом же селе в то время проживали:
 
Никифор Иванов Быков, 37 лет с пятнадцатилетним сыном Иваном (л.243);

Захар Гаврилов Быков, 27 лет, с братом Иваном 15-ти лет и сыновьями Семеном, 4 лет и полугодовалым Федором (л.244);

Аким Тихонов Быков 23 лет (л.249);

Антон Тихонов сын Быков, 25 лет (л.250);

Василей Иванов Быков, 25 лет, с сыном Петром двух лет (л.250).

То есть, возможно, это большой клан Быковых или же однофамильцы. В переписи они зафиксированы отдельно, а, значит, жили отдельными дворами. В первую очередь отмечаем Тихоновичей: Козма с братом Никитой, Аким и Антон.
Далее Ивановичи: Никифор и Василей; и Гавриловичи – Захар с братом Иваном.
Можно предположить, что у нашего на сегодняшний день первопредка Тихона были еще два брата – Иван и Гаврила.

Теперь мы можем с уверенностью сказать, что Быковы были крепостными крестьянами и на вторую ревизию жили в вотчине «действительного тайного советника и обоих российских орденов Кавалера и сенатора Александра Львовича да госпожи Екотерины Ивановны Нарышкиных». Екатерина – дочь Ивана Львовича Нарышкина, то есть племянница Александру Львовичу.

Теперь у нас есть возможность поиска семьи Быковых по их господам. Пока скажем, что Нарышкины - известная и влиятельная фамилия в России. В XVII веке они были приближенными царя и находились в гуще политических событий. Лев Кириллович (1664-1705 гг.), отец Ивана и Александра, был крупным государственным деятелем, главой Посольского приказа. Ему, своему дяде по матери, Петр I в 1691 году пожаловал в вотчину почти половину бортных ухожьев Верхоценской волости, громадные пространства «дикого поля» за рекой Цной вплоть до речек Выши, Вороны и Хопра.

В начале XVIII века Нарышкины стали переселять сюда крепостных людей из своих вотчин Центральной России. После смерти Л.К. Нарышкина в 1705 году его сыновья Александр (1694—1745) и Иван (1700-1734) унаследовали Тамбовские владения и продолжили дело отца. Сначала заселялись уже обжитые земли Верхоценской волости (она ранее была заселена дворцовыми и монастырскими крестьянами) по главной реке Тамбовской округи – Цне. Здесь у Нарышкиных сформировалось много крупных сел и деревень («столица» - село Конобеево). Затем в основном из этих же сел Нарышкины стали переселять своих крепостных на юго-восток Тамбовского и Шацкого уездов, где сформировался Залесский стан Шацкого уезда. Так на восточной границе Тамбовского уезда по рекам Ворона, Поим, Большой и Малый Чембар, Сюверня образовался «куст» нарышкинских поселений, который нас интересует.

До массовой колонизации эта территория не была заселена и служила местом промысла мордвы-мокши и русских крестьян из Рязанской Мещеры, которых сюда привлекали степные рощи – места обитания диких пчел. Бортничество было одним из основных видов промысла и в целом в Верхоценье и Залесском стане.

Главным селом данного куста нарышкинских вотчин в первоначальный период освоения территории, видимо, было село Архангельское Ершово (позже Благовещенское Ершово) на берегу реки Мошля при впадении ее в реку Ворона. Оно было основано в 1706 году на одном из ответвлений существовавшей тогда Идовской дороги. Среди первопоселенцев был крепостной крестьянин Нарышкиных Иван Федорович Ершов, переведенный из моршанского села Носянского или Носины.

Одновременно в том же 1706 году было образовано и село Архангельское Чернышево тож. Названо оно было по фамилии первого жителя Евстрата Мартыновича Чернышева из моршанского села Томникова. Вместе со своей семьей он «сшел и селился на дикостоящей, на реке Вороне, по указу государей своих Александра да Ивана Львовичей Нарышкиных». На самом же деле село возникло при слиянии рек Вороны и Сюверни (от мордовского «узкая»), а потому кроме основного названия в переписях упоминалось как Сюверня (Северенье, Суверена, Сюровка).

К переписи 1710 года поблизости от них образовались: село Богоявленское Шендяпино тож (Сентяпино), село Ширяево (Никольское) Машта тож и некоторые другие. Все они были заселены выходцами из Приценских вотчин Нарышкиных, только единичные семьи были переведены из центральных уездов России. К тому времени у Нарышкиных было множество вотчин в разных губерниях Российского государства.

В 1746 году единственная наследница братьев Нарышкиных Екатерина Ивановна (1731-1771гг.)  вышла замуж за последнего гетмана Украины графа Кирилла Григорьевича Разумовского (1724-1803), и все эти села перешли за ней в приданное Разумовским. Позднее унаследовавший эти земли Алексей Кириллович Разумовский имел здесь уже более трех тысяч ревизских душ. Плюс к нему отошли земли Нарышкиных на реках Хопер, Аркадак, Медведица, Ворона, которые в 1736 году Александр Львович Нарышкин заселил крепостными крестьянами из своих муромских и серпуховских имений.

В Чернышеве в 1710 году было всего два двора, а в 1714 г. – 20, в которых жили уже 67 человек. В первые годы существования в деревне была построена Архангельская часовня, и она стала называться сельцом. А с постройкой церкви Архангела Михаила превратилась в село Архангельское Чернышево (Сюверня). В этом селе жили дед (дьякон местной церкви) и бабка великого русского писателя Н.Г.Чернышевского. Его фамилия, скорее всего, и происходит от названия села.
Сначала эта территория административно входила, как мы уже знаем, в Залесский стан Шацкого уезда, затем, видимо, в Инсарский уезд, а позже – в Чембарский (Чембар – будущий райцентр Белинский, где детские годы провел известный российский литературный критик В.Г.Белинский). Продолжая литературную тему, можем сказать, что на территории Белинского района создан музей- заповедник «Тарханы» - родина великого русского поэта М.Ю.Лермонтова.

Северная часть уезда лесистая, на юге степь, отсюда и основное занятие местных жителей – сельское хозяйство. Здесь выращивали хлеб, коноплю, занимались животноводством, продавали шерсть, масло, пеньку, мед. Наличие рек предполагало рыболовство. Существовало колесно-тележное ремесло.
До 100 тысяч крестьян занимались отхожим промыслом. Отсюда и мысль о том, что Кузьма Быков мог встретить свою вторую жену Анну Васильеву Ермолаеву, находясь, по поручению своих господ, на каких-либо работах в недалеком Тамбове.

Сегодня Чернышево – русское село Белинского района Пензенской области на территории Козловского сельсовета. Расположено в 20 км к западу от районного центра. На 2011 год – 256 хозяйств, 622 жителя. Село Ершово в 9 км, Сентяпино – в 6 км. Чернышево – на полпути от Тамбова до Пензы (примерно по 150 км в обе стороны).

В переписях 1710 и 1714 года в селах Ершово и Чернышево, как мы уже говорили, Быковых нет. Можно предположить, что в это время они еще оставались в вотчинах Нарышкиных на Цне. Но в переписи 1720 года приценских сел Нарышкиных их тоже нет (Залесский стан тогда не переписывали). Мы лишь отмечаем присутствие фамилии в селе Олеменево и деревне Печины, но связи с нашими предками не обнаруживаем. Вторая ревизия по убывшим крестьянам после первой ревизии (РГАДА, Ф.350, Оп.2, Д.4116) дает нам такую картину: в Черной слободе Загородного стана г.Шацка жил Филипп Иванов Быков, но отдан в рекруты (вотчина Е.И.Нарышкиной); фигурирует фамилия в деревне Печиной, селах Борки, Конобеево и Алеменево – в вотчинах И.Л.Нарышкина. 

Видимо, с первой ревизии жили во второй половине Залесского стана Шацкого уезда в селе Алексеевском Байловка тож семьи двух братьев Быковых – Михаила и Семиона Максимовых. Это владения вдовы Н.А.Нарышкиной с детьми, ныне Пичаевский район Тамбовской области (РГАДА, Ф.350, Оп.2, Д.4115, 1748 год). Однако связи с нашими предками нет, да и в это время они уже довольно долго жили на реке Сюверне.
Остается думать, что наши Быковы прибыли на берега Вороны и Сюверни после 1714 года – Кузьма Тихонов  Быков, как нам говорит процитированная выше перепись, был написан в «прежнюю ревизию», то есть в 1719 году. И здесь же напомним, что в 1725 году Тихон Быков (наш или нет, но фамилия существовала) был старостой села Ершово. И переведены они были, скорее всего, из вотчин Нарышкиных в Центральной России. Из какой конкретно – будем разбираться.

Далее Быковы фиксируются в «Сказках однодворцев Казачьей, Пушкарской, Рассыльной слобод г.Шацка, сказках об однодворцах и помещичьих крестьянах Залесского, Подлесного, Загородного, Ценского, Замокшанского станов Шацкого уезда 1762 – 1775 годов» (РГАДА, Ф.350, Оп.2, Д.4121).

В ней указаны знакомые нам уже «Тихоновы дети» (без фамилии) Козма и Никита, 26 и 12 лет соответственно, по ревизии 1745 года. Также мы узнаем, что Козма Тихонов бежал в 1757 году, а его младший брат Никита умер в 1748 году (Л.394).
Названный в предыдущей переписи Никифор Иванов сын Быков умер в 1757 году. После него остались 34-летний сын Иван и две дочери: Федосья, 17 лет, и Авдотья, 10 лет. Иван был женат на уроженке села Чернышево 30-летней Прасковье Сергеевой. У них был полугодовалый сын Кондратий и две дочери – Матрена, 4 лет, и годовалая Авдотья (Л.397).

Далее идут Гавриловичи: Быков Захар, 46 лет, и его брат Быков Иван, 34 лет. Напротив записи о них есть неразборчивая помета – читается как сокращенное «пели в церкви». Вероятно, они прислуживали в местной Архангельской церкви. Видимо, и вся семья Быковых была религиозной, отсюда и женитьба Козмы на дочери тамбовского дьякона, а в дальнейшем брак и его сына Семена на дочери астраханского священника.

Захар был женат на своей односельчанке Нениле Ивановой, 40 лет. Их дети: Семен – 23 года, Меланья – 7 лет, Аксинья – 5 лет. Новорожденный на предыдущую ревизию Федор умер в том же 1745 году.

У Ивана Гаврилова Быкова женой была Агафья Елисеева, 35 лет, из того же села. Их 13-летний сын Еремей уже был женат на 20-летней Авдотье Ивановой из села с названием, предположительно, Студенка. Такая разница в возрасте, как отмечают историки и краеведы, отнюдь не была исключительным событием. Связано это было, понятно, с желанием помещиков – «плодитесь и размножайтесь» как можно быстрее или какой-то выгодой родителей (к примеру, нужна работница в семье). Но второму сыну Ивана и Агафьи Семену вообще записано два года, а у него уже была жена Пелагея Алексеева, 20-ти лет, из того же села. Но здесь, скорее всего, ошибка в возрасте (не 2, а 20 лет), поскольку у супругов были дети: Ефимей, 4 лет, и годовалая Катерина (Л.398).

В предыдущей переписи был указан Аким Тихонов сын Быков, фиксируется он и в данной ревизской сказке в возрасте 41 год с 10-летним сыном Степаном. Для нас интересно, что вместе с ним жила его мать вдова Матрена Михайлова, 60 лет, из села Чернышево (Л.407). Если Аким и интересующий нас Козма были родными братьями, то Матрена Михайлова - жена Тихона Быкова.

В ревизской сказке записан также и вдовый на тот момент 43-летний Василей Иванов сын Быков с 21-летним сыном Петром и 14-летним Герасимом. А также с дочерьми Татьяной (17 лет), Федосьей (12 лет) и 10-летней Домной. Петр был женат на 19-летней Марфе Федоровой из села Знаменского той же вотчины.
Так же, как в переписи 1745 года, жил в это время в Чернышево  и Антон Тихонов сын Быков, имевший во второй ревизии 25 лет. Но жил Антон недолго – умер в 1748 году.

Попытаемся глубже заглянуть в историю семьи Быковых. И прежде нам надо удостовериться в том, наших ли предков мы нашли. В этом нам несколько помогут «Сказки о помещичьих крестьянах, в том числе о прописных, утаенных, новорожденных…Загородного, Ценского, Залесского, Борисоглебского станов Шацкого уезда 1722-1723 гг.» (РГАДА, Ф.350, Оп.2, Д.4089). Но будем иметь в виду, что прописные крестьяне – это пропущенные, неучтенные в предыдущей переписи, которая была в 1719 году. К ним добавляются новорожденные и прибывшие (убывшие) после переписи.

В этот куст нарышкинских деревень тогда входили: с. Архангельское (будущее Ершово, 74 человека на первую ревизию), с.Никольское (будущее Ширяево, Машта, 79), д.Богоявленская (Шиндяпина, 56), пос.Знаменский (Поим, 70), д.Сюверенье (будущее Архангельское, Чернышево, 68 человек), с.Никольское Малый Чембар тож (90 человек), поселок Поверена на Хопре – 120 человек. Прибыло в целом по кусту 126 новорожденых, из других вотчин было переведено 15 человек, и выбыло по разным причинам – 108.

В реестре новорожденных в деревне Сюверня мы находим Тихона Никулина, у которого только родился сын Евсей, 5 недель (Л.173). Он числится и среди прописных крестьян: «Тихон Никулин сын Блинков, сорок шесть лет у него сын Агей десять лет» (Л.177). То ли это наш Тихон, то ли нет – непонятно. Возможна ошибка переписчика в написании фамилии, но, с другой стороны, если Кузьма Тихонов, как мы знаем, был записан в первую ревизию, то должен быть в ней записан и Тихон, то есть в этой переписи он не должен был фигурировать. Остается предполагать, что Тихон Никулин Блинков появился в Сюверне после переписи 1719 года, и он не тот, кого мы ищем.

Но здесь же в Сюверне среди прописных мы находим Антона Тихонова Быкова двух лет и Василия Иванова Быкова двух лет, знакомых нам по второй и третьей ревизиям. Они, видимо, родились после первой ревизии. А что касается нашего предположения о том, что, возможно, у Тихона Быкова было два брата – Иван и Гаврила, - то в селе Архангельском Ершово мы находим 30-летнего Гаврилу Петрова с 13-летним сыном Никитой и 15-летнего Гаврилу Степанова сына Захарова, а также Ивана Гаврилова сына Косолапова, 50-ти лет. Как видим, совпадений по отчеству, фамилиям нет.
Если смотреть соответствие по отчеству Тихона Никулина Блинкова, то в деревне Сюверня Чернышево мы находим Ивана Никулина сына Климова, 50 лет с детьми: Иван – 20 лет, Никита – 10, Карп – 5 лет. Говорить об их родстве тоже не приходится, если только переписчик не напутал с именами, отчествами и фамилиями, что бывало частенько, тем более, что фамилии в тот период были не у всех крестьян устойчивыми.

По переписи 1714 года в Сюровке (так названа деревня Сюверня Чернышево) проживал Микула (Никула) Макаров сын Подуруев, 45 лет, с женой Аксиньей Осиповой, 30 лет, и годовалой дочерью Пелагеей. Но, как видим, по годам он не годится в отцы ни Тихону, ни Ивану. То есть наше предположение, что Быковы пришли в Чернышево в период после 1714-го и до 1719 года остается в силе.

               



                ДОЛГОЖИТЕЛЬ ПЕТР БЫКОВ

Первая перепись Шацкого уезда 1719 года (РГАДА, Ф.350, Оп.2, Д.4082, Ч.2) расставляет все по своим местам. Цитируем: «…В деревне Северенье крестьяне, которые определены в помещиков пашню в особливое место пашню на себя и на помещиков пашню пахать и при их малолетние дети все ево ставленники мужеска полу». И здесь мы находим:

Петр Васильев сын Быков, 80 лет, у него дети: Анофрей – 40 лет, Тихон – 30 лет, Филипп – 23 года. У Тихона сын Козма полгода, Тарас один год.

Иван Васильев сын Быков, 60 лет. У него сын Никифор – 12 лет (Л.839).

Гаврила Андреев сын Быков, 60 лет. У него пасынок Павел Федоров – 20 лет. У Гаврилы сын Захар -2 лет, у Павла сын Никита полгода (Л.839 об.).

Вот это и есть наши настоящие предки на данный момент. Мы видим, что в Чернышево в период 1714-1719 гг. пришли два родных брата – Петр Васильев и Иван Васильев Быковы со своими семьями, а с ними, вероятно, двоюродный брат Гаврила Андреев Быков. Все три брата были уже в возрасте, а раз совершили этот переезд (по господскому велению или сбежали в эти места), были «нехилого» здоровья. Все трое не значатся в выбылых по переписи 1722-23 гг., но в переписи второй ревизии 1744-45 гг. уже не фигурируют. Перепись подписана села Архангельского приказчиком Иваном Шулгиным, а за сельских старост и выборных крестьян «по их велению руку приложил» земский дьячок Филат Быков.

«Книга переписная выбывших после 1-й ревизии…» 1748 года по Залесскому стану Швцкого уезда (Ф.350, Оп.2, Д.4119) нам повествует, что в селе Архангельском Сюверенья тож умерли Петр Васильев Быков и его сыновья: Анофрей, Тихон, Филат. Возраст их указан по первой ревизии, поэтому годы их ухода из жизни определить мы не можем. Отмечаем, что сын Петра Васильева Филат по первой ревизии записан как Филипп. Где правда, нам уже не установить, но если Тихон был казенным старостой (просмотр упоминавшегося уже «Дела по челобитью старосты села Архангельского Ершово тож Залесского стана Шацкого у. Тихона Быкова…» результата не дал, но в переписях данного куста нарышкинских деревень других Тихонов Быковых не обнаружено), то его брат Филат вполне мог быть земским дьячком, поскольку был грамотным.  То есть они работали, так сказать, «в паре», раз Тихон был неграмотным. Можем предположить, что семья была уважаемой в округе.
В этом же деле №4119 мы узнаем, что после первой ревизии умерли Иван Васильев сын Быков и Гаврила Андреев сын Быков, а сын Ивана Никифор, видимо, был отдан в рекруты.

Возвращаясь к данным первой ревизии, обращаем внимание в первую очередь, конечно же, на Петра Васильева Быкова с его весьма почтенным для того времени возрастом. Сразу скажем, что в роду Быковых по мужской линии тех, кто переживал 80-летие, не было совсем. Петр, выходит, 1639 года рождения. С этого времени мы документально можем отсчитывать существование рода Быковых и утверждать, что ему более 350 лет.
Кроме того, мы знаем имя отца Петра Быкова – Василий, и то, что у него был брат Андрей. Если предположить, что Петр был первым ребенком у 18-летнего Василия, то наш первопредок родился примерно в 1621 году, а при рождении второго сына Ивана в 1659 году ему было только 38 лет. Но дело обстояло, скорее всего, по-другому (большая разница в возрасте у Петра и Ивана), и за вероятный период жизни Василия мы возьмем 1600-1660 гг., если он не был долгожителем, как его старший сын.
То есть ко времени существования рода мы можем смело накинуть еще 50 лет.

Если далее идти по прямой линии наших предков, то третье поколение представляет Тихон Петров Быков. Он родился в 1689 году, а исчез из документального пространства до переписи 1745 года. Видимо, был женат на  жительнице  с.Чернышево Матрене Михайловой, которая упоминается в переписи третьей ревизии 1762 года в возрасте 60 лет. То есть родилась она в 1702 году, когда данное село еще не существовало, а, значит, где-то в других вотчинах Нарышкиных.

Судя по детям Тихона, поженились они с Матреной в 1717 году, когда невесте было 15 лет, а жениху – 28 лет.  Первый сын Тарас родился у них в 1718 году, и о дальнейшем его жизненном пути ничего неизвестно. Вторым был продолжатель рода Кузьма, появившийся на свет в 1719 году. Далее тоже шли погодки: Антон - 1720-1748гг., Аким – 1721г. и Никита – 1733-1747гг. То есть, судя по времени рождения Никиты, Тихон Петров Быков умер в период 1732-1745гг., когда ему было 43-56 лет, а его жене – 30-43.

Теперь, собственно, о Кузьме Тихонове Быкове, с которого и началось наше родословное исследование.

Мы знаем определенно, что родился он уже на новом месте жительства семьи в Чернышево в 1719 году. В год побега Кузьме было 38 лет. Судя по возрасту его единственного сына Семена 1746 года рождения, женился он в 1735 году или ранее (если первыми рождались девочки) в возрасте 27 лет. У него уже должен быть сын Семен, которому тогда исполнилось 11 лет, и вторая молодая жена (21 год) Анна Васильева. В переписи не указано, бежал Кузьма с семьей или нет, но то, что Семен и Анна оказались вместе с ним в ссылке в Астрахани, позволяет предполагать, что они совершили «семейный» побег. Хотя по указу императрицы Елизаветы Петровны при ссылке крестьян запрещалось разлучать мужа с женой, и все могло быть совсем по-другому.

От помещичьего гнета тогда бежало в поисках лучшей доли много крестьян. Какие-то из них через год-два возвращались, других находили, а третьи скрывались десятки лет или исчезали совсем. Множество сел и деревень было основано как раз беглыми крестьянами. Таким было, к примеру, недалекое от Чернышево село Поим князя Черкасского. Село жгли, беглых крестьян увозили, но они вновь возвращались и восстанавливали свои жилища. В конце концов высочайшим повелением им разрешили остаться, но если в годы свободы они считали себя государственными, то после разрешения остаться перешли под власть Черкасского.

Надо сказать, что в 1750-х годах российское законодательство в отношении беглых крестьян сильно ужесточилось. Причем, наказание предусматривалось и для тех, кто их принимал и укрывал. Однако это не уменьшило число побегов.
Вернувшихся или найденных наказывали по усмотрению хозяев - били плетьми и переводили в другие вотчины, отдавали в рекруты, судя по переписям, редко - ссылали в Сибирь. И, скорее всего, тогда, когда побег осложнялся еще какими-либо преступлениями или проступками или же помещик не хотел оставлять у себя строптивого крестьянина. Когда беглых «вылавливали», тех из них, кто не называл своего настоящего имени и имени хозяина, жестоко пытали.

И здесь мы вспомним названное выше «Дело о краже из воза ясашного крестьянина Михаила Трифонова казенной соли ясашными крестьянами Григорием Юдиным, Козьмой Тихоновым и другими (5 марта 1757г. - 13 июля 1759г.)».
К сожалению, исследование этого дела положительных результатов не дало. Само преступление было совершено в 1756 году, а по ходу следствия фамилия – Быков – так и не прозвучала, судебного решения относительно Кузьмы также нет. Возможно, что он с семьей после побега поселился в одном из мордовских сел, где жили ясашные крестьяне, которые были государственными. А может быть, решил затеряться в Тамбове, где жили родственники его жены. Там и был пойман, а основания для ссылки могли быть, какими угодно. Далее – Тамбовская тюрьма и дорога на Астрахань, с которой у Тамбова были давние связи. Собственно, в это время, как мы ранее говорили, Пензенский и Мокшанский уезды входили в Астраханскую губернию. Долгое время после основания Тамбова, в нем была единственная улица, которая называлась Большая Астраханская, потому что выводила на соответствующую дорогу. А в 1753 году до здешних мест «добрался» указ Коммерц-коллегии о сдаче Астраханских рыбных промыслов в аренду. Государство было заинтересовано в их развитии, потому Быковы и были сосланы в Астрахань, а не в Сибирь. Сибирь будет позже….

Наши предки по прямой линии жили в Чернышево относительно недолго – с 1714 года (берем крайние даты) по 1759-й. То есть настоящая их родина нам пока неизвестна. Мы знаем, что Быковы пришли не из приценских вотчин Нарышкиных, которые тоже для многих крепостных семей были лишь перевалочной базой. Откуда же приходили крестьяне в эти места после переписи 1710 года?

К примеру, упоминавшийся выше Микула Макаров Подуруев сбежал сюда в 1712 году из села Киркино Михайловского уезда (Рязанская губерния, область). Из этого села и пришло в Сюверню большинство крестьян – более 10 семей вместе с теми, кто бежал сюда и из сел Роговое и Новоселки того же Михайловского уезда. Пронский уезд (д.Иголкина, с.Роговое) – тоже Рязанский край; Переяславль-Рязанский уезд (село Дошково) – понятно; Каширский уезд (д.Мачилы) и Епифанский уезд (с.Молоденки) Тульская и Московская губернии. Были переселенцы из Муромского уезда (д.Чирьева, села Погасты и Варжа (Вареж) - это Владимирская губерния и область. И только единицы пришли из приценских вотчин Нарышкиных. Хотя в переписи употребляется слово «збежали», и некоторых из них возвращали на прежние места. В селе Архангельском Ершово – напротив, оседали в этот период в основном крестьяне из Приценья. Объяснение, наверное, может быть в том, что их селили господские приказчики на свободные земли. Но как узнать, откуда пришли Быковы на пензенскую землю?

Пока мы можем отметить лишь тенденцию – после 1710 года большинство семей пришло в Чернышево из старых вотчин Нарышкиных Центральной России. Это Рязанский край, Владимирская, Тульская губернии и часть Московской.

Теперь мы знаем, что по прямой родовой линии Василий Быков, его сын Петр Васильев и внук Тихон Петров родились в Центральной России, Кузьма Тихонов Быков и его сын Семен появились на свет на территории нынешней Пензенской области, в селе Чернышево Белинского района. Будем пытаться найти родину наших старших предков.


                ЕПИФАНЬ

Единственная зацепка при поиске, откуда пришли Быковы, - проверять места, где жили переселенцы, появившиеся в этих местах раньше. При поверхностном изучении названных выше мест в первую очередь обратил внимание на Рязанщину, как наиболее близкую территорию. Там же были и старинные вотчины Нарышкиных. Епифанский уезд (Тульская губерния и область) заинтересовал только потому, что увидел информацию о книге «Куликово поле: перепись населения Епифанского уезда 1710 года», изданную государственным музеем-заповедником «Куликово поле» в 2018 году. Можно было легче проверить. И действительно, коллеги на сайте ВГД сразу откликнулись, а дополнительная проверка показала следующее.

РГАДА, Ф.350, Оп.1, Д.117. Перепись Епифанского уезда 1710 г.:
«Июня в 5 день Епифанского уезду Клобуковского стану Александра Львовича Нарышкина села Маладенок…

Во дворе крестьянин Гарасим Прокофьев сын Быков штидесят, у него сын Сергей двадцати пяти лет увечен без руки, у Сергея жена Матрена Иванова дочь двадцати пяти лет, у него сын Савелий году. У Гарасима сын Михайло сорока лет, у него жена Федосья Артемьева дочь тритцати лет, у него детей: Матвей десяти лет, Гаврило осьми лет, Козьма шести лет. У него ж приемыш , Петр Савельев осьми лет (Л.173 об.).

Из того же села Молоденок из деревни Альховца в розных годех и в розных числех из тех же крестьянских дворов бежали…

Иван Васильев сын Быков (Л.178)….

Петр Васильев сын Быков (Л.178 об.)

…а вышеписанные крестьяня беглые бежа з женами и з детьми».

Можно сказать, что почти сходу нашел иголку в стоге сена. Братья Иван и Петр Васильевы Быковы – это наши «пензенские» персонажи. Но в переписи нет Гаврилы Андреева Быкова ни среди бежавших, ни среди оставшихся. Вполне возможно, что братья «подцепили» его семью по дороге, а поскольку на новое место жительства явились все вместе, то и Гаврила обрел фамилию Быков.

Другой вариант: братья Быковы вернулись из Епифанского уезда на прежнее место жительства, и уже оттуда хозяева их направили (или они вновь сбежали) вместе с родственной семьей Гаврилы в село Чернышево Залесского стана Шацкого уезда.
Вполне вероятно, что семья Гарасима Прокофьева Быкова – тоже наши родственники, потому что в переписи только у нескольких крестьян есть фамилии. Эта же семья с изменениями указывается и в переписи Епифанского уезда 1715 года (РГАДА, Ф.350, Оп.1, Д.118):

«За Александром да за Иваном Львовыми детьми Нарышкиными дворы в селе Молоденка… Крестьяне.

«…Аверкий Прокофьев сын Быков 65 лет у него жена Анна Назарова дочь 60 лет. У него сын Осип 30. У него жена Анна Степанова дочь 20. У него дети Матфей 8, Анна 5 Василиса 5 недель. У Аверкия племянники родные братьевы дети Михайло Герасимов 40 у него жена Федосья Артемова дочь 35 у него дети Матвей 15 Гаврила 12 Козма 8» (Л.167).

Если мы вернемся к переписи 1710 года, то найдем еще одного брата Герасима и Аверкия Быковых, только указан он без фамилии:

«Во дворе крестьянин Максим Прокофьев 80 лет. У него жена Федора Кондратьева дочь 60 лет. У него брат Еверьян 50 лет. У него жена Анна Назарова дочь 45 лет. У него племянник Павел Андреев сын 30 лет. У него жена Василиса Васильева дочь 25 лет» (Л.173).

Семья Максима Прокофьева указана и в переписи 1715 года в измененном составе:

«Двор. Максим Прокофьев 80 лет, вдов. У него дети Иван 30, у него жена Алена Дмитриева дочь 25, дети Алимпей 5, Кирила 3. У него Максима племянник родной Павел Андреев 40, у Павла жена Василиса 25» (Л.166 об.).

Проживала семья Максима Прокофьева в деревне Ольховец той же вотчины в километре от села Молоденки. Возможно, что отсутствие фамилии – Быков – как раз и связано с этим. И неизвестно, какая фамилия закрепилась у этой семьи. Но обратим внимание – у Максима Прокофьева родной племянник Павел Андреев. Стало быть, у Максима, Аверкия (Еверьяна) и Герасима Прокофьевых Быковых был еще один брат – Андрей. А мы в Чернышево «встретили» Гаврилу Андреева Быкова, скорее всего, его сына.
Отсутствие Гаврилы среди бежавших можно объяснить только ошибкой переписчика (Гаврилы с другими отчествами в переписи есть), да и написано же в переписи, что бежали крестьяне «в розных годех», могли кого-то забыть. Так что все встало на свои места: часть рода Быковых осталась в Тульской области, другая часть - в Пензенской, а наш предок по прямой линии Кузьма Тихонов Быков волею судьбы оказался в Астраханской области.

Но была ли эта точка на карте России изначальной родиной Быковых? – Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нам надо видеть историко-географическую ретроспективу данной местности.

В первую очередь отметим, что Епифанский уезд, современный Кимовский район Тульской области, – это знаменитое и легендарное Куликово поле, место сражения русского войска Дмитрия Донского с войсками татаро-монгольского темника Мамая, ставшего предтечей освобождения Руси от татаро-монгольского ига. Это, напомним, 1380 год.

Археологические данные говорят о том, что эта местность была заселена и в домонгольский период, и во время его, но со второй половины XIV века постепенно приходила в запустение и превращалась в «дикое поле» из-за постоянных грабительских набегов крымских татар и ногайцев. И только со второй половины XVI века Московское государство начало настойчиво отодвигать свои границы на юг вглубь дикого поля, по мере продвижения строя крепости и создавая засеки. Одной из таких крепостей и стала Епифань, возведенная двоюродным племянником Ивана Грозного Иваном Федоровичем Мстиславским в 1567 году на левом берегу реки Дон. Он же создал и Епифанский уезд, заселил его казаками, стрельцами и пушкарями, которые здесь же получали за свою службу и земельные наделы по льготе, становясь помещиками. В писцовой книге 1571 -1572 годов названы 8 слобод служилых людей, мелкие помещики да небольшое количество крестьян, в том числе и И.Ф.Мстиславского. Из интересных нам названий встречается только речка Ольховец.

Но территория еще долгие годы оставалась малопригодной для хозяйственной деятельности из-за набегов крымских татар. В годы смутного времени ее не раз разоряли враги Московского государства и еще в 1659 году крымские татары вновь прорвались через Белгородскую засечную черту и опустошили ряд уездов, в том числе и Епифанский. Только ближе к концу XVII века граница государства была отодвинута еще южнее, и уезд стал заселяться. Этому способствовало и начало строительства Иван-Озерецкого канала (для соединения Волги и Дона) сразу после взятия Азова. На территории Епифанского уезда работы начались с 1697 года, что потребовало привлечения «работного люда».

То есть наши предки - крепостные крестьяне Быковы - могли появиться здесь примерно в это время. И поселили их на землях Епифани, как мы уже знаем, бояре Нарышкины.

«…с.Молоденки (Введенское)… поныне существующее село Кимовского района Тульской области, расположено в среднем течении р.Сухая Табола, при впадении в нее р.Дегтярки. Основано в конце XVII века как сельцо боярином К.П.Нарышкиным. В начале XVIII века Молоденки становятся селом Введенским с деревянной церковью во имя Введения во Храм Святой Богородицы. В 1798 г. графом К.Г.Разумовским построен каменный храм». (Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. 1902г. Комментарии).

Есть и более подробное описание села Молоденки и деревни Ольховец в материале из проекта «Дворяне-вики», относящееся к концу XVIII века:

"79. Село Молоденки и деревни Альховец владения его сиятельства графа Кириллы Григорьевича Разумовскаго, детей ево графов Алексея, Петрова, Андрея, Льва, Григорья, Ивана Кирилловичев с выделенною церковную землею.
Село: расстояние от города верст – 24; число дворов –171. Число душ. мужеска –646. Женска –660.

Деревня: расстояние от города верст – 23. Число дворов –36. Число душ. Мужеска –154. Женска –141. Под поселением десятин –132. Сажени – 313, пашни десятин –2370. Сажени – 1676, сенакосу десятин –118. Сажени – 1800, лесу строеваго и дровенаго десятин –1161. Сажени – 1979, неудобных мест десятин –105. Сажени –1260. Итого: число дворов –207. Число душ. мужеска –800. Женска –801. Десятин –3388. Сажени –2228.

Положение имеют село: речки Сухой Табалы на правой, протока Сикачева – на левой и по обе стороны речек Молоденки, Муравлянки и безымяннаго отвершка.
В том селе церковь деревянная во имя Введения во Храм пресвятыя Богородицы. Дом господской деревянной. При нем сад с плодовитыми деревьями яблонями, черной и красной смородинами.

Деревня Альховец по течению речек Молоденки, Дехтярки на правой, а протока Альховца на левой сторонах, в коем пруд.

Те речки Молоденка, Муравлянка и Дехтярка глубиною бывают в летние жаркое время в самых мелких местах в четверть аршина, шириною по сажени. В них и пруде рыба плотва, гольцы, лини и пискари, которая, равно из саду плода, употребляются для господскаго и крестьянскаго расходов. А в оврагах и отвершках водотоки пересыхают. Жители водой довольствуются из показанных речек и пруда, которая ко употреблению людем и скоту здорова. Церковная земля по обе стороны речки Молоденки, суходола Попова и его отвершка, которую и обрабатывают сами священно и церковно служители. Земля грунт имеет черной, к плодородию без удобривания способна. Ис посеяннаго на ней хлеба лутче родится рож, овес и греча, а пшеница и протчия – средственно. Сенныя покосы травою против других жительств хуже.
Лес дубовой, березовой и осиновой, которой для поташа не способен. К строению годнаго в отрубе от четырех до пяти вершков вышиною, от пяти и до шести сажен, а между строевым по большой части дровеной, коего особо и каждаго порознь размерить не можно. В нем бывают: звери волки, лисицы, заицы, птицы тетеревы, скворцы, чижи щеглята, а в полях жаворонки и пелепелки. Крестьяня состоят на изделье, промышляют хлебопашеством, к чему и радительны.

Земли на помещика пашется десятьсот десятин, а оставшею всю на себя запахивают. Женщины, сверх полевой работы, упрожняются в рукоделии, прядут лен, посконь и шерсть, ткут холсты и сукна для своего употребления, а отчасти и на продажу".
К графу Разумовскому вотчина перешла, видимо, в качестве приданного после его женитьбы в 1746 году на Екатерине Ивановне Нарышкиной. Нарышкины нас и интересуют, поскольку  только они могут нам подсказать, откуда они перевели род крестьян Быковых на Епифань, где, получается, часть рода тоже прожила недолго. Но для нас важно, что именно в этой части рода и «содержится» прямая линия наших предков.
Добавление. Оставшаяся в Епифанском уезде часть рода Быковых по-видимому не сохранилась. Материалы Третьей ревизии (1764 год) по селу Молоденки и деревне Ольховец показывают нам только одного носителя фамилии: "Осип Аверьянов сын Быков... умре в 1756 году". Ни детей, ни жены не указано. Следующие за ним в ревизской сказке "Михайловы дети" умершие в 1750-х годах Гаврила и Кузьма и 44-летний Димитрий, возможно, сыновья Михайлы - сына Герасима Прокофьева Быкова, но, как видим, фамилию они утратили, как и указанные в сказке их дети.
Гипотетически принадлежавший к роду Быковых Павел Андреев умер в 1751 году. Дети его сына Панфила также бесфамильные.

                ГОСПОДА НАРЫШКИНЫ

Ну а теперь есть необходимость более подробно поговорить о Нарышкиных. Существуют разные версии их происхождения. Наиболее вероятную, на наш взгляд, высказал известный историк Н.И.Костомаров в своем знаменитом труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»: «…Это были старинные рязанские дворяне, происходившие от одного крымского выходца в XV столетии. В XVII веке Нарышкины были наделены поместьями в Тарусе».

И действительно, история рода Нарышкиных начинается с крымского татарина Мордки Курбата по прозвищу Нарыш, который появился при дворе Ивана III в 1463 году и служил окольничим при великом князе. Его сын Федор Забела Нарышкин был наместником в Рязани, а дети и внуки получили от князя за службу несколько рязанских волостей.  Их потомки в 1591-97 годах владели на рязанской земле деревнями Бокеевка, Березовка, сельцом Куркино (родовое поместье), Судники, Щурово. То есть изначально это были служилые дворяне, и судьбы их складывались по-разному. Нас же интересует «царская» линия Нарышкиных, ближним к нам предком которой можно считать Полуэкта Ивановича Нарышкина.

Слова Костомарова подтверждаются не только насчет Рязани, но и по Тарусе. Боярская книга 1627 года по городу Таруса гласит: «Полуехт Иванов сын Нарышкин. Поместный оклад ему 600 чети; служит по выбору». То есть старший Нарышкин был первостатейным дворянином и довольно небедным по тому времени тарусским землевладельцем. Правда, ранее было время, и он обращался к самодержцу с просьбой о финансовой помощи по причине своего якобы обнищания. Более удачливыми в карьере и богатстве были его дети.

Федор и Кирилл Полуэктовичи также служили «выбором по Тарусе», судьбы их круто переменились, когда они были вызваны в 1655 году в Москву на «жилецкую службу». Здесь они свели дружбу с полковником рейтарского полка Артамоном Сергеевичем Матвеевым, который был другом детства царя Алексея Михайловича и его фаворитом. Братья служили под началом Матвеева, а Федор даже женился на племяннице его жены (урожденной Гамильтон). Эта «связка» будет действовать и дальше. Дочка Кирилла Полуэктовича Наталья с двенадцати лет стала воспитываться в доме Матвеева, придерживавшегося европейских традиций. Здесь-то ее и приметил овдовевший царь. 
В 1671 году царь Алексей Михайлович Романов женился на Наталье Кирилловне Нарышкиной, и с этого времени началось стремительное возвышение Нарышкиных. Но надо сказать, что Кирилл Полуэктович к этому времени уже имел довольно богатую биографию - участвовал в военных походах, в русско-польской войне, был на воеводстве в крепости Терки на Северном Кавказе и в Казани. В 1666 году стал головой (полковником) в стрелецком полку, а в конце 1660-х был  пожалован в стольники (дворянский чин). Понятно, что рост карьеры К.П.Нарышкина связан с его «патроном» Матвеевым. А вот после того, как Наталья Кирилловна стала царицей, начал действовать другой механизм продвижения по службе.

В 1671 году Кирилл Полуэктович получил чин думного дворянина, на день рождения Петра (будущего императора) в 1672 году произведен в окольничие и бояре, на следующий год получил чин дворецкого царицы и назначен главным судьей в Приказ Большого Дворца. А во время частых отъездов царя на богомолья оставался «Москву ведать». С 1673-го по 1678 год командовал гусарским полком Новгородского разряда. Можно представить сколько это предоставляло различных возможностей. Тем более, что его сыновья Иван и Афанасий тоже были при дворе стольниками. Только по описям хранящихся в РГАДА документов можно видеть, что Нарышкины постоянно бегали «в казну» за получением денег для царя или царицы, для проведения празднеств и церемоний. А к рукам-то, наверное, прилипало….

Царь Алексей Михайлович любил и жену свою, и ее родственников и всячески их одаривал, в том числе и землевладениями. М.И.Пыляев в книге «Старая Москва» писал, что первым богачом среди Нарышкиных был отец царицы Кирилл Полуэктович, который в пяти пожалованных ему вотчинах владел до 88 тысяч крестьян. Может быть, это в совокупности до времени его смерти в 1691 году? Но он уже в 1682 году стал монахом и фактически отошел от дел, а жена его Анна Леонтьевна считалась вдовой.
К.П.Нарышкин, как мы уже знаем, и был основателем села Молоденки. Для нас важен вопрос, когда он получил эту вотчину и откуда привел своих крепостных крестьян. Место было явно нежилое, а рабочей силы в окрестностях не было. В 1664 году Кирилл Полуэктович служил ротмистром в полку московских стрельцов Артамона Матвеева и имел только 8 крестьянских дворов («Русская историческая библиотека, т.23, дела Тайного приказа, Л.134 об.). Далее он, видимо расширил свои владения, но, как показывают документы, о 88 тысячах крестьян и речи быть не может. Тем более, в период 1671 – 1676 годов, когда он заселял Молоденки.

Время основания села мы можем уточнить. В «Книгах окладных монастырям, церквам и часовням Рязанской епархии…» в 1676 году (Госархив Рязанской области, Ф.627, Оп.1, Д.1 «а») содержится такая информация: «Часовня Введения Богородицы в новом селе Молоденках. У тоя часовни двор попа Елисея, да церковной земли десять четвертей в поле, а в дву потомуж, сенных покосов на пятнадцать копен. Да в приходе к той церквы: двор боярской, пятнадцать дворов крестьянских, девять дворов бобыльских, семь дворов солдатских. И всего тритцать три двора».

Часовни в новопоселенных пунктах ставили обычно в первые год-два по прибытию поселенцев. Стало быть, время начала заселения Молоденок – примерно 1674-1675 годы. Это совпадает со временем отмены царем практики так называемых «заказных городов», где запрещался оборот земли, с целью удержать в них служилых людей, которым эта земля давалась за службу. Заказные города стояли на границе «дикого поля», и когда опасность от набегов татар исчезла, богатые украинные земли стали буквально расхватываться высшими придворными и другими чинами, а также духовенством. В 1675 году А.С.Матвеев добился для себя, что крепостных крестьян можно покупать и продавать без земли, и это вошло в практику. Новые земли заселялись знатью крестьянами из своих старых поместий и вотчин, беглыми крестьянами и попавшими в кабалу служилыми людьми. Действовали новые хозяева жизни весьма решительно и жестко – сгоняли с земли служилых, скупали их наделы клочками и формировали свои  вотчины. Собственно, с этого времени и стало формироваться крупное вотчинное землевладение.

Согласно «Росписи крестьянских дворов, находящихся во владении высшего духовенства, монастырей и думных людей по переписным книгам 1678 г.» за боярином Кириллом Полуехтовичем Нарышкиным было: «в Московском уезде – 41 двор, на Епифани – 71 дв., на Рязани – 184 дв., на Орле – 21 дв., в Ряску (город Ряжск) – 160 дв., в Боровску – 26 дв., на Кашире – 14 дв., в Ярославце Малом – 30 дв., в Оболенску – 13 дв., в Володимире – 10 дв.. Всего в Московском уезде да в 9 городех 569 дв.» (Л.291 об.).

Как видим, к 1678 году отец царицы уже имел в Епифани порядочно людей. Отметим также, что в Епифанском уезде на тот момент из «богатых и знаменитых» того времени только у князя Г.Г.Ромодановского было крестьян больше, чем у К.П.Нарышкина.

Очень важно для нас, откуда пришли наши предки. По кратким биографическим данным Нарышкиных мы знаем, что они до возвышения – рязанские дворяне, которые получили поместье в Тарусском уезде. В этих двух точках должны быть их старинные вотчины. И действительно, по приведенному выше документу мы видим, что наибольшее количество крестьянских дворов у Кирилла Полуэктовича было «на Рязани». Сюда же отнесем и Ряжск – по сути, это тоже Рязанщина (сейчас – Рязанская область). В итоге получается, что на Рязанской земле в то время было сосредоточено более половины крепостных дворов К.П.Нарышкина. И все это без учета того, что довольно много крестьян было переведено в Епифанский уезд.

Интересующий нас Кирилл Полуэктович Нарышкин упоминается, как владелец земельного надела, в писцовой книге 1682 года – ему «поступился поместьем» рязанец Исай Марков на речке Кердь. Еще раньше – в 1677 году – Самсон Елшин продал землю его жене Анне Леонтьевне. Речь здесь идет о селах Старое и Новое Киркино. Деревня с таким названием известна в Михайловском уезде Рязанщины с конца XVI века. По преданию здесь и жил боярин К.П. Нарышкин со своей дочерью Натальей до ее замужества (Старое Киркино), однако это не подтверждается документально. А вот в Новом Киркино, находящемся в двух верстах от Старого (упоминается в переписной книге 1646 года) был двор боярина Льва Кирилловича Нарышкина (сына К.П.Нарышкина), здесь его мать Анна Леонтьевна владела 60-ю крестьянскими и 10-ю бобыльскими дворами. Плюс к тому царь Алексей Михайлович после женитьбы на Наталье Кирилловне вроде бы подарил ей село Жолчино этой же округи, хотя владельцами села значатся Мельгуновы. По крайней мере, на следующий год после замужества Наталья Кирилловна построила в селе Николаевскую церковь вместо бывшей деревянной Кладбищенской, при которой похоронены многие из рода Нарышкиных. По Окладной книге 1676 года в приходе было 82 двора, из них 20 – видимо, детей боярских. К.П.Нарышкин на это же время имел двор на посаде Рязани. На право называться родиной царицы также претендуют  рязанские села Родники и Алешня.
То есть одну точку, откуда могли быть переведены крепостные крестьяне Быковы в с.Молоденки мы наметили. Это – села Старое и Новое Киркино Михайловского уезда Рязанской губернии. Оттуда, кстати, много крестьян позднее бежали в с.Чернышово Сюверню Залесского стана Шацкого уезда.

В книге О.А.Шватченко «Светские феодальные вотчины в России во второй половине XVII века» (М., 1996 г.) мы также убеждаемся, что наиболее населенные вотчины Кирилла Полуэктовича Нарышкина находились в Рязанском уезде. Так, в с.Токарево Кобыльского стана у него было в 27 дворах 108 крестьян. В Окологородном стане (названия поселения нет) – 25 дворов и 140 крестьян. Но мы знаем, что в 1677 году К.П.Нарышкину там принадлежало село Дашково (сейчас с.Дашки-2 в 20 км от Рязани), откуда тоже были переселенцы в Залесский стан Шацкого уезда. В этом же стане за сыном Кирилла Полуэктовича Львом числилась деревня Рожок.

Надо сказать, что в Окологородном стане были и помещики Быковы (с.Шумашь). Но особенно много их упоминается в Старорязанском стане – с.Дубровичи при речке Ерастовке, д.Единая (Ерино), д.Заболотье у Якушкина болота. Говорим об этом потому, что многие крепостные крестьяне получали свои фамилии по фамилиям своих бывших владельцев.

В Моржевском стане за Кириллом Полуэктовичем было сельцо Куркино в 56 дворов, в котором было только 23 крестьянина. Вероятно, такое соотношение могло являться результатом переселения крепостных на новое место.
Наиболее населенным из рязанских вотчин К.П.Нарышкина указано село Протасово Ростиславского стана, где проживало в 60 дворах 276 крепостных.

Обратим внимание также на Ряжский уезд (ныне Рязанская область). В 1672 году царь Алексей Михайлович даровал К.П.Нарышкину село Петровское Канино и починок Федотовский Смыково, тогда в них было около 50 крестьянских дворов, через шесть лет число крестьянских уменьшилось на десять, хотя значительно возросло количество бобыльских. Других значительных вотчин Кирилла Полуэктовича в Ряжском уезде в этот период найти не удалось. Единственное, что можем отметить – в селе Неретино Пехлецкого стана была распространена фамилия Быковы, однако владельцами этого и окрестных сел Нарышкины не являлись.

Ситуация с вотчинами Нарышкиных, их владельцами, наследниками весьма запутанная. Мы знаем, что во время стрелецкого бунта 1682 года два сына Кирилла Полуэктовича, Иван и Афанасий, были зверски убиты, а сам он был насильно пострижен в монахи и отправлен в Кирилло-Белозерский монастырь, где, по одной версии, и умер в 1691 году. По другой же, когда Петр I стал в 1689 году единоправным властителем России, К.П.Нарышкин вернулся в Москву и вроде бы даже восстановил свое влияние при дворе. Но жил в Московском Высоко-Петровском монастыре, где и похоронен в родовой усыпальнице.

Его сын Лев также был сослан во время стрелецкого мятежа, но при воцарении Петра I возвращен, с 1690 по 1702 годы возглавлял Посольский приказ, владел огромным количеством земель, семью железоделательными заводами, умер в 1705 году. Его наследниками и стали известные нам сыновья Иван и Александр.

Обратимся еще раз к переписи Епифанского уезда 1710 года по селу Молоденки и деревне Ольховец. В ней говорится не только о живших и бежавших крестьянах, но и о вернувшихся из бегов, переведенных из других вотчин: «…А иные перевезены ис шатцких и из рязанских вотчин и посажены в те же крестьянские дворы к одиноким крестьяням» (Л.178 об.).

То есть, имея старинные вотчины и получив новые, Нарышкины «тасовали» своих крестьян, переселяя их не только с запада на восток, но и с востока на запад с тем, чтобы обеспечить обработку земли. Если «на Рязани» у них были старинные вотчины плюс, видимо, приобретенные, то шацкие были пожалованы Льву Кирилловичу царем, как мы знаем, в 1691 году. Это было позднее того времени, когда начал заселяться Епифанский уезд, хотя и не исключает вероятности, что Быковы пришли в Молоденки позже других крепостных. Но все же предположение, что рязанские земли - родина Быковых, остается наиболее вероятным.

Еще один вариант происхождения семьи Быковых – Таруса, Тарусский уезд.
Мы знаем, что там были владения Полуэкта Иванова Нарышкина, отца основателя Молоденок Кирилла Полуэктовича. В 1633 году П.И. Нарышкин погиб в Смоленской войне и, видимо, его владения были распределены среди потомков и родственников. В приведенной выше «Росписи крестьянских дворов…» 1678 года мы видим, что у Кирилла Полуэктовича во владении были земли и крестьяне в Ярославце Малом, Боровске, Оболенске – это все Тарусский уезд, а ныне Калужская область. Известно, что в Тарусском уезде Нарышкиным (в целом) принадлежали села Игнатовское-Знаменское, Буриново, а деревня Тростьё (в старину – Покров-Тростьё)  также претендует на то, что в ней родилась царица Наталья Кирилловна. В 1668 году ее отец Кирилл Полуэктович построил в деревне первую деревянную церковь.

По Оболенским переписным книгам 1678 года К.П.Нарышкин владел сельцом Тростьё, сельцом Комарово и деревней Колодези - 8 дворов крестьянских, 5 дворов людских, 55 человек (по книге «Приобнинский край»). В том же Оболенском уезде его сын стольник Иван Кириллович, женившись, получил в приданное полсела Спасское со 135 дворами и 477 крепостными крестьянами, но вроде бы после смерти его в 1682 году эта вотчина перешла к его жене-вдове.

То есть Быковы могли быть переведены на новые земли Нарышкиных в Епифанском уезде и с территории нынешней Калужской области. К сожалению, следов их не удалось обнаружить ни на рязанских, ни на калужских землях, и, вероятно, потому, что нет переписного материала по крепостным крестьянам ранее переписи 1710 года. 

Возможен и вариант перевода крестьян в Епифанский уезд из Московского. С Нарышкиными связывают такие селения, как Кунцево, Фили, Покровское, которые вроде бы были пожалованы царем самому Кириллу Полуэктовичу. Упоминаются Черкизово, Денисово, Новотроицкое, Семчино Петровское, Костино Власово, Игнатовское Гузынино. Но по книге О.А.Шватчено «Светские феодальные вотчины…» в них было небольшое количество крестьянских дворов и, скорее всего, они работали на обеспечение московской жизни Нарышкиных. Здесь мы можем обратить внимание лишь на то, что один из станов Московского уезда назывался «Манатьин, Быков и Коровин стан». Название – Быков – может указывать на населенный пункт, его бывшего владельца или на фамилию сборщика налогов в этой местности.

Что касается других уездов, где к 1678 году были вотчины К.П.Ныршкина, то Орловский уезд начал заселяться одновременно с Епифанским. В Кашире были небольшие вотчины жены Кирилла Полуэктовича Анны Леонтьевны. Подводя итоги обзора, скажем, что Нарышкины, возвысившись при царском дворе, говоря простым языком, хапали все подряд. Они могли купить крестьян у других владельцев, могли «надергать» крепостных из разных своих маленьких вотчин и поселить их на своих новых землях, да и процесс заселения из-за бегства крестьян мог быть длительным и растянуться до начала XVII века и далее, поэтому вопрос о происхождении Быковых остается открытым. Мы можем только с уверенностью говорить, что скорее всего изначально они жили в центральных областях России. Для себя выделяем Рязанскую, Калужскую и Московскую области. В последней были некоторые относительно крупные поместья Нарышкиных и их было довольно много. А точнее, все указанные в «Росписи крестьянских дворов …» 1678 года вотчины К.П.Нарышкина – это, можно сказать, дальнее Подмосковье. Но и здесь надо иметь в виду значительные перемещения людей во время княжеских междоусобиц, войн, татаро-монгольского нашествия. Вспомним также, как после присоединения Великого Новгорода к Москве Иван III «менял местами» новгородцев и москвичей. С 1581 года с Карельского перешейка в результате войн со шведами прошли три волны массового переселения православных карелов на новгородские и тихвинские земли, в Тверскую и ряд других областей Центральной России. Смута начала XVII века в очередной раз «перелопатила» население Русского государства. Вполне возможно, что Быковы перемещались в центр с севера, куда указывает нам генеалогия.   
               
               

                «ЧУДЬ НАЧУДИЛА, МЕРЯ НАМЕРИЛА…»

В заголовке – строка из стихотворения Александра Блока «Русь моя, жизнь моя…», в котором поэт размышляет о сложном историческом прошлом Руси, России, и, по сути, в смятении замирает у открывшейся перед ним бездны. История нашего государства, формирования русской народности столь глубока и необъятна, что обозреть ее «единым взором» практически невозможно, и мы до сих пор только подбираем пазлы. Наверное, так и будет всегда.

Мы уже знаем, что у рода Быковых угро-финские корни, притом, что, по крайней мере, документально, с XVII века они проживали на славянской территории и считались русскими. Это означает, что ассимиляция славянами угро-финского племени, к которому они принадлежали, произошла достаточно давно и, как говорится, бесповоротно. Среди племен-претендентов те из них, которые в результате миграции с Урала продвинулись дальше других на запад. Марийцы, мордва остались в Поволжье и сохранили свою идентичность – культуру, язык, а меря, мещера, мурома, если говорить о Центральной России, прошли дальше и полностью растворились среди продвигавшихся на восток славян.

Наиболее многочисленным среди них было племя меря, занимавшее в середине первого тысячелетия новой эры территорию современных Московской, частично Тверской и Костромской, Вологодской, Ярославской, Ивановской, Владимирской, Рязанской и Нижегородской областей. Пришли сюда меряне еще в первом тысячелетии новой эры, а, возможно, и раньше.

Позднее на территориях племени и сформировалось Владимиро-Суздальское (Ростово-Суздальское) княжество, а нынешний Ростов Великий находится на месте древней столицы меря, существовавшей по меньшей мере с VII века н.э. По тем временам это было очень большое и богатое поселение. Считающиеся теперь исконно славянскими города Суздаль, Владимир, Углич, Галич, Переяславль-Залесский выросли из мерянских поселений.

Впервые меряне были упомянуты в VI веке готским летописцем Иорданом под названием меренс. По «Повести временных лет» жили они в районе озер Неро и Плещеево. В 859 году их обложили данью варяги, в 882 году меря принимали участие в походах князя Олега на Смоленск, Любеч, Киев, а в 907-ом и на Царьград. Активно противостояли христианизации – выгоняли епископов-миссионеров. В последний раз меря упоминаются в «Житии Авраамия Галицкого», написанного в середине XVI века о событиях второй половины XIV века. То есть, скорее всего, «совместная» жизнь меря со славянами началась гораздо раньше появления Новгородской и Киевской Руси.

С кем же они контактировали? – Наиболее вероятными «партнерами» мерян по территории можно считать славянское племя вятичей, пришедшее в VIII веке по «Повести временных лет» на берега Оки с Вислы: «Были ведь два брата у ляхов (полян) – Радим, а другой Вятко…А Вятко седе с родом своим по Оце (Оке), от него прозвание вятичи…».

Меряне не умели воевать, а потому приняли новых соседей весьма благодушно. Историки и археологи считают, что конфликтов между ними не было, хотя вятичей называли воинственным племенем. В арабских летописях исследователи находят упоминание о существовавшем в бассейне Оки в IX – XI веках независимого от Киевской Руси государства Вантит, основанного вятичами, с четкой иерархической структурой, развитыми земледелием, скотоводством, торговлей и кузнечным делом.

Жили вятичи обособленно от других славянских племен, в непроходимых лесах, поэтому долго сохраняли свою независимость. Дважды на них накладывал дань Святослав, но они ее не платили, дважды ходил на них Владимир Креститель – безуспешно. В 1113 году монах-миссионер Киево-Печерской лавры Кукша был убит на земле вятичей, и только к концу XII века вятичи приняли христианство.

В этом пунктирном описании мерян и вятичей можно увидеть много общего – видимо, потому что жили эти племена на одной территории по-соседски, а позднее слились в одну общность. Меря растворились в более многочисленных вятичах, но нельзя сказать, что бесследно. У них был свой язык, который исчез, но лингвисты считают, что его элементы сохранились в современной топонимике: названия с окончанием -гда, -да и с корнем нер-. Звук и буква «ё» в русском языке, а также взаимоусиливающие слова – жить-поживать, жили-были – тоже считаются наследием мерянского языка. Даже название нашей столицы – Москва – происходит, как считают ученые, от мерянского слова «моска» - конопля.

И здесь мы можем обратиться к приведенным данным ДНК-генеалогии, показывающим, что наш род по мужской линии принадлежит к угро-финской ветви гаплогруппы N1a1. Ранее мы говорили о возможной псковско-новгородской локализации наших далеких предков, но то, что они жили на территории названных областей центра России, может быть равноправной версией. Меря, мурома и мещера (последние два племени жили восточнее мерян), весь, водь, чудь (жили севернее), как мы знаем, полностью растворились в многочисленном славянском населении, но оставили свои метки в генетике русского народа. Пример тому – род Быковых.
 

                НАСЛЕДНИКИ ВАСИЛИЯ БЫКОВА

Из глубокого далека нашей истории возвращаемся к родословной Быковых уже в Астраханском крае, где они прожили 170 лет. В «Метрической книге Астраханского округа Чаганского учуга Екатерининской церкви» (Ф.1121, Оп.1, Д.1) сохранились записи с 1796 по 1805 год. Я смотрел их в оригинале в Астраханском госархиве, но первые годы в электронном виде не выложены – видимо, из-за ветхости листов. И первая запись – о Быковых: в феврале 1796 года «государственный крестьянин Алексей Семенов сын Быков (венчан) бывшего государственного крестьянина Петра Алексеева, на дочери его девице Марии Петровой, оба первым браком» (Л.2 об.).

Мы уже знаем, что Быковы по наиболее старым  из найденных документов были из ссыльных, получили статус переведенцев и фактически стали государственными крестьянами. Но что означает определение «бывший государственный крестьянин» у Петра Алексеева, отца Марии, не вполне понятно. Чаще всего в переписях так упоминают об умерших людях либо о перешедших в другое сословие, правда, во втором случае обычно указывается, что стал он, допустим, мещанином или купцом. По всей видимости, отца Марии Петровой ко времени ее вступления в брак уже не было в живых. Кто он и откуда, установить не удалось, в ревизской сказке переведенцев рыбной конторы 1782 года он не числится, да и сомнительно, что Алексеев — это фамилия, а не отчество на тот момент. Петров Алексеевых мы находили в переписях нередко, но дочь Мария при этом не была указана. Но в любом случае Мария, выйдя замуж за Алексея Семенова Быкова, стала государственной крестьянкой.

«Ревижская сказка 1816 года августа 9 дня Астраханской губернии Астраханского уезда 1-й волости села Чаганскаго ведомства переведенцов рыбной конторы» (Астраханский госархив, Ф.687, Оп.2, Д.654) дает нам следующий состав семьи Быковых.
Алексей Семенов Быков — 36 лет (на 1812 год) — 41 (на 1816-й).
Алексеевы сыновья:
Семен — 13 — 18,
Николай — новорожденный — 6 месяцев.
Алексея Семенова мать
Агафья Терентьева — 70 лет (на 1816 год),
Алексеева жена  Марья — 37 лет.
Его же дочери:
Анна — 13
Татьяна — 9
Федосья — 4.

В ревизских сказках часто обнаруживаются несоответствия в возрасте мужчин, что обычно связывают с рекрутской повинностью. Условия ее в течение истории изменялись, в зависимости от этого, к примеру, чтобы не отдавать детей в рекруты, родители хитрили, указывая им меньшее количество лет.

Алексей Семенов Быков по нашим подсчетам прожил 58-60 лет (1772/75-1830 гг.) и умер 16 августа «холерою». Судя по записям в метрической книге, в 1830 году с июля и до конца года в Чагане была эпидемия холеры, которая унесла много жизней.
В феврале 1798 года у него и его жены Марии Петровой, в девичестве Алексеевой (1779 г.р.), родился первенец – сын Семен (крещен 6 февраля, восприемник – государственный крестьянин Дмитрий Васильев, (Астраханский архив, Ф.1121, Оп.1, Д.1, Л.14), который в дальнейшем и продолжит род Быковых.

В 1800 году у супругов родилась дочь Евдокия, но через полгода (в августе 1805-го) умерла по неизвестной причине. В 1802 году родилась дочь Анна, в 1822 году она вышла замуж за государственного крестьянина села Теплинского Красноярского уезда Михаила Матвеева Угольникова (Л.209). Причем поручителями с обеих сторон выступили главы семейств: Алексей Семенов Быков и Матвей Иванов Угольников.

Угольниковы — довольно распространенная в Красноярском уезде фамилия. В ревизской сказке г.Красный Яр 1795 года указана семья Петра Козмина Угольникова с женой Аксиньей Ивановой, которые умерли в 1784-86 годах, с сыновьями Матвеем, Лукой, Иваном и дочерью Авдотьей. По-видимому, Анна вышла замуж за одного из родственников этой семьи. В сказке отмечается, что в целом семья вышла из бобылей (бедных безземельных крестьян).

Родившийся у Алексея и Марии Быковых в 1804 году сын Николай прожил только семь лет. А дочь Татьяна (родилась 12 января 1807 года (Л.84) упоминается в ревизской сказке 1850 года в семье Семена Алексеева Быкова (Ф.687, Оп.1а, Д.53, Л.243 об.,). Тогда ей было 43 года и, видимо, замуж она не выходила. Это подтверждается и метрической записью о ее смерти от простуды в возрасте 55 лет, где она названа «девицей» (Ф.1121, Оп.1, Д.22, Л.9 об.).

9 мая 1815 года у Алексея Семенова и Марии Петровой родился сын Николай (Л.137 об.), который в дальнейшем образует свою ветвь рода Быковых. Николай Алексеев женится поздно – в 28 лет. 10 января 1844 года он венчается с дочерью государственного крестьянина селения Чаганского Тимофея Чернова 18-летней Пелагеей. Интересно, что поручителями со стороны невесты выступали «астраханские купцы Василий Андреев Лебедев, Стефан Васильев Лебедев, Иван Васильев Лебедев» (Д.3, Л.37 об.). Жена Стефана Васильева Лебедева станет крестной дочери Николая Алексеева Александры, которая родится 15 марта 1848 года.

Черновы — распространенная фамилия в Астраханской губернии того времени и в Чагане, в частности. Появились они здесь, возможно, раньше Быковых, тоже были определены сначала в переведенцы, а затем и государственные крестьяне. Среди них были и мещане, и купцы. Видимо, поэтому поручителями невесты стали известные астраханские купцы Лебедевы.

Кроме Александры у супругов будет дочь Наталия (1845 г.р.), родившийся в 1852 году сын Константин умрет во младенчестве «от детского припадка».

Николай Алексеев Быков умер в 1867 году в возрасте 53 лет «от падучей болезни». Пелагея Тимофеева скончалась в 1875 году (55 лет) от простуды. Их дочь Наталья вышла замуж в 1862-ом, а Александра - только в 1876 году в возрасте 28 лет за крестьянина Владимирской губернии Захара Иванова. Записана как сирота, девица (т.е. замужем не была), а поручителями при браке были односельчане Никита Авксентьев и Гавриил Чернов (родственник по матери). Похоже, что связи с Быковыми эта семья утратила.

Итак, следующее поколение семьи Быковых по прямой линии формировали Семен, Николай, Анна, Татьяна и Феодосия. Феодосия Алексеева упоминается среди восприемников в 1848 году, как астраханская мещанка с фамилией Андреева. По всей видимости, вышла замуж за горожанина. Об Анисье Алексеевой метрических записей не обнаружено. При этом мы знаем, что кровь семьи Быковых через Анну Алексееву влилась в кровь семьи Угольниковых из села Теплинского Красноярского уезда.

Зафиксируем состав семьи по «Ревизской сказке государственных крестьян Карантинной волости Астраханского уезда 1835 года» (Ф.687, Оп.2, Д.1359, Л.207).
Алексей Семенов Быков — 41 год на предыдущую ревизию — умре в 1830
Его сыновья
Семен — 18 — 37
Его сын Федор — 11 лет на текущую ревизию
Николай — 6 недель — 19 и 6 н.
Алексея Семенова жена
Марья Петрова — 56 лет на текущую ревизию
Дочери его
Татьяна — 28
Федосья — 23
Анисья — 13
Семена Алексеева жена
Авдотья Захарова — 37
Дочери его
Катерина — 9
Александра — 7
Ольга — 5.

Семен Алексеев Быков (1798-1851гг.) прожил несколько меньше своего отца – 54 года. Женился он 13 апреля 1819 года на дочери государственного крестьянина Иванчужского селения Захара Тимофеева Евдокии (Авдотье) (Ф.1121, Оп.1, Д.1, Л.177 об.). 13 апреля 1821 года у них родился сын Федор (Л.197). Отметим, что и в этом поколении Быковых первенец будет продолжателем их рода.

Семен Алексеев и Евдокия Захарова 8 ноября 1825 года станут родителями близнецов Екатерины и Матрены. Восприемница – дочь астраханского мещанина Льва Деревенского девица Екатерина Львова (Л.234 об.). Видимо, у семьи были связи с городом. Однако через год одна из близнецов Матрена, а также ее трехлетняя сестра Анна, метрическую запись о рождении которой обнаружить не удалось, умерли от оспы. Только год прожили на свете сыновья Алексей (1833 г.р.) и Иван (1839 г.р.).
Другие дети: Александра (2 апреля 1828 года), Ольга (1829 г.р.) и Михаил (7 ноября 1836 г.р.) – видимо, как и Федор с Екатериной, преодолели детский возраст.

Сложная коллизия произошла в жизни Екатерины Семеновой. 23 марта 1846 года она родила сына Гавриила (Ф.1121, Оп.1, Д.3, Л.152 об.), о чем в метрической книге была произведена следующая запись: «Чаганского селения государственного крестьянина Семена Алексеева Быкова у дочери Екатерины Семеновой (ныне состоящей в замужестве деревни Троицкой г.Смирновой за крестьянином Иваном Тимофеевым Быковым) незаконнорожденный». И.Т.Быков – однофамилец, либо очень далекий родственник, брак с которым церковь не запрещала, крепостной крестьянин. Подчеркнем, что в данном случае фамилия сохранилась и по женской линии.

Наверное, непросто сложилась жизнь и у Ольги Семеновой. 13 февраля 1848 года у Ольги родилась незаконнорожденная дочь Евдокия, а 10 апреля 1849 года в 20-летнем возрасте она была выдана замуж за «безсрочно-отпускного унтер-офицера» Матвея Михайлова Марьянина, 40-ка лет (Ф.1121, Оп.1, Д.4, Л.35 об.). Поскольку место жительства его в метрической книге не указано, вероятно, это было «селение Чаганское» (упоминается как селение с 1816 года, до этого был учуг). В 1863 году Ольга Семенова Марьянина упоминается среди восприемников дочери Михаила Семенова Быкова Агриппины уже как вдова.

Михаил Семенов Быков, видимо, был женат дважды - на Параскеве Серегевой и Анастасии Васильевой. Параскева Сергеева пришла в семью Быковых в 1863 году (по семейному рекрутскому списку 1873 года, Ф.454, Оп.1, Д.1477, Л.11). Их сыновья Михаил (1864 г.р.), Георгий-Егор (1866 г.р.), Василий (1872 г.р.) и их дети также будут жить в Чагане до Октябрьской революции и далее. Михаил Михайлов отслужит в царской армии и, вернувшись домой ефрейтором запаса, в 27 лет женится на 21-летней Вере Алексеевой Нарышкиной. Вместе они и переживут политические катаклизмы в стране. Егор (Георгий) Михайлов женится на Елене Евдокимовой (их дети — Павел, Михаил, Иван, Анна) и покинет этот свет в 1917 году в возрасте 59 лет от случайной смерти - «заворота кишок». Василий Михайлов умер в 1919 году от бушевавшего тогда сыпного тифа. Сам глава этой линии Быковых Михаил Семенов Быков умер 8 марта 1902 года и, как записано в метрической книге, «от рака». Видимо, тогда уже могли определять эту болезнь. Возраст указан — 70 лет, а на самом деле было Михаилу 66 лет. Его вторая жена Анастасия Васильева скончалась в 1912 году (тоже рак). Надо сказать, что во второй половине XIX века Быковых в с.Чаган было довольно много. Но надо иметь в виду, что в селе были и их не связанные родством однофамильцы.

По упоминавшемуся уже семейному рекрутскому списку 1873 года в 1840 году семья разделилась на две части, что может быть связано с отделением одного из сыновей Семена Алексеева. Однако в ревизской сказке 1850 года она вновь указана единой.
По ревизской сказке 1850 года (Ф.687, Оп.1а, Д.53) в селении Чаганском Карантинной волости было 429 лиц мужского пола и 432 – женского. Семья Быковых на тот период времени: Семен Алексеев Быков, 52 лет, его сыновья Федор 26 лет и Михаил 14 лет. Брат Семена Алексеева Николай 34 лет, их мать Мария Петрова, 71 год. Жена Семена Алексеева Авдотья Захарова 52 лет, его сестра Татьяна 43 лет. Жена Федора Семенова Анна Михайлова 23 лет, его же дочь Мария – 2 года. Жена Николая Алексеева Пелагея Тимофеева 25 лет, его дочери Наталья 5 лет и Александра 2-х лет.

Сам Семен Алексеев Быков умер 20 декабря 1851 года и, как записано в метрической книге, «от дряхлости» (Ф.1121, Оп.1, Д.4, Л.189 об.). Его жена Авдотья Захарова скончалась в 1860 году (61 год). Ее родовую линию от Иванчужского государственного крестьянина Захара Тимофеева (стало ли отчество фамилией?) отследить не удалось. Единственное, что можно отметить — в ревизской сказке переведенцев Астраханской рыбной конторы был записан Павел Тимофеев, сын ссыльного колодника Тимофея Васильева.

Продолжил прямую линию рода Быковых Федор Семенов Быков (1821-1865гг.).
Прожил он всего 44 года, а не 42, как указано в метрической записи о смерти, и умер 14 февраля 1865 года «от гниения внутренности» (Д.5, Л.398 об.). Дату его женитьбы на Анне Михайловой найти не удалось. Предположительно это 1846 год, но поскольку в метрической книге Покровской церкви с.Чаганского за 1844-1848 гг.(Ф.1121, Оп.1, Д.3) в разделе о браке с февраля по июль и с июля по ноябрь записи отсутствуют, а нумерация браков идет правильно, скорее всего, в это время (март) они и венчались и, видимо, не в Чаганской Покровской церкви. Но встает вопрос о фамилии невесты.

3 марта 1846 года среди восприемников при рождении чаганцев отмечается «астраханского купца Михаила Иванова Пензина дочь девица Анна Михайлова». А 23 марта Анна Михайлова указана в качестве восприемницы при крещении сына Гавриила Екатерины Семеновой Быковой как «жена чаганского государственного крестьянина Федора Семенова Быкова». В этом же году среди восприемников новорожденных чаганцев фигурируют красноярского купца Михаила Иванова Пензина жена Ирина Иванова и его сын Иван Михайлов. Красноярский купеческий сын Николай Михайлов Пензин указан восприемником при крещении сына Федора Семенова и Анны Михайловой Быковых Павла в 1851 году.

В списках переведенцев Астраханской купеческой рыбной конторы за 1782 год фамилии Пензин нет. Вероятно, Пензины из более поздних переселенцев или из вольных «сходцев». Но фамилия фигурирует в ревизской сказке казенных и помещичьих крестьян 1795 года (Ф.498, Оп.1, Д.499). Из этой сказки мы узнаем, что у умершего в 1785 году бывшего переведенца Семена Пензина был сын Иван (37 лет на момент ревизии) с женой Маланьей Степановой и четыре дочери. Сын Михаил не указан, но это явно его родители, что подтверждается более поздними переписями. В документах ревизии 1835 года семья Пензиных в с.Чаганском почему-то не значится.  Но то, что они жили в Чагане и ранее, доказывается метрическими записями Покровской церкви с 1818 года (более ранние записи не сохранились), когда среди восприемников был указан государственный крестьянин Михаил Иванов Пензин. В Чагане он и женился в 1819 году на дочери местного государственного крестьянина Ивана Евсеева Шашина Ирине. И, кстати говоря, одновременно с ними венчались Семен Алексеев Быков и Авдотья Захарова Тимофеева.

Здесь же у Пензиных родились дети. Из ревизской сказки 1850 года (Ф.687, Оп.2, Д.1750, Л.31) мы узнаем, что семья Михаила Иванова и Ирины Ивановой Пензиных (указаны их дети без возраста: Андрей, Иван, Николай, Анна, Елизавета; мать Михайлы Маланья Степанова, его сестра Арина) была причислена к астраханскому купечеству с 1843 года. Это же подтверждается в ревизской сказке о купцах города Красный Яр и крестьянах Красноярского уезда 1850 года (Ф.687, Оп.1а, Д.42 sv50, Л.58). В ней также сообщается, что к купцам третьей гильдии М.И.Пензин причислен в 1843 году из государственных крестьян и в 1848 году помер. В сказке указан младший сын Пензиных Василий (11 лет) и дочь Евдокия (14 лет). Старших дочерей - Анны и Елизаветы — уже нет, видимо, вышли замуж. Семья как купеческая фиксируется в г.Красный Яр и в 1857 году.

В 1844 году Михаил Иванов Пензин упоминается в метрических записях Покровской церкви как красноярский купец, затем как астраханский и снова красноярский. Скорее всего, Пензины с 1843 года уже жили в г.Красный Яр, но связи с Чаганом не утратили, поскольку в селе жили их родственники с обеих сторон. Брат Михаила Иванова Яков был служителем архирейского дома, и, вероятно, он мог устроить венчание своей племянницы Анны Михайловой с Федором Семеновым Быковым в одном из храмов Астрахани. В губернском центре тогда было более 20 церквей, метрические книги большинства из них за 1846 год просмотрены, но найти запись о браке не удалось.

Таким образом, по косвенным признакам мы можем предполагать, что наша прабабушка в девичестве носила фамилию Пензина и была купеческого рода. Откуда семья Пензиных переселилась в Астраханскую губернию, установить не представляется возможным. Судя по фамилии, можно лишь предположить, что это Тамбовская, Пензенская или Самарская губернии.

Видимо, первый ребенок у Федора Семенова и Анны Михайловой Быковых – сын Алексей – родился и умер в 1848 году. Восприемниками его при рождении были «деревни Троицкой господский крестьянин Иван Тимофеев Быков, астраханская мещанка, вдова Феодосия Алексеева Андреева» (Ф.1121, Оп.1, Д.3, Л.299 об.).

В 1849 году у супругов родилась дочь Мария. О ней известно, что в 1868 году, в 19 лет, она вышла замуж за односельчанина 23 лет Алексея Николаева (Аникина?). Через полгода умер родившийся у них в 1851 году сын Павел. А через два года появился на свет сын Матвей (Ф.1121, Оп.1, Д.2, Л.282 об.), который в дальнейшем продолжит род Быковых. Восприемниками его записаны астраханский мещанин Леонтий Николаев и государственного крестьянина Андрея Петрова жена Агриппина Ивановна.

Дочь Вера (1856-1862гг.) прожила только шесть лет и умерла «от головной боли». Сыновья: Георгий - родился 3 апреля 1861 года (Д.5, Л.8 об.), Григорий – 14 января 1863 года (Д.5. Л.177 об.). Не удалось найти только время рождения их брата Ефима, который указан в семейном рекрутском списке 1873 года. Тогда ему было 15,5 лет (т.е. он с 1857 года рождения). В метрических записях Покровской церкви села Чаган конца XIX-начала XX веков часто фигурируют и Ефим Федоров, и Григорий Федоров Быковы наряду с другими родственниками их поколения.

Их мать, Анна Михайлова Быкова, на полвека пережила своего мужа и умерла 22 декабря 1915 года в возрасте 91 год «от старости» (Ф.1121, Оп.1, Д.192, Л.27). По имеющимся на сегодняшний день данным Анна Михайлова —  одна из долгожительниц по родовой линии Быковых. Лишь на год меньше прожила жена Семена Кузьмина Быкова, дочь священника Агафья Терентьева. Некоторые члены клана по женской линии тоже жили более 90 лет. Мужское «население» рода Быковых большой продолжительностью жизни не отличалось.

                МАТВЕЙ ФЕДОРОВ БЫКОВ
                И ЕГО СЕМЬЯ

О Матвее Федорове Быкове нам известно, что родился он 9 августа 1853 года. Женился на Авдотье (Евдокии) Никитиной Власовой (1858-1930гг.). Время ее смерти установлено по архивным документам Астраханского окрисполкома. В «Материалах по пересмотру раскулаченных хозяйств по Камызякскому району 1930-1934гг.» (Ф.1097, Оп.2, Д.32) за май 1929 года в семье их сына Георгия (по источнику неверно – Гавриил) Матвеева Быкова указана и его мать Евдокия, 75 лет. В более поздних списках раскулаченных она не значится, на место ссылки не прибыла. Следовательно, она умерла в 1929 году или в начале 1930-го в возрасте 72 лет. Матвей Федоров Быков, видимо, умер раньше. Последнее упоминание о нем в метрических книгах - 1912 год, когда он выступал в качестве поручителя со стороны жениха при венчании Михаила Васильева Деревенского и Феоклисты Григорьевой Быковой. Судя по записи, наш прадед был неграмотным.

Венчались Матвей и Евдокия в 1877 году, жениху было 24 года, невесте — 19. Поручителями при заключении брака были государственные крестьяне Михаил Семенов Быков (дядя Матвея) и Илья Сергеев Дубовсков(ой), по невесте — «такие же крестьяне» Егор Петров Обухов и Николай Власов (Ф.1121, Оп.1, Д.27, Л.3). Семья Власовых числилась в с. Чаганском в 1850 году, но мужская ее часть вымерла еще в 40-х годах. В метрических записях 1911 года удалось найти упоминание о Якове Никитине Власове из села Образцового Астраханского уезда, и это  позволило продолжить поиски семьи нашей прабабушки. Да, Яков Никитин оказался старшим ее братом. Но обо всем по порядку.

Впервые село Образцово-Травино на реке Иванчуг упоминается в статистическом обозрении Астраханской губернии в 1763 году, тогда в нем жили 124 крещеных калмыка. Травинская рыболовецкая ватага стала заселяться в 1760-65 годах. Окрестные земли в большом количестве скупил астраханский губернатор Бекетов со своим братом и племянником и, основав несколько сел (в том числе село Образцово и деревню Самосделку), заселил их переведенцами из Нижегородской губернии. Перед своей смертью в 1794 году Бекетов подарил упомянутые населенные пункты своей племяннице Софье Всеволожской. Она делами не занималась, и в 1819 году за ее долги Образцово и Самосделка были переданы в госказну, а их крестьяне стали государственными. Такая информация кочует из материала в материал, начиная с Википедии. Однако все обстояло совсем не так, по крайней мере, по времени.
Просмотр метрических записей Спасо-Преображенской церкви села Образцово (Астраханский архив, Ф.979, Оп.1, Д.1, Д.2) показал, что крестьяне принадлежали Всеволожским до конца 50-х годов XIX века, то есть были помещичьими, крепостными. В метрических книгах мы находим большой клан Власовых, которые проживали и в Образцово, и в Самосделке. Среди них отметим семью Федора Козьмина Власова с женой Матреной Димитриевой. Судя по записи в семейных рекрутских списках Чаганской волости (Ф.454, Оп.1, Д.1477) за 1873 год, Никита Астафьев Власов, отец нашей прабабушки, воспитывался в их семье. Можем сказать, что у него были две сестры — Афанасия и Надежда Астафьевы, а вот о родителях ничего неизвестно.
Метрические записи Спасо-Преображенской церкви села Образцово сохранились только с 1836 года, и упоминаний об Астафие (разговорная форма от греческого имени Евстафий) Власове, как и о его жене нет. Вероятно, к тому времени их уже не было в живых. Здесь же обратим внимание на несколько необычные имена отца и дочери — Евстафий и Афанасия. Имя Надежда тоже употреблялось редко. Возможно, что семья была из раскольников, а их было довольно много в Образцово, Самосделке, да и в целом в Астраханской губернии, начиная с конца XVII века, когда в Астраханский край сослали Даниила - сподвижника неистового протопопа Аввакума. Да и отец нашей бабушки Никита Астафьев, видимо, жил в семье наполовину раскольничьей - жена его дяди Федора Козьмина Матрена Димитриева в метрических записях названа раскольницей (поморская секта). Сам же Никита, и его сестры были уже  истинно православными.

В феврале 1845 года в 22 года он женился на 18-летней односельчанке (село Образцово), крепостной крестьянке Екатерине Филипповой Копытиной. Поручителями со стороны жениха выступали «дядья родные» Федор Козьмин Власов и Василий Власов. Со стороны невесты — ее отец со своим братом Филипп Фролов и Матфий Фролов Копытины (Ф.979 Оп.1, Д.1, Л.302).

По уже приведенному семейному списку рекрутов 1873 года у супругов к тому времени были дети: Яков — 26 лет, Ольга — 20 лет, Федосья — 17 и Евдокия — 15 лет. Наша прабабушка Евдокия Никитина Власова родилась 27 февраля 1858 года. Отец ее Никита Астафьев Власов записан уже государственным крестьянином, как и его родственник Петр Власов, ставший крестным младенца. То есть они перестали быть помещичьими до отмены крепостного права, хотя, судя по метрическим записям, многие их односельчане еще оставались таковыми.

Но вернемся к супружеской паре Матвея Федорова Быкова и Евдокии Никитиной. По имеющимся на сегодняшний день сведениям 6 апреля 1879 года у супругов родился сын Георгий, восприемниками которого стали крестьянин Чаганского селения Михаил Александров Карамышев и крестьянская вдова Агриппина Иванова Петрова (Ф.1121, Д.32, Л.5 об.). Георгий Матвеев, наш дед, – глава еще одного поколения Быковых.
В 1881 году, 6 ноября, у Матвея Федорова и Авдотьи Никитиной родится дочь Александра, крестными которой станут государственный крестьянин Андрей Петров Обухов и солдатская вдова (Елена) Иванова Болдырева (Д.38, Л.27 об., Л.28). В 1898 году в возрасте 16 лет, 8 месяцев Александра Матвеева Быкова выйдет замуж за «старшего рулевого из чаганских крестьян» Николая Михайлова Дубовского. Дубовские не значатся в переписи переведенцев Астраханской купеческой рыбной конторы 1782 года, в 1850 году в селе жила одна семья с такой фамилией, и, видимо, Николай Михайлов — один из потомков умершего в 1834 году Федота Дубовского. Ссылаясь на информацию, полученную от нашего тверского родственника Юрия Агаренкова, можем сказать, что в данное время правнучка Александры Матвеевны Алла Ерлыкина (Булычева) живет в Нижнем Новгороде.

Судя по воспоминаниям Тамары Алексеевны Жуковой, жены внука Георгия Матвеевича Владимира, у нашего деда были еще три сестры – Анна, Пелагея и Дарья. Александра и Анна жили в Астрахани, у последней был сын Илья и две дочери. Это находит документальное подтверждение. Анна Матвеева родилась в 1884 году, в 1905 году вышла замуж за Федора Михайлова Обухова. И поскольку в метрической записи о рождении есть отметка о том, что свидетельство о рождении выдано в 1958 году, то прожила она, по крайней мере, более 74 лет.

Видимо, совсем недолго прожили на свете следующие по рождению дети Матвея Федорова и Евдокии Никитиной — Федор и Елена. А вот родившаяся в 1892 году дочь Вера, о которой наши астраханские родственники не вспоминали, тоже прожила долгую жизнь. Свидетельство о рождении ей было выдано в 1951(7) году. В 1908 году она была венчана с 27-летним чаганским крестьянином Прокопием Матвеевым Неводчиковым. А так как невесте не было шестнадцати лет (15 лет, 11 мес.), венчали молодоженов по специальному указу Астраханской духовной консистории. Поручителями по невесте были Николай Михайлов Обухов и Гавриил Матфеев Обухов.

Неводчиковы, видимо, поселились в Астраханском уезде позже Быковых, среди переведенцев, записанных в 1782 году, их нет. По ревизской сказке 1850 года одной семьей записаны три брат Неводчиковых — Андрей, Егор и Илья Дмитриевы, один из сыновей Ильи носил имя Матвей. Через его сына Прокопия Неводчиковы и породнились с Быковыми.

Жила семья в поселке Мошаик Астраханской области. Судя по имеющимся фотографиям, Вера Матвеевна контактировала с младшими сестрами Дарьей и Пелагеей, когда они уже переехали в Москву. Потомки ее и старшей дочери Нины Слеповиной Громовы живут в Ярославле, младшей дочери Зинаиды Зыковой — в Астрахани и Разночиновке.
               
                МОСКОВСКАЯ РОДНЯ

Две младшие сестры нашего деда Георгия Матвеевича Быкова не остались в родных местах, их жизненный путь, можно сказать, один на двоих, был связан со столицей Советского Союза Москвой. Там сформировался свой клан Быковых по женской линии, но в советские времена родственные связи поддерживались и сохранялись.
Дарья Матвеева Быкова родилась 12 марта 1895 года (здесь, и по всему тексту даты приведены так, как они зафиксированы в метрических записях и других дореволюционных документах) и в октябре 1911 года, в шестнадцать лет вышла замуж за девятнадцатилетнего Федора Иванова Швецова, исправлявшего должность псаломщика церкви села Новониколаевского Енотаевского уезда. Видимо, судьба свела их следующим образом. Старший брат Федора Алексей Иванов с 1910 года был псаломщиком в Покровской церкви села Чаган. Здесь у него умерла дочь-младенец, что стало с женой неизвестно, но в августе того же 1911 года Алексей женился вторым браком на чаганской крестьянке Екатерине Федоровой Жуковой. Поручителем по жениху и был его брат Федор Иванов Швецов, который через полтора месяца венчался с Дарьей Матвеевой Быковой. Далее молодая семья, видимо, жила в Новониколаевке, где Федор Иванов продолжал свою службу псаломщиком до ноября 1913 года. Детей за это время молодые, видимо, не нажили — соответствующих метрических записей о рождении за это время не было ни в Новониколаевской церкви, ни в Чаганской.

Швецовы — из мещан села Черный Яр (центр Черноярского уезда, Черноярская крепость для защиты от кочевников была построена в 1628 году), что на севере нынешней Астраханской области. Были ли они связаны с семьей астраханского мещанина Ивана Иванова Швецова, вышедшего из переведенцев рыбной конторы в 1784 году (ревизская сказка мещан Астрахани 1795 года), неизвестно. Черноярские Швецовы значатся в ревизской сказке 1811 года - семья Степана Андреева Швецова с многочисленными сыновьями и внуками. Семья, видимо, была довольно обеспеченной, поскольку «кочевала» из купеческого сословия в мещанское и обратно, но закрепилась в мещанском. Возможно, ее поколения конца XIX века имели какое-то отношение к церковной службе, раз два сына стали псаломщиками (псаломщик — помощник священника при проведении обрядов, поет и читает на клиросе, ведет письменные работы). Или – к какой-либо службе вообще, раз мещане. Глава ее тогдашнего поколения был военным.

19 января 1892 года родился, 21-го был крещен Федор Швецов. Родители – «временно-отпускной унтер-офицер Иван Феодоров Швецов и законная жена его Елизавета Васильева. Восприемники: черноярский мещанин Феодор Бори сов Грознов и черноярская мещанка, вдова Варвара Васильева Храмова» (Астраханский архив, Ф.1134, Оп.1, Д.8, Л.3).

Газета «Астраханские епархиальные ведомости» за 1909 год в официальном отделе сообщила: «Допущен к исправлению должности псаломщика Ново-Николаевки Енотаевского уезда Черноярский мещанин Федор Швецов, 16 марта». То есть Федор Иванов приобщился к церковной службе в 16-17 лет.

По сообщениям той же газеты 2 ноября 1913 года Федор Швецов был освобожден от обязанностей и.д.псаломщика «за принятием его на военную службу». С этого времени документальных сведений о семье Швецовых в Астраханской области найти не удалось. Мы знаем, что в тот период проходили первая мировая война, затем революционные события и Гражданская война в нашей стране, и вряд ли Федор Иванов скоро вернулся домой, если не было ранений. Поиски семьи в Новониколаевке и Черном Яру  в дореволюционное время результатов не дали. В Черном Яру был отчий дом Швецовых, жили братья Федора Николай, Ипполит и Петр Швецовы, у них была, по воспоминаниям родственников, и сестра Клавдия, которая после войны переехала в Москву. Возможно, в то время был жив и глава семейства Швецовых. В «Ведомости расквартирования призывников в период мобилизации ополчения с указанием  помещений под сборные пункты Черноярского уезда 1914 года» (Астраханский архив, Ф.444, Оп.1, Д.914) в качестве сборного пункта призывников на Синеоковской улице г. Черный Яр указан дом Швецова Ивана Федорова. Вероятно, глава семейства Швецовых еще исполнял некие служебные обязанности.

По свидетельству современных потомков семьи старший сын Федора Ивановича и Дарьи Матвеевны Швецовых Владимир родился в 1919 году в Казани. Как «занесло» туда семью, неизвестно, но, возможно, это связано со сложной обстановкой в стране и поиском лучшего места для жительства или местом службы Федора Ивановича. По воспоминаниям Галины Федоровны Агаренковой, ее отец охранял в Казани какие-то склады.

В середине 1916 года Алексей Швецов по сообщению «Астраханских епархиальных ведомостей» был переведен из Чаганской Покровской церкви также на псаломщическую должность в Знаменскую церковь города Астрахань. Логично было бы предположить, что семья Федора Ивановича и Дарьи Матвеевны могла тоже поселиться в губернском центре.  И детей они могли крестить в Знаменской церкви. Однако ее метрические записи до 1917 года семью не фиксируют. Но она все же появляется там только в 1923 году, когда Алексей Иванович Швецов уже не был псаломщиком Знаменской церкви. Метрические записи церкви свидетельствуют, что 18 сентября у гражданина города Черный Яр Федора Ивановича Швецова и Дарьи Матвеевны родилась дочь Мелитина (греческое имя святой мученицы, в русском просторечии — Милитина, Миля, так она и была записана уже в советских документах). Восприемники: Черноярский гражданин Николай Иванович Швецов и гражданка Пелагея Матвеевна Щербакова. То есть семья жила в этот период либо в Астрахани, либо в Черном Яру. В Астрахани же родилась у Швецовых в 1930 году дочь Галина. Она передала воспоминания Пелагеи Матвеевны, как Горку (так, видимо, в семье называли Георгия Матвеевича Быкова, видимо, от имени Егор) выселяли из Чагана. Увозили их на телеге, а Пелагея, прощаясь, шла за сосланной семьей. Везли Быковых через Астрахань, где с ними попрощались жившие там Таисия и Елизавета Георгиевны.

Далее мы ориентируемся на воспоминания уже упоминавшейся Галины Федоровны Агаренковой, которой в апреле 2020 года исполнилось 90 лет, и ее детей Юрия Агаренкова и Ирины Леоновой (Агаренковой), а также Михаила Журавлева, старшего сына Милитины Федоровны. В частности, они рассказали, что в 1932 году Федор Иванович Швецов уехал на заработки в Москву (в Поволжье был голод), устроился там бухгалтером на киностудию «Мосфильм», и от работы ему предоставили бывший дачный дом в поселке Потылиха. В 20-х годах там построили первые павильоны Мосфильма, а сейчас они занимают половину бывшей дачной местности. С 1917 года она территориально уже вошла в состав столицы.

В 1933 году Федор Иванович перевез в Москву свою семью — жену Дарью, ее сестру Пелагею и детей, Владимира, Милитину и Галину. В этом доме семья жила до 1967 года. Судя по имеющимся фотографиям, наш отец был у Швецовых в гостях дважды — один в 1947 году и вместе с мамой — в 1958-59-ом. Навещали их и другие наши родственники  из Сибири и Астрахани.

Федор Иванович всю жизнь работал бухгалтером, подрабатывал переплетчиком и не терял связи с церковью — пел в хоре храма на Даниловском кладбище в 50-х годах, позднее был регентом хора церкви на Воробьевых горах недалеко от Потылихи (там был крещен сын Милитины Федоровны Михаил). У его жены Дарьи Матвеевны, по свидетельству Ирины Леоновой, был врожденный порок сердца, врачи не рекомендовали ей рожать детей, но она, как мы уже знаем, дала жизнь сыну и двум дочерям. По жизни была домохозяйкой, умерла в 1951 году, похоронена на Даниловском кладбище. Душой семьи стала Пелагея Матвеевна. «Пелагея, наша бабушка Поля, была любимицей всей нашей родни, - написала Ирина Леонова (Агаренкова). - И молодых, и стариков, и детей. Она заменила и мать, и бабушку, и жену».

«Бабушка Поля до пенсии работала кассиром в магазине на Потылихе, - дополнил ее рассказ Михаил Евгеньевич Журавлев, внук Дарьи Матвеевны. - А так как он был единственным в округе, то ее все знали. Бывало, зайду из школы к ней в магазин, она всегда выбьет чек на конфету или шоколадку. Она до самой смерти была непререкаемым авторитетом в семье, добрая и по-житейски мудрая...».

Старшая дочь Дарьи Матвеевны Милитина вышла замуж за Евгения Николаевича Журавлева, который начинал профессиональную деятельность монтером на Потылихе, а в 38 лет  стал председателем Московского горкома профсоюза энергетиков, был членом МГК КПСС. Милитина Федоровна в последние годы до пенсии работала главным бухгалтером в крупных фирмах.

В 1967 году там же, на Потылихе, семья (Федор Иванович, Пелагея Матвеевна с дочерью Аллой и ее мужем Геннадием Павловичем Митиным) получила трехкомнатную квартиру в новом доме. В старом, намеченном под снос, остался Владимир Федорович, но через год дом сгорел, и Владимир погиб при пожаре. Его сын от второго брака Александр умер в молодом возрасте. Так пресеклась мужская линия Швецовых по Федору Ивановичу.

Сам же он умер в сентябре 1969 года, похоронен в городке Сходня под Москвой. Там же упокоились его дочь Милитина, прожившая 95 лет (умерла в конце 2018 года), и ее муж Евгений Николаевич Журавлев, который был родом из Сходни. Ныне в Москве живут сыновья Милитины и Евгения — Михаил и Николай.

Младшая  дочь Швецовых Галина Федоровна вышла замуж в 1950 году за военного (авиация) Владимира Ивановича Агаренкова (умер в 2003 году) и уехала с ним из Москвы в Тверь, была домохозяйкой, работала на предприятиях города, там же проживает и сейчас. Сын Юрий с многочисленным семейством также живет в Твери, а дочь Ирина Леонова (Агаренкова) обосновалась в Москве.

Дополним рассказ об еще одной сестре нашего деда - Пелагее Матвеевне Быковой.  Она родилась 6 октября 1898 года, когда ее отцу Матвею Федорову Быкову было 45 лет. О   замужестве Пелагеи или рождении детей вплоть до 1920 года включительно метрических сведений нет. Но нет сомнения в том, что именно она указана в качестве восприемницы при крещении дочери Милитины у Швецовых под фамилией Щербакова. То есть к этому времени она вышла замуж и, скорее всего, за жителя Астрахани. Второй раз она выходила замуж, видимо, уже в Москве за Николая Булаткина, от которого и родила в начале 1941 года единственную дочь Аллу. По подписи на фотографии мы знаем, что позже Пелагея Матвеевна носила фамилию Сокол. С дочерью ее Аллой, жившей в Москве, долгие годы, пока она была жива (умерла в 1999 году), поддерживали связь сыновья нашего дяди Павла Георгиевича Быкова Юрий и Александр. Дочь Аллы Виктория живет с мужем в Обнинске, ее сын Константин — в московской квартире на Потылихе.

Пелагея Матвеевна умерла в мае 1980 года, похоронена на Даниловском кладбище вместе с Дарьей Матвеевной. Там же похоронены Владимир Федорович Швецов, Алла Николаевна и ее муж Геннадий (умер в 2004 году).

               
                БЫКОВЫ И ОБУХОВЫ

Как видим, Георгий Матвеев Быков был единственным в этом поколении продолжателем фамилии. Опираясь на воспоминания родственников и некоторые документы, можем составить примерный «портрет» его семьи. 30 июня 1899 года 20-летний государственный крестьянин Георгий Матвеев Быков женился на односельчанке Пелагее Михайловой Обуховой 17-ти лет. Любопытно, что среди поручителей жениха и невесты при венчании прямых родственников нет с обеих сторон. Свидетелями, как сейчас говорят, по жениху были астраханский мещанин Владимир Михайлов Лебедев и крестьянин Пензенской губернии Димитрий Григорьев Уткин. По невесте — чаганские крестьяне Константин Алексеев Деревенсков(ий) и Стефан Андреев Сорокин (Ф.1121, Оп.1, Д.90, Л.3). Лебедевы — известная астраханская фамилия, среди ее носителей были и купцы, и мещане, и крестьяне. Что касается второго поручителя по жениху — Уткина, то, исследовав большое количество метрических книг Астраханского архива, могу сказать, что в них указывается довольно много людей не только из Пензенской губернии, но и из Тамбовской, Воронежской, Симбирской и других. Это, видимо, связано с тем, что на рыбных промыслах было много сезонных работников, подрядных, допустим, на год. Деревенские — чаганская фамилия с 1782 года, а скорее всего, носители ее  - переведенцы с более давних времен. Сорокины появились в с.Чаган позже. Выбор поручителей часто, вероятно, был обусловлен одним местом работы с представителями семей жениха и невесты или соседством.

Наша бабушка, Пелагея Михайловна - дочь государственного крестьянина Михаила Петрова Обухова и его жены Екатерины Федоровой. Родилась Пелагея Михайлова 4 октября 1881 года, ее восприемниками записаны «Енотаевский мещанин Павел Иванов Меньшев и солдатская дочь девица Анна Артемьева Зотова» (Ф.1121, Д.38, Л.24 об, Л.24).

О семье Обуховых мы можем рассказать более подробно. В ревизской сказке переведенцев Астраханской купеческой рыбной конторы 1782 года мы находим три семьи Обуховых. Возможно, они были связаны давними родственными связями, но на момент переписи их установить не удается. Нас интересует семья Прокофия Никитина Обухова. Согласно переписи он — сын переведенца Никиты Обухова и записан в переведенцы в 1763 году. И, скорее всего, потому, что отец Прокофия к тому времени умер, и он возглавил семью. Найти, откуда Никита был переведен в Астрахань, не представляется возможным, мы можем только предположить, что он был либо из государственных крестьян, либо из легализованных беглых.

Прокофий Никитин Обухов (на 1782-й — 54 года) женился уже в Астрахани на дочери «Астраханского казенного сада усадника» (т.е. садовника) Василия Иванова Кожина Агафье Васильевой. У них было несколько сыновей. Проживший только 26 лет Данила и Матвей продолжили свои родовые линии. Мы же обратим внимание на Афанасия, 1772 года рождения.

В ревизской сказке 1795 года (Астраханский архив, Ф.499, Оп.1, Д.499) сообщается, что Прокофей Никитин Обухов умер в 1784 году, его жена Агафья Васильева ушла в мир иной в 1769-ом. У их сына Данилы остались жена и дети - Михайла, Василей, Пелагея. В семье сына Матвея были четыре дочери и два сына – Алексей и Александр. Афанасию на время ревизии  было 23 года, его жене Авдотье Сергеевой – 20 лет, детей тогда у них не было. Но указаны две вышедшие замуж сестры Афанасия – Матрена и Вера и 15-летний брат Никифор. В сказке названы в одной семье Дмитрий и Андрей Васильевы Обуховы, а также Лука Григорьев Обухов.

Ревизия 1816 года фиксирует в учуге Чаганском уже 6 семей Обуховых. Афанасию Прокофьеву было 44 года, его жене Авдотье Сергеевой 40. Сына Тимофея у них забрали в рекруты в 1815 году, в 1819-ом  умер сын Матвей, остались Семен (1810 г.р.) и Петр (1813 г.р.).

В ревизской сказке 1835 года в селении Чаганском мы обнаруживаем четыре семьи Обуховых. Среди них семья Афанасия Обухова (его все время писали почему-то без отчества). Афанасий умер в 1833 году, о его жене сведений нет. Родовую линию продолжали его сыновья Семен (сын Никита) и Петр, у которого к моменту переписи был сын Михаил и две дочери Марьи (одинаковые имена). Жену Петра Афанасьева звали Авдотьей Ивановой. Судя по данным ревизии 1850 года, она была уже третьей женой Петра.

К ревизии 1850 года в с. Чаганском остались только потомки Афанасия Обухова, жившие одной семьей. Его старший сын Семен умер в 1836 году, оставив только жену Веру Ананьеву и сына Никиту. Более плодовитым оказался его младший брат Петр Афанасьев, у него от третьей жены Авдотьи Ивановой было четыре сына: Михаил (1834 г.р.), Федор, Егор и Матвей. А также дочь Прасковья и 18-летняя Мария (от второй жены).

Михаил Петров Обухов — в будущем отец нашей бабушки Пелагеи Михайловны Быковой (Обуховой). Но вот — какой Михаил? Дело в том, что у Петра Афанасьева Обухова было два сына с таким именем. Об этом мы узнаем из семейного рекрутского списка 1873 года (Ф.454, Оп.1, Д.1477). Оказывается, старший Михаил «поступил в рекруты за свое семейство в 1853 году», вернулся отставным матросом через десять лет, женился, и у него тоже появилась дочь Пелагея. В 1879 году он выдал ее замуж за временнообязанного (бывшие крепостные) крестьянина села Троицкого Панкратия Иванова Быкова. Сам же выступил и поручителем по невесте (указано - «отставной матрос»). А здесь напомним, что в 1846 году дочь Семена Алексеева Быкова Екатерина была выдана замуж за крепостного крестьянина села Троицкого г.Смирновой Ивана Тимофеевича Быкова (однофамилец). Панкратий Иванов — их сын.
В семейном рекрутском списке 1873 года у Петра Афанасьева Обухова указан и  второй,  шестнадцатилетний, сын Михаил. В 1879 году в 22 года он женился на 19-летней енотаевской мещанке Екатерине Федоровой Меньшевой. Вот у них-то и родилась наша бабушка Пелагея Михайловна Обухова.

По свидетельству Тамары Алексеевны Жуковой, у бабушки Поли был брат Михаил (умер в 1964 году в Астрахани) и сестра Анна. В документах также упоминаются Андрей Петров, Федор и Николай Михайловы Обуховы.

Контакты Быковых с Обуховыми, видимо, имеют довольно длительную историю. Так, в 1846 году Николай Алексеев Быков был восприемником сына Георгия у Петра Афанасьева Обухова и Евдокии Ивановой. Егор Петров Обухов выступал в качестве поручителя по невесте при венчании нашего прадеда Матвея Федорова Быкова и Евдокии Никитиной Власовой в 1877 году. Андрей Петров Обухов был восприемником при крещении их дочери Александры. И, наконец, семьи породнятся: в 1905 году Анна Матвеева Быкова выйдет замуж за Федора Михайлова Обухова, брата нашей бабушки. И «венчает» родство женитьба нашего деда Георгия Матвеева Быкова на Пелагее Михайловой Обуховой, о которой мы писали выше. 

По некоторым сведениям, семья Обуховых была более обеспеченной в пореволюционный период и помогала Быковым в трудные времена. И это объяснимо: в семье Быковых был один сын и пять дочерей, а у Обуховых было много мужчин. Родственные связи Быковых и Обуховых поддерживались и в дальнейшем. В метрических записях чаще всего «в связке» упоминаются Николай Михайлович Обухов и Георгий Матвеевич Быков. Похоже, что они дружили, поэтому на нашей самой старой фотографии рядом с Георгием Матвеевичем и Пелагеей Михайловной, скорее всего, ее брат Н.М.Обухов.

                СЕМЬЯ ДЕДА

Но вернемся к молодой семье Георгия Матвеева и Пелагеи Михайловой Быковых. Первый ребенок — сын Федор — появился у них в феврале 1901 года, однако прожил он недолго и в августе 1902-го умер «от поноса». Есть также метрическая запись о том, что в октябре этого же года у Георгия Быкова от дифтерита умерла двухмесячная Пелагея. Отношение данной записи к нашей семье мы ставим под сомнение, потому что в это же время в Чагане жил Георгий (Егор) Михайлович Быков, родственник, тоже относящийся к большому клану Быковых.

20 октября 1903 года у супругов родилась дочь Елизавета. Крестными были чаганские крестьяне Михаил Петров Обухов и Александра Матвеева Дубовская (в девичестве Быкова). В метрической книге есть отметка о том, что свидетельство о рождении выдано в 1933(53) году. 22 августа 1920 года Елизавета Егоровна (Георгиевна) Быкова, домохозяйка, вышла замуж за рыбака Григория Нефедовича (Мефодьевича) Меньшова (Ф.1121, Оп.1, Д.203, Л.13, Л.38). Запись произведена дважды, поручителей тогда уже не записывали — церковная система ведения метрических книг приходила в упадок, а советская система ЗАГС еще не оформилась, вследствие чего многие акты гражданского состояния в этот период не фиксировались.

По свидетельству Т.А.Жуковой, у Елизаветы Георгиевны и Григория Меньшова было два сына – Александр и Валентин.  Перед Великой Отечественной войной Григория Меньшова уже не было в семье – либо он умер, либо был «в местах не столь отдаленных», остался там или был отправлен на фронт. Известий от него или о нем не было. Из «Книги памяти Астраханской области»: «Меньшов Григорий Мефодьевич. Родился в 1899г., крестьянин. Проживал: с.Чаган Камызякский р-н. Приговорен: в 1931г. Приговор: раскулачен. Реабилитирован в 2001г.». Возможно, это о муже Елизаветы Георгиевны. Но тогда остается вопрос о семье — высылали раскулаченных, как известно, с домочадцами.

Александр Григорьевич Меньшов жил в Астрахани, умер в 1992-93 гг. Сведения о его семье довольно путанные, поэтому их не привожу.

У второго сына Елизаветы Георгиевны Валентина Григорьевича была и жена с именем Валентина. Вроде бы у него был сын Владимир (живет в Волгоградской области?) и дочь Люба. Эта информация о детях приводится со слов Тамары Алексеевны Жуковой и с учетом ее подписей к фотографиям. Возможно, она не точна. Юрий и Ирина Агаренковы пояснили, что Валентин и Валентина Меньшовы после того, как их дочь Люба вышла замуж за москвича, пытались тоже переехать в столицу. Но в то время там никого не прописывали, поэтому они купили дом в Твери - поближе к дочери. В этом городе жили последние годы, там и похоронены. Их дочь Любовь Валентиновна Соколова с семьей (муж, две дочери) живет в городе Химки под Москвой.
Елизавета Георгиевна Меньшова (Быкова) умерла в 1973 году, немного не дожив до 70 лет.

Таисия Георгиевна Быкова родилась 3 октября 1905 года. Восприемниками ее при крещении были чаганские крестьяне Николай Михайлов и Анна Матвеева Обуховы.  Свидетельство о рождении выдано 12.09.1947г. (Ф.1121, Оп.1, Д.123, Л.31). Замуж вышла за чаганского жителя Андрея Гавриловича Жукова, видимо, после 1920 года, когда стала действовать советская система ЗАГС. В 1920 году Таисия, видимо, попала в какую-то неприятную историю – в Астраханском архиве (Ф.396, Оп.1, Т.2., Губернский военный комиссариат 1918 – 1927 гг.) есть «Дело Быковой Таисии». В чем «дело» мы не знаем, но сам факт его появления в то время ничего хорошего обещать не мог.

Семья Жуковых в дореволюционный период в Чагане, наверное, была авторитетной. В 1917 году газета «Астраханские епархиальные ведомости» (№11) сообщала, что Гавриил Жуков был утвержден в должности церковного старосты церкви с.Чаган Астраханского уезда. Позднее семья переехала в Астрахань и таким образом избежала раскулачивания. Таисия Быкова вступила в брак с Андреем Жуковым, когда он уже жил в губернском центре.

Андрей Гаврилович скоропостижно скончался в 1951 году, Таисия Георгиевна пережила его на 14 лет (по 1965г., рак желудка). Продолжал род их единственный  сын Владимир Андреевич Жуков. Он женился на Тамаре Алексеевне, построил новый дом в Астрахани, где последние годы с ними жила и Таисия Георгиевна. У них родились две дочери — Светлана и Наташа.  Светлана умерла в 2000-ом году в возрасте 50 лет, оставив сына Дениса и дочь Юлию. Владимир Андреевич - в 2002 году, Тамара Алексеевна — в 2012-ом.

И Меньшовы, и Жуковы — известные в дореволюционное время в Чагане и Астраханском уезде фамилии. Но появились здесь они позднее Быковых, поскольку не упомянуты в ревизской сказке 1782 года.

Непросто сложилась жизнь у третьего по старшинству ребенка в семье Георгия Матвеевича и Пелагеи Михайловны Быковых сына Александра. Он родился 23 февраля 1907 года (Ф.1121, Оп.1, Д.129, Л.10). Крестными его стали уже знакомый нам Николай Михайлов Обухов и Елена Кириллова Яицкая — эта фамилия также довольно часто упоминается в метрических записях о Быковых. Свидетельство о рождении Александр Георгиевич получил 10.04.1950г.

Старший сын Георгия Матвеевича Быкова и Пелагеи Михайловны, скорее всего, рано ушел из семьи и женился. По крайней мере, к 1930 году в составе семьи он не фигурирует. Вероятнее всего, жил в Астрахани. О дальнейшем его жизненном пути мы можем судить по записи в «Книге памяти Астраханской области»: «Быков Александр Георгиевич (1907-1940), русский, образование - грамотный, начальник фаланги Прорвлага НКВД, житель Астрахани. Осужден 1940.05.15 Гурьевским облсудом. Обвинен в принадлежности к антисоветской организации. Приговор: 5 лет. Реабилитирован в 1958 году».

Судя по характеру записи, Александр Георгиевич до того, как был осужден, работал в Прорвлаге (система ГУЛАГа), образованном в 1932 году, в качестве вольнонаемного. Это объяснимо, поскольку лагерь специализировался на рыболовстве, и требовались специалисты соответствующего профиля.

Фаланга — низовое подразделение в такого рода лагерях, насчитывавшее от 200-300 и до 500 человек, связанных круговой порукой. Главной задачей коллектива было выполнение производственных заданий, при этом ни начальство лагеря, ни охрана не имели права вмешиваться в его внутренние дела. Стимулы — пайка и возможность выйти на волю на 2-3 года раньше. С другой стороны, постоянно работали лагерные суды, начальство организовывало разного рода провокации, проводило расследования, информация о расстрелах доводилась до заключенных. Поэтому планы выполнялись любой ценой. Если нет, то наказание было жестоким. Начальники фаланг, их помощники чаще всего привлекались к уголовной ответственности. Вероятнее всего, дело на Александра Георгиевича было сфабриковано или невыполнение производственного плана было квалифицировано, как следствие участия в антисоветской организации. В те времена, да еще в таком месте, это было вполне вероятным.

Где отбывал отбывал срок заключения Александр Георгиевич, установить не удалось, но  освободился он в 1945-ом или в 1946 году.  В 1946-ом он приехал на Север в Сытомино (Зарям), побывал у своего брата Павла Георгиевича в Лемпино и увез мать Пелагею Михайловну в Астрахань. После этого построил дом в Нариманове и вторично женился.  Умер в 1958 году от рака желудка.

Единственный сын Александра от первого брака Анатолий (1937 г.р.) жил с матерью, но с отцом общался. Женился в 18-20 лет, построил дом в Янгауле, у него было два сына — Евгений и Александр, которые позднее перебрались в Астрахань. Умер Анатолий Александрович Быков в 80-х годах — у него были проблемы с сердцем, на них наложилось воспаление легких.

Наш отец Матвей Георгиевич Быков родился 9 августа 1909 года (Ф.1121, Оп.1, Д.135, Л.27). Восприемниками при крещении выступали чаганские крестьяне Николай Михайлов Обухов и Елена Кириллова Яицкая. Свидетельство о рождении он получил 12.09.1947 года, когда приезжал после войны в Астрахань и Москву. Тогда же он получил и свидетельство о рождении своего брата Павла Георгиевича, который родился 29 октября 1911 года (Ф.1121, Оп.1, Д.176, Л.40). Его крестными стали все тот же Николай Михайлов Обухов и его родная тетя по отцу Александра Матвеева Дубовскова (Дубовская).

Последний ребенок в семье Георгия Матвеевича и Пелагеи Михайловны Быковых — дочь Евдокия — появилась на свет в 1920 году, но в метрической книге Покровской церкви села Чаган записи об этом нет. Возможно, родители зарегистрировали ее уже в местном сельском совете.

                ЗАПИСАЛИ В КУЛАКИ

У нас нет сведений относительно участия членов семьи Быковых в революционных событиях 1917 года, но нет сомнения, что им тоже пришлось определять свое отношение к происходившему в стране. Иначе тогда не могло быть.
 Относительно села Чаган в публикациях на историческую тему упоминается «Чаганский расстрел» в марте 1919 года. В это время в Астрахани происходили массовые выступления рабочих против советской власти, в округе разнеслась весть о ее свержении, что привело к цепной реакции: противники советской власти уничтожали коммунистов и ее сторонников, избирали других людей в местные органы власти. Вблизи Астрахани были убиты более 80 человек, причем, с особой жестокостью.

Большевики восстановили контроль над Астраханью и отправили военную экспедицию в села – виновные в убийствах были расстреляны. Общее их число не называется.
В Чагане противники советской власти, возглавляемые владельцами рыбного промысла Буниным и Вороновым, убили 17 человек, в том числе и 14-летнюю дочь одного из коммунистов. Мятеж был подавлен конным отрядом Т.Султанова, который арестовал около 150 человек, подозреваемых в убийствах, и расстреливал, по показаниям местных жителей, виновных. В списке жертв Иван Михайлович Быков, а также возможные родственники Дубовские, Деревенские, Меньшов, Жуков. В 1992 году в память о них местными жителями был поставлен крест.
События той поры описываются крайне противоречиво, мы можем только сказать, что насилие и жертвы были с обеих сторон.

Глава семьи Быковых Георгий Матвеевич по некоторым неподтвержденным сведениям служил в российской армии в первую мировую войну 1914-1917гг., был красноармейцем в Гражданскую. Дед был человеком сообразительным, предприимчивым и разворотливым. После войны, к 1930 году, семья, занимавшаяся рыбным промыслом, стала, по-видимому, зажиточной, построила новый дом. В «Материалах по пересмотру раскулаченных хозяйств по Камызякскому району 1930-1934гг.» (Ф.1092, Оп.2, Д.32) в Списке раскулаченных хозяйств под номером 222 записано: «Быков Гавриил (имя указано неправильно) Матвеев – 50 лет, жена Пелагия – 47 л., сын Матвей – 19 л., сын Павел – 17 л., дочь Евдокия – 8 л., мать Евдокия – 75 л.». В графе «Имущественное положение»: «1/V-29г. Дом. Рыбница на 600 п., 1 лошадь, 1 жеребенок, 1 корова». В графе «Характеристика»: «1 год служил в Красной Армии до 1926 г. Служил в учреждениях в 1926г., скупал рыбу в 27/29, ходил в аренде у частников. Категория – 4». Примечание: «Оставлен в списках раскулаченных».
Надо сказать, что Георгий Матвеевич пытался опровергать выдвигаемые против него обвинения. Так, в протоколе заседания Чаганского сельсовета от 30.05.1929 г. имеется следующая запись: «Слушали: Заявление Быкова Е.М. (Егор – Георгий) о восстановлении в правах гражданства. Постановили: отказать ввиду его нелояльности к Сов.власти» (Ф.1097, Оп.1, Д. 78, Л.28 об.).

Можно предположить, что главной причиной репрессий против семьи Быковых было то, что они имели рыболовецкое судно, сдавали его в аренду частникам и занимались скупкой рыбы. Частная инициатива поощрялась в годы нэпа, но он просуществовал, как мы знаем, недолго. И то, что приветствовалось ранее, судя по документам конца 20-х – начала 30-х годов, стало самым распространенным основанием для раскулачивания семей, которые жили несколько лучше остальных. Наверное, обвинения в нелояльности к Советской власти могли строиться на том, что семья не вступала в колхоз (раз работала с частниками и скупала рыбу), или Георгий Матвеевич что-то сказал против проводимой политики. Факты того времени свидетельствуют, что людей подвергали репрессиям и по ложным доносам.

На июнь 1931 года в селе Чаган насчитывалось 560 хозяйств, «коллективизировано» оно было на 95 процентов. 15 хозяйств было раскулачено в 1930 году, 6 – в 1931-ом (Ф. 1097, Оп. 2, Д. 72, Л.54). Однако предписывалось раскулачить едва ли не в два раза больше. В начале 1930 года в Особую комиссию при Чаганском сельсовете пришло следующее сообщение из райцентра под грифом «Совершенно секретно»: «В дополнение наших указаний передается к неуклонному исполнению следующее:
Контрольная цифра по вашему сельсовету… Всего по четырем группам 40 хозяйств, из них ловецких хозяйств 38 (4-я категория – 26 хозяйств, из них ловецких 26…».
Раскулачивание начинается по всему району 14-17 февраля с.г. В случае бегства кулачества в качестве заложников арестовывайте одного из членов семьи…4-я группа будет расселена в пределах района» (Л.120-121).

К четвертой группе относились участники Гражданской войны – красные партизаны, участвовавшие в боях и имевшие ранения или другие заслуги. Они не должны были выселяться, а их имущество не могло быть конфисковано. «Раскулачивание к указанным лицам применяется лишь в том случае, если они превратились в кулаков, ведущих активную борьбу с коллективизацией и участвующих в контрреволюционных группировках» (из циркуляра райцентра особым комиссиям Камызякского района, Л. 153).

Семью Быковых, несмотря на некоторые заслуги Георгия Матвеевича перед властью, все же признали кулацкой, но относящейся к 4-й, последней, категории.
Надо сказать, что власть пыталась более бережно относиться к таким семьям. К примеру, при конфискации имущества им предписывалось оставлять от 50 до 200 рублей денег (Л.125), разбирались их жалобы по поводу того, что у них забирают самые необходимые для жизни вещи.

Предполагалось, что семьи 4-й категории не будут выселяться из края, а только «перемещаться» в пределах территорий сельсоветов в специально создаваемые кулацкие поселки. В Чаганском сельсовете для кулацкого поселка было определено незаселенное место Буг Торновой в 5 километрах от Чагана площадью 10 гектаров в расчете на 40 хозяйств (Л.167). Труд переселенных людей предполагалось использовать в весеннюю путину 1930 года, о чем было издано соответствующее постановление Астраханского окружкома ВКП(б) от 17.03.1930г. «О формах использования и оплаты труда кулаков 4-й группы…» (Л.180).

По-видимому, Быковых выселили в феврале 1930 года из Чагана в кулацкий поселок «Новая жизнь», причем в разных списках Матвей и Павел указываются то в составе семьи, то как одинокие (Ф.1095, Оп.2, Д.55, Д.2а, Л.205, 208; Ф.1097, Оп.2, Д.55, Л.8). Вся семья названа в списке семей Камызякского района, не подлежащих выселению за пределы района (Л.113). Видимо, в 1931 году Быковы еще находились в родных местах, но Матвей и Павел были высланы в Астрахань (Архивная справка Государственного архива Астраханской области от 16.10.97г.). Скорее всего, они были в заложниках — такая практика проводилась советской властью повсеместно, чтобы кулаки не сбежали. Жили какое-то время Матвей с Павлом в кулацком поселке «Новая жизнь» или нет – неизвестно. Но в «Списке кулацких семей, высланных в Казахстан на 15 июля 1931 года» указана вся семья за исключением Елизаветы, Таисии и Александра (Ф.1095, Оп.2, Д.4, Л.112).

То есть в поселке Зарям близ села Сытомино Сургутского района Тюменской области оказались Георгий Матвеевич (52 года) и Пелагея Михайловна (50 лет) Быковы и их дети Матвей (22 года), Павел (20 лет), Евдокия (12 лет).
               
               
                СЫТОМИНО — ЗАРЯМ

По истории села Сытомино издана книга «Времена. Сытоминский сельсовет: антология воспоминаний» (Омск, 2013, автор проекта, составитель В.А.Чирухин), основанная на воспоминаниях его жителей и ближних деревень. Если резюмировать представленный  в ней материал, то, не претендуя на историческую точность и достоверность, можно сказать, что предпосылкой появления села стало развитие пароходного сообщения на Тобольском Севере и на Оби в частности. Пароходы работали на дровах, поэтому по маршрутам их движения организовывались пристани с пунктами заготовки древесины, которую должны были поставлять жители окрестных деревень. По воспоминаниям Марии Семеновны Лихачевой (Третьяковой) на месте будущего села жил сторож, который выдавал на пароходы дрова, он же был и бакенщиком. Возможно, фамилия у него была Сытомин (воспоминания Г.И.Баблистова), она и дала название протоке и селу. Мария Семеновна также утверждает, что отца ее матери Константина Мазалова привезли сюда в кандалах, а с ним и еще двоих — Давыда (имя) и Путилова, все, видимо, были с женами. В воспоминаниях жителей Сытомино также говорится о том, что заготавливавшие пароходные дрова жители соседних деревень стали переезжать к месту работы, так и образовались рядом две деревеньки — Нижняя Пристань (первая) и Белый Яр. Но название Белый Яр не прижилось, Сытомино — осталось.

Записанные воспоминания о стародавних временах базируются на рассказах старых жителей. Но даже если, как говорят, уже упоминавшийся Путилов прожил до ста лет, все равно первоначальная история этой местности, названия протоки, деревни, а потом села остаются для нас  загадкой. Потому что первое упоминание о протоке Сытоминой относится к 1675 году (Путешествие Н.Спафария), о ней упоминает в 1740 году и Г.Ф.Миллер в «Путешествии от Сургута...». То есть это было уже устойчивое географическое название. Не исключено, что на протоке возле большой реки и богатой зверьем и дарами леса тайги с незапамятных времен жили аборигены этих мест, забредали и русские. Доказательством тому «Чертежная книга Сибири» Семена Ремезова, где на месте современного села указаны юрты Ушкановы. И, в таком случае, склоняемся больше к тому, что название села происходит от названия протоки, а оно, скорее всего, восходит к словам хантыйского или мансийского языков. В материалах школьного музея, также представленных в книге В.А.Чирухина, приводится остяцкое название сытоминской протоки — lsi-passil (си — дыра, пасол — протока), однако оно весьма далеко по звучанию от нынешнего. Отфамильное название тоже маловероятно, если иметь в виду давность свидетельства Н.Спафария. Значит, возможна какая-то другая «расшифровка» топонима. 

Ясно одно, что постоянное русское поселение закрепилось здесь, видимо, все же с развитием пароходства по Оби. К 80-м годам XIX века Сытоминская протока сильно расширилась и стала судоходной в течение всей навигации, тогда как протока у существовавшей тогда деревни Кушниковой в летнее время стала пересыхать. Местные купцы Кушниковы и Замятины перенесли  пристань на 20 километров ниже на Сытоминку, там же стали заготавливать и дрова для пароходов (купец Кушников был подрядчиком). А первый поселенец этих мест Путилов был сторожем от купцов, потому что пароходы не только «заправлялись» здесь дровами, но и завозили товары.  Нижняя пристань и образовавшаяся рядом с ней деревушка лесозаготовителей Белый Яр имели выгодное географическое положение — на середине пути от Самарово до Сургута, богатые промысловые угодья, и потому стали довольно активно заселяться жителями, прежде всего, старых деревень, образованных как коренными местными жителями (ханты, манси), так и русскими поселенцами и ссыльными из Центральной России. Это Тундрино, Кушниково, Сахаль, Чимкино, Тугаска, Няша. 

Вторым жителем деревни Белый Яр (Сытомино) был, как говорится в материалах Сытоминского школьного музея, Михаил Семенович Филатов, друг Путилова по солдатской службе. Позднее поселились И.Сейнов, Ф.Ефремов, Власов, Г.Шестаков. В «Списке населенных мест Тобольской губернии за 1912 год» Белый Яр обозначен как выселки: «Белый Яр, выс., при рч. Сытоминой, парох.прист. Количество жителей: мужчин — 10, женщин — 11, всего 21».

К 1917 году население деревни Белый Яр (Сытомино) составляло 40-50 человек. Полными хозяевами в деревне были Кушниковы и Замятины, они закабалили население, предоставляя орудия лова: невода, сети, фитили. Выловленную рыбу население продавало купцам. На тех же условиях купцами заготавливалась пушнина. После Октябрьской революции деревня уже постоянно стала называться Сытоминой.
Революционные события 1917 года, Гражданская война и крестьянский мятеж начала прошлого века также не обошли этот край стороной — красно-белый вихрь пронесся и по сибирской глубинке, расшвыривая людей по сторонам и хмельным мороком одурманивая их головы. Было все — и кровь, и предательство, и месть, и горечь от многочисленных утрат и потерь у переживших это время.

В 1924 году в Сытоминой было 28 дворов и 125 жителей. К концу 20-х годов прошлого века в целом сибирская деревня начинала приспосабливаться к новым условиям жизни. Однако очередной виток нововведений — раскулачивание, коллективизация — снова возбудил, взбаламутил общественное сознание. Из приобских сел и деревень высылались дальше на север семьи, считавшиеся богатыми или зажиточными, и те, кто просто попал под горячую руку. Таких, в общем-то, было, ввиду немногочисленности местного населения, относительно немного. Но вместо них тысячами везли «кулаков» с Урала, других регионов России. Сотнями гибли они на необжитых местах от голода, сибирских морозов и непосильного труда, обустраивая тяжелый таежный край. В районе Сытомино почти полностью вымерли поселки спецпереселенцев Сухое, Сосновка и Смолокурка, поскольку эти места оказались непригодными для жизни. Другим повезло больше. Удобное с хозяйственной точки зрения местоположение стало предпосылкой для развития таких новых поселков, как Ямское и Зарям.

Удивительно, но, судя по материалам 1932-1934гг., Сургутский райисполком спецпереселенцев, образованные трудпоселки совсем не замечал. По крайней мере, в отчетном докладе его за эти годы (Сургутский архив, Ф.1, Оп.1, Д.2) о них не сказано ни слова. Говорится о том, что создано 3 молочно-товарных фермы, выращивание картофеля находится в зачатке, борьба с кулачеством и коллективизация идут плохо. Консервная фабрика тоже работает плохо, так как не хватает сырца (рыбы). Ставилась цель построить новую фабрику и усилить работу рыбозавода. А ведь это были самые трудные годы для спецпереселенцев. Но, возможно, дело в том, что «заведовал» ими НКВД, имеющий комендатуры на местах, а сами трудпоселки, кроме этого, имели и ведомственную принадлежность.

Однако местные сельские советы обойти своим вниманием эту тему не могли с самого начала. К примеру, 31 декабря 1930 года президиум Сытоминского сельского совета на своем заседании решал вопрос «Об отводе земельных участков под строительство поселков спецколонистов Рыбтреста и Учлесхоза». Председателем (заседания?) записан Репин, секретарем Проводников, а докладчиком был член президиума Савин (имена и отчества не указаны). Тогда уже стоял вопрос о распределении прибывших переселенцев, и говорилось:  «Наиболее трудоспособных — на рыбалку. У песка Сулинского уже можно строить, возле дер.Няша постройка произведена. В отношении остальных 60 семей — отвести землю. Работу с/совета, Интегрального Товарищества, Рыбтреста поставить по-ударному как никогда» (Ф.1, Оп.4, Д.329).

Речь, видимо, шла о постройке бараков-полуземлянок для рыбаков непосредственно на рыбных промыслах, о которых есть информация в воспоминаниях жителей. И здесь мы еще раз подчеркнем, что поселки, помимо того, что находились под комендатурой (в 1932 году ее районной «конторой», судя по документам, командовал некто Ральников), принадлежали лесному и рыбному ведомствам.

Более конкретно об этом записано в протоколе заседания президиума №2 от 10 января 1931 года (там же): «Отвод земельных угодий поселкам учлесхоза — Боровому, Ямскому, Сосновому и Сухому утвердить, подтверждая предложение т.Савина о разгрузке последних двух. Отвод земельных угодий поселкам Рыбтреста «Зарям» утвердить, «Сулинский» утвердить, оставив на нем только 10 семей, остальные 10 перевести на поселок «Зарям». Допереселение семей к д.Няша утвердить. Председатель Сипайлова, секретарь Проводников». Отсюда ясно, что часть поселков должна была специализироваться на лесозаготовках, часть — на рыбном промысле. Заметим также, что уже тогда для принимающих эти решения было понятно, что лесозаготовительные поселки Сосновка и Сухой малопригодны для жизни. Так оно и случилось. 

Первую партию ссыльных, как мы уже понимаем, завезли в деревушку Сытомино, видимо, зимой 1930-1931 годов. Приехавших тогда расселили по деревенским домам. В воспоминаниях сытоминцев (Я.С.Пагилев)  сказано и о том, что лес для строительства нового поселка был приготовлен и сложен в штабеля на берегу реки уже в 1929 году. По воспоминаниям Таисии Сергеевны Обуховой, на том месте, где предполагалось построить поселок Зарям, был густой, разделенный болотом, сосновый лес с беломошником, куда сытоминцы ходили по ягоды. У высокого берега и останавливались летом баржи со спецпереселенцами, которые должны были обживать эти места. Скорее всего, семья Быковых из Астрахани была привезена сюда во второй половине лета 1931 года. В общем же на территорию современной Югры на апрель 1932 года прибыло более 30 тысяч спецпереселенцев.

В это время, видимо, прибывшими ранее поселенцами велась вырубка леса на территории будущего поселка, раскорчевка, и было начато строительство домов. Т.С.Обухова упоминает о том, что приехавшие сначала жили в землянках на берегу, валили лес, сразу обрабатывали его и наскоро строили бараки. Через болото была сделана тропинка, и строительство велось одновременно на Ближнем Заряме и на Дальнем Заряме (или — первый и второй), как назывались они в то время. Женщин с детьми расселяли сначала в окрестных деревнях, на стрежевых песках, где были рыбацкие бараки-полуземлянки, мужчины строили поселки и рыбачили. Вроде бы им предоставлялась возможность выбора — или рыбалка, или лесозаготовка. Астраханцев Быковых, скорее всего, направили на рыбалку, поскольку они были потомственными рыбаками на Волге. Об этом есть упоминания. «Астраханцы рыбачили, - вспоминал Гертруд Иванович Баблистов, - мы с ними много раз встречались — они плавали на Порских косах. Им давали 700-900 граммов (хлеба) пайку, а нам, колхозникам, не давали ничего». В какое это было время не уточняется, но отметим, что астраханцы, похоже, выделялись в общей массе новопоселенцев.

Судя по всему, из Астраханского края в Сытомино и его окрестности прибыла не одна семья Быковых. Астраханцы обосновались на Черном Мысу и строили Сургутский консервный завод (начало строительства — 1930-й, окончание — 1939-й), завезли их и на Ямал в Новый Порт, где они занимались выловом белуги, осетра. Можем также предположить, что астраханские рыбаки пользовались авторитетом у местного населения и ссыльных, так как многое знали и умели по «рыбной части», а рыбодобыча еще на долгие годы оставалась главным занятием сытоминцев.
Любопытно в этом отношении даже не воспоминание, а рассуждение Юрия Гавриловича Яркова, родившегося в 1940 году на Заряме, а выросшего в Тундрино:

- Сытоминский рыбозавод был организован в 1939 году. Надо было ловить рыбу, кто-то должен был ее ловить. Ханты, которые жили по речкам, рыбу на реке ловить не умели, лодок у них больших не было. И поэтому с Волги, из Астрахани, были приглашены умельцы, мастера. Очень быстроходные (были лодки у астраханцев), очень хорошо на волне держались, мачты в них ставили, часто ездили под парусами на этих лодках. И вот они учили местных, как рыбачить. Вот приглашенных называли спецпереселенцами, а мы, раскулаченные, сосланные были, так нас называли».

Вероятно, Юрий Гаврилович спутал спецпереселенцев с завербованными из разных районов СССР. Возможно, были такие и из Астрахани. Однако русские неводами, плавными сетями на Оби и Иртыше ловили рыбу задолго до революции, соответственно могли строить и подходящие суда. Учить их особо не надо было, но опыт астраханцев, безусловно, был полезен. По крайней мере, появление у сибирских рыбаков так называемых «бударок», на которых можно было плавать и на гребях, и под парусом, связывают с выходцами из Астрахани. Потом на таких лодках стали использовать двигатели, видимо, от мотоциклов, которые назывались «рви-сапог, топчи-нога», они ставились посредине лодки и закрывались коробом из досок. Такими лодками пользовались и в конце 60-х годов. Павел Георгиевич Быков, младший брат отца, жил в то время со своей семьей в Сытомино и имел «бударку» с мотором.
Но это будет значительно позже. Что же касается Сытоминского рыбозавода, то он изначально «вырос» из заготовительного пункта Рыбтреста (20-е годы, воспоминания М.Ф.Маркелова), а затем Сургутского рыбозавода, который упоминается в документах Сытоминского сельсовета с середины 1937 года по 1941-й, когда им руководил М.А.Басклеин. Юрий Петрович Шишкин в своих воспоминаниях утверждал, что именно его отец организовывал Сытоминский рыбоучасток и был первым его начальником.
После М.А.Басклеина директором Сытоминского рыбозавода (статус завода рыбоучасток получил в 1942 году) был Дмитрий Александрович Чащин, жена его, Нина Михайловна работала завучем в школе. Следующим руководителем завода был Винник. Судя по воспоминаниям жителей, все они покончили жизнь самоубийством, так как им вменялась 58-я статья УК СССР. Спрос с руководителей в то время был жесточайшим.

Быковы, о которых мы говорим, как бывшие кулаки, были вынуждены жить по жестким правилам, установленным для них советской властью. Первое время сосланным запрещалось ходить в Сытомино и общаться с местными жителями (вновь опираемся на воспоминания сытоминцев из книги В.А.Чирухина). Да и сами сытоминцы пренебрежительно называли приезжих «колонками» (от слова «колонист»), могли обмануть, когда последние приходили менять вещи на продукты, дети бросали в них палки или комья грязи. В местную школу ребятишек не пускали, как и молодежь в деревенский клуб. Об этом много говорится в воспоминаниях бывших спецпереселенцев. Это вполне объяснимо — чужаков нигде не жалуют, да еще и с клеймом «врагов народа». Хотя есть в воспоминаниях и другое: как местные помогали переселенцам, человеческое - идеологией не убьешь. Словом, требовался некий период взаимного привыкания людей, людей, разных по социальному статусу, по отношению к труду, к жизни. Причем практически во всех воспоминаниях коренных сытоминцев прослеживается уважительное отношение к спецпереселенцам за их трудолюбие, умение вести хозяйство, предприимчивость.

Местные не выращивали картошку, овощи, не заготавливали на зиму дрова, не держали овец, свиней, а крупнорогатый скот и лошадей содержали не на своих усадьбах, а в отдалении, в холодных стайках, под навесами, поить водили на реку. Именно под воздействием спецпереселенцев стали меняться их быт и приемы хозяйствования. А спецпереселенцы, в свою очередь учились у местных приемам рыбалки и охоты (хотя рыбачить индивидуально им можно было только на удочку, ружья иметь не разрешалось), пользоваться дарами тайги.

Первые годы и в Заряме много людей умирало от недоедания и болезней. Хлеба не хватало, рыбу на промыслах брать домой запрещали, картошка на песке не росла, скота у спецпереселенцев не было. Страдали в первую очередь семьи с детьми, и каждая выкручивалась, как могла. Покупали, к примеру, корову на две семьи, меняли какие-то вещи на продукты, с родины им посылали семена картошки, которая первые годы не росла, но по мере возделывания и удобрения земли стала давать урожай. По воспоминаниям Ивана Акимовича Семыкина до 1935 года рабочим давали по 12 килограммов муки на человека в месяц, иждивенцам — по 6 кг, пекли хлеб все сами. С 1935-го и по 1939 год с мукой было свободно. Видимо, тогда на Заряме и в Сытомино появились пекарни, в Зарямской работал наш дед Георгий Матвеевич Быков. В 1939 году на хлеб были установлены лимиты, а с 1941 года была введена карточная система.

К появлению в поселке пекарни Быковы имели непосредственное отношение. По воспоминаниям Павла Георгиевича Быкова, которые запомнил его старший сын Юрий Павлович, однажды комендант Заряма вызвал нашего деда  Георгия Матвеевича и спросил: «Хлеб печь можешь?». - «Могу», - ответил дед. «А печь сложить сможешь?». - «Смогу». «Помощники нужны?» - «Зачем? У меня сыновья есть». Так рядом со стоящим на берегу четырехквартирным домом, в котором жили Быковы, появилась пекарня, в которой, видимо, первое время и работала почти вся семья: Георгий Матвеевич, его сыновья Матвей и Павел, а также жена Павла Мария.

В наспех построенные бараки на две половины селили тогда по четыре семьи. В такой «четвертушке», видимо, сначала жили и Быковы. В семье, как мы помним, было четверо взрослых, которые могли себя прокормить — рыбалка все же давала такую возможность. 12-летнюю на момент прибытия Евдокию удалось каким-то образом отправить обратно в Астрахань к сестрам Елизавете и Таисии, которые тогда уже имели свои семьи. Это было вряд ли возможно, но есть информация, что несовершеннолетние дети не стояли на учете в спецкомендатуре поселка. Маловероятно, что удалось договориться с представителями власти — в воспоминаниях сытоминцев о подобных случаях возвращения не говорится.

Однако отправили домой Евдокию не сразу.  Скорее всего, по информации Юрия Павловича Быкова, она закончила в Зарямской школе семилетку. Из воспоминаний Анастасии Григорьевны Субботиной известно, что сначала на Заряме была построена начальная школа, которая располагалась в бараке, а в 1933 году было построено типовое здание, школа стала семилетней, в 1936 году состоялся первый ее выпуск, и части выпускников разрешили выехать на учебу. Среди получивших такое право Евдокия Быкова не названа.  Только с 1938 года дети депортированных, достигшие 16 лет, получили право  покидать трудпоселки, могли оставлять их и поступавшие на учебу. Это наиболее вероятный путь. Но Юрий Павлович по воспоминаниям своего отца рассказал такую историю. Спецпереселенцев из поселка не выпускали, когда приходил пароход, комендант стоял на берегу и следил, чтобы кто-нибудь не сбежал. Когда пароход отошел от пристани, Матвей и Павел посадили в лодку-«астраханку» Евдокию, догнали судно и забросили на его палубу сестру. Дальше она уже добиралась до Астрахани сама. А раз еще существовал запрет на выезд, то было это, видимо, в 1937 году.

Известно, что Евдокия Георгиевна всю свою жизнь не вспоминала, что она была в ссылке и запрещала об этом говорить родственникам, ее единственная дочь Светлана узнала об этом только от нас в 2009 году.

В воспоминаниях сытоминцев, на которые мы опираемся, говорится о жесткости и даже жестокости режима, в котором им пришлось жить. Комендатура поселка, во главе которой стоял комендант, ведала всеми делами сосланных — следила за дисциплиной, за работой, имела в коллективах своих осведомителей, которые сообщали кто и что говорил, и наказывала провинившихся. Нередко по доносам люди просто исчезали или их увозили милиционеры, и они пропадали без вести. Из имеющихся документов известно, что в 1936 году поселковым комендантом был Г.П.Мергенов, в 1943-м упоминается Савиных.

У коменданта был помощник из числа «проявивших себя» спецпереселенцев. Наверное, одним из первых построенных домов в Заряме было здание комендатуры со стоящей во дворе избушкой без окон — каталажкой, куда садили ссыльных за малейшую провинность или попытку неподчинения. Все они были обязаны ежедневно отмечаться в комендатуре. Образование колхоза (первоначально — неуставной артели) не изменило положения — на собраниях рядом с председателем колхоза сидел и комендант с пистолетом, и отказываться от заданий даже в каких-либо экстренных случаях (болезнь человека, ребенка) никто не решался. Как вспоминают жители Заряма, года с 1948-го отмечаться в комендатуру уже не ходили, комендант сам объезжал поднадзорных, а в 1953 году комендатура была отменена.

К 1935 году переселенцы в массе своей относительно обжились в местах высылки. Показатели рождаемости превысили показатели смертности, однако 12 процентов из них все еще проживали в землянках и полуземлянках, другие условия жизни были далеко не идеальны, но издевательств стало меньше, не было повального голода, мизерную зарплату стали выплачивать относительно регулярно. 25 января 1935 года все бывшие кулаки были восстановлены в избирательных правах. Многие из них надеялись, что дальнейшим шагом будет разрешение вернуться в родные места, однако этого не произошло (А.С.Пиманов «Депортация крестьян в Остяко-Вогульский (Ханты-Мансийский) округ»).

В поселке Зарям появились клуб, магазин, как уже говорилось, была открыта школа-семилетка, общественная баня, в 1937 году упоминается Зарямская больница, где врачом был П.К.Кригер. Здесь речь, скорее всего, идет об открытой на Заряме амбулатории на 20 коек в 1935 году. До этого существовала больница на Нижней Пристани, но деревеньку смыла река.

Как ни запрещала комендатура общаться спецпереселенцам с местными, «процесс» было не остановить. И в деревне, и в поселке уже были свои клубы, молодежь ходила и туда, и сюда, ездила в спецпереселенческий клуб в Ямское. По воспоминаниям сытоминцев Зарямский клуб был большим и хорошо по тому времени оборудованным — были гримерные, помещение для суфлера, работала библиотека, было много различных кружков (однако таким он стал не сразу, в документах Сытоминского сельсовета от 27 марта 1939 года находим просьбу заведующего Зарямской избой-читальней Калинина о необходимости его расширения за счет передачи здания Сосновской школы). Часто в клубе ставились спектакли, со своими выступлениями молодежь выезжала в клубы соседних деревень. В большом Зарямском клубе позднее в дни советских праздников за большим столом собирался весь колхоз — пили чай с постряпушками, молодежь веселилась. Алкоголя не было, драк тоже.

Молодежь была отовсюду – из Молдавии, с Украины, из Центральной России и из Сибири. Жила весело, несмотря на наличие спецкомендатуры. Жизнь шла своим чередом: работа, праздники, клуб, вечерние посиделки. И свадьбы. Впрочем, свадеб, как таковых, и не было. Молодые люди просто сходились и жили вместе, получив разрешение в той же спецкомендатуре, которая была в то время высшей инстанцией для решения всех вопросов спецпереселенцев. Регистрацию осуществлял Сытоминский сельсовет.

Наша мама Анна Петровна Быкова (Шехирева), а она тоже была из спецпереселенческого поселка Банное, приехала в Зарям после окончания курсов воспитательниц детских садов в Тобольске ориентировочно в 1932 году, долго болела тифом, а когда поправилась, стала работать по полученной специальности. То есть в начале 30-х детский сад в Заряме уже функционировал. Жила она вместе со своей подружкой Анастасией Поткиной в том же доме, где был детсад. За Анной Шехиревой ухаживали высокий черноглазый  украинец Иван Тыщенко и молодой астраханский рыбак Матвей Быков. Первый был красавец, жених завидный, но сердце девушки почему-то тянулось ко второму, который одновременно и молчаливым мог быть, и удивительно веселым в кампании. Соберутся в клубе ли, на вечорки, говорили так: «Матвей Быков пришел, значит, шутки будут». Познакомилась она с Матвеем через его сестру Дусю, с которой очень подружилась. Евдокия хотела, чтобы они поженились,  носила им записки друг от друга.  Мама рассказывала, что они с отцом до женитьбы и после любили ходить в клуб, участвовали в театральных постановках. Однажды вечером пришел он к ней на квартиру, взял за руку и увел в дом к своим родителям. 12 марта 1935 года это было, дату эту Анна Петровна помнила отчетливо. Видимо, несколько позже умер ее свекор, Георгий Матвеевич, – она запомнила, как он в белом колпаке и куртке (пекарем был) провожал их с Матвеем в соседнее село в клуб.  А 28 июня 1936 года у супругов родился сын Борис.

Здесь же скажем, что брат Матвея Павел Георгиевич Быков примерно в это же время женился на Марии Леонтьевне Созоновой, которая была также из семьи спецпереселенцев из Вагайского района. Ее отец, Леонид Иванович Созонов был арестован в 1937 году, а мать Евгения Андрияновна, 1884 года рождения, всю свою долгую жизнь прожила в семье Павла Георгиевича и Марии Леонтьевны.

Семьи братьев Быковых стали жить отдельно. Их мать, Пелагея Михайловна, жила в семье Матвея Георгиевича. Матвей, по словам мамы, сначала работал бондарем, потом, видимо, мотористом на катере. Дело было ему знакомым, поскольку семья Быковых в Астрахани, как мы знаем, владела рыбницей на 600 пудов (грузоподъемность - около десяти тонн) — довольно приличным речным судном. Но, наверное, учиться на курсах судоводителей ему пришлось — на одной из фотографий он в числе курсантов в форме. В военном билете Матвея Георгиевича, выданном после войны, указана его довоенная специальность - «судоводитель».

Колхозы в Сытомино и на Заряме образовались, видимо, в 1932 году. В Сытомино основой колхоза имени Кирова стало имущество, скот и лошади, конфискованные у местных кулаков, на Заряме колхоз «Красная заря» (217 человек) создавался фактически на пустом месте, но, скорее всего, не без помощи властей и Рыбтреста.
Причем, Зарямский колхоз развивался гораздо успешнее Сытоминского, благодаря жесткой дисциплине и трудолюбию ссыльных колхозников. В семь часов утра на пожарной каланче поднимался флаг, и это означало, что надо идти на работу.
«В Зарямском колхозе народ трудолюбивый был, - рассказывал Николай Алимович Катыров. - Они от зари до зари работали, заготавливали корма, всегда с избытком сено ставили. В колхозе два конных двора было, а по заимкам — на устье Сытоминской протоки и на Сулинском песке они коней держали и крупный рогатый скот, на Тамкатке двор был и пашня — всего семь дворов. Рыбу добывали — на Тамкатке было пятьдесят рыбаков, картошку сажали, овес, турнепс сеяли. Свой детсад обеспечивали молоком, творогом, остальное продавали на пароходы. Был и свой катеришка, на котором они подряжались в рыбкоопе товары и продукты в магазины развозить».

Выращивал колхоз и свиней, и овец, неплохой доход приносила звероферма. Развиты были и подсобные производства. В протоколах заседаний Сургутского районного совета 1940 года (Ф.1, Оп.1, Д.15) говорится о том, что «Красная заря» с 1 января 1941 года должна передать райпромкомбинату столярно-мебельное, кирпичное и смоло-дегтярное производства. То есть тогда они уже функционировали. По воспоминаниям сытоминцев, трудодень в Зарямском колхозе стоил в несколько раз больше, чем в Сытоминском.

Первым председателем колхоза (неуставной артели, сельхозартели, рыбартели) называют в воспоминаниях сытоминцев и в материалах школьного музея Павла Георгиевича Измоденова, в документах конца 1937 года в этой должности значится Георгий Николаевич Измоденов. Развитие и расцвет колхоза связывают с именем Афанасия Степановича Курочкина, который стал председателем правления, видимо, в 1940-1941 годах (5 января 1941 года решением правления колхоза ему выделили бесплатно квартиру) и руководил предприятием девятнадцать лет. Сам он был тоже из спецпереселенцев, имел двенадцать детей, и разрешили ему уехать, когда началось укрупнение колхозов. У всех сытоминцев сохранились о нем только добрые воспоминания.

Сведений о Зарямском колхозе «Красная заря» в начале 30-х годов в Сургутском городском архиве практически нет. Может быть, тогда в нем еще не велось как следует делопроизводство. Сохранились отдельные протоколы заседаний правления 1936-1937 годов, более «документализированы» 1939-1945 годы, да кое-что мы можем почерпнуть о спецпереселенцах из материалов Сытоминского сельсовета. В имеющихся в архиве документах по Зарямскому колхозу больше всего упоминаний о Павле Георгиевиче Быкове. Видимо, он был более активен в общественном плане. Так, в выписке из протокола совещания членов президиума Сытоминского сельсовета с представителями организаций «О подготовке к празднованию 20-й годовщины Октябрьской революции» от 29.10.1937г. Павел Георгиевич значится среди ответственных за проведение агитационной кампании, а Анна Быкова (наша мама) вошла в бригаду по организации семейного вечера (Ф.89, Оп.1). Зарямский колхоз «Красная заря» был среди передовых хозяйств района, жизнь в поселке становилась все более благоустроенной и относительно сытной. Однако режим спецпоселения постоянно напоминал о себе. Страшным в этом отношении был 1937 год.  По воспоминаниям сытоминцев из деревни и поселка забрали 100 человек, из Ямского — 80, а вернулся из них через десять лет один дед Потапов. Зимой через Сытомино шли бесконечные конвои новых ссыльных, они останавливались на ночевку в домах сытоминцев, а наутро шли дальше на север. Все это, конечно же, вызывало тревогу у людей, чувство неуверенности в завтрашнем дне.

Семью Быковых очередная волна политических репрессий, к счастью, не затронула. 23 июня 1939 года у Матвея Георгиевича и Анны Петровны родилась дочь Маргарита. Не думаю, что и в сибирской глубинке не чувствовали приближение войны. В 1939 году предвестником большой катастрофы стала «зимняя» война с Финляндией, риторика советских газет становилась все более воинственной, что было реакцией на   милитаристские устремления фашистской Германии в Европе, ходили слухи о возможной войне с ней.

Упоминание о Матвее Быкове находим только в 1939 году, когда шла подготовка к выборам в местные советы — в одном из избирательных округов по Заряму он являлся членом избирательной комиссии от колхоза. Членом другой избирательной комиссии была Мария Леонтьевна Быкова — жена Павла Георгиевича (Ф.83, Оп.1, Д.1). Судя по этим сведениям, мы можем говорить, что обе молодые тогда семьи были общественно активными.

А дальше по документам идут только 40-е годы. В предвоенные годы Павел Георгиевич Быков был членом правления сельхозартели «Красная заря», причем отвечал за ее главное направление деятельности — за рыбодобычу. Но процитируем полностью один из протоколов заседаний правления сельхозартели, чтобы хотя бы назвать людей, которые играли ответственную роль на производстве, а значит, были знающими и уважаемыми людьми и в поселке.

«Протокол №1 заседания правления 15 февраля 1941 года.
Члены правления: Курочкин А.С. (председатель), Калинин И.С., Быков П.Г., Емельянова М.И., Мелехин И.М., Новокрещенов А.И.
1) По представлению Курочкина избрали зампредседателя Калинина Ивана Степановича. Просить райкомендатуру и РОНО отозвать т.Калинина с работы зав. избой-читальней для работы в с/х артели.
2) Назначение бригадиров и зав.фермами:
Заведующим МТФ — Мелехина Ивана М.
Заведующим КТФ — Новокрещенова Аркадия Ивановича.
Бригадиром полеводов — Емельянову Марфу Ивановну.
Бригадиром по лову рыбы — Чуркина П.А., который является ответственным за выполнение плана рыбодобычи и организации труда. Контроль от правления артели по лову рыбы поручить т.Быкову П.Г.
Бригадиром по пушзаготовкам — Володина А.А.
Бригадиром по строительству — Слободчикова Ф.Г.
Кассиром — Мергетамера Э.А.
Председателем ревизионной комиссии - Ергашева Е.А.» (Ф.89, Оп.1, Д.5.).

Дальше мы можем найти объяснение тому, что в документах колхоза редко встречается в этот период имя Матвея Георгиевича Быкова. В протоколе №4 заседания правления сельхозартели от 9 марта 1941 года говорится:

«Постановили: Учитывая недостаток рабочей силы в с/х артель отозвать с отходничества с/х артели Быкова М.Г., которого как специалиста по лову рыбы поставить на лов рыбы. Об отзыве т.Быкова с работы продавца рыбкоопа написать последнему, чтобы он освободил от работы Быкова к 20 марта. Одновременно просить райкомендатуру НКВД оказать содействие» (там же, Л.11).

Так называемое «отходничество» было распространено в колхозе «Красная заря», поскольку среди спецпереселенцев было много грамотных и хороших специалистов разного профиля, а таких среди местных не хватало. Бесправных ссыльных не составляло большого труда забрать из трудпоселка через комендатуру. Поначалу доходило до того, что коренной сытоминец мог взять себе в помощь по хозяйству спецпереселенца на какое-то время как раба бесплатно, только за кормежку. Об этом есть в воспоминаниях местных жителей. С другой стороны, колхоз, давая людей в другие организации, видимо, зарабатывал на этом. В данном случае мог быть и такой вариант. Видимо, у Матвея Георгиевича, имевшего 5 классов образования, были определенные коммерческие способности, которые были замечены и особенно развились после войны, когда он стал организатором производства (начальник рыбоучастка, председатель колхоза). Имеющиеся документы не позволяют нам установить, с какого времени М.Г.Быков стал продавцом, но, возможно, это произошло в 1937 году, когда продавца Якова Семеновича Пагилева (по его же воспоминаниям) взяли в армию. Отметим, что раньше Матвей Георгиевич работал на рыбодобыче и, видимо, зарекомендовал себя хорошим специалистом. Скорее всего, на лове рыбе он и трудился, пока не ушел на фронт.

Похозяйственные книги на Заряме, видимо, были заведены еще в 1932 году, однако записи сохранились только на 1940-1942 годы (Сургутский архив, Ф.Р83, Оп.3, Д.1). Читаем, что касается нашей семьи:
Быков Матвей Георгиевич — 1909 г.р., образование и место работы не отражены.
Анна Петровна — 1914 г.р, 7 кл., няня детяслей.
Борис Матвеевич — 1935 г.р.
Маргарита Матвеевна — 1939 г.р.
Пелагея Михайловна, мать — 1875 г.р.
Людмила Матвеевна — 1942 г.р.
Счет закрыт.
1945г. - корова -1, овца — 1, нетель — 1, 1944 г. - свинья -1. Картофель, овощи. Площадь на 1942г. - 0,11 га.

Быков Павел Георгиевич, 1911 г.р., н/г — зав.хозяйства.
Мария Леонтьевна, 1917 г.р., 5 кл. - пекарь рыбкоопа.
Милевтина Павловна, 1936 г.р.
Юрий Павлович, 1940 г.р.
Созонова Евгения Андреевна, 1891 г.р., н/г.
Альбина Павловна, 1943 г.р.
Счет закрыт, перенесен на Ямскую п/х книгу.
Колхоз «Красная Заря», п.Зарям.
Корова -1, нетель -1, овца — 1, картофель, овощи, площадь — 0,11-0,01.
Подпись - 1932г, 23/XII.

В книгах много ошибок. К примеру, год рождения Бориса Матвеевича — 1936-й. Павел Георгиевич Быков, судя по его трудовой деятельности, не мог быть неграмотным. В действительности он закончил 1 класс, то есть читать, писать, считать умел. Да плюс природная сметка и знание рыбного дела – это и выделяло его среди односельчан.

Сведения о хозяйстве в приведенных книгах тоже не точны, и неизвестно, когда они были внесены. Скорее всего, это довоенные данные, поскольку, по рассказам мамы, с уходом на фронт Матвея Георгиевича коровы семья лишилась.

Первую половину 1941 года Зарямский колхоз «Красная заря» прожил в обычном режиме — почти ежедневно проходили заседания правления, на которых решались злободневные вопросы производства — о заготовке пушнины, о коневодстве, о строительстве телятника. Колхоз помогал нуждающимся членам колхоза, для этого был создан специальный фонд помощи. Так, на заседании правления 10 января было принято решение выделить из этого фонда безвозвратно 200 рублей П.Парначевой и помочь ей купить корову. К первому мая лучшим работникам выдавались премии от 30 до 50 рублей.  Однако здесь же мы видим решение взимать за содержание детей в детских яслях 30 процентов его стоимости, жестко разбираются акты о невыходе людей на работу. В протоколе №20 заседания правления колхоза от 7 июля 1941 года (война уже шла) устанавливается рабочий день колхозников с семи утра до семи вечера и до выполнения норм. Работать на лошадях предписывалось от восхода до заката, 2-3 раза кормить их при этом. При опоздании на работу на 20 минут удержание из зарплаты производилось как за полдня, при систематических опозданиях засчитывался прогул, дело о хищении молока с фермы было передано в суд (Ф.89, Оп.1, Д.5). В 1941 году более ста сытоминцев ушли на фронт.

Летом 1941 года в Сытомино и Зарям пришла не только война, но и большая вода. Обь разлилась невероятно широко, деревни и поселки «плавали», высокий уровень воды долгое время держался на заливных лугах, в протоколах заседаний правления отмечается, что много павших и утонувших животных, ставилась задача заготовки веточного корма.  Все школьники заготавливали веники из веток и травы. Коллективные и частные хозяйства не смогли заготовить сено для животных в необходимом количестве. «Частники объединялись, чтобы держать одну корову на две-четыре семьи, - вспоминал Василий Николаевич Ромашов. - Как называли - «по титьке на семью». Ты сегодня кормишь, ты и доишь. Только так и сохранилось некоторое количество скота». Следствием такой ситуации стала бескормица, падеж скота и ухудшение положения населения. Война изменила положение трудпоселенцев в худшую сторону. В это время в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 января 1942 года «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке» в Остяко-Вогульском (Ханты-Мансийском) округе первостепенное значение стали уделять рыбной отрасли. Депортированных принудительно стали привлекать к ловле и обработке рыбы. Поскольку заработки здесь были низкие, резко ухудшилось их материальное положение. В сводках НКВД вновь появились сообщения о голоде в трудпоселках как массовом явлении. Многих колхозников из других сфер деятельности перевели на лов рыбы, ее обработку. Наша мама Анна Петровна Быкова всю войну проработала на Сытоминском рыбозаводе.

В 1942 году стали брать на фронт и спецпереселенцев. Матвея Георгиевича Быкова призвали в армию 17 августа, когда в семье было уже трое детей — 22 июня 1942 года родилась дочь Людмила. Первый набор из спецпереселенцев Заряма был, видимо, в мае 1942 года, второй — ближе к осени. Иван Иванович Кореньков вспоминал, что из Сургута в Омск на пароходе везли из Сургутского района человек триста. В Омске уже распределяли по воинским частям. Таким было начало участия в войне и у моего отца.

Павла Георгиевича на фронт не взяли из-за болезни. В доме Матвея Быкова остались в военное лихолетье Анна с тремя малолетними детьми да ее свекровь Пелагея Михайловна. Жили, как и все, трудно. Корову пришлось зарезать – не смогли заготовить сено. Приходилось просить у таких же горемык-солдаток, сохранивших коров, хоть немного молока для Люньки, как называла Людмилу баба Поля. И радость была необыкновенная, когда нечаянно обнаруживала в кладовке мороженную щучку – Павел Георгиевич, бывало, подбрасывал. В то время, хоть мама и сама постоянно работала в лабазе – разгружала плашкоуты, солила рыбу – и чахлого окунька страшно было взять. А есть хотелось все время. Какая была тоска по хлебу! Хлеб тогда выдавали по норме, и помню, как она рассказывала: «Получу хлеб, и если был маленький довесочек, то такое было искушение съесть его, пока иду домой». Но дома ждали голодные дети, бабушка.... Тогда все так жили — работали, не покладая рук, голодали и с нетерпением ждали весточек с фронта и окончания войны.

Ряды членов Зарямского колхоза «Красная заря» сильно поредели — большинство мужчин ушли на фронт, остались больные, старые, женщины да молодежь допризывного возраста. В протоколе №7 от 6 июля 1943 года, когда колхоз переходил на Устав рыбартели (то есть рыбная отрасль стала основной), отражено, что на общем собрании присутствовало 58 человек, среди них Быковы Анна и Мария, но здесь надо помнить, что в Заряме жила и еще семья Быковых, не имевшая родственных связей с нашей семьей. Членом правления колхоза был Павел Георгиевич Быков. В этом году правление, несмотря на тяжелое положение, рассматривало вопрос об участии колхозников в строительстве танков и самолетов для фронта, создало фонд для помощи семьям военнослужащих.

В протоколах заседаний правления зафиксированы различные поручения Павлу Георгиевичу. Как ответственного за рыбодобычу, в апреле этого же года его назначили командиром катера, а в октябре, когда Анастасия Максимовна Емельянова ушла с должности завхоза-кладовщика (она же была при этом и полеводом, и кассиром), на ее место поставили Павла Георгиевича.

Однако на этом посту он проработал недолго, по какой-то причине 1 июня 1944 года написал заявление о приеме в промколхоз «Верный путь» (Ямское). Увеличившаяся семья его (в 1943 году родилась дочь Алевтина), судя по воспоминаниям его детей, год жила в Ямском, а затем переехала в деревню Лемпина. Правда, решение о его выбытии из «Красной зари» было принято только в феврале 1945 года.

В деревне Саторина у Павла Георгиевича и Марии Леонтьевны родились два сына – Вячеслав и Александр. В 1953 году семья вернулась в Лемпину, а в 1966-ом переехала в Сытомино (Зарям тогда уже слился с селом). Работал Павел Георгиевич всю жизнь в рыбодобыче – был начальником рыбоучастка, заместителем по рыбодобыче, рыбообработке и на других должностях. Умер в 1989 году в Локосово, там же похоронена и его жена Мария Леонтьевна (1993 год). Ее мама Евгения Андреевна Созонова ушла из жизни на десять лет раньше, прожив более 90 лет. 
Их старшая дочь Милевтина Павловна вышла замуж за Станислава Попова. Семья жила в Воркуте, где Милевтина и умерла от инсульта в возрасте 46 лет. Ее дочь Виктория в настоящее время живет в Инте, сын Игорь Попов до смерти в 1920 году проживал в Москве.

Преждевременно оставил этот свет и Вячеслав Павлович. Он закончил Тобольскую «мореходку» и продолжил профессиональную линию отца -работал начальником рыбоучастка в Локосово, где и женился. Рано проявившиеся проблемы с сердцем не позволили ему дожить и до сорока лет – он умер в 1988 году. Единственный его сын Павел живет в Лангепасе. Альбина Павловна Белёва, учительница младших классов, обосновалась в Ханты-Мансийске (сын Павел, живший в с. Сытомино, умер; второй сын Алексей живет в окружном центре, дочь Татьяна – в Сургуте), затем переехала в Сургут (умерла в 2021 году).

Александр Павлович, по специальности водитель, механик, с семьей (сыновья – Сергей, Юрий, умерший в 2003 году) жил в поселке Юность Сургутского района, в настоящее время – в Сургуте.

Юрий Павлович всю жизнь был работником связи, в последние годы жил в Сургуте, умер в 2020 году, похоронен в Локосово, где упокоились его родители и брат Вячеслав. Дети – Андриян и Евгения –живут со своими семьями в городе.

Здесь же скажем, что младшая сестра отца Евдокия Георгиевна, вернувшаяся в Астрахань, как мы уже знаем, до начала войны, в дальнейшем вышла замуж за офицера Василия Варакина, в 1947 году у них родилась единственная дочь Светлана. Семья жила во многих городах России и Украины. Позднее В.Варакин служил и в Германии, после чего вновь вернулся в Россию, однако после этого прожил недолго.  Евдокия Георгиевна проживала последние годы своей жизни вместе с семьей дочери. Об этом в письме рассказала ее дочь Светлана Васильевна Победимская.

Из письма С. В. Победимской:
«Владимир, добрый день! Получили твое письмо. Огромное спасибо. Ведь мы практически ничего не знали из жизни моих родителей. О том, что мама жила когда-то на севере, я не имела даже представления. Все то, что ты написал, как-то пополнило сведения о моей маме и ее семье. Так что я вряд ли смогу что-то добавить. Одна из фотографий, где изображены бабушка и дедушка по линии Быковых, у нас есть. Так что было очень интересно получить весточку из туманного далека. Спасибо огромное.
Что касается нас с Борей, то мы оба работники высшей школы. Он медик, а я филолог. Оба со степенями и званиями. Я до поездки на Кипр заведовала кафедрой лет десять, а Борис преподавал в мединституте. Еще раньше Боря работал в Африке по линии оказания интернациональной помощи. Я была при нем.
На Кипр приехали по линии МИДа. Проработали четыре года. В эти годы и развалился СССР. Предложили остаться на работу в Конгрессе журналистов — согласились. Каждый год думали, что последний, так и намотали 19 лет. Теперь, конечно, уезжать не хочется. Здесь все понятно, а дома все с нуля.
Мама моя последние годы жила с нами на Кипре, здесь мы ее и похоронили. Ей было 76 лет. Умерла от рака крови. Папа умер рано. Ему было всего 54 года. Инфаркт. Это произошло через три месяца после возвращения из Германии. Видимо, высокие должности и порядочность плохо сочетались и сделали свое дело.
Сейчас у нас горячая пора. Вышла новая книга, масса вопросов с распространением. Плюс здесь сын со своей семьей. Когда будет поспокойней, пороемся в фотоархивах и пришлем что-то из маминой жизни. Всем привет и добрые пожелания.

16.09.2009 г.                Светлана, Борис.

Светлана и Борис Победимские несколько лет издавали на Кипре журнал на русском языке «Остров Афродиты», выпустили в свет серию книг по истории острова, зарождению и распространению на нем православной веры, активно участвовали в жизни русской общины Кипра.               

                ПУТЬ СОЛДАТА

Великая Отечественная война 1941-1945 гг. оставила глубокий след практически в каждой российской семье. Наша семья — не исключение. Из того, что я знаю, у мамы, Анны Петровны, в 1943 году в Орловской области погиб брат Яков, один из ее племянников, Иннокентий, пропал без вести, а второй, Михаил, получил тяжелое ранение.

Известно, что в первый год Великой Отечественной войны спецпереселенцев на фронт не брали — считали неблагонадежными. Но когда стало ясно, что война будет тяжелой и затяжной, взяли и их в ряды Красной Армии.

Матвей Георгиевич Быков был призван в армию 17 августа 1942 года. О пути на фронт из сибирского далека мы уже упоминали. В том же месяце отец был зачислен разведчиком в 436 отдельную роту 364 стрелковой дивизии (комдив генерал-майор Филипп Яковлевич Соловьев), которая была сформирована в августе-начале ноября 1941 года в Омске и к тому времени участвовала в Демянской наступательной операции, затем, до осени 1942-го занимала позиционную оборону на реке Ловать. Видимо, в это время М.Г.Быков и влился в ее ряды. 

В наследство мне остался его военный билет, выданный в 1948 году, несколько удостоверений к медалям, одна фотография военной поры да кипа послевоенных почетных грамот. Эти наши семейные реликвии, надеюсь, сохранят мои дети, внуки и правнуки. Десятки миллионов людей погибли на той войне, а мой отец с честью выдержал это испытание, выжил и дал жизнь моим сестрам, братьям и мне. Поэтому мне хотелось хоть как-то проследить его боевой путь, благо, для этого сейчас много возможностей, и каждый может, хотя бы поверхностно, виртуально пройти по местам сражений Великой Отечественной войны, в которых принимали участие их родные.

В декабре 1942 года соединение было направлено на Волховский фронт. 6 декабря отец принял воинскую присягу, а 14-30 января 1943 года дивизия принимала участие в наступательной операции «Искра», целью которой было обеспечить сухопутное сообщение блокадного Ленинграда со страной.
Упорные бои шли  с 12 по 18 января, пока войска Ленинградского и Волховского фронтов не соединились в районе рабочих поселков №1 и №5. В этот же день был освобожден Шлиссельбург и очищено от фашистов все южное побережье Ладожского озера. Пробитый вдоль берега коридор шириной 8-11 километров восстановил сухопутную связь с Ленинградом. За семнадцать суток по берегу были проложены железнодорожная и автомобильная дороги.

В рамках операции «Искра» 16 января отец был ранен (оставшиеся в руках осколки гранаты или снаряда беспокоили его и после войны) под Рощей Круглой и в январе-феврале находился в эвакогоспитале №1033. Медаль «За оборону Ленинграда» была вручена ему в июле 1943 года, когда он уже был далеко от северной столицы.
В феврале 1943 года после излечения М.Г.Быков был зачислен в 65 отдельную разведроту только что образованной 64-й стрелковой дивизии. 9 марта 1943 года снова был ранен под Карбуселью, но сведений о нахождении в госпитале нет.

В июле 1944 года Матвей Георгиевич Быков был награжден медалью «За отвагу». В Наградном листе его говорится: «Гвардии ефрейтор Быков, находясь на службе в комендантском взводе в период боев по овладению г.Красное Село, Нарва, а так же в районе высоты 26,0 проявил себя отважным и мужественным бойцом. Неся службу по охране Командного пункта Штаба дивизии в период артобстрела противником и при нападении вражеских автоматчиков на КП, он стойко стоял на своем посту. В свободное от несения службы время, когда противником обстреливался КП лично сам вынес в укрытие и оказал первую помощь 11 раненым бойцам и офицерам штаба дивизии. Дни и ночи не жалея сил, не считаясь с отдыхом работал на оборудовании КП и НП. Своей добросовестной  работой и смелыми действиями во время боя Быков достен правительственной награды медали «За отвагу». 3 июля 1944 года. Комендант Управления Штаба дивизии гвардии старший лейтенант Горбунов».

В Наградном листе также говорится, что М.Г.Быков был стрелком комендантского взвода, участвовал в боях за Круглую Рощу, Синявино, Карбусель, 8-й ГЭС, Красное Село, Нарву, в районе высоты 26,0.

Кстати, за эти боевые действия 64-я стрелковая дивизия получила наименование Красносельской — ее бойцы первыми ворвались в это село. А в дальнейшем стала Краснознаменной — была награждена орденом Красного Знамени. Отец служил, как мы понимаем, в комендантском взводе отдельной разведроты — охранял штаб дивизии и работал на каком-то оборудовании для обеспечения его деятельности. И здесь надо акцентировать внимание на том, что к штабу дивизии допускали далеко не всех. По крайней мере, только проверенных и хорошо зарекомендовавших себя бойцов. То, что он был из бывших «кулаков» уже, видимо, не имело значения. Тем более, что отец в 1944 году вступил в ВКП(б).

Следуя боевым путем 64-й Краснознаменной Красносельской стрелковой дивизии, скажем, что она в июне 1943 года вела бои под Шлиссельбургом, в сентябре под упоминавшимся уже Синявино, в январе 1944 года попадала в окружение под Нарвой, но через три дня вырвалась. В июне того же года на Карельском перешейке с боями форсировала реку Сестра, вела наступление на город Териоки (ныне Зеленогорск). Части дивизии в период с 25 июня 1944 года по 4 июля непрерывно вели тяжелые наступательные бои, преодолев естественно выгодные оборонительные рубежи финнов, нанеся им значительный урон и обеспечив развертывание крупных сил для наступления Красной Армии на этом участке фронта. Как известно, договор о перемирии с Финляндией был заключен 19 сентября 1944 года под давлением советских войск. Войска Ленинградского фронта в сентябре вошли в Кексгольм, Карельский перешеек стал нашим.

В сентябре-ноябре частью сил 64-я дивизия участвовала в Прибалтийской стратегической операции, освобождая от противника континентальную часть Эстонии и острова Моонзундского архипелага. 5 октября была проведена десантная операция по овладению крупнейшим островом архипелага — Сааремаа. 26 ноября была взята его столица — город Куресааре.

Из наградного листа:
«Гвардии ефрейтор Быков, находясь на службе в комендантском взводе Упр.штаба дивизии в период боев по овладению острова Сарема проявил себя отважным и решительным бойцом. Неся службу по охране командного пункта, в период артиллерийского обстрела противника стойко стоял на своем посту. Быков оказывал первую помощь раненым бойцам и офицерам. Он же, не считаясь ни с временем, ни с отдыхом работал на оборудовании КП и НП дивизии, чем предоставлял работать штабу. Своей добросовестной работой Быков достоен правительственной награды медали «За боевые заслуги». Комендант Упр.штаба дивизии гвардии ст. л-т Горбунов. 1.12.44г.». В наградном листе указано, что за время боевых действий М.Г.Быков получил два тяжелых ранения, одно легкое и контузию.

С февраля 1945 года вплоть до 9 мая 64-я дивизия участвовала в блокаде и ожесточенных боях по уничтожению Курляндской группировки в западной части Латвии. Боевой путь закончила в Германии.

На единственной сохранившейся фронтовой фотографии отца — подпись: «Кексгольм, Финляндия, 15 сентября 1945 г.». Это — за два месяца до демобилизации. И хотя написано выше, что 64-я дивизия закончила боевой путь в Германии, все же обратим внимание на то, что по другим источникам войска Ленинградского фронта после Моонзундской операции заняли позиции на советско-финской границе и побережье Балтийского моря от Ленинграда до Риги. Наверное, этим можно объяснить появление отца в Кексгольме в сентябре 1945-го.  Ныне это город Приозерск Приозерского района Ленинградской области, расположенный на Карельском перешейке, в месте впадения северного рукава реки Вуокса в Ладожское озеро, в 142 километрах от Санк-Петербурга.

Отец вернулся в Зарям в 1946 году. Привез, кажется, отрез материи маме на платье, из «трофеев» - серебряный портсигар да финку. Медали он не носил, о войне не рассказывал, только, как вспоминала мама, подвыпив, сидя за столом, обхватывал голову руками и говорил: «Ох, ничего-то ты не знаешь...».
               
                УСТЬ-БАЛЫК — ЧЕУСКИНА

Согласно записи в военном билете Матвея Георгиевича Быкова, он был демобилизован из советской армии 13 ноября 1945 года. Пришел домой, по словам мамы, зимой 1946 года. Когда семья переехала в Усть-Балык, куда отец был направлен начальником рыбоучастка, - не ясно, но в апреле 1946 года она еще была на Заряме, поскольку в это время на фотографии второго класса Зарямской школы запечатлена Рита Быкова. По протоколу общего собрания Зарямского колхоза «Красная заря» от 19 октября 1946 года в списках участников семья Быковых не значится. Но здесь надо учитывать то, что в таком же протоколе от 5 ноября этого же года было принято решение по исключению из колхоза 40 семей, «т.к. они работают кадровыми в рыбозаводе» (Сургутский архив, Ф.89, Оп.1, Д.5. Протоколы заседаний правления сельхозартели «Красная заря» с января 1941 года по 1947 год включительно). Мама всю войну проработала на рыбозаводе, и, наверное, была приписана к этому предприятию, а пришедшего с войны отца, скорее всего, направили обучаться на курсы организаторов рыбодобычи (есть соответствующее фото).

Его имя появляется в документах Усть-Балыкского сельсовета с 5 марта 1947 года. Согласно протоколу заседания исполкома он отчитывался тогда, как начальник рыбоучастка, о выполнении плана рыбозаготовок за первый квартал 1947 года (Ф.1, Оп.2, Д.159). Видимо, семья находилась в Усть-Балыке с начала года. Следующее упоминание - 25 октября 1947 года (Ф.25, Оп.1, Д.1, протокол №7). На объединенном собрания членов профсоюза Усть-Балыкского рыбоучастка и фельшерско-акушерского пункта он выдвинут кандидатом на пост председателя Усть-Балыкской избирательной комиссии, указана и его должность - «начальник р/у». Месяцем позже в газете Сургутского района «Колхозник» он указан секретарем участковой избирательной комиссии «от коллектива рабочих и служащих Усть-Балыкского рыбоучастка». В этом же время (там же, протокол №3 от 01.11.47г.) на собрании коллектива Усть-Балыкского рыбоучастка, медпункта и рыбкоопа кандидатом в члены избирательной комиссии была выдвинута и домохозяйка Анна Петровна Быкова.

Надо сказать, что 28 сентября 1946 года вышел приказ МВД СССР и Прокуратуры СССР «О порядке освобождения из спецпоселения спецпереселенцев бывших кулаков». Освобождению подлежали: лица, имевшие детей, проходившие службу в Советской Армии и участники войны, награжденные правительственными наградами. В этом же году, старший брат нашего отца Александр Георгиевич, освободившийся из мест заключения, перевез мать Пелагею Михайловну в Астрахань, где она умерла в 1954 году. В то время отец тоже мог бы вывезти семью в Астрахань, но остался, вероятнее всего, по причине того, что «партия сказала: надо». Для бывшего «кулака» потеря партбилета означала бы вновь утрату доверия органов власти с непредсказуемыми последствиями. А может быть, Север уже взял власть над ним, как над тысячами других спецпереселенцев, решивших остаться в Сибири.

Работал отец в Усть-Балыкском рыбоучастке (60 работающих), видимо, до 10 октября 1954 года.  Но, судя по отметкам в военном билете, в середине июня 1949 года он снимается с военного учета, а в августе этого же года снова встает на учет в Усть-Балыкском сельсовете. Возможно, семья планировала переезд куда-то, но он по каким-то причинам не состоялся. С 1953/54 гг. семья проживает в деревне Чеускина, и связано это было, скорее всего, с тем, что в этот период на данной территории производилось укрупнение колхозов, и центральной усадьбой нового колхоза имени Ленина была определена деревня Чеускина, которая относилась тогда к Тундринскому сельскому совету. Видимо, этим и объясняются в военном билете отца отметки от 26 октября 1953 года о постановке на учет в Тундринском сельсовете и о снятии там же с учета 20 апреля 1954 года.  21 апреля 1954 года отец был вновь поставлен на воинский учет в Усть-Балыкском сельсовете, так как Чеускина была «отдана» Усть-Балыкскому сельсовету. Председателем колхоза имени Ленина с центральной усадьбой в деревне Чеускина Матвей Георгиевич Быков работал до апреля 1958 года. Назначение его председателем колхоза имени Ленина, возможно, связано и с тем, что на бывшего председателя колхоза Вараксина шли из Усть-Балыкского сельсовета жалобы на то, что он не подчиняется сельсовету.

В этот период — с 1947 по 1958 год — отец активно участвует в общественной жизни. В 1947 году выбирается председателем окружной избирательной комиссии, становится доверенным лицом кандидата в депутаты А.И.Птицына (бригадир лова в Усть-Балыкском рыбучастке).

Отец, как коммунист и по должности (начальник рыбоучастка, затем председатель колхоза), часто выступал на местных собраниях, совещаниях, заседаниях сессий исполкома Усть-Балыкского сельсовета, являлся депутатом сельсовета и членом исполкома. Выступления его нередко были критичными по отношению к действиям сельсовета. Однако и ему доставалась доля критики от коллег. К примеру, на заседании президиума сельсовета в 1950 году председатель сельсовета Савин отмечал, что Усть-Балыкский рыбоучасток добился некоторых успехов в выполнении плана рыбодобычи, повышении производительности труда, но «имеются и недостатки в выполнении плана, приемке и отгрузке рыбы.... Начальник участка т. Быков еще недостаточно требователен к рыбакам гослова, бригадиру рыбодобычи, приемщикам» (Ф.25, Оп.1, Д.14, Л.62 об.).

Но, надо сказать, что, будучи начальником Усть-Балыкского рыбоучастка, М.Г.Быков довольно редко подвергался критике. Может быть, это было связано и с тем, что рыбоучастки входили в систему гослова и были структурными подразделениями рыбозаводов. Гораздо сложнее отцу пришлось, когда он стал председателем колхоза имени Ленина в Чеускиной. И дело не только в том, что колхоз в отличие от рыбоучастка имел разные направления деятельности кроме рыбодобычи (животноводство, полеводство). К колхозу в то время присоединили нескольких мелких артелей, расположенных не близко друг от друга. Тогда, видимо, в состав его вошли колхоз «Красный национал» (ю.Каркатеевы), колхоз имени Кагановича (ю.Сарантеевы), ю.Усть-Балыкские, ю.Карь-Еган. В деревне Шестаковой был Чеускинский лесоучасток, он принадлежал лесному ведомству, однако использовал и рабочую силу местных поселений. Организационные сложности при реорганизации колхоза имени Ленина значительно увеличивались. Одно только формирование центральной усадьбы колхоза, а в Чеускину, видимо, планировалось перевести и Усть-Балыкский сельсовет, требовало значительных усилий и затрат. Так, к примеру, родилась Докладная записка председателю Сургутского райисполкома Михайлову от председателя Усть-Балыкского сельсовета И.И.Хмелева и директора Усть-Балыкской школы А.А.Вишняковой, в которой они говорили о том, что с начала 1955 года сельсовет приступил к перевозке зданий — сельсовета, начальной школы, отделения связи, клуба, интерната и различного имущества в Чеускино. Авторы докладной просили помощи в сложном деле (Ф.25, Оп.1, Д.21). Понятно, что основную нагрузку при всем этом нес колхоз. К слову, появившиеся в начале 60-х годов в Усть-Балыке геологоразведчики нашли деревню в весьма плачевном состоянии, что и являлось, наверное, результатом прошедшей реорганизации. Но теперь это — город Нефтеюганск.

В бытность М.Г.Быкова  председателем колхоза имени Ленина критика в его адрес звучала гораздо чаще, на него постоянно возлагались все новые обязанности. Похоже даже, что одно время он работал и председателем колхоза, и исполнял обязанности председателя Усть-Балыкского сельсовета (там же, протокол №21 сессии Усть-Балыкского сельсовета от 15 января 1955 года). Да и по сути получалось, что колхоз  тогда на территории сельсовета был крупнейшим предприятием, ну а кто везет, на того и грузят.

Штрихом к портрету отца я бы назвал его выступление на второй сессии пятого созыва Усть-Балыкского сельсовета 5 апреля 1955 года. Тогда рассматривался вопрос о здоровье людей, и он говорил: «Заслушал доклад, в котором не было отражено, сколько проведено бесед и лекций, чтобы предотвратить инфекционные заболевания. Нужно больше работать с народом и предъявлять требовательности к руководителям организаций и общими силами создавать бытовые условия населению. И все это поможет сохранить здоровье человека» (там же, протокол №2).

В этот период семья Быковых пополнилась еще двумя детьми. 23 марта 1947 года в Усть-Балыке родилась дочь Светлана, а 28 января 1952 года — сын Георгий. В связи с этим процитируем протокол заседания Усть-Балыкского сельсовета от 29 января 1952 года: «Слушали: о предоставлении к награждению многодетную мать Быкову Анну Петровну. Исполком сельсовета решил: возбудить ходатайство перед исполкомом Сургутского райсовета о предоставлении к награждению многодетную мать Быкову Анну Петровну, которая родила и воспитала 5 детей, медалью материнства II степени. Дата рождения последнего ребенка — 28.01.1952г., Георгий» (Ф.1, Оп.3, Д.111). А 7 ноября 1957 года в семье, проживавшей в Чеускиной, родился и автор этих строк.

С другой стороны, семья и уменьшилась. Наш старший брат Борис, в то время стал уже взрослым парнем, выучился играть на гармони, сам подбирал на слух мелодии и, как водится в таких случаях, был первым парнем на деревне. Однако вольная жизнь его продолжалась недолго - закончилась призывом в армию, служил он в Магадане.
Сестра Маргарита после школы поступила в Тобольский педагогический техникум.
В апреле 1958 года в связи с новым назначением отца семья переехала в деревню Тундрино.
О том, что Матвей Георгиевич Быков был успешным руководителем, свидетельствуют сохранившиеся почетные грамоты. Так, почетная грамота от 1 ноября 1957 года была вручена ему в честь 40-летия Октября и в связи с выполнением годового плана добычи рыбы на 135 процентов. Напомним, что в это время он был председателем колхоза в Чеускино. В этом же году отец был награжден почетной грамотой окружного значения  как председатель рыбартели имени Ленина. Все колхозы тогда были обязаны заниматься рыбодобычей, поэтому названия их варьировались, видимо, в зависимости от того, о чем шла речь — о добыче рыбы либо о животноводстве-полеводстве.
               
               
                ТУНДРИНСКИЙ ПЕРИОД

С весны 1958 года отец возглавил колхоз имени Калинина в Тундрино, и 8 декабря этого же года был награжден почетной грамотой за высокие производственные показатели в животноводстве. 27 октября следующего года он был отмечен почетной грамотой в связи с пятидесятилетием как председатель рыбартели имени Калинина.
О составе семьи на тот период мы можем судить по Похозяйственным книгам Тундринского сельсовета 1958 года (Сургутский архив, Ф.Р-5, Оп.3, Д.107):

Быков Матвей Георгиевич, г.р. 9 августа 1909, образование — 5 классов, судоводитель, председатель колхоза имени Калинина.
Быкова Анна Петровна, 1914 г.р., 7 классов, не работает.
Быков Борис — 28 июня 1936 г.р., 6 классов, в Советской армии.
Маргарита — 10 классов, Тобольский педтехникум.
Людмила — 7 классов, учится в Сургуте.
Светлана — 4 класса.
Георгий — 1 класс.
Владимир — родился 7 ноября 1957 года.

Возможно, новое назначение отца было связано с тем, что Тундринский колхоз объединялся с колхозом поселка Пим, а у Матвея Георгиевича уже был опыт такого объединения, когда он работал председателем колхоза имени Ленина в с.Чеускино.
Утверждая это, можно опереться на решение Сургутского райисполкома №25 от февраля (число не указано) 1958 года «О перенесении Пимской сельской библиотеки в п.Высокий Мыс». В частности, в нем говорится: «Ввиду того, что бывший колхоз имени Калинина пос.Пим объединяется с колхозом с.Тундрино и в текущем году колхозники переезжают на жительство в с.Тундрино, поэтому нет необходимости в п.Пим держать две освобожденные единицы работников культуры» (Сургутский архив, Ф.1, Оп.1, Д.131). Кстати, название Тундринского колхоза — имени Калинина — было перенесено из колхоза поселка Пим, а до этого в Тундрино существовала сельхозартель имени Сталина. Кратко об истории этого древнего по сибирским меркам села мы расскажем в небольшой справке.

                *            *              *    

Деревня Тундрино, как считается, старинное поселение русских, которое возникло в 92 километрах от Сургута в первой половине 19 века. Первоначально она называлась Майор, как предполагают — по званию ссыльного военного, обжившего эти места. Располагалась деревня на пойме, на другой стороне Обской протоки. Но река изменила свое русло, и селение перебралось на другую сторону реки в Тундринский бор. Тундринская инородческая управа была учреждена в 1878 году, начала функционировать с января 1879-го. Возглавлял управу выборный старшина с двумя кандидатами, избираемыми на три года на мирских сходах, делопроизводство вел писарь. Существовала управа до начала 20 годов. До революции в деревне хозяйничали купчихи Матрена Ивановна Косицина и Александра Ефимовна Кайдалова, которые и обеспечивали экономическую ее жизнь: торговали, скупали пушнину, дичь, рыбу, дары леса от местных жителей.

В 1894 году в Тундрино «тщанием прихожан» была построена церковь великомученика и целителя Пантелеймона. Церковь была окрашена в белый цвет, покрыта железом. Позднее, также на средства прихожан, были построены два дома для причта.
Советская власть устанавливалась здесь весьма непросто, Гражданская война и кулацко-эсеровский мятеж тоже не обошли деревню стороной — рядом с церковью был установлен памятник жертвам того страшного братоубийственного времени.

В 1924 году в Тундрино был 91 двор и 400 жителей. В 1929 году организована артель имени Сталина, в которую вошли 77 колхозников, включая подростков от 12 до 16 лет.
В полутора километрах от села, вероятно, в 30-е годы, был организован рыбоучасток. Вначале он был подразделением Сытоминского рыбозавода, затем перешел в подчинение Сургутского рыбокомбината. В 1942 году на базе его был создан рыбозавод «Тундринский», который просуществовал до конца 60-х годов. Поселок вел автономное существование — имел школу, пекарню, детский сад и 25 гектаров хорошей земли.
Главное богатство этих мест — урочище «Тундринский бор», которое включает в себя 155 гектаров орехо-промысловой зоны. И, разумеется, рыбная речка Курья — в 50-60-е годы промысловое угодье колхоза имени Калинина.

                *            *              *

Переезд семьи Быковых в Тундрино был удачным, так как село, по сравнению с Чеускино, было более обустроенным и богатым в социальном плане. Через него проходил почтовый и обозный тракт и, видимо, потому в нем с начала 30-х годов успешно развивалась потребкооперация. Кооператив «Тундринский» имел свои магазины, столовые, хлебопекарни. Председателями рыбкоопа работали М.Г.Соловьев, М.Ф.Хозяинов (до конца 1955г.), при нем в селе была открыта кондитерская, позже для проезжающих была организована закусочная. Имелась школа (вначале семилетка), библиотека, клуб (в бывшей церкви), детский сад, больница.

Отцу предстояла нелегкая работа по реорганизации колхоза имени Калинина, но в целом хозяйство на тот момент было небольшим. На молочно-товарной ферме работали три доярки, у каждой по 10-12 коров, да телята. В колхозе содержали 30 овец и до 50 лошадей, в трех километрах от села была звероферма. Небольшая посевная площадь засаживалась картофелем. Соответственно и заработки у колхозников были небольшими. После годового отчетного собрания они получали по три рубля за трудодень. Люди жили в основном за счет личного подсобного хозяйства — держали коров, овец, свиней. Но не будем забывать и о рыбодобыче, которой обязывали заниматься все колхозы. Именно она и была стержнем экономики колхоза.
Индивидуально занимались рыбалкой, охотой, сбором дикоросов все местные жители.
Коротко напомним о людях, с которыми отцу в этот период довелось общаться и по работе, и по жизни. В то время председателем Сытоминского сельского совета был Василий Федорович Егоров, 1923 г.р., его жена Доминика Гордеевна Баталина работала фельдшером в местной больнице, затем заведовала детскими яслями. С ними жили ее сын и мать 1900 года рождения. Тундринский рыбкооп возглавлял тогда Николай Алексеевич Бочкарев, 1917 г.р., с образованием 4 класса. До избрания председателем он работал здесь же товароведом. Его жена Надежда Андреевна была медсестрой в больнице. В семье было трое детей, в 1959 году она переехала в Сургут.

С Михаилом Григорьевичем Боровиковым Матвей Георгиевич Быков был знаком по прежней своей работе, в Тундрино Михаил Григорьевич, фронтовик, трудился бухгалтером в рыбкоопе, затем завторгом. Он потерял ногу на фронте, ходил на костылях. Жена его Александра Петровна тоже была бухгалтером, но больше — домохозяйкой, поскольку в семье было пятеро детей (четыре сына и дочь).
Начальником почты в этот период была Галина Александровна Кентина, 1925 г.р., русская, но, видимо, была замужем за манси, так как дети записаны этой национальности.

Тесно работал отец с Алимпием Павловичем Елесиным (1928 г.р., 5 классов образования), который был бригадиром лова в колхозе имени Калинина, а рыбодобыча была важнейшим направлением в деятельности колхоза.

Скорее всего, плотно взаимодействовал по работе отец и с Константином Антиповичем Варгановым (1916 г.р., 3 класса), председателем соседнего колхоза «Новый мир» на Высоком Мысу. Он был женат на Анне Степановне, в семье были 3 сына и дочь. Это — данные из похозяйственных книг.

В Похозяйственных книгах Тундринского сельсовета 1964-1965гг. (там же, Д.116) мы видим существенные изменения в составе семьи Быковых, в том числе ее разделение и смену места жительства.

Быков Матвей Георгиевич, место работы: рыбкооп, продавец. 1965г. - председатель. Выбыл в Сытомино в сентябре 1965г..
Анна Петровна, Георгий — в 1965г. 6 классов, Владимир.
Шехирева Зоя Петровна — свояченица, 30.04.1907 г.р., пенсионерка.

Быков Борис Матвеевич, 28.06.1936 г.р., 7 классов. Работа: Тундринский рыбкооп, 1965г. - моторист, 1966г. - моторист.
Быкова Зинаида Ивановна, жена, 12.04.1942 г.р., 8 классов, Тундринский рыбкооп, не работает.
Дети: Галина — 1962 г.р. (21.05.), Андрей — 30.07.1964 г.р..

Как видим, в 1964 году отец работал продавцом в магазине, о чем было утраченное сейчас фото. Возможно, это было связано с очередной реорганизацией колхозов. Тогда колхоз имени Калинина в качестве структурного подразделения вошел в состав совхоза «Тундринский» с центральной усадьбой в с.Сытомино и, возможно, отец «не вписался» в обойму его руководителей. Хотя могли быть и другие причины, которые установить не удалось. Но работал продавцом Матвей Георгиевич недолго — его организаторский опыт и личные качества были востребованы.

За это время в семье произошли значительные изменения. Старший наш брат Борис, пришедший из армии, видимо, поработав какое-то время грузчиком в Тундринском рыбкоопе, закончил курсы судоводителей, стал работать мотористом на мотолодке и женился на Зинаиде Ивановне Шехиревой. Отец добился им выделения жилья — половину дома, что стоял на яру у кладбища. Сестра Маргарита  окончила педагогический техникум, и была направлена учителем младших классов в Сладковский район Тюменской области, где вышла замуж за Александра Карловича Майера. Людмила отправилась в Тобольский ветеринарный техникум, после окончания которого со своим мужем Вохменцевым Павлом Андреевичем уехала к нему на родину в Курганскую область. Младшая из сестер Светлана начала учебу в Ханты-Мансийском педучилище. В семье появилась Зоя Петровна Шехирева — родная сестра нашей мамы. Семейная жизнь у нее не сложилась, и она до смерти отца жила в нашей семье.

В целом же послевоенный период жизни семьи был довольно тяжелым, и в первую очередь, наверное, из-за частых переездов, вызванных партийными поручениями и назначениями отца и сопутствующей им неустроенности быта.

                ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ЛЮДМИЛЫ ВОХМЕНЦЕВОЙ
                (БЫКОВОЙ)


"Когда мы жили в Усть-Балыке, отец начальником рыбоучастка работал - там школы не было, и он отправил нас в интернат в Каркатеево. Помню, что жили в большой комнате, в которой стояло впритык друг к другу кроватей тридцать. Ребятишки — почти все ханты, в комнате грязища, вши. Правда, кормили хорошо, особенно запомнилось, что постоянно чай со сгущенным молоком давали. Я потом сколько времени сгущенку не терпеть не могла.
Убежали мы оттуда с подружкой, а идти надо было далеко, она устала, садилась на снег, а я ее тащила. Переночевали в какой-то деревне, а назавтра опять пошли в сорокоградусный мороз, все перезнобились.

Дорога-то хорошая была, раскаты сплошные — обозы постоянно шли. В Балык из райисполкома люди ехали, мы отвернулись, пришли в деревню, а они у нас. Подходим, а мамка воду несет, я взяла у нее коромысло и думаю: сейчас папка и отходит меня этим коромыслом. Побоялась домой идти, ночь переночевала у подружки, наутро пришла.

Зиму просидела дома, а летом отец запер меня на рыбалку. Рыбачили тогда в Лямино, вокруг опять одни ханты. Пока едем в лодке, парни снимут рубахи и давай по швам выщелкивать вшей.

Помню, в Усть-Балыке мы жили, когда ураган налетел. Ветер такой сильный был, что все стекла из окон вылетели, крыши у всех домов поснимало и рядом положило, будто руками.  Мужики в бане мылись, крышу приподняло и хлопнуло на место, вся земля на них, они выскочили, схватились за колья ограды, а их давай вокруг них полоскать. А вокруг бревна, ванны, тазики летают. С полчаса это продолжалось. На следующий день прислали бригаду все исправлять.

Осенью отец отправил меня рыбачить уже с тундринскими рыбаками. У хантов-то мотолодка была, а у наших мужиков — катер (тогда катера были, сначала «Победа», потом «Диктатура пролетариата», их далеко было слышно, звук отличался от мотолодок). Варила им что-то. Каждый день ездили — одеваюсь да реву. Только 28 августа меня отпустили, я на следующий же день на пристань побежала и уехала в школу в Сургут.

Потом отца перевели в Чеускино, где Вовка родился.

В Сургутском интернате хантов хорошо кормили и одевали. Но им же своя еда нужна. Их приведут в столовую, они хлеба наберут, да уйдут. А ночью слышим: хрясь, хрясь — это они мороженную рыбу рубят. Девчонку-хантейку привезли в интернат, а на следующее утро ее нет. Где?  - Ночью жених на нартах приехал и забрал. А ей тринадцать лет.

Как-то мы с отцом ехали из Сургута, где я в интернате училась (на каникулы домой в Чеускино вез меня), и отец по дороге сказал, что приедем домой и собираться будем. Я спрашиваю, куда, а он говорит: «В Тундрино. Сказали: езжай или партбилет на стол». Это было в апреле. Как приехали и собираться стали. Вещи отец вперед отправил, а сами поехали все вместе. В одной кошевке родители и Вовка весь закутанный, маленький совсем. А на другой лошади мы, ребятишки — я, Рита да Гоша с курятником и курицами. По дороге в Шестаково заезжали.

В Тундрино сначала на квартире жили, потом в доме Пушкиных, пока не купили домик у Шевелева.

Отец в Тундрино организовывал колхоз, объединенный с хантами, и был в нем первым председателем. Хантам построили дома за больницей в бору, хорошие домики, а они чумы свои рядом поставили и жили в них. Такую рыбу вкусную делали, как-то коптили ее или жарили без соли (пиндер или чемух называли), что она без костей получалась, вся хрустящая, вкусная. Варку-то и мы варили. Осенью чебак жирный идет, когда его на лабаз привезут, обрабатывают, то кишки все вытаскивают, вот их и варили.

Ханты в Тундрино всех нас знали, встретят на улице, говорят: «Председатель-депка идет». А маме: «Питя, питя, председатель-ими». Анисья-хантейка к нам все ходила, отец начнет у нее спрашивать о жизни, а она: «Та плохо, мой Сашка пьет меня».

Приедут ханты из леса и обязательно к нам идут. Засядут на кухне, пьют, харкают на пол, да запах такой... Уйдут, мы сразу все мыть да убирать. В деревню приедут, остановятся под горой и давай пить. Где только не валяются и мужики, и бабы, и ребятишки маленькие в своих сидячих люльках. Вот так и жили. Хоть наш отец и был начальником, никаких привилегий и богатства у нас не никогда не было. Как коммунист, он очень строго следовал всем советским моральным нормам и правилам. Многие  семьи из рабочих жили гораздо лучше нас».

                ВОЗВРАЩЕНИЕ В СЫТОМИНО.
                БЕЛЫЙ ЯР

По приведенным выше документам в сентябре 1965 года наша семья переехала на жительство в с. Сытомино, где отец должен был работать председателем рыбкоопа. Переезжали на самоходке со всем своим скарбом и коровой. Нам дали новый, только построенный довольно большой дом, в котором было две печки, одна из них — голландка. Тогда в семье жили отец с матерью, мы с братом Георгием и тетя Зоя. Потом приехала на практику в Сытоминскую школу из Ханты-Мансийского педучилища сестра Светлана. Старший брат Борис со своей семьей остался в Тундрино, сестры Маргарита и Людмила со своими семьями жили соответственно в Сладковском районе Тюменской области и в Курганской области.

Напротив нашего дома жили Кошелевы, через переулок от них — Щегловы, по нашей стороне улицы через переулок — Кондаковы, глава их семьи тогда работал директором рыбозавода. Двор у нашего дома еще был не обустроен, кажется, уже при нас он был загорожен, построена стайка для коровы.
Здесь я пошел в первый класс маленькой школы, как ее (начальную) называли, первой учительницей была Анастасия Федоровна Гридина, которую все мы, первоклашки, очень любили.

Отец работал в новой должности, мама была домохозяйкой. Примерно до октября 1966 года Матвей Георгиевич, видимо, не ощущал своей болезни и исполнял обязанности председателя рыбкоопа. То есть примерно год. И удивительно, что в воспоминаниях сытоминцев, даже Ивана Акимовича Семыкина, работавшего в системе рыбкоопа с 1951 года, а после Матвея Георгиевича ставшего председателем, о нашем отце нет ни слова. Но, возможно, один год — время недостаточное, чтобы закрепиться в памяти людей, если человек не прославился чем-то в положительном или отрицательном отношении.

В октябре к нам приезжала в гости сестра Людмила с мужем, и отец тогда уже должен был ехать в окружную больницу в Ханты-Мансийск. Уехал, и больше его я не видел. По рассказам старших там ему не могли поставить диагноз и направили в Тюменскую областную больницу. В декабре перенес одну за другой две операции на желудок и, видимо, обе неудачно. Тогда стали вызывать родственников. Умер он 13 декабря 1966 года, когда в Тюмени стояли жесточайшие морозы. Похоронен на Парфеновском (ныне Ватутинском) кладбище. Официальный диагноз — рак желудка, однако не исключена и врачебная ошибка. Все время нахождения отца в Тюмени и в организации его похорон очень большую помощь оказывал сытоминец Анатолий Иванович Клепалов, работавший в областной больнице.

Для мамы, для семьи смерть Матвея Георгиевича в 57 лет стала страшным ударом, поскольку он был ее стержнем и главной опорой.  Мама, Анна Петровна, несмотря на сильный характер и пережитые жизненные испытания, долго не могла оправиться от потери. Ее сестра, наша тетя Зоя, уехала в Ханты-Мансийск к племянницам (там через два года умерла и похоронена). Старшие дети разлетелись, но на ее руках оставались два школьника, которых надо было кормить и одевать. Летом 1967 года мама предприняла попытку переезда к нашей сестре Людмиле в Курганскую область. Мы уехали из Сытомино, уже начали обустраиваться на новом месте, ожидали прибытия контейнера с вещами, но неожиданно Анна Петровна решила вернуться. О причинах мы можем только догадываться — может быть, были какие-то неурядицы с новыми родственниками, или же она просто не смогла воспринять уклад жизни на новом месте.

В Сытомино нам, конечно же, никто не обрадовался. Дом наш был уже занят, а другой нам выделять не спешили. На лето нас приютил брат отца Павел Георгиевич Быков, который в то время жил с семьей в Сытомино. К зиме нам с мамой и братом Георгием выделили домик в рыбозаводском конце села. В Сытомино Георгий окончил десятилетку и перед армией учился на тракториста в Ишиме. Мы с мамой зимовали одну зиму в другом небольшом домике, а летом 1970 года за нами вновь приехала сестра Людмила, чтобы помочь с переездом к ней в Курганскую область. В то время младшая из сестер Светлана жила в деревне Белый Яр Сургутского района, работала учительницей младших классов в школе и вышла замуж за местного жителя Павла Шпакова. Когда мы заехали к ней, Людмиле предложили должность ветврача в совхозе «Сургутский» и в скором времени квартиру в строящихся брусовых двухэтажных домах. Это предложение она приняла, и место переезда у нас изменилось — мы остались на Белом Яру, который активно строился и превращался из деревеньки с одной улицей в пригородный поселок Сургута. Здесь я пошел в шестой класс. Год учились мы в школе №8 Сургута, потом перешли в только построенную Белоярскую школу №1.

Вскорости на Белый Яр из Тундрино переехала семья Бориса Матвеевича Быкова и Маргариты Матвеевны Майер (Быковой). Таким образом наша семья почти полностью соединилась в одном поселке. Почти — потому-что Георгий Матвеевич в это время после службы в армии через рабфак поступил на химико-биологический факультет Тюменского университета. Получив специальность преподавателя химии и биологии со специализацией на ихтиологии, некоторое время работал в школе, затем - рыбоводом в подсобном хозяйстве Тюменского моторного завода на Андреевском озере, позднее - управляющим подсобного хозяйства газовиков под Тюменью. Умер в 1995 году, похоронен на кладбище села Решетниково Тюменского района. Своих детей у него не было.

Наш старший брат Борис Матвеевич Быков долгое время работал водителем в совхозе «Сургутский», затем по этой же специальности в тампонажном управлении Сургутнефтегаза. Погиб в автомобильной аварии 9 июля 1988 года. Через два года умерла и его жена Зинаида Ивановна (18.02.1990 г.). Похоронены на Белоярском кладбище. Их дети — Галина, Андрей — в настоящее время проживают в Сургуте. Младший сын Николай умер и похоронен также на Белоярском кладбище.

Старшая сестра Маргарита Матвеевна Майер с супругом Александром Карловичем много лет проработали в системе Транснефти (она делопроизводителем, он — механиком). Жили на Белом Яру, затем в Сургуте, умерли в 2020 году, похоронены на Чернореченском кладбище Сургута. Их дети — Ольга, Владимир, Наталья – со своими семьями живут в городе.

Людмила Матвеевна Вохменцева на Белом Яру трудилась ветврачом в совхозе «Сургутский», была заведующей Сургутской птицефабрикой, после выхода на пенсию занималась предпринимательством. Ее супруг Павел Андреевич всю жизнь трудился водителем в организациях, базировавшихся на Белом Яру, — СМУ-3, СУ-10, затем двадцать лет до выхода на пенсию — в «Сургутнефтегеофизике» Сургутнефтегаза. Умер 17 января 2013 года, похоронен на Сургутском Чернореченском кладбище рядом с умершими ранее сыновьями (Андреем 25.11.1997 г.) и Виталием (6.11.1998 г.). Людмила Матвеевна проживает на Белом Яру.

Светлана Матвеевна Шпакова более сорока лет работала учителем младших классов на Белом Яру, является почетным гражданином поселка. Единственный ее сын Игорь умер 8 ноября 2000 года и похоронен на Чернореченском кладбище Сургута. В настоящее время пенсионерка, живет в поселке.

Я, автор этих строк, был последним ребенком в семье. На Белом Яру закончил девять классов, после чего два года учился в ГПТУ-15 Тюмени и до армии немногим более года работал токарем на Тюменском моторном заводе. После службы в армии около года токарил в ЦБПО БНО Сургутнефтегаза, затем, как и брат Георгий, через рабфак поступил на филологический факультет Тюменского госуниверситета. После окончания его четыре года работал корреспондентом Тюменского областного радио, десять лет — заместителем редактора областной профсоюзной газеты «Позиция». В 2001 году вернулся со своей семьей (жена Наталия Леонидовна, дочь Екатерина, сын Матвей) на Белый Яр и до выхода на пенсию 14 лет работал пресс-секретарем и редактором газеты «Профсоюзный выбор» в Сургутской районной организации Нефтегазстройпрофсоза РФ.
Наша мама Анна Петровна Быкова прожила 93 года, умерла в 2005 году, похоронена на Белоярском кладбище.

               


                *           *            *

Такова история нашей семьи — семьи Быковых. Скорее всего, нашими относительно недалекими предками по мужской линии были крестьяне Рязанской, Калужской или Московской областей, которые лет тридцать жили в Тульской области, затем примерно столько же – в Пензенской (конец XVII – середина XVIII века). Волею судьбы стали астраханскими рыбаками (середина XVIII – первая треть XX века), а с 1931 года и по настоящее время — сибиряками, жителями Сургутского района и Сургута Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области. Родовая линия Быковых документально насчитывает около 350 лет.
И закончим мы родословное исследование словами нашего генетического родственника П.А. Флоренского из его книги «У водоразделов мысли»: «Почему надо заниматься (генеалогией)?..
а) Чувство связи с родом, долг перед предками, перед родителями обязывает знать их, а не отворачиваться. Последнее и есть хамство – «знать вас не знаю, как родителей, предков...».
 б) Себя чувствовать надо не затерявшимися в мире пустом и холодном, не быть бесприютным, безродным: надо иметь точки опоры, знать своё место в мире – без этого нельзя быть бодрым. Надо чувствовать за собой прошлое, культуру, род, родину. У кого нет рода, у того нет и Родины и народа».

                ПРЯМАЯ ЛИНИЯ РОДА БЫКОВЫХ

1.Василий Быков: 1600 – 1660 гг.

2.Петр Васильев Быков: 1639 – 1725/45 гг.

3.Тихон Петров Быков: 1719 – 1725/45 гг.
   Матрена Михайлова:1702 – после 1762 гг.

4.Кузьма Тихонов Быков: 1719 - 1782/1816 гг.
   Анна Васильева Ермолаева: 1736 - 1782/1816 гг.

5.Семен Кузьмин Быков: 1746 -1806 гг.
    Агафья Терентьева Абрамова: 1740 -1830 гг.

6.Алексей Семенов Быков: 1772 -1830 гг.
   Мария Петрова (Алексеева): 1779-после 1850 гг.

7.Семен Алексеев Быков: 1798 – 1851 гг.
   Авдотья Захарова: 1798-после 1850 гг.

8.Федор Семенов Быков: 1823 – 1865 гг.
   Анна Михайлова (Пензина): 1827 – 1915 гг.

9.Матвей Федоров Быков: 1853-после 1912 гг.
   Евдокия Никитина Власова:1855-1930гг.

10.Георгий Матвеевич Быков: 1879-после1930 гг.
   Пелагея Михайловна Обухова: 1881-1954 гг.

11.Матвей Георгиевич Быков: 1909-1966 гг.
   Анна Петровна Шехирева: 1913-2005 гг.

12. Борис, Маргарита, Людмила, Светлана, Георгий, Владимир