Роман Строки в Тумане. Глава 28. Вопрос, который в

«-Хорошо, но что дальше? Получается, нет такого места - небеса?
- Ты прав, Джоннатан: такого места действительно нет. Ибо небеса - не место и время, но лишь наше собственное совершенство.»
Р. Бах «Чайка Джоннатан Ливингстон»


Дин и Биат не заметили, как рассвет сменился нежно-сиреневой дымкой заката, и солнце вновь заползло под одеяло, ненадолго прощаясь с этим уголком мира. Водопад махал последним лучам, пуская золотистые блики.
Дин и Биат стояли возле окна и наблюдали за засыпающим небом. Взгляды обоих были прикованы к живому и неустанному водопаду.

- Скажи, ты всегда будешь любить Ариану? - Задал Дин самый волнующий вопрос.

- Всегда... - ответил Биат, - она была, есть и будет самым дорогим для меня человеком... Я должен был уйти с ней тогда... но глупое геройство взяло верх, и я остался в приюте, чтобы в дальнейшем избавлять других детей от той участи, которая поджидала их и от которой чудом спаслись мы сами.

- Это был храбрый поступок, - Ответил Дин.

- Нет, - Биат слегка помолчал. - Высокий и храбрый поступок - это поступок, совершенный ради близкого человека. А я поступил совершенно наоборот... Я оставил Ариану ради своих принципов и убеждений. Семья - это те, кто не заслуживает, чтобы их бросили... - Он ещё немного помолчал.
Дин вновь вспомнил отца. Осознание того, что он ведёт себя с Юлианом не лучше, чем Биат с Арианой на миг оглушило...
Но отец ведь забыл свою жену, его маму, потерял её образ... От этой мысли стало невыносимо.
Неужели все так легко забывают родных, стоит им сделать неверный шаг?

- Он её не любил?.. - Вопрос вылетел у Дина сам по себе. - Отец забыл маму и никогда не рассказывал мне о ней... Неужели, если оступишься, от тебя так легко отворачиваются? - Слова сами шли из уст, когда он говорил с Биатом. Ни с кем ещё ему не было так легко...

- Он любит её, - Биат положил руки Дину на плечи. - И всегда будет любить. Просто папе очень тяжело вспоминать её и... - он помолчал, позволив Дину услышать, как их голоса наполняются ветром, смешанным с пением сверчков, - Юлиан не хочет делать тебе больно воспоминанием о ней... Нам ведь тяжело вспоминать тех, кто далеко, пусть дело и не в расстоянии. Моральный барьер, выстроенный неверными убеждениями - всё равно что другой мир...

Слова дяди нашли в сердце юноши ответы на все его вопросы. Отец не забыл маму. Наоборот, всегда помнил, помнит и будет помнить. Он не говорил о ней, потому что не хотел напоминать Дину о самом большом горе...

Дин уставился в дядино плечо, но его взгляд был за восемь лет оттуда.

Тогда они доживали последне дни в Аралибрисе. В родном, чарующем и светлом Аралибрисе...
Сердце мальчика разбилось, впустив в себя пустоту.
Таков был выбор его души. Дин вступил на свой путь...
Тогда, десятилетие назад, чувства покинули, разлетевшись в разные стороны. Он медленно встал и, еле ступая, вышел, тихо захлопнув дверь, которая превратилась в непроницаемую мощную стену, разделяющую два любящих сердца.
Дин почувствовал то, что прежде никогда не чувствовал к отцу. Злость и гнев. Очень сильные и самые настоящие.
 Дин только сейчас, почти десять лет спустя, увидел эту холодную каменную плотину, которую сам воздвиг. Он вспомнил, как отец пытался убрать её с их пути, но Дин упорно держал оборону, не подпуская к своему сердцу...
«Что случилось, сынок? Не грусти, мой дорогой, мой лучик водопадного бриза...» - Стоял в голове голос отца. Больше всего на свете сейчас Дину хотелось ответить: «Всё хорошо, папа. Я люблю тебя.»

Дядино плечо вдруг оказалось совсем близко и Дин почувствовал, как оно застилает окружающее пространство. Туман, который поселился в его душе, пряча за собой грустные, тревожные чувства, рассеялся. Дымка не может и не хочет действовать рядом с небом. Небо - огромный простор, который открыл свою душу для всех. Пусть люди ответят ему тем же, считал Туман. Ведь если откроешься тому, кто открывается тебе, сомнение и тревога сразу исчезнут.
Грусть коснулась сердца юноши. Ей нужно было пробить путь на свободу, она слишком долго сидела в сердце Дина, сдерживаемая мужеством, силой и Туманом.

Дин заплакал. Впервые за долгие десять лет он позволил себе разделить с кем-то то, что чувствовал всей душой и сердцем. Биат крепко прижал племянника к себе. Вереница воспоминаний пробежала перед глазами взрослого мужчины со слегка морщинистыми глазами. Он поступил с Арианой точно так же, как Дин с отцом. И пожалел об этом в ту же секунду. Но он не сделал ни единой попытки вернуть её. У него не было на это сил.

- Не плачь, - прошептал он, прижавшись щекой к макушке племянника.

- Я самый ужасный человек на свете... - сказал Дин. Он вспомнил всё: как предал Александру, как неоднократно делал больно отцу. Каждый момент со всей силы впивался в его доброе сердце. - Все, кого я люблю, страдали из-за меня! Папа... мне так его жаль... Он не заслуживает такого слабого и равнодушного сына, как я...

Биат взял племянника за плечи и прямо глядя в глаза уверенно произнёс:

- Если ты плачешь, сожалея о том, что сделал кому-то больно, это значит только одно: ты - человек с самым большим и добрым сердцем! Теперь дальнейший путь в твоих руках. Всегда есть шанс продолжить по-другому.

- Ты веришь, что отец простит меня? - Спросил Дин. Такой вопрос - надежда найти последнюю опору, это Биат знал хорошо.

- Верю! - ответил он, нисколько не сомневаясь.

...

Солнце почти заснуло, оставив за собой легкую сиреневую дорожку, пролегавшую по живой глади водопада. Дин и Биат лежали на крыше и наблюдали, как поток отражает звёзды, сплетая из них тонкие дорожки, ведущие вглубь сердца...

- Знаешь, - тихо сказал Дин, - когда-то давно я написал маме песню...

- Ты мне её споёшь? - Не дав племяннику договорить, спросил дядя. Он давно не слышал прекрасной музыки. А что может быть прекраснее, чем песня о самом дорогом человеке, написанная другим, не менее дорогим человеком?

Дин сел, повернув лицо к бризу водопада. Его глаза наполнились небом. Он запел. Он пел обо всем, что так хотел сказать маме, а теперь и отцу...
Дин почувствовал настоящую, открытую радость, готовую подарить себя каждому, кто ждёт её. Такая радость зовётся любовью.

Водопад пел вместе с ним.

Ариана давно была рядом. Она села поближе к Дину, и, обняв сына, покачивалась такт музыке его сердца. Дин улыбнулся, покачиваясь вместе с Арианой, и прикрыл глаза. Музыка продолжала звучать, и вскоре медленно стихла. Биат сквозь сон слышал её прощальные аккорды. Радость сменилась умиротворением. Дин заснул, слушая самый дорогой и любимый голос. Мамин голос.
Водопад радостно вздохнул полной грудью и лёгкий нежный бриз укрыл Дина и Биата, спящих на крыше...