de omnibus dubitandum 106. 320

ЧАСТЬ СТО ШЕСТАЯ (1887-1889)

Глава 106.320. ВО ВСЕМ ПРЕВЗОЙТИ МЕРУ…

    И все же их не спешили принять в новую среду.

    Мужским отпрыскам Балтацци удалось проникнуть в высшие круги лишь обходным путем, через Англию, и лишь после того, как Кишберу, их и поныне легендарному скакуну, посчастливилось выиграть в английском дерби — знаменитейшем из всех видов скачек, — а обладатели фаворита удостоились чести познакомиться с принцем Уэльским.

    Такая рекомендация значила в Вене побольше, чем сказочные два миллиона. Она позволила братьям вступить в жокей-клуб (в саду которого в 1916 году Гектор пустит себе пулю в лоб, чтобы уладить последний в своей жизни карточный долг), обеспечила им дружбу с подлинными аристократами, через которых можно было попасть в Гёделлё на охоту с борзыми и даже получить приглашение на королевские лисьи охоты в Капосташмедере.

    Балтацци, от природы жокейского роста, все были превосходными наездниками, а искусство верховой езды являлось немаловажным достоинством в империи, где королева-императрица считалась лучшей наездницей в стране. Так что не было для статуса ничего важнее, чем собственная конюшня со скаковыми лошадьми.

    С нижних ступеней общественной лестницы (и даже со средних) эти достижения Балтацци выглядели пределом мечтаний. Для молодого Артура Шницлера [Артур Шницлер (1862–1931) — австрийский драматург и прозаик], который пока еще корпит над медициной, а пьесы пописывает лишь втайне, "Генри Балтацци — недосягаемый идеал". С завистью и вожделением следит он за своим кумиром в саду ресторанчика в Пратере, когда тот в компании приятелей обедает после скачек за соседним столом.

    Впоследствии Генри Балтацци послужит прототипом графа в "Хороводе".

    Но зато с верхних ступеней (с высот истинного величия) клан Балтацци являл собою не столь завораживающее зрелище; при дворе, где тщательно блюлись ранги, иерархия и исповедовались незыблемые принципы касательно общественного положения личности, упорное и безоглядное стремление Балтацци вскарабкаться наверх вызывало лишь неудовольствие и подозрительность.

    Ведь представители этой фамилии перепробовали все способы — и во всем превзошли меру. Картежничали и проигрывали больше истинных аристократов, лучше кого бы то ни было скакали верхом, а их конный завод соперничал со знаменитыми заводами в Липицце и Баболне.

    Баронесса ВЕчера приобрела себе особняк в посольском квартале по соседству с дворцами Шварценберга и Меттерниха, а это тоже не шутка (см. рис.).

    И все же Балтацци не удалось одолеть общественные барьеры, хотя они и перепробовали буквально все средства, и не совсем безуспешно. "О ее связи с эрцгерцогом Рудольфом и графом Эстерхази [граф МОриц Эстерхази (1807—1890), австрийский дипломат. Был посланником в Риме, с 1861 по 1866 г. — министром без портфеля. Был главой клерикально-феодальной реакционной партии при Венском дворе и одним из виновников войны 1866 г. с Пруссией и Италией] знал весь двор. Никто ее особенно не жаловал, в свете скорее побаивались ее, поскольку обо всех скандальных историях, как мелких, так и крупных, ей было известно все досконально".

    Такую характеристику матери Марии, баронессе ВЕчера, дает уже упомянутый нами граф Монц, советник германского посольства. А в дневнике одной из придворных дам Елизаветы — столь же опасно всеведущей графини Фештетич — о Балтацци читаем следующее: "С ними надлежит вести себя очень осмотрительно. Люди они умные… все как один с завлекательными, красивыми глазами… Но уж очень пронырливы, не лежит у меня к ним душа. И в спорте горазды, и в седле куда как ловко держатся, да вот не нравятся они мне".

    Балтацци, с небрежной элегантностью рассиживающие в ресторанном саду, постоянно били дальше намеченной цели. В своем необузданном усердии они всегда стремились урвать слишком большой куш.

    Гектор демонстративно добивался расположения Катарины Шратт*, не желая довольствоваться меньшим, хотя считалось неприличным показывать, что тебе известно об отношениях актрисы и императора, впрочем, не являющихся тайной; да и вообще актрисе место на сцене, а богатому графу — в зрительном зале.

*) Катарина Шратт (нем. Katharina Schratt; 11 сентября 1853, Баден-под-Веной — 17 апреля 1940, Вена) — австрийская актриса, фаворитка императора Австрии Франца Иосифа.

    Катарина Шратт родилась в семье мелкого торговца канцелярскими товарами Антона Шратта. Шестилетняя Катарина увлеклась театром. Родители всячески пытались уберечь дочь от актёрской судьбы, но Катарина настойчиво шла к своей цели. В 17 лет состоялся её дебют в венской театральной академии в её родном городе.

    Первым постоянным местом службы Катарины Шратт стал в 1872 году Придворный театр в Берлине, где за достаточно короткое время Шратт добилась значительных успехов. Однако вскоре Катарина Шратт покинула Германию, получив приглашение в Венский городской театр.

    Поработав затем в Немецком придворном театре в Санкт-Петербурге, Шратт сделала перерыв в карьере и весной 1879 года вышла замуж за венгерского консульского чиновника Николауса Киша и родила сына Антона в 1880 году, затем гастролировала в Нью-Йорке и вернулась к работе в венском Бургтеатре.

    С Кишем Шратт разошлась в 1880 году, не оформляя официального развода. В Вене Катарине Шратт опять сопутствовал профессиональный успех, она стала одной из самых популярных актрис Австрии.

    В 1887 году Шратт получила звание придворной актрисы. В 47 лет вследствие разногласий с директором Бургтеатра Паулем Шлентером Катарина Шратт уволилась из театра и ушла на пенсию в октябре 1900 года.

    Знаменитую актрису приглашали на все крупные мероприятия в Вене. На бале промышленников в 1885 году (32 года) у Катарины Шратт состоялась продолжительная беседа с императором Францем Иосифом.

    После театральной постановки в честь русского царя Александра III труппа была приглашена к монархам на званый ужин. Там Катарина Шратт впервые встретилась с императрицей Елизаветой, которая решила поспособствовать общению актрисы с императором.

    Близкие и доверительные отношения связывали Катарину Шратт и императора Франца Иосифа за некоторыми перерывами вплоть до его смерти в 1916 году. Сохранилась обширная переписка между актрисой и императором, свидетельствующая о том, что Шратт была для Франца Иосифа больше, чем любовницей — «сердечным другом», которому император полностью доверял. Наутро после смерти императора по настоянию Карла Катарину Шратт пропустили попрощаться к смертному одру Франца Иосифа.