Творец

Светлой памяти 
выдающегося военного конструктора
Героя Социалистического Труда
Анатолия Ивановича Савина
посвящается
 
 
ТВОРЕЦ
 
   
Козлов Г.В.
Творец. Посвящение. – / Литературно-публицистическое издание. Саратов. Издательство «Олимп Экспо», 2016. – С. 152
 
ISBN  978-5-9999-2669-2
          
© Козлов Г.В.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
         
НАЧАЛО ПУТИ 

 
      
Действующие лица
 
Милян Амо Сергеевич – директор артиллерийского завода.
Граблин Василий Гаврилович – главный конструктор завода.
Савин Анатолий – мастер.
Гришина Евгения – нормировщица.
Харитонов Владимир – технолог.
 
Картина первая
Год 1941. Кабинет директора завода. Милян сидит за столом и подписывает бумаги. Раздается телефонный звонок. Милян. Милян слушает. (Резко встает.) – Здравия желаю, товарищ Сталин!
– Так точно, выполняем.
– Пять пушек в день.
– Сколько нужно?
– Сто?!
– Даже не знаю, что сказать.
– Понял.
– Понял.
– Не подведем.
– До свидания, Иосиф Виссарионович. (Садится в полной растерянности. Через некоторое время звонит секретарю.)
– Зоя, найди Граблина. (Задумчиво ходит по кабинету.)
(Входит Граблин.) Граблин. Чего?
Милян. Сталин звонил.
Граблин (удивленно). Сам Сталин? Чего вдруг?
Милян. Дал задание, которое никому другому не по чину и озвучить.
Граблин. А именно?
Милян. К зиме увеличить выпуск пушек в двадцать раз – сто штук в день, а к лету сто пятьдесят.
Граблин. Шутишь?
Милян. Ага, шучу. И он тоже. Сказал, без этого на фронте не устоять. При отступлении двадцать тысяч орудий потеряли.
Воевать нечем.
Граблин. Сто в день?! Это же невозможно.
Милян. Сам знаю.
Граблин. Согласился?
Милян (саркастически). Нет, отказался! Куда деваться?! Обещал помочь всем необходимым, включая спецов.
Граблин. Ну, дела! Сто штук – это ж представить невозможно.
Милян. Что делать-то будем?
Граблин. Спроси что-нибудь попроще – как из пушки в Луну попасть?
Милян. Сказал, что фактически только наш завод и остался, остальные уничтожены или эвакуированы.
Граблин. А он сказал, какие именно пушки делать?
Милян. Нет. Я так понял – противотанковые. А какой у нас выбор? Ясно, что Ф-22.
Граблин. С этой точно ничего не получится. Она слишком сложная, к тому же тяжелая. Не случайно их и побросали при отступлении.
Милян. Есть другой вариант?
Граблин. Новую – ЗИС-3. Легче, деталей вдвое меньше и бьет отлично.
Милян. Она же на вооружение не принята.
Граблин. Примут. Куда денутся, если других нет.
Милян. За такое самоуправство расстрелять могут.
Граблин. Могут, а с Ф-22 точно расстреляют, никогда нам сто штук не сделать. Максимум десять в день.
Милян. А ЗИС-3 сделать?
Граблин. Если пару новых цехов построить и остальные заказы побоку, то к зиме можно штук на пятьдесят выйти. (Раздается звонок телефона.) Милян. Милян слушает.
– Здравия желаю, Дмитрий Федорович.
– Жив пока, но не знаю, сколько осталось.
– Да, звонил. Озадачил так, что хоть стреляйся.
– Чтобы увеличить выпуск пушек Ф-22 в двадцать раз, нужно построить еще три завода и набрать три тысячи человек!
– Как раз к концу войны и кончим.
– Сводки слушаю.
– Еще хуже?
– А остальные заводы?
– Ничего себе.
– У нас есть новая пушка ЗИС-3. Если построить новые цеха и снять кой-какую продукцию, то через полгода можно довести до полусотни.
– Дай бог, к зиме поспеть.
– Послушай, лучше пошли меня на фронт.
– Что, уже грузят?!
– И станки? И куда я их поставлю?
– С рабочими в городе помогут, но у меня инженеров раз-два и обчелся. Их по окрестным деревням не сыщешь.
– Студентов Бауманки? С какого курса?
– Так они и пушки не видели. Только на картинке.
– Понял.
– Хорошо, подготовлю. – До свидания. (Кладет трубку.) Граблин. Что нарко;м?
Милян. Ты как в воду смотрел. Уже начали погрузку стройматериалов. Через месяц пришлют станки.
Граблин. Где взяли?
Милян. Снимают в Москве с «Красного пролетария». Команда Верховного молнией прошла по всей линии.
Граблин. А строителей?
Милян. Нет. Здесь искать. Обком уже задание получил. Зато на подмогу сорок студентов Бауманки направят. (Ухмыляется.) Граблин. С какого курса?
Милян. С четвертого.
Граблин. Хорошо, не с первого.
Милян. Ты с главным инженером подумай, как остальную продукцию притормозить и производство на пушки перепрофилировать. Завтра с утра обсудим. Где самое узкое место? Стволы?
Граблин. Понятное дело, но и откатные устройства часто держат. Остальное решаемо.
Милян. Все же ЗИС-3 имеешь в виду? Граблин. У тебя есть другой вариант?
Милян. Нет. Но и это расстрельное дело. Спиной чувствую.
Граблин. Чувствительная у тебя спина. Видимо, в детстве часто пороли.
Милян. Доставалось.
Граблин. Я всегда исхожу из того, что победителей не судят.
Милян (саркастически). Без суда расстреливают.
Граблин. Случается.
Милян. Ладно, была не была. Подумай, может, еще чего удастся упростить.
Граблин. Разве что ствол укоротить в пять раз.
Милян. С твоими шутками головы точно не сносить.
 
Картина вторая
Закуток мастера в цехе. Стол и чертежная доска. Савин чертит. Входит Харитонов. 
Харитонов. Привет, чертежник.
Савин. Здорово, технолог. В цеху освоился?
Харитонов. Мужики серьезные. В лучшем случае ФЗУ кончили, а знают больше меня. Подкалывают и ржут. У них прямо как развлечение.   
А ты как?
Савин. Примерно так же началось, но потом местного заводилу я уделал – зауважали.
Харитонов. Как уделал?
Савин. Силой мерялись. Харитонов. Подрались?
Савин. Нет, подтягивались. Он семнадцать раз, а я тридцать два.
Харитонов. Нашли с кем тягаться. Хотя на вид и не скажешь, что ты гимнаст первой категории.
Савин. На это он и купился. Я еще небольшой спектакль устроил.
Харитонов. Какой?
Савин. Сделал вид, что на пятнадцатом начал сдыхать.
Шестнадцать – из последних сил.
Харитонов. Представляю, как все напряглись.
Савин. Не то слово. А дальше легко еще шестнадцать раз.
Харитонов. Артист!
Савин. Но в целом, я тебе скажу, работяги надежные, хотя есть и непростые. Особенно на стариков удивляюсь. Откуда силы берутся? Я с ног валюсь, а они вкалывают.
Харитонов. А чего рисуешь?
 
Чего-то не нравится мне тормоз в новой пушке. Сложный больно. Деталей три десятка. Взгляни, если так сделать?
Харитонов. Да я в тормозах не специалист.
Савин. Тебя же учили.
(Харитонов углубился в чертеж.) Савин. Ты внимательно смотри.
Харитонов. Чего смотреть? Тут считать надо. Диаметр цилиндра не маловат? При недостаточном торможении ствол может сорвать.
Савин. Ты идею зацени.
Харитонов. Идея красивая.
Савин. Красота – залог успеха конструкции, помнишь, Федорович говорил?
Харитонов. Да, старик эстет.
Савин. Вот думаю Граблину показать.
Харитонов. Попробуй. Боюсь только, ему теперь не до тебя. Они с директором уже ночуют на заводе. К Новому году должны запустить два новых цеха. 
Савин. Моя откатка технологически много проще. Всего семнадцать основных деталей. Это сейчас в самую жилу. Наш цех вдвое перегружен.
Харитонов. Может, попробовать самим сделать? 
Савин. Я думал, но теперь все станки заняты в три смены.
Потом, испытать сами все равно не сможем.
(Входит Гришина.)
Гришина. Ребята, здравствуйте.
Харитонов. О, Женюха, привет! Как тебе идет телогрейка!
Только великовата слегка. Раза в два. (Смеется.) Савин. Здравствуй, Женя. Как дела?
Гришина. Да ничего. Работаю нормировщицей и контролером. Пользуюсь повышенным уважением у рабочих. Харитонов. Еще бы, в таком прикиде. (Смеется.) Савин. Брака много?
Гришина. Стало больше. Пришло много неопытных рабочих.
Научатся.
Харитонов. Пока научатся, война и кончится.
Гришина (встревожено). Это как?
Харитонов. Понятно, наша возьмет.
Савин. Что-то пока не очень похоже. Вон, уже к Москве подходят. 
Гришина. Сводки слушать страшно.
Харитонов. Это все от неожиданности. Сейчас соберемся и врежем.
Савин. Из чего? Пушек даже не хватает. Говорят, половину утратили.
Харитонов. А мы на что? Каждый день новых полсотни стали делать.
Савин. А сколько их в день уничтожают, знаешь?
Харитонов. Такими сведениями не располагаю.
Я вижу.
Гришина. Неужели Москву возьмут?
Савин. Этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Кремль, мавзолей обесчестят. Бауманку опоганят.
Гришина. Всё опоганят мерзавцы. Гитлер от радости с ума сойдет.
Харитонов. Это было бы неплохо.
Савин. Да он и так сумасшедший. А с жильем как устроилась?
Гришина. Как все – в общежитии. Трое нас. Женщины одинокие, приезжие. У нас работают.
Харитонов. Давайте на Волгу сходим, искупаемся хоть разок под конец лета.
Гришина. Было бы здорово. Погода на удивление.
Савин. Мне еще пару дней нужно плотно поработать.
Деталировку сделать.
Гришина. Что-то придумал?
Савин. Да вот посмотри, откатку упростить хочу.
(Гришина рассматривает чертеж.)
Гришина. Послушай, как интересно! Неужели сам всё?
Савин. Мне еще в училище кое-какие мыслишки пришли. Вот пригодились.
Гришина. Надо обязательно сделать. Давай я тебе помогу с чертежами.
Харитонов. Женщины – лучшие ценители. 
Савин. Вдохновители.
Харитонов. Ладно, давай срисую размеры твоей откатки и попробую рассчитать коэффициент гашения.
Савин. Это другое дело. Настоящий товарищ.
(Харитонов срисовывает чертеж.)
Савин. Женя, будь добра, посмотри внимательно все чертежи. Не дай бог, ошибся.
Гришина. Я могу еще трудоемкость оценить. Уже поднаторела.
Харитонов. Боюсь, так у вас далеко зайдет. (Смеется.)
Савин. Хотелось бы. (Улыбается.)
Харитонов. Какой же ты после этого товарищ? У друга невесту отбить хочешь.
Гришина (удивленно). Чего-то я ничего на этот счет не слышала.
Харитонов. Время военное. А как насчет Волги?
Савин. Заманчиво.
Харитонов. Там нырялка есть классная.
Савин. Высокая?
Харитонов. Метров пять, а то и все шесть.
Савин. Низковато.
Харитонов. А сколько тебе надо?
Савин. Я раз в Крыму с восемнадцати метров маханул. Вот это здорово! 
Харитонов. Солдатиком.
Ты что? Каким солдатиком? Только головой вниз.
Руки раскинешь и летишь как птица.
Гришина. Неужели не страшно? Я бы от страха умерла.
Савин. Когда смотришь сверху вниз, страшновато. А как оторвался от земли, страх в отвагу превращается. Сердце замирает от восторга. Чувство полета необыкновенное. Скорость завораживает. Жалко, полет всего пару секунд длится. Так бы и летел.
Харитонов. Ладно, птица, пойду, а то меня уже, наверное, хватились. Вы тут не очень. (Посмеивается.) Гришина (с улыбкой). Иди-иди.
(Харитонов уходит.)
Савин. Ну что, за работу?
Гришина. Конечно, давай эскизы. Вот только доска у нас одна на двоих.
Савин. Ничего, поместимся. Так даже приятнее. С тобой я чувствую себя, как в полете. Тоже сердце замирает. (Обнимает
Женю за плечи.)
Гришина (смеется). Ты руки сложи перед входом в воду.
Савин. До воды еще далеко. (Смеется.)
 
Картина третья
Кабинет директора завода. Милян говорит по громкоговорящей связи.
Милян. Сколько сегодня дали?
Голос. Пятьдесят.
Милян. Кто срывает?
Голос. Главным образом тормозной цех. У них с гидравликой проблемы.
Милян. Граблину докладывали?
Голос. Да.
Милян. И что?
Голос. Обещает принять меры, но не знаю.
Милян. Что не знаешь?
Голос. У них и так все мощности задействованы. В три смены работают.
Милян. Отгрузку закончили?
Голос. Почти.
Милян. Точнее!
Голос. Осталось пятнадцать единиц. Вагоны ждем.
Милян. Надо не ждать, а действовать!
Голос. На станцию звонил. Обещали.
Милян. Еще проблемы есть?
Голос. В цехах холодно. Люди мерзнут. Пора бы отопление включить.
Милян. Дам команду. Вагоны отправишь – доложить.
Голос. Есть!
Милян (обращается по телефону к секретарю). Зоя, вызови ко мне главного инженера.
 
Голос секретаря. К вам просится Савин – мастер из тормозного цеха.
Милян. Сейчас не до него.
Голос секретаря. Он уже третий раз приходит с бумагами.
Говорит, очень важно.
Милян. Бумаги возьми, гляну при случае. (Работает с документами. Звонит телефон.) – Здравия желаю, Дмитрий Федорович!
– Нормально.
– Пятьдесят.
– Постараюсь.
– Так точно, сделаем.
– Граблин работает.
– Облегчим на сотню килограмм, больше с этим калибром не выйдет.
– Есть докладывать.
Голос секретаря. Главный инженер на совещании в обкоме.
Милян. Как вернется, путь готовит отопление к пуску.
Голос секретаря. Давно пора. В валенках сидим. Тут Савин все не уходит, настаивает.
Милян. Пусть зайдет, вижу, от него не отделаться.
(Входит Савин.)
Савин. Здравствуйте, товарищ директор.
Милян. Что у тебя?
Савин. Я разработал новое противооткатное устройство.
Милян. Что-что?
Савин. Тормоз для новой пушки.
Милян. Ты кто?
Савин. Студент из Бауманки, сейчас работаю мастером в тормозном цехе. Вот чертежи.
Милян. Это не ко мне. Отнеси Граблину.
Савин. Он меня не принимает. Я целую неделю добиваюсь.
Милян (по телефону).
– Гаврилыч, тут ко мне студент принес чертежи новой откатки, посмотри.
– Я понимаю.
– А вдруг.
– Найди пару минут.
Милян. Неси, посмотрит.
Савин. Может, сделать, так будет убедительнее.
Милян. Это Граблину решать. Иди. (Звонит телефон. Савин понуро уходит.) Милян. Слушаю.
– Да, товарищ командующий.
– Поставляем ЗИС-3.
– Мы испытали. Результаты отличные.
– Она проще, дешевле и легче. Через месяц на сотню выйдем.
– Не кричите, я вас хорошо слышу.
– Ф-22 нам и десяток в день не сделать. Неужели вам это непонятно!
– Какое самоуправство? Я команду получил от Верховного.
– Нет, детали не обсуждали. Велел самим принять решение. Вот и приняли!
– Другого варианта у меня нет. Или десять Ф-22, или сотню ЗИС-3.
– Я не из пугливых. 
– Ситуацию понимаю не хуже вас.
– Рекламаций из войск не поступало.
– Да вы их десять тысяч уже потеряли. Не много ли будет?!
– Решайте.
(Кладет со злостью трубку. Звонит по местному.)
– Зайди. (Нервно прохаживается по кабинету. Входит Граблин).
Граблин. Что случилось?
Милян. Началось!
Граблин. Что?
Милян. Что-что?! Командующий грозит отдать под трибунал за самоуправство. Поставляем в войска пушку, не принятую на вооружение.
Граблин. Ты ему объяснил популярно?
Милян. Ничего слушать не хочет.
Граблин. Пусть скажет спасибо. Из чего бы он иначе стрелял, придурок!
Милян. Полегче на поворотах! Дождешься.
Граблин. В чем причина? Чего он так возбудился? Радоваться должен был.
Милян. Думаю, дела у него плохи, вот и надо стрелки перевести.
Граблин. Это точно. Сколько техники бездарно загубили!
Милян. Что делать-то будем?
Граблин. ЗИС-3.
Милян. Я не об этом. Как вырваться из капкана? 
Граблин. Давай соберем отзывы военных. Я был в войсках, артиллеристам пушка нравится.
Милян. Пока мы будем собирать, на;с успеют забрать. Сделать нужно что-то прямо сейчас. Мгновенно. Положение на фронтах тяжелейшее, настроение у Верховного соответствующее. Стоит доложить про нашу выходку должным образом – и все, собирай вещи.
Граблин. Это да. 
Милян. Вот именно. Костьми легли, и на; тебе!
Граблин. Благие дела наказуемы. Но выход должен быть, я хоть и материалист, но в судьбу верю.
Милян. И где он?
Граблин. В Кремле. Нужно выходить на Верховного, иначе действительно сядем. 
Милян. Легко сказать. У командующего возможностей в сто раз больше. Прямая линия. (Прохаживается в задумчивости.) Граблин. Звони Устинову. Ты ему говорил про ЗИС-3?
Милян. Говорил, но между делом, на проблеме внимание не акцентировал. Скорее всего, в памяти не отложилось.
Граблин. Он тонкости разговора наверняка не помнит.
Милян. Да, другого варианта нет. (Звонит.)
Милян. Милян, директор завода номер девяносто два. Могу я переговорить с Дмитрием Федоровичем?
– Очень срочно. Вопрос государственной важности.
– Спасибо, буду ждать.
Граблин. Что?
Милян. Кончится совещание, перезвонит.
Граблин. Надо успеть доложить до командующего.
Милян (раздраженно). А то я не понимаю?! Боюсь, что толку все равно не будет. Мы доложим, он доложит. Что Верховному, в наших дрязгах разбираться?
Граблин (с грустью). Это да.
Милян. Надо бы ему пушку живьем показать. Это может сработать.
Граблин. Точно!
Милян (звонит по селектору). Федорович, срочно отправь одну пушку в Москву. Смотри, чтобы выглядела как невеста, без единой царапины.
– В отдельном закрытом вагоне.
– Куда, куда!? В наркомат!
– Делай, что говорю!
– Об исполнении доложить!
(Звонит телефон. Милян хватает трубку.) Милян. Слушаю!
– Да, Дмитрий Федорович. Тут такое дело: звонил командующий артиллерии, угрожает отдать под трибунал.
– Что мы в войска пушки поставляем ЗИС-3, не принятые на вооружение.
– Я тебе докладывал. Другого варианта нарастить производство не было и нет.
– Да, они прошли только заводские испытания.
– Это долгая история, поэтому решили так. Выхода не было.
– Я же получил прямое указание Верховного.
– Нет, устное.
– Нареканий из войск пока не было.
– Боюсь, доклад не решит проблему.
– Предлагаю новую пушку показать Верховному живьем.
Только это может спасти положение.
– Представляю.
– Представляю.
– Кроме тебя, никто такое сделать не сможет. Поэтому тебе и звоню.
– Залюбуешься.
– Сейчас отправим. Мы с Граблиным тоже выезжаем незамедлительно.
– Вся надежда на тебя.
– Есть!
(Кладет трубку.)
– Ну, ты все понял?
Граблин. Да, поехали. Только вот вернемся ли?
Милян. Двум смертям не бывать, одной не миновать.
 
Картина четвертая
Закуток мастера в цехе. Савин работает с чертежом. Входит Гришина.
Гришина. Здравствуй, Толя.
Савин. Здравствуй, Женя.
Гришина. Чего грустный?
Савин. Да вот, с трудом пробился к директору.
Гришина. И что?
Савин. Послал к Граблину. 
Гришина. Ну?
Савин. Тот чертежи взял брезгливо, как прошлогоднюю газету. Даже ничего не спросил.
Гришина. Посмотреть-то обещал?
Савин. Да так, чтобы отмахнуться.
Гришина. Он очень важный, его все побаиваются больше директора.
Савин. Директор хоть поговорил.
(Входит Харитонов.)
Харитонов. Так, что это вы тут делаете?
Гришина (кокетливо). Целуемся.
Савин. Ты чуть-чуть не застал.
Харитонов. Что-то по виду не похоже. (Смеется.)
Савин. Да, бьюсь, как рыба об лед, а толку никакого.
Психовать начинаю. Может, плюнуть на всё и – на фронт.
Гришина. Ты что? Ты и стрелять-то не умеешь. Убьют сразу.
Савин. У нас была военная подготовка, когда в ополчение записались.
Гришина. Я видела, как маршировали во дворе и в штыковую на чучел ходили. Прямо как в кино про гражданскую.
Харитонов. В тире два раза стреляли. Я думаю, Толик прав.
Если до нас тут дела нет, то на фронте полезнее будем.
Гришина. А если убьют?
Харитонов. На войне случается. Поплачешь.
Гришина. Выбросьте из головы. Лучше давайте сделаем откатку, тогда Граблин так просто отмахнуться не сможет.
Харитонов. Я, вообще-то, с этим и пришел. Для цилиндра материал подобрал, расточка, правда, большая. Подходящего литья не нашел. Остальное проще.
Савин. Отлично, давай сегодня после смены и начнем.
Харитонов. А если и это не сработает, то – на фронт. Нечего время попусту терять.
Гришина. Тогда уж и я с вами.
 
 
 
Картина пятая
Год 1942. Кабинет директора. Милян разговаривает по телефону.
Милян. Ты мне это не объясняй! Я понимаю, что трудно.
– Невозможно, если голову не включать!
– Не сделаешь к сроку – в штрафбат отправлю! Ты меня знаешь!
(Бросает трубку. Входит Граблин.) Граблин. Новости есть?
Милян. Командующий недавно звонил. Ласковый. Обещает в недельный срок принять на вооружение. Нужно только щиток увеличить, как Верховный велел.
Граблин. Я немало удивился, что Сталин так в пушках разбирается. Все ручки покрутил со знанием дела. И со щитком прав.
Милян. Это точно, хотя видел пушку, наверное, впервые.
Граблин. Не скажи, он в гражданку на фронте был.
Милян. Но и Устинов – гигант.
Граблин. Да, как он пушку в Кре;мль протащил? Уму непостижимо. Туда и с пистолетом не пройдешь.
Милян. Как Ста;лина уговорил посмотреть? Это вообще невероятно!
Граблин. Заметил, командующий чуть в штаны не наложил от такого сюрприза.
Милян. Да, сам себя под удар поставил. 
Голос секретаря. К вам студенты рвутся.
Милян. Что хотят?
Голос секретаря. Железяку притащили. Хотят показать.
Граблин (сердито). Вот только их железяки нам сейчас и не достает.
Милян. Небось, опять тот же настырный?
Голос секретаря. Да и он.
Милян. Ладно, пусть заходят.
(Входят Савин, Харитонов и Гришина.) 
Савин. Здравствуйте, товарищи директор и главный конструктор.
Милян. Здравствуйте, товарищи студенты. Чем обязаны?
Савин. Хорошо, что вы вдвоем. Мы вот новый тормоз принесли.
Граблин. И что с ним прикажете делать? Думаете, нам больше заняться нечем?
Милян. К ночи нужно еще тридцать пушек отгрузить на фронт.
Савин. Этот тормоз проще и лучше.
Граблин. Ты сам-то хоть раз из пушки стрелял?
Савин. Нет, но в своем тормозе уверен.
Милян. Твоей уверенности мало. Пушка и так работает безотказно, зачем нужен новый тормоз?
Савин. Он проще и надежней.
Граблин. Безответственное заявление! С чего ты взял?
 
Сопоставил детально, как положено по наставлению. 
Граблин. По наставлению!? Нашел, кого учить! Я пушки двадцать лет делаю.
Савин. Если вас наша работа не интересует, то нам нет смысла на заводе оставаться. Мы на фронт пойдем. 
Граблин. Ишь ты! А чем воевать будете? Голыми руками немцев не возьмешь. Пушки до зарезу нужны. К лету сто пятьдесят штук делать должны. 
Фронтовики-молокососы. Здесь в три смены будете работать!
Савин. С этой откаткой пушка станет проще и дешевле.
Можно и больше сделать. Не сто пятьдесят, а сто восемьдесят.
Граблин. Это кто сказал?
Гришина. Мы посчитали.
Граблин. Они посчитали!? На счетных палочках.
Савин. Я за свои слова отвечаю! А вы не верите – испытайте. Иначе точно уйдем на фронт.
Милян. Ладно, не кипятись. (Граблину). Ты его чертежи смотрел?
Граблин. Не помню. Что за чертежи?
Савин. Противооткатного устройства? Я вам давал. Вот копия есть. (Раскладывает на столе чертежи.)
Граблин. Ну-ка, дай глянуть. (Изучает чертежи.)
(Милян берет в руки и рассматривает откатку.)  Граблин (строго). А где второй перепускной клапан?
Савин. В том-то и дело, что без него можно обойтись.
Граблин. Это как?
Савин. Вот так! (Показывает на чертеже.) Граблин. Любопытно. Сам придумал?
Савин (гордо). Да.
Милян. И сделали сами?
Харитонов. Да. Что мы, безрукие?
Граблин. На глазок?
Харитонов. Нет, строго по размерам. И расчеты есть.
Гришина. Трудоемкость втрое уменьшится.
Граблин. А ствол не сорвет?
Савин. Все просчитано, запаса прочности хватит.
Граблин. Пушка рассчитывается на пять тысяч выстрелов.
Харитонов. Я знаю, не маленький.
Граблин. Надо проверить.
Милян. Испытай, может, и в самом деле чего получится.
Граблин. Только время потеряем с этими изобретателями. Если откатку менять, на неделю дело встанет.
Савин. Не встанет. День, два – и все. А чтобы процесс ускорить, сборку можно на конвейер поставить. Как у Форда.
Производительность в два раза выросла.
Граблин. Еще чего придумай!
Савин. Откажетесь, мы на фронт уйдем. Вот наше заявление!
Граблин (берет заявление в руки). Втроем? Два пехотинца и санитарка. (Смеется.) Вы хоть знаете, что пехотинцы больше трех боев не выживают?
Все равно там от нас пользы будет больше.
Граблин. Ладно, дам команду, чтобы на полигон пустили. Сами и испытаете, ку-ли-бины.
Милян. Только поосторожнее. Это вам не учебка. Стрелять будете боевыми. По итогам – доложите.
Граблин. А мы прямо Сталину и сообщим. (Смеется.)
(Савин, Гришина и Харитонов уходят.) Милян. О конвейере я и сам думал.
Граблин. Мысль очевидная, но вот только для ее реализации придется еще два мостовых крана монтировать. На руках ни ствол, ни лафет не потащишь.
Милян. Это решаемо.
Граблин. Ты, смотрю, от студентов заразился.
Милян. Парень этот мне нравится.
Граблин. А мне – санитарка. (Смеется.)
 
Картина шестая
Кабинет директора. Милян читает бумаги.
Голос секретаря. К вам опять Савин.
Милян. Пусть заходит.
Савин. Добрый день, товарищ директор.
Милян. Привет, изобретатель. Что скажешь?
Савин. Отстрелялись успешно, без замечаний. Вот заключение. Откатка выдержала сто выстрелов.
(Милян читает. Набирает номер телефона.)
Милян. Гаврилыч, зайди-ка. (Продолжает изучать заключение.)
(Входит Граблин.)
Граблин. А, Кулибин. Один жив остался? (Смеется.)
Милян. Ты не шути. Вот лучше взгляни на заключение.
Похоже, прав, чертяка.
(Граблин читает со все возрастающим удивлением.) Граблин. Трудно поверить.
Савин. Зато легко проверить. Поехали на полигон. Сами увидите.
Граблин. Ишь, какой прыткий.
Савин. Таких откаток на том же оборудовании можно сделать втрое больше.
Милян. Это то, что нужно. Съезди, выбери время.
Граблин. Зама пошлю.
Милян. Сам езжай, чтобы убедиться. Нечего откладывать, а то он на фронт маханет. (Смеется.)
Граблин. Ладно, Кулибин, совещание проведу и махнем.
Подожди в приемной. (Уходит.) Милян. А лафет не повело?
Савин. Нисколько. Эта откатка даже мягче.
Милян. Если в дело пойдет, к награде представлю.
Савин. Какие теперь сомнения? Все испытано.
Милян. Посмотрим, как в производстве себя покажет? Там из болванки цилиндр точить не будут, литье придется освоить.
Ещелучше будет, мастера точнее нас сделают.
Милян. А ты чего такой затрепанный?
Савин. На полигоне пришлось по грязи поползать. А смены нет.
Милян (берет трубку). Зоя, соедини меня с начальником склада.
– Петрович, подбери комплект одежи сорок четвертого размера.
Савин. Сорок восьмого.
Милян (оглядывает Савина более внимательно). Может, побольше.
– Полный, с бельем, курткой и сапогами.
– Савину из тормозного цеха. Он сейчас подойдет, померяет.
– Сделай быстро. Ему скоро уезжать.
Савин. Вот спасибо, а то домой стыдно идти.
Милян. В новой амуниции можешь даже жениться. Любая пойдет. (Смеется.)
Савин. Попробую.
 
Картина седьмая
Кабинет директора. Милян разговаривает по телефону.
Милян. Дмитрий Федорович, делаем все что можем. Оба цеха работают на полную мощность в три смены. Даже вагонов не хватает.
– На восемьдесят вышли.
– Это черезпарумесяцев.
– Рекламаций мало.
– Танковую?
– А на базе ЗИС-3 не пойдет?
– На какую броню?
– Ничего себе!?
– Пускай вышлют ТЗ.
– Приложим все силы.
– С продовольствием беда.
– Хотя бы муки вагон.
– Спасибо, Дмитрий Федорович!
– Есть!
(Входит Граблин.)
Граблин. Чем теперь озабочен? Опять Верховный звонил?
(Смеется.)
Милян. На этот раз нарком.
Граблин. Что теперь?
Милян. Больше пушек требуется.
Граблин. Похоже, откатка действительно годится. Работает четко. Молодец Кулибин. Не зря ты его приодел.
Милян. Запустим в производство? Командующий теперь не посмеет скандалить.
Граблин. Откатка хорошая, но в ЗИС-3 ставить не будем. В войсках пушки должны быть одинаковыми. Для новой пригодится. 
 
А ещечегосказал?
Милян. Еще нам танковую пушку хотят поручить.
Граблин. Делать?
Милян. Сначала разработать.
Граблин. На какую броню?
Милян. Двести миллиметров. 
Граблин. Непростая задачка. Ты согласился?
Милян. А куда денешься? Он нас из петли вынул. Не забыл?
Граблин. А ты не забыл, что у меня конструкторов раз-два и обчелся?
Милян. Студентов привлеки. Утерли тебе нос. (Смеется.) 
Граблин. Да я таких изобретений сотни видал. У меня пять пушек на вооружении стоит. Про награды уж молчу! Тоже мне, утиратель носа. Сам в соплях еще ходит.
Милян. Парень настырный. Такие своего добиваются. Возьми замом.
Граблин. Вместо меня поставь.
Милян. Ладно, не обижайся.
Граблин. Я не обижаюсь. Мне вон предлагают КБ в Москве возглавить.
Милян. Почему не знаю?
Граблин. Я еще не согласился, потому и не знаешь.
Милян. Вижу, лыжи навострил.
Граблин. Пусть наверху сами решают.
Милян (с грустью). Жена всегда узнает об измене последней.
Граблин. Утебятеперь свой Кулибин завелся… как его?
Милян. Савин!
Граблин. Молодым везде у нас дорога.
Милян. КБ без завода – это как композитор без оркестра.
Граблин. Ну, ты не преувеличивай! Потом, с твоим оркестром я пуповину рвать не собираюсь. Вся моя музыка для тебя.
Милян. Сколько лет с тобой стояли спина к спине! 
Граблин. Сколько нервов потрепали друг другу. (Смеется.)
Милян. Теперь отдохнешь от меня. (Смеется.) Граблин. Да и ты вздохнешь спокойно.
Милян. Это вряд ли.
 
Картина восьмая
Год 1943. Кабинет главного конструктора. За столом Савин рассматривает чертежи. Входит Гришина.
Гришина (весело). Здравствуйте, товарищ главный конструктор! Можно к вам?
Савин. О, Женечка! Рад тебя видеть. (Обнимает за плечи.) Савин. Садись. Сейчас тебя чаем угощу. С сахаром.
Гришина. Красиво живешь и выглядишь шикарно. В хромовых сапогах. Просто неотразим.
Савин (лукаво). Это меня обнадеживает. (Серьезно.) Послушай, выходи за меня замуж.
Гришина. Ого!
Савин. Очень прошу.
Гришина. Акак же Харитонов?
Савин. Сам виноват. Сколько можно тянуть кота за хвост?
Гришина. Ты это на полном серьезе?
Савин. Еще бы! Я тебя давно люблю, еще с первого курса, только признаться не решался, пока на ноги не встал.
Гришина. Ты мне тоже нравишься. Но перед Володькой както неудобно. Получается, что из расчета – за главного конструктора.
Савин. Когда судьба решается, удобно, не удобно – это не разговор. Ты мне очень нравишься. Нам будет вместе хорошо. А с Володькой я сам поговорю.
Гришина. Нет, не надо, я еще ничего не решила. (Савин обнимает и целует Гришину.)
Гришина (лукаво). Товарищ главный конструктор, что вы себе позволяете? Разве так можно?
Савин. Можно! Я тебя очень люблю. И ты будешь моей! Я не отступлюсь! Ты меня знаешь.
Гришина. Не зря тебя главным конструктором назначили. Смотрю, во всем ты хваток.
Савин. Я в жизни от своих целей не отступаю, что в учебе, что в делах, что в спорте. А теперь ты у меня на первом плане. 
Гришина. Смотрю, у тебя все по плану. (Савин притягивает Гришину и снова целует.) Савин. По генеральному плану жизни. 
Гришина. Ну, тогдадеваться некуда.
(Снова целуются. Раздается звонок телефона. Савин берет трубку.)
Савин. Алло.
– Да, Амо Сергеевич, все правки в чертежи внес. Бо;льшую часть передал в цех.
– Переделок не так много.
– Надеюсь, за месяц доведем.
– А у Граблина как дела?
– Нет, не боюсь.
– Хорошо, сразу доложу. (Кладет трубку.) Гришина. Что с Граблиным?
Савин. В декабре танковые пушки будем испытывать. Нашу и его.
Гришина. Ты разрабатываешь танковую пушку? Я об этом и не слышала.
Савин. Неудивительно – дело секретное.
Гришина (лукаво). Как же мне доверил?
Савин. Тебе я доверяю больше всех. Надеюсь, ты тоже.
Гришина. И как дела?
Савин. За год сделали проект, опытный образец и провели предварительные испытания. Сейчас доводим. В декабре приемочные испытания. Дел много. Мне бы еще месячишко, чтобы отшлифовать до блеска.
Гришина. А Граблин такую же пушку делает?
Савин. Да, и еще одно КБ пыталось.
Гришина. Зачем нужны три одинаковые пушки? Небось, немалых денег стоит.
Савин. Чтобы из них выбрать одну, лучшую. Так всегда делают при важных проектах. А затраты оправданы.
Конкуренция заставляет всех работать по максимуму.
Гришина. И ты готов соревноваться с самим Граблиным? У него же целое КБ ученых, он и от нас забрал некоторых.
Савин. К сожалению, да. Но не всех. Опытные конструкторы остались. А для меня это первый самостоятельный проект. Другого шанса посоревноваться с Граблиным может и не представиться.
Гришина. Тормоз свой поставишь?
Савин. Я его еще усовершенствовал, как и казенник. Пушка стала безопасней для экипажа.
Гришина. А в чем была опасность?
Савин. Ты никогда в танке не сидела?
Гришина. Нет, конечно.
Савин. Там вообще жуткие условия, теснота, а при выстреле просто ад: жуткий грохот, ствол отскакивает на полметра, пороховые газы.
Гришина. Кошмар!
Савин. А ты знаешь, сколько в среднем танк в бою живет. 
Гришина (неуверенно). Ну… может, месяц.
Савин. Всего десять минут.
Гришина. Ужас. Непозавидуешь танкистам.
Савин. На войне никому не позавидуешь.
Гришина. А как будут выбирать пушку?
Савин. Параметров много. Главное – пушка должна прошивать броню двести миллиметров с расстояния ста метров.
Безотказность на сто выстрелов. Точность, кучность. Вес. Цена.
Гришина (восхищенно). И тебе все это удалось обеспечить?
Савин. Не я один работаю. У Граблина, конечно, опыт, авторитет. Но сдаваться я не собираюсь. Мы тоже не лыком шиты. 
Гришина. И как расцениваешь шансы?
Савин. Не знаю. Еще бы месячишко. Конструкторов мало. Время летит… Пока доведем, пока отстреляем. А в декабре уже комиссии предъявлять. Но сдаваться я точно не собираюсь.
Гришина. Ты только не расстраивайся, если не победишь. Он матерый, совсем в другой весовой категории.
Савин. А если моя возьмет, выйдешь?
Гришина. Какая связь?
Савин. Очень простая. Я тогда ради этого в лепешку расшибусь, но выиграю.
Гришина. Если в лепешку превратишься, то точно не выйду.
(Смеется.)
(Входит Харитонов.)
Харитонов. Привет. Опять вдвоем! Мою душу начинают посещать сомнения.
Савин. И не безосновательно. Мы с Женей решили пожениться.
Харитонов (поражен). Это только твое решение? А ты что молчишь?
Гришина. Он мне сделал предложение.
Харитонов. А ты?
Гришина. Я согласилась.
Харитонов (раздосадовано). Ну конечно! Главный конструктор, в хромовых сапогах! Как тут устоишь?!
Гришина. Не в этом дело.
Харитонов. А в чем же, если не секрет?
Гришина. Мы любим друг друга.
Харитонов (удивленно). И давно?
Савин. Послушай, Харитонов, ты сам виноват. Я давно люблю Женю, но дорогу тебе не перебегал, терпел, сколько мог.
Харитонов (возмущенно). Он, видите ли, терпел!? Дорогу не перебегал! Такой подлянки от тебя не ожидал!
Гришина. И сапоги, и должность тут ни при чем. Чувству не прикажешь.
Харитонов (с упреком). Мы же с тобой со второго курса встречались. Вспомни, о чем мечтали!
Гришина. Ты мне очень нравился, но со временем все ушло.
Харитонов (грустно). Да, Савин, ты умеешь добиться своего.
Порадовал. (Резко уходит.)
 
Савин. Ну вот, все и решилось.
Гришина (лукаво). Ты сначала Граблина победи!
 
Картина девятая
Кабинет директора. Милян разговаривает по телефону.
Милян. Испытания еще не завершены.
– И нашу тоже испытывают.
– Я понимаю и иллюзий не имею, но все же на нашей стороне тоже кое-что есть.
– Молодые конструктора со свежими мыслями. Заводская мощь.
– Понимаю, конечно. Скорее всего, так и получится. 
– Лучше тебя знаю, сколько пушек Граблин сдал, герой и лауреат. Авторитетом задавить может любую комиссию.
– Нет, подожди, так спешить не стоит.
– Отчет не сорвется, до Нового года еще четыре часа.
– Тебе, конечно, виднее, но я бы не стал.
– Спасибо. 
(Кладет трубку. Входит Савин.)
Милян. А, Анатолий, что скажешь? Как отстрелялся?
Савин (понуро). Нормально, подкалиберным броню прошивает уверенно.
Милян. А чего не весел?
Савин. Замечание вкатали.
Милян. Какое?
Савин. Гильза выбрасывается недостаточно резко. Иной раз приходится смахивать.
Милян. Ерунда, конечно, но при прочих равных могут придраться.
Савин (горячо). Но это легко исправить.
Милян. Верю. Ты вообще молодец, но в данном случае Граблина нам не обойти. Матерый конструктор. Авторитет на его стороне. Он всех гипнотизирует своими званиями и наградами.
Савин (с грустью). Я понимаю. На испытаниях это было видно.
Милян. Скажу тебе прямо – нарком уже Верховному доложил, что пушку Граблина выбрали.
Савин (удивленно). Так испытания еще не закончились!?
Милян. Ты чего, сомневаешься?
Савин. Да нет, у них все шло нормально.
(Раздается звонок телефона. Милян берет трубку.) Милян. Слушаю.
– Да ты что?!
– Как же так?
– Уже Верховному доложили об успешном завершении.
– Граблин знает?
– И что?
– Нашу доработать не так сложно.
– Отступать некуда.
– Хорошо, подумаю.
(Кладет трубку.)
– На восьмидесятом выстреле ствол не выдержал.
Савин. Ничего себе. У нас все сто прошли без сучка без задоринки.
Милян (озадаченно). Вот ситуация! Не знаю, как и быть?!
Савин. Пусть нашу берут.
Милян. Поздно, нарком уже Верховному доложил, что выбрали Граблина.
Савин. Ствол переделать – это непросто. Это не гильзы смахивать.
Милян. Это так. Я вижу единственный вариант – объединить две разработки.
Савин (уверенно). Это мы сможем.
Милян. Не сомневаюсь, но, боюсь, придется ему уступить.
Савин. Что же он – нашу пушку присвоит?
Милян. Доведет. А тебя в авторском коллективе не забудем. Согласен?
Савин (смущенно). Тут дело такое, что в случае победы за меня девушка замуж обещала.
Милян. Это не та ли, что в санитарки собиралась?
Савин. Она.
Милян. Так я вам комнату дам, и свадьбу сыграем. У тебя все еще впереди. Не одна победа будет!
Савин. Ну, если согласится, то ладно.
(Входит Граблин.)
Милян. Что там случилось?
Граблин. Ну надо же! Ствол полетел! В жизни такого не было! Не знаю, как и докладывать.
Милян. Устинов уже твою пушку представил. Отступать некуда.
Граблин (озадаченно). Как представил?
Милян. Срок истекал, до Нового года два часа. Вот и представил.
Граблин. Ствол переделать – это все за собой потянет.
Савин. Возьмите за основу нашу пушку. Вы ее быстро сумеете довести.
Граблин. Как это возьмите?
Милян. Так и возьми. Савина тебе в Москву командирую, он ее вдоль и поперек знает.
Граблин. Ты действительно согласен?
Савин. Страну нужно защищать, а не за авторство цепляться.
Граблин. Молодец! Честно скажу, не ожидал!
Милян. Вот только одна загвоздка.
Граблин. Какая?
Милян. У него невеста есть. Согласилась выйти замуж, только если победит.
Граблин. Я его к ордену представлю. Это решит?
Милян. И шампанского на свадьбу организуй.
Граблин. Еще ящик водки за мной. Может, покажешь невесту?
Савин. А вы ее видели.
Граблин. Санитарка, что ли?
Савин. Она.
Граблин. Одобряю. А сколько тебе лет?
Савин. Уже двадцать три.
Милян. Пора. Хорошо, что не отпустили вас тогда на фронт. Зови, Новый год встретим! И помолвку закрепим. Уходящий год на фронте был уж больно тяжелый, но нам есть что отметить. С пушками не подвели.
Граблин. А насчет победителя – я ей сам скажу. Первый, кому удалось.
Милян (хитро улыбается). На моей памяти не первый раз.
(Все смеются. Милян хлопает Савина по плечу.)
 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 









АТОМНЫЙ ПРОЕКТ 


 
 
 
 
 
 
Действующие лица
 
Милян Амо Сергеевич – директор артиллерийского завода.
Савин Анатолий Иванович – главный конструктор завода.
Кукоин Исаак Константинович  – профессор.
Поллежаль – профессор.
 
 
Картина первая
Год 1946. Кабинет директора завода Миляна. Милян звонит по телефону.
Милян.  Анатолий, зайди ко мне.
Милян ходит по кабинету в задумчивости.
Входит Савин.
Савин. Здравствуйте, Амо Сергеевич!
Милян. Здравия желаю! Проходи, садись.
Звонил нарком.
Савин. Устинов?
Милян. Да. Велено создать Опытное конструкторское бюро. Меня назначают директором, а тебя главным конструктором.
Так что прими поздравления!
Савин. Спасибо! И что поручено делать?
Милян. Вот в этом и вопрос. Толком не сказал. Наверное, бронебойные пушки для новых танков.
Савин. Для этого есть КБ Граблина в Москве. Может, какоето новое оружие?
Милян. Возможно, все как-то секретно, никаких подробностей не сообщил. 
Савин. Это и  наводит на мысль.
Милян. Сказал, что из Москвы срочно направили  профессора Кукоина, он и поставит первую задачу.
Савин. Что-тораньше профессора нам задач не ставили.
 
Именно это меня и настораживает. Машину на вокзал
за ним я отправил. Вот, ожидаю.
Савин. Неужели атомную бомбу?
Милян. Возможно. Насколько я знаю, Хиросима вызвала у нас в верхах большой переполох. Это, мягко говоря.
Савин. Оно и понятно. Против такого оружия с пушкой не пойдешь.
Милян. С такой бомбой главарем в мире можно стать.
Савин. Думаете, американцы и против нас могут?
Милян. Могут.
Савин. Мы же союзники. В войну они так помогали.
Милян. Они тогда были не столько за нас, сколько против Гитлера. Очень уж опасались победы Германии в Европе. В союзе с Японией они бы полмира контролировали. А там и до Америки дотянулись. 
Савин. Поэтому и на японцев сбросили. А я-то думал, что  изза Перл Харбора?
Милян. Перл Харбор – это только эпизод. В войнах такого масштаба преследуются глобальные цели.
Савин. Какие?
Милян. Парой бомб они  нас от Японии отрезали. Японцы капитулировали только перед Америкой. Мы в победители не вошли, хотя и имели на то полное право. Квантунская армия нам в панике сдавалась.
Савин. Я и не знал.
Милян. Но самое главное даже не это. Хиросимой они всем и нам, в первую очередь, показали, кто в доме хозяин.
Савин. Неужели на Москву могут бросить?
Милян. Шальные головы есть. А вот представь, что они бы сделали, имея бомбу годом раньше. Эдак в сорок четвертом.
Савин. И что?
Милян. С Германией все обернулось бы точно так, как с Японией. Разбомбили бы немецкий город и делу конец.
Савин. Берлин?
Милян. Нет, зачем? Такие разрушения и жертвы им для победы не требовались бы. Противника важно подавить психологически. К тому же руководство Германии лучше было бы сохранить для торжественной капитуляции. 
Савин. А куда тогда?
Милян. Скажем, на Кельн. 
Савин. Страшно представить.
Милян. Немцы бы, как японцы, перед ними тут же оружие сложили, а мы бы остались с носом. И победа ушла и даже никаких репараций. Нам бы ни одного немецкого станка не досталось.
Савин. И что, защититься невозможно?
Милян. Трудно. Высотный самолет сбить не просто. Зенитки не достанут, а наши истребители туда пока не поднимаются.
Савин. Выходит нам свою бомбу срочно нужно делать, чтобы ответить в случае чего.
Выходит. Бомба, как ни странно, единственная
защита.
Савин. Но от нас-то в этом деле какой может быть прок?
Милян. Трудно сказать. Ты атомную физику изучал?
Савин. Была одна лекция.
Милян. А у меня и того не было. Вот и просвети, в чем там суть вопроса?
Савин. Детали не знаю. Разве что  в общих чертах. 
Милян. И популярнее.
Савин. Есть такой тяжелый металл – уран. Он, как и всё вокруг состоит из атомов, а они у него имеют свойство делиться. Милян. С кем?
Савин. Ядро атома само по себе может распадаться на две части. При этом выделяется энергия.
Милян. Как выделяется? Жидкость, что ли, какая?
Савин. Нет, образуется излучение, это как свет. Только его глазом большей частью не видно.
Милян. Радиоволны?
Савин. Нет, так называемое гамма-излучение. Я думаю, что эта энергия и используется в атомной бомбе.
Милян. Что же, в атоме энергии больше, чем в тротиле?
Савин. В одном ядре меньше, но ядер-то очень много.
Невозможно даже представить.
Милян. Дак что же, уран сразу взрывается?
Савин. Нет, его нужно собрать вместе килограммов десять, тогда рванет.
Милян. Если все так просто, то в чем с бомбой проблема?
Савин. Как я помню, уран бывает двух видов: 238 и 235. Первого в природе много, а второго очень мало, а он-то как раз и нужен для взрыва. Может, в этом загвоздка.
Милян. От наших пушек какая в том может быть польза? 
Савин. Даже не представляю. 
Милян. Профессору виднее, просто так бы не поехал. 
Савин. Надеюсь, объяснит.
Милян. Меня Устинов предупредил: с расспросами особенно не приставать.
Голос секретаря. К вам профессор Кукоин.
Милян. Пригласите.
Входит худощавый человек сорока лет.
Кукоин. Разрешите представиться: Кукоин Исаак Константинович.
Милян. Милян Амо Сергеевич – директор завода и конструкторского бюро. А это Савин Анатолий Иванович – главный конструктор.
Садитесь, пожалуйста.
Кукоин. Благодарю.
Все садятся за стол.
Милян. Вы прямо с поезда?
Кукоин. Да. Искоро обратно.
Хотите чаю?
Кукоин. Спасибо, не будем тратить время. Я в поезде пил. Там больше нечем заняться.
Милян. Профессора из Москвы у нас редкие гости. Чем обязаны таким вниманием?
Кукоин. Я к вам за помощью. У нас возникла техническая проблема. Мне рекомендовали ваше предприятие как самое передовое и хорошо оснащенное.
Милян. Приятно слышать. Во время войны мы занимались большей частью пушками, сделали почти пятьдесят тысяч.
Кукоин. Наслышан. Наше дело несколько иное и весьма необычное. Нам срочно нужно сделать металл с мелкими внутренними каналами. 
Савин. Какими каналами?
Кукоин. Очень мелкими, в тысячу раз тоньше человеческого волоса, но при этом длинными.
Милян. А такое себе и представить не могу. Вы точно к нам ехали? Не ошиблись?
Кукоин. Да, не сомневайтесь.
Савин. И много каналов?
Кукоин. Чем больше, тем лучше.
Милян. А для чего?
Кукоин. Мы будем пропускать через них газ, чтобы очищать его от примесей.
Милян. Где это понадобилось?
Кукоин. Применений много, например, для целей медицины.
Милян (недоуменно). Для медицины? Так срочно?
Кукоин (уклончиво). Ну не только. Есть и другие задачи.
Савин. А каналы должны быть ровными?
Кукоин. Это не обязательно. Могут даже местами соединяться.
Савин. И как этот фильтр будет работать?
Кукоин. Пока процесс движения молекул в микроканалах слабо изучен. Можно предположить, что мелкие молекулы будут проходить лучше, чем крупные.
Милян. Ну да, тонкому через трубу легче пролезть, чем толстому. Особенно, если труба уже живота. (Смеется.)
Кукоин. Вот именно! Нам и нужно детально изучить этот процесс, чтобы в дальнейшем использовать.
Савин. Для чего?
Кукоин. Ну…, чтобы очищать газ. Я же говорил. Да, должен сказать, что газ этот химически активный, поэтому не всякий металл подойдет.
Савин. Нержавейка сгодится?
Кукоин. Думаю, да.
Милян. И как скоро вам этот фильтр нужен?
Кукоин. Как можно скорее. Подключите всех специалистов, установите повышенную зарплату, пообещайте премию.
Милян. Как я могу выходить за рамки штатного расписания?
 
Кукоин. Вы получите такое разрешение и дополнительное финансирование. Об этом я позабочусь. Очень прошу, приложите все силы.
Савин. А вы сами что-нибудь такое делать пробовали?
Кукоин. Нет еще, потребность возникла совсем недавно, но очень срочная.
Милян. В наших пушках отверстия такие, что рука влезет. А вы говорите тоньше человеческого волоса.
Кукоин. Много тоньше.
Савин. Получается, меньше микрона.
Кукоин. Да, именно так.
Савин. Такие отверстия не просверлишь, их не то что глазом – в микроскоп не видно. Тут нужна какая-то хитрая технология, необычные материалы.
Кукоин. Любые металлы мы можем предоставить. Даже золото.
Милян. За него потом не отчитаться.
Кукоин. И это решаемо.
Милян. Я смотрю, у вас прямо чрезвычайные полномочия. В войну такого не было.
Савин. А у вас какие-нибудь идеи на этот счет есть?
Кукоин. Есть, но мне не хотелось бы их обсуждать в надежде, что вы придумаете что-то свое, оригинальное.
Савин. Может, придет в голову, но не уверен. Уж больно неожиданная задача.
Кукоин. Нужны смелые решения.
Милян. Боюсь, вы обратились не по адресу.
Кукоин. Специалистов такого профиля в стране вообще нет, и адреса другого тоже нет.
Савин. Обещать не буду, но попробовать можно. Задача интересная. Я люблю голову поломать.
Кукоин. Дело, которое нам поручено, очень важное и ответственное. Как только будут первые результаты, сразу дайте мне знать, вот мой телефон. 
Передает Миляну небольшую бумажку.
Кукоин.  Только имейте, пожалуйста, в виду – всё весьма секретно, поэтому никаких деталей по телефону не сообщать. Я либо сам приеду, либо пришлю доверенное лицо.
Савин. Мы можем сами доставить. 
Кукоин. Тоже вариант.  Для нас еще удобнее.  Тогда вот по этому адресу.
Кукоин делает приписку на бумажке с номером телефона.
Кукоин. Еще раз прошу: приложите все силы. Я на вас очень рассчитываю.
Савин. Постараемся.
Кукоин.  Приятно было познакомиться. Я должен ехать на вокзал. До свидания.
Милян. Воспользуйтесь моей машиной.
Кукоин. Спасибо.
Кукоин пожимает руки Миляну и Савину и уходит.
Милян. Ты понял чего-нибудь?
Савин. Задачу понял, но, что за ней стоит, не представляю. 
Милян. Он явно не договаривает. Какая к черту медицина?
Савин. Чего это вдруг так приспичило газ очищать, что аж чего хочешь  проси?
Милян. Даже зарплату и премии. И золото бери – не хочу.
Что-то за всем этим серьезное стоит.
Савин. Но расспросить возможности не дал. 
Милян. Да, на все твои вопросы ответил уклончиво и сразу откланялся, хотя до московского поезда еще два часа.
Боюсь, мы зря ввязались в это дело. Кроме неприятностей, ничего не получим.
Савин. Если бы отказались, то нас бы не поняли. Не зря Устинов звонил.
Милян. Ты прав. Делать нечего. Собери своих технологов, поставь задачу. Головастые есть?
Савин. Есть, но с другим уклоном: как отлить, как отковать, как упрочнить, как просверлить, как нарезать. Очень удивятся новой задаче. На Харитонова надеюсь.
Милян. Ты сначала не отвергай даже самые нелепые мысли. Пусть фантазируют. Объяви конкурс на лучшую идею. Премию в тысячу назначь.
Савин. Почему все же он к нам обратился? В Москве полно институтов, в том числе металлургических. Рядом с Бауманкой огромный дом. Да и в самом училище спецов похлеще нас хватает.
Милян. Я думаю, что их тоже озадачили. Видимо, дело очень важное.
Савин. На атомную бомбу не похоже. Зачем там газы чистить?
Милян. Кто знает? 
 
Картина вторая
Кабинет директора. Входит Савин.
Савин. Добрый день, Амо Сергеевич!
Милян. Здравия желаю. Какие новости?
Савин. Да вот, сделали пяток фильтров.
Передает Милян несколько образцов.
Милян. Это за месяц? Пять шайб?
Савин. Шайб наделали больше сотни. Эти самые удачные.
Милян. Что они из себя представляют? В чем удача?
Савин. Мы их спрессовали и спекли из металлического порошка, потом отверстия уменьшили гальваникой. Затем все крупные поры, которые в микроскоп видны, закрыли.
Милян. Как умудрились?
Савин. Заплавили. Тоже под микроскопом. Два дня на каждую шайбу ушло. Чуть глаза не сломали. Ни одного микронного отверстия оставить нельзя. Иначе через него все и просочится.
Милян. И что, работают?
Савин. Микроканалы есть. Попробуйте продуть.
Милян пробует.
Милян. Да, вроде слегка пропускает. Но очень слабо.
Савин. Под давлением будет работать. Желательно бы порошок помельче, но у нас такого нет.
Милян. Ну что ж, поезжай в Москву. Не с пустыми руками, есть, что показать. Там и порошком разживешься.
Савин. Имеется еще одна идейка.
Милян. Докладывай.
Савин. Харитонов предложил сделать фильтр из тонкой проволоки.
Милян. Им же отверстия нужны, а не проводники?
Савин. Между плотно уложенной проволокой отверстия и останутся, даже если спрессовать.
Милян. Какая же тебе проволока нужна?
Савин. Несколько микрон в диаметре.
Милян. Где ты такую видел?
Савин. Сами попробовали сделать, но пока грубовата. Может, Кукоин на этот счет что знает. Профессор, как-никак.
Милян. Давай позвоню.
Савин. Прямо спрашивать не стоит.
Милян. Понимаю.
Милян набирает номер.
Милян. Могу ли я поговорить с профессором Кукоиным?
- Спасибо.
Савин. Что?
Милян. Сейчас позовут.
- Добрый день, Исаак Константинович! Это Милян Амо Сергеевич из Горького.
- Я тоже. Вот хочу командировать к вам Савина Анатолия Ивановича.
- Да, скучает. Есть почему. (Смеется.) - Хорошо, завтра выезжает.
- Встречать не надо, он Москву знает, учился там.
- До свидания.
Милян кладет трубку.
Милян. Обрадовался. Оформляй командировку. Не забудь справку о допуске.
Савин. А что в предписании писать?
Милян. Напиши за консультацией.
Савин. А организация какая?
Милян (смотрит бумагу). Чего-то он в адресе не указал. Перестраховщик! Перезванивать неудобно. Да и не скажет по телефону.
Знаешь что, напиши в наркомат, заодно бумаги по КБ Устинову отвезешь и согласуешь.
Савин. Так за день столько не успеть. 
Милян. Езжай на пару. Есть, где устроиться?
Савин. Мне бы хотелось в училище заехать, договориться о завершении учебы. Там в общежитии и пристроюсь.
Милян. Я и забыл, ты же у нас четверокурсник. Таблицу умножения еще не забыл? (Смеется.) Савин. Кое-что помню.
Милян. А, ну да. Даже про бомбу кумекаешь. (Смеется.) Только имей в виду, в Москву я тебя надолго не отпущу! День – два. Ты мне здесь каждодневно нужен.
Савин. Доучиться-то надо. И диплом получить. А то главный конструктор – студент недоученный.
Милян. Тебя война доучила. Сдавай экстерном.
Савин. Не уверен, что разрешат. Потом, что это за учеба? В училище так не принято.
Милян. Я Устинова подключу, он это в два счета решит.
Савин. Нет, не надо. Я сам.
Милян. Я и забыл, что ты у нас парень исключительно самостоятельный. (Смеется.) Заодно зайди к Граблину.
Интересно, как у него дела. Давай-ка позвоню.
Милян берет трубка и набирает номер.
– Василий, привет, старина!
– Молодец, что еще узнаешь.
– Да суетимся.
– Не только.
– А ты много новых игрушек изобрел?
– Вот оно что? Ну, осваивай!
– Сам не собираюсь, а вот Савина в Москву на пару дней командирую. Помнишь такого?
– Заметная личность. Это ты прав.
– Непременно заедет. Ты тоже нас не забывай.
– Увидимся. Будь здоров.
– Пока.
Милян. Примет. Как у тебя с ним отношения?
Савин. Я его уважаю.
Милян. А он?
Савин. Тогда к  ордену представил, как обещал.
Милян. Смотрю, обиду все же держишь.
Савин. Нет, просто разговаривать с ним неприятно. Вещает как Всевышний.
Милян. Есть это у него. Скажу тебе по секрету, нас с тобой на Сталинскую премию выдвинули. 
Савин. За что?
Милян. За то, что с пушками в войну не подвели.
Савин (взволнованно). Неужели дадут?
Милян. Так просто не выдвигают.
Савин. И Граблина?
Милян. Куда без него?
Савин. А он все пушки конструирует?
Милян. Да нет, говорит, его КБ на ракеты направили.
Савин. Для армии?
Милян. Кому они еще могут понадобиться? Разве что в медицине. (Смеется.)
 
Картина третья
Кабинет директора. Входит Савин.
Милян. А, наконец, вернулся.
Савин. Здравствуйте, Амо Сергеевич.
Милян. Ну ты ловок. Командировка на двое суток, а он на неделю загулял. Небось, с пятикурсницами? (Смеется.) Савин. А вам Кукоин разве не звонил?
Милян (примирительно). Звонил. Это я так.
Савин. Зато кое-что удалось решить.
Милян. Докладывай.
Савин. Начну с Кукоина. Его организация называется Лаборатория №2. Сильно закрытая. Меня даже в первый день внутрь не пустили.
Милян. На улице, что ли, общались?
Савин. У них специальная комната для переговоров. С охраной. Пришлось анкету про себя заполнять.
Милян. Значит, проверять будут.
Савин. Чего меня проверять? И так все известно.
Милян. Найдут чего. Не только родителей, но и дедушку вспомнят.
Савин. Он уже давно умер.
Милян. Следы остались. (Смеется.)
Раздается звонок телефона. Милян берет трубку.
– Слушаю.
– Вот черт!
– Кто пострадал?
– Жалко тебе голову не оторвало! Видно, она тебе все равно ни к чему!
– Разобраться и к вечеру доложить! Работяги!
Савин. Что случилось?
Милян. Баллон с ацетиленом на сварке взорвался.
Савин. Есть пострадавшие?
Милян. Трое. Второй случай за месяц. Пора инженера по технике безопасности гнать в шею.
Так, о чем мы говорили?
Савин. Наши фильтры Кукоину понравились. Мы провели испытания и определили коэффициент фильтрации. Из-за этого и пришлось задержаться. 
Милян. Понятно.
Савин. Мелкий порошок у него раздобыл. Вот – целая банка. (Ставит на стол.) Можно несколько шайб спрессовать и сплавить. С проволокой дело хуже. Такую тонкую только в Швеции делают. Но Исаак Константинович обещал через недельку достать.
Милян. И там у него все схвачено! Крутой мужик!
Савин. Я сам удивился. Чтобы в Швецию съездить нужно месяц оформляться.
Милян. Там есть люди, которым можно из Москвы задание дать.
Савин. В посольстве?
Милян. И в посольстве тоже.
Савин (тихо). Разведчики?
Милян. Куда без них.
Савин. И в Америке есть?
Милян. Можешь не сомневаться.
Савин. Вот бы узнали про бомбу!
Милян. Ты далеко от нашей темы не отходи, чтобы в дебрях не запутаться. Смекнул, о чем я?
Савин. Не маленький.
Милян. Для чего им эти фильтры, понял?
Савин. Я подписку дал о неразглашении.
Милян (сердито). Ты что, думаешь, я родину могу продать?
Савин. Нет, конечно, я вам полностью доверяю, но предупредили очень строго. С трудом выпытал, что за газы хотят очищать. Фториды металлов. Весьма агрессивные.
Милян. Каких металлов?
Савин. Этого прямо не сказал, но я понял, что именно урана.
Милян. Почему так решил?
Савин. Они собирается таким путем выделять неустойчивый изотоп.
Милян. Изотоп – это кто?
Савин. Легкий уран двести тридцать пятый. Я вам говорил.
Милян. Что, сначала металл в газ превращают, что ли? Как это можно?
Савин. Есть такая технология. В твердом виде как разделить? 
Милян. С ума сойти! Я и не представлял, что металл в виде газа бывает. А потом как же?
Савин. А потом обратно восстанавливают. Химики народ умелый.
Милян. Судя по уровню секретности и по тем полномочиям, которые имеют, очень похоже, что, действительно, работают над ответом товарищам американцам.
Савин. Вот и я так думаю. Но только между нами.
Милян. Само собой. Дальше.
Савин.  Дальше – больше. Поскольку коэффициент фильтрации газа оказался слабый, то, чтобы достичь нужного результата, понадобится больше сотни ступеней очистки.
Милян (удивленно). И сотня фильтров?
Савин. Даже больше. Для начала полторы сотни. Кроме них еще нужно сделать столько же компрессоров, вакуумных кранов, различных переходников, труб, емкостей, чтобы целый завод оснастить. Главный цех будет больше километра длиной.
Милян. Это мне напомнило звонок товарища Сталина во время войны, когда потребовалось тоже делать полторы сотни пушек в день. Хорошо умели. А компрессоры мы никогда не делали.
Савин. С фильтрами мы тем более не сталкивались, но пять образцов сделали. Быстрее других.
Милян. Точно как с пушками. До войны выпускали пять в день. (Смеется.)
Савин. Нужно вперед смотреть. Уверен, что это дело важнее, чем пушки в войну.
Милян. С пушками было все ясно, а с фильтрами, да компрессорами воевать не пойдешь.
Савин. Оружие бывает разное. Если будет новая война, то не пушки будут решающим оружием.
Милян. Согласен. И где они планирует собирать эту махину? У нас?
Савин. Конкретно не знаю, но не у нас, где-то в не столь населенном месте.
Милян. Это правильно.
Савин. Техническое задание на компрессор и остальные детали я привез.
Милян. И опять срочно?
Савин. Более чем. Кстати, интересовались, предыдущие работы нам оплатили?
Милян. Да, в полном объеме.
Савин. Опытный образец нужно сделать за месяц. Заказ дали сразу трем организациям. Будет конкурс.
Милян смотрит задание.
Савин. Электродвигатели могут поставить? Но желательно сделать самим с учетом  агрессивности среды.
Милян. А какого типа компрессор им желательно: поршневой или турбинный?
Савин. Это на наше усмотрение. Важно, чтобы нужное давление обеспечивал и был надежен. Как минимум три тысячи часов без ремонта.
Милян. Не было у бабы забот, завела порося. Так дальше пойдет — пушки разучимся делать. Будем в дырках ковыряться.
Савин. Я уверен, что будущее завода и КБ не в пушках. Нужно осваивать новые области. А это направление самое актуальное.
Милян. Возможно. Как с остальным?
Савин. С Устиновым о КБ все документы согласовал. С ним иметь дело одно удовольствие. Умный и совсем без гонора, в отличие от некоторых.
Милян. Да, я его уже больше десяти лет знаю. Отличный мужик, грамотный, ни разу не подвел, а помог не раз. В самых трудных ситуациях.
Савин. В училище большое оживление. Студентов стали набирать вдвое больше. Два новых факультета открыли. Вот только преподавателей не хватает. В ополчении при защите Москвы многие погибли. Даже профессора. Доска памяти огромная.
Милян. Да, дорого столица обошлась.
Савин. За нее любойбы жизнь отдал!
Милян. Как с экстерном?
Савин. Договорился. 
Милян. Как же удалось? Говорил, не принято.
Савин. Я орден надел, это и сработало. Но досдавать много придется. Пятнадцать предметов.
Милян. Ты не промах.
Савин. Жизнь заставила. До этого ни разу не надевал.
Милян. А у Граблина побывал?
Савин. Да, добрался. Они под Москвой. У них тоже большие дела разворачиваются. Строят новый завод и два крупных КБ.
Все под ракетную тематику.
Милян (строго). Что, сманивал? 
Савин. Агитировал, но мне с вами работать больше нравится. Уж слишком великого из себя строит.
Милян. Имеет все основания. У тебя один орден, а у него уже вешать некуда.
Савин. Человеческие отношения не должны строиться в зависимости от количества орденов.
Милян. А сам-то орден в училище нацепил. (Смеется.) Савин. Так это для дела.
 
Картина четвертая Кабинет директора.
Раздается звонок телефона. Милян берет трубку.
– Алло.
– Рад слышать, Дмитрий Федорович!
– Неужто правда?! 
– Порадовал! Большое спасибо!
– Порядок знаем. Можешь не сомневаться.
– А где вручать будут?
– Вот это да!
– Ты нас не забывай. Уже два года не был.
– Жду с нетерпением.
– Да, Кукоин озадачил по полной программе. Только блоху не подковывали. Теперь не многотонным молотом работаем, а иголкой под микроскопом.
– Старались.
– Еще один?! Сколько их там у тебя?
– Поллежаль? А с более простыми фамилиями у тебя нет?
(Смеется.)
– У меня гораздо проще. (Смеется.) – Что на это раз?
– Понял.
– Привыкаю.
– Опять прямо сегодня?! Ты бы хоть накануне звонил.
– Встречу организую.
– Скоро нам своим делом некогда будет заниматься.
– Испытали, но есть замечания.
– Броню прошивает.
– А Граблина совсемперепрофилировали?
– Понял. Больше вопросов не имею.
– Всего наилучшего.
Милян звонит секретарю.
– Зоя срочно вышли мою машину на вокзал. Нужно встретить профессора Поллежаля с московского поезда. Вагон восемь.
 Звонит Савину.
Милян. Ты там не скучаешь?
– Заходи.
Входит Савин.
Савин. Что случилось? Опять срочное дело?
Милян. Тут Устинов звонил.
Савин. Что в этот раз?
Милян (загадочно). Поздравил. 
Савин. С чем?
Милян (торжественно). Сталинскую премию нам присудили! Поздравляю! В Кремле вручать будут!
Савин (возбужденно). Да вы что?! Вот это да! Никак не думал. Жена обрадуется!
Милян. Заработал!
Савин. А кто вручать будет? Сам товарищ Сталин?
Милян. Возможно. Думаю, будешь самым молодым лауреатом. Профессора на экзамене станут по имени отчеству величать и вопросы задавать стоя. У них таких наград, небось, отродясь не было.
 
Савин. Наград может, и нет, но зато знаний предостаточно.
Теперь тем более стыдно будет лопухнуться.
Милян (оживленно). На премию сможешь машину купить.
Савин (удивленно). Столько денег дадут?!
Милян. И денег и, главное, без очереди.
Савин. Какую?
Милян. Москвич. Классный автомобиль. Сноса нет. До пенсии будешь ездить.
Савин (восторженно). Вот здорово! Это моя мечта. Можно будет путешествовать.
Милян. Ага, если отпуск получишь. (Смеется.) Савин. Надеюсь, уже пять лет не был.
Милян. Но это не все! Опять к нам профессора направил.
Савин. Другого?
Милян. Да, некто Поллежаль.
Савин. Не слышал.
Милян. Сейчас водитель доставит. 
Савин. Опять с заданием?
Милян. Наверняка! Кто работает, на тех и грузят. Кстати, с компрессором как дела? Чего не докладываешь?
Савин (вяло). Проиграли мы этот конкурс.
Милян. Что так?
Савин. Манжетку пробило, и двигатель сгорел при испытаниях.
Милян. Это у тебя первая пробоина. Привыкай.
Савин. С этими манжетками вечная проблема.
Милян. Да, гидравлика и на пушках то и дело течет.
Савин. Зато с остальными узлами успешно. Восемь позиций за нами закрепили. Цех серьезно загрузим.
Милян. Ты только в этот раз многого не обещай, а то основную работу завалим. Бронебойную пушку через месяц сдавать. Не забыл?
Савин. Вроде, все идет нормально.
Милян (строго). Вроде, Володи!
Голос секретаря. К вам профессор Поллежаль.
Милян. Приглашайте.
Входит Поллежаль.
Поллежаль. Здравствуйте, уважаемые товарищи.  Я Поллежаль Николай Антонович.
Милян. Милян Амо Сергеевич – директор,
Савин. Савин Анатолий Иванович – главный конструктор.
Поллежаль. Профессор Кукоин поведал мне о ваших успехах и возможностях. Очень хвалил. Вот я и приехал просить помощи.
Савин. А вы с ним вместе работаете?
Поллежаль. В одной организации, но в разных подразделениях. Вы у нас бывали?
Савин. Довелось. Не сразу, правда, пустили.
Поллежаль. Я к сожалению, не могу излагать все детали решаемой нами задачи, вынужден ограничиться лишь возникшей проблемой.
Милян. Мы к этому уже привыкли. Лишних вопросов не задаем.
Поллежаль. Мы сделали большой котел, несколько метров в диаметре и столько же в глубину.
Милян. Ничего себе котелок. Кубометров тридцать.
Поллежаль. Именно так. Под водой на дне, как соты в улье, установлены металлические стержни. Вот чертеж.
Раскладывает на столе бумаги.
Поллежаль. Эти стержни нужно периодически заменять.  Но вот тут и возникла проблема. Загрузочное устройство работает с недопустимыми сбоями. Срочно требуется новое.
Савин. А в чем сложность?
Поллежаль. Стержни, как видите, стоят близко друг к другу и вынимать их нужно очень аккуратно, чтобы соседние не зацепить.
Милян. Эта задача нам ближе, чем у Кукоина. Хоть представить можно.
Поллежаль. Я на вас очень надеюсь. Все дело встало.
Савин. Стержни тяжелые?
Поллежаль. Не очень, три килограмма.
Савин. По размеру вроде мелкие.
Поллежаль. Металл с большим удельным весом.
Савин (многозначительно). Ага, понятно.
Поллежаль (кивает). Именно поэтому все весьма секретно. Прошу это иметь в виду. И схемы тоже.
Милян. Перед ознакомлением – сжечь. (Смеется.) Это мы уже осознали.
Поллежаль. Как скоро можно надеяться?
Милян. За пару месяцев постараемся.
Поллежаль. Это слишком долго. У нас каждый день на учете. И порядки очень строгие. И так из графика выбиваемся.
Желательно за две-три недели.
Савин. Если с первого раза получится, то быстрее сделаем.
Милян. Нам придется макет вашего котла соорудить. Иначе не испытать. А у него размеры  – мама не горюй. Такой металл на корпус не сразу и найдешь.
Поллежаль. В крайнем случае поможем. А то, прямо у нас можно испытать.
Милян. Это всегда хуже. Тут все под руками.
Поллежаль. Я понимаю, но дело очень ответственное. (Приглушенно.) На контроле у Берии. А у него разговор короткий.
Савин. А он и в науку вникает?
Поллежаль. Нет, решает задачи двух типов:  чего не достает? И кто мешает? Причем вторую очень оперативно.
Милян. Правильно! В корень смотрит. Это главные проблемы любого дела. Вы только нас не засвечивайте. Крутых начальников своих хватает.
Поллежаль. Нет, нет! Что вы? Только войдите в мое положение. Очень прошу.
Савин. Ладно тогда не будем терять время. Я пойду. До свидания.
Савин выходит.
Поллежаль. Успехов вам. Пожалуйста, не подведите.
Милян. Он парень надежный. В соревновании с самим Граблиным не спасовал. Знаете такого?
Поллежаль. С конструктором пушек?
Милян. С ним.
Поллежаль. Надо же! Совсем молодой.
Милян. Но со светлой головой. (Смеется.)
Поллежаль. Мне пора на поезд. Приятно было познакомиться. Вот мои координаты. Будьте добры, сразу позвоните.
Милян. Обязательно.
Поллежаль. Разрешите откланяться. Большое спасибо за понимание.
Поллежаль уходит. Милян звонит Савину.
– Вернись на минутку.
Савин возвращается. 
Савин. Что случилось?
Милян. Да случилось невероятное! У меня возникла идея.
(Смеется.)
Савин. Весь внимание.
Милян. Нужно сделать этот загрузчик в виде тонкостенной трубы с боковыми прорезями и со штоком. Опускать прямо на стержень и штоком фиксировать.
Савин. Это выдает в вас артиллериста. Система «ствол с шомполом». (Смеется.)
Милян. А что, скажешь, плохо?
Савин. Да нет, мне идея нравится. Можно развить. С нее и начнем.
Милян. Действуй! А чертежи котла я прямо сейчас направлю в производство. Недели за две что-то похожее сделают.
Савин. К тому времени и мы что-нибудь изобразим.
Милян. Изобразить мало. Нужно соорудить.
Савин. Не подведем.
Милян. Верю.
Савин (доверительно). А вы поняли, из какого металла у них стержни?
Милян. Догадался.
Савин. Видимо, в этой Лаборатории все одним заняты. С разных сторон идут.
Милян. И работают ответственно. У Берии не забалуешь. Уж я-то его хорошо знаю.
Савин. А что, суров.
Милян. Очень убедителен.
 
Картина пятая
Кабинет директора. Милян, Савин, Кукоин  и Поллежаль пьют чай.
Кукоин. Спасибо за угощение. Давайте перейдем к делу.
Милян. Давайте.
 
Кукоин. Мы хотим вам предложить стать базовым предприятием нашей лаборатории. Опыт сотрудничества оказался весьма плодотворным.
Милян. Я подозреваю, что этот вопрос вы уже согласовали с высоким руководством, и от вашего  предложения отказаться никак нельзя. (Смеется.)
Кукоин. Руководство, действительно, его одобрило. За полгода вы доказали свою полезность, я бы сказал, необходимость. В отличие от других, ни одной поставки не сорвали. И качество обеспечили.
Милян. Марку держим.
Поллежаль. А я вообще ваш должник до конца моих дней! Так выручили! За три недели загрузчик сделали. Изумительная конструкция!
Милян. Не торопитесь радоваться, еще только на макете испытали. Посмотрим, как в реальных условиях себя поведет?
Поллежаль. Я вижу, что работает замечательно! Любо дорого смотреть. Не то, что наше чудовище.
Савин. Идея Амо Сергеевича.
Поллежаль. Потрясающе.
Савин. Согласен.
Поллежаль. Я всегда считал, что директора только командовать умеют, да выговора объявлять.
Милян (смущенно). Чтобы командовать, самому дело нужно знать.
Поллежаль. Мне и макет котла понравился. Не возьметесь котел в полном объеме делать?
Милян. У вас же есть?
Поллежаль. Еще потребуются.
Милян (настороженно). Сто пятьдесят штук?
Поллежаль. Нет, почему вы так решили?
Милян. По предыдущему опыту. (Смеется.) Что пушек, что фильтров, что другого оборудования.
Поллежаль. В данном случае всего несколько.
Савин. Нужно все чертежи изучить внимательно. Габариты довольно большие. Пройдут ли на нашем оборудовании?
Поллежаль. Когда вы сможете приехать с окончательным решением?
Милян. Да он хоть сегодня. Только отпусти. (Смеется.) Кукоин (с улыбкой). Девушка, наверное?
Милян. Почти. 
Поллежаль. Это как?
Милян. Студент. Всё экзамены сдает. Девушек не исключаю.
Поллежаль (удивленно). Вы студент?
Савин. Да за пятый курс сдаю. Перед войной не успел закончить, сразу на завод направили.
Кукоин. Поразительно! Да с вашими знаниями и опытом диссертацию можно защищать!
Милян. Это точно, уже орден и Сталинскую премию имеет.
Поллежаль. Тогда какие разговоры. Только фотографию сдать на доску почета. (Смеется.)
Милян. Вот именно. А он – то экзамены, то курсовая! Еще диплом впереди!
Поллежаль. Можно узнать, за что премия?
Савин. За пушку.
Милян. Пятьдесят тысяч в войну сделали. Почти без рекламаций.
Поллежаль. Если у нас все сложится нормально, то можно вторую заработать.
Савин. Да и одной достаточно. И другие заслуживают.
Кукоин. Сколько же вам лет?
Савин. Двадцать семь.
Милян. Молодой, да ранний. Уже красавицу у товарища в жены отвоевал и дочку успел завести.
Поллежаль. Может, вам что нужно для нее. Я бы с удовольствием помог.
Савин. Сейчас уже все есть. Да и подросла. Вот в войну было сложновато.
Милян. Он ее в чемодане растил. Кроватки не было. И молчал! Просить не любит. Столяры бы в раз сделали.
Савин. Они и так день и ночь вкалывали.
Поллежаль. В Москве тоже было трудно, но не до такой степени. 
Может за вас в училище  похлопотать?
Савин. Спасибо, я сам. Нужно по-честному. И больше пользы будет.
Кукоин. Это верно.
Поллежаль. Ну ладно, подарок дочке в любом случае за мной.
Кукоин. За нами! А к нам в лабораторию не хотите перейти работать?
Милян (строго). Это не ему решать. У нас задачи посерьезнее ваших фильтров и загрузочно-разгрузочной машины. Броню в тридцать сантиметров нужно пробивать со ста метров.
Поллежаль. Тут мы вам сможем помочь.
Милян (удивленно). Чем же это? Энергией атома?
Поллежаль (лукаво). Да, кинетической. Металл у нас есть тяжелый. Плотнее золота.  Если в снаряд заложить, что хочешь пробьет.
Милян. Мысль интересная, но только Савина не отпущу. А то завтра третий профессор с задачей приедет, и кто будет решать?
Есть у вас еще профессора с проблемами? (Смеется.)
Поллежаль. В изобилии. (Смеется.) 

ЧЕСТЬ ТРЕТЬЯ
 
 
 
 
 
 
 
 
КБ-1 

 
      
Действующие лица
 
Милян Амо Сергеевич – директор.
Савин Анатолий Иванович – главный конструктор.
Берия Сергей Лаврентьевич – руководитель проекта.
Распутин Александр Андреевич -  генеральный конструктор.
Человей Владимир Николаевич – генеральный конструктор.
Киселько Григорий Васильевич – генеральный конструктор.
 
Картина первая
Год 1952. Кабинет директора завода в Горьком. Милян работает с бумагами.
Раздается телефонный звонок.
– Милян слушает.
Вскакивает.
– Здравия желаю, Лаврентий Павлович.
– Все нормально.
– Спасибо большое.
– Будем надеяться.
– Слушаю внимательно. 
– В Москву? На какое дело?
– Дак я его совершенно не знаю. Справлюсь ли?
– А здесь кто останется?
– Понял. 
– Так точно! Прибуду.
– Могу я с собой кого взять?
– Спасибо.
– Всего наилучшего. До свидания.
Озадаченно прохаживается. Садится за стол и берет трубку. Набирает номер. Абонент не отвечает.
Милян по местному телефону. Зоя, разыщи Савина. Пусть зайдет.
Сидит в задумчивости.
Голос секретаря. Он в цехе, сейчас подойдет.
Входит Савин.
Савин. Что стряслось?
Милян. Садись.
Савин садится за стол.
Милян. Новый крутой поворот.
Савин. В какую сторону?
Милян. В Москву. Поедешь?
Савин. Смотря, какое дело.
Милян. Лаврентий Павлович звонил.
Савин (удивленно). Берия?
Милян. Он. Назначили меня директором некого КБ-1 в Москве.
Савин. Чего-то я не знаю такого. Атомного?
Милян. Нет. Новое, только организовали. Сказал, чтобы Москву с воздуха защитить.
Савин. Совсем другая область.
Милян. Видимо, они считают, что я на все руки мастер.
Савин. Это так и есть. Дело важное, абы кому не доверит. Вы с ним давно связаны. Говорят, что даже родственники.
 Милян. Это не так.
Савин. Тем не менее. 
Милян. Работу не представляю, но деваться некуда. Поедешь со мной?
Савин. Вы серьезно?
Милян. Куда уж серьезнее?  Мы с тобой не одно новое дело завалили. (Смеется.)
Савин. Успешно! (Смеется.) Милян. Вот именно!
Савин. А здесь как же? Кто без нас?
Милян. Уже назначили нового директора. Завтра приедет принимать завод.
Савин. А главного конструктора  тоже определили?
Милян. Нет. Попробуй ему подобрать. Так будет надежнее.
Савин. Можно Харитонова, он вполне подходит.
Милян. Тебе виднее.
Савин. Жалко бросать, только с реакторами все наладили. Даже для подлодок начали.
Милян.  Раз налажено, то не стыдно и  передать. А тебе пора за новое браться, чтобы задор не пропал.
Савин. В Москву, конечно, здорово. Хоть училище закончу, а то диплом так и не защитил.
Милян. Тем более.
Савин. А с жильем как? Тут только устроились, обжились. Если снова по углам ютиться, жена не обрадуется. Две дочки, одна маленькая.
Милян. Знаю. Раз Лаврентий разрешил взять до трех человек, значит обустроят.
Савин. У нас жилье получить бывает труднее, чем реактор сделать.
 
Этодля нас, смертных. Раз «сам» руководит, то задача
не ниже атомного проекта.  Возможности, думаю, неограниченные. Кстати, чуть не забыл. Это назначение все остальное из головы выбило. Сказал, что нас с тобой за атомный проект на премию выдвинули.
Савин. Какую?
Милян. Сталинскую, теперь второй степени. Еще одну машину купишь. (Смеется.)
Савин. Что толку, если в отпуск только раз пустили. И то на две недели.
Милян. Молод еще, чтобы отдыхать подолгу. Машину береги, на пенсию пойдешь – пригодится. Круглый год будешь путешествовать. (Смеется.)
Савин. Вам бы все шутки шутить. Объясните лучше, как Москву предполагается защищать? 
Милян. Ты такие наивные вопросы не задавай. Думаешь, он мне по телефону что объяснил? Велено прибыть к нему через два дня. С вещами, что называется.
Савин. С семьей?
Милян (иронично). И со всеми родственниками. Сначала надо самому устроиться.
Ну дак что? Решился?
Савин. Надо с женой посоветоваться.
Милян. Еще тещу спроси. Даю день на размышление.
Савин. Постараюсь сегодня решить.
Милян. Я скажу тебе прямо. Ты мне нужен. Я тебе не просто доверяю, но ценю и уважаю. Таких надежных людей я не встречал, хотя живу давно.
Савин. Спасибо за добрые слова. Мне с вами работать тоже нравится. Не будь семьи, я бы сразу согласился. Не хотелось бы жену перед фактом ставить. Но я думаю, согласится. Найду подход. 
Милян. Не сомневаюсь. (Смеется.)
Савин. Она с пониманием. Тем более в Москву.
Милян. Не привыкать нам с тобой за новое дело браться.
Савин. Я-то с готовностью.
 
Картина вторая
Кабинет Миляна в Москве. Милян и Сергей Лаврентьевич Берия беседуют.
Берия. Амо, я получил разрешение привлечь двести человек иногородних специалистов. Инженеров, техников и рабочих. Вот приказ. Тут предусмотрено все необходимое для их обустройства.
Милян. На добровольной основе?
Берия. Да, у нас не шарашка, но кто от Москвы откажется?
Тем более условия хорошие.
Милян. А кто их будет отбирать?
Берия. Первичный отбор проведут на местах. Потом подключатся твои специалисты.
На местах лучших не отдадут. Постараются
избавиться от ненужных. Всегда так делают.
Берия. Ты приказ читай внимательно. Под личную ответственность директоров. Думаешь, осмелятся с отцом шутить?
Милян. Да, шутки плохи.
Берия. С твоим Савиным я побеседовал. Мне понравился. Парень головастый и уверенный. Себе цену знает.
Милян. Еще бы. Я-то точно лучшего взял. Не зря Сталинскую премию имеет. Может и вторую получит.
Берия. За что?
Милян. Первую за пушки, вторую за атомный проект. Мы там крупно поработали.
Берия. Он не сказал.
Милян. Скромничает. 
Берия. Сделаю, пожалуй, своим замом.
Милян. Не пожалеешь. Послушай, ты мне объясни, чего вдруг так срочно понадобилось Москву защитить? Вроде никто не нападает. Международная обстановка нормальная.
Берия. Сталин резко озаботился тем, что американцы, используя свои стратегические бомбардировщики, подвергнут Москву атомной бомбардировке. Главком не смог гарантировать уничтожение таких самолетов существующими средствами.
Милян. Небось, получил по полной.
Берия. А чего он может сделать? У нас высотных самолетов нет. 
Милян. А тебе как задачу поставили?
Берия. Разведка доложила, что у американцев скоро будет тысяча самолетов, способных нести атомную бомбу. 
Милян. Что и бомб столько наделали?
Берия. Это неизвестно. Но даже если только один с бомбой – не угадаешь.
Милян. Это верно.
Берия. Вот и дано указание обеспечить надежную защиту, даже  в том случае, если они все сразу прилетят, причем с разных направлений. Ни один не должен пролететь!
Милян. По-моему, это нереально сделать!
Берия. Атомную бомбу за четыре года сделать тоже было нереально. Но сделали!
Милян. Хоть ясно было как. Разведчики помогли. А тут? Насколько я знаю, ни один город в мире не имеет такой защиты. С нуля придется начинать.
Берия. Да, задача достойная. Пора и нам выйти на передовые рубежи в мире! Чего мы все догоняем Америку?
Милян. А ты представляешь, как это можно обеспечить?
Чтобы ни один из тысячи? Да еще со всех сторон!
Берия. Зенитная артиллерия на таких высотах бессильна.
Только ракеты!
В войну зенитка тратила на самолет почти десять
тысяч снарядов. Но они хоть не столь дорогие, как ракеты.
Берия. Ракеты отличаются от снарядов тем, что их можно сделать с управлением. Одной – двух хватит.
Милян. Человека посадишь, как японцы камикадзе в торпеду?
Берия. Нет, в нашу ракету даже японец не поместится.
(Смеется.)
Милян. А как?
Берия. По радио будем управлять. Специалисты по этой теме уже есть. 
Милян. А кто руководит?
Берия. Куксенко. Поэтому система в целом и называется Беркут.
Милян. Красиво.
Берия. Ракеты для надежности поставим вокруг Москвы в два кольца на девяносто и пятьдесят километров. Предстоят огромные строительные работы. 
Милян. Понимаю, кроме самих ракетных и радиолокационных площадок еще дороги, мосты, городки для военных, хранилища, электростанции, линии электропередачи.
Берия. Вот именно. Все надо успеть за три года. Но это не главное. Кроме ракет нужны радиолокаторы, чтобы самолеты издалека обнаруживать и ракетами управлять. Придется институты создавать и новые заводы строить. Специальные радиолампы нужны. Много еще чего.
 
Да и с ракетами, думаю, не проще.
Берия. Конечно. Под это дело нам группу немецких ученых- ракетчиков придали.
Милян. Они напроектируют! 
Берия. Не сомневайся, для них это шанс домой вернуться. Работу выполнишь и свободен. Причем работать будут параллельно с нашими. Вроде соревнования. 
Милян. Подожди, а как с секретностью. У них что, допуска есть? (Смеется.)
Берия. Допуска им не нужны, они режим соблюдают строго – заключенные.
Милян. Соревнование сам придумал? 
Берия. Отец подсказал. 
Милян. Толково.
Берия. Ты семью перевез?
Милян. Куда? В гостинице живу.
Берия. Это решу.
Милян. И о Савине позаботься. Он тоже семейный.
Берия. Ладно. Сейчас подберут без излишеств, а потом будем жилой дом строить. Устрою как надо!
Милян. И КБ хорошо бы расширить, раз столько народу берем.
Берия. Проект уже делают. Солидный, одиннадцать этажей.
Ленинградский проспект украсит.
Милян. Ничего себе.
Берия. Так что организуй качественный отбор людей. Чтобы соответствовали.
Милян. С точки зрения производственных качеств?
Берия. Само собой. Но и девушек подбери повыразительнее.
(Смеется.)
Милян. А биографии?
Берия. С этим без тебя разберутся. 
 
Картина третья
Год 1953. Кабинет Миляна. Входит Савин.
Савин. Добрый день, Амо Сергеевич!
Милян. Здравия желаю! Как дела?
Савин. Да неплохо. С полигона вернулся. Испытали ракету по морским целям.
Милян. И как?
Савин. Можно сказать, успешно. По крайней мере, так доложили.
Милян. Цель поразили?
Савин. Да, в крейсер попали.
Милян. А в чем тогда сомнения?
Савин. Да расстояние было невелико, цель большая. И все условия для стрельбы создали идеальные.
Милян. Для начала это и хорошо. Успех окрыляет.
Савин. В боевых условиях будет не так. Тут военные всячески содействовали.
Они ситуацию понимают. В случае промаха
неизвестно, кто будет крайним.
Савин. Вы правы. Но пушки мы не так испытывали.
Милян. Как тебе с Серго работается?
Савин. Нормально, он не заносчивый. Требовательный, но дело понимает.
Милян. Главное, мощный ресурс имеет.
Савин. Это да. Любые вопросы решает в два счета.
Милян. Все же полезно, когда во главе крупного дела ставятся талантливые дети высоких руководителей. 
Савин. К сожалению, далеко не всегда так.
Милян. Не всегда во главе?
Савин. Не всегда талантливые. 
Милян. Да, бездарей и лентяев больше. Тогда дело дрянь. Ничего, кроме зазнайства.
Савин. Сергей Лаврентьевич уверен, что батя его в любой ситуации не даст в обиду.
Милян. Несомненно, тут его честь на кону. Успех сына – это двойной успех отца.
Савин. А над чем немцы работают?
Милян. Над системой управления ракетами. По мнению Распутина, идут не туда, но Серго им полностью доверяет и безоговорочно поддерживает.
Савин. Распутин пытался объяснить ему?
Милян. Решил пока не вмешиваться, дать им самим зайти в тупик.
Савин. Сколько времени можно потерять!
Милян. А ты что, стал бы ему возражать, доказывать?
Савин. Ну, если уверен …
Милян (строго). Не вздумай!
Голос секретаря. Амо Сергеевич, вы радио слушаете?
Милян. Нет,  не имею такого обыкновения в рабочее время. А что?
– Сообщили, что Берию арестовали.
– Какого, нашего?
– Нет, Лаврентия Павловича.
–Ты чего, спятила?! Не может быть!
– Сами послушайте, если не верите. Оказывается, английский шпион.
– А Сергей Лаврентьевич где?
– Его с утра не было.
– Ладно, ты там помалкивай.
Савин (удивленно). Как это шпион?
Милян (недоуменно). Да ну ерунда какая-то.
Звонит телефон.
– Милян слушает.
– Не слышал. Правда что ли?
– Ничего не скажу и тебе не советую.
– Бывай.
Точно. Уже все знают.
Савин. Не может он быть шпионом. Стал бы он так с атомным проектом выкладываться. Все бы во вред делал. Да и тут все для пользы дела.
Милян. Какой там шпион?! Со Сталиным сколько лет работал. Тот ему доверял больше всех. А товарища Сталина не проведешь! Он врагов кожей чувствует. Скольких порешили.
Савин. А за что же арестовали?
Милян. Самый деловой из всех преемников. Мог к верховной  власти прийти. Вот за это, думаю, и арестовали. Боялись.
Савин. Как такое у нас может быть? Не поверю.
Милян. У тебя есть другое объяснение?
Савин. Нет. Но и это, как возможно?
Милян. Борьба за власть самая жестокая. Кто съел, тот и цел. Закон джунглей.
Савин. Я уверен, что он докажет, что никакой не шпион, и все вернется на место.
Милян (с грустью). Очень сомневаюсь. Такого в нашей новой истории еще не было. Раз объявили, что шпион, значит все, так и будет. Обратной дороги нет.
Савин. Судить будут?
Милян. Не думаю, что открыто. Сошлются на секретность.
Савин. Могут в тюрьму посадить?
Милян. Это вряд ли. По такой статье срок не дают.
Савин. Кошмар. Что же теперь будет?
Милян. Чистка. Не впервой.
Савин. Какая?
Милян. Сергея освободят от должности. Может даже арестуют. Скорее уже арестовали. Не случайно его нет. Нам с Куксенко тоже не усидеть.
Савин. Да вы что? Кто без всех вас Беркут сделать сможет?
Милян. Придут другие, преданные новой власти. Доделают.
Может, не так хорошо и не так быстро.
Савин. Я мне как быть?
Милян. Не знаю, как сложиться. Скорее не тронут.
Савин (тревожно). Я же у Сергея Лаврентьевича заместитель.
Милян. Без году неделя.
Савин. Кто будет разбираться?!
Милян. Думаю, завтра на предприятии митинг организуют для осуждения. Тебе как столь близкому соратнику настойчиво предложат выступить.
Савин (настороженно). Зачем?
 Милян. Заклеймить врага народа и его сына. Рассказать, как они у тебя и раньше были под подозрением. Признаться, что сплоховал, не сообщил своевременно.
Савин. Что я, сумасшедший? Такой бред нести!
Милян. Тут такая дилемма: выступишь – сохранишь должность, нет – сохранишь только совесть. Она у тебя не гибкая, как у некоторых. Договориться с ней не удастся.
 
Ни за что не буду выступать! Предателем никогда не
был и не буду.
Милян. Ты еще молодой. Биографию портить жалко.
Савин. А как жить с позором?! Проще застрелиться.
Милян. Тебе-то проще, а жена, две дочки? О них подумал?
Савин. Может мне уехать куда или заболеть?
Милян. Можно завербоваться на далекую стройку, в Сибирь.
Там не головой, а лопатой работать.
Савин. А вы уверены, что митинг будет?
Милян. Нет, но предполагаю. Вот смотри, только был один звонок от близкого товарища. Новость такая сногсшибательная. А телефон молчит, всех как отрезало. Теперь многие и узнавать не будут. А ты говоришь: будет, не будет.
Будет!
Савин. Куда же податься, если уволят?
Милян. Я думаю, тебя не уволят. Лауреат, столько наград. Отстранить от секретных работ могут.
Савин. А других у нас и нет. Может, в аспирантуру поступить? Наукой заняться?
Милян. Тоже выход. Тебя как лауреата без экзаменов должны взять.
Савин. Зачем, что я сдать не смогу?
Милян. Извини, я и забыл, что ты в обход не ходишь.
Савин. Это все мелочи по сравнению с тем, что случилось. Я просто потрясен.
Милян. Хороший ты мужик! Жалко с тобой расставаться.
Давай не терять друг друга.
Савин. Может еще все и обойдется.
Милян. Дай ты бог!
Обнимаются.
 
Картина четвертая
Год 1958. Кабинет Распутина.
Распутин. Шурочка, позовите ко мне Савина Анатолия Ивановича.
Входит Савин.
Савин. Здравствуйте, Александр Андреевич.
Распутин. Добрый день, Анатолий Иванович! Как дела?
Савин. Да, так.
Распутин. Не раскисайте. В такие годы не к лицу.
Савин. Я не раскисаю, просто настроение паршивое.
Распутин. Попробую его поднять. 
Савин. Каким образом?
Распутин. Тут ответственная должность освободилась. Хочу  вас рекомендовать на должность начальника ОКБ-41.
Савин (удивленно). Меня? Там же работает несколько опытных главных конструкторов. Заслуженные люди.
Распутин. Это так. Но только эти опытные конструкторы никак не договорятся между собой. Никто не хочет уступать.
Ваша кандидатура нейтральная.
Я даже не представляю, как это получится?
Руководить людьми, которые лучше меня во всем разбираются.
Распутин. Проявите повышенное уважение.
Прислушивайтесь к их мнению. Так и освоитесь.
Савин. А какая тематика?
 Распутин. Ракетная техника воздушного базирования. Я уверен вы справитесь. Не раз брались за новое дело.
Савин. Спасибо за доверие. Право, не знаю.
Распутин. Что вас смущает? Тематика в общем-то вам известна.
Савин. Насколько я знаю, с приходом Хрущева к стратегической авиации возникло большое охлаждение. Весь интерес переключился на межконтинентальные ракеты. 
Распутин. Такая тенденция имеет место. Но не уверен, что она правильная и надолго. Куда без стратегической  авиации?
Савин. Это да. Бомбардировщики могут летать у самых границ США. Не хуже подлодок.
Распутин. Да и пушки в авиации ушли в прошлое. Без ракет и в воздушном бою теперь делать нечего.
Савин. Так-то оно так, но боюсь, финансирование работ могут остановить. Пусть на время. Тогда людей нечем будет занять.
Распутин. Пока такой проблемы нет.
Савин. Когда за людей отвечаешь, приходится как-то вперед посмотреть.
Распутин. Вперед смотреть всегда полезно. Есть передовые мысли?
Савин. Я думаю, что настало время переключиться на  космические проекты.
Распутин. Этой тематикой занимаются ракетчики. Теперь их день.
Савин. Ракеты – это первично, но нужно подумать о более полном использовании космических аппаратов в военных целях.
Распутин. Что вы конкретно имеете в виду?
Распутин. Из космоса весь земной шар, как на ладони. Никакие разведывательные самолеты станут не нужны. Можно будет наблюдать даже за людьми, как сейчас за муравьями. 
Распутин. Да, по данным разведки, американцы уже начали заниматься системами наблюдения из космоса. Но мне кажется, что до этого еще далеко. Во-первых, так детально сфотографировать чрезвычайно трудно, если вообще возможно, спутник летит высоко с большой скоростью. Но самое главное, как передать изображение на землю?
Савин. Раз принципиальная возможность появилась, то техническая реализация возникнет. 
Распутин. Согласен. Обычно так и бывает.
Савин. Тогда встанет вторая важная задача – уничтожать спутники шпионы. Они очень опасны!
Распутин. Это еще сложнее. Это как  пулей попасть в другую летящую пулю. Только скорости в космосе несравнимо выше и пространство необъятное. 
Да, не просто, но решать придется. Главное время не
упустить.
Распутин. Не знал, что вы такой впередсмотрящий. Я так сильно занят совершенствованием системы ПВО Москвы, что, к сожалению,  времени подняться до космических высот не остается.
Савин. А чего ее совершенствовать? Как только в пятьдесят пятом ввели в строй два кольца, никто больше не суется.
Распутин. Слишком много позиций. Огромное количество ракет. Дорого эксплуатировать.
Савин. А как можно усовершенствовать?
Распутин. Надо дальность действия на порядок увеличить, тогда в пятеро позиции сократятся. Это, во-первых. Во-вторых, у противника появились новые средства доставки – крылатые ракеты. Летят над самой землей. С ними огромные сложности.
Савин. Это я знаю. Сами такие делаем. Эффективная штука.
Распутин. Так что работы много. Но в целом, насчет космоса вы правы.
Савин. Как добиться постановки таких задач?
Распутин. Пишите записку наверх. Я поддержу.
Савин. На чье имя?
Распутин. Теперь по космосу у нас Человей главный.
Савин (удивленно). Не министр?
Распутин. Реальная власть у Владимира Николаевича. Без его ведома ничего не происходит. И деньги фактически он распределяет.
Савин. Почему так?
Распутин. А вы не знаете?
Савин. Нет.
Распутин. Сын Никиты Сергеевича работает у него на предприятии. Отсюда и власть. Стандартная ситуация.
Примерно, как с Серго было.
Савин (с грустью). Да.
Распутин. Кстати, вы с Миляном встречаетесь?
Поддерживаете связь?
Савин. Да, был у него два раза. В Электростали на заводе работает. 
Распутин. Как он?
Савин. Неважно, переживает до сих пор, обижен, сердце частенько побаливает.
Распутин. В следующий раз передайте от меня привет. Очень заслуженный человек. Прекрасный руководитель.
Савин. Я с ним десять лет работал душа в душу. Одно удовольствие.
Распутин. Что тут сделаешь? Лес рубят – щепки летят.
Савин. Уж больно крупные щепки, чтобы разбрасываться. От них была бы большая польза.
Распутин. А вы знаете, я проникся к вам большим уважением, когда вы отказались выступать на злосчастном митинге по осуждению Берии.
Савин (настороженно). Откуда вам это известно?
 
Распутин. Во-первых, меня тоже пытались к этому склонить, а во-вторых, я столкнулся с трудностями при согласовании вашей кандидатуры на новую должность. Надеюсь, понимаете, кто возражал?
Савин. Догадываюсь. Меня тогда и перевели в начальники отдела, отодвинули от ряда важных тем. Зато осталось время для научной работы. 
Распутин. Нет худа без добра.
Савин. А вы не знаете судьбу Сергея Лаврентьевича?
Распутин. Его освободили, правда, лишили ученых степеней и званий. По моим сведениям, работает в Киеве, в гражданском НИИ.
Савин. Он способный человек и много успел сделать.
Распутин. Я тут встречался с Курчатовым, он говорит, что без участия Лаврентия так быстро бомбу бы не сделали. 
Савин. Я это могу подтвердить по своему скромному опыту работы.
Распутин. А вы пересекались с Курчатовым?
Савин. Один раз был у него дома. Очень интересный человек. 
Из атомного проекта хорошо знаю многих теперешних академиков. Больше всех мне нравится Александров. Не раз они бывали у нас на заводе. Курчатов не был, хотя собирался.
Распутин. Богатая у вас биография.
Савин. Да и у вас не бедная. (Смеется.)
 
Картина пятая
Год 1960. Совещание у Человея. Присутствуют Распутин, Киселько и Савин.
Человей. Я собрал вас, чтобы обсудить проблемы развития военной космической техники. Проблема создания мощных ракет для вывода в космос больших объектов решена, и это
открывает перспективы создания космической 
разведывательной аппаратуры и  даже вооружения. Нам нужно начинать такие разработки. Для обсуждения этих вопросов я вас и пригласил.
Какое ваше мнение, Григорий Васильевич?
Киселько. Как вы знаете, я занимаюсь противоракетной тематикой. Строим систему для уничтожения ядерных боеголовок стратегических ракет. Эта задача по своей сути близка к тем, о которых вы говорите. Параллельно я бы мог взяться за проблему перехватчика спутников.
Человей. Согласен, это близкая задача. По вашему мнению, в какие сроки примерно ее можно решить?
Киселько. Аванпроект можно сделать за пару лет. Всю систему лет за десять.
Человей. В чем вы видите основную сложность?
Киселько. Требуется высокая точность наведения перехватчика на спутник. Очень критично время запуска ракеты.
Человей. Головки ракет, которые вы уничтожаете, меньше спутников. И медлить нельзя.
Киселько. Но они летят к нам. А спутники очень высоко и скорости у них больше.
Человей. Согласен. А какое ваше мнение, Александр Андреевич?
Распутин. Я думаю, что исключительно большое значение имеет разведывательная информация со спутников. Оптическими методами можно наблюдать перемещение военной техники, включая корабли, расположение шахт стратегических ракет. Я знаю, что американцы уже ведут активные работы по этой теме.
Человей. Это придает особую значимость работ по первому направлению – уничтожению спутников. 
Киселько. Вот именно.
Человей. А тут какие сроки можно обозначить?
Распутин. Затрудняюсь назвать. Наверное, примерно те же.
Человей. Есть еще и третье направление – это вывод в космос средств поражения наземных, морских и воздушных объектов. 
Григорий Васильевич, что вы думаете на этот счет?
Киселько. Рано или поздно до этого дело дойдет, но мне не представляется, что это задача сегодняшнего дня.
Человей. Ну что же, по-моему, все ясно! Так и разделим тематику:  головную роль и ракетную часть я оставляю за собой,  Григорий Васильевич возьмет на себя создание истребителя спутников, а Александр Андреевич – космические системы разведки.
Савин подскакивает с места.
Савин (с вызовом). Владимир Николаевич, а меня вы зачем пригласили? Хотел бы понять! На стуле посидеть?
Человей. Ну вы же направили мне записку, потому я счел нужным вас пригласить.
Савин. А мое мнение вас что, не интересует?
Человей. Вы же его изложили в записке, я ознакомился. Теперь мы его обсудили с опытными конструкторами.
Cанин (с раздражением). Но вы о ней даже не сочли нужным упомянуть!
Человей. Мне виднее, как вести совещание. Или вы в свои годы меня учить собираетесь?
Савин. Не собираюсь. Просто удивляюсь такому обороту дела. В записке я не просто дал обзор, но и сформулировал конкретные предложения по основным направлениям работ.
Человей. Я их и озвучил. Разве не так?
Савин. Вам не кажется странным, что инициатору совещания даже не предоставили слово при обсуждении?
Человей. Ну, если вы настаиваете, пожалуйста, скажите, что считаете нужным. Только коротко.
Савин. Прежде чем писать вам записку, я со своими сотрудниками провел исследования возможности реализации как системы истребления спутников, так  и разведывательных систем. У меня есть полное представление о том, как следует приступать к их практической реализации.
Человей. Почему вы их не изложили в записке?
Савин. Потому что это был бы совсем другой формат документа. Не записка, а отчет. Кроме того, это была наша инициативная работа, выполненная без специального финансирования. Я не обязан придавать ее результаты публичной огласке.
Человей. Ладно, не кипятитесь. Изложите свою позицию.
Савин (взволнованно). Я считаю, что имею все основания претендовать на полноценное участие в этих проектах. Я с большим уважением отношусь к Григорию Васильевичу и Александру Андреевичу, но считаю, что руководимое мною ОКБ способно решить данные задачи не хуже. Даже лучше, поскольку с завершением авиационных проектов наша загруженность существенно сокращается, и это позволит целиком сосредоточиться на космической тематике.
Человей. Насколько я знаю, вы прежде никогда в космических делах не участвовали. Занимались артиллерией.
Савин (гордо). Еще и атомным проектом! И небезуспешно!
Человей. Здесь речь идет о совершенно других проблемах. Разве вы не понимаете? Дело крайне ответственное, требует профессионального подхода.
Савин. Хочу довести до вашего сведения, что недавно я защитил диссертацию на близкую тему. К тому же в КБ-1 работаю по тематике  зенитных ракет уже не первый год!
Человей (с иронией). Вы что же, готовы взять на себя ответственность за оба направления?
Савин (уверенно). Да!
Человей (с сарказмом). Надеюсь, вы не возражаете против головной роли моего института. (Усмехается.)
Савин. Нет, не возражаю. На ракетную часть я не претендую. Свою задачу вижу в интеллектуальной части систем, а именно: управлении, наблюдении, обработке и передаче информации.
Человей. Интеллектуальной?! А, по-вашему, ракеты – это сапожное дело?!
Савин. Нет, почему? В них вложен огромный интеллектуальный труд, но в данных проектах – это силовая часть. Очень важная и ответственная. Не более того!
Человей. И на том спасибо. И за какое время вы готовы представить аванпроект?
Савин (запальчиво). За год.  Это я гарантирую. Быстрее никто не сделает. 
Человей прохаживается в задумчивости.
Человей. Хорошо молодой человек, будем считать, убедили.  Передаю вам оба проекта. Но предупреждаю, контроль установлю жесткий. А через год жду проект.
Савин. Контроль  меня не пугает. А проект сделаем точно к сроку.
Киселько (с легкой издевкой). Любопытно будет взглянуть.
Савин (с ответной издевкой). Надеюсь, вам понравится!
Человей. Только на вас и надеемся. Больше не на кого.
(Смеется.)
Савин. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Человей. На этой оптимистичной ноте и закончим. Всех благодарю за участие.
 
Картина шестая
Кабинет Распутина. Распутин и Савин за столом.
Распутин. Ну, поздравляю с победой. Не ожидал от вас такой отваги. Самого Человея на место поставили.
Савин. Я сам от себя не ожидал. Очень он меня разозлил. Прямо кровь закипела.
Распутин. С ним никто в таком тоне не разговаривал. Даже слегка оторопел уважаемый Владимир Николаевич.
Савин (с обидой). А чего он мне даже слова не дал?!
Распутин. Молодо выглядите, всерьез не принял. О заслугах не информирован. Считает, что и так большая честь, что на совещание позвал. Лично лицезреть могли.
Савин. А по делу у него успехи есть?
Распутин. Да, он талантливый конструктор. Тут удачно все совпало.
Савин. А вы не обиделись?
Распутин. Да нет. Своих дел хватает. Сейчас нужно новый подвижный комплекс противоздушной обороны делать.
Савин. Вы же уже сделали. На Урале Пауэрса сбили. Всю Америку на уши поставили.
Распутин. Да, проучили. Пока не суются.
Савин. Тогда в чем дело?
Распутин. Противник не дремлет.
Савин. Противоядие нашли? 
Распутин. Да, причем многоплановое. Теперь требуется разработать многоцелевой комплекс, на большую дальность, защищенный от помех. Куча проблем. С радиолампами пора заканчивать.
Савин. А как же без них?
Распутин. В Зеленограде будем целый город микроэлектроники строить. Американцы уже все на интегральных схемах делают. А мы только до транзисторов дотянулись.
Савин. Да, отстали.
Распутин. Вот именно. Будем наверстывать. Средства выделены немалые.
Савин. Я очень рассчитываю на вашу помощь. Больше мне опереться не на кого. Надеюсь, найдете время.
Распутин. Само собой. На мой взгляд, самое сложное в этих проектах – система управления.
Савин. Это так. Требуются невероятные точности определения координат, расчета орбит и  корректирующих команд.
Распутин. В противоздушной обороне в сто раз проще и то приходится голову поломать. Без мощного компьютера не обойтись. Как в космосе решить, даже не представляю.
Савин. Я чувствую, что взялся за крайне сложное дело. Какой-то азарт овладевает, не могу остановиться. Прямо как наркоман.
Распутин. Погорячились слегка. (Смеется.) Савин. Срок назвал запредельный.
Распутин. Это молодость. С годами, к сожалению,  пройдет.
Савин. Я вообще-то люблю работать под напряжением. Думается лучше. Весь мобилизован на дело. Ночью валишься без сил, а утром вскакиваешь весь в идеях.
Распутин. Позавидовать можно. Я от мыслей уснуть не могу, а утром голову трудно от подушки оторвать.
Савин. Как вы думаете, с чего следует начинать?
Распутин. С самого трудоемкого. Придется создавать системы наблюдения за спутниками.
Савин. Радиочастотные?
Распутин. Боюсь, ими не обойтись.
Савин. Оптические?
Распутин. Да.
Савин. Но они в пасмурную погоду небо не видят.
Распутин. Телескопы придется ставить высоко в горах, за облаками.
Савин. Дело непростое.
Распутин. А без знания точных координат невозможно совместить орбиты цели и истребителя.
Савин. Придется альпинизмом заняться.
Распутин. Это не самое опасное на вашем жизненном пути.
Савин. Что же другое?
Распутин. Во-первых, Человей три шкуры драть будет. Год пролетит в момент.
Савин. А в чемего интерес?
Распутин. Дело престижное, он страсть как любит себя показать. Доложить об успехах. 
Савин. Небось, сильно разозлился на меня.
Распутин. Не думаю. Честно говоря, я никак не ожидал такой развязки. Боялся, что он просто вас выгонит.
Савин. Я тоже уже ни на что не надеялся. Прямо ноги подгибались от отчаяния.
Распутин. Он именно на срок повелся.
Савин. А не слишком нагло я на него попер?
Распутин. Ничего, больше уважать будет. Ему мало кто перечит. В диковинку.
Савин (со вздохом). Посмотрим. А во-вторых?
Распутин. А во-вторых, коллектив переориентировать на новую тематику будет очень сложно. Кстати, как у вас складываются отношения с главными конструкторами?
Савин. Открытого отторжения нет, но и авторитет еще не наработал.
Распутин. Тем более. Люди привыкли, дело освоили, а тут тебе начальник – без году неделя говорит: бросай все и выходи строиться на получение нового задания. Это все равно, что мозги перевернуть. Не сомневаюсь, что окажут организованное сопротивление.
Савин. Я это понимаю. Но, во-первых, другого пути не вижу, а во-вторых, это для их же блага.
Распутин. Об этом не нам судить. У каждого свое представление о счастье.
Савин. Работа – есть работа. Тут приходится подчиняться.
Распутин. Постарайтесь не переусердствовать. Лучше все терпеливо объяснить и не делать резких движений.
Савин. Спешить не буду, но и отступать тоже.
Распутин. Я думаю, что со временем ОКБ нужно преобразовать в самостоятельный институт. Космическая тематика очень обширна.
Савин. Зачем, внутри КБ лучше, привычнее. Всегда можно проконсультироваться по любому вопросу. Потом институт – это столько служб, отделов, хлопот. Да и где здание взять?
Распутин. Институт – солидно. А бороться за место под солнцем придется постоянно. Нужно вес и мышцы наращивать. Человей да и другие генконструкторы – опытные волчары. На части мигом порвут.
Савин. Похоже. А у Киселько тоже папаша высоко сидит?
Распутин. Как раз нет. Он человек очень способный, сильно увлекающийся и не всегда дальновидный.
Савин. Добился немалого.
Распутин. Вам диссертацию докторскую обязательно надо защитить. Человей был уверен, что вы о докторской говорили. Кандидатская на этом уровне веса не придает. Доктор – куда не шло, а лучше академик. На это и ориентируйтесь. (Смеется.)
Савин. Буду иметь в виду. (Смеется.)
Распутин. Цели важно серьезные ставить. Некоторые, знаете, ставят задачу к турнику подойти и повиснуть, а мало кто – подтянуться двадцать раз.
Савин. Эту цель я достиг.
Распутин. Серьезно?
Савин. И тридцать могу. В молодости был гимнастом первой категории.
Распутин. Уважаю! Спортсмены народ упорный.
Савин. Сейчас нужно другие упражнения осваивать. Чувствую, крутиться придется по трем осям.
Распутин. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Но осмотрительнее надо быть. Работать со страховкой, как в альпинизме. Союзников нарабатывать.
Савин. Год у меня есть, а там видно будет. Сейчас об институте и заикаться рано. Нужно хоть один спутник сбить. Тогда и с диссертацией выйти не стыдно.
Распутин. На проект может уйти десяток лет. Даже американцы, насколько мне известно, на это пока не замахиваются.
Савин. Я уверен, что лет через пять, от силы семь – собьем!
Распутин. Американский. (Смеется.)
Савин. Свой, для начала. (Смеется.) Распутин. Успеха!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
 
 
 
 
 
 
 
КОМЕТА 

 
 
 
 
 
Действующие лица
Савин Анатолий Иванович – директор – генеральный конструктор.
Серков Михаил Константинович – главный конструктор.
Власков Константин Александрович – главный конструктор.
Давыдин Георгий Викторович – главный конструктор.
Динилкин Юрий Иванович – заместитель директора по науке.
Смурнов Леонид Васильевич – председатель Военнопромышленной комиссии.
Любовь Михайловна – секретарь директора.
Луков Анатолий Григорьевич – заместитель директор КБ.
Корреспондент.
Картина первая
Год 1968. Савин и Власков в кабинете. Входит Динилкин.
Динилкин. Добрый день, Анатолий Иванович и Константин Александрович!
Савин. Здравствуйте, Юрий Иванович! 
Динилкин. Хочу поздравить вас с грандиозным успехом!
Савин. И вас с ним! Сбили, правда, не с первого раза, поэтому и задержались.
Динилкин. В чем была причина схода с орбиты первого перехватчика?
Власков. Причина предельно простая: не выключился вовремя корректирующий двигатель.
Динилкин. На;ша недоработка?
Савин. Нет, но, поскольку мы головники, ответственность за все на нас.
Власков. Нашли и устранили причину быстро, но потом долго морочились с проверками-перепроверками всех систем.
Динилкин. Мы уж тут вас заждались.
Савин. Вся комиссия две недели болталась на Байконуре без дела. Я прямо извелся, поскольку к выпивке равнодушен.
Власков. К нашим наземным системам никаких замечаний не было, все сработало штатно. Орбиты рассчитали точно, перехватчик вывели практически идеально. Оставалось только притормозить.
Динилкин. Это же историческое событие! Впервые удалось перехватить спутник на орбите!
Савин. Помню, когда ставили задачу, я обещал сделать это через семь лет. Практически не ошибся.
Власков. Это удивительно. Тогда мало кто вообще верил в такую возможность.
Савин. Были моменты, когда мне самому с трудом верилось в успех. Я и не предполагал, какой объем работ предстоит: оптические системы, радиоэлектронные, компьютерные, связь, управление.
Динилкин. И смежники, на удивление, не сильно подводили.
Савин. И строители, вот что поразительно! Даже в горах.
Динилкин. Как дальше будут развиваться события?
Савин. Как обычно. Начнутся рутинные испытания перед приемкой на вооружение. Военные выдвинут массу новых требований. Года два будут голову морочить.
Власков. Они уже заявили, что нужно узнать степень поражения спутника. Сколько осколков, куда попало?
Савин. Попробуй определи! Это вам не покойника анатомировать.
Динилкин. Придется специальную мишень разрабатывать, способную сообщить о своем состоянии здоровья после кончины. (Смеется.)
Власков. Не смейтесь, они уже об этом и говорят. У меня коекакие идеи на этот счет есть. Задача интересная.
Динилкин. Ну да, чем задача сложнее, тем интереснее. 
Савин. Так или иначе, мы свое дело сделали. Американцев обошли лет на пять, не меньше.
Динилкин. Думаю, больше. По данным разведки, у них все еще в чертежах.
Власков. Жалко, ТАСС не сообщил. Приоритет нужно бы застолбить, да и народ порадовать.
Савин. Публично нельзя. Это можно рассматривать как вывод оружия в космос. Сейчас начинаются переговоры о запрещении.
Власков. Вот пока не запретили, и надо было обозначить, чтобы больше уважали.
Динилкин. Я думаю, грамотную утечку организу;ют.
Савин. Это дело дипломатов. Пусть решают. У них зарплаты побольше наших.
Динилкин. А нам какие-нибудь блага перепадут?
Савин. Надеюсь, но главным образом после постановки на вооружение. Основных творцов сами премируем. Я думаю, надо собрать всех участников, рассказать и поблагодарить.
Динилкин. Отличная идея. Когда?
Савин. Через несколько дней, когда доклады начальству завершу. Надеюсь, к тому времени придут поздравления от высшего руководства. Столько лет нервы трепали, пора бы и поблагодарить.
Власков. Они, небось, считают, что это в первую очередь их заслуга. (Смеется.)
Савин. Предлагаешь поздравительную телеграмму отправить?
(Смеется.)
Динилкин. И премии выписать. (Смеется.)
Власков. По пятьдесят рублей. (Смеется.)
 
Картина вторая
Год 1972. Кабинет Смурнова в Кремле. Смурнов и Савин.
Смурнов. Анатолий Иванович, тут шесть академиков письмо прислали.
Савин. Кому?
Смурнов. На самый верх. Сегодня ко мне спустили.
Савин. И что же такое важное предлагают?
Смурнов. Закрыть работы по высокоорбитальной группировке. Сосредоточиться на низкой.
Савин. Это кто же такие умники?
Смурнов. Не шути так! Все известные, есть и вице-президент. 
Савин. Можно ознакомиться?
Смурнов. За этим и позвал.
Савин (читает письмо). Леонид Васильевич, я просто поражаюсь на них. Все умные, уважаемые люди, а лезут не в свое дело. Откуда они взяли, что факел ракеты с сорока тысяч километров видно не будет?
Смурнов. Они ссылаются на расчеты.
Савин. Где они, эти расчеты? Школьнику понятно, что все зависит от размера апертуры телескопа. Вон Луна, в десять раз дальше, а рассмотреть можно все самые мелкие кратеры.
Смурнов. Вы сами смотрели?
Савин. Нет, в большой телескоп смотреть напрямую опасно, можно глаз сжечь.
Смурнов. Что, от лунного света? Он же тусклый!
Савин. И тем не менее! Я же говорю, все определяется апертурой, то есть диаметром входной линзы или зеркала.
Смурнов. И какая же апертура нужна для наблюдения факела? Савин. Пока точно не скажу. Только начали исследовать.
Смурнов. Они говорят, что в условиях облачности это тем более нереализуемо.
Савин. Они весь разговор ведут в оптике.
Смурнов. Насколько я знаю, вы там и собираетесь работать.
Савин. Скорее на инфракрасных волнах. Там наибольшая светимость факела.
Смурнов. Есть и третий аргумент. По их мнению, для обработки изображений на борт придется поставить огромную вычислительную машину, весом десяток тонн.
Савин. Если мыслить сегодняшним днем – то да! Но для создания системы потребуется минимум семь лет. За это время ЭВМ так усовершенствуется, что не десять тонн, а десять килограммов весить будет. Также и чувствительность приемников возрастет.
Смурнов. Может, вы и правы. Как же нам поступить? Люди авторитетные. Судя по резолюции, наверху приняли всерьез. 
Савин. Давайте устроим обсуждение. У меня есть что ответить! 
Смурнов. Откуда они вообще узнали о ваших работах?
Савин. В Академии наук выполняется часть исследований по выделению сигнала из шумов.
Смурнов. Хорошо еще, что письмо догадались засекретить.
Савин. Не дураки.
Смурнов. Когда вы планируете выйти на прямой эксперимент по обнаружению факела?
Савин. Телескоп мы как раз запустили. Теперь ждем пуска баллистической ракеты.
Смурнов. Американской?
Савин. Это было бы лучше. Но обещают в ближайшее время нашу пустить.
Смурнов. Когда?
Савин. Для чистоты эксперимента нам не сообщают.
Смурнов. Тогда давайте подождем. Словами их не убедить.
Савин. Согласен.
Смурнов. Но если зарегистрировать не удастся, то, как говорится, дело пахнет керосином. Придется переходить, как предлагают, на низкоорбитальную систему.
Савин. Снизу, конечно, видно все лучше, чувствительность выше.
 
Смурнов. Об этом они и пишут.
Савин. Это все понятно. Но дело в том, что сверху все можно решить пятью спутниками, а снизу потребуется пятьдесят. Пусть посчитают, во сколько это обойдется.
Смурнов. Они ссылаются на американцев. Якобы те строят низкоорбитальную систему.
Савин. Я уверен, что это дезинформация чистой воды. Они уже не раз пытались пустить нас в ложном направлении.
Смурнов. На это они мастера.
Савин. И нам бы пора им пару дохлых кошек подбросить.
Смурнов. Ладно, доложу, что по письму принято решение поставить прямой эксперимент. Придется и академиков проинформировать.
Савин. Вот только сообщать им об обнаружении факела нельзя. Это будет совершенно секретная информация.
Смурнов. Вы сначала обнаружьте, а там будем решать.
(Раздается звонок телефона.) Смурнов. Слушаю.
– Понял. Спасибо, что сообщили.
– Ну вот, на ловца и зверь бежит. Пошел успешный пуск баллистической из Плесецка на Камчатку.
Савин (взволнованно). Разрешите позвонить?
Смурнов. Пожалуйста. Только этот телефон не для секретов.
Савин. Алло. Это я.
От бабушки информации нет? Как у нее здоровье?
Сон видела?
Про нашу действительность?
– О севере?!
– Замечательно!
– Пусть еще поспит, может, что потустороннее увидит.
– Я скоро буду.
Смурнов (восторженно). Неужели засекли?
Савин. Представляете – с первого раза! Правда, на пределе чувствительности.
Смурнов. Поздравляю!
Савин. С сорока тысяч! Под облачностью!
Смурнов. Вовремя академики письмо прислали. (Смеется.)
Савин. Так у меня часто бывает. Только тучи сгустятся, как солнышко проглянет. Я человек везучий.
Смурнов. Вижу. У меня просто гора с плеч свалилась. Очень я боялся за этот проект. Крайне он важен. 
Савин. Это точно. Без него никакой ракетной обороны не построить.
(Звонит телефон.) Смурнов. Слушаю.
– Понял.
– Поздравляю.
– Спасибо.
Смурнов. Главком доложил. Давайте выпьем по рюмке. Такой успех!
Савин. С удовольствием. Теперь безбрежное поле деятельности!
Смурнов. Какой это у вас по счету успех?
Савин. Я их не считаю – плохая примета. Да и теперь нужно дождаться заокеанского пуска, чтобы снять все сомнения и прекратить ненужные разговоры.
Смурнов. А академиков я, пожалуй, сегодня же поблагодарю. Напишу, что информацию приняли к сведению. (Смеется.)
Савин. Напишите, что будут приняты строгие
дисциплинарные меры. (Смеется.) Смурнов. За успех!
Савин. За наш успех!
(Выпивают.)
 
Картина третья
Год 1978. Савин в кабинете. Входит Любовь Михайловна.
Любовь Михайловна. Анатолий Иванович, вы бы съездили домой. Третьи сутки без сна.
Савин. Люба, сделай мне кофе покрепче.
Любовь Михайловна (выходит, бормоча под нос). У меня уже пятый раз кофе кончается.  (Раздается звонок телефона.) Савин. Алло.
Здравствуйте, Леонид Васильевич.
Новостей и ясности пока нет.
По нашим расчетам, должен приземлиться сегодня.
– Да, согласен, лучше бы приводнился.
– Надеюсь, в Тихом океане.
– В районе Алеутских островов.
– Вероятность больше.
– Точно в Северном полушарии.
– Американцы отслеживают?
– Тоже сегодня?
– Если реактор распался на блоки, то сгорит полностью.
– В этом случае ситуация будет значительно опаснее.
– Тяжелый – девятьсот килограммов.
– Запас топлива больше чем на сто дней.
– Тридцать килограммов урана двести тридцать пять.
– Ну-у, какая там бомба.
– Знаю.
– Понимаю.
– Что можно предпринять?
– Все посты наблюдения работают в круглосуточном режиме.
– Сразу доложу.
(Входит Серков.)
Серков. По последним данным, примерно через час.
Савин. Куда?
Серков. Либо в Атлантику, либо в Канаду.
Савин (с досадой). Нет, чтобы в Тихий, как предполагали. (Входит Любовь Михайловна с кофе.) Савин. Садись выпей кофейку.
Серков. А уже литра три выпил.
Савин. Что же все-таки произошло? Почему вместо ухода на дальнюю орбиту умирания он пошел вниз?
Серков. Возможно, нарушение ориентации. Может, мелкий метеорит попал и повредил электронику. Произошла разгерметизация.
Савин. Вероятность мала.
Серков. Но есть.
Савин. Если на город упадет – нам крышка.
Серков. Упаси бог!
Савин. Мне головы точно не сносить. 
Серков. Если в Канаду, то истерика будет мирового масштаба.
Савин. Она уже и так вышла на запредельный уровень. Меня со всех высот давят каждые полчаса, как будто я что сделать могу. 
Серков. В Канаде большая часть территории не заселена.
Савин. Бутерброд обычно падает маслом вниз.
Серков. Я все же надеюсь на океан.
(Звонит телефон.) Савин (берет трубку.) – Алло.
Здравствуйте, Петр Степанович!
Должен сегодня.
По нашим оценкам, в Тихий океан, но возможно, и в Канаду.
– Прекрасно отдаю себе отчет.
– Это не в моих силах.
– Знаю.
– Понимаю. 
– Надеюсь.
– Конечно.
– До свидания.
Савин. Министр.
Серков. Плешаков?
Савин. Да. Только что Смурнов из вэ-пэ-ка в очередной раз звонил. Видимо, тоже два дня не спит. Одни и те же вопросы задают по третьему разу.
Серков. Могу представить, кто им постоянно звонит.
Савин. Ладно, иди, следи за информацией. Сразу сообщай.
(Серков уходит. Звонит телефон.) – Да, Женечка.
– Не беспокойся, все идет нормально.
– Я всю ночь спал.
– Сегодня обязательно приеду.
– Эксперимент такой сложный, что надо контролировать самому.
 
– Дома расскажу. Дорогая, только не волнуйся. У меня все нормально. 
– Чувствую себя бодро.
– Спал хорошо и зарядку делал.
– Люба меня кормит.
– Целую. (Вбегает Серков.) Серков. В Канаду.
Савин. На город?
Серков. Нет, в тайгу.
Савин. Ну, хоть так. (Звонит.) Леонид Васильевич, это я.
– Упал в Канаде, в тайгу.
– Наши данные.
– Я тоже надеюсь.
– Сообщу. Вы тоже держите в курсе. (Снова звонит.) – Петр Степанович, это я.
– Да, в Канаду.
– Точно неизвестно.
– Понял. (Кладет трубку.)
– Хоть такая ясность. Давайте выпьем. Скажите Любе.
(Серков выходит и вскоре возвращается с коньком.)
Савин. В жизни так не волновался. Чертова неопределенность, с ума может свести.
Серков. Теперь все позади.
Савин. Не скажите. Еще неизвестны последствия. В любом случае затаскают. Тему могут закрыть. Да и выгнать могут.
Серков. Что они, дураки?
Савин. Такая шумиха. Испуг большой. Реакция непредсказуема. (Звонит телефон.) Савин. Алло.
– Понял.
– Спасибо, Леонид Васильевич, что позвонили. (Кладет трубку.)
Савин. Смурнов. Американцы подтвердили, что упал в необитаемом районе.
Серков. Теперь они кинутся искать обломки, измерять радиоактивность.
Савин. Кричать на весь мир, что русские заразили всю Северную Америку.
Серков. Главное – жертв нет.
(Выпивают коньяк.)
Серков. Какие могут быть последствия для нас, как думаете?
Савин (саркастически). Ордена дадут. А если серьезно, то боюсь, запретят использовать ядерный источник – от греха подальше.
Серков. Как же без него? С солнечными батареями ничего путного не выйдет.
Савин. Какая нужна площадь?
Серков. Сотни метров мало. 
Савин. Да, с таким парусом на орбите долго не продержаться.
Серков. Придется каждые три месяца запускать.
Савин. Разоришься.
Серков. Что-нибудь придумаем.
Савин. Сегодня не думайте. Езжайте домой, отдохните. И всех людей отпустите.
Серков. Я в таком возбуждении, что и не усну. Давайте еще по одной.
Савин. Нет, поеду домой. Жена сильно волнуется. Нужно успокоить.
Серков. У меня тоже нервничает. Сначала подозревала, что загулял.
Савин. Не надо было давать поводов.
(Входит Любовь Михайловна.)
Любовь Михайловна. По радио сообщили об аварийном приземлении нашего спутника. Сказали, упал в ненаселенную часть Канады.
Савин. И слава богу! Вызови мне машину.
Любовь Михайловна. Наконец-то.
 
Картина четвертая 
Год 1983. Савин в кабинете говорит по телефону.
Савин. Люба, позови ко мне Давыдина.
(Входит Давыдин.)
Давыдин. Добрый день, Анатолий Иванович!
Савин. Он не очень добрый.
Давыдин. А что случилось?
Савин. Наша система предупреждения выдала ложный сигнал о запуске баллистической ракеты США. Представляешь, что за этим стоит?
Давыдин. Что, привели в готовность стратегическое вооружение?
Савин. Ты еще скажи, Нью-Йорк разбомбили. До этого не дошло. Военные заметили, что отмеченное место старта не совпало ни с одной из американских баз. Но страшно представить, что могло быть, пройди команда дальше.
Давыдин. Как же так? Все работало надежно. Уверенно без сбоев регистрировали их шаттлы, военные пуски.
Савин. Начальство негодует. Нужно разбираться. Всю программу могут закрыть.
Давыдин. Да вы что? Двадцать лет работы. Столько пусков.
Савин. Есть и другие слабости.
Давыдин. Какие?
Савин. Время жизни спутников полтора года, а у американцев пять лет.
Давыдин. Это так, но в Зеленограде, наконец, сделали для космоса защищенные интегральные схемы, на них мы выйдем на три года.
Савин. Если до этого не закроют.
(Раздается телефонный звонок.) Савин. Алло.
– Слушаю, Леонид Васильевич.
– Понимаю.
– Понимаю.
– Разбираемся.
– Надеюсь, через неделю.
– Хорошо, в пятницу представлю.
Давыдин. Смурнов?
Савин. Он. Дал три дня на разбор и подготовку доклада.
Комиссию назначили во главе с Горшковым.
Давыдин. Леонид Иванович человек разумный.
Савин. Нам бы самим побольше разума! Что же могло случиться?
Давыдин. Нужно узнать погодные условия в том районе.
Может быть, аномальная гроза.
Савин. Уже выяснили, грозы не было. Погода ясная.
Давыдин. Тогда сбой компьютера.
Савин. Вот и я так думаю.
Давыдин. Нужно сделать независимую параллельную обработку.
Савин. Второй компьютер поместится?
Давыдин. На новых схемах – легко.
Савин. Нужно проанализировать и все другие варианты.
(Звонок телефона.)
Савин. Алло.
– Здравствуйте, Петр Степанович.
– Конечно.
– Этим и заняты.
– Скорее всего, виноват компьютер.
– Я – само собой.
– Отдаю отчет.
– Смурнов назначил комиссию.
– В пятницу буду докладывать.
– Понимаю.
– Такой мысли не допускаю.
– Канаду не забыл. Но спасибо, что напомнили.
– Проинформирую.
Давыдин. Начальство не дремлет.
Савин. Что скажешь, свою функцию они выполняют. Свяжитесь с Луковым, обсудите все возможности. Подготовьте итоговую записку к четвергу.
Давыдин. Еще одним вариантом может быть зеркальный солнечный блик от поверхности.
Савин. Что там, специально для нас огромное зеркало установили? 
Давыдин. Я бы не исключил и такую возможность. Сделать это несложно.
Савин. Прикиньте, какого размера должно быть это зеркало.
Давыдин. Возможно, микрометеорит угодил в телевизионную камеру.
Савин. У вас что ни случись – метеорит. Тогда бы она вообще прекратила работу. А этого нет.
Давыдин. Не метеорит, так солнечный ветер.
Савин. Возможно. Посмотрите данные о солнечной активности. Но не думаю.
Давыдин. Скорее всего, компьютер.
Савин. Тогда дело поправимо. С природными явлениями бороться сложнее.
 
Картина пятая
Год 1983. Кремль, кабинет председателя ВПК Смурнова.
Присутствуют Давыдин и Луков.
Смурнов. Так, три часа. Не вижу Савина!
Берет трубку.
– Ольга Ивановна, узнайте, где Савин.
Все в ожидании. 
Голос секретаря. Он выехал к нам час назад.
Смурнов. Куда же пропал. Ладно, подождем еще пять минут.
Все ждут.
Смурнов. Ольга Ивановна, узнайте, получил ли он пропуск?
Георгий Викторович, что с ним могло случиться? Он сюда поехал?
Давыдин. Да, и меня послал.
Смурнов. Ничегоне понимаю. Раньше никогда не опаздывал. 
Голос секретаря. Пока не получил.
Смурнов. Будем начинать. Трое одного не ждут.
Я собрал вас по письму командующего войсками противоракетной и противокосмической обороны Вотинцева Юрия Всеволодовича. Он сообщает о том, что из шести разведывательных  спутников три находятся в состоянии условной готовности. В результате система не гарантирует обнаружение запуска противником стратегических ракет.
 Луков, что вы можете сказать?
Луков. В этих спутниках произошел обрыв ленты кода Грея.
Смурнов (раздраженно). Что еще за Грей? Кто изготовил и применил эту ленту?
Луков. Мы, это обычная практика. С ее помощь мы определяем угловые  координаты зеркала.
Смурнов. Так и надо отвечать, а то вы еще на Архимеда стрелки переведите.
Луков. Проблемы были, но мы нашли решение программным путем.
Смурнов. Это решение принято военпредами, прошло испытания?
Луков. Нет, но работает.
Смурнов. Вы сколько лет работаете в оборонке?
Луков. Пятнадцать.
Смурнов (раздраженно). Что же из меня дурака строите? Вы что, порядка не знаете? ГОСТов?
Луков (обреченно). Знаю, но это хоть какой выход. Худобедно работает.
Смурнов (с возмущением). Вы что, не понимаете, что Вотинцев головой отвечает за безопасность страны? А вы ему что подсовываете?! Правильно он требует отстранения вас от должности главного конструктора. Я его полностью поддерживаю. За пять лет вы не смогли сделать надежный аппарат. Какая это работа?! Вы еще на соплях бы сделали!
Полная безответственность!
Открывается дверь, входит Савин.
Савин. Разрешите, Леонид Васильевич?
Смурнов (строго). Почему вы позволяете себе опаздывать?
Савин. Очень извиняюсь. На дороге случилась авария, и движение перекрыли. Еле добрался.
Смурнов. Проходите. Как вы знаете, мы собрались по письму Вотинцева. Вы с ним знакомы?
Савин. С Вотинцевым?
Смурнов (раздраженно). Нет – с письмом!
Савин. Да.
Смурнов. Что можете сказать?
Савин. Обсуждаемая система является важным звеном стратегического сдерживания – главного пути обеспечения безопасности государства. Глобализация международных отношений  меняет характер экономических, политических и духовных проблем. Для противостояния новым угрозам требуется объединение всех имеющихся ресурсов прогрессивных стран.
Смурнов (раздраженно). Подождите, Анатолий Иванович. Куда вас понесло? Вы что, пострадали головой во время аварии?
Савин (спокойно). Нет. Дело в том, что с каждым годом усиливается влияние на глобальные процессы транснациональных финансовых структур. Страны капитала, имея пять процентов населения, потребляют двадцать пять процентов мировых ресурсов.
Смурнов (возмущенно). Вы о чем? Какое это имеет отношение к нашей  системе космической разведки? Вы что, пытаетесь увести дискуссию в сторону? Замотать вопрос?
Савин (спокойно). Самое непосредственное. Система глобального контроля космического пространства является главнейшим звеном нашей национальной системы  стратегического сдерживания. Без нее невозможно убедить противника в неотвратимости удара возмездия.
Смурнов. Это так. Но вот Вотинцев пишет, что эта система работает второй год в состоянии условной боевой готовности. И связано это с тем, что главный конструктор товарищ Луков вместе с лентой товарища Грея не обеспечили надежную работу космического аппарата. Он требует отстранить товарища Лукова от занимаемой должности. Я с ним полностью согласен. Ваше пламенное выступление о важности стратегического сдерживания только укрепило меня в этом решении.
Савин. Разработанная нами система по своим возможностям не имеет аналогов в мировой практике. Она настолько сложна в техническом отношении, что у многих авторитетных специалистов вызывает удивление ее работоспособность.  Вы помните письмо шести академиков?
Смурнов. Помню.
Савин. Нобелевские лауреаты утверждали, что сделать такое в принципе невозможно. А мы сделали!
Смурнов. По мнению Вотинцева, система работает ненадежно из-за конструктивных просчетов товарища Лукова!
Савин. Я не понимаю, при чем тут Луков?
Смурнов (раздраженно). А кто же, по вашему мнению, виноват в сложившейся ситуации? (Иронически) Может, товарищ Грей?
Савин. Зачем? Вся ответственность лежит на генеральном конструкторе системы противоракетного наблюдения.
Смурнов (удивленно). То есть, на вас?
Савин (спокойно). Конечно. 
Смурнов. Выходит, Луков не при чем?
Савин. Разбираться с главными конструкторами подсистем – моя компетенция. Перед вами и командующим войсками противоракетной и противокосмической обороны ответственен именно я. И никто другой!
Смурнов. Вот выкак ставите вопрос?
Савин. Именно так. Снимайте меня, если это пойдет на пользу делу. Подыщите более компетентного специалиста.
Смурнов. Тоже мне, Александр Матросов! 
(Прохаживается по кабинету.)
Ладно, даю вам неделю на подготовку предложений по повышению надежности космических аппаратов. В том случае, если Вотинцев вновь будет вынужден обратиться к Верховному главнокомандующему, то головы вам не сносить обоим! Я не посмотрю на ваши прежние заслуги.
Ясно?
Савин. Вполне.
Смурнов. Все свободны!
 
Картина шестая
Год 1995. Савин за столом. 
Любовь Михайловна (по телефону). Анатолий Иванович, к вам корреспондент. 
Савин. Откуда?
Любовь Михайловна. Из Красной звезды.
Савин. Пусть заходит.
Корреспондент. Добрый день, уважаемый Анатолий Иванович! Хочу сердечно поздравить вас с юбилеем и пожелать новых успехов и крепкого здоровья! 
Савин. Спасибо. У меня уже было столько юбилеев, что это не так волнительно. Чем мы его отметим, кофе или чаем?
Корреспондент. Давайте чаем.
Савин (поднимает трубку). Люба, будь добра, сделай нам чайку.
Корреспондент. Я не буду интересоваться существом ваших работ.
Савин. Это правильно, они для газеты не предназначены. (Смеется.)
Корреспондент. Читателям было бы очень интересно узнать о вас как о человеке.
Савин. А кем я мог бы еще перед ними предстать? (Смеется.)
Корреспондент. Вы конструктор, ученый, руководитель, а я имею в виду личные качества, пристрастия.
Савин. Попробуйте, я вообще-то человек не очень открытый.
Корреспондент. Для начала расскажите о своей семье.
Савин. С семьей мне очень повезло. У меня прекрасная жена и две дочки. Все свободное время я стараюсь быть в их кругу.
Корреспондент. А у вас бывает свободное время?
Савин. А как же! Каждый год летом и зимой я ухожу в отпуск. Летом мы едем путешествовать в Крым или на Волгу.
Живем дикарями. Ловим рыбу. А зимой в горы.
Корреспондент. Я слышал, вы рисуете?
Савин. Да, летом всегда беру с собой этюдник. Пейзажи в нашей стране один лучше другого.
Корреспондент. На картину требуется много времени.
Савин. Много у меня нет, поэтому рисую быстро. Как правило, это этюды.
Корреспондент. А вы учились?
Савин. Нет, не довелось, но когда занятие нравится, можно и самостоятельно освоить.
Корреспондент. А в каком стиле ваши работы?
Савин. В моем. (Смеется.) Реализм и немного импрессионизма. Краски почти не смешиваю.
Корреспондент. Я слышал, у вас дома есть рояль.
Савин. Я немного играю, петь люблю.
Корреспондент. Ага, вижу, это вас точно характеризует: играть – так на рояле. (Смеется.)
Савин. Это вы правильно подметили. Все делать по максимуму!
Корреспондент. А как вы относитесь к спорту?
Савин. С огромным энтузиазмом и уважением. В молодости был неплохим гимнастом. Сейчас играю в теннис, катаюсь на горных лыжах, много плаваю.
(Входит Любовь Михайловна с чаем и конфетами.)
Савин. Спасибо, Люба. (Кладет в стакан четыре куска сахара и разворачивает шоколадную конфету.)
Корреспондент (удивленно). В таком возрасте не ограничиваете себя в сладком? У вас нет проблем с сахаром?
Савин. Сахар не в дефиците.
Корреспондент. Я говорю о сахаре в крови.
Савин. А? Не знаю. Вроде нет.
Корреспондент. Вы что, не проверялись?
Савин. Нет, я к врачам пока не обращаюсь.
Корреспондент (удивленно). Ни разу?
Савин (задумчиво). Не припомню.
Корреспондент. Какой у вас распорядок дня?
Савин. Встаю рано, сорок минут интенсивно занимаюсь физкультурой.
Корреспондент. Ежедневно?
Савин. Конечно. Без всяких исключений. Затем легкий завтрак и на работу.
Корреспондент. Небось, засиживаетесь до ночи?
Савин. Нет. Стараюсь рационально использовать рабочее время. По его окончании записываю итоги и намечаю планы на завтра. На это уходит час-другой. Раз в неделю играю в теннис, плаваю.
Корреспондент. Вы много раз начинали новые темы, причем подчас в совершенно неожиданных областях. От пушек перешли к атомной тематике, зенитным ракетам, космическим проектам. Как вам это удается? Неужели вы обладаете столь обширными знаниями?
Савин. Я уже давно сам не веду конкретные разработки. Как генеральный конструктор я руковожу этим процессом.
Корреспондент. Как капитан на корабле?
Савин. Именно!  Ему не обязательно знать в тонкостях, как устроен мотор. Его задача выдерживать курс, не посадить судно на мель и не разбить о скалы. Руководителю важно правильно подобрать людей и организовать их слаженную работу. Еще вперед смотреть внимательно.
Корреспондент. Но решения принимаете вы и ответственность на вас.
Савин. Стратегические, конечно, только я. На мне вся ответственность за конечный результат.
Корреспондент. И как же?
Савин. На то есть большой опыт, хорошо вижу общий замысел. Интуиция не подводит, а для руководителя это – путеводная звезда.
Корреспондент. Приходилось отступать от нерешаемых задач?
Савин. Нерешаемых проблем нет, если есть люди, которые способны их решать. У нас они есть!
Корреспондент. От начальства часто достается?
Савин. Да, это у них любимое занятие. 
Корреспондент. А вы после этого разносы устаиваете?
Савин. У меня есть правило – гнев начальства никогда не переносить на подчиненных. Лучше всего их даже не информировать, чтобы работали спокойно и уверенно.
Корреспондент. Все держите в себе?
Савин. Да, я занимаюсь йогой. Это помогает держать удар.
Корреспондент. У вас много друзей?
Савин. Нет, совсем мало. Я довольно закрытый, семейный. Да и времени дружить нет.
Корреспондент. Вы человек хорошо обеспеченный, любите красивую жизнь?
Савин. Красивое я все люблю, но не в том понимании, как вы спросили. Я ненавижу праздность и кичливость. Я скорее спартанец, чем мот.
Корреспондент. Вы читаете книги, ходите в театр?
Савин. Конечно, книги люблю с детства. В театр хожу, но не часто.
Корреспондент. У вас на столе, в отличие от других начальников, нет компьютера.
Савин. Да, сейчас это стало модным. Ставят, хотя многие и пользоваться-то толком не умеют. У меня свой компьютер, в голове, пока нормально работает. Не подумайте, что я ретроград и против компьютеров. Зайдите в любую комнату, у всех сотрудников это – рабочий инструмент.
Корреспондент. Какое новое направление мысли у вас будет после космоса?
Савин. Космическая тема неисчерпаема. 
Корреспондент. Звезды, галактики?
Савин. Нет. (Смеется.) В последнее время я все чаще задумываюсь о будущем нашей цивилизации. Невероятными темпами развиваются средства уничтожения.
Корреспондент. В том числе благодаря вашим работам. (Смеется.)
Савин. Я принципиально не занимаюсь оружием уничтожения. Напротив, мои системы направлены на предупреждение ядерной войны.
Корреспондент. А пушки?
Савин. Это тоже были орудия защиты.
Корреспондент. От кого?
Савин. От танков.
Корреспондент. Вы считаете, что ядерную войну можно предупредить?
Савин. Уверен.
Корреспондент. Что для этого нужно сделать?
Савин. То, что мы и делаем. Убедить противника, что возмездие неминуемо. Защита бесполезна, к тому же она стоит много дороже нападения.
Корреспондент. А если вернуться к спасению цивилизации?
Савин. Опасностей много. Стремительно расходуются запасы природных ископаемых, засоряются реки и водоемы, нарушается климат. Безумно растет потребление. Совершенно не думаем о будущих поколениях. Нужно организовать жизнь иначе, в противном случае сами себя погубим.
Корреспондент. Подозреваю, что эти мысли пришли к вам после поездки в США.
Савин. Отчасти вы правы. Там я укрепился в своих мыслях. Они живут непозволительно роскошно, причем с нарастающим темпом.
Корреспондент. А как вас приняла Америка?
Савин. Честно говоря, я очень удивился, что они меня приняли на таком высоком уровне. Я всегда был столь засекречен, что на известность и рассчитывать не мог.
Корреспондент. Спецслужбы у них хорошо работают. (Смеется.)
Савин. Вот и я так подумал. (Смеется.) Мы с американцами независимо решали схожие задачи и подчас были впереди. Надо сказать, это их сильно удивляло, поскольку средств они тратили на порядок больше.
Корреспондент. Слышал, что они вам даже предоставили возможность покататься на горных лыжах?
Савин. Они и это разузнали. (Смеется.) Впечатления великолепные. Таких обустроенных трасс у нас, к сожалению,  нет.
Корреспондент. Какая польза была от этой поездки?
Савин. Мы договорились вести совместные наблюдения Земли из космоса с целью использования военных технологий для предотвращения гибели людей при природных катастрофах типа землетрясений, вулканов, цунами.
Корреспондент. Что-то получилось? Я об этом не слышал.
Савин. Дело начало развиваться, но потом политические разногласия погубили.
Корреспондент. Скажите, пожалуйста, у вас есть враги?
Савин. Открытых нет. Я их всех уничтожил. (Смеется.)
Корреспондент. А говорите: не агрессор! (Смеется.) Савин. Исключительно в порядке самозащиты. (Смеется.) Корреспондент. А вы готовите себе преемника?
Савин. Думаете, пора?
Корреспондент. Лучше заранее.
Савин. Я для себя решил, что как только не смогу подтягиваться на турнике, так сразу этим и займусь. (Смеется.) Директор не должен быть дряхлым.
Корреспондент (удивленно). Вы можете подтягиваться?
Савин. Конечно. Если же говорить серьезно, то я думаю на эту тему. У нас в институте очень много талантливых специалистов. Случайных людей вообще нет. Большинство – мои ученики. Полсотни докторов наук. Но вот, к сожалению, нет среди них ни одного такого, который бы полностью подходил на роль директора.
Корреспондент. А какое главное качество должно быть у директора?
Савин. Обостренное чувство ответственности за порученное дело и за коллектив. Успехи прежних лет в нашей оборонке были обусловлены в немалой степени тем, что за любой проект быластрогая персональная ответственность. Снятие с должности и исключение из партии. Сейчас, к сожалению, этого нет.
Корреспондент. А в США есть?
Савин. Есть, но другого типа. Там ответственность, в первую очередь, финансовая, хотя и патриотизма им не занимать.
Корреспондент. Вы считаетесь человеком исключительно удачливым. Не случайно у вас такое количество наград и премий. А случались в вашей жизни неудачи и ошибки?
Савин. Неудачи были, но мы их преодолевали, и в результате все до единой работы успешно сдали военным.
Корреспондент. Самая крупная неприятность была связана с падением спутника в Канаде?
Савин. Да, можно сказать, это была катастрофа. Такое тоже случается. Космическая техника исключительно сложна. Но этот случай был единственный из ста пятидесяти запущенных по нашим делам спутников.
Корреспондент. За сколько лет?
Савин. Первый – «Полет-один» – запустили в шестьдесят третьем.
Корреспондент. Даже трудно себе представить.
Савин. Я сам удивляюсь. (Смеется.)
Корреспондент. Сколько же времени вы провели на космодроме?
Савин. Полжизни. (Смеется.)
Корреспондент. А ошибки были?
Савин. Давно живу, было несколько. Значимые – на одной руке можно пересчитать. Все помню, они для меня как строгое предупреждение.
Корреспондент. Технические?
Савин. К сожалению, не только.
Корреспондент. Какое самое запоминающееся событие в вашей жизни?
Савин. Если иметь в виду работу, то это получение первой Сталинской премии. Мне тогда было двадцать семь лет. Просто потрясение.
Корреспондент. А за что вы получили звезду героя?
Савин. За космическую систему разведки. К тому времени у меня уже было много наград. Первое событие всегда самое волнительное.
Корреспондент. Да, иконостас у вас на славу! Орденов Ленина – четыре штуки. Премий не перечесть.
Савин. За каждой наградой стоит конкретное дело, результат.
Корреспондент. Что бы вы пожелали читателям?
Савин. Время, отведенное человеку на земле, невелико, и расходовать его нужно очень бережно и рационально. Ставьте перед собой большие цели и концентрируйтесь на них. Не предавайтесь праздности и каждодневно укрепляйте свое тело.
 
Москва, май – июнь 2016.
 
 
 
 
 
СОДЕРЖАНИЕ
 
НАЧАЛО ПУТИ 3
АТОМНЫЙ ПРОЕКТ 45
КБ-1 81
КОМЕТА 115