Письмо Есенину

      Дорогой Сергей Александрович!
      Ваша короткая, но такая насыщенная жизнь, Ваш головокружительный успех не дают покоя потомкам. Как Вы, деревенский мальчик, смогли самостоятельно вырасти в великолепного поэта? Почему Ваше творчество, хоть одним бочком, четверостишием, строкой задевает каждого, читающего на русском языке, будь то интеллигент или крестьянин? Ваши стихи учат, Ваши стихи поют и  ныне, в 21 веке. Вы поистине народный поэт и останетесь им навсегда.
        А у нас сейчас тут такие дела, Сергей Александрович… Все очень сложно. Живем во враждебном окружении, почему-то у других стран к нам сплошные претензии, все насылают на Россию санкции.  А тут еще пандемия. Ковид. Страшная вещь. Говорят, после перенесенного заболевания ай-кью уменьшается минимум  на четыре процента.  Мозги, значит, хуже работают. Зато выдают кю-ар код.  Это удостоверение, чтобы в бары ходить. Заметили? Ай-кью – кю-ар – всё звучит не по-нашему.  Европеизируется Русь-матушка. Так и представляю, как Вы тряхнули бы своими золотыми кудрями, стукнули кулаком по столу и сказали бы: «Эх!» Пришлось бы Вам прививаться, никто бы не посмотрел на то, что Вы – один из «наше всё»:  есть кю-ар – пожалуйте в ресторан.
     Я вот  как прочитала про четыре процента, так прямо испугалась: может, и у меня четыре процента поубавилось после болезни? Начала вспоминать Ваши стихи. Нет, вроде бы все хорошо, память есть, только вот не пишется, поди ж ты. Давит, давит на психику обстановка.  Пугают новые реалии.  Далеко ли до Кащенко… А потом подумалось: а когда Россия не была во враждебном окружении? Еще и революция, гражданская война, голод , болезни истончали духовный мир Вашего поколения не меньше, чем сейчас. А Вы пели. А Вы творили. А Вы скандалили. Вопреки всему.
      Многие годы я размышляла, что Вас спасало, что давало Вам опору. Теперь я знаю ответ: Ваши истоки, ваши здоровые корни. Как трудно жить человеку, который может написать: «Вы мне близки как друг, но я Вас  нисколько не люблю как женщину». А мог бы охмурить, мог бы поюлить. Правду говорить нелегко и неприятно. Вот  это и ценно в Вас: быть в жизни  чистым, искренним, вовлеченным в творчество всем своим существом. Да, ошибаться, может быть, делать глупости, пить, но не предавать себя. В наше время Вы бы и до тридцати не дотянули – чистота нынче на вес золота. Вас же взрастила природа. А природа не терпит фальши.
     В Вашей биографии Москва занимает особое место.  «Лучше всего, что я видел в этом мире – это все-таки Москва…» - писали Вы. Я  тоже отдалась Москве целиком и полностью и не жалею об этом. Это дивные годы моей жизни, и вовсе не потому, что я  шелестела купюрами и наслаждалась заоблачными благами и достижениями культуры. Что-то, конечно, было. Но было и другое: все трудности , встретившиеся в московской жизни, перемололи меня в фарш в огромной человеческой мясорубке, чтобы сложилось из меня нечто новое, возникло иное понимание себя, своего места в жизни.
     Но наступает момент икс. Момент выбора. И позвала меня, такую мудрую, такую обновленную,  Орловщина. Мои истоки. Здесь относительно тихо и спокойно, жизнь течет неторопливо. Здесь  благодать   ощущаешь полнее и к Богу становишься ближе.
     Никогда не была у Вас, в Константиново, но в последнее время чувствую  зов. Знаете что, Сергей Александрович, я к Вам скоро приеду. Обязательно приеду.  Поклонюсь Вашим родным местам, скажу спасибо за Ваш уникальный дар. У вас в Рязани даже грибы с глазами – есть такая прибаутка. И воскреснут в памяти стихи, где черемуха, березки, тополя и тальянка,  наяривающая за околицей. Где рыжий месяц запрягается в сани. Где  бескрайняя синь. И все, что было дорого и свято для Вас, промчится чередой. И лишь издалека будут злобно шипеть ай-кью и кю-ар.
                С глубочайшим почтением, Татьяна.
                Июль, 2021 год.

Фото из Интернета.