Полет на воздушном шаре или последний блюз

Полет на воздушном шаре или последний блюз

Как обычно бывает.
Лето.
Город пуст.
Мы с товарищем сидим возле стадиона Динамо , на открытой веранде. Тянем пиво и вспоминаем молодость.
Какие мы были. И кутили. И грешили. И любили. И лабали.
Смеемся . Вспоминаем всякие истории и друзей, ушедших.
Туда, где вечное веселье и кипят котлы.
Когда-нибудь мы с ними повстречаемся. И бухнем. Дунем-пыхнем.
Сыграем самый нудный блюз в истории мировых блюзов. И из котлов вылезут с удивлёнными рожами все  блюзовые музыканты мира. И зададут естественный вопрос: f*** you! What it is? Who is this?
И им тут же подадут по прохладительныму коктейлю Молотова.
А мы медленно, стариковскими пальцами, совершим долгий путь по несуществующим грифам. В Никуда. Блюз же об этом.

Небо разверзлась, прорвав пестрые маркизы, с шумом и треском нам под ноги упали аки груши перезревшие плоды. Два. Два до боли знакомые. Морды? Рожи? Лица? Лики?
Патлатые. В кожаных штанах. В цепях. И смрадом позавчеравшнго перегару. Понятно с полуседыми бородами. Ну так вот. Нам это знакомо.
Свои значит.
Пока они тупо сидели и глазевши на нас, небольшой воздушный шар, трепал маркизы, и на последнем издыхании рванул в небо. Быстро. Прихватив с собою маркизы. Черный шар. И как бикини , полосатые маркизы. Которые пару минут защищали нас палящего солнца. А теперь они воистину свободны и парят под небесами гаротного города Минск.

Музыканты? Спросили два рыла. Нас. Старичков. В кастровых шляпах, сандалиях и полосатых летних штанах.
- эээээ, промычали мы.
- Нужен новый шар!
Продолжить полет. Мы посланники!
-простите , какой шар? Посланники чего? Кого?

Два рыла улыбнулись, обнажив на удивление красивые белые зубы.
- мы везем порошок.
Который избавит всех в мире от всех бед и сделает все счасливыми. И сняв со спины старые армейские рюкзаки, явили нашим взорам магические кристаллы фиолетового порошку.
- вот. Осталось только на вашу страну. А то на политинформации в пекле каждый день вещают: худо и бедно у вас. У музыкантов гитары позабирали.
Били. А некоторые и сроки получили.
Вот мы и решили.
Как так. Грифом тебе по глупой башке!
Мы исправим положение! Где блюз?
Не должно такого быть!
Нужен шар! Новый!
Нам к полуночи обратно. В АдРок-кафе. С себе. Концерт у нас.
Мы переглянулись с товарищем. Старым барабанщиком. Глухим.
Нельзя быть одновременно барабанщиком и кузнецом в  70х годах в советской стране.
Мы переглянулись. И одновременно вскрикнули: Костя - Цепеллин, басист, пьяница и алкоголик! Но круче его никто Цепеллинов не снимал. И его бредовую сказку. После литра выпитого.
О старых ангарах Люфтваффе. В первом аэропорту. Вывезенных из Германии после второй мировой. И что он там видел.
Настоящий дирижабль.
Граф Цепеллин.
Когда после халтуры , з нагоды дня рождения начальника аэропорта , в  восьмидесятых его завезли после бани, просто. Показать. Что не только Индиана Джонс хранит и ищет артефакты.

Мы мчались. К Косте-Цепеллину.
Сказал , покажет. И что это правда. Поклялся палочками Джона Бонэма.

Старый ангар. Широчезные створы в небо и в стороны. Старая краска облупилась. На створах гигантский кайзеровской крест .
И никого.
Запустение вечности. Аэропорта давно нет. Взрыты мощные бетонные влетные полосы. Авиаремонтный изчез завод . Вместе с тысячами высококвалифицированными специалистами.

Мы сдували пыль с аппаратов вечности. В гигантском ангаре  стояли шкафы и дизеля. Гигантские аппараты для производства водорода.
И кругом надписи на немецком языке.
Из инженерной каптерки со скрипом отворилась дверь и перед нами восстал в авиашлеме образца 1903 года, механик.
Я вас ждал. Сраные блюзмены.
Устал.
Сколько можно ждать.
Нет уже никого. Померли все минские блюзмены.
Ну хоть вы, бездельники.
Давайте, к дизелям.
Запускаем.

Над вечерним Минском всплыл свинцовый дирижабль.

Из пыльных агитационных  динамиков на умиротворённый город полилась Good times Bad times.

Мы летели на предельной низкой высоте. Внизу, на нас смотрели люди . Они махали руками и бросали шапки в небо.
Мы разбрасывали щепотками фиолетовый порошок.
Порошок свободы и чистоты.

Блюз?
Спросите вы.
Да ладно.
Блюз тоже хорош.

Мы бросали вниз фиолетовые кристаллы.
В надежде.
Хоть одно зерно, но прорасёт.

Памяти
Минских музыкантов.
Владимир Семёнов. "Саймон".
Николай  Черноокий.
"Шеф".