«ЖЕРТВЕННОСТЬ»
Очерк 114 «БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК-2021» ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ВНУТРЕННИХ ВОЙСК МВД СССР»
Комментарий автора к штендеру акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Это только десять представителей Бессмертного полка-2021 Главного управления внутренних войск МВД СССР!
Слева – направо, первый ряд:
1-й – Герой Советского Союза генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин (12.08.1914 – 17.08.1991 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), начальник Главного управления внутренних и конвойных войск МВД СССР (29 марта – 20 апреля 1957 г.), военный дипломат, г. Москва, 1970 год;
2-й – Генерал армии Иван Киллович Яковлев, участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), начальник внутренних войск МВД СССР (с мая 1968 г. по декабрь 1986 г.);
3-й – Герой Советского Союза генерал-лейтенант Владимир Иванович Сентюрин (20.01.1918 г. – 05.08.1997 г.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), первый заместитель начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР (1969-1978 гг.);
4-й – Генерал-лейтенант Борис Иванович Чугунов (1919-1982), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), первый заместитель начальника ГУВВ МВД СССР – начальник штаба внутренних войск МВД СССР (1966-1975 гг.);
5-й – Генерал-лейтенант Иван Никифорович Витенко (1921-1982), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), первый заместитель начальника ГУВВ МВД СССР – начальник штаба внутренних войск МВД СССР (1975-1982 гг.);
Второй ряд:
1-й – Генерал-лейтенант Александр Григорьевич Сидоров (10.08.1922 – 04.01.1999 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), заместитель начальника внутренних войск МВД СССР по боевой подготоке, в последующем его первый заместитель;
2-й – Генерал-лейтенант Иван Филиппович Мельник (10 июня 1922 г. – 10 ноября 2013 года), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), начальник Управления кадров Главного управления внутренних войск МВД СССР, участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.);
3-й – Генерал-лейтенант Евгений Андреевич Пожидаев (01.05.1921 – 02.01.2013 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), заместитель начальника управления спецчастей внутренних войск МВД СССР (1975-1980 гг.), начальник Военно-мобилизационного управления (ВМУ) МВД СССР (1980-1986 гг.);
4-й – Генерал-лейтенант Фёдор Васильевич Бубенчиков (23 февраля 1922 – 14 марта 2009 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), начальник штаба внутренних войск МВД СССР (1982-1987 гг.);
5-й – Генерал-лейтенант Борис Константинович Смыслов (31.03.1929 – 23.05.2013 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг., с начала года по июнь 1945 года Борис Смыслов – юнга-краснофлотец береговой батареи советской военно-морской базы в Измаиле), первый заместитель начальника штаба, заместитель начальника войск по боевой подготовке, а с 1987 по 1990 год – первый заместитель начальника внутренних войск МВД СССР, а с 1990 г. по 1991 г. – первый заместитель командующего внутренними войсками МВД СССР.
Комментарий автора к штендеру акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Ещё шесть представителей Бессмертного полка-2021 Главного управления внутренних войск МВД СССР! Слева – направо, первый ряд:
1-й – Генерал-майор Иван Ефимович Зюкин (13.08.1923 – ????), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), начальник Оперативного управления – заместитель начальника штаба внутренних войск МВД СССР (1968-1981 гг.);
2-й – Генерал-лейтенант Андрей Петрович Козлов, (1917-1991 гг.), участник советско-финляндской войны в 1940 году в должности командира пулемётного взвода в составе Отдельного отряда особого назначения погранвойск НКВД под командованием комдива П.А. Артемьева, участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), боролся с бандподпольем в западных областях Украины, командовал 12-м полком войск НКВД, выполнявшим спецзадание в Германии, командовал Московской отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (в/ч 3111), затем был начальником Управления спецчастей внутренних войск МВД СССР (1973-1980 гг.);
3-й – Генерал-лейтенант Борис Рамазанович Борукаев (1939-1996 гг., в составе «Бессмертного полка-2021» «Дети войны»), в 1977-1981 гг. – начальник штаба 43-й Минской конвойной дивизии (в/ч 3403), с 20 сентября 1981 года по 13 января 1984 года – командир 102-й Красноярской конвойной дивизии (в/ч 6700), в 1988-1992 годах – начальник штаба внутренних войск МВД СССР, а в 1992-1995 гг. возглавлял штаб внутренних войск МВД России;
Второй ряд:
1-й – Генерал-лейтенант Ким Леонидович Кузнецов (17 февраля 1923 – 28 июня 1984 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), командовал полком, соединениями внутренних войск, занимал руководящие должности в Главном управлении внутренних войск МВД СССР, был заместителем начальника внутренних войск МВД СССР по боевой подготовке»;
2-й – Генерал-лейтенант Вадим Григорьевич Самохвалов, участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), служил во внутренних войск НКВД-МВД СССР, занимал руководящие должности в ГУВД г. Москва (1973-1979 гг.) и в центральном аппарате МВД СССР (1979-1981 гг.), был заместителем начальника внутренних войск МВД СССР (1981-1983 гг.)».
2-й – Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко, (16 августа 1911 – ??.??.1984 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), командовал 290-м Новороссийским Краснознамённым мотострелковым полком (в/ч 3217, г. Киев), Московской ордена Ленина Краснознамённой Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), был заместителем начальника внутренних войск МВД СССР – начальником тыла войск».
Иона ДЕГЕН
СТИХИ ПРОЧИТАНЫ ПРИ НАГРАЖДЕНИИ
(Российское посольство в Израиле в 2012 г.)
Привычно патокой пролиты речи.
Во рту оскомина от слов елейных.
По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.
Торжественно, так приторно-слащаво,
Аж по щекам из глаз струится влага.
И думаешь, зачем им наша слава?
На кой... им наша бывшая отвага?
Безмолвно время мудро и устало
С трудом рубцует раны, но не беды.
На пиджаке в коллекции металла
Ещё одна медаль ко Дню Победы.
А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастёрке.
Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто бл*довали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.
Комментарий автора к штендеру акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Герой Советского Союза генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин (12.08.1914 – 17.08.1991 гг.), начальник Главного управления внутренних и конвойных войск МВД СССР (29 марта – 20 апреля 1957 г.), военный дипломат, г. Москва, 1970 год».
11.114.1. Герой Советского Союза генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин
Александр Дмитриевич Епанчин (1914-1991) – генерал-лейтенант (22.02.1963), участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1943).
Александр Епанчин родился 30 июля (12 августа) 1914 год в селе Малые Алабухи 1-е (ныне – Грибановский район Воронежской области). Получил неполное среднее образование, работал на фабрике «Пестроткань».
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Младший лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин, выпускник Московской пехотной школы – 1934 года».
В 1931 году был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1934 году окончил Московскую пехотную школу. Командовал взводом и ротой в 52-м стрелковом полку, затем в 211-м стрелковом полку. С 1940 года – командир учебного батальона 76-го запасного стрелкового полка.
С начала Великой Отечественной войны – на её фронтах. Участвовал в битве за Москву. 11 сентября 1941 года командир батальона капитан Епанчин был ранен в ногу. В ноябре 1941 года попал со своим батальоном в окружение северо-западнее города Яхрома, сутки вёл бой в полном окружении и сковал большие силы противника, а затем сумел вырваться к своим. В контрнаступлении советских войск под Москвой капитан Епанчин командовал стрелковым батальоном 1-й гвардейской стрелковой бригады.
И был награждён своей первой боевой наградой – орденом Красного Знамени за личное руководство боем в течение 3 суток во время взятия деревни Петушки, в ходе которого было отбито 15 контратак и уничтожено до 400 солдат противника.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Майор Александр Дмитриевич Епанчин, командир 484-го стрелкового полка 321-й стрелковой дивизии Сталинградского фронта, г. Сталинград, 1942 год».
С середины 1942 года майор Епанчин командовал 484-м стрелковым полком 321 стрелковой дивизии Сталинградского фронта, геройски действовал в тяжелейших боях оборонительного этапа Сталинградской битвы. В боях 5-6 августа 1942 года его батальон истребил до 400 солдат противника, а в бою 13 августа отбил 12 атак немецкой пехоты и до 40 танков, при этом было подбито 8 танков и уничтожено до 500 солдат противника. За эти бои был награждён орденом Красного Знамени.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Гвардии майор Александр Дмитриевич Епанчин, командир 91-го гвардейского стрелкового полка 33-й гвардейской стрелковой дивизии 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии Южного фронта, г. Ростов-на-Дону, 1943 год».
Командир 91-го гвардейского стрелкового полка 33-й гвардейской стрелковой дивизии 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии Южного фронта гвардии майор Александр Епанчин особо отличился в ходе Ростовской операции 1943 года. Его полк за 9 дней наступления уничтожил до 500 солдат противника, захватил 2 противотанковых орудия, 2 продуктовых склада, 4 склада с боеприпасами, пулемёты, винтовки и др. Выполняя задачу по содействию выхода из окружения 4-го гвардейского механизированного корпуса, полк 18 февраля 1943 года захватил важную позицию у села Матвеев Курган Ростовской области и удерживал её до полного выполнения боевой задачи, отбивая непрерывные атаки немецких войск, поддерживаемых авиацией. В ходе этого боя у высоты 105,7 полк нанёс противнику большие потери в боевой технике и живой силе.
Комментарий автора к снимку сайта «Память народа»: «Первая страница наградного листа, представления гвардии майора Александра Дмитриевича Епанчина, командира 91-го гвардейского стрелкового полка 33-й гвардейской стрелковой дивизии 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии Южного фронта, к званию Героя Советского Союза, г. Ростов-на-Дону, 1943 год:
«...Гвардии майор Епанчин в должности командира 91-го гвардейского стрелкового полка с марта 1942 года. Полк в составе 33-й гвардейской стрелковой дивизии в июне-августе месяцах 1942 года вёл ожесточённые бои с немецкими захватчиками, стремившимися проравться к Сталинграду. В этих боях дивизией, в целом, было подбито 124 танка, уничтожено более 10 тысяч солдат и офицеров противника, много вооружения и сбито 8 самолётов противника.
В составе 2-й Гвардейской армии 91-й гвардейский стрелковый полк со станции выгрузки и в район сосредоточения – станица Верхне-Курмоярская в короткий срок совешил марш в 300 км и сохранил полную боевую готовность, как личного состава, так и техники.
От Верхне-Курмоярской в район Матвеев Курган полк с ожесточёнными боями прошёл 750 км, освободил 27 населённых пунктов, в том числе, гор. Новочеркасск, Ново-Цымлянская, Маныческая. Уничтоженно и подбито 26 танков, 8 бронемашин, 44 пушки разных калибров, 29 станковых пулемётов, уничтожено 3 тысячи 330 солдат и офицеров противника.
Взяты трофеи: 1 бронепоезд, 10 паравозов, 150 вагонов, 66 автомашин, 10 мотоциклов, 13 радистаций, 60 штук телефонных аппаратов, 300 км телеграфного кабеля, 4 продскада, 6 складов с разным имуществом, 520 голов рогатого скота, 14 лошадей и др.
18 февраля 1943 года командир 91-го гвардейского стрелкового полка гвардии майор Епанчин, несмотря на малочисленность полка (до 400 чел.), выполняя боевой приказ командования по прорыву сильно укреплённой полосы противника, с целью выхода на соединение с 4-м гвардейским механизированным корпусом, находившемся в тылу врага, ночью внезапной и стремительной атакой прорвал оборону противника, вышел на 7 км в тыл врага и к рассвету занял населённый пункт Зевин, который оборонял в течении суток.
Противник на ликвидацию ворвавшегося полка бросил 48 танков и до 2-х батальонов пехоты, поддерживаемых 35 самолётами, и окружил полк.
Майор Епанчин не растерялся в исключительно тяжёлой обстановке, умело организовал оборону, своим героизмом, презрением к смерти, умелым руководством и настойчивостью сплотил весь личный состав полка, вселил в них веру в свои силы и подразделения полка на протяжении суток отбили 24 атаки танков и пехоты протвника и, не смотря на бомбёжку боевых порядков и тылов полка, в течении всего дня не отошли ни шагу назад.
Когда материальная часть была почти выведена из строя, огнеприпасы все израсходованы, в людском составе понесены чувствительные потери, связь с командиром дивизии была прервана – майор Епанчин принял решение проравться обратно к своим частям.
Атаковав высоту 105,7 с тыла тов. Епанчин проравл кольцо окружения, вывел уцелевшую материальную часть, личный состав и вынес 90 человек раненных бойцов и командиров.
За проявленное исключительное личное бесстрашие, хланоднокровье и решительность в достижении намеченной цели, чем обеспечивались высокий боевой и моральный дух войск и успехи в наступательных боях, с незначительными потерями в живой силе и технике своих войск.
Гвардии майор Епанчин достоин награжения ордено Ленина и медалью «Золотая Звезда» и присвоения звания Героя Советского Союза»
Подписал командир 33-1 гвардейской стрелковой дивизии гвардии генерал-майор Александр Иванович Утвенко...»
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 апреля 1943 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» гвардии майор Александр Епанчин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Затем воевал командиром 4-й механизированной бригады. Подполковник Епанчин за участие в разгроме Таганрогской группировки немцев и овладение городом Таганрог был персонально упомянут в Приказе Верховного Главнокомандующего № 5 от 30 августа 1943 года и награждён орденом Кутузова 2-й степени.
В 1943-1944 годах был заместителем командира 33-й гвардейской стрелковой дивизии и заместителем командира 11-й гвардейской воздушно-десантной бригады.
В 1945 году полковник Епанчин командовал 346-м гвардейским стрелковым полком 104-й гвардейской стрелковой дивизии.
Полк в ходе Венской наступательной операции уничтожил 18 танков, 14 САУ, 8 бронетранспортеров, 40 автомашин, 6 артиллерийских орудий, 15 пулемётов, до 1980 солдат и офицеров противника, а также захватил 32 автомашины, 7 пулемётов, 5 миномётов, 1 аэродром с 25 самолётами, 289 солдат противника, много иного вооружения и военных трофеев. За эту операцию командир полка был награждён орденом Суворова 3-й степени.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Герой Советского Союза гвардии полковник Александр Дмитриевич Епанчин на Параде Победы, г. Москва, 24 июня 1945 года».
За время войны он три раза был ранен. Участник Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года.
После окончания войны он продолжил службу в Советской Армии. В 1947 году окончил курсы усовершенствования офицерского состава и 2 года командовал гвардейским стрелковым полком. В 1949-1951 годах был командиром 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Затем его направили на учёбу.
В 1953 году окончил Высшую военную академию имени К.Е. Ворошилов, после чего был переведён в систему МВД СССР с большой группой других высокопоставленных офицеров для замены большого количества уволенных после ареста Л.П. Берия руководителей.
В 1953-1956 годах командовал Московской Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111). Генерал-майор (17.08.1953).
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Герой Советского Союза генерал-майор Александр Дмитриевич Епанчин, командир Московской Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), г. Москва, 1953 год».
С 1956 года – начальник штаба – первый заместитель начальника Главного управления пограничных и внутренних войск МВД СССР.
С 29 марта по 20 апреля 1957 года исполнял обязанности начальника Главного управления внутренних и конвойных войск МВД СССР. По отзывам сослуживцев, был строг, требователен и в то же время прост и доступен, проявлял подлинную заботу о подчиненных. Однако А. Д. Епанчин тяготился новой должностью.
В том же 1957 году по личной просьбе возвращён в Советскую Армию. Находился на военно-дипломатической работе: начальником советской военной миссии при штабе Британо-Рейнской армии (ФРГ) и военным, военно-воздушным и военно-морским атташе в Республике Индия.
С 1964 года был заместителем начальника управления Генерального штаба Вооружённых Сил СССР и начальником управления Главного штаба сухопутных войск. В 1970 году генерал-лейтенант А. Д. Епанчин был уволен в запас.
Находился на ответственных постах в министерстве химического и нефтянного машиностроения. Его труд отмечен орденом Трудового Красного Знамени.
Проживал в Москве, скончался 17 августа 1991 года, похоронен на Троекуровском кладбище Москвы.
Почётный гражданин города Снежное Донецкой области Украины. В честь Епанчина названа улица в Снежном.
Наградён: медалю «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 730 (17.04.1943); орденом Ленина (17.04.1943); тремя орденами Красного Знамени (20.03.1942, 26.09.1942, 19.11.1951); орденом Кутузова II степени (17.09.1943); орденом Суворова III степени (30.04.1945); орденом Александра Невского (12.02.1943); юбилейным орденом Отечественной войны I степени (11.03.1985); орденом Красной Звезды (05.11.1946); награждён медалями «За боевые заслуги» (03.11.1945); «За оборону Москвы»; «За оборону Сталинграда»; «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»; «Ветеран Вооружённых Сил СССР»; и другими медалями.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Герой Советского Союза генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин (12.08.1914 – 17.08.1991 гг.), военный дипломат в ФРГ и Индии, г. Москва, 1970 год».
Награда Венгерской Народной Республики: орден Трудового Красного Знамени.
Алексей ГАЛАНИН
В 1953 ГОДУ В БАЛАШИХУ ПРИЕХАЛ ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА, БОЕВОЙ ГЕНЕРАЛ АЛЕКСАНДР ДМИТРИЕВИЧ ЕПАНЧИН
(Интернет-портал «История Балашихи, 10.08.2020)
«...В 1953 году в Балашиху приехал Герой Советского Союза, боевой генерал Александр Дмитриевич Епанчин. Его назначили командиром прославленной дивизии имени Дзержинского. Назначили неожиданно – всю свою военную карьеру он служил в пехоте и десанте. И вдруг – перевод во внутренние войска. Но это было вполне объяснимо – только что был расстрелян Лаврентий Берия, и новое руководство страны решило серьёзно перетрясти его ведомство. На должности в министерство госбезопасности назначались люди, ранее не имевшие к нему никакого отношения. А дивизия имени Дзержинского всегда считалась личным резервом бывшего министра. Вот и назначили героя войны Александра Епанчина на должность, которую он совсем не ждал.
Александр Дмитриевич Епанчин – уроженец Воронежской области. Он родился 12 августа 1914 года в селе Малые Алабухи ныне Грибановского района в крестьянской семье. В Красной Армии служил добровольно с 1931 года. В 1934 году окончил Московскую пехотную школу. Командовал взводом, курсантской ротой в Кемеровском пехотном училище, учебным батальоном 76-го запасного стрелкового полка.
Комментарий автора к снимку Любови Никитинской (Гладышевой) в социальной сети «Одноклассники»: «Родовой дом семьи Александра Дмитриевича Епанчина в селе Малые Алабухи ныне Грибановского района Воронежской области.
Ей слово: «Родители моих дедов – Епанчиных – Дмитрий Моисеевич восемь лет был выборным старостой села и когда уходип на работу, то стучал в окошко к Шараповой Аксинии Архиповне, моей двоюродной бабушке, и говори ей: «Ксюша, я пошёл...»
А по возвращении ритуал был обратным. Времена уже были неспокойные. И это делалось для того, чтоб родные знали где он. А жена его Матрена была домохозяйкой, детей было – куча…
Моя родная бабушка была замужем за Епанчиным Г.Д. А эта двоюродная бабушка родная сестра моей бабушки – они Качкины…
И взять от Качкиных сноху-зятя было престижно, одинаково как и от Епанчиных…
Т.к. Качкины имели корни от Строгоновых… Вот так.
У нас в селе до сих пор женихи которым в свое время отказали выйти за них – в ОБИДЕ…
«Да разве вас Качкиных усватаешь..!» – такие вот претензии к нам».
Комментарий автора к снимку из статьи Алексея Галанина: «Младший лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин, выпускник Московской пехотной школы – 1934 года».
С началом Великой Отечественной войны Александр Епанчин – на фронте, командовал батальоном, 11 сентября 1941 года получил ранение в ногу. После излечения вернулся на фронт и особенно отличился в битве за Москву.
Летом и осенью 1942 года Епанчин уже в звании майора был на Сталинградском фронте, где шли самые жаркие бои. К тому времени Александр Дмитриевич командовал 484-м стрелковым полком 321-й стрелковой дивизии. Орденом Красного Знамени он был награждён за уничтожение в боях 5-6 августа до 400 солдат противника. А в бою 13 августа его полк отразил 12 контратак немецких штурмовых групп. В наступление тогда пошли 40 немецких танков, при этом восемь из них были подбиты, уничтожено до 500 солдат противника.
Но дальше 91-й гвардейский стрелковый полк ждали ещё более тяжёлые бои. Дело в том, что прорвать оборону противника и форсировать реку Миус с ходу удалось только 4-му гвардейскому механизированному корпусу, носящему почётное наименование Сталинградского.
В ночь на 17 февраля 1943 года у Матвеева Кургана корпус форсировал Миус и углубился в оборону противника почти на тридцать километров, овладел его важным опорным пунктом – селом Анастасиевкой, разгромив при этом штаб немецкого 29-го корпуса. А вот тылы корпуса с горючим и боеприпасами не сумели подойти к Анастасиевке, в результате чего он вынужден был перейти к обороне в окружении.
Гвардейцы Епанчина пошли врукопашную, в результате чего немцы потеряли только убитыми более 400 человек. В конце дня, отбив последнюю атаку гитлеровцев, Епанчин принял решение под покровом ночи прорываться к своим.
На рассвете 20 февраля гвардейцы стремительной атакой прорвали оборону немцев на высоте 105,7 и соединились с частями Красной армии.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 апреля 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство гвардии майору Александру Дмитриевичу Епанчину присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Закончил войну Епанчин командиром 11-й гвардейской воздушно-десантной бригады. Он участник Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года. В последующем Александр Дмитриевич ещё не раз будет участвовать в парадах, но уже в качестве командира колонн дивизии имени Дзержинского.
Пятидесятые годы прошлого столетия прошли для дивизии из Балашихи под знаком многочисленных послевоенных преобразований. Общая численность соединения к середине 50-х составляла примерно 10 тысяч человек. А в июле 1955 года соединению вернули довоенное наименование – ОМСДОН – Отдельная мотострелковая дивизия особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского.
Неизменной оставалась только роль дивизии в структуре выполняемых Министерством внутренних дел задач: она по-прежнему составляла его главную ударную силу – мощный мобильный резерв министра.
Комментарий автора к снимку из статьи Алексея Галанина: «Бойцы «Дзержинцы» готовы бросить штандарт Гитлера и знамёна разбитых фашистких войск к подножью мавзолея. Парад Победы, г. Москва, 24 июня 1945 года».
Ещё одна почётная миссия дивизии – участие в парадах на Красной площади.
– Идём, бывало, за командиром дивизии Героем Советского Союза генерал-майором Александром Дмитриевичем Епанчиным и во всём подражаем ему, делаем так, как он, – вспоминал А.П. Козлов, генерал-лейтенант, долгие годы служивший в прославленной дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. – А генерал Епанчин – строевик, каких мало, у такого есть чему поучиться, есть что перенять! Идёшь и думаешь: как бы не ошибиться в чём-нибудь хоть на мгновение, ведь ошибку сразу отметит весь строй, увидят миллионы людей; идёшь и чувствуешь на себе внимательные взгляды, кажется, все смотрят именно на тебя…
С 1956 года А.Д. Епанчин – начальник штаба Главного управления пограничных и внутренних войск МВД СССР. В 1957 году он несколько месяцев исполнял обязанности начальника Главного управления внутренних и конвойных войск МВД СССР. С 1957 года – вновь в Советской Армии, на военно-дипломатической работе.
Председатель Совета ветеранов 33-й гвардейской дивизии Сурен Мирзоян, много писавший о А.Д. Епанчине в книге «Сталинградское зарево», вспомнил вот такой интересный случай из биографии Героя Советского Союза, относящийся как раз к его военно-дипломатической службе.
Комментарий автора к снимку из статьи Алексея Галанина: «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет! Фашист сдаётся советскому солдату».
– В 1958 году в ФРГ во время одного из немецких праздников Епанчин был приглашён на торжественную церемонию, на которой присутствовали многие видные иностранные военачальники, – писал Сурен Мирзоян. – В это время один из присутствующих подошёл к нему и вежливо задал вопрос: «Господин генерал, скажите, пожалуйста, где и за что Вы получили это высокое звание Героя Советского Союза?».
Комментарий автора к снимку из статьи Алексея Галанина: «Памятник Герою Советского Союза генерал-лейтенанту Александру Дмитриевичу Епанчину (12.08.1914 – 17.08.1991 гг.), начальнику Главного управления внутренних и конвойных войск МВД СССР (29 марта – 20 апреля 1957 г.), военному дипломату, Троекуровское кладбище, г. Москва».
Епанчин ответил: «За активное участие в разгроме группировки фельдмаршала Манштейна под Сталинградом зимой 1942-43 годов». Александр Дмитриевич в свою очередь задал ответный вопрос собеседнику: «Скажите, пожалуйста, с кем имею честь говорить?».
– «Познакомимся. Я и есть фельдмаршал Манштейн».
Манштейну тогда был 71 год, и он заканчивал писать свои мемуары «Из солдатской жизни».
С 1970 года генерал-лейтенант А.Д. Епанчин был в запасе. Жил в Москве. Умер он 17 августа 1991 года и похоронен на Троекуровском кладбище.
На фасаде дома по ул. Викторенко д. 2 кор.1, где жил Герой, установлен мемориальный знак. Его именем названа улица в городе Снежное Донецкой области.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Мемориальный знак на фасаде дома по ул. Викторенко д. 2 кор.1, где жил Герой Советского Союза генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Епанчин (12.08.1914 – 17.08.1991 гг.), начальник Главного управления внутренних и конвойных войск МВД СССР (29 марта – 20 апреля 1957 г.), военный дипломат, г. Москва».
11.114.2. Генерал армии Иван Кириллович Яковлев
Накануне 90-летия генерала Ивана Кирилловича Яковлева в 2008 году во внутренних войсках МВД России появились обширные журналистские публикации о жизни и деятельности этого прославленного советского и российского военачальника. Вышла книга «Жизнь для Отечества», в которой впервые были открыты неизвестные страницы его биографии и даны справедливые оценки его деятельности на посту начальника внутренних войск МВД СССР.
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал армии Иван Киллович Яковлев, начальник внутренних войск МВД СССР (с мая 1968 г. по декабрь 1986 г.)
И.К. Яковлев на фронтах Великой Отечественной войны с 5 июля 1941 года, когда поднятый по тревоге его полк прибыл на фронт.
Последовательно был командиром миномётного взвода 681-го стрелкового полка на Западном фронте, с января 1942 года – командиром миномётной роты 140-й отдельной стрелковой бригады на Волховском фронте, с июня 1942 года – заместителем командира, а с декабря 1942 – командиром миномётного батальона, в 1943 году – командиром миномётного дивизиона в той же стрелковой бригаде.
С 1943 года – командир 259-го отдельного истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона, с сентября 1944 года – командир отдельного самоходного артиллерийского дивизиона 136-й стрелковой дивизии на 1-м Украинском, 1-м Белорусском и 2-м Белорусском фронтах.
Участвовал в Смоленском оборонительном сражении 1941 года, в Калининской оборонительной операции 1941 года, в оборонительном и наступательном этапах Московской битвы, в битве за Днепр, в Корсунь-Шевченковской операции, в Львовско-Сандомирской операции, в Восточно-Прусской операции, в Восточно-Померанской операции, в Берлинской операции.
Проявил себя отважным и талантливым командиром. В конце 1943 года западнее Киева силами своего артдивизиона при поддержке двух взводов противотанковых ружей отбил атаку 50 танков врага, применив методы артиллерийской засады и заманивания врага в огневой мешок. В скоротечном бою противник потерял 17 танков и отказался от дальнейших атак на этом направлении.
Войну окончил в северной Германии, в районе города Штеттин. За время войны был ранен 4 раза, награждён 6-ю боевыми орденами. Прошёл в годы войны путь от лейтенанта до майора».
Одним из самых важных свидетельств о генерале армии И.К. Яковлеве стали воспоминания самых близких ему людей – жены Зинаиды Фёдоровны и дочери Елены Ивановны Яковлевых. Дополненные позднее, они были опубликованы в книге «Пережитое вместе. Воспоминания вдов военачальников», изданной в 2014 году Клубом военачальников Российской Федерации. Этот рассказ об И.К. Яковлеве прибавил образу военного деятеля именно те недостающие черты, что не могли увидеть и описать исследователи военной службы генерала армии уже в силу того, что всё личное, домашнее, родное Иван Кириллович никогда не выставлял на всеобщее обозрение. В них было много удивительного и сокровенного. Это был мир его любви, где Яковлев не был военачальником, а был мужем, отцом и живущим надеждами дедом своих внуков.
Слово боевой подруге генерала Зинаиде Фёдоровне Яковлевой: «Итак, мои взоры обращены к Вам». Этой фразой начиналось одно из писем, присланных мне Иваном Кирилловичем Яковлевым на фронте. Собираясь писать эти воспоминания, я как бы заново пережила всю нашу совместную жизнь, перелистала её страница за страницей. И сегодня, обращаясь к памяти этого горячо любимого и любившего меня человека, я в свою очередь начинаю своё письмо точно так же: «Итак, мои взоры обращены к Вам…»
Комментарий автора к снимку: «Наш Бессмертный полк-2017»: «Майор Иван Кириллович Яковлев с боевой подругой капитаном Зинаидой Фёдоровной. Очень жаль, что только после ухода генерала в мир иной, мы узнали о личной жизни этой прекрасной фронтовой пары, дочери Елены, полковника внутренней службы, и о внуках Алексея и Константина.
Во всём, в том числе и в личной жизни, наш начальник внутренних войск был примером!»
Теперь всё по порядку…
Родилась я 22 октября 1919 года в деревне Мартыново Галичского района Ярославской области в семье врача. После 3-го класса уехала в Ленинград к дяде с тётей, где окончила школу и поступила в медицинский институт. Это было прекрасное время: концерты, музеи, театры. Сидя на галёрке, слушала оперы по нескольку раз, слова арий и музыку знала наизусть. Ещё любила читать и танцевать, благо танцевальные вечера проводились в институтах и военных училищах, и мы с подругами старались их не пропустить. Восхищалась морской формой, но женой моряка стать не довелось. Моим первым мужем стал инженер одного из ленинградских заводов.
22 июня 1941 года, получив справку об окончании 4-го курса Ленинградского мединститута, я вместе с группой однокурсников была направлена на работу в военный госпиталь. Так началась моя 30-летняя врачебная деятельность.
Стала хирургом, а когда Ленинград оказался в блокаде, и на мою долю досталось всё то, что будет вспоминаться человечеством как одна из самых страшных трагедий Второй мировой войны.
Оперировали, лечили, выхаживали защитников Ленинграда безостановочно. Если появлялась возможность, то организовывали их эвакуацию на Большую землю. И, безусловно, наравне со всеми ленинградцами несли тяготы блокады с её голодом, холодом, обстрелами и бомбёжками.
Надо сказать, что мой отец, капитан медицинской службы Фёдор Осипович Морев, работавший врачом, с началом войны тоже надел военную форму и до Победы служил начальником военно-санитарного поезда.
А в Ленинграде в какой-то момент подошли к концу и мои собственные силы: я сама оказалась среди тех, кого пришлось спасать наравне с ранеными. Из осаждённого Ленинграда меня вывезли самолётом, а вот остававшийся в блокаде со своим предприятием муж вскоре умер от истощения.
Первая моя встреча с Иваном Яковлевым состоялась много позже – уже на Волховском фронте, в полевом госпитале, где я работала хирургом, а командир миномётной роты Иван Кириллович Яковлев лечился после своего третьего ранения. Дело было так. Вечером обещали показать фильм, и я после операции поспешила занять место себе и знакомому морскому офицеру, приехавшему в тот день в госпиталь по делам службы.
Комментарий автора к снимку из книги: «Зинаида Фёдоровна и Иван Кириллович Яковлевы после окончания Великой Отечественной войны».
Только опустилась на скамью, как рядом оказался какой-то раненый с явным намерением сесть рядом. «Занято», – остановила я его, даже не взглянув. В этот момент появился мой знакомый и уверенно сел на пустующее место. А несостоявшийся сосед уселся сзади и, бросив несколько реплик о «тыловых крысах», успокоился.
Думаю, этот эпизод скоро стёрся бы из моей памяти, но судьба распорядилась иначе. Однажды начмед дивизии приказал мне проверить медико-санитарное состояние в подразделении старшего лейтенанта Яковлева. Приезжаю в часть, представляюсь командиру, а он улыбается: «Мы знакомы». Увидев удивление на моём лице, рассказал о давнишней своей попытке сесть рядом со мной перед фильмом в госпитале. Тут я посмотрела на него внимательней: высокий, подтянутый, улыбка душевная, иссиня-чёрные вьющиеся волосы. «Симпатичный», – отметила про себя, а вслух холодно сказала: «Давайте, показывайте, что тут у вас…»
Проверяла я подразделение взыскательно, но придраться было не к чему: личный состав здоров, бодр, опрятен, командир энергичен, строг, но заботлив о подчинённых. Незаметно разговорились: вспоминали родителей и прошлую мирную жизнь.
Война катилась на Запад, а наши встречи становились всё чаще, отношения теплее. Конфетно-букетного периода, как сегодня принято говорить, у нас не было. Но Ванюша – так потом я называла его всю нашу жизнь – старался быть, насколько позволяли обстоятельства, и старательным, и заботливым. Во всём я могла рассчитывать на его помощь и участие.
Однажды увидев, что мне с моим 35-м размером приходится носить сапоги 37-го, умудрился сшить на заказ сапожки по ноге из прекрасной мягкой кожи.
В другой раз подарил брошь с крупным гранатом, которая, к сожалению, была потеряна вместе с вещмешком во время одного спешного отступления, когда было не до вещей, потому что весь медперсонал был занят эвакуацией раненых.
А сколько раз Иван выручал, когда при переездах с места на место нам, военным врачам, была нужна грузовая машина…
Комментарий автора к снимку из книги: «Капитан медицинской службы Зинаида Фёдоровна Яковлева сразу после Победы».
В конце войны Иван Кириллович написал письмо моим родителям и официально попросил моей руки. Летом 1945 года мы приехали в Москву и оформили наши отношения, хотя датой свадьбы всегда считали 8 марта, когда фронтовые друзья устроили нам небольшое застолье.
Оказавшись в Орехово Костромской области, где жили тогда мои родители, Ванюша, рано потерявший свою мать, сразу стал называть мою маму, Екатерину Степановну, мамой и всегда относился к ней с искренней любовью и уважением. В свою очередь и она не могла нарадоваться на зятя и в любых спорных ситуациях обычно принимала его сторону.
Постепенно привыкали к мирной жизни. Иван Кириллович стал слушателем военной академии, а я оканчивала полный курс мединститута, прерванный войной. Тут и пригодилось содержимое большого чемодана, привезённого мужем из Германии. Две трети его занимали чистые тетради для конспектов, а треть – отрез прекрасного импортного сукна, из которого Ванюша пошил себе щёгольскую форму...» (См: продолжение здесь: http://proza.ru/2019/01/20/569)
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Герой Советского Союза генерал-лейтенант Владимир Иванович Сентюрин (20.01.1918 г. – 05.08.1997 г.), первый заместитель начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР (1969-1978 гг.)
В боях Великой Отечественной войны лейтенант В.И. Сентюрин с 22 июня 1941 года на Западном фронте. Прошёл через тяжелейшие сражения трагического первого периода войны: оборонительное сражение в Белоруссии, Смоленское сражение, Вяземская катастрофа, Московская битва. Был в окружении. Командовал взводом и ротой, в начале 1942 года – уже заместитель командира батальона 409-го стрелкового полка 137-й стрелковой дивизии. Во время наступления советских войск под Москвой в феврале 1942 года был тяжело ранен.
После выхода из госпиталя с 10 июля 1942 года – командир стрелкового батальона 547-го стрелкового полка в 127-й стрелковой дивизии, в рядах которой прошёл далее всю войну. В январе 1943 года за образцовое выполнение заданий командование полк был преобразован в 182-й гвардейский, а дивизия была преобразована в 62-ю гвардейскую. Воевал на Воронежском, Сталинградском, снова на Воронежском, Юго-Западном, Степном и 2-м Украинском фронтах. Отважно сражался в Сталинградской битве, в Воронежско-Харьковской наступательной операции (особенно отличился при штурме Харькова в феврале 1943 года), в Харьковской оборонительной операции в марте 1943 года, в Курской битве. Был ранен второй раз. Кандидат в члены ВКП(б) с 1943 года.
Командир батальона 182-го гвардейского стрелкового полка 62-й гвардейской стрелковой дивизии 37-й армии Степного фронта гвардии майор В.И.Сентюрин отличился в ходе битвы за Днепр. Его батальон форсировал Днепр под вражеским огнём на подручных средствах и 28 сентября 1943 года овладел плацдармом у села Куцеволовка Онуфриевского района Кировоградской области. Действуя, смело и решительно, комбат организовал атаку и выбил немцев из главной усадьбы колхоза «Красный коммунар», превращенной в узел обороны. Опираясь на подготовленные немцами укрепления, батальон в течение суток отбил 7 контратак врага, поддержанных танками, удержал плацдарм и обеспечил переправу на него остального полка.
За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1943 года гвардии майору Сентюрину Владимиру Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
После вручения высшей награды Родины во главе своего батальона в составе 2-го Украинского фронта сражался в Нижнеднепровской, Уманско-Ботошанской, Ясско-Кишинёвской, Дебреценской, Будапештской и Венской наступательных операциях. 30 апреля 1945 года он был назначен командиром 147-го гвардейского стрелкового полка 49-й гвардейской стрелковой дивизии (командир Герой Советского Союза гвардии генерал-майор В.Ф. Маргелов) в составе 2-го Украинского фронта и с июня 1945 года – Центральной группы войск (Австрия). Командовал полком до 23 августа 1945 года».
11.114.3. Герой Советского Союза генерал-лейтенант Валадимир Иванович Сентюрин
Среди соратников Ивана Кирилловича Яковлева особо выделю Героя Советского Союза Владимсира Ивановича Сентюрина. С октября 1968 года по июль 1979 года он – первый заместитель начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР.
К сожалению, мы живём во времена «Иванов, не помнящих родства»!
18 января 2018 года исполнилось 100 лет со дня рождения Героя Советского Союза Владимира Ивановича Сентюрина. Никто в Главном командовании Росвардии, в Управлении по работе с личным составом, в Совете ветеранов Главного управления внутренних войск МВД СССР, в редакции войскового журнала «На боевом посту» даже и не вспомнили об этом. По нашим казачьи традициям требется выпороть всех этих «Иванов, не помнящих родства»!
Могила Героя на Троекуровском кладбище в Москве в неухоженном состоянии. Надпись на памятнике содержит досадную ошибку в годе рождения (1924 вместо 1918).
Комментарий автора к снимку Валерия Воробьёва от 8.06.2010 г., размещённый на сайте Патриотического интернет-проекта «Герои страны» (http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=16332): «Надгробный памятник Герою Советского Союза генерал-лейтенанту Владимиру Ивановичу Сентюрину, первому заместителю начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР, Троекуровское кладбище, г. Москва», (участок № 4)
Дата рождения, указанная на памятнике, скорее всего, ошибочная, так как Владимира Ивановича Сентюрина призвали в РККА в ноябре 1938 г. В 14,5 лет в 1938 году не могли бы его призвать в армию.
Ошибка допущена и в биографии Владимира Ивановича Сентюрина на сайте Патриотического интернет-проекта «Герои страны», неверно указано место его рождения:
«Родился 20 января 1918 года в городе Павлодар Семипалатинской области Степного генерал-губернаторства (ныне центр Павлодарской области Казахстана»
На самом деле, «...родился Владимир Сентюрин 20 января 1918 года в центре Западного Донбасса – городе Павловграде, что в 75 км от Днепропетровска, в семье крестьян»
Так указал исследователь биографии Героя – Юрий Верланов, директор центрального музея ВВ МВД Республики Беларусь в статье «Смелость города берёт» от 9 июля 2012 г. на сайте МВД Республики Беларусь».
Стыд и позор!
Только в социальной сети «Одноклассники» на странице моей дочери Олюшки Ищук было опубликовано Юбилейное посвящение 100-летию со дня рождения Героя Советского Союза Владимира Ивановича Сентюрина.
После Победы продолжил службу в Советской Армии, а в 1946 году переведён во внутренние войска Министерства внутренних дел СССР. С октября 1947 по сентябрь 1951 года – заместитель командира 399-го полка 50-й конвойной дивизии МВД в Ухте (Коми АССР).
Окончил Военный институт Министерства государственной безопасности СССР в 1951 году. С 1951 года – командир 20-го отдельного конвойного отряда МВД Эстонской ССР. С октября 1952 по март 1954 года – командир 217-го конвойного отряда МВД в Белоруссии (в/ч 7434, город Барановичи). А с апреля 1955-го по декабрь 1956 года – командир 70-го отряда 12-го отдела (позже – 345-й Минский конвойный полк, в/ч 7404, «Белполк», 43-й Минской конвойной дивизии МВД СССР, в/ч 3403).
С мая 1956 по декабрь 1956 года полковник В.И. Сентюрин – командир 22-го Минского ордена Красной Звезды отряда конвойных войск МВД СССР (в/ч 7574, город Вильнюс).
С декабря 1956 года – начальник 10-го отдела внутренней и конвойной охраны МВД СССР (в/7476, город Ташкент).
В завершении работы над очерком 41 «Династия Скрипниковых продолжается» меня ожидала ещё одна настоящая удача! Удалось всё поставить на своё место и в истории Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Владимира Ивановича Сентюрина.
Да, мне ранее было известно, что он в 1956 г. возглавил 10-й отдел внутренней и конвойной охраны МВД СССР. Посчитал, что это будущая с 1968 г. 91-я Иркутская конвойная дивизия МВД СССР (в/ч 6531).
Однако возник вопрос, как и когда он был депутатом Ташкентского горсовета? Теперь это так: В марте 1954 года управление 10-го отдела конвойной охраны (в/ч 7476) из г. Иркутска передислоцировано в столицу Узбекистана город Ташкент. Герой Советского Союза полковник Владимир Иванович Сентюрин с декабря 1956 года по сентябрь 1959 года был начальником 10-го Ташкентского отдела внутренней и конвойной охраны МВД СССР (в/ч 7476).
18 февраля 1958 г. ему присвоено воинское звание «генерал-майор». В.И. Сентюрина избирали депутатом Ташкентского горсовета.
88-я Ташкентская конвойная дивизия МВД СССР (в/ч 7476) была создана приказом МВД № 0055 от 28 ноября 1968 г. на базе частей бывшего 10-го отдела внутренней и конвойной охраны МВД СССР, скорее всего, в 1960 г. переформированного в 62-й отдел внутренней и конвойной охраны МООП СССР (в/ч 7476).
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Борис Иванович Чугунов (1919-1982), первый заместитель начальника ГУВВ МВД СССР – начальник штаба внутренних войск МВД СССР (1966-1975 гг.).
Участник Великой Отечественной войны с июля 1941 года на Западном фронте. Ранен в 1941 года на Западном фронте.
До декабря 1941 г. – командир взвода разведки бронепоезда 76–го полка войск НКВД по охране железнодорожных сооружений 3-й дивизии войск НКВД по ОЖДС.
С декабря 1941 года по ноябрь 1942 года – начальник связи 73 полка войск НКВД по охране железных дорог.
С ноября 1942 г. по август 1943 г. капитан Б.И. Чугунов начальник связи, затем начальник штаба 96 Читинского стрелкового полка 140 Сибирской стрелковой дивизии 70-й армии (сформированной на базе Отдельной Армии войск НКВД Полевое управление в г. Свердловске) Центрального фронта (IIф).
В 1943-1944 гг. майор Б.И. Чугунов младший помощник начальника 2 отделения (разведывательного, начальник этого отделения с января 1944 года – полковник Александр Петрович Кузнецов, в 1941 г.г. начальник 17 Краснознаменного пограничного отряда в г. Бресте) Оперативного отдела Главного управления войск НКВД по охране тыла действующей армии».
11.114.4. Генерал-лейтенант Борис Иванович Чугунов
В 1970-1980 гг. штабом внутренних войск МВД СССР были приняты меры по дальнейшему совершенствованию организационной структуры войск (для лучшего руководства войсками были созданы регинальные органы управления), более качественному комплектованию войск, внедрению автоматизированных систем управления в структуру управления войсками.
Штабом внутренних войск в этот период руководили: генерал-лейтенант Борис Иванович Чугунов (1966-1975 гг.) генерал-лейтенант Иван Никифорович Витенко (1975-1982 гг.), генерал-лейтенант Фёдор Васильевич Бубенчиков (1982-1987 гг.), генерал-лейтенант Владимир Сергеевич Дубиняк (1987-1988 гг.), генерал-лейтенант Борис Рамазанович Борукаев (1988-1992 гг.).
Среди соратников генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева отмечу начальника штаба внутренних войск МВД СССР (1966-1975 гг.) генерал-лейтенанта Бориса Ивановича Чугунова (1919-1982 гг.)
Борис Иванович Чугунов родился в 1919 году, уроженец с. Поречье Уваровского района Московской области. Русский. Член ВКП(б) с 1942 года, партийный билет №4296956.
В войсках с 1937 г. 1937-1939 г.г. – курсант Московского военно-технического училища войск НКВД им. Менжинского. 1939-1941 г.г. – командир радио-взвода окружной школы младшего начсостава связи УПВ НКВД БССР.
Участник Великой Отечественной войны с июля 1941 года на Западном фронте. Ранен в 1941 года на Западном фронте.
До декабря 1941 г. – командир взвода разведки бронепоезда 76–го полка войск НКВД по охране железнодорожных сооружений 3-й дивизии войск НКВД по ОЖДС.
С декабря 1941 года по ноябрь 1942 года – начальник связи 73 полка войск НКВД по охране железных дорог.
С ноября 1942 г. по август 1943 г. капитан Б.И. Чугунов начальник связи, затем начальник штаба 96 Читинского стрелкового полка 140 Сибирской стрелковой дивизии 70-й армии (сформированной на базе Отдельной Армии войск НКВД Полевое управление в г. Свердловске) Центрального фронта (Iiф).
В 1943-1944 гг. майор Б.И. Чугунов младший помощник начальника 2 отделения (разведывательного, начальник этого отделения с января 1944 года – полковник Александр Петрович Кузнецов, в 1941 г.г. начальник 17 Краснознаменного пограничного отряда в г. Бресте) Оперативного отдела Главного управления войск НКВД по охране тыла действующей армии.
1944-1947 гг. подполковник Б.И. Чугунов слушатель Военной академии им. М.В. Фрунзе. Участник Парада Победы на Красной площади в 1945 году.
1947-1948 гг. – начальник 2 отделения штаба полка спецназначения УКМК. 1948-1952 г.г. – командир того же полка.
1952-1954 гг. – замначальника Управления внутренних войск МГБ СССР в Германии.
1954-1959 гг. – командир дивизии.
1959-1960 гг. – замначальника Управления спецчастей КГБ при СМ СССР.
1960-1966 гг. – начальник штаба Внутренних войск, внутренней и конвойной охраны МВД – МООП РСФСР.
В 1966-1975 гг. – первый заместитель начальника ГУВВ МВД СССР – начальник штаба ВВ МВД СССР.
В 1975- 1982 гг. – находился в действующем резерве МВД СССР.
Награды: орден Красного Знамени (1943)
Источники: (http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=60531.0)
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Иван Никифорович Витенко (1921-1982), первый заместитель начальника ГУВВ МВД СССР – начальник штаба внутренних войск МВД СССР (1975-1982 гг.).
Красноармеец И.Н. Витенко начал службу в войсках НКВД в 1940 г. в 42-м пограничном отряде. После окончания в 1942 г. Орджоникидзевского военного училища войск НКВД проходил службу в частях НКВД по охране железных дорог (начальник гарнизона, начальник штаба батальона, старший помощник начальника штаба полка)».
11.114.5. Генерал-лейтенант Иван Никифорович Витенко
Иван Никифорович Витенко (1921-1982). Родился в селе Володарка Володарского района Киевской области.
Красноармеец И.Н. Витенко начал службу в войсках НКВД в 1940 г. в 42-м Дербентском (Гадрутском) пограничном отряде, образованном ещё 11 марта 1924 года на базе Джебраильского пограничного батальона. Дислоцировался он в г. Гадрут Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР (после 1992 г. был переведён в г. Дербент Республики Дагестан Российской Федерации).
10 декабря 1927 погранотряд был награждён Красным знаменем Коллегии ОГПУ за активные действия в борьбе с бандитизмом в пограничных районах. В 1933 году погранотряд был награждён Почётным Революционным Красным Знаменем. Он имел в своём составе 20 погранзастав.
Во время Великой Отечественной войны пограничники 42-го Гадрутского погранотряда продолжали нести службу на госгранице, обеспечивали прохождение и сохранность грузов по ленд-лизу, пресекали деятельность как местных бандформирований и контрабандистов, так и германских агентов и диверсантов, активно работавших в Турции и Иране.
В 1941 году Иван Никифорович Витенко поступил и в 1942 году окончил Орджоникидзевское военное училище войск НКВД СССР, далее проходил службу в частях НКВД СССР по охране железных дорог:
– в 1942-1944 гг. – начальник гарнизона 4 типа 115-го стрелкового полка войск НКВД СССР по охране железных дорог.
Боевая, оперативно-служебная деятельность полка:
Полк выполнял следующие задачи:
а) охрана Московско-Курской ж.д. (до 1943 года Курская ж.д. им Дзержинского)
б) охрана войскового тыла Западного фронта
в) по месту дислокации охрана внутреннего правопорядка
г) участие в борьбе с разведывательно-диверсионными группами противника
С 26 июня 1941 года по 15 января 1942 года входил в состав Действующей Красной Армии.
С октября по декабрь 1941 года подразделения полка участвовали в боях за гг. Орел, Белев, Козельск, Лихвин, Мценск, Тула и Венев.
В октябре-ноябре 1941 года к награждению правительственными наградами СССР представлены 26 военнослужащих.
(Источник – «Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945» М. «Юридическая Литература». 1975. сс. 226 и 239).
На 12 июля 1942 года при выполнении боевых, оперативно-служебных задач, проведении боевых действий потерял убитыми – 40, ранеными – 38, пропавшими без вести – 224 военнослужащих. (Источник – РГВА: ф. 38277, оп. 1, д. 49, л. 172об.).
На 22 июля 1943 года 68 военнослужащих в т.ч. 36 снайперов полка награждены правительственными наградами СССР. (Источник – Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945» М. «Юридическая Литература». 1975. сс. 226-227.).
Результаты боевой, оперативно-служебной деятельности полка:
В октябре-ноябре 1941 года при проведении боевых действий подразделения полка уничтожили и вывели из строя 5 танков, 1 миномётную батарею, около 250 автоматчиков, сбили 4 самолета. (Источник – Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945». М. «Юридическая Литература». 1975. СС. 226, 239.).
С 26 июня 1941 года по 20 января 1942 года военнослужащие полка задержали – 45 дезертиров, 29 человек уклонившихся от призыва в Красную Армию, 1 гражданина подозреваемого в шпионаже, 6 мародеров, 6 провокаторов, 1 агента немецкой разведки. (Источник – РГВА, ф. 38260, оп. 1. д. 539. л. 88-89; ф. 38261, оп. 1, д. 60. л. 49.)
На 22 июля 1943 года снайперы на передовой линии фронта уничтожили и вывели из строя 1 тысячу 610 гитлеровцев. (Источник – «Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945» М. «Юридическая Литература». 1975. сс.. 226-227.).
Примеры боевой, оперативно-служебной деятельности полка:
27 апреля 1942 года часовой гарнизона «ж.д. мост р. Пахра – 41 км» Дзержинской ж.д. задержал агента немецкой разведки. (Источник – РГВА, ф. 38326, оп. 1, д. 3, л. 158.).
Архивные документы полка хранятся в РГВА как фонд № 38384.
В 1944-1945 гг. Иван Никифорович Витенко – начальник штаба батальона, старший помощник начальника штаба 75-го полка войск НКВД СССР по охране железных дорог.
В 1945-1946 гг. – слушатель Высшей офицерской школы НКВД СССР.
После окончания Высшей офицерской школы НКВД СССР в 1946 г. был назначен на должность начальника штаба батальона войск МВД по охране железных дорог.
С 1948 г. по 1962 г. Иван Никифорович проходит службу в органах исполнения наказания:
– в 1948-1956 гг. – старший оперуполномоченный начальник отделения Управления ГУЛАГа МГБ СССР.
– в 1956-1958 гг. – начальник управления Каргопольлага ГУЛАГа МГБ СССР.
– в 1958-1959 гг. – ответственный инспектор контрольной инспекоти Главного управления ИТК МВД СССР.
С 1959 г. И.Н. Витенко вновь на службе во внутренних войсках:
– заместитель начальника отдела конвойной охраны Главного управления мест заключения МВД РСФСР (1959-1962 гг.);
– начальник отдела службы штаба внутренних войск, внутренней и конвойной охраны МВД РСФСР – МВД СССР (1962-1966 гг.);
– заместитель начальника штаба внутренних войск, внутренней и конвойной охраны МВД СССР (1966-1968 гг.);
– командир дивизии (1968-1971 гг.);
– заместитель начальника штаба, затем первый заместитель начальника штаба внутренних войск (1971-1975 гг.).
– в 1975 году ему доверили возглавлять штаб внутренних войск МВД СССР.
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Александр Григорьевич Сидоров (10.08.1922 – 04.01.1999 гг.), заместитель начальника внутренних войск МВД СССР по боевой подготоке, в последующем его первый заместитель.
Родился 10 августа 1922 года в селе Малое Шеламово Чернского района Тульской области. В семье было три сына, он средний. Семья была трудовая. Время сложное, вся наша страна жила небогато. Отец работал, мама помогала ему и подрабатывала шитьём – в семье имелась швейная машинка «Зингер». Отец участвовал в Первой мировой войне.
Александр поступил в лесоустроительный техникум. Когда он окончил техникум, пришла весть о нападении немцев и начале войны.
Уже в октябре 1941 года он был призван Щекинским районным военкоматом в армию, на флот, и направлен в Ленинград (сейчас Санкт-Петербург), где был зачислен матросом, как тогда говорили, краснофлотцем, специалистом по электрике на линкор «Октябрьская революция».
В одном из жестоких боёв по прорыву блокады А.Г. Сидорова тяжело ранили. Его переправили на Большую землю, в военный госпиталь. Ну, а когда поправился, то попал ещё в одно «горячее место» – под Ржев. Бои в районе этого старинного русского города были очень ожесточёнными.
Под Ржевом А.Г. Сидоров снова был тяжело ранен и отправлен на излечение в госпиталь, располагавшийся в городе Калинин (сейчас это Тверь). Лечился он где-то полгода, а после выздоровления, как имеющего неплохое по тем временам образование и боевой опыт, его направили на курсы младших офицеров. После их окончания в звании младшего лейтенанта снова оказался на фронте.
Воевал в 204-й Витебской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизии, вначале был командиром взвода. А потом командование заметило его грамотность, инициативность, исполнительность и личное мужество, и он был назначен офицером связи от штаба дивизии при оперативном отделе 1-го стрелкового корпуса 43-й армии, в состав которого входило соединение.
Войну А.Г. Сидоров закончил в Прибалтике».
11.114.6. Генерал-лейтенант Александр Григорьевич Сидоров
Он служил в разных регионах – Туркмении, Германии, Подмосковье. Окончил Краснознамённую ордена Ленина и ордена Суворова I степени Военную академию им М.В. Фрунзе и Военную ордена Ленина, Краснознамённую, ордена Суворова I степени академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР им. К.Е. Ворошилова.
В шестидесятые годы прошлого века назначен командиром 81-й гвардейской мотострелковой Красноградской Краснознамённой ордена Суворова I степени дивизии, которая была дислоцирована в небольшом уютном украинском городке Конотоп. Когда начались события на советско-китайской границе, дивизия была перегруппирована в город Бикин, районный центр в Хабаровском крае.
Но к тому времени генерал-лейтенант танковых войск Иван Кириллович Яковлев, начальник внутренних войск МООП СССР, предложил А.Г. Сидорову перейти во внутренние войска на должность его заместителя по боевой подготовке, в последущем был его первым заместителем.
...После увольнения в запас в мае 1984 года А.Г. Сидоров возглавил Московский городской стрелковый спортивный клуб Киевского районного комитета ДОСААФ (РОСТО).
Являясь судьёй международной категории, неоднократно принимал участие в организации и проведении различных соревнований по стрельбе, как в стране, так и за рубежом.
Александр Георгиевич скончался 4 января 1999 года, похоронен на Троекуровском кладбище. Вечная ему память…
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Евгений Андреевич Пожидаев (01.05.1921 – 02.01.2013 гг.), заместитель начальника управления спецчастей внутренних войск МВД СССР (1975-1980 гг.), начальник Военно-мобилизационного управления (ВМУ) МВД СССР (1980-1986 гг.).
Окончил Харьковское военное пограничное училище войск НКВД СССР. Служил в войсках НКВД СССР. Сначала заместителем начальника заставы, затем – начальником заставы, начальником штаба 132-го погранполка на границе с Восточной Пруссией.
Одной из первых застава 22 июня 1941 года вступила в бой с немецкими войсками и почти полностью погибла. Пожидаев и несколько бойцов пробились из окружения к советским войскам.
До 1943 года воевал на фронтах Великой Отечественной войны.
В 1943 году был направлен на учёбу в Краснознамённую орденов Ленина и Суворова I степени Краснознамённую военную кадемию им. М.В. Фрунзе в г. Москва.
Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.
9 мая 1945 года в звании подполковника закончил войну в Берлине».
11.114.7. Генерал-лейтенант Евгений Андреевич Пожидаев
Евгений Андреевич Пожидаев (1921-2013) – советский военный деятель, генерал-лейтенант. Родился 1 мая 1921 года в селе Большой Змеинец (ныне – Щигровского района Курской области), русский.
Окончил Харьковское военное пограничное училище войск НКВД СССР. Служил в войсках НКВД СССР. Сначала заместителем начальника заставы, затем – начальником заставы, начальником штаба 132-го погранполка на границе с Восточной Пруссией.
Одной из первых застава 22 июня 1941 года вступила в бой с немецкими войсками и почти полностью погибла. Евгений Андреевич Пожидаев и несколько бойцов пробились из окружения к советским войскам.
До 1943 года воевал на фронтах Великой Отечественной войны.
В 1943 году был направлен на учёбу в Краснознамённую ордена Ленина Военную кадемию им. М.В. Фрунзе в г. Москва.
Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.
9 мая 1945 года в звании подполковника закончил войну в Берлине.
После войны последовательно занимал следующие должности во внутренних войсках МВД СССР:
– начальника штаба 244-го Ивановского полка конвойных войск (в/ч 7433) 36-й Оршанско-Хинганской Краснознамённой конвойной дивизии НКВД СССР (в/ч 7554), переименованного с 28 ноября 1968 года в 513-й Ивановский конвойный полк (в/ч 7433) 67-й Горьковской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 6526);
– командира 217-го Барановичского отряда внутренней и конвойной охраны (в/ч 7434) 22-го Минского отдела внутренней и конвойной охраны МВД СССР (в/ч 3403), переименованного с 28 ноября 1968 года в 346-й Барановичский конвойный полк (в/ч 7434) 43-й Минской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 3403);
– заместителя командира 48-го Иркутского отдела внутренней и конвойной охраны МООП РСФСР (в/ч 6531), переименованного с 28 ноября 1968 года в 91-ю Иркутскую конвойную дивизию МВД СССР (в/ч 6531);
– начальника штаба 62-го Ташентского отдела внутренней и конвойной охраны МООП РСФСР (в/ч 7476), переименованного с 28 ноября 1968 года в 88-ю Ташкентскую конвойную дивизию МВД СССР (в/ч 7476).
По окончании Военной ордена Ленина, Краснознамённой, ордена Суворова I степени академии Генерального штаба Вооружённых Сил СССР им. К.Е. Ворошилова командовал 6-м Ростовским отделом внутренней и конвойной охраны МООП СССР (в/ч 7427), переименованного с 28 ноября 1968 года в 54-ю Ростовскую конвойную дивизию МВД СССР (в/ч 7427).
В 1969 году Е.А. Пожидаев был назначен командиром Московской ордена Ленина Краснознаменной отдельной мотострелковой дивизией особого назначения МВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского (в/ч 3111).
В 1975-1980 годах генерал-майор Евгений Андреевич Пожидаев, заместитель начальника Управления спецчастей внутренних войск МВД СССР.
В 1980-1986 годах – начальник Военно-мобилизационного управления (ВМУ) МВД СССР. Генерал-лейтенант в отставке.
Умер 2 января 2013 года и похоронен на Троекуровском кладбище Москвы.
Награждён наградами СССР, среди которых ордена Ленина, Октябрьской Революции, Отечественной войны II-й степени (Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 07.12.1943), Красной Звезды и медали.
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Иван Филиппович Мельник (10 июня 1922 г. – 10 ноября 2013 года), начальник Управления кадров Главного управления внутренних войск МВД СССР, участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.).
21-я дивизия войск НКВД дислоцировалась в Ленинграде и вокруг него. Иван Мельник в 1940 г. попал в 14-й Краснознамённый полк, прошёл курс молодого бойца, окончил полковую школу, стал командиром отделения. Заметив в пареньке похвальные качества – прилежность в боевой и политической учёбе, бескорыстие в отношениях с товарищами, инициативу и творчество в общественной работе, его хотели направить в военное училище, но…
Но 22 июня в 4 часа утра полк подвергся мощной бомбардировке – война! В тот же полдень бойцы полка заняли оборонительные позиции на границе.
Фашисты знали, что на их пути к Ленинграду встали наиболее боеспособные части Красной Армии и войск НКВД. Поэтому бомб и снарядов агрессоры не жалели. На позиции 14-го полка и соседей металл сыпался смертоносным ливнем. Первые потери убитыми и ранеными были очень горьки. Погиб школьный товарищ Ивана красноармеец Володя Кучмий…
2 августа полк получил приказ выйти в район Хиитола, ликвидировать прорвавшегося противника и обеспечить выход из окружения 198-й и 142-й стрелковых дивизий.
Задачу выполнили. И снова заняли оборону. Потом перешли в наступление, закрепились на рубеже, отбитом у врага… Бои местного значения – как изматывали они! Всё на крови, на нерве, на отваге…
Много лет спустя самый известный и самый опытный архивист внутренних войск полковник В.Д. Кривец обнаружил донесение за подписью комдива М.Д. Папченко о боевых действиях 14-го полка, часть которого здесь процитируем:
«В непрерывных боях иссякали силы поредевших подразделений полка, кончались и боеприпасы. А вражеским атакам не было конца. В эти критические дни совершили бессмертные подвиги старший политрук Н. Руденко и санинструктор А. Кокорин. Погиб командир полка Н.А. Воробьёв. В боях отличились многие воины. Среди них – командир отделения И.Ф. Мельник, который был ранен, возвратился в строй и продолжал сражаться с фашистами».
То было его первое ранение – до сих пор шрам от него виден на лице ветерана, а осколок миллиметров в 7-8 и сегодня удивляет врачей, рассматривающих рентгеновский снимок.
За участие в тех боях командир отделения Иван Мельник был представлен к награде – так объявили перед строем.
А окопной жизни, казалось, не будет конца. Хотя, конечно, рассуждали меж собой бойцы, уж лучше такая постылая окопная жизнь, чем… О плохом старались не говорить, хотя думы тяжёлые порою придавливали...»
11.114.8. Генерал-лейтенант Пётр Филиппович Мельник
Отдельно необходимо сказать о соратнике генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева – начальнике Управления кадров войск (1968-1982 гг.) генерал-лейтенанте Иване Филипповиче Мельнике (10 июня 1922 г. – 10 ноября 2013 года), самой настоящей легенде кадровой работы во внутренних войсках.
Во внутренних войсках с 1 октября 1940 г. Прошёл курс молодого бойца, окончил полковую школу, стал командиром отделения в 14-м Краснознамённом полку 21-й Ленинградской дивизии войск НКВД СССР.
22 июня в 4 часа утра полк подвергся мощной бомбардировке – война! В тот же полдень бойцы полка заняли оборонительные позиции на границе. 2 августа полк получил приказ выйти в район Хиитола, ликвидировать прорвавшегося противника и обеспечить выход из окружения 198-й и 142-й стрелковых дивизий.
Задачу выполнили. И снова заняли оборону. Потом перешли в наступление, закрепились на рубеже, отбитом у врага…
Бои местного значения – как изматывали они! Всё на крови, на нерве, на отваге…
Из донесения за подписью комдива М.Д. Папченко о боевых действиях 14-го полка: «В непрерывных боях иссякали силы поредевших подразделений полка, кончались и боеприпасы. А вражеским атакам не было конца. В эти критические дни совершили бессмертные подвиги старший политрук Н. Руденко и санинструктор А. Кокорин. Погиб командир полка Н.А. Воробьёв. В боях отличились многие воины. Среди них – командир отделения И.Ф. Мельник, который был ранен, возвратился в строй и продолжал сражаться с фашистами».
Был назначен заместителем политрука роты. Новоиспечённый замполитрука Иван Мельник в боях при отражении удара врага через Лигово на Ленинград получил второе ранение и был отправлен на долгое лечение в курганский эвакогоспиталь…
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2017» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Иван Филиппович Мельник (10 июня 1922 г. – 10 ноября 2013 года), начальник Управления кадров Главного управления внутренних войск МВД СССР, участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)»
Война по-своему распорядилась его судьбой – Иван Мельник стал кадровым офицером. Окончил Военно-политическую академию им. В.И. Ленина, Высшие академические курсы при Академии Генштаба.
Службу он прошёл, как положено, ступень за ступенью: рота, батальон, полк, бригада, дивизия, штаб и политуправление военного округа. По стране тоже поездил: Белоруссия, Урал, Сибирь...
В 35 лет – начальник политотдела 85-й мотострелковой дивизии Сибирского военного округа. В августе 1961-го Мельник И.Ф. был назначен в отдел административных органов ЦК КПСС.
Стал курировать главный штаб Сухопутных войск, Военную академию им. М.В. Фрунзе, Военную академию химической защиты, Уральский, Сибирский, Забайкальский и Дальневосточный военные округа.
В 1968 г. получил назначение заместителем начальника внутренних войск по кадрам – начальником Управления кадров ГУВВ МВД СССР.
В 1982 г. новое повышение – был назначен начальником Главного управления кадров МВД СССР.
Трудился честно и беззаветно до дня ухода в отставку 31 декабря 1986 года...
Генерал-лейтенант Мельник И.Ф. умер 10 ноября 2013 года на 92-м году жизни. Похоронен он на Троекуровском кладбище, г. Москва.
В работе над очерком 41 «Династия скрипниковых продолжается» я обратил внимание на слова благодарности в адрес Ивана Филипповича Мельника от героя очерка полковника Ивана Даниловича Скрипникова:
«Абсолютное большинство прибывающих офицеров были готовы к выполнению ответственных интернациональных задач по обучению и воспитанию курсантов из Афганистана. Ряд советских офицеров прибывали к нам с блестящими служебными и партийными характеристиками, с чистыми (без взысканий) служебными карточками.
Однако при поверке оказалось, что отдельные из офицеров имели по 4-5 дисциплинарных взысканий. На местах, очевидно, поступали по принципу: «На, Тебе Боже, что нам негоже!»
Генерал-лейтенант Иван Филиппович Мельник, начальник Управления кадров ГУВВ МВД СССР, разрешил начальнику Высших курсов, при выявлении подобных «отличников» возвращать их в воинские части, откуда они прибыли, с последующим докладом в Управление кадров ГУВВ МВД СССР...»
В этом весь Иван Филиппович Мельник! Государственные задачи на первом месте! И ничего личного!..
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Фёдор Васильевич Бубенчиков (23 февраля 1922 – 14 марта 2009 гг.), начальник штаба внутренних войск МВД СССР (1982-1987 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.).
В 1938 году был призван в РККА и попал в Новосибирскую школу младших авиационных специалистов, из которой его 30 июня 1941 года направили в Барнаульское пехотное училище, откуда лейтенантом и прибыл в апреле 1942 года на Западный фронт.
В 1942 году он назначен командиром роты. В 1943 году окончил курсы усовершенствования офицерского состава и воевал на Белорусском фронте командиром роты, батальона и отдельной штрафной роты.
В 1943 году награждён орденом Александра Невского В марте 1945 года в бою под Данцигом получил тяжелейшее ранение в голову, несколько месяцев провел в госпиталях.
Это благодаря Ф.В. Бубенчикову в 1982 году удалось сберечь тысячи жизней солдат и офицеров внутренних войск МВД СССР от участия в Афганской войне (1979-1989 гг.)».
11.114.9. Генерал-лейтенант Фёдор Васильевич Бубенчиков
Среди соратников генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева отмечу легендарную личность – начальника штаба внутренних войск МВД СССР (1982-1987 гг.) генерал-лейтенанта Фёдора Васильевича Бубенчикова (23 февраля 1922 – 14 марта 2009 гг.).
Родился 23 февраля 1922 года – в День Красной Армии, в селе Подкаменная Тунгуска Красноярского края, в низовьях Енисея. Семья крестьянина-середняка Бубенчиковых была многодетной – три дочери и пятеро сыновей. Как приходилось не раз писать в довоенные годы в автобиографии и анкетах военнослужащему Фёдору Бубенчикову, «наёмную силу родители не применяли…»
В 1938 году был призван в РККА и попал в Новосибирскую школу младших авиационных специалистов, из которой его 30 июня 1941 года направили в Барнаульское пехотное училище, откуда лейтенантом и прибыл в апреле 1942 года на Западный фронт.
В 1942 году он назначен командиром роты. В 1943 году окончил курсы усовершенствования офицерского состава и воевал на Белорусском фронте командиром роты, батальона и отдельной штрафной роты.
В 1943 году награждён орденом Александра Невского В марте 1945 года в бою под Данцигом получил тяжелейшее ранение в голову, несколько месяцев провел в госпиталях.
С 1945 года во Внутренних войсках МВД СССР, последовательно командовал ротой, батальоном.
С 1958 года после окончания Военного института КГБ при Совете министров СССР, последовательно занимал должности: начальника штаба, командира полка, заместителя командира дивизии.
Комментарий автора к снимку акции «Бессмертный полк-2017» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-майор Фёдор Васильевич Бубенчиков (23 февраля 1922 – 14 марта 2009 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), начальник Орджоникидзевского Краснознамённого военного училища МВД СССР им. С.М. Кирова (1967-1974 гг.).
До 1974 года возглавлял Орджоникидзевское Краснознамённое военное училище МВД СССР им. С.М. Кирова.
Затем командовал 54-й Ростовской конвойной дивизией МВД СССР (в/ч 7427).
В 1979 году был назначен первым заместителем начальника штаба, а затем первым заместителем начальника внутренних войск МВД СССР – начальником штаба войск.
В 1982 году был в командировке в Афганистане, возглавлял группу наблюдателей.
В 1986 году руководил действиями Внутренних войск МВД на Чернобыльской АЭС, за что и был впоследствии в 1995 году удостоен ордена Мужества.
С 1990 года в отставке, возглавлял ветеранскую организацию Главного командования ВВ МВД России.
Умер 14 марта 2009 года, похоронен на Троекуровском кладбище.
11.114.9.1. «Внутренние войска МВД СССР в Афганистан НЕ ВВОДИТЬ!»
К июню 1982 году в Афганистане были созданы необходимые условия, позволившие начальнику штаба Внутренних войск МВД СССР генерал-лейтенанту Фёдору Васильевичу Бубенчикову после тщательного изучения ситуации доложить руководству МВД СССР и политическому руководству страны: «Внутренние войска МВД СССР в Афганистан не вводить по политическим мотивам».
Напомню, что ранее, 13 июня 1982 года, посол СССР в ДРА Ф.А. Табеев обратился телеграммой к руководству страны (Л.И. Брежневу, А.А. Громыко, Д.Ф. Устинову, В.Ф. Федорчуку, Н.А. Щёлокову) с просьбой о срочном вводе 7-8 батальонов внутренних войск МВД СССР.
Просьба эта объяснялась весьма традиционно – «осложнением обстановки». Предполагалось взять под охрану и оборону объекты советско-афганского экономического сотрудничества и места проживания советских граждан, которых всегда было достаточно много. В телеграмме также указывалось, что вопрос согласован с руководством ДРА.
В списке объектов, подлежащих охране и обороне, оказались:
– авторемонтный завод, домостроительный комбинат, совместное автотранспортное предприятие «Афсотр» – в Кабуле;
– газоперерабатывающий завод в Шибиргане;
– завод азотных удобрений, нефтяной техникум, элеватор и хлебокомбинат – в Мазари-Шарифе;
– ирригационный комплекс в Джелалабаде – и разработки залежей меди в кишлаке Айник.
Комментарий автора к снимку группы «КИРОВЦЫ – 1971»: «Генерал-лейтенант Фёдор Васильевич Бубенчиков возглавил группу офицеров внутренних войск МВД СССР, вылетевших в Афганистан в августе 1982 года».
На многих этих объектах работали советские специалисты, преподаватели, за жизнь которых тоже возникали серьезные опасения.
Группа офицеров подготовила Ф.В. Бубенчикову всю необходимую информацию, чтобы он мог сделать вывод:
«Для охраны обследованных объектов предстоит сформировать дивизию в составе одной бригады, трёх полков и отдельного батальона, подразделений боевого и материально-технического обеспечения ориентировочной общей численностью 13,5-14 тысяч человек».
Учитывалось, что части и подразделения ГУЗР в то время имели уже боевой опыт, были достаточно хорошо укомплектованы, что важно, находились вблизи тех объектов, что предполагалось взять под охрану нашим внутренним войскам.
Этот вывод представлялся Ф.В. Бубенчикову главным – войска царандоя защищают свою революцию, действуют на своей земле. Мы же оказывали, оказываем им помощь. И готовы оказывать её впредь.
Выделив дополнительную боевую и специальную технику, можно было за 1,5-2 месяца сформировать необходимое количество частей специального назначения ГУЗР и принять под охрану все важные объекты.
Кроме того остро стоял и такой вопрос: не явится ли привлечение внутренних войск МВД СССР нарушением международного права?
Ведь внутренние войска на международном языке классифицируются практически как полицейские силы. Какова будет реакция в мире? Не осложнит ли это и без того непростую ситуацию вокруг ДРА?
Приведу полностью это горькое, но гордое заключение Фёдора Васильевича Бубенчикова:
«Думаю, чтобы произошло, если бы, вопреки нашим убеждениям и доводам, в Афганистан были посланы тысячи солдат наших войск. Были бы новые жертвы. Так что напрасно сегодня раздаются голоса, без тени сомнения утверждающие, что высшее командование ничтоже сумняшеся бросало в костёр той войны наших мальчишек. Нет, это не так!
Поверьте мне, прошедшему Великую Отечественную, и повидавшему немало крови…» (Источник: Воспоминания Бубенчикова Ф.В. «В 82-м в Афганистан мы не вошли», подготовленные к печати Борисом Карповым. Журнал для спецназа «Братишка» за 2009 г. http://bratishka.ru/archiv/2009/2/2009_2_4.php)
11.114.9.1.1. Низкий поклон генералам и офицерам внутренних войск
Честно признаюсь, вся эта история с командировкой Ф.В. Бубенчикова в ДРА заставила меня совсем по-другому взглянуть на всё то, что СВЕРШИЛИ наши генералы и офицеры в 80-х годах ХХ века:
– здесь, в Советском Союзе – командование и Политуправление внутренних войск МВД СССР, в лице генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева, начальника внутренних войск, и его заместителей генерал-лейтенантов Бориса Константиновича Смыслова, Фёдора Васильевича Бубенчикова, Ивана Филипповича Мельника и Сергея Парфеньевича Осташёва (См.: фото коллаж);
– в городе Ташкенте – командование, политический и учебный отделы, тыл, техническая и медицинская части, профессорско-преподавательский состав, командование факультетов и подразделений, группа переводчиков Высших курсов МВД СССР:
• в лице начальника – генерал-лейтенанта Бурхана Хасановича Сираждинова и его заместителей полковников Валентина Александровича Бухтеева, Ивана Даниловича Скрипникова, Ефима Соломоновича Соколовского и Николая Александровича Коцюбы (См.: фото коллаж);
• в лице других офицеров командования, начальников отделов и офицеров управления, служб Высших курсов: полковников Геннадия Алексеевича Новикова, Владимира Васильевича Гордиенко, Олега Александровича Макарчука, Александра Филипповича Чижикова, и полковника медицинской службы Александра Ивановича Дорошенко (См.: фото коллаж);
• в лице офицеров подразделений Высших курсов: полковников Максуда Ходжаевича Дадоходжаева, Насыра Гафуровича Артыкова, Ахмаджона Касымова, Реваза Николаевича Биченова и Юрия Викторовича Зиновьева (См.: фото коллаж);
• в лице начальников кафедр Высших курсов: полковников Владимира Васильевича Симоненко, Виктора Павловича Чеботок, Юрия Фёдоровича Ильина, Владимира Николаевича Ремыги, Виктора Николаевича Мелашенко (См.: фото коллаж);
• в лице преподавателей Высших курсов: полковников Виктора Абдукадыровича Тажибаева, подполковников Станислава Георгиевича Палочкина и Владимира Семёновича Бармина, подполковников Адика Шарипова и Константина Михайловича Дурицкого (См.: фото коллаж);
• в лице офицеров подразделений Высших курсов: капитанов Сергея Головина, Владимира Мельникова, Валерия Мягеляйнен, Михаила Петровца и Ислама Икрамовича Камалова (См.: фото коллаж);
• в лице многих и многих других офицеров этой Высшей школы подготовки кадров Главного Управления Защиты Революции МВД ДРА! И среди них – моего однокурсника майора Александра Фёдоровича Корникова, заместителя командира батальона по политической части факультета усовершенствования офицерского состава Высших курсов (1981-1986 гг.). Низкий поклон всем вам, мои дорогие товарищи!
– и там, в Афганистане, все наши советники – «мушаверы» от внутренних войск МВД СССР, в том числе, мои однокурсники Сабиржан Юнусметов в Кабуле, Георгий Даценко в Кандагаре, Владимир Севастьянов в Бамиане, Валерий Каранец в провинциях Каписа и Гур, Борис Бусянков в Герате (См.: фото коллаж).
А также мои однокашники Алексей Разумов и Николай Прокопенко в Кандагаре, Владимир Зайцев в Герате, и многие-многие другие офицеры, советники – «мушаверы» от внутренних войск МВД СССР, в боевых условиях передавали свой опыт «подсоветным» и, тем самым, формировали внутренние войска – ГУЗР МВД ДРА.
Комментарий автора к снимку пресслужбы ВВ МВД России: «На Троекуровском кладбище установлен памятник генерал-лейтенанту Фёдору Васильевичу Бубенчикову, г. Москва, 20 октября 2010 года».
Вся эта история с командировкой Ф.В. Бубенчикова в ДРА позволила мне понять заслугу наших генералов и офицеров войск перед народом самого Афганистана, а самое главное, перед народом Советского Союза, перед Внутренними войсками МВД СССР, перед родителями, жёнами и детьми военнослужащих войск. Низкий поклон всем советникам от наших войск, генералам и офицерам, низкий поклон вам, мои дорогие однокашники!
По свидетельству военного обозревателя войскового журнала «На боевом посту» полковника Бориса Карпова «…в длительных афганских командировках побывали 856 военнослужащих внутренних войск: три генерала, 627 офицеров, 226 прапорщиков» Слава Богу, потери внутренних войск МВД СССР в Афганистане значительно ниже потерь Советской Армии. И всё же восемь наших офицеров погибли – Вечная им Память!..
Комментарий Валерия Каранец к снимку из его архива: «Герат (Харат) – самый красивый город Афганистана. В 1986 г. мне с 25-м оперативным батальоном ГУЗР пришлось защищать этот город, ДРА, 17 июня 1986 год».
В 1985 г. он – обычный советник по политработе («мушавер сиайеси») заместителя командира 37-го оперативного батальона Главного управления защиты революции (ГУЗР) Демократической Республики Афганистан в провинции Каписа, г. Кульбахор. Это почти в 90 км от Кабула, выход из Паншерского ущелья.
После короткого отпуска, в 1986 г. Валерий Каранец – советник по политработе заместителя командира 25-го оперативного батальона ГУЗР Демократической Республики Афганистан (провинция Гур), участник кровопролитных боёв за Герат:
«Саша, я тебе прямо скажу: ГЛАВНОЕ, что сделали наши ребята в Ташкенте, – это научили афганских офицеров и специалистов тактике боя во всём его многообразии и дали им основы русского языка.
Нам там, «за речкой», было легче с ними общаться в повседневной жизни и, особенно в боях с моджахедами…»
Меня поразило откровенное признание моего однокурсника подполковника в отставке Валерия Владимировича Каранец, обычного советника по политработе («мушавера сиайеси») в 1985 г. – заместителя командира 37-го оперативного батальона Главного управления защиты революции (ГУЗР) Демократической Республики Афганистан в провинции Каписа, г. Кульбахор, а в 1986 г. –заместителя командира 25-го оперативного батальона ГУЗР Демократической Республики Афганистан в провинции Гур:
«Направление в командировку в Афганистан я воспринял, как высокое доверие генерал-майора Юрия Павловича Пряникова, начальника политотдела Управления Внутренних войск МВД СССР по Казахской и Киргизской ССР!»
Есть у «русского Киплинга» Игоря Морозова, поэта, композитора, ветерана афганской войны, офицера отряда «Каскад-4» КГБ СССР, полковника госбезопасности в отставке такие строки:
Прощайте, горы, вам видней,
Кем были мы в краю далёком.
Пускай не судит однобоко
Нас кабинетный грамотей.
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Борис Константинович Смыслов (31.03.1929 – 23.05.2013 гг.), первый заместитель начальника штаба, заместитель начальника войск по боевой подготовке, а с 1987 по 1990 год – первый заместитель начальника внутренних войск МВД СССР, а с 1990 г. по 1991 г. – первый заместитель командующего внутренними войсками МВД СССР.
С начала по июнь 1945 года Борис Смыслов – юнга-краснофлотец береговой батареи советской военно-морской базы в Измаиле».
11.114.10. Генерал-лейтенант Борис Константинович Смыслов
Б.К. Смыслов родился 31 марта 1929 года в г. Щёлково Московской области в семье военнослужащего-пограничника. Семье пришлось много поездить. Среди мест службы отца была и Украина, и Молдавия. С детских лет любимой игрой мальчика была игра в пограничника, задержание «шпионов» и «бандитов».
Комментарий автора к снимку группы «ВПУ МВД СССР: история в лицах и событиях»: «Редкая фотография генерал-майора Бориса Константиновича Смыслова, начальника Высшего политического училища им. 60-летия ВЛКСМ МВД СССР, на торжествах!
Кто-то скажет: «Повезло курсанту!» Нет, таким и был генерал Смыслов Б.К. – строгим военачальником и доступным человеком в общении с солдатами и сержантами, офицерами и прапорщиками, членами их семей».
Комментарий автора к снимку группы «ВПУ МВД СССР: история в лицах и событиях»: «Генерал-майор Борис Константинович Смыслов, начальник Высшего политического училища им. 60-летия ВЛКСМ МВД СССР, раскрывает замысел батальонного тактического учения».
С началом войны семья переехала на север. В Архангельске мальчик поступил в школу юнг, затем вместе с матерью жил в деревне Подвязново Пушкинского района Московской области. В эти тяжёлые годы Борис работал в колхозе и одновременно учился.
С начала года по июнь 1945 года юнга-краснофлотец береговой батареи советской военно-морской базы в Измаиле. Вот, как это произошло: В начале 1945 года Борис сбежал на флот к отцу в военно-морскую базу в Измаиле и стал юнгой-краснофлотцем на батарее.
Сразу после войны стали организовываться Нахимовские училища и в одно из них, Рижское, отправили Бориса. Но у юноши была мечта, стать, как и отец, пограничником, и он упросил начальника, которого знал ещё по Архангельской школе юнг, отпустить его домой.
В 1946 году, закончив 8 классов, поступил в Саратовское военное училище войск МГБ СССР, которое окончил в 1949 г.
Выпускник Военного института КГБ при Совете Министров СССР им. Ф.Э. Дзержинского 1959 г.
Выпускник Академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР 1970 г.
Командовал 83-й Сыктывкарской конвойной дивизией МВД СССР (в/ч 6628) в 1971-1978 гг.
Возглавлял Высшее политическое училище имени 60-летия ВЛКСМ МВД СССР в1978-1982 гг.;
В дальнейшем был первым заместителем начальника штаба, затем заместителем начальника войск по боевой подготовке Главного управления внутренних войск МВД СССР в 1982-1987 гг.;
Был назначен первым заместителем начальника внутренних войск МВД СССР в 1987 г. В этой должности прослужил до 1990 гг.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Генерал-лейтенант Борис Константинович Смыслов, первый заместитель начальника внутренних войск МВД СССР».
Завершил службу первым заместителем командующего внутренними войсками МВД СССР в 1991 г.
За время службы Борис Смыслов награждён орденами Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени, Мужества, орденом Чехословацкой Социалистической Республики, более чем 20 медалями, в том числе пятью иностранными.
Комментарий автора к снимку из личного кабинета проекта «Дорога памяти»: «Сегодня пришла пора более трудоёмкой работы в проекте «Дорога памяти». Первую пробу представляем вниманию наших читателей. Так выглядит страничка о генерал-лейтенанте Борисе Константиновиче Смыслове, начальнике Высшего политического училища МВД СССР (1978-1982 гг.), завершившем службу первым заместителем командующего внутренними войсками МВД СССР в 1991 г., после загрузки имеющейся у нас информации о нём».
Генерал-лейтенант в отставке Борис Константинович Смыслов скончался 23 мая 2013 года на 84 году жизни. Похоронен на Троекуровском кладбище г. Москва.
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-майор Иван Ефимович Зюкин (13.08.1923 – ????), начальник Оперативного управления – заместитель начальника штаба внутренних войск МВД СССР (1968-1981 гг.).
11.114.11. Генерал-майор Иван Ефимович Зюкин
Отдельно необходимо сказать ещё об одном соратнике генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева – начальнике Оперативного управления – заместителе начальника штаба внутренних войск МВД СССР (1968-1981 гг.)
Здесь я приведу статью полковника в отставке Бориса Карпова, члена Союза писателей России, заслуженного работника культуры РФ «Из Москвы, с Красноказарменной, на фронт…»
«Учебная рота кремлёвских курсантов шла на фронт. В ту пору с утра до ночи с подмосковных полей не рассеивалась голубовато-прозрачная мгла, будто здесь сроду не было восходов солнца, будто оно навсегда застряло на закате, откуда и наплывало это пахучее сумеречное лихо – гарь от сгибших там «населённых пунктов».
Натужно воя, невысоко и кучно над колонной то и дело появлялись «юнкерсы». Тогда рота согласно приникала к раздетой ноябрём земле, и все падали лицом вниз, но всё же кто-то непременно видел, что смерть пролетела мимо, и извещалось это каждый раз по-мальчишески звонко и почти радостно...»
Константин Воробьёв. «Убиты под Москвой»
Да, были они мальчишками, Ивану Зюкину только 13 августа исполнилось восемнадцать. Но успел стать уже по-мужицки крепким и сметливым. Вырос в простой многодетной семье – отец был железнодорожником-путейцем, и сын уже старшеклассником трудился на совесть: шустро возил тяжёлые тачки с песком на стройке, с двух-трёх ударов заколачивал молотом в шпалы рельсовые костыли…
Однажды столичный заезжий инженер мимоходом бросил в адрес чернорабочего Ивана: «Ну ты, неуч…» Это словечко больно задело. Когда ещё шли выпускные экзамены в школе, он отнёс в военкомат заявление. Хотел в танковое училище: во-первых, технику любил, а во-вторых, курсант военный не то, что гражданский студент – не придётся у родителей на шее сидеть.
Железнодорожники в то предвоенное время считались людьми полувоенными: и по форме со знаками различия, и по дисциплине жёсткой… Железная дорога первой и почувствовала приближение войны.
Отец ещё весной предложил-приказал Ивану: «Давай-ка, сын, выкопаем погреб – чтоб вроде блиндажа был».
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту», № 3, 2011 г.: «Офицеры Московского Краснознамённого военного училища имени Верховного Совета РСФСР – участники обороны Москвы, 25 декабря 1942 года (лейтенант И. Зюкин – во втором ряду третий слева)».
На третий день войны Иван отправился в военкомат. Военком ещё раз пробежал заявление. Ответствовал коротко, доходчиво: «Знаешь что, Ваня, в танкисты многие сейчас просятся – танков на всех не хватит. Тебе ещё нет восемнадцати, и в солдаты тебя призвать не можем.
Если хочешь быть офицером – направим в пехоту. Идёт?..»
И день, и два идёт по калужским дорогам строй новобранцев: от Белёва через древний Боровск до подмосковного Солнечногорска. Палаточный городок на озере Сенеж, куда они притопали пёхом – все 400 кэмэ пёхом! – не для отдыха беспечного. То был летний лагерь Пехотного училища имени Верховного Совета РСФСР, где в условиях войны надо было спешно, но по возможности качественно дать юношам сгусток-набор командирских знаний и навыков, чтоб уже через несколько недель бить врага не в учебном, но в самом настоящем, кровавом, кромешном бою…
Оборона Москвы – одна из первых героических страниц Великой Отечественной. Битва за Москву – один из первых сталинских ударов по врагу-захватчику. Маршал Победы Георгий Константинович Жуков, кстати, земляк курсанта Ивана Зюкина, калужский, вспоминал в своих честных мемуарах: «На наиболее ответственный участок 16-й армии был направлен сводный стрелковый полк курсантов Московского командного пехотного училища. Курсантский полк поддерживался тремя противотанковыми артиллерийскими полками.
Перед выступлением курсантов в назначенный район обороны командир полка, начальник училища С.И. Младенцев сказал им:
– Озверелый враг рвётся к сердцу нашей Родины – Москве. Мы должны преградить ему путь, защитить родную столицу. И наш долг – сражаться так, как сражались старшие братья, славные кремлёвские курсанты. Сейчас нет времени принимать от вас выпускные экзамены. Их вы будете держать на фронте, в боях с врагом. И я уверен, что каждый из вас этот экзамен выдержит с честью…
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту», № 3, 2011 г.: «На командном пункте во время Командно-штабных учений в Управлении Внутренних войск МВД СССР по Северо-западу и Прибалтике, г. Ленинград.
Справа – генерал-майор Иван Ефимович Зюкин, а слева – генерал-майор Саввин Василий Нестерович, начальник данного УВВ, в последующем крайний командующий ВВ МВД СССР (21 сентября – 29 января 1992 г.), а затем первый командующий внутренними войсками МВД России (29 января – 23 декабря 1992 г.)».
Пройдя ускоренным маршем из Солнечногорска 85 километров, полк прибыл вечером 7 ноября в район Волоколамска. Командование училища не ошиблось в своих питомцах. Презирая опасность и смерть, они крепко держали порученный им участок обороны. Боевым соседом этого полка была 316-я стрелковая Панфиловская дивизия, которая за массовый героизм, проявленный в ходе борьбы за Москву, была преобразована позднее в 8-ю гвардейскую…
Ввиду общего недостатка сил и средств батальонные силы были растянуты по фронту до 7-10 километров и в глубину до 3 километров. Сплошной обороны на всём Волоколамском рубеже тогда ещё не было. Заняты были только опорные пункты, промежутки между которыми простреливались артиллерийским огнём, а кое-где и дальним пулемётным…
Когда немцы разобрались, кто перед ними держит оборону, они стали сбрасывать над позициями курсантского полка листовки с предложением не просто сдаться, но перейти на службу к германцам и получить достойные «сталинских юнкеров» офицерские чины. Как правило, в ответ фашисты получали либо шквал разящего огня, либо решительную контратаку, в зависимости от обстановки на тот момент.
Из 1330 курсантов того героического полка почти восемьсот юношей погибли, вернулись 6 декабря в Красные казармы только 158 человек…
В мае 42-го – выпуск. Оставшиеся в живых после подмосковных боёв стали лейтенантами. Все рвались на фронт. Но лучших надо было оставить и в училище на командных должностях. Иван Зюкин получил тогда под команду курсантский взвод.
Фронт будет позже…
«22 июня, ровно в 4 утра…» Многим хорошо известны эти слова, даже в песню вошедшие. Но если июньским рассветом в 41-м Великая война только началась, то ровно через три года, в 44-м – началось грандиозное освободительное сражение – Белорусская операция, получившая наименование «Багратион».
Комроты Иван Зюкин получил задачу – ровно в 4.00 22 июня произвести разведку боем… Важность предстоящего он почувствовал не только по тону и интонациям, что были в голосе командира полка, отдававшего боевой приказ. Роту Зюкина вооружали и экипировали необычно: всем выдали ППСы – недавно появившиеся пистолеты-пулемёты Судаева со складными прикладами и магазинами-рожками. Такое оружие было до поры только у разведчиков, ППСы были значительно легче мощных, но громоздких ППШ.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «25 марта 2011 года Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев наградил генерал-майора в отставке Ивана Ефимовича Зюкина орденом Дружбы.
Слово Президенту России: «Среди награждённых – Иван Ефимович Зюкин. Иван Ефимович прошёл дорогами Великой Отечественной войны, в мирное время многое сделал для развития внутренних войск, и сегодня, как и многие наши ветераны, занимается патриотическим воспитанием молодёжи, и, конечно, защищает права и социальные интересы ветеранов. И сегодня генерал-майору в отставке Ивану Ефимовичу Зюкину вручается орден Дружбы».
В каждое отделение к штатному ручному пулемёту прибавили ещё по одному, патронов и гранат – тоже изрядно. Роту Зюкина, в которой был 131 человек, усилили батареей 82-мм миномётов. Поддерживали их и бипланы У-2, прозванные «керосинками», но сделавшие на войне своё большое дело как ночные бомбардировщики.
Провожали бойцов в бой и комполка, и комдив.
Пятнадцать минут позиции немцев на этом участке обрабатывала наша артиллерия – били мощно и точно.
К 6 утра первая линия немецких окопов, до неё было всего 250 страшных метров, была взята. В роте Зюкина погибли двенадцать бойцов, были и раненые. Захватили трёх пленных гитлеровцев. Выяснилось, что это был какой-то особый гренадерский полк вермахта.
Комроты Зюкин получил приказ – продержаться до темноты. Противник за день сумел организовать только одну контратаку, которую наши успешно отбили. В поздних сумерках отошли, чтобы не попасть наутро под огонь своих батарей – на врага шёл «Багратион».
Шквал огня был невиданным. Для той Белорусской операции было предусмотрено массированное применение артиллерии – до 150- 200 орудий и миномётов на километр прорыва! Для поддержки пехоты и танков впервые применили новый метод, так называемый двойной огневой вал…
Уцелевший в том июньском бою старший лейтенант Зюкин получил ранение в другом. Ранение было тяжелым: две вражьи пули попали в правую ногу, была перебита большая берцовая кость. С передовой его вытащили на плащ-палатке свой ротный саниструктор и солдат-артиллерист, оставшийся и без своих товарищей по расчёту, и без своей пушки-сорокапятки. Эвакуация раненых была к тому времени отлажена почти безукоризненно: медсанбат, госпитали – полевой, фронтовой и, наконец, – тыловой в Баку, в здании школы неподалёку от каспийской набережной имени Сталина. Там лечили его больше трёх месяцев…
Прибыв в отпуск по ранению, семьи не застал – немцы угнали мать и трёх его сестёр, как выяснилось позже, в оккупированную Западную Белоруссию. Сам был ограниченно годным, хромал с палочкой…
Когда прибыл в Калугу на перекомиссию, встретил незнакомого полковника из внутренних войск. То был главковский кадровик полковник Шевляков, высматривающий среди раненых, но бравых фронтовиков будущих конвойников.
Старлей Иван Зюкин приглянулся сразу. Должность предложили с понижением, зато в Москве: «Послушай меня, братец, нога твоя придёт в полное, так сказать, соответствие, будешь и ротным, и комбатом. Какие твои годы – дослужишься ещё до генерала».
Командир дивизии внутренних войск генерал Шевляков первым делом спросил: «А чего это ты в кубанке щеголяешь?» – «Нам разрешали». – «Да и я бы разрешил, но… Фронтовиков уважаю, и ты, думаю, послужишь у нас хорошо. Извини, роту пока дать не могу – вакансий нет.
Комментарий автора к из журнала «На боевом посту», № 3, 2011 г.: «Генерал-майор Иван Ефимович Зюкин (13.08.1923 – ????), начальник Оперативного управления – заместитель начальника штаба внутренних войск МВД СССР (1968-1981 гг.).
Хоть комдивом бы назначил, но место занято – я тут. Да и нашу службу тебе надо освоить. Она с виду только проста, но есть свои нюансы… Ты ж должен понимать, что «конвой» – слово военное».
Ещё спросил, нет ли у вчерашнего фронтовика каких-либо предубеждений в связи с переходом в конвойные войска. Зюкин, ничуть не лукавя, ответил, что во многом этим войскам даже симпатизировал. «Это в чём же?» – заинтересованно выспрашивает комдив. «Да я ещё когда на станции жил, – вспомнил старший лейтенант, – обращал внимание на ваши караулы, которые в спецвагонах зэков перевозили. Заметил, что все ребята, хоть офицеры, хоть солдаты – подтянуты, чистенькие все, выбритые, бодрые такие». «Это ты верно подметил. – Комдив довольно заулыбался. – Мы должны глядеться красиво – народ ведь смотрит. И бодрость необходима тоже: бодрость, она же сестра бдительности».
Так Иван Зюкин стал конвойником – командовал ротой, служил в штабе дивизии. Службы «нарезали» много. Военнопленные немцы тогда работали на двух дорогах между Москвой и Ленинградом: прокладывали шоссе и ремонтировали железнодорожные пути. Одна только его рота располагалась в семи (!) гарнизонах вдоль трассы. Штаб полка – в Бологом.
В победном мае 45-го 236-му конвойному полку была поставлена очень серьёзная задача – вывозить военнопленных немцев эшелонами из польского Освенцима в русскую Сибирь.
В бывшем фашистском концлагере, который прозвали «фабрикой смерти», сейчас собралось больше ста тысяч гитлеровских вояк, отвоевавших своё, довоевавшихся…
Эшелон до Кемерова, две тысячи пленных, охраняла рота Зюкина – шестьдесят солдат, поделенных на два караула. Наши ребята – сплошь фронтовики, очень злые на германцев. А чего иного было ждать: у кого-то семья погибла под фашистами, кто-то сам был ранен.
Словом, Зюкина и его замполита капитана Большакова здорово заинструктировали перед той ответственной командировкой. Чтобы, не дай бог, не свершился в пути самосуд. Досмотреть надо в оба.
Эшелон именовался литерным, шёл везде «под зелёный», быстро. Задача конвоем была выполнена безупречно…
В 1953 году майор Иван Зюкин с отличием окончил Военный институт, стал повышаться в должностях и званиях.
18 лет Иван Ефимович Зюкин прослужил в войсковом главке.
Знак судьбы – в Красных казармах Московской «Кремлёвки» начиналась его военная стезя, и здесь же, в Лефортове, только кадетский плац (нынешний сквер перед Главкоматом) пересечь, на улице Красноказарменной, она и продолжилась для генерала Зюкина.
Когда внутренние войска возглавил генерал-лейтенант танковых войск Иван Кириллович Яковлев, он внимательно присматривался к новым сослуживцам, чтобы сложить из них коллектив единомышленников, для которых служба – первое дело. Иван Ефимович новому командующему приглянулся сразу – добросовестный трудяга, авторитетный, тактичный, приятный и лёгкий в общении человек. Тринадцать лет генерал-майор И.Е. Зюкин был начальником оперативного управления – заместителем начальника штаба внутренних войск.
Три года назад внутренние войска широко отмечали 90-летие со дня рождения генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева. Соратники начальника войск делились своими воспоминаниями об этом легендарном человеке – были публикации в журнале «На боевом посту», вышла книга.
Иван Ефимович Зюкин входит в число тех ветеранов, чей опыт и до сего дня не только интересен, но и полезен. Несмотря на солидный возраст, генерал фронтовик активно работает в ветеранской организации нашего Главкомата. В секции оперативного управления, дежурной службы и специальных моторизованных частей состоит 114 человек – целая ветеранская рота под командованием генерал-майора И.Е. Зюкина!
Нынешним августом Иван Ефимович отметит своё 88-летие. Восьмёрка – 8 – знак бесконечности. Беспредельны наши искренние любовь и уважение к таким людям, фронтовикам, пролившим кровь в боях за свободу Родины, десятилетия прослужившим верой и правдой в наших славных внутренних войсках.
Многая лета вам, дорогой Иван Ефимович!
Источник: (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/03_2011.pdf)
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Андрей Петрович Козлов (1917-1991 гг.), выпускник Саратовского пограничного училища НКВД СССР, Военной академии им. М.В. Фрунзе, Академии Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.
Участник советско-финляндской войны в 1940 году в должности командира пулемётного взвода в составе Отдельного отряда особого назначения погранвойск НКВД под командованием комдива П.А. Артемьева.
Участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) в должностях начальника штаба батальона, затем помощника и заместителя начальника штаба 104-го пограничного полка НКВД, охранявшего побережье Ладоги и дорогу Жизни, в должностях заместителя начальника штаба 62-й дивизии и командира полка боролся с бандподпольем в западных областях Украины.
Затем командовал 12-м полком войск НКВД, выполнявшим спецзадание в Германии.
Командовал Московской отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (в/ч 3111), затем был начальником Управления спецчастей внутренних войск МВД СССР (1973-1980 гг.)».
11.114.12. Генерал-лейтенант Андрей Петрович Козлов
Среди соратников генерала армии Ивана Кирилловича Яковлева необходимо отметить ещё одного генерал-лейтенанта Андрея Петровича Козлова (1917-, начальника Управления спецчастей внутренних войск МВД СССР (1973-1980 гг.)
Андрей Петрович Козлов родился в 1917 году в селе Петровка Улуйской волости Енисейского уезда.
В 1935 году окончил Ачинское педучилище.
Окончил Саратовское пограничное военное училище НКВД СССР.
В 1940 году участвовал в советско-финляндской войне.
Вот, что написал Александр Слобонянюк в 2016 г. на Форуме Поисковых Движений:
«Козлов Андрей (Андреян) Петрович, лейтенант – начальник 2-й заставы (остров Пий-Саари) 1-й комендатуры (остров Койвисто) 103-го (Ремпетти) пограничного отряда Пограничных войск НКВД Ленинградского округа. Участвует в боях на государственной границе.
Переведён в 8-й пограничный отряд, который с февраля 1942 года преобразован в 104-й пограничный полк НКВД. Начальник штаба батальона, затем помощник и заместитель начальника штаба 104-го пограничного полка НКВД, охранявшего побережье Ладоги и дорогу Жизни…»
Участник советско-финляндской войны в 1940 году в должности командира пулемётного взвода в составе Отдельного отряда особого назначения погранвойск НКВД под командованием комдива П.А. Артемьева.
По её окончании назначен начальником заставы 103-го погранотряда в Карелии.
Здесь же встретил Великую Отечественную. Участник обороны Ленинграда.
В 1944-м капитан А. П. Козлов поступил в Военную академию им. М.В. Фрунзе.
Будучи в должностях заместителя начальника штаба 62-й дивизии и командира полка боролся с бандподпольем в западных областях Украины.
Затем командовал 12-м полком войск НКВД, выполнявшим спецзадание в Германии.
В течение трех лет был начальником штаба Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН).
После окончания Академии Генерального штаба в 1965 году назначен командиром ОМСДОНа.
С февраля 1969 по июнь 1973 гг. – начальник УВД г. Москвы (Мосгорсовета).
В 1973-1980 гг. – начальник управления спецчастей внутренних войск МВД СССР.
А.П. Козлов был делегатом XXIII и XXIV съездов КПСС от Московской городской партийной организации.
Генерал-лейтенант.
Награды: орден Ленина, орден Красного Знамени, орден Отечественной войны I-й степени (06.04.1985), орден Трудового Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, медали.
Умер в 1991 году.
Произведения:
Тревожная служба. – 2-е изд. – М.: Воениздат, 1975. – 263 с. – (Военные мемуары).
Из аннотации издательства:
«Войну Андрей Петрович Козлов встретил начальником пограничной заставы. О первых боях с фашистскими захватчиками, о роли пограничников в бесперебойной работе Дороги жизни через Ладогу идет речь в первой части воспоминаний. А потом – нелёгкая служба командира полка в западных районах страны, фронт без линии фронта. Завершается книга страницами о прославленной дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. Воспоминания генерал-лейтенанта А. П. Козлова рассчитаны на широкий круг читателей…»
Литература:
Биографические справки. Командиры Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения – Отдельной дивизии оперативного назначения (Электронный ресурс) / Р. Арибжанов, Е. Артюхов, С. Штутман // Дивизия имени Дзержинского. – С. 220.
Источник: (http://ru-wiki.org/wiki/Козлов,_Андрей_Петрович)
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР», «Дети войны»: «Генерал-лейтенант Борис Рамазанович Борукаев (1939-1996 гг.), в 1977-1981 гг. – начальник штаба 43-й Минской конвойной дивизии (в/ч 3403), с 20 сентября 1981 года по 13 января 1984 года – командир 102-й Красноярской конвойной дивизии (в/ч 6700), в 1988-1992 годах – начальник штаба внутренних войск МВД СССР, а в 1992-1995 гг. возглавлял штаб внутренних войск МВД России».
11.114.13. Генерал-лейтенант Борис Рамазанович Борукаев
Борукаев Борис Рамазанович, (1939-1996), генерал-лейтенант, начальник штаба внутренних войск МВД СССР и Российской Федерации.
Родился в Ленинграде. Во время войны, мать Бориса, Вера Тотрова была комиссаром партизанского отряда. Отец – Рамазан Борукаев, офицер Красной Армии, погиб в 1942 г. на фронте.
Маленький Борис был эвакуирован из блокадного города в тыл, и следы его были утеряны. И только в 1947 году мать смогла найти его в горах Дагестана.
Комментарий автора к фрагменту снимка из домашнего архива: «Полковник Борис Рамазанович Борукаев, начальник штаба 43-й Минской конвойной дивизии (в/ч 3403), г. Минск, март 1978 года».
Борис Борукаев окончил Орджоникидзевское военное училище МВД СССР им. С.М. Кирова, а впоследствии и Военную орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознамённую, ордена Суворова I степени академию им. М.В. Фрунзе. Служил во внутренних войсках в различных регионах страны, в том числе на Дальнем Востоке, где был тяжело ранен.
До 1981 г. был начальником штаба 43-й Минской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 3403), затем командиром 102-й Красноярской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 6700). Позже, в 1988-1992 годах он был начальником штаба внутренних войск МВД СССР, России.
Умер в 1996 году.
11.114.13.1. Школа Борукаева
Из книги воспоминаний «Тяжёлые звёзды» генерала армии Анатолия Сергеевича Куликова, в 1977-1981 командира 626-го Могилёвского конвойного полка (в/ч 6713) 43-й Минской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 3403):
«...Новая должность давала возможность расти как профессионалу своего дела. Тем более, что в наследство от предыдущего начальника штаба дивизии полковника, а впоследствии генерал-лейтенанта Бориса Рамазановича Борукаева – мне достался сплочённый коллектив управленцев и отличная школа штабной культуры.
Комментарий автора к снимку из домашнего архива: «Ротные политработники 43-й Минской дивизии МВД СССР, г. Минск, март 1978 г. Сидят офицеры командования, слева – направо: подполковник Евгений Тихонович Холодов, заместитель начальника политотдела, с 1981 г. – начальник политотдела, полковник Алексей Филиппович Саяпин, начальник политотдела, полковник Василий Никитич Ушаков, заместитель командира дивизии, с 1980 г. – командир 80-й Куйбышевской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 7452), и полковник Борис Рамазанович Борукаев, начальник штаба дивизии, с 1981 г. – командир 102-й Красноярской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 6700), с 1988 г. – начальник штаба Внутренних войск МВД СССР, России. Во втором ряду за полковниками В.Н. Ушаковым и Б.Р. Борукаевым замполиты рот: Александр Ищук, рядом со мной справа Анатолий Балухтин, слева Геннадий Савилов и Андрей Терехов, в верхнем ряду крайний справа Олег Титов».
Комментарий автора к снимку группы «Кировцы»: «Генерал армии Анатолий Сергеевич Куликов, министр внутренних дел России (1995-1998 гг.) с 1977 по 1981 гг. – командир 626-го Могилёвского конвойного полка (в/ч 6713).
С 1981 по 1986 гг. – начальник штаба, впоследствии с 1986 по 1988 гг. был командиром 43-й Минской Краснознамённой конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 3403)».
Это был очень умный и порядочный офицер. Не удивительно, что уже генералом Борис Борукаев успешно командовал дивизией, а в 1993-1995 гг. возглавлял штаб внутренних войск МВД РФ.
Мы всегда разговаривали с ним на одном языке, всегда понимали друг друга. Я имею в виду наши одинаковые подходы к методике обучения личного состава, к тактике действия подразделений и частей, к совершенствованию системы службы. Все это, конечно, не мешало нам жестко и принципиально разговаривать на болезненные темы.
Скажем, когда у меня, командира полка, ведущего большое строительство, начальник штаба дивизии вдруг отбирает кран и передаёт его в другой полк... Конечно, я отстаиваю свою позицию, но плетью обуха не перешибешь. Когда мои аргументы заканчивались, Борукаев всё равно своё решение оставлял в силе.
Делать нечего: надо сдерживать свои эмоции, даже когда приказ командира кажется тебе несправедливым. Это тоже жизненная школа для офицера, постепенно привыкающего к тому, что старшему начальнику всегда виднее.
Признаюсь, и мы с Павлом Голубцом, оба командиры (я – Могилевского, он – Смоленского полка 43-й дивизии ВВ МВД СССР), в полной мере впитывали в себя новации Борукаева. Хоть и был Борис Рамазанович старше нас с Павлом по возрасту, но, как и мы, считался ещё очень молодым начальником штаба дивизии. Во всяком случае, на фоне тёртых жизнью и поседевших в конвое офицеров, которых было немало вокруг нас. Их откровенно обиженные взгляды в нашу сторону мы не могли не замечать. Лично я и сегодня отношусь к этим людям с симпатией и не помню обид.
Наверное, тогда мало кто мог представить, как уже через десятилетие изменятся наши войска. Что конвойная функция, считавшаяся одной из основных, будет ими со временем утрачена, а лицо современных внутренних войск будут определять части оперативного назначения, наш боевой спецназ и наша собственная разведка.
Комментарий автора к фрагменту снимка Николая Полевикова: «Офицеры учебного пункта в Валовщине под Минском с командованием дивизии: генерал-майор Михаил Алексеевич Лезжов, в 1974-1985 гг. – командир 43-й Минской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 3403), полковник Евгений Тихонович Холодов, начальник политотдела…»
И я с Голубцом, и генерал Борукаев не прошли мимо этих событий потому, что уже тогда в нас, молодых командирах, зрело это ощущение будущих перемен, способных сделать ВВ настоящими Воюющими Войсками. Именно такими, какими они и были востребованы временем...»
Признаюсь, душу мою радует, что имел честь в 1975-1982 гг. служить в 43-й Минской конвойной дивизии МВД СССР (в/ч 3403), где в то время полковник Б.Р. Борукаев был начальником штаба дивизии.
То, что он заложил в основу деятельности штаба, особенно, оперативного отдела штаба, в основу подготовки офицеров ротного и батальонного звена по организации боевой службы подразделений, ещё долго высоко держалось его преемником Анатолием Сергеевичем Куликовым. В дивизии это наследие так и называли: «Школа Борукаева!»
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Ким Леонидович Кузнецов (17 февраля 1923 – 28 июня 1984 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), выпускник Краснознамённой ордена Ленина и ордена Суворова I степени Военной академии им. М.В. Фрунзе и Военной академии Генерального штаба Вооружённых Сил СССР им. К.Е. Ворошилова, командовал полком, соединениями внутренних войск, занимал руководящие должности в Главном управлении внутренних войск МВД СССР, был заместителем начальника штаба, а позднее заместителем начальника внутренних войск МВД СССР по боевой подготовке».
11.114.14. Генерал-лейтенант Ким Леонидович Кузнецов
Сегодня, 29 июля 2021 года, на публикацию настоящего очерка откликнулся полковник в отставке Юрий Алексеевич Потапов, выпускник Львовского высшего военно-политического ордена Красной Звезды училища – 1985 г., администратор группы «ВПУ МВД СССР: история вуза в лицах и событиях» социальной сети «Одноклассники». Он предложил материалы ещё об одном генерале ГУВВ МВД СССР – Кузнецове К.Л.
Комментарий автора к снимку полковника Ю.А. Потапова: «Обложка книги «Возрождённая в нашей памяти», изданной в г. Чита в 2020 году, с воспоминаниями Александра Кимовича Кузнецова об отце генерал-лейтенанте Киме Леонидовиче Кузнецове».
Из воспоминаний Александра Кимовича Кузнецова, сына генерала, опубликованных в книге «Возрождённая в нашей памяти», изданной в г. Чита в 2020 году:
«Ким Леонидович Кузнецов родился 17 февраля 1924 года (возможно, здесь ошибка: другие источники указывают 1923 год рождения. – Авт.) на станции Хилок Читинской области (уточнение: в 1923 году это была Читинская губерния, в последующем Читинская область, ныне Забайкальский край. – Авт.), в рабочей семье. Его отец, Ефим Афанасьевич Шаталов, был зверски убит бандитами, орудовавшими на территории Хилокской волости, при выполнении специального задания.
Вдова Е.А. Шаталова через несколько лет вышла замуж за машиниста паровоза Леонида Михайловича Кузнецова, и с того момента мальчик, названный Кимом в честь Коммунистического интернационала молодёжи, получил другое отчество и фамилию.
В 1937 году К.Л. Кузнецов окончил неполную среднюю школу № 1 в Хилке и работал в школьной библиотеке, затем учеником токаря и токарем в паровозном депо Хилок и был переведён в химическую лабораторию депо.
В июле 1941 года Ким Леонидович приписал себе один год (Вот почему сын указал 1924 – настоящий год рождения отца. – Авт.), был призван Хилокским райвоенкоматом и с учётом того, что он имел семилетнее образование, был направлен в военное училище.
После окончания училища он получил назначение на Дальний Восток для защиты нашей страны от японских милитаристов.
Комментарий автора к снимку из книги «Возрождённая в нашей памяти», изданной в г. Чита в 2020 году: «Лейтенант Ким Леонидович Кузнецов, выпускник военного училища».
Участвовал в боевых действиях во время войны с Японией в августе 1945 года, командуя ротой автоматчиков в 583-м стрелковом полку 103-й стрелковой дивизии, входившей в состав 2-го Хинганского стрелкового корпуса 36-й армии Забайкальского фронта.
Утром 9 августа 583-й полк форсировал реку Аргунь во втором эшелоне дивизии, затем преодолел горный хребет Хайрхан и наступал на г. Хайлар. Личный состав к 11 августа был истощён из-за отсутствия воды на маршруте и был практически не в состоянии двигаться, поэтому на переброску людей был мобилизован весь возможный автотранспорт дивизии. В районе станции Якеши начались бои с оборонявшимися японцами.
15 августа, как сказано в журнале боевых действий 103-й стрелковой дивизии, «583 полк… вёл бой с противником до батальона, отошедшего из района г. Хайрал на рубеже высоты 331. Действуя в темноте, не зная, какой перед фронтом противник и его количество, полк сбил противника с занимаемого им рубежа и к 14.00 вышел в район расположения дивизии. Противник потерял 47 чел убитыми и одного пленного. Полк имел одного раненого. Дивизия до 20.00 находилась на отдыхе, прочёсывая местность от одиночных солдат противника».
17-18 августа дивизия в трудных метеорологических условиях и по бездорожью преодолевала хребет Большой Хинган. Затем на разъезде Трясина 583-й полк был погружен на поезд и переброшен на ст. Чжаланьтунь, куда позднее прибыли остальные части. К 25 августа 103-й стрелковая дивизия встала гарнизном в г. Ганчжулин, где приняла капитуляцию части войск 20-й японской армии в числе 8 генералов, 1 тысячи 194 офицеров, 6 тысяч 689 унтер-офицеров и 12 тысяч 867 рядовых, а также большого числа вооружения и военного имущества. Позднее 583-й стрелковый полк участвовал в охране железной дороги от г. Ганчжулин до г. Харбин.
По окончании Великой Отечественной войны К.Л. Кузнецов решил продолжить службу в Советской Армии. Он понимал, что для того, чтобы стать хорошим командиром, необходимо учиться. Поэтому в 1952 году завершил десятилетнее образование в вечерней школе в г. Иркутск, а уже в 1956 г. окончил Краснознамённую ордена Ленина и ордена Суворова I степени Военную академию им. М.В. Фрунзе и в 1967 году Военную академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР им. К.Е. Ворошилова.
В академии Генерального штаба учился в одной группе с будущими министром обороны Маршалом Советского Союза Д.Т. Язовым, заместителем министра обороны главнокомандующим Сухопутными войсками генералом армии В.И. Варенниковым, гланокомандующим войсками на Дальнем Востоке генералом армии И.М. Волошиным.
После окончания учёбы командовал полком, бригадой и дивизией внутренних войск (Речь идёт о 68-й Горьковской конвойной дивизии МВД СССР, в/ч 6526. – Авт.). В 1970 году дивизия, которой он командовал в г. Горький, была награждена Ленинской юбилейной почётной грамотой, а в 1971 году Киму Леонидовичу присвоили воинское звание «генерал-майор».
В дальнейшем проходил службу на руководящих должностях в Главном управлении внутренних войск МВД СССР: был заместителем начальника начальника штаба и заместителем начальника внутренних войск МВД СССР по боевой подготовке. В 1982 году присвоено звание «генерал-лейтенант».
С 1946 года – член Коммунистической партии Советского Союза, входил в состав редколлегии военно-политического журнала внутренних войск МВД СССР «На боевом посту».
Заслуги Кима Леонидовича Кузнецова перед Родиной отмечены государством. Он награждён орденами Октябрьской Революции, Боевого Красного Знамени, Красной Звезды и многими медалями Советского Союза и нескольких стран. Части и соединения, которыми командовал К.Л. Кузнецов неоднократно отмечались в приказах министра внутренних дел СССР и награждались грамотами. Умер Ким Леонидович Кузнецов 28 июня 1984 года.
Комментарий автора к снимку из книги «Возрождённая в нашей памяти», изданной в г. Чита в 2020 году: «Генерал-лейтенант Ким Леонидович Кузнецов с боевой подругой Марией Григорьевной (в девичестве Назаровой), г. Горький, 1971 год».
Кузнецов К.Л. был женат на хилокчанке М.Г. Назаровой, с которой он познакомился ещё до войны. Мария Григорьевна окончила школу в Хилке и некоторое время работала в бухгалтерии. В начальном периоде Великой Отечественной войны она добровольцем пошла в Красную Армию. Проходила службу в Забайкалье, в частях ПВО. С 9 августа по 3 сентября 1945 г. в составе 94-й отдельной зенитной пулемётной роты выполняла задачи по обеспечению боевой деятельности частей Красной Армии в борьбе с японскими милитаристами. Закончила службу 16 сентября 1945 г. в должности пулемётчика, в воинском звании «красноармеец».
К новым местам службы Кима Леонидовича в общей сложности ей пришлось переезжать более 10 раз, но жена никогда не жаловалась на жизненные условия. М.Г. Кузнецова награждена медалью «За победу над Японией», медалью Жукова, юбилейными медалями.
Умерла Мария Григорьевна Кузнецова 12 августа 2010 года.
В семье Кузнецовых двое детей – сын и дочь».
Какие бы посты ему не доверялись, Ким Леонидович Кузнецов с высокой ответственностью относился к исполнению своего служебного долга. Трудолюбие, компетентность, партийная принципиальность, чуткость и внимание к людям снискали ему высокий авторитет.
Он внёс большой вклад в совершенствование дела обучения и воспитания личного состава внутренних войск МВД СССР. Многие годы Ким Леонидович Кузнецов являлся членом редакционной коллегии военно-политического журнала Политического управления внутренних войск МВД СССР «На боевом посту».
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-лейтенант Вадим Григорьевич Самохвалов (20 июля 1925 – 28 июля 1986 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), выпускник Московского пехотного училища – 1944 г., Военной академии им. М.В. Фрунзе и Военной академии Генерального штаба Вооружённых Сил СССр им. К.Е. Ворошилова – 1966 г., служил во внутренних войсках НКВД-МВД СССР, занимал руководящие должности в ГУВД г. Москва (1973-1979 гг.) и в центральном аппарате МВД СССР (1979-1981 гг.), был заместителем начальника внутренних войск МВД СССР (1981-1983 гг.)».
11.114.15. Генерал-лейтенант Вадим Григорьевич Самохвалов
Генерал-лейтенант Вадим Григорьевич Самохвалов (1925-1986) – советский военначальник. Начальник Главного управления внутренних дел Московского городского исполнительного комитета (1973-1979). Начальник Штаба МВД СССР (1979-1981).
Родился в 1925 году в городе Электростали Московской области в семье рабочих.
С 1943 года в РККА, с 1944 года участник Великой Отечественной войны после окончания 1-го Московского пехотного училища. Был наградён медалью «За боевые заслуги».
С 1945 года служил в войсках НКВД-МВД СССР, начиная с должности командира взвода. В 1966 году окончил Военную академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР.
С 1969 года начальник Управления административной службы милиции МВД СССР.
С 1973 года назначен начальником Главного управления внутренних дел Московского городского исполнительного комитета.
С 1979 года назначен начальником Штаба МВД СССР.
С 1981 года назначен заместителем начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР.
С 1983 года в отставке. В 1986 году жизни ушёл в мир иной. А было ему всего 61 год! Жить да жить! Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.
Звания: «генерал-майор внутренней охраны» (22 ноября 1968 г.), «генерал внутренней службы 2-го ранга», «генерал-лейтенант милиции (5 ноября 1973 г.).
Награждён: ордена Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», ведомственным знаком отличия органов внутренних дел СССР «Заслуженный работник МВД», многими медалями, среди которых особенно дорожил медалью «За боевые заслуги» в Великой Отечественной войне.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Генерал внутренней службы 2-го ранга Вадим Григорьевич Самохвалов (второй слева) с другими членами Коллегии МВД СССР на приёме у Алексея Николаевича Косыгина, Председателя Совета Министров Советского Союза, г. Москва, 1970 год».
Алексей БЕЛОЗЁРОВ
«ДЕЛАЛ, ЧТО ДОЛЖНО»
(Еженедельная газета Петровка 38, № 44 (9741) от 24.11.2020 г.)
«...В начале лета 1973 года Главное управление внутренних дел Московского городского исполнительного комитета возглавил Вадим Самохвалов. Под его руководством столичная милиция выполняла стоящие перед ней задачи до осени 1979 года.
Вадим Григорьевич Самохвалов родился 20 июля 1925 года в семье рабочих. Его малая родина – город Электросталь Московской области. В 1916 году близ посёлка 3атишье началось строительство электрометаллургического завода качественных сталей. В 1928 году посёлок был переименован в Электросталь.
Нет сомнения в том, что характер будущего генерала формировался уже в детские годы. А был Вадим Григорьевич, по крайней мере, в то время, когда возглавлял главк московской милиции, человеком твёрдым и очень уравновешенным.
Об этом, вспоминая годы службы под руководством Самохвалова, говорит генерал-майор милиции Василий Балагура, бывший заместитель начальника главка – руководитель кадровой службы столичной милиции.
– Когда Вадим Григорьевич возглавил ГУВД Москвы, я служил, что называется, сначала на «земле», – рассказывает Василий Иванович. – Был заместителем начальника 109-го отделения милиции, потом – замначальника по службе 63-го отделения. Затем, как раз при Самохвалове, меня пригласили на Петровку, 38 – начальником оргинспекторского отдела.
Могу сказать одно: первое качество Вадима Григорьевича – личная дисциплинированность и ответственность. Он был настолько дисциплинирован, что такими же старались быть и сотрудники вокруг него. По характеру он был очень уравновешенным, а будучи руководителем главка, принимая решения, насколько я знаю, никогда не стеснялся советоваться с подчинёнными. Я считаю, что Вадим Григорьевич совершенно точно соответствовал должности начальника нашего главка, делал всё возможное для поддержания правопорядка в Москве.
Но вернёмся в предвоенные годы. Вадим Самохвалов с раннего детства видел, как напряжённо трудятся его родители. Но, можно сказать, не закончилось ещё его детство, как наступил 1941 год. Судьба не давала ему возможности выбирать из многого – впереди была страшная война. И с 1943 года Вадим Григорьевич становится в ряды людей, которые брали особые обязательства перед Родиной. После окончания Московского пехотного училища (пулемётного) он продолжил службу в Рабоче-крестьянской Красной армии.
Участник Великой Отечественной войны после её окончания не вышел в запас. Самохвалов служил в войсках МВД СССР. А в 1966 году окончил Военную академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. Через три года он стал начальником Управления административной службы милиции МВД СССР.
Стоит отметить, что именно в это время министром охраны общественного порядка СССР был назначен Николай Анисимович Щёлоков, который в последующие годы провёл в ведомстве ряд преобразований. Новый министр требовал укрепления органов милиции и повышения их авторитета, разрешил министерству издавать открытую еженедельную газету, улучшил техническую оснащённость органов правопорядка. Для укрепления дисциплины был утверждён новый дисциплинарный устав. Примечательно, что в 1969 году вышел его приказ «О вежливом и внимательном отношении работников милиции к гражданам».
В декабре 1972 года было утверждено первое Положение о Штабе МВД СССР, в котором штаб определялся органом управления, подчиняющимся непосредственно министру. Штаб был призван обеспечивать подготовку и претворение в жизнь управленческих решений руководства ведомства. Это подразделение Вадим Самохвалов возглавит в 1979 году. А пока, к лету 1973 года, его назначили начальником московской милиции.
Кстати, в том же 1973 году был создан Организационно-методический центр МВД СССР по передовому опыту. Очевидно, что в системе МВД проводилась активная созидательная работа. В этих условиях Вадим Григорьевич проявил себя профессионалом, соответствующим требованиям времени.
Вот что говорит о Самохвалове в своих мемуарах бывший сотрудник одной из дежурных частей московской милиции, а впоследствии – начальник Управления дежурной службы Главного штаба МВД России генерал-майор милиции Игорь Яковлевич Петров:
– Петровке, 38 в общей сложности (с 1971 года – Прим. ред.) я отдал 11 лет… Для меня лично, думаю, и для города тоже это было золотое время. Столько всего сделали для укрепления правопорядка и предупреждения правонарушений в Москве, что даже не верится… Службу несли не просто хорошо, а самоотверженно. Иностранцы просто восхищались состоянием общественного порядка на улицах и в парках.
Сильное впечатление на меня производил начальник главка Вадим Григорьевич Самохвалов – тонкий, интеллигентный, умный военный генерал. Не лишён был строго очерченных идей и оригинальных суждений. Это он, а никто другой, придал мощный импульс дежурным частям. Это он позаботился об укреплении и оснащении дежурной части ГУВД, наделив её распорядительными функциями. Оперативный дежурный вправе был распоряжаться всеми дежурными нарядами города и, соответственно, реагировать на все изменения оперативной обстановки и любые происшествия. В помощь оперативному дежурному придавались помощники из других подразделений главка. Эта схема действовала безукоризненно. Она стала основой для функционирования дежурных частей других регионов.
Вспоминает бывший заместитель начальника ГУВД г. Москвы – начальник Следственного управления правоохранительного главка генерал-майор юстиции Виктор Довжук:
– Не секрет, что на время Олимпиады Москву очистили от криминального элемента… Тогда я написал рапорт на имя начальника СУ и предложил создать отдел, который бы занимался только квартирными кражами. Начальник согласился с моими доводами, доложил руководителю ГУВД генерал-лейтенанту милиции Вадиму Самохвалову, и тот принял решение создать такой отдел, но в пределах штатной численности, то есть перераспределить имеющиеся силы и средства. Отделу был присвоен седьмой номер, и он создавался на короткий период, но просуществовал почти девять лет… Кстати, по одному из уголовных дел был снят фильм цикла «Следствие ведут знатоки» – «Полуденный вор». Я горжусь достижениями 7-го отдела.
Можно сказать, что Вадим Григорьевич принимал решения, которые сказывались в том числе и на имидже московской милиции. Не случайно и то, что Самохвалов, будучи уже после 1979 года начальником штаба МВД СССР, наряду с генерал-лейтенантом внутренней службы Константином Никитиным, в то время заместителем министра внутренних дел СССР, был консультантом на съёмках кинофильма «Время встречи изменить нельзя» с Владимиром Высоцким в главной роли.
Два года, начиная с 1981-го, Самохвалов был заместителем начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР. Здесь стоит напомнить, что в декабре 1982 года был освобождён от должности министр внутренних дел СССР Николай Щёлоков. После этого, через год, в отставку вышел Вадим Григорьевич Самохвалов. А ещё через три года 28 июля сердце генерал-лейтенанта остановилось. Наверное, 61 год жизни – это немного, хотя и немало, если жизнь прожита с максимальной отдачей, во имя своего дела.
Заслуги Вадима Самохвалова отражают государственные награды: ордена Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», медаль «За боевые заслуги».
Но, пожалуй, самым ценным является память о человеке, которая живёт у потомков. К примеру, правнук генерала Дмитрий Самохвалов сегодня только получает профессию в образовательном учреждении, станет специалистом в области информационных технологий. Но он гордится своими прадедами, одним из которых является Вадим Григорьевич Самохвалов, сражавшийся на фронтах Великой Отечественной войны, защищавший людей и в мирное время».
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Генерал-лейтенант Вадим Григорьевич Самохвалов. Есть замечательное солдатское утреннее хокку:
Генералом и Богом
Обычного Мужчину делает
Женщина Любимая!
(солдатское утреннее хокку)
Полагаю: в судьбе Вадима Григорьевича Самохвалова именно так и случилось!
АВТОР НЕИЗВЕСТЕН
«Есть Женщины, которых обожают…»
(Опубликовала на сайте «Жемчужина мысли»
Angelochek 74, 02 ноября 2011 года)
Есть Женщины, которых обожают,
Есть Женщины, которые влекут,
Которые влюбляют, обольщают,
Которые уверенность дают.
Есть Женщины, похожие на звёзды!
Есть Женщины, похожие на сон.
Прекрасные, как утренние розы,
Как ручейка хрустальный перезвон.
Есть Женщины, зовущие в дорогу.
Есть Женщины, живущие в мечтах.
Есть Женщины, подаренные Богом.
Есть те, что восхваляются в стихах.
Есть те, которым имя – Свет и Нежность.
Есть те, которых Радостью зовут.
Есть Женщины, которые утешат,
Есть женщины, которые поймут.
А есть Богом созданное ЧУДО!
В нём Небеса соединить смогли
Всё то, что ВЕЧНО воспеваться будет,
И именем ЛЮБИМОЙ нарекли!
Комментарий автора к штендеру «Бессмертного полка-2021» Главного управления внутренних войск МВД СССР»: «Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко, (16 августа 1911 – ??.??.1984 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), командовал 290-м Новороссийским Краснознамённым мотострелковым полком (в/ч 3217, г. Киев), Московской ордена Ленина Краснознамённой Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), был заместителем начальника внутренних войск МВД СССР – начальником тыла войск».
11.114.16. Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко
Павел Евсеевич Корженко (16.08.1911-1984 гг.) – советский военный деятель, генерал-майор.
Родился тринадцатым ребёнком 16 августа 1911 года в селе Просяное Российской империи, ныне Харьковской области Украины, в крестьянской семье.
Отец Корженко Евсей Петрович 1865-1919 гг., умер от сыпного тифа, участник Первой Мировой войны с 1914 г. и кавалер Георгиевского креста.
Мать Корженко Евдокия Лукьяновна 1866-1942 гг.
Учился в вечерней школе, затем работал в портняжной мастерской. В 1929 году стал работать на Харьковском паровозостроительном заводе им. Коминтерна в должности помощника клепальщика.
В войсках ОГПУ-НКВД с 1930 г. на 20-й заставе 23-го Каменец-Подольского пограничного отряда. Окончил школу младшего начсостава при Маневренной группе 23-го Каменец-Подольского пограничного отряда.
Член ВКП(б) с 1932 г.
С 1932 году заместитель начальника 6-й заставы по политчасти.
С мая 1933 г. политрук Окружной школы-питомника служебного собаководства в г. Каменец-Подольске.
В том же году назначается уполномоченным пограничной службы пограничного отряда по работе с загранагентурой, затем начальником 20-й заставы, с 1936 года начальник 18-й заставы того же отряда.
Как пишет Павел Евсеевич: «В середине 1937 года нам удалось с помощью агентуры обезвредить крупного агента польской разведки, а позже повязать ещё двух разведчиков».
С июля 1937 года назначается начальником штаба вновь созданной комендатуры 19-го Олевского пограничного отряда в Майдане-Голышевском.
С 17 сентября 1939 г. участвовал в Освободительном походе Красной Армии в г. Сарны.
С 25 сентября 1939 года старший лейтенант Корженко П.Е. назначается комендантом 4-го участка 97-го пограничного отряда, созданного для охраны новой государственной границы, проходившей по реке Черемош, затем до апреля 1941 года был комендантом 5-го комендатуры 93-го пограничного отряда погранвойск НКВД Киевского округа.
С 10 мая 1941 года слушатель двухгодичного основного отделения ордена Ленина Высшей школы войск НКВД в г. Москва.
Участник Великой Отечественной войны, с июля 1941 года назначается начальником отдела кадров 249-й стрелковой дивизии, формируемой НКВД СССР для фронта.
С ноября 1941 г. назначен начальником штаба 1113-го стрелкового полка 330-й стрелковой дивизии 10-й армии Западного фронта.
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 5 за 2009 год: «Капитан Павел Евсеевич Корженко, слушатель двухгодичного основного отделения ордена Ленина Высшей школы войск НКВД в г. Москва».
Тяжело контужен 25 ноября 1941 г. В марте 1942 года был назначен командиром 728-го полка 75-й стрелковой дивизии (здесь в донесение видимо допущена ошибка, так 728-й стрелковый полк был в 175-й стрелковой дивизии (1ф), которая была расформирована в декабре 1941 г. 75-я стрелковая дивизия (2ф) сформирована на основании Директива НКО СССР № ОРГ/3218 и приказ Военного Совета Закавказского фронта № 00191 от 7.12.1941 г. Формирование дивизии началось 7 декабря 1941 г. в г. Дербенте. Впоследствии приказом Закавказского фронта формирование дивизии перенесено в г. Баку (Сальянские казармы). Дивизии было присвоено наименование: «473 стрелковая дивизия». Дивизия формировалась по штатам № 04/750 и 04/765. (ЦАМО. Ф. 1217. Оп. 1. Д. 1) С 09.04.1942 г. по 1946 г. дислоцировалась в Иране.)
Согласно донесению от 11 марта 1943 г. майор Корженко П.Е. командир 728-го стрелкового полка пропал без вести 19 августа 1942 г. (ЦАМО Ф. 58 Оп.18001 Д.487 Л.255об).
По другим данным пропал без вести 22 августа 1942 г. будучи в должности начальника 3-го отделения Разведывательного отдела штаба 4-й танковой армии.
Генерал-майор Корженко П.А. писал: «Я занимался агентурной разведкой, готовил кадры для заброски в ближайший тыл врага».
Был тяжело ранен и эвакуирован на лечение в военный госпиталь в г. Камышин, затем в г. Куйбышев.
С 19 ноября 1942 г. возвращен для дальнейшей службы в войска НКВД по охране тыла и назначен старший помощником начальника Оперативного отдела Сталинградского (1ф), затем Донского фронтов по организации службы заграждения.
В ходе Сталинградской битвы был прикомандирован к 26-й бригаде НКВД СССР. Затем получил задачу по обеспечению охраны захваченного в плен командования 6-й немецкой армии во главе с фельдмаршалом Паулюсом.
С мая 1943 года вновь на учёбе в ордена Ленина Высшей школе войск НКВД СССР.
С мая 1944 года подполковник Корженко П.Е. назначен командиром 2-го пограничного полка войск НКВД по охране тыла 3-й Ударной армии 1-го Украинского фронта.
После окончания войны, в 1947 году П.Е. Корженко был переведён в Киев командиром 290-го Новороссийского Краснознамённого мотострелкового полка (в/ч 3217, г. Киев). Затем назначен заместителем командира Московской Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111) .
По окончании Краснознамённой ордена Ленина и ордена Суворова I степени Военной академии им. М. В. Фрунзе (заочно) в 1956-1965 годах, в звании «генерал-майор», – командир Московской Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111).
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 5 за 2009 год: «Полковник Павел Евсеевич Корженко, командир 290-го Новороссийского Краснознамённого мотострелкового полка (в/ч 3217, г. Киев)».
В 1965-1969 годах – заместитель начальника управления внутренних войск внутренней и конвойной охраны МООП РСФСР (с ноября 1968 года – МВД СССР) по тылу.
В 1969-1973 годах – заместитель начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР – начальник тыла войск.
Генерал-майор в отставке.
Умер в 1984 году. Похоронен ????
Награждён двумя орденами Красного Знамени (20.09.1944), тремя орденами Отечественной войны I и II степени (15.09.1945, 29.10.1948, в том числе в 1948 г. за борьбу с националистическим подпольем на Западной Украине), орденом Красной Звезды, многими медалями, а также наградами иностранных государств.
Семья: жена Корженко (Захарчик) Мария Павловна и дети, в годы войны проживали в г. Абудилино Чкаловской области.
Старший сын Игорь окончил МГУ, второй сын Академию химической защиты, работал в НИИ КГБ, дочь врач.
11.114.16.1. Из воспоминаний генерал-майора Павла Евсеевича Корженко
В 2009 году мне здорово повезло: на протяжении четырёх месяцев наш войсковой журнал «На боевом посту» (№№ 3-6) порадовал публикацией воспоминаний генерал-майора Павла Евсеевича Корженко, который в 1969-1973 годах был заместителем начальника Главного управления внутренних войск МВД СССР по тылу. Он назвал свои воспоминания «Ради этого стоило жить».
Комментарий автора к снимку со странички Е.А. Артюхова: «Полковник Евгений Анатольевич Артюхов (псевдоним Евгений Рябинин) родился в 1950 году в городе Реутово Московской области. Окончил Саратовское высшее военное командное училище МВД СССР им. Ф.Э. Дзержинского и Литературный институт имени А.М. Горького. Работает в журнале «На боевом посту». Поэтические сборники: «Жавороночий ключ» (1982), «Дыхание строя» (1985), «Доля» (1997), «Все как есть» (2000), «В неопознанной шкуре» (2012) и другие. Лауреат литературной премии имени К. Симонова. Живёт в Москве».
11.114.16.1.1. Предисловие от полковника Евгения Артюхова
Полковник Евгений Артюхов, заслуженный работник культуры Российской Федерации, член Союза писателей России поведал нам:
«...Составляя книгу повестей и рассказов о Великой Отечественной «На войне и рядом с нею», мне пришлось перелопатить не один десяток уже опубликованных в журнале, а также напечатанных на машинке или просто написанных от руки воспоминаний ветеранов наших войск. Документальные свидетельства пережитого нередко захватывали и потрясали, поскольку содержали массу интересных деталей, поучительных примеров. За ними стояли героические и одновременно трагические сороковые. «Сороковые – роковые», как заметил когда-то поэт.
Но среди рукописей встречались и такие, которые не укладывались во временные рамки войны, которые показывали человеческую жизнь крупно, на протяжении многих десятилетий, на фоне грандиозных преобразований, происходивших в стране. Они богаты событиями, поскольку и сами люди, стоявшие в эпицентре документальных повествований, весьма незаурядны. И вычленять из их воспоминаний фрагменты, посвящённые Второй мировой, было бы неправильно, несправедливо хотя бы по отношению к самим авторам.
Рукопись Павла Евсеевича Корженко (1911-1984) из этого ряда. Тринадцатый ребёнок бедной крестьянской семьи. Ученик портного. Клепаль щик Харьковского паровозостроительного, по комсомольской путёвке направленный в погранвойска.
Начальник погранкомендатуры в сорок первом и командир погранполка в сорок пятом. Участник обороны Москвы. Он отступал под Харьковом и наступал под Курском, охранял в Сталинграде пленённого фельдмаршала Паулюса и получал из рук главы польских коммунистов и временного президента ПНР Владислава Берута «Золотой крест заслуги». Именно его подчинённые добивали на польских землях профашистскую украинскую националистическую дивизию «Галичина», а затем на Львовщине громили бандеровское подполье.
Без малого десятилетие командир правофланговой во внутренних войсках дивизии имени Ф.Э. Дзержинского, затем – заместитель начальника внутренних войск МВД СССР – начальник тыла войск. Сорок три года службы Родине. Генеральскийчин и семь боевых орденов. Имя, занесённое в Книгу почёта МВД СССР…
О чём думал Павел Евсеевич, садясь за мемуары? Кому их посвящал? Прежде всего, разумеется, своим детям и внукам («Мне неизвестны мои прадеды и даже деды… А я хочу, чтобы моими воспоминаниями начиналась документальная история семьи, чтобы мои потомки во многих поколениях знали и дополняли её»). Но, конечно же, и своим однополчанам, соратникам, боевым друзьям и побратимам, о ком ведёт рассказ. А поскольку рукопись хранится в Центральном музее войск, то посвящена она и нам с вами, кто сегодня служит во внутренних войсках, кто строит жизнь не с чистого листа, а глядит на старших своих, прошедших непростой жизненный путь. Тот путь, ради которого, по словам генерала Корженко, стоило жить...»
В нашем очерке всё сохраним, как в рукописи генерал-майора П.Е. Корженко, присвоив главам привычную номерацию книги «Жертвенность».
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 5 за 2009 год: «Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко (16.08.1911 – 1984 гг.), участник Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), командовал Московской Отдельной мотострелковой дивизией особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), был заместителем начальника внутренних войск МВД СССР – начальником тыла войск (1969-1973 гг.)».
11.114.16.1.2. Детство
Мне неизвестны мои прадеды и даже деды. Мать как-то вспоминала про рассказ своей восьмидесятилетней бабушки о том, что будто бы род её происходит от женщины крепостной, отданной толи за татарина, толи за турка, взятого в плен и оказавшегося на Харьковщине, в селе Просяное. Будто бы его и ещё нескольких пленных местный крепостник выменял у другого помещика на гончую собаку.
Отец мой, Корженко Евсей Петрович, родился в 1865 году в небогатой крестьянской семье, а умер он в мае 1919-го от сыпного тифа, когда мне было восемь лет. И всё же я хорошо помню отца. Он был высоким и статным. А самое главное, что мне особенно запомнилось, – его колючая борода и большие натруженные руки.
Как рассказывала мать, был он исключительно трудолюбив и никогда не сидел без дела. Летом выращивал хлеб, заготавливал корм для скота, возил из леса хворост сушняк, делал из глины и коровьего навоза саман – своего рода кирпич, из которого тогда строили хаты. Когда заканчивались работы в поле, нанимался к железнодорожникам на полустанок Борки, что под Новой Водолагой, где и трудился до ранней весны.
Субботними вечерами он возвращался домой и обязательно приносил маленькую коробочку леденцов фабрики «Жорж Борман». Запомнилась и его фотография 1915 года. Бравый солдат артиллерист с Георгиевским крестом на груди стоит возле этажерки с книгами. Так что он участвовал в Первой мировой, а уволен в отставку был в связи с тяжёлым осколочным ранением в живот, из-за которого потом образовалась грыжа. А бандажный пояс, который он носил, мы называли гадюкой, поскольку на конце он имел утолщение, похожее на голову змеи.
Отец был строг и никому не позволял бездельничать. Вёл он умеренный образ жизни и никогда ни чем не злоупотреблял. В церковь ходил только по престольным праздникам и дома иконам не поклонялся и Богу не молился. Моя мать, Евдокия Лукьяновна, была его на год старше. Её родители – крестьяне из села Просяное, что в восьми верстах от Новой Водолаги, Харьковской области. Всю жизнь они гнули спины на барщине, пребывая в крайней нужде.
Мать никогда не училась, писать не умела, а сосчитать могла только не большую сумму денег да узнать время по настенным часам. Умерла она на восемьдесят восьмом году.
Родители поженились в девятьсот десятом. У отца скоропостижно скончалась первая жена, оставив ему пятерых детей.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Современный вид села Просяное Харьковской области с развалинами Храма в центре».
Мать до того тоже была замужем, но в 1907-м овдовела. За её подол держалось семеро ребятишек – мал мала меньше. Так что, когда роди тели сошлись, у них оказалось на иждивении две надцать ртов, а через три года, 16 августа 1911-го, появился тринадцатый – я.
Надо ли говорить, что жили мы очень бедно. Корова Манька почти не давала молока. Лошадь была совсем старой и давно отработавшей своё. Особен но трудно пришлось в зиму с 1919-го на 1920-й. К апрелю мы уже драли солому с крыши хаты, которую мать запаривала, добавляя немного отрубей, и давала Маньке и Гнедухе. И всё же лошадь была так истощена, что её пришлось подвязать верёвками под потолочные жерди сарая. Но и это не помогло, она пала на горе нам и на радость тоже вконец оголодавшему дворовому псу Серку.
Но как бы то ни было, дети подрастали, разлетались из родительского гнезда. Ко времени смерти отца нас оставалось трое – Оля, моя сводная сестра по матери, Виктор – сводный брат по отцу да я.
11.114.16.1.3. В людях
Хлеб! После этого слова я могу поставить столько восклицательных знаков, сколько уместится на строчке. Хотя с той поры прошло более шестидесяти лет, я до сих пор ощущаю его запах и немного сладковатый вкус. Удивительное свойство человека: стоит мне вспомнить те годы, и я начинаю ощущать необыкновенный аромат свежеиспечённого хлеба. Вот и сейчас он оживает во мне. Видно, слишком много я думал о нём в детстве и юности.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Современный вид посёлка Новая Водолага Харьковской области».
В апреле 1922 года мать отдала меня в услужение соседу – зажиточному крестьянину Епифану Карпо. У него я проработал около года. Пас коров и овец, погонял лошадей во время пахоты, кормил скот и убирал за ним навоз. Платой была еда и скудная одежонка (домотканые штаны и рубаха, серяк (куртка), старая шапка да стоптанные сапоги). Зимой я спал возле печки на соломе, застеленной тряпьём, а летом на чердаке, где всего доставало – и соломы, и блох. Карпо меня никогда напрасно не обижал. Позже я узнал о том, что он даже собирался меня усыновить, поскольку у него не было наследника. Но в середине лета 1923 года мать отвезла меня в Новую Водолагу.
Кирилл Леонтьевич Мамонтов, у которого мне предстояло дальше жить и учиться, с двенадцати лет сам был отдан в ученики к портному. В мае 1918- го записался добровольцем в Красную Армию, попал в конницу Будённого, командовал взводом, эскадроном, а затем стал комиссаром кавалерийского полка. Перед тем он отличился в рубке с белополяками и был принят в большевистскую партию. Однако в конце 1923-го его исключили из ВКП(б) за анархистские взгляды и уволили из армии.
Так он очутился в Новой Водолаге, и так меня свела с ним судьба. Я попал в ученики к неплохому портному, но взбалмошному и вздорному человеку. В его голове царил хаос. Он заявлял, что семья – враг свободы, и соответственно никогда не был женат; не признавал он и праздников – ни церковных, ни революционных. Говорил, что органы власти не более чем пережиток. Правда, никому своих взглядов не навязывал. Хотя мне с самого начала запретил посещать вечернюю школу ликбеза и местный клуб, в котором имелась небольшая библиотека и где силами драмкружка ставили традиционные спектакли «Сватанне на Гончаривци», «Про то, як тырса шелэстила», «Ганзя» и другие.
Кроме обучения портновским приёмам, я должен был покупать древесный уголь для утюга и самовара, носить в дом воду, мыть и убирать посуду. Продукты Мамонтов покупал сам и сам готовил не замысловатую еду.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Современный вид города Харьков с Успенским Собором в центре».
Спал я на рабочем портняжном столе, подстилая лохмотья и укрываясь ими. Иногда Кирилл приходил пьяным, и я должен был помочь ему раздеться, к утру вычистить одежду, поставить возле него помойное ведро, служившее ночным горшком, а к утру вынести содержимое и приготовить чай.
За три года ученичества был я дважды крепко бит моим учителем. Первый раз за то, что не успел своевременно приготовить самовар, а второй – за то, что уснул, подшивая подкладку к пальто.
В 1926 году сестра Анастасия забрала меня в Харьков и определила на работу к портному Штерну. Что же касается Мамонтова, то умер он в 1953 году, а перед тем побывал у меня в гостях. К тому времени я уже командовал киевским оперативным полком. Кирилл был поражён тем, что забитый и неграмотный мальчуган, каким он знал меня когда-то, стал подполковником, командует полком и ходит в орденах.
Что ж, и в моей памяти он остался злым, деспотичным человеком, однако научившим меня ремеслу, всегда гарантировавшему кусок хлеба.
11.114.16.1.4. Школа
Никогда не забуду, как осенью 1919 года впервые сел за парту учиться грамоте. Школы тогда в Новой Водолаге ещё не работали, не работала и гимназия.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Сельская школа 20-х годов ХХ века в Советском Союзе».
Но недалеко от неё в небольшом доме с длинной застеклённой верандой жила бывшая учительница гимназии Варвара Петровна Подольская, которая объявила, что будет бесплатно учить детей. Мать купила мне грифельную доску (бумаги и карандашей тогда не было), сшила сумку с лямкой через плечо и повела к Варваре Петровне.
В первом классе нас оказалось двенадцать. Все мальчишки от восьми до пятнадцати лет (девочек она почему-то не принимала). Учительница разбила нас на четыре группы, и изучали мы материалы с первого по четвёртый класс начальной школы по программе, составленной самой Подольской. Местом для занятий служила веранда, отапливаемая большой печью. Во всю её длину стоял стол со скамейками по обе стороны. В торцевой части стола высилась табуретка учительницы, перед которой лежала длинная лозина. За табуреткой висела классная доска с тряпкой и кусочком мела.
Приходя в школу, мы складывали сумки на веранде и приступали к работе: убирали снег со двора, но сили воду в дом из колодца, чистили хлев, пилили и кололи дрова, относили их к печке, которая сразу затапливалась. В течение часа работы заканчивались, причём учительница внимательно следила, чтобы всё делалось наилучшим образом. Затем мы рассаживались по своим местам, и на стол выставлялись два тазика. Каждый выкладывал всё то, что он принёс с собой из съестного. Половину клали в тазик, а другую разрешалось сразу съесть. Потом тазики относились в сенцы до обеда, а мы приступали к занятиям.
Учебник выдавался один на двоих и после уроков отбирался. Первая группа писала буквы, цифры и называла их вслух.
При этом галдёж стоял невероятный, поскольку говорили все разом, а Подольская из этого гомона умудрялась ещё и выделять ошибавшихся. Остальные писали на доске или, стоя возле учительницы, читали вслух.
Так продолжалось три часа. Если кто-нибудь отвлекался, тут же получал удар лозиной, при более серьёзных провинностях виновный ставился на колени на колотые дрова и стоял до тех пор, пока не выступали слёзы и не произносилась извечная фраза: «Я больше не буду».
Затем нас отпускали домой с обязательным домашним заданием. Так я проучился три зимы и мог уже, к превеликой гордости моей матери, кое-как читать и писать. В последующем, работая на заводе, я три года учился в вечерней общеобразовательной школе ФЗО. Продолжал учиться и в армии, а в конце 1931 года сдал экстерном экзамены за среднюю школу.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Накладная пластинка на изделия Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна».
11.114.16.1.4. Харьковский паровозостроительный
В середине лета 1928 года финансовый инспектор, контролировавший деятельность частных портных, предложил Штерну оформить мой наём через специальный отдел профсоюза швейников. Тот, чтобы избежать серьёзного штрафа, оформление произвёл, но через месяц меня уволил. По новому договору он должен был мне платить сорок три рубля в месяц, предоставлять двухнедельный оплачиваемый отпуск и вносить отчисления в кассу профсоюза. А это в его планы не входило.
Я стал безработным, но вместе с тем был принят в профсоюз и комсомол. На бирже труда швейников меня в расчёт не брали, поскольку не исполнилось ещё восемнадцати, но на бирже труда для подростков отмахнуться не могли. Там я и числился до января 1929 года. На восемь рублей, что мне платили в месяц, прожить, конечно, было нельзя. Подрабатывал где только мог: колол дрова, плотничал, портняжил в кустарных мастерских Зибермана, который платил за ночь работы два рубля.
А в январе мне не обыкновенно повезло: направили на ХПЗ – Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна. Я стал зарабатывать сорок рублей в месяц и поселился рядом с заводом. Старики Вояковы занимали полуподвальную двенадцатиметровую комнату, а кроме того у них имелась «передняя» – тёмная каморка (два шага в длину и три в ширину), где стояли деревянная раскладушка, табурет с примусом и крохотный столик, над которым висел рукомойник. Весь этот «комфорт» и был сдан мне, с условием, что буду платить за него пять рублей в месяц, таскать воду и выносить помойное ведро.
Через некоторое время выяснилось, что в котельном цехе бригадиром клепальщиков был сын моих хозяев. Поскольку я хорошо ладил со стариками, он взял меня в свою бригаду, и из чернорабочих я превратился в ученика нагревальщика заклёпок. Электросварки у нас не было, и все соединения клепались.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Рабочие и инженерно-технический персонал Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна».
Заклёпки насыпались в маленький горн с ножным приводом вентилятора и разогревались в нём до тех пор, пока не приобретали вишнёвый цвет. Пятьдесят минут я грею и подаю заклёпки, за тем десять минут передышки, и всё повторяется сначала. Работа изнурительная, не всегда ладится, а клепальщик строг: заклёпки то перегреты, то недогреты…
«Степан, – кричит подручному, – подучи мальца!» Степан подойдёт к горну, возьмёт клещи, даст подзатыльник и велит наблюдать. Глядишь, вытирая сопли, пока Степан не уйдет на своё место, и уж греешь заклёпки со всем тщанием, с куда большим вниманием, чем до оплеухи. Опыт – дело наживное.
В середине лета 1929-го да я и сам стал помощником клепальщика. Бригада работала дружно, и ежеквартально мы удостаивались звания ударников пятилетки. В августе выполнили план на сто двадцать процентов, и всех премировали. Я получил бесплатную путёвку в дом отдыха и кирзовые сапоги.
А вскоре меня избрали членом заводского коми тета комсомола и назначили начальником штаба «лёгкой кавалерии» – своеобразной комсомольской инспекции на производстве. Отряды имелись в каждом цехе. Они внезапно появлялись на рабочих местах, в буфетах, в столовых, на складах и т.п., проверяли их состояние, составляли акты о недостатках, сообщали о них комитету комсомола и администрации. Надо сказать, что нас побаивались. Это была неплохая форма борьбы с бюрократией. Мы буквально дрались за устранение выявленных недостатков, не давая покоя ни себе, ни руководству.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Паровоз Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна».
Координация комсомольских «летучих отрядов» поглощала всё моё свободное время, которого и так оставалось немного, поскольку я ещё учился в вечерней школе. Но я не жаловался на нагрузку. Завод стал для меня родным домом в буквальном смысле слова: частенько я не уходил домой даже ночевать, или оставался в помещении заводского комитета комсомола, где стоял старый диван, или спал в цехе на верстаке, подложив под голову протирочную ветошь. Завод дал мне путёвку в новый мир – мир труда и борьбы многотысячного коллектива.
Ежедневно в семь часов тридцать минут раздавался первый гудок. Одновременно открывались все пять ворот, и люди сплошной лавиной шли к своим цехам. Для меня эта картина долгое время оставалась волнующей. Почти все рабочие были одеты в брезентовые брюки и стёганки, обуты в юфтевые ботинки. Половина несла с собой либо маленькие металлические ящички, либо узелки с едой. Обед, как правило, состоял из варёной картошки, головки лука и куска ржаного хлеба. Более состоятельные обедали в столовой, но брали в основном борщ и две порции каши с маслом или две порции макарон с мясной подливкой.
В дни работы во вторую смену я всё равно приходил на завод к восьми утра. В заводской столовой завтракал, шёл на занятия в школу, потом занимался общественными делами, участвуя в комсомольских рейдах по цехам и службам огромного предприятия (в то время только наш котельный цех насчитывал около шести тысяч человек). После такой энергичной «разминки» пахал свою смену, затем отправлялся домой или оставался ночевать на заводе: ведь утром заступать в первую смену. И так изо дня в день. А по выходным мы шли на субботник – строили знаменитый ХТЗ – Харьковский тракторный. Это было время необычайного подъёма и энтузиазма.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Палач и подручный! Павел Петрович Постышев (6/18 сентября 1887, Иваново-Вознесенск, Владимирская губерния, Российская империя – 26 февраля 1939 года, Бутырская тюрьма, Москва, РСФСР, СССР) – советский государственный и партийный деятель, партийный пропагандист и публицист, один из организаторов, а затем жертва сталинских репрессий. После смерти Сталина реабилитирован. Инициатор создания светского праздника «Новый год» взамен праздника Рождества Христова в 1935 году».
Состоявшийся в ноябре 1929 года пленум Харьковского окружного комитета партии и выступивший на нём П.П. Постышев призвали трудящихся Харькова считать стройку своим кровным делом. Этот призыв был подхвачен с воодушевлением. Наш завод каждое воскресенье выделял тысячу человек. Я не помню ни одного выходного, чтобы комсомольцы не вкалывали на строительстве гиганта и гордости первых пятилеток. Нас не нужно было агитировать – мы агитировали сами, своим трудом показывали пример остальным.
11.114.16.1.5. Шефство над границей
В конце 1930 года подошёл мой срок призыва в армию. В те годы комсомол активно шефствовал над Военновоздушным и Военноморским флотом и над пограничными войсками. По указанию ЦК ЛКСМ Украины комсомольская организация Харьковского паровозостроительного завода, насчитывающая в своих рядах более двух тысяч молодых рабочих, шефствовала над пограничным отрядом, который охранял Государственную границу с Польшей по реке Збруч, и с Румынией по Днестру.
В октябре делегация комсомольской организации завода, и я в том числе, прибыла в отряд, чтобы поздравить пограничников с 13-й годовщиной Октября и передать каждой пограничной заставе по шумовому оркестру (так тогда называли набор из гармони, нескольких балалаек, мандолин и разных металлических приспособлений, способных более менее мелодично откликаться на удар). Нас встретили на вокзале с настоящим духовым оркестром, как родных.
Церемонией руководил комиссар отряда Аркадий Львович Зарецкий. На второй день мы разъехались по заставам. Я оказался на 20-й, которая охраняла стык границ трёх государств. На заставе обрадовались нашему прибытию, сразу же принялись настраивать и опробовать привезённые инструменты, сердечно благодарить за подарок.
Начальник заставы показал нам своё, прямо скажем, образцовое хозяйство. Потом повёл на границу. Я увидел польский пограничный столб с их орлом. Через некоторое время по противоположному берегу прошли два польских стражника. Запомнились их винтовки с очень длинными штыками и четырёхугольные фуражки конфедератки. Нам разъяснили, что обозначает каждый угол. Америке они должны, Англии должны, Франции должны, Германии должны – вот и четыре угла, а длинный козырёк закрывает нос, чтобы курица (так пограничники прозвали польского орла) не обгадила.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Четырёхугольная фуражка конфедератка польских пограничников. Что обозначает каждый угол?
1. Америке они должны,
2. Англии должны,
3. Франции должны,
4. Германии должны – вот и четыре угла, а длинный козырёк закрывает нос, чтобы курица (так пограничники прозвали польского орла) не обгадила».
Эта шутка в общем-то отражала тогдашнее экономическое по ложение Польши и наше к ней отношение… Мы расселись на лужайке возле советского пограничного столба. Начальник заставы вспоминал различные случаи из жизни пограничников, мы слушали с открытыми ртами.
Потом по противоположному берегу Днестра прошёл румынский наряд с такими же винтовками, как и у поляков. Одеты румыны были в постолы (лапти из сыромятной кожи), белые домотканые штаны и такие же рубахи. На головах покачивались овчинные шапки – высокие, островерхие.
Нам рассказали, что румынские пограничники живут очень бедно, плохо одеты и плохо питаются. Это вынуждает их или воровать, или вып рашивать у крестьян еду.
Увиденное на границе произвело на нас сильное впечатление. Как тут было не волноваться, если рядом находились враги. Мы ведь хорошо знали, что панская Польша и боярская Румыния участвовали в интервенции против молодой Советской республики, их войска бесчинствовали на нашей земле.
После обеда все свободные от службы пограничники собрались в красном уголке, и мы рассказали им о работе завода, о нашей комсомольской организации, о строительстве Харьковского тракторного. Пограничники велели передать рабочим, что их труд под надёжной защитой и граница на крепком замке. Мы попросили руководство отряда высказать свои пожелания для доклада ЦК комсомола Украины (Харьков в то время был столицей УССР). В числе других пожеланий комиссар Зарецкий попросил направить сотню толковых парней для обучения в школе младшего комсостава и дальнейшего укрепления погранзастав. Примерно через неделю секретариат ЦК ЛКСМ(У) заслушал наш отчёт, одобрил его и поддержал просьбу пограничников.
Начался набор. Сперва дело шло туговато. Тогда председатель завкома комсомола Сергей Винник предложил считать мобилизованными всех участников делегации. Дружно проголосовали «за», и в середине декабря того же тридцатого года на перроне вокзала состоялся импровизированный митинг. Выступающие дали нам наказ – честно служить трудовому народу, и сто три комсомольца-добровольца отправились в путь, в 23-й пограничный отряд.
Паровоз пыхтел, набирая скорость, мы устраивались на голых полках, подложив под голову чемоданчик или узелок с вещами, оживлённо беседовали, пели песни. Пел и я, совершенно не представляя, что дорога заказана для меня в один конец на долгих сорок три года.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «31 мая 1925 года Постановлением Коллегии ГПУ УССР Каменец-Подольскому пограничному отряду войск ГПУ УССР вручена награда – революционное Красное Знамя Пролетарской Революции – символ революционной готовности чекистского коллектива отряда ко всяким боевым испытаниям и к борьбе за Октябрьские завоевания.
Отряд сформирован в феврале 1924 года на основании приказа ОГПУ СССР № 122/44 от 25.02.1924 года «О реорганизации пограничной охраны на основе объединения пограничных органов и пограничных войск» на базе Подольского губернского пограничного отряда как Каменец-Подольский пограничный отряд войск ГПУ УССР из личного состава ранее проходивших службу в 24-й стрелковой Самаро-Симбирской Краснознамённой Железной дивизии и 12-й пограничной дивизии имени Петросовета войск ВУЧК.
Место дислокации отряда – город Каменец-Подольский».
11.114.16.1.6. В школе младшего комсостава
До Каменец-Подольска тащились полтора суток. На станции нас встретили комиссар отряда, секретарь окружкома комсомола, взвод пограничников и духовой оркестр (переливы его труб мы услышали ещё на подъезде). Потом под торжественное звучание меди нас повели в баню. Там всех осмотрел врач, остригли под машинку, вымыли с мылом под горячим душем и только потом выдали каждому военную форму. А это не только гимнастёрка, брюки галифе, фуражка и ремень, но и белоснежные подштанники, чистая нательная рубашка, о чём молодые работяги могли только мечтать. По крайней мере, я за всю свою жизнь ничего подобного не имел.
Да что говорить, когда выдали постельные принадлежности, а там наволочка, две простыни (на одну лечь, другой укрыться вместе с одеялом), это показалось мне уж совсем расточительством…
Потом старшина отвёл нас к уборной, объяснил, как нужно пользоваться умывальником, где чистить обувь, где разрешено курить. В течение десяти дней мы находились на карантине и занимались в казарме: изучали устав, распорядок дня, учились быстро раздеваться и одеваться, складывать обмундирование. Самым трудным оказалось правильное наматывание обмоток (сапоги в то время полагались только кавалеристам).
После карантина нам выдали винтовки, противогазы, сапёрные лопатки, фляги, гранатные сумки с двумя учебными гранатами, подсумки с пятью учебными патронами и вещмешки, в которых лежали две пары белья и сменное обмундирование. Мы по лучили по пять пачек махорки «Вергун» и «Смычка» и к ним десять пачек курительной бумаги и пять ко робок спичек – месячное довольствие.
Закончить программу учебного пункта нам не довелось, поскольку начались занятия в школе младшего комсостава, куда, как и планировалось ранее, почти все харьковчане были зачислены. Я попал в третье отделение второго взвода, которым ко мандовал Юрий Штрейхер. Это был требовательный начальник и хороший методист.
Должность политрука у него во взводе занимал Василий Хрусталёв – высокий, стройный и душевный человек. Он очень любил петь и за короткое время научил нас исполнять походные песни лучше остальных трёх взводов.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Приказом ОГПУ СССР № 15/7 от 14.01.1925 г. Каменец-Подольский пограничный отряд переименован в 23-й пограничный отряд. Первый командир новой части – бывший начальник особого отдела 2-го кавалерийского корпуса имени Котовского чекист Иосиф Станиславович Киборт (Юзеф Станиславович Кибартас), годы жизни: 30 ноября 1894-1937».
Командир отделения Фёдор Шестаков запомнился строгим нравом, а старшина роты Ерёменко – отеческой заботой о подчинённых.
Распорядок дня в школе мало чем отличался от того, к которому привыкали на учебном пункте. Подъём в шесть утра, физзарядка, обмывание до по яса холодной водой, утренний осмотр, завтрак, занятия с перерывом на обед и часом послеобеденного отдыха (он назывался мёртвым часом), затем политмассовая работа, ужин, вечерняя прогулка с песнями и в двадцать три отбой.
Дни пролетали за днями, складывались в недели и месяцы. Много занятий проводилось в поле, и нам казалось, что начальники подбирают для полевых выходов самую ненастную погоду. Больше всего мы не любили отрабатывать команду «Лёжа заряжай!». В зимнюю стужу руки быстро коченеют, а Шестаков всё держит отделение в снегу, вырабатывая воинскую выносливость.
Когда нам казалось, что ещё немного, и мы замёрзнем, он поднимал нас и начинал «разминать», устраивая бег по кругу или рукопашный бой. А весной он нередко останавливал строй в центре хорошей лужи, и снова звучала команда: «Лёжа заряжай!». Кто-то из курсантов пожаловался политруку, но тот, собрав отделение, разъяснил, что пограничник должен быть готовым действовать в любых условиях и, чтобы работать умело, мы должны воспитать в себе без различие к плохой погоде, в чём Шестаков нам и помогает…
Первые месяцы учёбы дались мне с трудом. Я был почти на три года моложе остальных и не прошёл весь курс учебки. Кроме того, с ещё десятью курсантами готовился к сдаче экстерном экзаменов за среднюю школу. Но отступать было некуда.
Два-три раза в неделю нас поднимали ночью по тревоге ловить «нарушителя границы», через день проводились боевые стрельбы, а начиная с мая и до конца августа школа младшего комсостава совершала по воскресеньям многокилометровые марши с полной выкладкой.
Сначала это были броски на пятнадцать – двадцать километров, потом на двадцать пять – тридцать с решением небольшой тактической задачи. И хотя к середине лета мы более или менее втянулись в походный ритм, но всё равно выматывались крепко. А прибавьте сюда спортивные сорев нования по сдаче норм ГТО или стрельбе. Например, чтобы стать ворошиловским стрелком, нужно было с трёхсот метров из положения лёжа выбить восемьдесят очков из ста. Это мне удалось в июне, а к концу учёбы выполнил и нормативы ГТО.
Оба эти звания в то время были весьма почётными. Всё свободное время в школе велась к тому же активная политико-воспитательная работа. И вообще, наша учёба была организована так, что на дурные поступки времени не оставалось, серьёзных нарушений дисциплины не совершалось.
Главным стремлением курсантов было поспать – где угодно, как угодно и когда угодно.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Пограничники 23-го Каменец-Подольского погранотряда ГПУ УССР, в центре И.В. Жолобов, стоят: Сажинов и Андреев, г. Каменец-Подольск, 1926 год».
11.114.16.1.7. Боевое крещение
Как-то ночью в середине августа 1931 года нас подняли по боевой тревоге и объявили, что сразу в нескольких районах кулаки подняли вооружённое восстание: убивают активистов, разгоняют колхозы, сжигают общественные постройки.
Маневренная группа, основу которой составляла наша школа, направлялась в один из самых бандитских районов области. Нам выдали по сто двадцать боевых патронов, по две гранаты и сухой паёк на двое суток, посадили на машины АМО, и мы двинулись к месту назначения.
Вскоре поняли: это уже не учёба, начинается настоящая боевая работа. Ближе к полудню сделали первую остановку в одной из деревень. Накануне здесь орудовали бандиты. Они расстреляли председателя колхоза, зверски замучили его семью и сожгли его дом. Сожгли также колхозные постройки, разграбили имущество.
Мы готовы были немедленно продолжить преследование и отомстить бандитам. Однако поспешность в таком деле могла обернуться бедой. Только к ночи нас загрузили в машины и повезли. Ехали с выключенными фарами. Часам к трём добрались до цели, спешились. Банда, примерно в сорок штыков, ночевала километрах в пяти впереди в небольшой деревушке.
Командир взвода решил под покровом ночи скрытно выдвинуться к околице; одним отделением перекрыть неприятелю пути отхода к лесу, а двумя другими – атаковать бандитов и уничтожить.
Отрезать противника от лесного массива было поручено Шестакову. Он бесшумно вывел нас на опушку и расположил на фронте метров в восемьсот попарно. Центр отделения с ручным пулемётом оказался напротив дороги через небольшую, местами заболоченную речушку.
Погода прохладная, над поймой сгустился туман, и видимость не превышала ста – ста двадцати шагов. Мы с курсантом Кабановым заняли позицию на левом фланге отделения. Время тянулось очень медленно. Занимался рассвет, в разных концах деревни пропели петухи, а видимость не улучшалась, более того, казалось, что туман стал ещё плотнее. От сырости и напряжения начала пробирать дрожь.
Вдруг в небо взвились осветительные ракеты, захлопали выстрелы, а затем зарокотал пулемёт. Залаяли собаки, закричали люди, а через некоторое время мы с Кабановым увидели, что чуть левее бегут несколько человек. Их было не менее десятка, все вооружены и тащили с собой какие-то ящики. Когда до них оставалось метров семьдесят, мы открыли прицельный огонь. Двое сразу упали, следом ещё двое, затем один и у самой опушки ещё два. Однако двоим бандитам всё-таки удалось прорваться к лесу и скрыться.
Наступила тишина. Светало. По приказу командира отделения мы собрали оружие и документы убитых и промерили расстояние до них. До самых ближних насчитали тридцать шесть шагов, дальних – семьдесят два. Перед фронтом нашего отделения неприятель потерял двадцать девять человек и повозку с боеприпасами. Таким образом, банда была ликвидирована.
Когда нам сообщили о результатах боя, мы, с гордостью поглядывая друг на друга, принялись обсуждать отдельные его детали. Всех охватило суетливое, нервное возбуждение. Победа, и в то же время в душе остался неприятный осадок – мною застрелены люди, соотечественники…
Собирая оружие, я видел лица убитых. Простые деревенские парни, скромно одетые (без всяких там френчей и прочей мишуры, в которую обряжают бандитов в кино). Но особой жалости к ним я не испытывал, поскольку их бесчинства тоже видел. Не могу сказать точно, скольких бандитов уничтожил лично: в горячке боя не до подсчётов. Исходя из того, что Кабанов тоже являлся ворошиловским стрелком, можно предположить, что половина убитых, то есть три-четыре человека – мои.
В середине дня взвод выдвинулся к лесу, что километрах в пятнадцати от места боя. Там собралась вся наша школа, а к обеду приехали комиссар отряда и секретарь окружкома комсомола. Они сообщили, что другие подразделения маневренной группы во взаимодействии с полком Червонного казачества ликвидировали ещё несколько банд. Наши потери – командир отделения и три курсанта; семь человек получили ранения.
Вечером того же дня нескольких курсантов, отличившихся в бою, приняли кандидатами в члены ВКП(б). Отсюда начался и мой более чем полувековой стаж членства в партии. Почти до конца августа школа вела непрерывный поиск и ликвидацию кулацких банд. Их остатки пытались прорваться через границу, но были настигнуты кавалерийским эскадроном и изрублены.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Уполномоченный контрразведки 23-го Каменец-Подольского пограничного отряда войск НКВД УССР Александр Иванович Лоскутов с супругой Ольгой Васильевной. Снимок сделан после 1938 года (медаль ХХ лет РККА).
В 1940 году капитан А.И.Лоскутов - комендант 9-й Отдельной Мегринской пограничной комендатуры (9 ОМПК).
В декабре 1941 года майор А.И. Лоскутов занимал пост начальника 46-го Каахкинского погранотряда погранвойск НКВД Туркменского округа»
11.114.16.1.8. Крутой поворот
После выпускных экзаменов и мы, и постоянный состав школы направились на учебный пункт для обучения молодого пополнения. Вчерашние курсанты становились командирами отделений, а я и ещё десять выпускников были назначены политгрупповодами взводов. В наши обязанности входило проведение дважды в неделю двухчасовых политзанятий и ежедневное выступление с политинформацией по текущим событиям.
Средний возраст новобранцев – двадцать два года; значительная их часть – семейные люди, некоторые даже имели детей. В основном это были крестьянские парни – малограмотные или вовсе неграмотные. Даже смысл таких слов, как «география», «топография», «маскировка», объяснять им приходилось по многу раз. За каждым мы закрепляли грамотного бойца, которому предстояло до окончания учебного пункта научить своего подопечного читать по слогам и считать до ста.
В марте 1932 года меня приняли в члены партии. В характеристике, которую дал политрук Хрусталёв, отмечалось, помимо всего остального, что я склонен к политработе…
Бесспорно, я стал лучше понимать жизнь. Но хоть у меня расширился круг интересов, появились новые товарищи, я не переставал думать о заводе, скучал по нему, по родной комсомольско-молодёжной бригаде клепальщиков. В письмах на завод обещал непременно вернуться, хотя оставалось служить ещё почти два года.
Однако вскоре жизнь повернулась так круто и неожиданно, что стало ясно – с заводом придётся расстаться навсегда…
В начале мая я был вызван к начальнику отряда. Признаюсь честно – оробел. За всю службу я его никогда не видел в лицо. Знал только, как и большинство сослуживцев, что есть такой человек, командир, который волен распоряжаться нашими судьбами. И всё. А тут вдруг вызов к нему. Доложив о своём прибытии, я затаил дыхание и стал ждать чего-то необыкновенного. А начальник отряда встал из-за стола и, подойдя ко мне, сказал буквально следующее: «Товарищ Корженко, вы правильно начали службу – это хорошо. Но этого мало. Идите в военторг, купите себе по два кубика на каждую петлицу и отправляйтесь на шестую погранзаставу. С сего часа вы в должности заместителя командира по политической части».
Машинально я произнёс: «Есть ехать на шестую погранзаставу!» Но тут же, придя в себя и набравшись смелости, попросил изменить такое решение, поскольку не собирался становиться кадровым военным, а обещал вернуться на родной завод. Начальник отряда, видно с трудом сдерживая себя, дослушал до конца мой лепет и отчеканил: «Выполняйте!» Он повернулся ко мне спиной и вернулся за стол.
Я же вышел из его кабинета совершенно ошеломлённый. Не зная, что предпринять, спустился на первый этаж и обрадовался, увидев на одной из дверей табличку «Партбюро». С секретарём партийного бюро я несколько раз встречался. Дядя Федя, так мы его звали за глаза, человек был уже пожилой, член партии с 1917 года. Его все уважали за строгую справедливость.
Я зашёл в кабинет, поздоровался и замялся, а Фёдор Порфирьевич оторвал глаза от каких-то бумаг и спросил:
– Ты чего пришёл?
– Я к вам от начальника отряда.
– И что просил передать начальник отряда?
– Он ничего не просил… Он несправедливо поступил в отношении меня.
– Несправедливо?
– Конечно! Я хотел вернуться на завод. Меня там ждут, и я дал слово товарищам… А он… Я ещё бормотал что-то, а дядя Федя поднялся, тяжело опираясь руками о столешницу, подошёл к маленькому сейфу, приоткрыл дверцу и сказал:
– Мы думали, что ты настоящий большевик, а ты вон какое говно. Давай сюда партбилет. И живо, живо! И он протянул руку. Не ожидавший такого оборота, я откровенно оторопел, но, прижимая ладонь к левому карману гимнастёрки, где лежал партбилет, попятился к двери и выскочил в коридор.
Уже через час с дюжиной «кубарей» в кармане, револьвером «Наган» и двадцатью одним патроном к нему, с вещмешком за плечами, в котором разместились нехитрые пожитки, я топал по дороге на Оринино, откуда пролегал прямой путь на 6-ю заставу.
Так началась моя офицерская служба. Два «кубаря» в петлицах соответствовали воинскому званию «лейтенант».
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Учебный полк 23-го Каменец-Подольского пограничного отряда НКВД СССР. 1936 год. Отделение, давшее лучшие результаты в стрелковых соревнованиях».
11.114.16.1.9. Шестая погранзастава
Шестая пограничная застава располагалась в восьмистах метрах от границы в небольшом кирпичном здании на опушке леса. Отсюда рукой подать до деревни Малая Зелёная. А вот Большая Зелёная (в двести пятьдесят крестьянских дворов) находилась в трёх верстах, а ещё дальше – в шести – Апрелевка, добрую половину жителей которой составляли поляки. В Большой Зелёной размещались сельсовет, правление колхоза и школа.
Там же имелась лавка, где торговали солью, сахаром и керосином, и небольшой клуб (обычная крестьянская изба, из которой убрали все перегородки, оставив только опорные столбы и русскую печь). Зрительный зал был заставлен скамьями, упиравшимися в сцену – шага три в длину и один в ширину.
Онуприенко, начальник заставы, встретил меня радушно и для житья выделил комнату-восьмиметровку. Он подробно ознакомил меня с охраняемым участком, особенностями службы, рассказал о личном составе и сразу же определил круг основных дел: ремонт и переоборудование Ленинской комнаты, проведение политзанятий и политинформаций, руководство партийной и комсомольской ячейками и выпуск стенгазеты.
Вскоре он начал меня привлекать и к оперативной работе с бригадами содействия в охране границы. Ко всему тому я через сутки дежурил на заставе, проводил занятия по боевой подготовке. Служба овладела мной целиком, заставляла крутиться. А в сентябре Онуприенко был переведён в отряд, и я, малоопытный командир, остался один – был назначен временно исполняющим обязанности начальника погранзаставы. А тут ещё женитьба…
Как-то в августе меня разбудил дежурный по заставе и доложил, что приехавшая для работы в Зелёную учительница ждёт меня уже более двух часов, чтобы зарегистрировать своё прибытие в пограничную зону. Я не выспался, поскольку всю ночь занимался оперативными вопросами. Заспанный, наскоро одевшись, вышел на крыльцо и увидел сидевшую на пеньке девушку. Она смутилась, щеки вспыхнули румянцем. Так вот и познакомились.
После стали встречаться на различных общественных мероприятиях, проводимых в селе, потом чаще и чаще. Ну а после торжественного собрания, посвящённого дню памяти Ленина, договорились оформить наш брак.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Период СССР – достаточно долгое время. И в разные годы существовали отличающиеся друг от друга свадебные традиции.
Сразу после революции 1917 года религиозный брак потерял свою юридическую силу и в обиход вошло новое для того времени понятие «гражданский брак». Теперь уже не церковь, а государство регистрировало семью.
Хотя советская семья не была самоценностью (часть большевиков вообще ратовала за ликвидацию института семьи как такового), а воспринималась как часть коллектива единомышленников – строителей нового общества.
А основная ответственность за воспитание детей возлагалась государством на дошкольные и школьные учреждения, призванные исправлять «негативное» воздействие семьи на формирование личности ребенка.
Но если на бумаге все было просто, то в головах людей изменения не произошли так быстро, как того ожидали реформаторы. Ещё долго гражданский брак считали незаконным сожительством. Это мнение досталось в наследство и нам. Многие и сейчас под словосочетанием «гражданский брак» понимают сожительство без штампа в паспорте и кольца на руке».
Сказано – сделано. Вместе с председателем колхоза зашли в сельсовет, где выписали свидетельство, по которому Мария Павловна Захарчик становилась Марией Павловной Корженко, то есть моей женой. Нас поздравили, намекнули, что надо бы отметить это историческое событие. Поскольку к свадьбе мы не готовились (не принято было в то время у комсомольцев играть свадьбы), вызвали продавца лавки, закупили килограмм щербета (загущённого крахмалом сахарного сиропа), несколько килограммов грецких орехов. На столе сама собой возникла бутыль самогона. Вот и вся канитель.
Через несколько дней мы с Марусей переселились в Малую Зелёную. Мебель у нас на первых порах была казённая (потом мы кое-что прикупили в Каменец-Подольске), из нажитого у меня – наволочка с белой пшеничной мукой, горсть сушёного чернослива и несколько новых портянок. Практически всё «приданое» жены – на ней.
Маруся решила ознаменовать начало нашей новой жизни выпечкой пирогов. Когда в один из вечеров я пришёл домой, то ещё во дворе уловил приятный запах печёного. Заслышав мои шаги, Маруся спряталась у хозяйки. Откинул занавеску – пироги, отворил дверцу шкафа – пироги, глянул под стол – пироги…
Нашёл жену, и она опять зарделась, как при первой нашей встрече. Как потом выяснилось, Маруся, не имея опыта, замесила тесто на четыре-пять выпечек. Вот и пришлось напечь уйму пирогов. С творогом, сливами. Мы от души посмеялись, а потом целую неделю ели их да ещё угощали знакомых. Благо пироги получились отменные.
11.114.16.1.10. Каменец-Подольский
В мае 1933 года меня перевели в Каменец-Подольский на должность политрука окружной школы по подготовке служебно-розыскных собак. Теперь я носил в петлицах четыре «кубаря», что соответствовало нынешнему капитану. Проработал около года, и всем, а мне особенно, стало ясно, что перспективного политработника из меня не получится из-за слабой теоретической подкованности. Перешёл в управление отряда уполномоченным погранслужбы, а вскоре был назначен начальником 20-й погранзаставы, той самой, на которую когда-то приезжал с делегацией харьковских комсомольцев.
На этой заставе родился наш первенец Вячеслав. Появился он на свет по-пограничному. Придя домой и наскоро перекусив, я моментально уснул, поскольку круглосуточная отправка нарядов, ночные проверки службы, оперативная работа с загранагентурой никогда не позволяли нормально выспаться. И вот сквозь сон слышу:
– Проснись. Мне что-то нехорошо.
– Попей водички, – отвечаю, переворачиваясь на другой бок.
– Да нет. Не то. Наверное, начинаются роды. Вставай!
– Что ты… Подожди до утра…
– Но я же не могу…
– Подожди хотя бы часок, а потом я тебе помогу…
– Как же мне тебя добудиться-то?! – Последнюю фразу жена уже не проговорила, а простонала и вскрикнула.
Тут уж я проснулся окончательно, вскочил, с коноводом помчался за акушеркой в Жванец (там ближайший роддом). Но когда мы вернулись, всё, как оказалось, уже благополучно разрешилось: соседка по квартире и жена помначзаставы приняли роды…
20-я застава располагалась на стыке трёх государств, и все руководящие работники, прибывавшие на границу, хотели посмотреть то место, где сходятся территории СССР, Польши и Румынии. Бывали здесь тогдашние руководители Украины – Петровский, Косиор, Постышев, Чубарь.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Александр Васильевич Косарев (1 ноября 1903, Москва – 23 февраля 1939, Москва) – советский комсомольский, партийный и государственный деятель 1920-1930-х годов, 7-й в истории первый секретарь ЦК ВЛКСМ (1929-1938), основатель ДСО «Спартак».
23 февраля 1938 года все центральные газеты СССР известили читателей в своих передовицах о смене руководства комсомола. Редакционные статьи и комментарии, посвящённые только что завершившемуся VII пленуму ЦК ВЛКСМ, призывали «выкорчевать до конца вражескую агентуру в комсомоле» и провозглашали «беспощадную борьбу с врагами народа» в духе «большевистской принципиальности».
Именно этой принципиальности и не хватало, по мнению безымянных авторов, только что снятому со своих постов руководству комсомола во главе с его генеральным секретарём Косаревым. В то время как «крупная шайка троцкистско-бухаринских мерзавцев» «орудовала» в ЦК ВЛКСМ, его генеральный секретарь «благодушествовал», «проповедовал враждебную теорию о том, что врагов в комсомоле меньше, чем в других организациях», и «способствовал вражеской деятельности фашистских агентов в комсомоле».
Резолюция VII пленума ЦК ВЛКСМ означала конец блистательной карьеры выходца из простой рабочей семьи, приведшей его за короткий промежуток времени из старого домика на северовосточной окраине дореволюционной Москвы на политический Олимп первого в мире коммунистического государства.
Так как бывший генсек поначалу категорически отрицал предъявленные ему обвинения, Берия распорядился применить к нему меры физического воздействия.
«Косарев лежал на полу вниз головой и хрипел. Макаров держал его за ноги, Родос за голову, а Шварцман бил его резиновым жгутом», – так описывал эту жуткую картину в 1950-х бывший следователь НКВД А.С. Козлов. Не выдержав издевательств, Косарев «признался» в шпионаже, терроре и попытках свержения советской власти.
Последнюю точку поставил палач».
При мне заставу посетили командующий Украинским военным округом Якир и секретарь ЦК ЛКСМ Украины Косарев, оба в последующем расстрелянные как враги народа. Якир объявил боевую тревогу, внимательно следил за действиями пограничников, похвалил за быстрый и чёткий сбор, но заметил, что окопы вокруг заставы должны содержаться лучше.
Косарева сопровождал Афоня Весенин – тогдашний руководитель комсомольской организации отряда. Мы втроём, оживлённо беседуя, прошли к пограничному столбу.
Обсуждали всё, что тогда нас волновало: надёжность охраны государственной границы, необходимость укрепления связей с комсомольцами села, ход выполнения пятилетнего плана…
А потом неожиданно Косарев предложил спеть, и мы грянули:
«С неба полудённого жара не подступи,
Конная Будённого раскинулась в степи.
Не сынки у маманек в помещичьем дому,
выросли мы в пламени, в пороховом дыму…
И не древней славою наш выводок богат –
сами литься лавою учились на врага.
Пусть паны не хвастают посадкой на скаку –
смелем рысью частою их эскадрон в муку.
И уж с особым напором:
Будет белым помниться, как травы шелестят,
когда несётся конница рабочих и крестьян...»
Потом подошли к берегу, где Збруч впадает в Днестр. Косарев взял щепотку земли, завернул её в носовой платок и сказал:
– Милая наша советская земля!
Я взял тебя на самом краю великой Родины.
Ты священна и неприкосновенна.
Мы никому не позволим осквернить тебя!
Потом он подошёл к пограничному столбу, обнял его и ещё долго говорил о том, какое счастье жить в стране, свободной от эксплуататоров, о том, что комсомол никогда не отступит от клятвы, данной Ленину. Сейчас может показаться, что Косарев рисовался, говорил высокопарно, вёл себя несколько экзальтированно, но в те времена так думали, говорили и вели себя большинство комсомольцев.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Пограничники А.Гольцев (впереди) и Г.Кривошаев. 1940 г. На обороте штамп фотохроники ТАСС».
20-я застава представляла собой небольшой воинский гарнизон – три стрелковых и одно кавалерийское отделения с общей численностью сорок два человека. Как правило, все бойцы добросовестно относились к своим обязанностям как на службе, так и в учёбе. Особенно выделялся Иван Осокин. Этот малограмотный крестьянский парень был очень скромным и необычайно трудолюбивым. А ещё он прибыл на заставу вместе с собакой по кличке «Вокзал».
Это была обыкновенная дворняжка с большой мордой и маленькими злыми глазами. Грудь у «Вокзала» была широкая, лапы вроде бы коротковатые, но толстые и сильные. Кроме хозяина пёс никого не знал и знать не хотел.
На тренировочных занятиях по выработке общего послушания он сразу продемонстрировал безукоризненную управляемость. Отлично было отработано у «Вокзала» задержание нарушителя. По команде «Фас!» пёс бешено летел на задерживаемого, вцеплялся в спину, и оторвать его мог только хозяин. За преданность и высокие служебные качества Осокин чрезвычайно любил собаку, и «Вокзал» отвечал ему тем же.
На инструктаже перед выходом на охрану границы пёс сидел у левой ноги хозяина и, как-то смешно наклонив голову, внимательно следил за отдающим приказ.
С особым нетерпением он ждал команды «Вы полняйте!», а когда она поступала и Осокин поворачивался кругом, «Вокзал» каким-то необыкновенным образом подпрыгивал, поворачивался на лету на сто восемьдесят градусов и бежал за хозяином, не отрывая взгляда от его лица.
Однажды Осокин тяжело заболел и попал в госпиталь. «Вокзал» отказался от пищи, стал злым и агрессивным. Когда к его будке на лопате подсовывали миску с едой, даже не смотрел в её сторону. Только на четвёртые сутки он немного поел, но по-прежнему никого к себе не подпускал.
Так продолжалось более трёх недель. Зато когда выздоровевший Осокин подъезжал к заставе на хозяйственной повозке, «Вокзал» учуял его и так рванул поводок, что кольцо у ошейника лопнуло. Но пришло время Осокину увольняться. Он всё чаще задерживался возле собаки, и «Вокзал» чувствовал что-то тревожное в поведении хозяина. Однажды Осокин зашёл ко мне и попросил отдать ему пса, но при всём желании я не смог бы этого сделать, поскольку все служебно-розыскные собаки являлись имуществом заставы…
В день отъезда Осокин вместе с другими увольняемыми долго стоял у собачьего вольера, а когда уехал, «Вокзал» весь день метался у будки, а утром проводники обнаружили оборванную цепь. Куда делся пёс, мы так и не узнали.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Установка пограничного столба на новой западной границе с Польшей, 1939 год».
11.114.16.1.11. Дело о погранстолбе
Весной 1936 года меня перевели на 18-ю погранзаставу. К этому времени я взял к себе мать, и вчетвером мы поселились в двенадцатиметровой комнатёнке. В такой же жила семья моего помощника по политчасти, а общий коридор служил и общей кухней.
Застава имела капитальную каменную казарму, конюшню, свою баню и сарай, в котором содержалось полдюжины свиней. На этой заставе у нас родился второй сын – Игорь, и тоже по-пограничному. Пять человек в одной комнатёнке могли размещаться только стоя или сидя, и я частенько спал в казарме на свободной койке вместе с бойцами.
Участок государственной границы, который мы охраняли, не относился к «особо активным», но польская разведка не упускала случая дискредитировать советскую власть, опираясь на многочисленные родственные связи жителей приграничной полосы.
В середине 1937 года нам удалось с помощью агентуры обезвредить крупного агента польской разведки, а позже повязать ещё двух разведчиков. Естественно, это вызвало ярость у неприятелей, мне решили отомстить. В январе во время отпуска пошёл поохотиться. На правом фланге заставы был расположен остров, на котором водилось много зайцев. Там же стоял наш пограничный столб.
И вот иду и, к своему ужасу, замечаю: столб исчез. ЧП! Стыд и позор! Хотя, честно говоря, украсть столб не составляло никакого труда, ведь он никем не охранялся. То же самое мы могли в любое время сделать с польским пограничным столбом или румынским. И тем не менее поднялся шум, для проведения расследования на заставу прибыл из Киева представитель управления погранвойск.
На вторую ночь посланный нами агент принёс герб и номерной знак пропавшего столба, а также несколько чурбаков – фрагментов его самого. Они оказались в поленнице польского лесника, который жил почти напротив острова. Тогда же через нашу агентуру были получены сведения о том, что польская разведка стремилась любым путём меня скомпрометировать.
Словом, руководство разобралось в истинной причине событий, и дело о пропаже погранстолба спустили на тормозах. Более того, летом я с повышением был переведён в 19-й Олевский погранотряд на должность начальника штаба вновь созданной комендатуры в Майдане-Голышевском, у восточного среза знаменитых пинских болот. K новому месту службы мы прибыли на грузовике. Поселились недалеко от комендатуры. Я ушёл в штаб, а жена начала кормить расплакавшегося Игоря, и тут…
К её ужасу, из всех углов дома начали выползать змеи. Маруся, конечно, страшно испугалась и, вскочив с ребёнком на стол, стала звать на помощь. На крик вбежала хозяйка и, ухмыльнувшись, сказала:
– Дура, чего ты кричишь? Это же ужи, наши помощники против мышей. Затем она взяла горшечный черепок, налила в него молока и поставила на пол. Три ужа спокойно напились молока и уползли в свои норы. Хозяйка заткнула дыры тряпками и ушла.
Так началось наше знакомство с Майданом-Голышевским. Подавляющее большинство жителей этого большого села жили бедно: земли были плохие, частично заболоченные. Только картофель, овёс и рожь давали сносные урожаи. Почти всё лето над селом стояло болотное марево, к вечеру нередко моросил дождь. В селе на двести дворов не было ни торговой лавки, ни начальной школы. Кругом бездорожье.
Значительная часть границы проходила по болоту, и наши наряды передвигались по проложенным гатям. Чтобы из комендатуры попасть на любую из пяти застав, приходилось накручивать десятки вёрст в объезд. Комендант Бронякин был вынужден много внимания уделять хозяйственным заботам, так что основная часть служебной нагрузки легла на меня.
В делах и заботах незаметно пролетели зима, весна и лето, а к осени 1939 года обстановка весьма серьёзно осложнилась.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Нота Правительства СССР, 17 сентября 1939 год».
11.114.16.1.12. Освободительный поход
Немцы готовились захватить Польшу вместе с Западной Украиной и Западной Белоруссией, которые тогда входили в её состав. Первого сентября они развязали боевые действия и начали быстро продвигаться к нашим границам. Советский Союз не мог допустить, чтобы исконно славянские земли достались Германии, и 17 сентября начался освободительный поход Красной Армии.
Мне довелось сопровождать одну из дивизий до города Сарны, где находился укрепрайон польской армии. Поляки почти не сопротивлялись, разве что артиллерия укрепрайона поначалу дала о себе знать. Пограничники Польши никакого сопротивления нам не оказывали. Часть из них бежала в глубь страны, другая сдалась в плен. В соответствии с указаниями нашего командования бойцы польских стражниц были сосредоточены на наших заставах. Мы создали им нормальные условия: разрешали слушать радио, играть в настольные игры, кормили той же пищей, что и своих солдат.
Однако вели себя поляки настороженно, с явным недоверием, поскольку польская пропаганда постоянно твердила, что в случае захвата в плен они будут подвергнуты пыткам и неминуемо расстреляны. На пятый или шестой день польским пограничникам были выданы сухой паёк и справки о том, что они отпущены по домам. Но и теперь некоторые из них считали, что всё это сделано для пропаганды, а потом они непременно будут снова задержаны и казнены…
25 сентября 1939 года я стал комендантом 4-й погранкомендатуры 82-го пограничного отряда, созданного для охраны новой государственной границы, проходившей по реке Черемош. Эта река разделяла СССР и Северную Буковину, входившую в состав Румынии. Оставив семью, я с тремя заставами отправился эшелоном к новому месту службы. Через неделю мы оказались в селе Княже, где должен был разместиться штаб комендатуры. В тот же день по местам новой дислокации рассредоточили и заставы.
Особого труда это не составляло: все они расположились в помещениях бывших польских стражниц. Штаб занял бывшее панское имение, и когда через месяц я перевёз сюда семью, впервые в жизни зажил привольно. Однако надолго задержаться здесь нам было не суждено.
Красная Армия, продолжая свою освободительную миссию, освободила Северную Буковину и Бессарабию, где основную массу населения составляли украинцы и молдаване. Наш погранотряд и комендатуру упразднили. Я получил назначение – комендантом 4-й комендатуры 93-го погранотряда, заставы которого располагались на восточных отрогах Карпат. Там по сопредельный стороне уже ходили немецкие пограничные наряды…
Местечко Лютовиско, возле которого находилась комендатура, было населено в основном евреями, занимавшимися мелкой торговлей и кустарными промыслами. Не брезговали здесь и контрабандой. К нам население относилось выжидательно, за исключением отдельных активистов.
В составе комендатуры было пять застав и отдельный пограничный пост на самом левом фланге. Местность гористая, лес очень густой, буковый. Населённые пункты тянулись вдоль ущелий, по которым протекали обычно маловодные, но после дождей становившиеся бурными речки.
С начала осени и всю весну следующего, 1941 года пограничные заставы вели вооружённую борьбу с бандами украинских националистов, которые группами по пять-десять человек прорывались к немцам. Почти ежедневно проходили стычки с оуновцами. Мы неизменно брали верх, но порой несли и потери. Однажды на участке 18-й заставы произошёл бой с бандой из четырнадцати националистов. Мы потеряли двоих, восемь бойцов были ранены.
У бандитов семеро убито, двое захвачены в плен. Одним из них оказался некто Вальчик – доцент Львовского университета, член центрального руководства Организации украинских националистов (ОУН). Вместе с ним мы взяли медицинскую сестру по кличке Зорька. От неё узнали, что вскоре здесь пойдёт группа до двадцати человек. Заставу усилили за счёт соседей, перекрыли все тропы, даже привлекли симпатизирующих нам людей из местного населения.
В установленное время враг сунулся к нам, но был внезапно и с близкого расстояния обстрелян. На этот раз мы убили девятерых и троих взяли в плен, а сами потерь не имели.
Немцы же на сопредельной стороне делали всё, чтобы усыпить нашу бдительность. Проходя по левому берегу Сана, они отдавали честь нашим нарядам, иногда помахивали красными платками. Но мы не давали себя обмануть: по собственным наблюдениям да и через агентуру знали, что они проводят рекогносцировку офицерскими группами, устанавливают артиллерию и подвозят боеприпасы. Обо всём подозрительном докладывали по команде начиная с марта 1941 года. Как ни крути, а по всему было видно, что война не за горами.
В апреле 1941-го меня направили на учёбу в двухгодичную Высшую пограничную школу. В Москву. Не скрою, и в военной, и в политической подготовке я был не очень-то силён. А ещё радовался тому, что хоть один раз в жизни буду учиться с отрывом от службы.
Встал вопрос, как быть с семьёй. Средства массовой информации публиковали материалы, убаюкивающие народ, но я ведь служил пограничником, видел своими глазами, что война готовится. И хотя семья на новом месте устроилась совсем неплохо, решил увезти её подальше от границы. Так и поступил: по дороге в Москву я завёз своих в село Васильковка, где жили родители жены. И хорошо сделал. Иначе почти наверняка и мои погибли бы, как погибли почти все семьи офицеров-пограничников и личный состав 4-й комендатуры.
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Спящая санинструктор».
11.114.16.1.13. Война
Война застала меня в Москве. 10 мая начались занятия, а 25 июня большой группе слушателей уже надлежало ехать в Загорск для формирования 249-й стрелковой дивизии. Не знаю почему, но я был назначен начальником отделения кадров, и, следовательно, вся тяжесть работы по укомплектованию дивизии личным составом легла на мои совсем неопытные в этом отношении плечи.
В течение десяти суток, пока шло формирование дивизии, я работал день и ночь. Спал два-три часа прямо на рабочем столе. Представители всех частей буквально орали: «Давай людей! Давай лошадей! Давай! Давай!..», а всё опаздывало на двое-трое суток из-за промахов в мобилизационной работе.
Не пройдя боевого сколачивания, дивизия по железной дороге была переброшена под Калинин и поступила в распоряжение командующего 29-й армией. Она заняла оборону подо Ржевом на фронте около семидесяти километров по левому берегу Волги. У нас почти не оставалось времени для подготовки обороны и обучения личного состава. Но, к счастью, на нашем участке противник особой активности не проявлял. Шли бои так называемого местного значения.
Но в ночь с седьмого на восьмое ноября немцы нанесли сильный удар двумя полками по левофланговому батальону одного из наших полков. Им удалось сбить этот батальон с занимаемых позиций и развить наступление в направлении штаба дивизии и позиций артиллерии. Положение становилось опасным, и командир дивизии генерал Тарасов (в последующем он командовал 70-й армией на Курской дуге) делал всё возможное, чтобы остановить врага. Я в это время находился в семи километрах от места прорыва и получил приказ: силами маршевой роты, прибывшей накануне, выдвинуться на левый фланг полка и не допустить подхода подкреплений к прорвавшимся немцам.
Через два часа маршевая рота получила винтовки, гранаты и пулемёты Дягтярёва, а ещё через два часа, перед рассветом, она находилась уже в том самом районе, где прорвались фашисты, и залегла вдоль опушки густого ельника. В моём распоряжении оказалось около двухсот человек. Холод зверский. Земля основательно промёрзла. Пуржило. Временами из-за чёрных туч выглядывала луна. Справа в двух-трёх километрах шёл горячий бой. Впереди и слева – тихо.
Выслав во все стороны разведку, я собрал командиров взводов и объявил решение: до выяснения обстановки оставаться на этом рубеже, при появлении противника огня не открывать, ждать сигнала белой ракетой в направлении цели. Минут через двадцать прибежал посыльный от левого дозора и доложил, что со стороны Селижарова слышен шум, похоже, какое-то подразделение сближается с нами. Не прошло и десяти минут, как я и сам услышал этот шум. Наступило тревожное ожидание: кто это? Враг или свои?
Вскоре на дороге показалась рота немецких автоматчиков. Они двигались лёгкой трусцой без охранения. Вдруг на нашем левом фланге кто-то крикнул: «Бей гадов!» – и вся рота навалилась на немцев. С пистолетом в руке я выскочил из ельника и оказался лицом к лицу со здоровенным фрицем (так, по крайней мере, мне тогда показалось). Он что-то орал. Я несколько раз нажал на курок, и он рухнул. Повернувшись, увидел занесённый над моей головой немецкий автомат. Фашист опоздал на какое-то мгновение: наш солдат буквально проткнул его штыком и тем самым спас мне жизнь, поскольку ни отразить удар, ни уклониться я уже не успевал. Фашист обмяк, но всё же, падая, крепко саданул меня по затылку и левому плечу. Я рухнул на снег, потерял сознание.
Когда пришёл в себя, то увидел, что лежу на опушке, на куче ельника, и некоторое время не мог понять, что я здесь делаю. С трудом поднявшись, начал разбираться в подробностях происшедшего. Командир первого взвода, возглавивший роту, доложил, что бой длился около десяти минут. Шестьдесят восемь немцев убито, двое раненых взяты в плен. Наши потери – девятнадцать убитых и двадцать девять раненых. Убитые немцы валялись на дороге. Наших погибших товарищи сносили на плащ-палатках и бережно укладывали вдоль опушки. Раненые сидели отдельной группой и оказывали помощь друг другу. Несколько солдат по-хозяйски собирали оружие, остальные яростно дымили махоркой. Никто громко не разговаривал, изредка доносились отдельные команды.
Пленные немцы оказались неподалёку. Они тоже перевязали друг друга и скорее от досады, чем от боли, принялись рыдать. Никто их не обижал, только однажды солдат подошёл к ним и сказал: «Ну, фрицы сопливые, ваше счастье, что не попались мне в бою». Потом он сплюнул и отошёл.
Вскоре к нам на подкрепление прибыла кавалерийская дивизия. Оба прорвавшихся вражеских полка были уничтожены, и положение в районе Селижарова восстановлено. Во время прорыва немцев был убит командир 1113-го полка. На его должность назначили начальника штаба, а меня – на его место. Так я стал начальником штаба полка. Бои на участке дивизии по-прежнему носили позиционный характер, активно действовали только снайперы и артиллерия.
25 ноября с начальником разведки и тремя радистами я находился на НП. Он размещался в крестьянской бане, сложенной из довольно толстых брёвен. Изредка постреливали пулемёты, щёлкали снайперки да ахали пушки. И надо же такому случиться: шальной снаряд (видимо, 150-мм – не меньше) угодил в угол нашей бани. Меня и начальника разведки завалило брёвнами и здорово контузило. Двое уцелевших радистов вытащили нас из-под завала. В результате контузии мы оба потеряли речь и слух. От эвакуации в госпиталь категорически отказались.
Врач разместил нас в землянке медсанбата и написал мне на листке, что, если мы будем много спать, то слух и речь постепенно восстановятся.
Поскольку снотворных препаратов взять было негде, нам по два раза в сутки давали по стакану вонючего самогона. Спали мы действительно много, и к концу второй недели я стал различать шорохи, а вскоре, хоть и невнятно, но заговорил. Ещё недели через две я практически полностью выздоровел и приступил к исполнению своих обязанностей. В общем, в первые дни войны мне дважды очень повезло: мог погибнуть, да выручал случай…
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Советская Ставка ВГК исходила из того, что немцы будут наступать на Москву, а Гитлер готовил операцию «Блау», предполагающую наступление на юге советско-германского фронта с целью прорыва к нефтяным месторождениям на Кавказе.
Советское командование на совещании в Кремле в конце марта рассмотрело предложения командующего Юго-Западным направлением Тимошенко и утвердило план кампании на весну-лето 1942 года. С целью обезопасить Москву от наступления немцев с юга было решено провести наступление с барвенковсого выступа и освободить Харьков, уничтожить окружённые немецкие войска в этом районе, произвести перегруппировку сил и наступая с северо-востока захватить Днепропетровск и Синельниково. Юго-Западный фронт должен был с помощью сходящихся ударов с севера и юга от Харькова освободить город.
В результате майской операции 1942 года вторая попытка освободить Харьков закончилась трагическим барвенковским «котлом». В боях под Харьковом безвозвратные потери советской армии составили порядка 300 тысяч человек, также серьезные потери были и в вооружении — 5060 орудий и минометов, 775 танков и сотни самолетов. По немецким данным, в плен попало 229 тысяч человек.
В окружение попали 5 стрелковых дивизий 57-й армии, 8 стрелковых дивизий 6-й армии, 2 стрелковых дивизии армейской группы Бобкина, 6 кавдивизий 2-го и 6-го кавалерийских корпусов, 2 танковых корпуса, 5 танковых бригад и другие артиллерийские, инженерные, вспомогательные части и службы тыла. Эти войска были обескровлены, измотаны, подвергались постоянным ударам с воздуха и во многом утратили свою боевую мощь».
11.114.16.1.14. Наступление под Харьковом
На третьи сутки полк начал погрузку в эшелоны. Нам не говорили, куда отправляемся, и мы не задавали лишних вопросов. К отходу каждого эшелона (а на полк их выделялось пять) на перроне собирались провожающие. Каждый нёс что-нибудь для будущего фронтовика: буханку ржаного хлеба, тёплые варежки или носки, вышитый кисет с махоркой. Никто громко не разговаривал. Люди обнимались, женщины всхлипывали, держа платочки у заплаканных глаз.
В середине марта мы выгрузились на станции Валуйки и получили задачу совершить почти стокилометровый марш в сторону города Волчанска Харьковской области. Погода стояла гнусная. Вокруг сплошная грязь от почти не прекращавшихся дождя и мокрого снега. А ночью примораживало и раскисшие дороги покрывались ледяной коркой, что ещё больше затрудняло движение. На всех речушках вода поднялась выше мостков, люди до пояса вымокли в ледяной воде.
Особенно туго пришлось артиллеристам. Помогая лошадям, они сами впрягались в лямки и тащили пушки, миномёты, повозки со снарядами.
Помню, как на второй день задул сильный ветер со снежной крупой. До деревни, где планировалась ночёвка, оставалось два-три километра. Все страшно устали, и вдруг колонна остановилась. Посыльный от командира второго батальона доложил, что двигавшаяся в голове артиллерийская батарея не может взять подъём, а местность не позволяет её обойти. Я подъехал на коне к артиллеристам и увидел: справа, почти у самой дороги, залитая водой пойма реки, слева – крутой глинистый обрыв (дорога, по которой мы двигались, превратилась в сплошное глиняное месиво, причём ещё с подъёмом градусов в двадцать). Пушки засели по самые ступицы, а пушкари, взявшись за колёса и лафеты, безуспешно пытаются сдвинуть их с места. Облепленные грязью низкорослые лошадки монгольской породы тоже бессильно перетаптываются и не идут. Люди нервничали, остервенело ругались, проклиная войну и непогоду.
Я приказал прекратить истязать лошадей и всем немного отдохнуть. Затем распорядился отцепить зарядные ящики и отдельно вывезти их на пригорок. Однако лошади вперёд всё равно не шли. Тогда я приказал выпрячь лошадей и вывести их на пригорок. Однако лошади не только не пошли, а сразу как по команде повалились в грязь. С таким я никогда не сталкивался, хотя родился в деревне и детство в ней провёл. Выручили двое пожилых солдат. Подойдя ко мне, они попросили разрешения заняться лошадьми. Мешковиной очистили грязь с животных, затем, собрав хлеба и сахара, покормили их, ласково при этом разговаривая и поглаживая. Потом лошадям дали немного овса и воды. Через минут сорок наши лошадки спокойно поднялись и легко вывезли орудия…
И в таких условиях полк за сутки продвигался на двадцать-двадцать пять километров. Утешением служило то, что погода была нелётная, и вражеская авиация нас не тревожила. На восточной окраине Волчанска, где сосредоточился полк, нам была поставлена задача сменить стрелковую бригаду на правом берегу Северского Донца и приступить к подготовке этого плацдарма для наступления главных сил дивизии.
Ей предстояло нанести удар по противнику, занять стратегически важную высоту 211, а затем, овладев Липцами, продвигаться в направлении Слатино.
По тактике того времени в соединении создавались ударная и сковывающая группы. Мой полк составил сковывающую, которой надлежало прорвать оборону противника, захватить Варваровку, Терновую, а затем выйти в район Весёлого и не допустить атаки фашистов во фланг наступавших частей дивизии.
Днём мы провели рекогносцировку, а ночью сменили потрёпанную в боях бригаду. Непосредственно к переднему краю примыкали два населённых пункта – Избицкое и Варваровка. Фронт обороны составлял около четырёх километров. Нам противостоял пехотный батальон немцев, оборона которого опиралась на два опорных пункта. Передний край был заминирован и оборудован проволочными заграждениями, фланги прикрывались густым лесом с минированными завалами. Местность в этом районе холмистая, и враг этим воспользовался для организации эффективного огня.
В течение апреля полк укреплял позиции, вёл разведку и накапливал материально-технические средства для наступления. С обеих сторон активно действовали снайперы, и стоило кому-нибудь неосторожно высунуться, как тут же эта оплошность оборачивалась смертью или ранением.
(Немцы особенно охотились за пограничниками, которые никак не хотели расставаться со своими зелёными фуражками. Я тоже относился к этаким патриотам погранвойск. В зелёной фуражке началась моя военная жизнь, в ней я получил боевое крещение, был принят в партию, в ней, наконец, я счастливо женился. Не снимал я её и на Калининском фронте. Однако в начале мая командир дивизии, проверяя полк, объявил мне замечание за нарушение формы одежды. Он приказал сдать фуражку ординарцу, а самому надеть его пилотку. А потом, в июле сорок второго, под бомбёжкой погиб ординарец, разметало вещмешок, и от фуражки не осталось и следа…)
В начале мая полк был готов к переходу в наступление, хотя мы остро ощущали нехватку снарядов и мин. Фронт наступления был достаточно широк, полку предстояло принять на себя основную массу вражеского огня, а боеприпасов и средств поддержки выделялось куда меньше, чем частям из ударной группы. К примеру, на артподготовку отводилось по сорок снарядов на орудие и по двадцать на целый день сражения. Объяснялось это тем, что бои, которые нам предстояло вести, считались боями местного значения. Они лишь обеспечивали действия главных сил, наносивших удар по врагу из района Купянска на Харьков.
Нам не называли день наступления, но по всему чувствовалось, что он не за горами. А потому позарез нужен был язык. Взялся за это непростое дело разведчик Петушков, о котором мне хочется рассказать особо.
Виктору Петушкову было двадцать лет, он влился в полк ещё в Тюмени. Он буквально никому не давал про хода, требуя, чтобы перевели из стрелковой роты во взвод пешей разведки, и в конце концов добился своего. Щупленький, веснушчатый, с непослушным рыжеватым вихром, к тому же неутомимый говорун, он заражал всех своим неисчерпаемым оптимизмом и жизнелюбием. Его широченные брюки галифе, сапоги с задранными вверх носами вызывали добродушную улыбку бывалых солдат.
Возле фронтовиков, чью грудь украшали награды, Петя-петушок (так его многие звали) мог увиваться часами, выспрашивая, когда да за что получен орден или медаль, кто вручал и как происходил бой. Вопросы продолжались до тех пор, пока его вежливо не выпроваживали.
Но Петушков и прилежно учился, отлично стрелял из винтовки и пистолета, хорошо запоминал увиденное и ориентировался на местности. И вот этот самый Петушков, к которому часть солдат относилась скептически, притащил верзилу немца, да ещё с пулемётом МГ-46.
12 мая полк перешёл в наступление. Первая рота дважды атаковала передний край обороны противника, но безуспешно. Командир роты погиб, и тогда Петушков, находившийся в боевых порядках вместе с другими разведчиками, поднялся и с криком «За Родину! За Сталина!» повёл за собой роту. Перед третьей траншеей он был убит. Когда бой закончился, разведчики похоронили Виктора Петушкова на опушке леса (там, где впоследствии по инициативе личного состава Харьковского военного училища МВД СССР поставили памятник павшим воинам 728-го стрелкового полка).
Мы продолжали наступать, уничтожив до сотни вражеских солдат в районе Варваровки. Но на правом фланге немцы оказали упорное сопротивление. До роты противника при поддержке трёх самоходок контратаковали нас, однако были полностью уничтожены. Мы окружили опорный пункт в районе станицы Терновой, но засветло взять не смогли, а к вечеру немцы укрепили гарнизон, сбросив человек двести воздушного десанта.
Для ликвидации окружённых был оставлен третий батальон, ос тальные силы полка продолжили наступление, прикрыв правый фланг дивизии. Сопротивление противника нарастало с каждым часом, контратаки следовали одна за другой, и у нас уже не хватало сил их отражать. К исходу первого дня боёв полк потерял убитыми и ранеными около шестисот человек. При прорыве переднего края почти полностью полегла сапёрная рота, проделывавшая проходы в заграждениях. Около ста человек погибли во время авиационного налёта на командный пункт полка. Это случилось в полдень, когда мы завязали бой за Терновую.
Мой КП находился прямо на месте бывшего КП командира немецкого батальона, на опушке Варваровского леса. Здесь же расположились рота связи, взвод конной разведки, пункт питания, половина медикосанитарной роты, а к исходу дня ещё и около сто двадцати раненых. Вместе со мной в блиндаже находились мой заместитель по снабжению, начальник инженерной службы, командир радиовзвода и два радиста.
За час до наступления темноты двенадцать пикирующих бомбардировщиков Ю-88 спокойно образовали в воз духе круг и начали бомбёжку. Средств противовоздушной обороны мы не имели, наша авиация бездействовала, и через четверть часа позиции превратились в сущий ад. «Юнкерсы» при пикировании отвратительно завывали. Земля под нами ходила ходуном.
Одна из полутонных бомб взорвалась недалеко от блиндажа и раз воротила его. Я, снабженец и один из радистов оказались под брёвнами, которые чудом держались одним концом за верхнюю стенку блиндажа, а другим упирались в земляной пол. Прижатые друг к другу в образовавшейся узкой щели, мы ждали своей последней минуты. Было до боли обидно вот так погибать, чувствуя свою беспомощность. Однако время шло, а враг всё медлил с последним ударом. Потом грохот стал утихать и стих совсем.
Ещё не веря, что остались в живых, мы осторожно выбрались из-под завала, и тут я увидел страшные последствия бомбёжки: раскромсанные человеческие тела, разбитые повозки. Отовсюду доноси лись стоны раненых... Начальник инженерной службы лежал возле блиндажа с оторванной ногой. Командир взвода и один из радистов раздавлены упавшими брёвнами…
Из разбитых блиндажей и траншей стали выходить уцелевшие и оказывать помощь раненым товарищам. Искали лейтенанта Копылову. Лена Копылова – необыкновенно юркая, небольшого росточка, худенькая девушка. В сентябре сорок первого она закончила Свердловский мединститут, а в феврале 1942 года прибыла в полк и была назначена командиром эвакуационно-перевязочного взвода медсанроты полка. Она не чуралась никакой работы, действовала и за врача, и за медсестру, и за санитарку. И на этот раз, не обращая внимания на бомбёжку, стаскивала раненых в траншеи, спасла жизни десяткам бойцов и командиров. А свою не сберегла. Найти её мы долго не могли, и только, когда обнаружили оторванную кисть руки с маленьким колечком, поняли, что Лена разорвана прямым попаданием авиабомбы…
11.114.16.1.15. Котёл
Я надеюсь, что мои воспоминания будут читать те, для кого война является далёким прошлым, чем-то не реальным, сказочно-фантастическим. Но запомните, и в первую очередь молодые ребята: нет в войне романтики, есть жестокость человекоубийства, кровь, трупы, обезображенные взрывами, с вывалившимися кишками, щемящая горечь от потери родных и близких, страх, подавляемый громадным усилием воли, бессилие защитить себя от гибели, горе матерей и безотцовщина. Какая тут, к чёрту, романтика?! Какое упоение в бою?!
Война – ужасный порок человечества, и мы, солдаты Великой Отечественной, воевали в том числе и за то, чтобы она больше никогда не приходила на нашу землю…
Вечером 12 мая бой стал затихать. Наступила редкая по своей красоте украинская ночь с иссиня-чёрным небом и глазастыми, крупными звёздами. Тишина. Лишь изредка где-то прострочит пулемёт или разорвётся снаряд. Мы приводили себя в порядок, организовывали разведку, готовились продолжать наступление. Поели горячего, немного поспали, а с рассветом снова в бой.
В первой половине дня, несмотря на участившуюся бомбёжку, левофланговый батальон отразил две контратаки. А к его исходу полк вышел к глубокой балке западнее Терновой. Здесь по приказу командира дивизии закрепились и расположились на ночлег. И простояли мы тут до 16 мая, ибо немцы силами механизированной дивизии нанесли удар встык 28-й и 38-й армий, и мы его приняли на себя.
В том бою личный состав полка проявил высочайшее мужество и героизм. Батарея противотанковых орудий и полковая батарея 76-мм пушек были сосредоточены на правом фланге, против которого действовало до полка немцев при поддержке тридцати танков. Вместе с батарейцами стояли наши сапёры (вернее, всё, что осталось от сапёрной роты) и пэтээровцы. Туда же был брошен приданный нам противотанковый истребительный дивизион с инженерным заградительным отрядом. В воздухе почти непрерывно висели «Юнкерсы», не давая поднять головы.
И всё же после первого залпа несколько вражеских танков загорелись, но и полковая батарея потеряла две пушки. Её командир кадровый офицер Бромберг, будучи дважды раненным, не покидал позиций и не снижал интенсивности огня. Когда на огневой осталась последняя пушка, он сам встал к её панораме, поджёг три танка, но четвёртым был раздавлен вместе с орудием. Из восьмидесяти трёх бойцов батареи в живых осталось лишь десять, да и те все до единого раненые. Полк лишился противотанковых пушечных средств, но, на наше счастье, подоспели штурмовики, и с их помощью нам удалось отбросить противника.
О дальнейшем наступлении мы уже и не помышляли. 17 мая из района Харькова немцы нанесли сильнейший удар и окружили в районе Барвекова наши 6-ю, 57-ю и часть 9-й армии, а также оперативную группу генерала Бобкина в составе пяти дивизий. «Харьковской трагедией» назовут впоследствии результаты нашего непродуманного наступления с последующим разгромом и потерей почти миллиона солдат.
О ней, открывшей немцам дорогу к Дону и на Кавказ, написано немало, и я не стану анализировать причины нашего поражения. Скажу только, что мы вели тяжёлые оборонительные бои, отходя к Северскому Донцу.
До 22 июня полк, находясь в первом эшелоне дивизии, отражал яростные атаки вражеской пехоты и танков, а 23 июня после сильной артиллерийской подготовки враг нанёс новый удар и вклинился в наши боевые порядки. К середине дня гитлеровцы прорвали правый фланг дивизии и создали реальную угрозу её окружения. Мы вынуждены были отойти за реку Оскол, а 28 числа началось общее летнее вражеское наступление по всему фронту. В этот день противник ударом встык двух армий прорвал нашу оборону и продвинулся на глубину до сорока километров.
Началось наше отступление к Волге. Тяжело вспоминать то время. В течение дня мы отражали атаки, ночью оставляли небольшой заслон, который, как правило, погибал, и отходили на новый рубеж обороны, который за оставшиеся предрассветные часы наскоро готовили. Немцы ночью отдыхали, утром добротно завтракали, пока их авиация, не жалея бомб, обрабатывала наши позиции. Затем на бронетранспортёрах и мотоциклах появлялась пехота противника и при поддержке танков начинала атаковать, причём не очень настойчиво, просто изматывая нас. Вечером немцы прекращали огонь и начинали ужинать, а мы снова, оставив заслон, отходили на новые рубежи.
И так день за днём. Без нормальной еды, отдыха, при острой нехватке людей, оружия, боеприпасов… Мы бы ли настолько измотаны, что некоторые солдаты поднимались во весь рост из жидких своих окопчиков совсем не за тем, чтобы броситься на врага, а за тем, чтобы скорее убили. Что греха таить, и у меня появлялись такие мысли: «Всё равно убьют, не сегодня, так завтра. Так лучше скорее, чтоб не мучиться». Но эти приступы малодушия я жестоко подавлял, обзывал себя трусом, безвольным человеком, слюнтяем. И надо сказать, помогало. Сражалась до последнего и подавляющая масса солдат.
Мы отступали, несли тяжёлые потери, но и врагу было несладко. К Волге немцы вышли далеко не в том составе, на который рассчитывали. Да, бока мы им намяли крепко. Последний из самых ожесточённых боёв происхо дил в районе Богучар, на Дону. Многие, очень многие бойцы 728-го стрелкового полка сложили там свои головы. В строю осталось лишь сто двадцать семь штыков.
К концу июля немцам удалось отбросить наши войска за Дон. Остатки 28-й армии переправлялись неподалёку от станицы Вёшенской – родины Михаила Александровича Шолохова…
Вот такова вкратце история нашего летнего отступления. За ним стоят миллионы человеческих жизней, судеб – героических и трагических одновременно. Многое ушло из памяти, но многое и сохранилось вплоть до мельчайших деталей.
Вот только два эпизода.
Вместе с соседней полуразбитой бригадой дивизия зацепилась за Ольховатку – последний на нашем пути отступления районный центр Харьковской области. Немцы наседали, и к исходу третьего дня им удалось образовать вокруг дивизии полукольцо. Создалась угроза окружения. Мы держались из последних сил, а на пятые или шестые сутки прибывший офицер из штаба Юго-Западного направления сообщил, что по приказу маршала Тимошенко войска направления переходят в контрнаступление и нам нужно продержаться ещё два три дня. С переходом наших войск в наступление части, обороняющие Ольховатку, будут выведены в тыл, и им присвоят звание гвардейских.
Мы, естественно, бы ли весьма воодушевлены и тайком присматривались к тому месту на груди, где должен красоваться гвардейский знак. И вот держимся день, два, три. Фашисты уже сбили с позиций батальон нашего полка, периодически утюжат танками наши правофланговые подразделения. Потери огромные, к тому же кончились боеприпасы, продовольствие, никакого подвоза нет.
Наконец на четвёртые сутки мы услышали гул самолётов, а через несколько минут в тыл немцам пролетели две эскадрильи штурмовиков, развернулись и нанесли удар… по нашим же позициям. Батальоны понесли ощутимые потери, и немцы не замедлили этим воспользоваться – сбили их с ключевых высот на подступах к Ольховатке. Ночью дивизия оставила позиции. Так закончилось наше «гвардейство». Почётного звания не получили, хотя под Ольховаткой противнику дали сильно по зубам.
Или ещё очень хорошо запомнившийся случай. Не которое время мы занимали оборону возле хутора Колодезный. Поступил приказ, и комбат Ермилов поднял истерзанный боями батальон менять позицию. Проходили через небольшой казачий хутор. Из мазанок высыпали женщины с детьми. Не выбирая выражений, они ругали отходивших, а одна молоденькая казачка подбежала к командиру батальона и со словами «Сволочь ты, драпальщик, трус!» подняла юбку и спросила: “А это кому оставляешь? Немцу?! Вы даже умереть не можете за своих баб!» И тогда в отчаянии Ермилов выхватил пистолет и выстрелил себе в голову…
11.114.16.1.16. Сталинград
За Доном я передал остатки разбитого полка, а сам получил назначение в разведотдел штаба 4-й танковой армии, формировавшейся под Сталинградом в районе станции Иловлинской. К концу июля она располагала ста двадцатью танками и двумя мотострелковыми дивизиями. Далеко не закончившую формирование, её вместе с 1-й танковой армией (так же слабо укомплектованной) бросили для нанесения контрудара по противнику, прорвавшемуся в район станицы Каменская.
Обе армии храбро сражались со значительно превосходившими силами немцев, пока полностью не полегли в боях. Но поставленная задача была выполнена: они существенно задержали продвижение немцев к Сталинграду.
Я занимался агентурной разведкой, готовил кадры для заброски в ближайший тыл врага. Молодые ребята, в основном сталинградские фэзэушники, часто гибли при переходе линии фронта, но те, которые возвращались, приносили ценнейшие сведения.
Как-то я выехал для встречи одного из своих подопечных. В кабине полуторки сидел командир сапёрной бригады, а я и двое сапёров забрались в кузов. Пристроился в правом переднем углу на соломе, правой рукой держась за борт грузовика. Едем. Над боевыми порядками схлестнулись наши истребители с «мессерами», а километрах в двух впереди и на земле гремит бой.
Вдруг машина резко вильнула и уткнулась в кювет. Только тут мы услышали пулемётный треск, и буквально над головами на бреющем полёте пронёсся «мессершмитт». Бомба рванула перед самым капотом, машина перевернулась. Я оказался на земле, метрах в десяти от неё. С трудом поднялся, огляделся. И водитель, и сапёры убиты. Командиру бригады пуля вошла в затылок. Только теперь заметил, что и у самого гимнастёрка залита кровью, а большой палец правой руки болтается на лоскутке кожи…
Дальше – армейский госпиталь, затем эвакуация в Камышин, в госпиталь фронтовой, оттуда – в Куйбышев. По Волге плыли только ночью, но и то нас дважды бомбили. К счастью, всё обошлось.
Подлечившись, 19 ноября 1942 года, в день нашего наступления под Сталинградом, я прибыл в управление кадров фронта и тут узнал, что согласно директиве Ставки всех офицеров внутренних и пограничных войск откомандировывают на охрану тыла действующей армии.
Так я стал старшим оперуполномоченным оперативного отдела Сталинградского фронта. В мою задачу входила организация контрольно-пропускных пунктов на армейских и фронтовых дорогах для перехвата вражеской агентуры и диверсионных групп. А во время уничтожения окружённой группировки фельдмаршала Паулюса я был прикомандирован к 28-й стрелковой бригаде НКВД и находился с одним из её батальонов на заводе «Баррикады», вблизи ко мандного пункта генерала Чуйкова.
Батальон оборонял восточную половину цеха, а западная находилась в руках немцев. Нас разделяло сто – сто тридцать метров. Но ни мы, ни немцы выбить друг друга из цеха так и не смогли до конца сталинградской эпопеи…
Комментарий автора к снимку из Интернета: «Пятидесятитрехлетний фельдмаршал Паульс был выше среднего роста, худощавый, пожалуй излишне прямой, подтянутый, выхоленный, – вспоминал в своей книге «На пути к перелому» начальник штаба 64-й армии генерал Иван Ласкин. – Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на нас усталыми глазами.
Я назвал себя и объявил его пленником. Паулюс подошёл ко мне и, высоко подняв вверх правую руку, на скверном русском языке произнес: «Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной армии в плен».
Мы потребовали передать нам личное оружие. Паулюс ответил, что личного оружия он при себе не имеет, что его пистолет находится у адъютанта.
Далее уже на немецком языке Паулюс почему-то счёл необходимым и уместным сообщить, что звание фельдмаршала ему присвоено только 30 января, поэтому, мол, он новой формы одежды ещё не имеет и представляется в форме генерал-полковника: «Да вряд ли теперь новая форма мне и понадобится», – добавил он, как нам показалось, с горькой усмешкой».
11.114.16.1.17. На охране Паулюса
Здесь, в Сталинграде, я ещё раз убедился в беспримерной живучести и приспосабливаемости русского человека, его умении в труднейших условиях шутками и прибаутками отвлекаться от постоянной угрозы гибели. Мы не опускались, следили за собой, выполняли общепринятые требования гигиены. А вот когда я был включён в группу по очистке от немцев посёлка вблизи тракторного завода, то увидел совсем другую картину. Фрицы обычно отсиживались в подвалах, часть из которых превратили в госпитали. Очищая эти подвалы, мы обнаружили, что некоторые из них полностью забиты мертвецами, которых никто не собирался хоронить и которые, разлагаясь, убивали ещё живых людей. Встречались нам и следы людоедства…
На многих пленных нельзя было смотреть без содрогания. Лица покрыты грязью, струпьями, на всех масса вшей. Поморожены, ходят, напялив на себя всякую рвань, мешковину, женские платки. Сгорбленные, осунувшиеся, они оставались совершенно безразличны к происходящему. И, глядя на этих «представителей высшей человеческой расы», я только диву давался, куда подевались их спесивость и наглость, когда они летом, пользуясь своим подавляющим превосходством, теснили нас к Дону. Ведь я запомнил, как надменно, «через губу» разговари вал со мною, командиром полка, сбитый германский лётчик. Он и глядел-то презрительно, и вёл себя, как барин, правда, до той поры, пока мой ординарец не заехал ему в морду…
Вскоре я получил новую задачу – обеспечить охрану захваченного руководства 6-й немецкой армии во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Пленных разместили на маленьком хуторке, затерявшемся в глубокой балке невдалеке от станицы Иловлинской. Его жителей временно отселили, а само место нахождения Паулюса держали в строжайшем секрете, ведь по приказу Гитлера немцы не жалели сил и средств (создали целую авиагруппу), чтобы обнаружить и уничтожить бомбовым ударом нечестивцев, посмевших сдаться в плен.
Всему окружению Паулюса были созданы вполне приличные условия. Фельдмаршал жил в казачьей хате вместе с адъютантом. Дом подремонтировали, наши повара готовили еду с учётом пожеланий пленников (даже выдавали по двести граммов спиртного в день). Им предоставили возможность писать, оставили при холодном оружии и орденах. В установленное время выводили во двор на прогулку.
Надо отметить, что все пленные строго выполняли требования охраны, за исключением начальника штаба генералполковника Шмидта. Этот всё время капризничал: то пища плоха, то постель жёстка (хотя спал на двух матрацах). Об этом было доложено военному совету фронта, и Шмидта решили проучить. После того как генерал в очередной раз пожаловался на еду, ему стали приносить порцию из солдатского котла. Сначала он выплескивал обед в окно, но, как говорится, голод не тётка. На третий день образумился и съел паёк.
То же самое произошло и с постелью. Закапризничал – сняли второй матрац. Поднял скандал – отобрали оставшийся. Принялся неприлично ругаться (по-русски да к то му же смешно коверкая слова) – отобрали кровать, а вместо неё принесли охапку соломы. На третий или четвёртый день и тут спесь улетучилась. Шмидт запросил прощения, мы восстановили прежние условия его содержания.
Паулюс вёл себя скромно: не забывал благодарить обслугу, строго выполнял требования охраны. Вскоре пленные были вывезены на один из полустанков севернее Иловлинской, погружены в спецпоезд и отправлены в Москву. Как известно, Паулюс через некоторое время стал сотрудничать с антифашистской организацией пленных «Свободная Германия», после войны поселился в ГДР, где и умер.
11.114.16.1.18. Освобождение
А тем временем войска Донского фронта, а вместе с ними и управление пограничных войск двинулись к Курску. Пограничные полки, полки внутренних войск двигались с теми армиями, тылы которых обеспечивали. К концу марта я уже был под Курском. Началась работа по обеспечению предстоящей операции. За короткое время было ликвидировано несколько разведывательно-диверсионных групп, вскрыт и ликвидирован добрый десяток резидентур врага, состоящих из предателей, оставленных немцами при отходе.
А в мае 1943 года меня направили на учёбу в Высшую пограншколу, в которую поступил перед самым началом войны. Не скажу, что я этому был очень рад. Но, во-первых, я ещё плохо чувствовал себя после ранения и контузии, а во-вторых, предоставлялась возможность увидеться с семьёй, продолжавшей жить в Абдулино. Хоть письма и шли, но душа у меня болела: хотелось перебросить свою изголодавшуюся ребятню куда-нибудь, где хотя бы толком росла картошка…
Учёба в школе шла с большим напряжением, но и с интересом. Кормили нас, правда, не как на фронте, а по скудной третьей норме, однако жить было можно. Занятия завершились в мае 1944 года.
Я уехал в Москву за назначением, забрав, как и планировал, с собой семью. Оттуда меня направили командиром 2-го пограничного полка на 1-й Украинский фронт. По дороге к новому месту службы оставил жену и ребятишек в Ромнах, а сам двинул в Смоленск, неподалеку от которого стоял мой полк. Войска армии готовили операцию «Багратион», которая после освобождения Минска открывала путь к Висле. В конце июня гигантское наступление началось, а к 11 июля окружённая восточнее Минска стотысячная вражеская группировка была разгромлена.
Полк, действуя в боевых порядках 3-й ударной армии, вышел на бывшую границу СССР и Польши. Для пограничников эта радость особенная: мы вернулись! Мы выгнали врага с нашей территории! Многие падали на землю, целовали её, заворачивали щепотками в носовые платки, сыпали в кисеты и карманы гимнастёрок. Мы шли дальше, к логову врага, но обещали вер нуться сюда уже с победой. Вернуться на службу.
11.114.16.1.19. Польша
Охраняя тылы наступающих войск, полк вышел на Сандомирский плацдарм. Обстановка складывалась довольно сложно. Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов вынуждены были остановиться перед Вислой, чтобы восстановить силы. А в это время польское сопротивление, спровоцированное эмигрантским правительством, находившимся в Лондоне, подняло народное восстание.
Польский Комитет национального освобождения располагался в освобождённом Люблине. В тылу наших войск остались и активно действовали подразделения Армии Крайовой, получившие указания от «лондонских министров» никоим образом не сотрудничать с Красной Армией.
Бродили в округе и банды НСЗ (так называемых народных вооружённых сил – народове силы збройни), а проще говоря – пилсудчики, ещё недавно открыто служившие гитлеровцам. В районе Равы Русской не сдавались остатки дивизии «Галичина», объединившиеся с недобитыми подразделениями фашистских войск. Все эти формирования буквально терроризировали наши тылы. Они нападали на мелкие гарнизоны, взрывали железнодорожные пути и склады, убивали советских активистов, а на территории Польши вели борьбу с Войском Польским и представителями Люблинского комитета.
Нам же предписывалось ни в коем случае не вмешиваться во внутренние дела Польши, однако подразделения Армии Крайовой мы разоружали, нередко вступая с ними в ожесточённые схватки. Особенно активно те действовали в приграничье, как на своей территории, так и на нашей.
Постановлением военного совета 1-го Украинского фронта для ликвидации бандформирований были сформированы три оперативные группы. Той, которую я возглавил (в составе одного батальона 2-го погранполка, 36-го гвардейского кавалерийского полка, мотоциклетного батальона и двух батарей 120-миллиметровых миномётов), было приказано уничтожить остатки профашистской дивизии «Галичина».
Я уже рассказывал, как в своё время мы закрывали границу от идущих на её формирование националистов. И вот теперь снова встретились лицом к лицу. Я – во главе хорошо обученного и оснащённого подразделения регулярных войск, и они – запятнанные преступлениями против своего же народа, в конце бесславного пути.
На третий день после прибытия в Раву Русскую нашей разведкой было установлено, что главная база врага находится в Карувском лесу. Там сосредоточилось около тысячи украинских националистов и до сотни немцев. В течение трёх дней мы сжимали кольцо блокирования, а затем во взаимодействии с ещё четырьмя погранкомендатурами полностью разгромили полки (или, как их называли оуновцы, курени) Довбы, Железняка, Эма, две учебные сотни и отдельную сотню Орлика.
Вот скупая статистика тех дней: убито шестьсот двадцать националистов и немцев, двести пятнадцать захвачено в плен, взяты знамёна дивизии и трёх куреней, захвачено большое количество оружия и военного снаряжения. Мы потеряли убитыми сорок семь и ранеными шестьдесят человек. Так бесславно закончила свой путь бесславная дивизия.
А я за успешно проведённую операцию был награждён орденом Красного Знамени.
Пока мы добивали «Галичину», в боевых порядках армии отличилась снайперская группа полка под командованием капитана Ивана Евграфовича Качалуба. Помню, как на одном из заседаний военного совета армии командир корпуса, действовавшего на нашем левом фланге, просил направить снайперскую команду к нему, поскольку немцы рвутся к Сандомиру, а сил у него в корпусе кот наплакал и рассчитывать в ближайшее время на пополнение не приходится. Командарм дал добро, и Качалуба за несколько дней загнал фрицев в самые глубокие траншеи. Потеряв несколько десятков солдат и офицеров, они на этом участке успокоились, а Качалуба проник во вражеский тыл, взорвал склад боеприпасов и приволок унтерофицера, который рассказал, что фрицы подтягивают резервы, готовят удар на Сандомир.
Авиа и другие виды разведок подтвердили сведения пленного, что дало командованию возможность принять необходимые меры. В конце августа стало известно, что около трёх полков Армии Крайовой сосредоточиваются в районе Люблина для того, чтобы уничтожить Комитет национального освобождения и создать условия для прибытия туда из Лондона эмигрантского правительства Польши.
В связи с этим полк был снят с плацдарма и переброшен в Люблин. Там во взаимодействии с отдельным танковым батальоном и 98-м погранполком мы разгромили неприятеля, а затем, когда Комитет национального освобождения вместе с ЦК Польской объединённой рабочей партии переехали в правобережную часть Варшавы, взяли их под охрану. Одновременно подразделения полка продолжали уничтожение бандформирований.
17 января польская столица была освобождена от немцев. Второй батальон полка в числе первых ворвался и захватил Бельведер – резиденцию польского правительства и несколько сохранившихся зданий на аллее Шуха, где располагались немецкие штабы и гестапо. Я сам руководил действиями батальона, имея в резерве снайперскую группу. На площади Тшикшижи (Три креста) фашисты и их польские подручные засели в подвалах, видимо решив драться до конца. Мы потеряли несколько солдат, но продвинуться вперёд не удавалось. Тогда за дело взялся Качалуба, и к вечеру все засевшие в развалинах стрелки (их оказалось восемнадцать) были уничтожены. Их трупы капитан сложил на площади, объяснив эту своеобразную демонстрацию тем, что каждому кресту посвящает по шесть бандитов, терзавших польский народ.
Примерно через неделю руководитель польских коммунистов Болеслав Берут расположился в Бельведере под охраной караула нашего полка. В сохранившиеся здания на аллее Шуха перебрались органы переходного правительства, так же под охраной караулов, выделяемых полком.
Варшава представляла собой буквально груду развалин. По большинству улиц невозможно было проехать даже на повозке. Особенно сильные разрушения пришлись на те районы, где действовали повстанцы, посланные на смерть лондонским правительством. А самих варшавян встречалось нам немного. Они либо покинули город, либо погибли. Я ехал по ночной Варшаве. Мрачную картину представляли погружённые во мрак руины. Они чернели на фоне звёздного неба, и только внизу чуть колыхались крошечные огоньки. Это у выходов из подвалов горели свечи, коптилки, лучины, а возле них сидели женщины с накинутыми на головы платками.
Шла ночь поминовения павших…
11.114.16.1.20. Война без линии фронта
9 мая 1945 года застало меня в Варшаве. Бойцы и командиры высыпали на улицу, палили из всего, что оказалось под рукой. Салют гремел более часа, пока люди не устали. Они обнимались, многие плакали, не стесняясь слёз, и от радости победы, и от горечи потерь.
В Варшаве моему полку был вручён орден Красного Знамени за заслуги в Великой Отечественной войне. На церемонии награждения присутствовали многочисленные гости. Для всего личного состава это имело большое значение. Мы гордились, что нас заметили, ценят, были готовы подтвердить высокое звание Краснознамённого полка новыми делами.
И, надо сказать, полк не посра мил чести, успешно громя банды сначала в Польше, а потом на Западной Украине. Мы перебазировались в форт Бема, названный так по имени своего строителя. Для нас война не закончилась, мы продолжали борьбу с бандами польских националистов на территории Варшавского, Люблинского, Белостокского воеводств и в бывшей Восточной Пруссии. И это кроме охраны польского правительства и советских представительств. Забот хватало.
Главное, что терзало душу и не давало в полной мере порадоваться победе, так это то, что наши люди продолжали гибнуть. Только в одном бою возле Белостока мы потеряли двадцать семь человек. Правда, вскоре удалось отомстить банде, устроившей засаду. Второй батальон настиг её в Восточной Пруссии и истребил полностью (а это ни много ни мало сто семьдесят один штык). Я никогда не поощрял жестокость, но в том бою пленных никто не брал…
Бывали случаи, когда подразделения Армии Крайовой сдавались нам без боя. Что же касается банд, орудовавших под знамёнами народных сил обороны (народове силы збройни), то они дрались отчаянно и, как правило, в плен не сдавались. По мере укрепления органов национальной безопасности Польши нам становилось легче. Но на первых порах в эти структуры проникала вражеская агентура, и зачастую хорошо подготовленные операции не давали ожидаемых результатов. По этой причине мы, к слову, едва не упустили опытного и опасного руководителя Луковского обводу (района) по кличке «Остой».
Наша разведка получила точные данные, где он будет встречаться и с кем, и мы не стали разубеждать польских коллег, предлагавших караулить бандита в это же время совсем в другом месте. Мы попросту подготовили совместную операцию силами нашего батальона и двух рот поляков. В своём же резерве я оставил полковую школу и два броневика. И вот когда все направились туда, куда указывали поляки, я развернул свой резерв и направил по известному мне одному адресу. «Остой» был захвачен вместе с тремя своими телохранителями. Пленный оказался весьма влиятельной фигурой подполья, причём больше политическим деятелем, чем военным. Может быть, поэтому его охрана и не оказала вооружённого сопротивления при задержании. Через месяц, вероятно, убедившись в бессмысленности братоубийственной войны, он заговорил. Полученные данные помогли значительно оздоровить обстановку в юговосточной части Варшавского воеводства.
А меня за успешно проведённую операцию отметили высоким польским орденом «Золотой крест заслуги». В Бельведере его мне вручил временный президент Польской Народной Республики Болеслав Берут.
Кроме боевых дел запомнилось несколько полуа некдотических случаев, относящихся к тому времени. В конце мая 1945 года в Варшаве готовился парад Войска Польского. Наши сапёрные подразделения расчистили площадь и соорудили трибуну. В назначенный час руководители партии и правительства заняли свои места. Командовал парадом маршал Польши Роля Жимерский. Принимал парад, стоя на трибуне, Болеслав Берут.
Расположив вооружённые наряды вокруг площади, мы ждали начала торжеств в готовности к любым неожиданностям. Но вот пробило 10 часов, а парад почему-то не начинался. Наконец в 10.20 показалась легковая автомашина, из которой вышла какая-то женщина и… парад грянул. Как потом мы узнали, до войны в Польше существовала традиция, по которой парад не начинался до тех пор, пока не приедет жена министра обороны. И отменять её, видимо, никто не спешил...
Второй случай связан с действиями дивизии имени Костюшко. Но тут необходимы некоторые разъяснения. До войны в Польше велась большая и, нужно признать, небезуспешная антисоветская и антирусская пропаганда. Народу внушалось, что Советы – это ещё хуже царизма (а как известно, почти полтора столетия Польша находилась под властью русского царя); большевики – безбожники (тогда как в Польше очень силён католицизм); они бесчеловечны и антигуманны.
Когда Гитлер развязал Вторую мировую, напав на Польшу, было объявлено, что Советский Союз вступил с ним в сговор, обрёк польские земли на новый передел, получив взамен из рук фашистов Западную Украину, Западную Белоруссию и Бессарабию.
Конечно, никто не собирался умалять значение той самоотверженной борьбы, которую вёл польский народ против немецких захватчиков под руководством правительства, находившегося в Лондоне. Им были созданы войсковые соединения, объединённые в Армию Крайову. Но когда Польша была освобождена от фашизма, эмигрантское правительство стало на путь противодействия установлению в стране народной власти. По его указанию Армия Крайова начала вооружённую борьбу с прогрессивными силами Польши, а заодно и с Красной Армией. Особая активность проявлялась на землях, расположенных между Варшавой и Белостоком. Население, вконец запутавшееся в том, кто за кого, поначалу активно поддерживало Армию Крайову.
Вот тогда-то и было принято решение: поручить дивизии имени Костюшко (одному из самых преданных народной власти формирований) навести по рядок в этом районе. И, надо сказать, порядок был наведён. Но каким образом? В каждом населённом пункте костюшковцы оборудовали специальные площадки, куда доставлялись все мужчины в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Каждый из них ставился в очередь, собственноручно спускал штаны и, получив двадцать ударов плетьми, возвращался домой. При этом костюшковцы дотошно подсчитывали затраты на проведение этого мероприятия (включая стоимость розг), и в течение суток жители возмещали их натуральным оброком – хлебом и салом.
Затем из выпоротых людей создавались отряды самообороны, им выдавалось оружие, и всё поголовно население предупреждалось, что, если банды Армии Крайовой будут впредь находить поддержку, дивизия придёт снова. В общем, и смех и грех.
Однако, как отмечалось не раз, после той необычной «профилактики» в населённых пунктах укрепилась народная власть, а банды бы ли изгнаны за пределы области. И не раз доводилось слышать от крестьян: «Кеды бие вуйка по дупе, то ест моцна влада, ктору потшебуе подшимывать» (Когда солдат бьёт тебя по заду, значит, власть крепкая и её надо поддерживать).
11.114.16.1.21. На Львовщине
В сорок шестом полк был передислоцирован в город Золочев. И хоть мы наконец оказались на родной земле, намного легче нам не стало. Да, к тому времени во Львовской области почти не осталось крупных банд, но здесь орудовали опытные и идейно убеждённые враги. Оуновское подполье было глубоко законспирировано и вело беспощадную борьбу с молодой советской властью. Все, кто поддерживал Советы, рисковал жизнью, причём расправа учинялась зверская. В одном из сёл Глинянского района солнечным воскресным днём, когда жители вышли на улицу, появились три бандита, в том числе уроженец здешних мест. Этот изверг подошёл к своему отцу, взял его за бо роду, выволок на большак и выстрелил в голову, приговаривая: «Собаке – собачья смерть». Подбежавшую мать он ударил ногой в живот, площадно обругал и ушёл в лес. Как потом оказалось, он являлся начальником службы безопасности банды, которую мы вскоре уничтожили.
В северной части Золочевского района орудовали бандиты Явора. От их рук только в первой половине сорок седьмого года погибло несколько человек, в том числе два милиционера и оперуполномоченный НКВД. Три разведгруппы полка в течение почти двух месяцев разыскивали банду, но безуспешно. Наконец мы получили сведения о том, что она в селе Вороняки. Вот только где? Село-то большое.
Собрав все наличные силы, окружили Вороняки и начали поиск. День заканчивался, а результат нулевой. Следует сказать, что бандиты прибегали к самым изощрённым приёмам при оборудовании своих убежищ (на чердаках и в подполе мы их даже не искали, поскольку там мог прятаться разве что нашкодивший мальчишка). Эти хитрили, как только могли, и отыскать схрон в населённом пункте с массой различного рода построек – задача не из простых.
Так вот, в Вороняках мы уж было приостановили поиск до утра, но тут бойцы задержали активную банд-пособницу по кличке «Калина», которую мы тоже давно разыскивали. Стремясь облегчить свою участь, она показала, где скрывается главарь. Указанное подворье мы окружили плотным кольцом дозоров. Я собрал командиров подразделений на инструктаж и поставил задачу на ночь.
Вдруг в половине второго началась стрельба, а через несколько минут прибежал ротный и доложил, что Явор задержан при попытке выйти из окружения, при этом его ранили в ногу. Я прошёл к хате. Явор лежал на земле и стонал. Мы пообещали сохранить ему жизнь, если он выдаст своё подполье. Сначала он категорически отказался, но по том, мучаясь от боли, согласился.
Его доставили в золочевскую больницу, оказали необходимую помощь. А через неделю по полученным от него сведениям задержали сообщников и из базового убежища банды изъяли десять немецких автоматов, три тысячи патронов к ним и две радиостанции.
Рассказал Явор и о том, что во время моего инструктажа он находился буквально в пяти метрах от нас в простенке сарая и решал: то ли расстрелять нас из ручного пулемёта, то ли попытаться ночью потихому уйти из хутора. Выбрал второе, надеясь, что солдаты, устав за день, вполне могли задремать в дозоре. Ночью он вылез из схрона и пополз по картофельной борозде. Метров через тридцать наткнулся на дозорного, который действительно прикемарил. Явор начал отползать, но тот все же услышал шорох, очнулся и закричал: «Стой! Стрелять буду!»
Дальше прятаться не имело смысла. Главарь вскочил, кинулся за сарай, по нему открыли огонь, и одна из пуль угодила в бедро. Боль была настолько сильная, что он потерял сознание и упал. Вот так. Не решись Явор на прорыв, лежать бы и мне в сырой землице золочевского кладбища, где и так покоятся десятки наших солдат, погибших в боях с бандами украинских националистов.
И ещё раз мне здорово повезло. Как-то в конце лета сорок седьмого года на американском грузовике «Додж» я возвращался в Золочев из местечка Красник. За рулём сидел опытный водитель по фамилии Залепило. Это был очень сильный физически человек. Его руки смахивали на кувалды, и в автороте прозвали его «Домкрат», поскольку в одиночку мог перенести автомобильный двигатель или поднять кузов грузовика для смены колёс. Как и большинство людей подобного типа, он был нетороплив и молчалив. В кузове сидели три автоматчика в готовности к открытию огня. Как таковой кабины у этого автомобиля не было – только одно ветровое стекло.
Вдруг от опушки леса застрочил пулемёт. Пули, выбивая искры из булыжника, легли сзади метрах в пятнадцати. Залепило мгновенно выключил свет, прибавил газу, и машина резко рванулась вперёд. Автоматчикам он крикнул, чтобы те прекратили ответный огонь и не демаскировали нас. Бандитские пули стали ложиться далеко сзади, и мы благополучно выскочили из-под обстрела. Одна из пуль, правда, всё-таки угодила в колесо, но, вероятно, после рикошета, поскольку шину не пробила, а застряла в покрышке.
Вскоре полковая школа, проводя операцию в лесу северовосточнее Золочева, обнаружила два схрона. В одном из них три бандита оказали вооружённое сопротивление и были убиты, а во втором находилась молоденькая медсестра, сдавшаяся без боя. Там же об наружили молочные бидоны, в которых нашли полмиллиона рублей, четыре ящика медикаментов и ручной пулемёт.
Медсестра показала, что именно из этого пулемёта в районе Красника был обстрелян «Додж» и что в той перестрелке был легко ранен бандит по кличке «Сова», которого она и лечила. «Совой» оказался один из убитых в первом схроне бандитов…
Я привёл только пару примеров из нашей боевой практики, а их ведь насчитывались сотни. Война уже давно окончилась, но для нас она продолжалась – война без линии фронта, ожесточённая, коварная, на которой пулю можно было получить из-за угла собственного дома. До боли было горько, когда солдат, прошедший Отечественную, погибал через два-три года после её завершения от руки какой-то твари.
Постепенно советская власть на бирала силу. Обманутые националистами крестьяне начинали понимать, что с Бандерой – главарём украинских националистов, активно сотрудничавшим с фашистами, – им не по пути. Теряя поддержку населения, и сами бандиты чувствовали бессмысленность сопротивления. Всё больше их приходило с повинной, принося с собой оружие и выдавая сообщников.
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 6 за 2009 год: «Полковник Павел Евсеевич Корженко, командир 290-го Новороссийскийого Краснознамённого мотострелкового полка (в/ч 3217, г. Киев)».
11.114.16.1.21. В киевском оперативном
В декабре 1947 года я был назначен в Киев команди ром Новороссийского оперативного полка. Служить стало чуть поспокойнее. Но именно – чуть. Мы вели поиск и ликвидировали бандитов на севере Киевской области, переселяли из Молдавии изуверов «яговистов», оказывали помощь Болгарии в становлении народной власти. Кроме того, полк выполнял ответственные задачи по охране партийного и советского руководства Украины.
Дел для нас хватало. Полк, как говорится, был на виду, а вот его бытоустройством толком никто не занимался. Он был неудачно размещён да к тому же не имел добротных казарм, автопарка, авторемонтной мастерской. Предстояло обустройство, а где взять строительные материалы, если весь Киев лежит в руинах? На службе я пропадал весь день, о выходных даже не мечтал. Только работа. Я перенёс на ногах инфаркт, думая, что это переутомление, обычное недомогание…
И всё же с переводом в Киев я считал, что война для меня наконец-то закончилась. И не в пример другим повезло: ходил на волосок от смерти, а поди ж ты – живой!
А вот брат Виктор, с которым меня связывала особая близость, не вернулся с кровавых полей.
Трагически погибла сестра Лукерья. Её немцы повесили вместе с одиннадцатилетней дочерью и девятилетним сынишкой прямо на крыльце сельсовета (муж Лукерьи, бывший колхозный председатель, командовал партизанским отрядом и взорвал штаб немецкой дивизии; в отместку фашисты расправились с его семьёй).
Погибли на фронте братья жены – Леонид и Николай.
Был убит преда телями тесть...
Весной 1951 года меня направили на годичные курсы усовершенствования командиров дивизий при Краснознамённой ордена Ленина и ордена Суворова I степени Военной академии имени М.В. Фрунзе. И хотя я много работал над собой, закончил курсы с отличием, по сравнению с предыдущим этапом моей жизни это была настоящая передышка.
Но, как известно, у военных привалы коротки. Успешная учёба дала мне право поступить без экзаменов на заочное отделение академии.
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 6 за 2009 год: «Генерал-майор Иван Иванович Пияшев (1907-1956) – советский военачальник внутренних войск, командир ордена Ленина Краснознамённой Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) им. Ф. Э. Дзержинского (в/ч 3111) войск НКВД-МГБ-МВД (февраль – март 1943, май 1943 – 1953).
Участник Великой Отечественной войны, отличился осенью 1941 года в боях под Орлом и при обороне Тулы, затем в боях на Кавказе на Санчарском перевале.
Советские государственные награды и звания: орден Ленина (21.02.1945 – за выслугу 25 лет); четыре ордена Красного Знамени (1933, 13.12.1942, 03.11.1944 – за выслугу 20 лет, 24.06.1948 – за выслугу 30 лет); орден Кутузова I степени (08.03.1944) – награждение отменено Указом ПВС от 04.04.1962; орден Суворова II степени (21.09.1945); два ордена Отечественной войны I степени (07.07.1944, 03.12.1944) (отменены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1964); два ордена Красной Звезды (03.08.1941); медали, в том числе: юбилейная медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» (1938).
Ведомственные награды: знак «Заслуженный работник НКВД».
Для ветеранов дивизии имени Ф. Э. Дзержинского генерал И.И. Пияшев запомнился исключительно собранным и трудолюбивым человеком, который никогда не избегал черновой работы:
«Он был вынослив, словно двужильный. Приезжал раньше всех, и пока собирались командиры частей, он успевал с утра пораньше проверить дежурную службу, всех закрутить, расшевелить, а по прибытии командиров частей – каждому воздать по заслугам.
Офицеры его побаивались, солдаты уважали и любили.
Порядок в дивизии, несмотря на некоторые послабления в армии, сопряженные с условиями военного времени, он поддерживал на должном уровне».
Многие, знавшие Пияшева, сравнивали его с В.И. Чапаевым по своей удали и горячности: «Такой же самородок, из тех, кто «академиев не кончал», а чувствовал себя в военном деле как рыба в воде. Ничего и никого не страшился. Был расчётлив и по-военному хитёр».
Впрочем, учёба по окончании курсов сразу отодвинулась на второй план. Ведь я получил новое назначение – заместителем командира ордена Ленина, Краснознамённой отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111). Её командиром был тогда Иван Иванович Пияшев – опытный и честный генерал.
Моей главной задачей становилась организация боевой подготовки, и в эту работу я вкладывал теперь все свои силы и знания. Опять у меня не стало ни выходных дней, ни отпусков, поскольку служить и учиться в академии не просто. А о том, чтобы в течение дня часок-другой выкраивать на учёбу, не было и речи: командирская подготовка, командноштабные учения с подразделениями, непосредственное руководство подготовкой сержантов и т.д. и т.п. съедали время целиком.
11.114.16.1.22. Комдив дивизии Дзержинского
В I956 году я был назначен командиром дивизии и прокомандовал ею девять лет и три месяца. За время моей службы в дивизии Дзержинского произошло немало знаменательных событий в жизни страны и острых моментов, требовавших и выдержки, и боеготовности, и бдительности.
Смерть Сталина, разоблачение Берии, взлёт и развенчание антипартийной группы Маленкова, опала маршала Жукова, ХХ съезд партии, снятие Хрущёва с должности первого секретаря ЦК КПСС и многое многое другое.
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 6 за 2009 год: «Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко, командир ордена Ленина, Краснознамённой отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), во главе парадного расчёта дивизии на Первомайском военном параде».
Особенно тревожное положение сложилось в связи с арестом маршала Берии. Дело в том, что командовавший тогда дивизией Иван Иванович Пияшев был близок к всесильному наркому, с которым вместе участвовал в обороне кавказских перевалов. Пияшев запросто звонил Лаврентию Павловичу по кремлёвскому теле фону, минуя управление войск. Он, повторяю, был честным и преданным партии человеком, но Берия мог использовать дивизию для своего прикрытия.
И хотя Пияшева после ареста маршала Берии тут же отправили для «поправки здоровья» в санаторий Кратово, опасность действий дивизии по преступным приказам не исключалась. К счастью, всё обошлось без неожиданностей...
Во время похорон Сталина мне довелось быть начальником войсковой охраны на улице Пушкина, по которой двигался непрерывный поток людей к Дому союзов. В пяти местах имелись заграждения из грузовых машин, поставленных в три ряда. На тротуарах стояли густые цепочки солдат, направляющих людской поток.
Желающих проститься с вождём было очень много, они скапливались на прилегающих улицах и пытались прорваться через заграждения. Возникала страшная давка, люди падали и уже не могли подняться. Их насмерть затаптывали, потому что оставшимся на ногах ступить было совершенно некуда.
Многие забирались на крыши домов, чтобы пройти по ним и спуститься по водосточным трубам. Иные падали, получали тяжёлые увечья или разбивались насмерть. Но что удивительно: даже видя это, другие всё равно лезли на крыши и тоже нередко срывались. И ведь не шалопаи, бестолковые пацаны – серьёзные, солидные люди.
Не забуду, как под машинами, обливаясь слезами, ползали пожилые мужчина и женщина. Мы их вовремя заметили и извлекли из-под колёс. Спасли. Мужчина оказался профессором МГУ…
Смерть Сталина потрясла народ. Люди плакали, не стыдясь своих слёз. Тогда у большинства, и у меня в том числе, было такое чувство, что со смертью «отца народов» всё рухнет. Мы привыкли, что Сталин самый мудрый, самый дорогой на земле человек, гениальный вождь и учитель. Нас воспитывали в беззаветной преданности ему.
Да что там, я сам его именем поднимал людей в атаку.
Память великого Сталина мы свято чтили. И каково же было потрясение, когда с трибуны XX съезда партии Хрущёв начал разоблачение культа личности. Сейчас, когда прошло столько времени, можно куда спокойней оценивать события. Но я не хочу этого делать, поскольку ещё многое не расставлено по своим местам. Несомненно, следовало осудить беззакония, которые творились в сталинские времена, но делать это, конечно, надо было не так, как делалось в пятьдесят шестом. Впрочем, нам ли привыкать кидаться из крайности в крайность…
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 6 за 2009 год: «Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко, командир ордена Ленина, Краснознамённой отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), во главе парадного расчёта дивизии при прохождении мимо трибуны с руководителями КПСС и Советского государства на мавзолее В.И. Ленина, г. Москва, Красная площадь, Первомайский военный парад».
Кроме множества задач, которые возлагались на дивизию (тут и охрана ЦК КПСС, Совмина СССР, КГБ, золотого запаса страны, целого ряда важнейших промышленных объектов), имелась одна весьма почётная, не секретная, но требующая отнюдь не меньшего напряжения сил и внимания.
Я говорю об участии в военных парадах у стен Кремля. Подготовка к параду начиналась за полтора месяца, и парадный расчёт каждый день два часа тренировался на плацу дивизии. Мне довелось двадцать семь раз пройти во главе сводного полка дзержинцев перед Мавзолеем Ленина. Видел на трибуне Сталина, Мален кова, Хрущёва, Брежнева и многих других руководите лей партии и правительства.
Скажу откровенно, каждый раз, проходя по Красной площади, волновался, испытывая чувство гордости за свой народ и его Вооружённые Силы. Дивизию регулярно посещал Семён Михайлович Будённый – почётный красноармеец 1-й роты 4-го мотострелкового полка. У Будённого там стояла заправленная койка, а сам он нередко выступал перед личным составом, и каждая такая встреча становилась волнующим со бытием для солдат, сержантов и офицеров. Пока 4-й существовал как кавалерийский, Будённый вместе с Ворошиловым частенько приезжали просто поразмяться в манеже.
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 6 за 2009 год: «Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко, командир ордена Ленина, Краснознамённой отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Ф.Э. Дзержинского (в/ч 3111), докладывает почётному красноармейцу 1-й роты 4-го кавалерийского полка дивизии Маршалу Советского Союза Семёну Михайловичу Будённому, Реутово, г. Москва».
Посещал дивизию знаменитый будённовец Ока Иванович Городовиков. Мне запомнился его рассказ о том, как на первых порах не хватало оружия, и конармейцы вместо сабель приспособили дубинки с набитыми на них гайками от рельсов. Удар такой штуковиной по голове был смертелен. В одном из боёв дивизия этак истребила две кавбригады поляков, и потом, когда все уже вооружились саблями, дубинки не побросали, а возили с собой на всякий случай как запасное и весьма эффективное оружие.
Побывали у нас в гостях руководители коммунистической партии Испании, ответственные работники органов и войск государственной безопасности всех социалистических стран.
В июне шестьдесят четвертого отмечалась сороковая годовщина дивизии. В праздновании приняли участие ответственные товарищи из ЦК и МГК КПСС, министр внутренних дел, командующий Московским военным округом.
По всем показателям дивизия занимала первое место во внутренних войсках. К ней относились с уважением, и мы гордились этим.
11.114.16.1.23. Последнее назначение
В 1966 году я был назначен заместителем начальника внутренних войск внутренней и конвойной охраны МООП РСФСР – начальником тыла войск. С 1969 года эта должность именовалась «Заместитель начальника внутренних войск МВД СССР – начальник тыла войск».
Комментарий автора к снимку из журнала «На боевом посту» № 6 за 2009 год: «Генерал-майор Павел Евсеевич Корженко, заместитель начальника внутренних войск МВД СССР – начальник тыла войск с офицерами тыла войск у здания Главного управления внутренних войск МВД СССР, г. Москва, 1972 год».
На этом посту проработал вплоть до ухода на пенсию в 1973 году. Так закончилась моя сорокатрёхлетняя армейская служба. За время работы начальником тыла мне довелось побывать во всех союзных республиках, большинстве автономных, многих краях и областях необъятного Союза. На Крайнем Севере и в Сибири, на Урале и в Казахстане, в Закавказье и Средней Азии…
Как-то ночью я пролетал над Темиртау. Зарево плавильных печей сливалось воедино, и казалось, что мы находимся над жерлом вулкана. Это незабываемо.
Запомнился Красноярск с его знаменитыми столбами, гидроэлектростанцией на Енисее, на строительство которой мы из дивизии направили около полутысячи демобилизованных солдат.
Памятны Иркутск с Байкалом и Ангарой, север Тюменской области, столи ца Коми АССР Сыктывкар, где я в течение двух часов любовался редким явлением природы – северным сиянием. Побывал в Воркуте в угольной шахте на глубине около четырёхсот метров.
Довелось полетать на маленьких Ан-2, на вертолётах над самыми окраинными районами нашей страны. Какая же она огромная, наша Родина! А люди! Великолепные труженики, и чем дальше в глубинку мы забирались, тем, казалось, приветливее и гостеприимнее они становились.
Как-то в 1968 году я оказался в отдельно дислоцированной роте на берегу таёжной речки Бирюсинки. Когда старшина подал команду: «Приготовиться к построению на завтрак!» – откуда-то появился шустрый медвежонок и по команде «Становись!» забежал на левый фланг и замер на задних лапах. Прозвучала команда «Равняйсь!», мишка вместе с солдатами повернул голову направо. Строй развернулся, и он сорвался с места, но побежал не в столовую, а встал во главе колонны и только по команде «В столовую шагом марш!» пустился со всех ног к раздаточному окну.
Мы подошли поближе, но он не обратил на нас никакого внимания, а с звериным умилением смотрел на повара. Левой лапой медвежонок царапал дно бачка, облизывал её и протягивал, как бы говоря: «Посмотри, там пусто». Но повар медлил. Наконец, насладившись нашим изумлением, он взял бачок, наполнил его пшённой кашей и поставил перед медвежонком. Тот лизнул несколько раз руку кормильцу, обнял передними лапами бачок и потрусил на отведённое ему для кормёжки место.
Вот такой «Васютка». Солдаты подобрали его в тайге, почему-то брошенного матерью, выкормили и так полюбили, что проводили с ним всё свободное время, обучая и дрессируя…
Не стоит думать, что работа заместителя начальника войск по тылу заключалась в развлекательных поездках по экзотическим местам. Внутренние войска МВД СССР в то время представляли собой весьма внушительную и сложную по своей структуре организацию. Они включали в себя и конвойные, и оперативные части, и охраняющие особо важные промышленные объекты, и сопровождающие спецгрузы.
Войска насчитывали несколько сот тысяч человек. Дислокация – от столичных соединений до отдельных рот в тайге или горах. И везде тыловым службам хлопот хватало. Мы непрерывно вели крупное капитальное строительство в городах, занимались благоустройством периферийных военных городков, обеспечивали служивый люд всем необходимым.
Для меня эта работа представляла интерес прежде всего потому, что была связана с заботой о людях – солдатах, сержантах, прапорщиках, офицерах, их семьях. Но вот начался 1973 год – шестьдесят третий для меня. Здоровье слабело, служебные нагрузки возрастали, часто нужно было ездить в командировки (а это перелёты, смена часовых и климатических поясов, прочие неудобства).
Впрочем, и в Москве мой кабинет не пустовал, а телефоны не умолкали. Когда встал вопрос об увольнении, я воспринял его как неизбежный жизненный этап. Проводы прошли торжественно и тепло. Приказом министра мою фамилию занесли в Книгу почёта МВД СССР.
Конечно, расставаться с военной службой было тяжело. Ломался привычный жизненный уклад, я толком не знал, что теперь буду делать. Дети выросли и стали самостоятельными. Старший сын закончил МГУ, защитил кандидатскую диссертацию; младший после Академии химзащиты служил в исследовательском центре КГБ; дочь выучилась на врача офтальмолога. У всех свои семьи.
Два-три месяца после увольнения я не находил себе места, но потом включился в общественную работу и понемногу привык к званию пенсионера.
Рядом со мной жена. Куда бы судьба меня ни забрасывала, зримо или незримо Маруся всегда была со мной. В самое тяжёлое время войны я чувствовал присутствие родного человека, друга и товарища. Своими письмами она ободряла и поддерживала меня в трудные минуты.
В начале 1942 года перед сражением за Харьков я получил от неё небольшую фотографию, которая прошла со мной всю войну. На обороте было написано: «Тебе, мой милый друг. Пусть этот образ поможет быть победителем. Будь мужественным воином. Победа будет за нами». Это фото вот уже более сорока лет я храню как одну из моих самых дорогих реликвий…
Я намеренно не касался в своих воспоминаниях жизни семьи в эвакуации, быта, воспитания и становления детей. Это лучше сделает жена. Я же хочу, чтобы моими заметками началась документальная история рода, чтобы мои потомки знали её, дополняли своими делами, чтобы ветвилось древо семьи и не исчезала память о нас, тех, кто прошёл уже свой жизненный путь. Тот путь, ради которого стоило жить...»
Жертвенность Очерк 114 Бессмертный полк 2021
© Copyright: Александр Ищук 12, 2021
Свидетельство о публикации №221072801541
Свидетельство о публикации №221072801541
Рецензии