О гражданской лирике

Чем дальше, чем больше я убеждаюсь, что сочинение гражданской лирики – не такое благородное занятие, как кажется на первый взгляд. Я бы сказал, что писание гражданской лирики – это the great swindle. При нём сочинение стихотворения является не первичной целью, а подчинено другим целям, более того – замещает их. У человека, сочиняющего гражданскую лирику, создаётся ошибочное впечатление, будто он занят общественно-полезным делом. Если он сочиняет гражданскую лирику о несправедливости, царящей в мире, ВМЕСТО того, чтоб помогать жертвам этой несправедливости – он тем самым как бы выписывает себе индульгенцию, позволяющую ему и дальше не совершать активных действий. («Я хороший уже потому, что сижу в своём кабинете и сострадаю»).
Особенно всё это справедливо для гражданской лирики, низкокачественной с т.зр. искусства стихосложения. Наверно, человечество не относится с таким ангельским терпением к плохим стихам ни в одном другом жанре! Ну и что, мол, что размер хромает, что много стилистических ошибок и штампов – зато сострадание! Зато идея! Но стихотворение должно быть в первую очередь стихотворением, стремиться к соответствию эйдосу стихотворения, а все остальные задачи у него побочны. Т.е., закрывать глаза на то, что какое-то стихотворение попирает все законы поэтического искусства (да-да, они пока что существуют, хотя, безусловно, уже не столь строги, как век назад) и литературного языка (а вот они-то существуют точно – и они строги) – закрывать на это глаза, потому что ЗАТО в этом стихотворении есть что-то другое – всё равно что закрывать глаза на то, что на предприятии некий сотрудник вообще не в состоянии выполнять обязанности по своей работе, но ЗАТО хорошо печёт пирожки. (Почему же он тогда не стал поваром вместо того, чтоб постоянно запарывать свою основную работу – и почему наш гипотетический автор гражданской лирики вместо плохого стихотворения не написал хорошую публицистическую статью?)
Заметьте, я вовсе не хочу изгнать из поэзии гражданский пафос и предписать, чтоб все на свете стихи были посвящены межличностным отношениям или вовсе были лишь изящными виньетками в духе l;art pour l;art. (Кстати, я никогда не понимал оппозиции «искусство  VS жизнь», ведь искусство – такая же часть Жизни, как, скажем, ядерная физика или скотоводство, это отнюдь не оппозиция ей). Но при гражданском пафосе стихотворение должно прежде всего оставаться именно стихотворением, а не травестированным выпуском новостей. Более того: в поэзии злободневное содержание – отнюдь не единственный (удивительно, не правда ли?) способ выразить своё отношение к несправедливому устройству социума и/или мироздания. Примеров тому сколько угодно в истории ХХ века: когда в тоталитарных обществах модернизм и авангард попадали под запрет, то главным способом выражения гражданской позиции авторов становилась именно форма стихотворения. (Неспроста в тоталитарных социумах борьба с инакомыслием часто приобретает облик борьбы с «формализмом». У Егора Летова, который по праву считался носителем протестного начала «№1», стихов с «гражданским» содержанием, в общем, мало, а  заряд «ниспровержения основ» лежит именно в дерзких экспериментах с формой и с языком).
Автор этих строк в юности сам попадал в ловушку под названием  «писание посредственной гражданской лирики», так что знает суть этого предмета.
О сущности и задачах поэзии как таковой я, возможно, напишу ещё.

Январь 2021