8 литров крови

В тот день мой сосед и товарищ Серега Рацлов зашел ко мне еще до завтрака. Он позвал меня на стригальный пункт или как его называли в простонародье – стрижку. Там стригалем работала его матушка – тетя Вера. Она, со многими другими стригалями, электрическими машинками снимала шерсть с овец. Затем эту самую овечью шерсть прессовали в огромные кипы и ставили в ровные ряды. Вот по этим рядам мы - ребятишки и любили носиться. Кипы были мягкими и мы кувыркались на них, не рискуя сломать ногу или руку. Взрослые беззлобно поругивались, а сторож дядя Коля на полном серьезе шел к чабанам за бичом, чтобы расписать «паразитов таких» под хохлому. Нас как ветром сдувало с кип и мы убегали в другое крыло стрижки к точильщикам. Но слишком долго барахтаться на кипах нам надоедало, тем более, что от овечьей мочи в помещении стоял стойкий запах аммиака и несмотря на проветриваемость помещения, аммиак буквально выедал глаза и без привычки находится здесь было неприятно. Очень скоро мы напрыгавшись всласть пошли домой. По пути мы завернули в конторский сад посмотреть – много ли ранеток будет на «нашем» дереве. 
В тот день стояла страшная жара. Я был без кепки и поэтому, очень скоро, мне напекло голову. Сначала я не придавал этому значения. Но в скором времени почувствовал страшную усталость. Я прилег в тень большой разлапистой смородины и хотел немного подремать, но Серега Рацлов растормошил меня и потащил домой. Ему, видите ли, нужно было накормить поросенка. Я злился на него, гнал от себя, но он оставался непреклонным и все время поднимал меня. Тогда я через силу поднялся и на «полусогнутых» побрел вслед за ним к бабушке.
Дома в, прохладном зале, я с размаху плюхнулся на диван и тут же уснул. Не помню, что мне снилось, но проснулся я от страшного озноба. Меня трясло от холода так, что даже ноги сводило судорогой. Я стащил со спинки дивана покрывало и укрылся, но дрожь никак не проходила. Вскоре пришла бабушка. Она позвала меня к столу – обедать. Я с трудом поднялся и доковылял до кухни. Бабушка спросила все ли у меня в порядке, а я медленно сел на стул и сказал, что умираю. Она переполошилась и засобиралась вести меня в больницу. Тут на меня напал такой страх, что я потащил ее за руку даже не давая обуться. Она переполошилась еще больше и успокаивая меня с горем пополам все же обулась. Я даже не представляю – смог бы я дойти до больницы, если бы не Егор Малыхин. Он вез главного зоотехника Валентину Николаевну в контору на новеньком «УАЗе» и сразу же остановился, как только мы ему махнули. Едва только взглянув на меня бледного и несчастного, Егор рванул с такой скоростью, что уже через минуту мы были в больнице. Еще не успела осесть дорожная пыль, как меня уже осматривала Мария Павловна – врач. Она сразу же поставила мне градусник, а тетя Валя медсестра поставила рядом со мной большой эмалированный таз.
- Это на случай, если тошнота станет невыносимой, очищай желудок прямо сюда.
Температура у меня была тридцать девять градусов.
- На солнце перегрелся, - констатировала Мария Павловна, - Нужно в центр везти, в больницу…. Слишком температура большая. Сейчас укол поставим и направление напишем.
Она ловко набрала в большой стеклянный шприц какой-то препарат и, приспустив мне штанишки, поставила укол в задницу.
- Ты сможешь туда в коридор выйти? Там посиди, подожди…. Таз с собой можешь взять.
Но меня не тошнило, поэтому таз я брать с собой не стал, а тихонько вышел в коридор и устало присел на стул. Рядом со мной сидела две бабуси. Когда меня привезли, они поначалу начали возмущаться, что я прусь без очереди, но увидев в каком я был состоянии примолкли и молча пропустили вперед. Теперь же они сочувственно косились в мою сторону и при этом, одна рассказывала другой какую-то невероятную историю об одном больном:
- Вот представляешь…. Там-то ему стало совсем плохо…. И пока ему три литра крови не перекачали, он и очапаться не мог.
Я навострил уши и внимательно слушал, что же это за болезнь такая, что нужно кровь перекачивать. В этот самый момент вышла бабушка с направлением. Она присела рядом и, гладя меня по голове, мягко сказала:
- Сейчас Егор в райцентр поедет и нас до больницы добросит. Подождем немного. А тебе от укола легче не стало?
Я прислушался к себе:
- Да вроде стало. А это у тебя что за бумажка?
- Это – направление. На…, посмотри.
Я взял направление в руки и прочел:
Тепловой удар. С. Ивановка. Олег Липкарт. 8 л.
Я дернулся. Что еще за 8 л? В ушах все еще стоял рассказ той бабули о человеке которому выкачивали кровь и тут до меня дошло…! Чтобы меня спасти, они собираются откачать из меня восемь литров крови! Но ведь так я совсем могу загнуться, неужели они этого не понимают. Почему я так подумал? Ведь знал же я тогда, что в человеке не может быть так много крови, но воображение сыграло против меня и, поверив той бабусе, с ее небылицами, подумал, что врачи просто ошиблись, а там разбираться никто не будет, откачают и все. Вот тут – то я и  впал в жуткую панику. Не успела бабушка забрать у меня направление, как я заревел «белугой».
Из всех кабинетов выскочили люди и бросились ко мне. Тетя Валя склонилась и обдувая мне лицо кричала:
- Тебе плохо!? Что случилось!?
Бабуси с ужасом смотрели на меня видимо думали, что я уже отбрасываю коньки и даже бабушка уронила направление на пол. Сквозь рев, всхлипывая от слез, я с трудом выдавил:
- Я не поеду в больницу…. С меня там… во…во… восемь литров крови будут выкачивать…!
И подняв с пола направление показал надпись всем. Первыми расхохотались врачи. За ними все остальные. Я ничего не понимал, как Мария Павловна спокойно присела рядом и объяснила:
- Вот глупенький…. 8 л. – это не восемь литров крови…, а восемь лет…. Тебе ведь восемь лет?
- Восемь,  - всхлипнул я.
- Ну вот. И никто никакую кровь из тебя выкачивать не будет. Полечат немного и все. А на солнце чтобы без головного убора больше не выходил. Это очень опасно.
Я пролежал в больнице пять дней. На выписку ко мне приехал мой дядя Вова и увез домой. Об этой истории знали уже все и беззлобно подшучивали надо мной, а брат Сережка и двоюродная сестра Лариска еще долго дразнили меня, называя – Восемь литров.