Добрая Грусть

Можно сказать, что весь этот сентябрьский день я провёл в пути.
Раменское — Москва-Курский— Нижний Новгород и вот теперь Питер.
Почему Питер?
Не знаю. В эту пору года Питер очень подходящее место для грусти.
А тогда, мне попросту не хотелось возвращаться домой. Меня никто не ждал и единственным кто в тот момент мог понять меня без слов был друг — бывший одногруппник по универу. Пожалуй, он был одним из тех, который понимал меня без слов.
Я ехал всё в том же Сапсане, со скоростью двести километров в час, но только в обычном вагоне. В Нижний я ехал в купе-сьют комфорт класса вовсе не по причине обеспеченности, позволяющей покупку сразу двух мест — обязательное условие поездки в нём. Мне в общем-то требовался не комфорт, а больше тишина, беспрерывный интернет и розетка на двести двадцать вольт. Я должен был закончить, тот последний пункт, который смог вывести меня на дорогу мечты и новой жизни.
Ровно неделю назад в соцсетях я наткнулся на объявление: "Нижегородская рок-группа ищет второго солиста в свой состав".
На официальном сайте группы ознакомился с условиям,  по которым строился кастинг.
От претендента требовалось умение качественно писать и исполнять рэп композиции.
Моя давнишняя и самая заветная мечта показалась такой близкой и непременно осуществимой, что не задумываясь я отправил резюме и тексты песен на предложенный адрес. Я по несколько раз в день открывал почту, в надежде получить быстрый ответ.
В ожидании прошёл день, ещё один. В один из последующих, поздно вечером, с незнакомого номера мужской голос сообщил мне о прохождении первого тура и приглашении на завтрашний кастинг.
 От радости я бормотал нечленораздельные звуки, вперемешку со смехом. Из разговора понял, что результат не окончательный.
Мне предстоит выполнить ещё одно задание.
Прослушав его, догадался — ограничение времени написания, лимитировалось неспроста. Три в одном — мобильность, быстрота принятия решений и возможность в короткий срок придумать что-то эдакое, которое сможет стать хитом — залог успеха победителя — нового второго солиста.
Не раздумывая, я дал согласие.
— Завтра по отправлению поезда вам будет сброшена одна из наших новых песен с текстом и музыкальным сопровождением. Ваша задача — переделать текст, и если потребуется внести поправки в музыкальную часть. Сделайте так, чтобы ваш cover зазвучал интересней, чем в оригинале.
Сообщите нам время, указанное в билете. 
— Отлично, — согласился я, положил телефон и тут же начал бронировать билет.
— Несомненно,  смогу. Главное, чтобы никто не отвлекал.
— Бизнес-класс? Не уверен. Может попасться надоедливый попутчик. Возьму купе-сьют, их в составе всего лишь два.
Мне повезло. Я купил билет.
Не буду писать о бессонной ночи с грёзами. Конечно, я представлял себя в составе группы — то на гастролях, то на репетициях.

Сухим ранним утром бабьего лета, радостный, я шёл по платформе Курского. Двери вагона автоматически открылись, приглашая меня войти. Девушка проводница в сером платьице, больше похожая на стюардессу международного рейса улыбнулась мне, когда я протянул ей свой посадочный талон. Вселенная кричала мне ,— ДА!
Я вошёл в купе. Посмотрел на часы. Через пять минут состав тронется, и...
Одел шорты. Приготовил всё для работы.
Состав мягко тронулся. В тот — же момент пришло сообщение.
— Что ж. Поехали...
Я открыл текст. Прослушал запись.
В купе ворвался трєп-метал с искажёнными битами, качёвыми риффами, жёстким вокалом. Между ними вклинивались речитативы хип-хопа — по тексту — личные проблемы автора.
Я в пятый раз прослушал музыку.
Биты с максимально перегруженным басом, гитарные риффы с выкрученным на полную дисторшном и искажённые электронными шумами никак не вязались с текстом.
Нужна была агрессивная читка с Doubble Time. Читка примерно вдвое быстрее ритма битов.
Я начал работать над темой. Рифмовал строки. Бил акцентами. Вроде бы как начала вырисовываться общая картинка. Как вдруг в дверь постучались.
Я нехотя распахнул её. На пороге стояла хрупкая девушка с платочком у глаз, та, с которой мы встретились взглядом при посадке — она с компанией стояла у соседнего вагона.
— Вы меня извините, я поругалась со своим. Он ударил меня, — показала на багровое с чуть заметной синевой пятно на скуле.
Мне действительно в тот момент пятно показалось местом удара. Тут же девушка переступила порог, оказавшись в глубине моего купе, резко закрыла за собой дверь.
— Мне кажется,  он шёл за мной.
— Закроем дверь на замок. Вы же не оставите меня снаружи, правда? — спросила так, будто была уверена в моём решении поступить именно так. 
— Этого мне ещё не хватало. Бодаться с её парнем, — подумал я. Если вре;зал женщине,  то чего сто;ит ожидать мне? 
Времени у меня не только на разборки, на текст маловато. 
До приезда в Нижний оставалось всего три часа. Картинка неприятной ситуации пазлами сложилась в моей голове.
— Хорошо,— согласился я. При одном условии. Вы будете ехать молча и не задавать лишних... во время поправил себя,— Никаких вопросов.
Первые пятнадцать минут она действительно молчала.
Я бормотал себе под нос. Потом бормотал под музыку. И снова менял слова.
— Вы музыкант? Кажется, я вас где-то видела.
— Случайно, не из Askeza? Они играют в этом стиле.
Я удивлённо выпучил глаза от её осведомлённости.
— Нет, я не из Askeza.
— Тогда из какой?
— Ни из какой.
Выдержав паузу, — с укором, — Девушка, по-моему, мы договаривались, что вы будете ехать молча. 
— Да, да, конечно. Молчу. Молчу.
Она закинула ногу на ногу, обнажая среднюю часть бедра над тонким коленом.
— А у неё красивая  голень. О чём это я... Нужно писать — времени в обрез.

— А вы знаете, — через время, она произнесла нараспев,
— То что вы там бормочите себе под нос, чистая фигня в звучании на русском.
— Хочешь дам послушать настоящую альтернативную музыку? — она перешла на ты и включила свой айфон.
Из динамика зазвучали аккорды ню-метала с экстремальным женским вокалом.
— Amely Sky, подчеркнула она.
И добавила,— Катя Семёнова жжёт!

Я не потребовал выключить. Дослушал сингл. 
Она сама выключила телефон. Я оценивающе посмотрел на свои жалкие попытки текста, с эдлибами «е» и «у» — словами заполнителями тактов и концов предложений и понял, — Всё, что я написал — херня на постном масле.
Я злился на неё. Злился на себя.
— И откуда ты только взялась такая подкованная!— внезапно для себя, а тем более для неё, заорал я.
Я ринулся к ней, схватил её за руку. Открыл дверь, стараясь вытолкнуть её из купе. Она отстранила мои руки.
— Ну, ладно. Ладно. Уйду я сейчас. Дай, вот только в зеркало поглядеть.
Она достала из сумки платочек и нисколечко не смущаясь начала вытирать нагримированный синяк на своей выразительной скуле.
Я ополоумел от её наглости.
— Вот сучка! Воспользовалась моей добротой!
Под смущённые взгляды проводников я вытолкал её из купе.
 — Катись в свой вагон! — кричал я ей вслед.
На полпути она обернулась и кинула мне в лицо.
— Бездарность!
До приезда в Нижний оставался час.
В гостинице я планировал наложить музыку на текст.
Но текста теперь не было. Я так и не заставил себя написать новый. В голове звучали её слова, — Бездарность!
Феминистка прокля;тая...

В общем на кастинг я не пошёл. Домой возвращаться не хотелось. На вокзале подошёл к кассам, спросил время отправления поезда на Питер. Ждал недолго — всего полчаса.
С Питерского вокзала, уже глубокой ночью,  позвонил другу.

— Привет, дружище! Можно к тебе?
— Адрес не тот? Записываю.

Через час мы сидели у него на кухне. Пили пиво.
— Какими судьбами?— спросил он.
— Проездом, — ответил я.
— Конечный пункт?
— Не знаю... Надоело всё.
— Не кисни друг. Женщина?
Вскинув повисшую голову, я странно для самого себя произнёс, — Да. Она.
— Любовь? — спросил он.
— Хуже — Ненависть,— ответил я.

Я было начал рассказывать ему своё приключение, как вдруг дверь кухни, почему-то прикрытая моим другом, чуть приоткрылась. В дверном проёме на уровне полутораметровой высоты показалась забелённая сединами голова маленькой старушки.
— Паша, ты будильник завёл?— Спросила она бодреньким голосом.
— Да завёл, завёл, — ответил мой друг.
Голова в дверях исчезла. В коридорной тишине сталинки были слышны лишь шаркающие шаги старушки и её голос, напевающий. — Я медуза, я медуза...

— Ты, что до сих пор эту хрень слушаешь, — удивлённо с усмешкой спросил я у Пашки.
— Ну не всем же андерграундом страдать, — ответил мой друг.
— Твой раритет?— спросил я, кивком указав на дверь.
— Да. Ангелина Тимофеевна. Прошу любить и жаловать.
Съехал от предков. С ней больше общий язык нахожу.
Пашка разлил оставшееся в бутылках пиво.
— Ну, что? Допиваем и на боковую?
— Завтра рано вставать. Едем на дачу. Ангелина яблоки хочет собрать. Вечером шашлыки на мангале зажарим. Там и поговорим.

Утром в машине ворковала Ангелина Тимофеевна.
— Сережа, вы не представляете какой там закат. Смотрела бы и смотрела. А воздух, воздух какой!
— Завидую я вам, мальчики! Вся жизнь у вас впереди!
И после паузы,
— Паша, ну, включай уже, давай. С музыкой-то веселей.
Паша нажал кнопку, из колонок полилась мелодия песни Матранга. Старушка задорно подпевала ему, не понимая истины не слишком замысловатых предложений, но с воодушевлением. 
— Я медуза. Я медуза...
В этот момент я осознал — яблоки были для старушки простой "отмазкой".

Вечером я раздувал угли мангала. На фоне тёмного неба они брызгали оранжевыми искрами ввысь — силились взлететь.
Я смотрел им вслед. Они гасли, оставляя за собой мизерную долю пепла.
Моя злость постепенно превращалась в добрую для меня грусть.