Орское лето

Шёл одна тысяча шестьдесят шестой год, я учился в пятом классе 27 средней школы города Орска. Мы жили на окраине города, в частном секторе. Мы располагались в небольшой мазанке, находившейся во дворе прекрасно отстроенного по тем временам дома, с верандой и шиферной крышей. В прилегающий двор входили хозяйственные постройки и приличный сад, с яблонями, грушами, вишней и конечно же с грядками различных овощей. Землянка раньше служила временным жилищем для семьи строящей дом, а когда ненадобность в землянке отпала хозяева её стали сдавать в наём. Мы же жившие с моей матерью и отчимом в одной комнате в общем бараке, были рады тому, что смогли переехать в эту землянку, а помогло в этом знакомство моего отчима с этой башкирской семьёй. Отчим по национальности был татарин и как они познакомились с Михаилом это для меня, остаётся тайной, да и это не столь важно, главное мы имели теперь приличную жилплощадь, две комнаты, кухоньку и коридор. Этот дом принадлежал башкирской семье из четырёх человек двоих дочерей и мужа с женой. Мужа звали Михаил, это был невысокий почти квадратный башкирин, с добрым и ровным характером, и работал он как мне кажется теперь, трактористом в принадлежавших городу вспомогательных сельских хозяйствах. Там же работала и его жена Зоя в качестве бригадира одной из бригад. Эти хозяйства выращивали на своих площадях овощи и фрукты, и всё это направлялось в заводы и фабрики города в рабочие столовые. До этого переезда моя мать работала на Орском заводе холодильников, который так и назывался «Орск». После перемены места нашего жительства, Зоя, жена Михаила, и бригадир полеводческой бригады, помогла моей матери устроиться в бригаду учётчицей, конечно она немного потеряла в зарплате, но зато была целый день на свежем воздухе, после покраски холодильников которой она занималась на заводе, это был конечно же огромный плюс для её здоровья. Я, же учился в пятом классе и был приметной личностью в жизни школы, да и не только школы но и всего города. В то моё славное время я имел чудесный голос, от которого у меня сейчас осталось совсем немного. Я пел, я пел везде, по дороге в школу, по дороге на футбольное поле, по пути в секцию бокса которым я занимался в то время, пел негромко, как говориться для себя. Пел конечно я и для школы на всевозможных праздниках, которых было в огромном изобилии в то время, особенно для нас учеников школы, ведь к каждому нужно было готовиться и делать новую программу. Пел я и на фабриках для рабочих, на военном аэродроме города Орска, на летней площадке парка в «День Птиц», на открытии памятника в честь героев Великой Отечественной Войны. И конечно же ходил петь в Дом Культуры Машиностроителей и так далее. Но вот учебный год закончился и наступила наша золотая пора, пора школьных каникул. Но в этот год мне отдохнуть не пришлось мать меня устроила в бригаду овощеводов, где мы занимались прополкой редиски, морковки, и всякого другого овоща. Городское лето это несравнимое с деревенским ни на каком уровне, это запах расплавленного асфальта, выхлопные газы машин, скрежет трамваев на поворотах переполненные автобусы с истекающими потом пассажирами. Это мороженное и газированная вода и квас в бочках на каждом углу с не тающими очередями желающих охладиться. Утро моё начиналось рано, нужно было добраться до трамвая, а это примерно с километр, потом ехать на нём в сторону «Старого Города». За площадью «Имени Космонавта Юрия Гагарина», в сторону «Старого Города», через пару трамвайных остановок я сходил и направлялся на поля хозяйства. Нас было много учеников желающих подработать в летнее время каникул на этих грядках. Но и работа я вам скажу была на детская, с утра и до обеда на жаре полусогнутые или на коленках мы боролись с сорняком который стоял сплошной стеной, при жарко палящем солнце. У нас в голове была только одна мысль как бы дотянуть до конца рабочего дня и смотаться на реку «Урал» находившеюся примерно в пяти трамвайных остановок от нашего места работы.
Не помню, как нам платили но в голове крутится цифра шесть копеек за метр прополки, может пару копеек больше утверждать не берусь. А трава стояла по пояс и нужно было отыскать редиску в ней чтобы не вырвать вместе с травой. Ну конечно же случалось и такое, что в одном пучке травы попадалась с длинной ботвой и редиска, она была похожа на морковку такая же длинная, только отличалась цветом. Мы засовывали эту случайно сорванную ботву с редиской в середину кучки травы в которой не было недостатка. Намаевшись на прополке мы ждали заветного часа, когда бросив всё побежим штурмовать трамвай, для поездки в сторону реки «Урал». В свои одиннадцать лет я был крепеньким мальчишкой, постоянные игры в футбол, баскетбол, хоккей, волейбол, а так же занятие боксом, где тренер сгонял с нас семь потов, и заставлял делать силовые упражнения, и колотить боксёрские мешки голыми кулаками, прежде чем мы могли иметь право одеть боксёрские перчатки. Это всё закалило меня и силёнки и резвости у меня хватало. Плавать же меня учили обычным варварским способом на реке «Урал», мой отчим с его братом брали меня за ноги и за руки, раскачивали и бросали на течение реки и я восьмилетний ребёнок тогда, должен был выплыть. Они садились на берегу и смотрели на мои старания готовые по первому же плохому признаку прийти мне на помощь. Но я выплывал и всё повторялось с начало. Я перестал бояться воды и научился прекрасно плавать и был, как говориться, что рыба в воде. Детство моё отнюдь не было безоблачным, я проходил строгую школу жизни, и учился выживать и цепляться за жизнь. В десять лет я уже имел третий взрослый разряд по шахматам, так как занимался в шахматной школе и мог соперничать в шахматных битвах с мужиками по вечерам на нашей улице. Рабочий день закончился и мы потные от работы и уставшими лицами набились в трамвай и отправились к месту купания. Река «Урал» разделяла Новый город и Старый и являлась естественной границей между Европой и Азией по обе стороны моста стояли стелы с надписями Азия и Европа. Старый город Орск находился в Азии, а Новый город Орск находился уже в Европе. Так, что те европейцы утверждающие что мы дикие азиаты, не знают того, что они говорят, они просто не в состоянии представить как огромна Россия, и что самое главное её не малая часть лежит на Европейском континенте. Ещё одно маленькое отступление, живя здесь в Германии я одно время работал на фирме, где был многонациональный контингент рабочих. Однажды в обеденный перерыв мы разговорились с одним молодым немцем примерно тридцатилетнего возраста разговор крутился о России. Я задал ему вопрос, - Знаешь ли ты как велика Россия? Он мне ответил, - Ну примерно как два Гамбурга. Больше я ему никогда и никаких вопросов не задавал на протяжении нашей восьмилетней совместной работы. Рядом с новым мостом, находился старый мост через реку, по старому мосту можно было проехать лишь на автомобилях и прочей колёсной технике. По новому мосту пролегали трамвайные рельсы, ну и естественно обоюдное движение автомобилей. Наше место купания находилось с левой стороны старого моста по движению из Европы в Азию, там находился приличный песчаный пляж ещё какие-то строении принадлежащие к пляжу, стояли ещё зонтики купающихся, на пляже естественно не продохнуть от тел желающих испытать прохладу реки «Урала» на себе, ну и детворы, как всегда было не счесть. С дерева огромной старой ивы свисала тарзанка, с которой с завидной периодичностью падали ныряющие тела детишек в воду реки. Широкая доска немного возвышаюшаяся над рекой и уходящая метра на три в реку, служила отличным трамплином для ныряющих. И я был конечно же в числе тех, кто стремительно пробежав по доске и подпрыгнув ласточкой уходил в реку. Рабочий день позабылся, а много ли ребёнку одинадцатилетнему надо, чтобы испытать те минуты блаженства, которые дарит река в жаркий полдень. Он забывает про всё, что с ним случилось до этого, что он делал до этого, когда оказывается на берегу такой желанной в жару реки. И я был близок к тому, что нахожусь где-то в предверии рая, и для меня больше ничего не существует кроме реки, лета, тепла и солнца, и хотелось лишь только одного, чтобы это время тянулось как можно дольше. Я стоял на берегу и готовился совершить новый прыжок в реку с трамплина, передо мной пробежал мальчишка в обычных семейных трусах, плавки то, для нас в то время были, как роскошь, я помню такие из хлопчатобумажной материи на завязочках. Но что говорить мы все помним какое это время было, впрочем назвать его можно было по всякому, кто, что видел в нём, и как уживался в нём. Опять отвлекаюсь, по складу своему мышления я сейчас похож на старого нудного философа, пытающегося всё, что возможно, объяснить со своей точки зрения. Ну жили и жили, время жизни не выбирают. А может быть и выбирают ещё до своего рождения в этой жизни, чтобы совершить те или иные поступки или дела из поставленной перед собой задачи, кто знает. Так вот я стоял за мальчуганом готовившемуся пробежаться и прыгнуть с трамплина в реку. И вот разбег, он бомбочкой, то есть ногами вперёд спрыгнул с трамплина. Я стал ждать, когда он вынырнет и отплывёт в сторону, как и положено, что бы следующий прыгун мог завершить свой прыжок в воду реки. Я смотрел на место его входа в воду и ждал, он показался из воды, его голова, он стал в беспорядке махать руками и опять ушёл под воду, я не знаю что во мне сработало, я понял, что он тонет и не раздумывая ни секунды побежал по доске и прыгнул в воду. Вынырнув я крутнулся и не обнаружил его рядом, я нырнул с открытыми глазами и увидел его барахтающемся и старавшемуся выйти на поверхность воды, я помнил что тонувшего человека надо хватать за волосы и помочь рывком ему подняться на поверхность воды. Я опустил ему свою левую руку на голову и старался схватить его за волосы, но меня постигла неудача, он оказался стриженным под ноль, моя рука автоматически повторила это движение, хотя я уже осознавал, что это не поможет, не знаю откуда мне пришло решение схватить его за ухо и потянуть изо всей моей детской силы вверх. Я выдернул его на поверхность воды видно боль от схваченного уха и тянутого наверх чужой рукой подействовала на него немного отрезвляюще, но, я увидел полные ужаса глаза мальчишки и сразу же почувствовал, как его руки меня намертво обхватили, сковывая мои движения. Хорошо, что моя правая рука оставалась свободной и я мог хоть как-то подгребать к берегу уже стараясь спаси не только его но и себя, Я ему кричал, освободи свои руки от моего тела и попробуй мне помогать грести к берегу, но всё было бесполезно. Я загребал правой рукой к берегу иногда погружаясь с ним с головой в воду, и не знаю почему я совершенно не испытывал страха перед тем, что мы можем вместе уйти на дно и не выплыть. На мою радость подплыл к нам ещё один мальчик, конечно же я не помню лиц не тонувшего, не помогавшего мне мальчишки, который помог мне доплыть вместе с пострадавшим до берега. Мы все трое обессиленные вышли из воды и упали на горячий песок и долгое время приходили в себя. Вокруг нас собрались купающаяся на этом пляже ребятня и посыпались вопросы, а также посыпались упрёки тонувшему, мол не можешь плавать зачем прыгаешь на глубину. Так закончился мой этот летний рабочий день, приехав домой, я никому не рассказал что произошло в этот день со мною. Я понимал одно, что рассказав об этой истории моей матери я мог бы оказаться просто наказанный тем, что купание в реке Урал после работы для меня осталось бы простым неисполнимым желанием. Наша память, иногда приносит сюрпризы и вытаскивает на поверхность то, что казалось бы давно забыто. Я с благодарностью до сих пор отношусь к тому неизвестному мальчишке который кинулся мне на помощь спасть утопающего. Я не знаю ни его имени, ни того жив он или нет, но моя благодарность к нему во мне и до сих пор жива. Это было всего лишь Орское лето, в наши школьные каникулы в одна тысяча шестьдесят шестом году, простой, но такой памятный день для меня.
28.07.2021г.