Жизнь Клима Самгина в свете концепции Бахтина

«Чужая речь», – писал М.М. Бахтин под псевдонимом Волошинова, это речь в речи, высказывание в высказывании, но и в то же время это и речь о речи, высказывание о высказывании» [Волошинов: 1929, с. 136]. Ю.С. Степанов видит подтверждение этого теоретического положения в поэтике М. Горького – его автобиографических произведений и романе «Жизнь Клима Самгина». При этом ученый проводит  параллели между «Жизнью Клима Самгина» и  романами «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста и  «Человек без свойств» Роберта Музиля.   Сближает эти  произведения «поэтика эгоцентрических слов», в которой  стирается грань между героем и автором;  в тексте  происходит «расслоение» «Я» повествователя, смещение и преобразование различных временных, пространственных планов,  совмещение и рассредоточение точек зрения.  Действительность при этом предстает как относительное явление:  изображаемое мыслится лишь как «возможный мир», «не обладающий раз навсегда закрепленными за ним свойствами одного данного, реального мира» [Степанов: 1998, с.412].
Писатель подчеркнуто уклоняется от открытых оценок  (исключение составляют две публицистические страницы в начале книги, где прославляется подвиг революционеров-народовольцев). Изображаемая действительность предстает перед нами такой, какой ее видит главный герой, подлинный «человек без свойств» (первоначально роман назывался «История пустой души»). Сознание Самгина наполняет «хаос интериоризированных голосов внешнего пространства» [Спирягина: 2012, с. 222].
Зыбкость оценочных, пространственных, временных координат повествования постоянно подчеркивается в тексте: об этом в первую очередь сигнализирует  фраза-лейтмотив: «Да – был ли мальчик то, может, мальчика то и не было?» (повторяется в разных вариациях 14 раз).
Писатель в данном случае как бы снимает с себя ответственность не только за фактическую достоверность, но и за идейную сторону рассказа. Преломление отображаемой реальности сквозь призму сознания героя, освещение событий с его точки зрения открывает для  автора  широкое пространство для концептуального маневра все подвергается сомнению, все становится предметом изощренной художественной игры. Предметом художественного изображения выступает само слово, способ выражения, произнесения, «событие рассказывания» (Ю.Н. Тынянов).
Пародия,  утрата  границ между «серьезным» и ироническим, игровая стилистика, размытые временные и пространственные координаты, использование различных форм «чужого  слова» (М.М. Бахтин), создание метафоризированного, «узорного» языка, – все эти черты модернистской поэтики вытекают из эгоцентричной установки повествования.   Веер «возможных миров»  порождается сознанием наблюдающего, свидетельствующего героя. Подчеркивание условности, относительности оценок, преобладание ирреального модуса повествования, установка на вариативность толкования, интертестуальность дискурса романа позволяют также говорить о том, что данное произведение, в определенной степени предвосхищает также и поэтику постмодернизма. Примечательно, что М. Горький в своем раннем творчестве испытал глубокое  влияние Фридриха Ницше, который считается «предтечей постмодернизма» [Ирицян: 2004]. Речь в данном случае должна идти, прежде всего, об идее множественности интерпретаций.
Общее методологическое положение о модернистском характере поэтики позднего Горького, выдвинутое Ю.С. Степановым   более двадцати лет тому назад, получает в последнее время конкретное подтверждение и развитие в работах, посвященных изучению отдельных выразительных особенностей романа «Жизнь Клима Самгина» и автобиографической трилогии писателя. В частности, отмечается высокая субъективированность, модальная и смысловая вариативность повествования  Горького, концентрация в его тексте различных образных смещений, преувеличений и упрощений, характерных для  экспрессионизма.   [Белоусова: 2007;  Воронин: 2008; Лейдерман: 2007; Бобылев 2016; Бобылев: 2018].   Обращается внимание на высокую степень аллюзивности текста романа, его внутреннюю диалогичность и символичность  [Быстрова 2011; Демкина 2011; Маркович 2013; Батищева 2016; Бобылев 2018].  Указывается на то, что в  «Жизни Клима Самгина» присутствует   значительное влияние поэтики авангарда [Борисова, Белова 2017]. Исследователь О.Я. Спирягина пишет  о том, что рациональное и иррациональное восприятие мира как театра, причем театра абсурда становится одной из доминантных черт построения «Жизни Клима Самгина» [Спирягина 2012: с. 221].
 Редукционизм, склонность к упрощению – главная черта Клима Самгина, стремящегося к обезличиванию знакомых и близких через процедуру «сведения к элементарным выражениям», через навешивание мысленных ярлыков. Клим Самгин определяет человека в целом и всех окружающих его людей как «систему фраз».  Это перекликается с подходом французских структуралистов – М. Фуко, Р. Барта, Ж. Дерриды, Ю. Кристевой и др., которые сочувственно и обильно цитируют Маркса, понимавшего  личность как «совокупность всех общественных отношений». Подход структуралистов к человеку в данном отношении перекликается с марксизмом. Они говорят о человеке лишь как о «форме», как о «следе на песке» (М. Фуко) и сводят его к сумме запечатленных в его сознании текстов, которые, в свою очередь представляют собой «эхо-камеры» (Р.Барт). Подобное представление о человеке (и, соответственно, - о тексте и его авторе) профессор В.И. Москвин  вслед за исследователем И.П. Ильиным справедливо квалифицирует как редукционистское[Москвин: 2007 с.37.].
Таким образом,  в какой-то степени Клим Самгин сближается с марксистами,  которые оценивают действительность сквозь призму канонических революционных текстов. Только корпус текстов, на который пытается опереться герой Горького, менее однороден, он включает в себя и услышанные  от других высказывания, и изобретенные им своеобразные «словесные формулы», и цитаты из художественной литературы, и библейские выражения, и элементы богослужения. При этом, по сути дела, Самгин создает свой язык, свою «систему фраз», которая носит в значительной степени вторичный характер, опирается на «чужое слово». Выстраивается достаточно сложная иерархия смыслов, интенции героя переплетаются с авторскими интенциями: «расслоение «Я» переходит внутрь личности автора» [Степанов:1998, с.417].. Реплики других персонажей зачастую зеркально отражают позицию самого Клима. Автор же одновременно находится и «вне» и «внутри» взгляда персонажа, граница между позицией героя и автора-повествователя зыбка, подвижна. Причем это касается не только самого Клима Самгина, но и других персонажей. То есть все оказывается в модусе непрямого говорения, передаваемого оборотом «как бы». Это дает возможность Горькому высказать весьма рискованные, откровенно  «еретические» с точки зрения правоверного марксизма мысли и при этом дистанцироваться от них («это не я говорю, а «гнилая интеллигенция»). Владислав Ходасевич писал о Горьком: «Отношение ко лжи и лжецам у него, можно сказать, заботливое, бережное. Никогда я не замечал, чтобы он кого-нибудь вывел на чистую воду или чтобы обличил ложь – даже самую наглую и беспощадную…Обличение мелкой лжи вызывало в нем ту же досадливую скуку, как и разрушение мечты возвышенной. Восстановление правды казалось ему серым и пошлым торжеством прозы  над поэзией» [Ходасевич: 1991, c.369-370].
Многоголосье, подвижность и относительность смыслов в повести «Клим Самгин» составляет  одну из определяющих особенностей «образа автора» , предстающим многоликим и во многом неуловимым Протеем. Он как бы прячется и подмигивает нам из-за спин персонажей. При этом «система фраз» Клима Самгина помещена в систему авторского метатекста, обладающего открытым характером и включающего в себя элементы других произведений «позднего Горького».
«Клим Самгин легко усваивал чужие мысли, когда они упрощали человека. Упрощающие мысли очень облегчали необходимость иметь обо всем свое мнение»
«В густой метели слов его слух все время улавливал нечто созвучное его настроению. И, как всегда, когда он замечал это созвучие, он с досадой, всё более острой, чувствовал, что какие то говоруны обворовывают его, превращая разнообразный и обширный его опыт в мысли, грубо упрощенные раньше, чем сам он успевает придать им форму, неотразимо точную, ослепительно яркую..»
 Точка зрения самого Горького, как уже указывалось, носит мерцающий характер: он то смотрит глазами своего героя изнутри, то достаточно сурово оценивает его извне. Прежде всего, для Горького неприемлем редукционистский подход к людям, свойственный Климу. «Ленин, внешне, весь в словах, как рыба в чешуе», - пишет Горький в начале своего знаменитого очерка о вожде. Писатель в своих поздних произведениях последовательно и настойчиво протестует против упрощения человека. В частности, он пишет в опубликованной за рубежом первой редакции очерка «В.И. Ленин»: «Может быть, Ленин понимал драму бытия несколько упрощенно и считал ее легко устранимой, так же легко, как легко устранима вся внешняя грязь и неряшливость русской жизни».
 «Клим Самгин» - это грандиозная попытка показать столкновение «драмы бытия» с упрощающими ее словами. При этом использование и конструирование текстов главным героем повести выступает в качестве своеобразного средства защиты, забора, которым он пытается отгородиться от  ужасающей  его окружающей жизни, которая характеризуется как «враг, хитрый, страшный, без имени и неуловимый». «Кто всю жизнь ставит меня свидетелем мучительно тяжелых сцен, событий?» – думал он». Упомянутая лейтмотивная реплика о мальчике, которого «может быть не было» становится также символом неприятия реальности, отрицания действительности. 12 раз повторяется в книге реплика горбатенькой девочки, возмущенно крикнувшей «господам», попытавшимся, как им казалось, защитить крестьянских детей: «Да – что вы озорничаете? Не ваши детеныши то!» Для Клима Самгина эти слова являются выражением раздающегося «снизу» требования установления правопорядка, усмирения революционного хаоса, порождаемого действиями интеллигентов. Они, при всем их поклонении народу и его страданиям, продолжают оставаться в восприятии крестьян чуждыми и далекими от простых людей «господами».
Горький ведет постоянный диалог с читателем. В тексте эпопеи присутствует немало намеков, «контактоустанавливающих сигналов», которые побуждают читателя к сотворчеству, вовлекают его в художественную игру. К числу таких сигналов, в частности, относится следующий фрагмент  из  внутреннего монолога Самгина: «Книга – реальность, ею можно убить муху , ее можно швырнуть в голову автора».   Приведенный пример хорошо демонстрирует полифонизм горьковского повествования, его оценочную многослойность и многомерность.
Автор  изображает себя в романе в качестве одного из действующих лиц (сцена на квартире Горького, где ищет укрытия поп Гапон). Герои романа делятся впечатлениями от пьесы «На дне», называют ее «фельетоном на тему гуманизма», цитируют произведения «буревестника революции», критически обсуждают  его творчество. Митрофанов, тайный агент полиции, под впечатлением от пьесы Горького в беседе с Климом говорит о Луке: «вредный старичишка этот похож на меня поведением своим, похож!» Сам же Самгин  не удовлетворяется пассивной ролью персонажа повествования, испытывает чувство вражды «к кому то, кто передвигает его, как шахматную фигуру с квадрата на квадрат», задается вопросом: «Кто всю жизнь ставит меня свидетелем мучительно тяжелых сцен, событий?» В данном случае персонаж как бы бросает вызов автору. Подобный прием – вполне в духе модернистской поэтики, но за этой словесной игрой скрывается и другой план  - выяснение отношений самого писателя с Богом, «автором» этой действительности, начатый еще в юности, с  «Изложения фактов и дум, От взаимодействия которых отсохли лучшие куски моего сердца.. .» (1893).
Причудливый сюжетный узор с ироническим подтекстом складывается из эпизодов с  участием анархиста Инокова,  прототипом  которого выступает молодой Горький (совпадает ряд деталей внешности и биографии). Самгин крайне  неприязненно относится к горьковскому «альтер эго»  и всячески вредит юному анархисту, ломает ему судьбу, неоднократно предает его. Иноков же несколько теряется в общении с этим сухим и замкнутым «рассуждающим аппаратом». Клим Иванович раз за разом становится  свидетелем драк и разбойных «экспроприаций» Инокова и мысленно определяет его как бандита .
За репликами героев порою  скрывается авторский подтекст: писатель как бы приглашает внимательного читателя взглянуть на его героев  «взглядом из будущего».  Жена Самгина, Варвара, спрашивает его:  «Ты никогда не чувствовал себя допотопным?».  Здесь скрыто присутствует  образная  параллель: революция – потоп, уничтоживший целый мир; тип Самгина, дореволюционного интеллигента остался в прошлом, стал «допотопным».  Умненькая провинциалка Софья обращается к столичному адвокату Самгину, которого она относит к власть имущим: «Скажите, крепостное право нельзя уже возобновить?... надо же что-нибудь делать с мужиками, если они такие». Когда писались эти строки, коллективизация  в Советском Союзе была уже завершена…
Один из главных персонажей  романа, купец Лютов  возглашает: «Наш народ – самый свободный на земле. Он ничем не связан изнутри…Он завтра же может магометанство принять – на пробу. Да, на пробу с! « Современный читатель «Жизни Клима Самгина» может соотнести эти слова с   опытом русского народа в XX веке: приняли коммунизм, «на пробу».
Явным ироническим звучанием отличается последняя фраза романа. Клим Иванович Самгин, возражает Дронову, допускающему двоевластие Советов и Временного комитета: «С какой стати? У Совета рабочих – свои профессиональные интересы». На этом текст обрывается. Заметим, что данная открытая концовка хорошо вписывается в модернистскую поэтику «возможных миров»,  где читателю нередко предоставляется возможность самому домыслить любой устраивающий его ход событий.  Есть основания предполагать, что Горький допускал такое прочтение своей книги.
Таким образом, в «Жизни Клима Самгина» мы наблюдаем своеобразный «диалог» между М.М. Бахтиным и А.М. Горьким. Роман, который писался одновременно с трудами Бахтина, посвященными развитию идеи «чужого слова» представляет собой яркое и художественно совершенное выражение данной идеи. Учет одновременного присутствия в тексте «Жизни Клима Самгина» разных модальностей, уровней оценки, точек зрения,  рассмотрение поэтики романа с позиции диалогической концепции «М.М. Бахтина помогает лучше понять  это произведение, разобраться в отдельных особенностях его эстетики, стилистики и смысла.

Литература
. Батищева Е.С. Авторская позиция в изображении литературной жизни в России в повести М. Горького «Жизнь Клима Самгина»// Лексикология. Лексикография (русско-славянский цикл). Русская диалектология. Когнитивная лингвистика Материалы секций XLV Международной филологической конференции. Санкт-петербургский государственный университет, Филологический факультет. 2016. С. 3-12.
Белоусова Е. Г. Своеобразие художественного мира "Жизни Клима Самгина": к вопросу об "антитетично-подвижном" способе формотворения М. Горького // Вестник Челябинского государственного университета. 2007. № 1.
Бобылев Б.Г. Изображение и выражение в повести А.М. Горького «Детство// Русский язык в школе, 2016, № 7.
Бобылев Б.Г. Зоологическая метафора в романе М. Горького «Жизнь Клима Самгина» // Русский язык в школе. 2018, №3.
Борисова Л.М., Белова Е. Авангардное в поэтике «Жизни Клима Самгина» М. Горького. // Русская речь, 2017, №1-2.
Быстрова О.В. Символы в повести «Жизнь Клима Самгина»// Литературный календарь: книги дня. 2011. т. 10. № 1.
Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. - Л.: «Прибой», 1929.
Воронин В.С. Философия истории и многозначная логика в последних романах М. Горького (к 140-летию со дня рождения М. Горького) // Вестник Волгоградского государственного университета. серия 8: литературоведение. журналистика. 2008. № 7.
Горький М. Жизнь Клима Самгина // М. Горький Собрание сочинений в восемнадцати томах. Тома 12-15. – М., 1962-1963.
Ирицян Г.Э. Ф. Ницше как предтеча постмодернизма //Известия вузов. Северно-Кавказский регион. Общественные науки, 2004, №3.
Демкина С.М. Роман «Жизнь Клима Самгина» - опыт «музейного» прочтения»// Литературный календарь: книги дня. 2011. Т. 10. № 1.
Лейдерман Н.Л. Эстетические принципы экспрессионизма и его судьба в русской литературе // Филологический класс, 2007, № 18.
Маркович А.В. С кем спорил Клим Самгин? - Благовещенск, 2013.
Москвин В. П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. М., 2007.
Спиридонова Л.А. «Жизнь Клима Самгина» М. Горького – книга века // Литературный календарь: книги дня. 2011. Т.10. №1.
Спирягина О.А. «Реальное» и «фиктивное» в слове Клима Самгина (роман М. Горького «Жизнь Клима Самгина») // Евразийство и проблемы современной науки. Коллективная монография. – Казань, 2012.
Степанов Ю.С. «Поэтика очевидца» в автобиографической трилогии и в «Жизни Клима Самгина» М. Горького // Ю.С. Степанов Язык и метод. К современной философии языка. – М., 1998 – C.416-422.
Сухих С.И. Заблуждение и прозрение Максима Горького. – Нижний Новгород, 2007.
Ходасевич В.Ф. Горький // В.Ф. Ходасевич. Колеблемый треножник: Избранное. – М., 1991. – С. 353-374.
Чудаков А.П. В.В.Виноградов и теория художественной речи первой трети XX века. // В.В.Виноградов  Избранные труды. О языке художест¬венной прозы. – М.: Наука, 1980.