Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться

— Я Ваш график, дорогая моя, знаю уже наизусть, — тараторила розовощёкая крупная женщина, встречая её машину возле дачной калитки, — Ну надо же, какой счастливый случай, что мы оказались соседями по даче, только улицы разные! Я Вам тут борщика кастрюлю наварила, голубцы сделала, и компотик из домашних вишен и абрикос. Всё ж Вам после суток не возиться с едой. Хоть отдохнёте.
А то страшно ж на Вас смотреть - худая и зелёная. Вот я, благодаря Вам, и про кровотечения забыла, и вес набрала, и замуж вышла! Чтобы Вас сегодня больше не тревожить, быстренько расскажу все новости.

Ксюша с младшими детьми у мужа в Испании, мои внучатые племянники - самые замечательные дети в мире! Она передаёт Вам всегда привет и низкий поклон. И каждый раз говорит, что у неё и живот красивый, и шов на животе незаметный, так что и не скажешь, что было три кесаревых сечения.
У меня гемоглобин уже в норме, чувствую себя прекрасно.
Решили с мужем дом строить на своих десяти сотках. Но огород оставлю обязательно. Как же я без своих огурчиков, помидорчиков и капусты. Я в этом году ещё цыплят купила…
А вот кто меня беспокоит, так это наша Машенька, старшенькая. Вы ж понимаете, уже двадцать семь лет. Не хочет ни замуж, ни деток…
Если можете, то проговорите с ней, пожалуйста, когда отдохнёте.
Может завтра получится….

Двадцать семь лет назад….

— С кем я сегодня буду работать? Ты вообще с ума сошла?, — ответственный дежурный по роддому, крупный доктор в очень презентабельных очках и золотой цепью на шее, сжав руки в кулаки в карманах халата, ругался с начмедом.
— Во первых, соблюдайте субординацию, коллега! А во вторых, — начмед вздохнула, — Ты прекрасно знаешь, что у Лены очень плохо с онкобольной мамой и я не могла её не отпустить.
А тебе вот эти две…., — она замолчала, увидев, что две юные худые девчонки, только окончившие интернатуру, в накрахмаленных халатах с неимоверной гордостью во взгляде, пришедшие на первое своё дежурство, их внимательно слушают, — Два юных и очень талантливых дарования. Всё! У меня нет уже времени. Меня вызывают в райздрав.

Они носились по роддому, как угорелые. Накрахмаленные халаты давно превратились в мятые висящие тряпки. Ответственный их особо не ругал, только курил очень много и бормотал, что скорее бы уже утро.
В шесть утра, когда новые шлёпанцы, в честь первого настоящего акушерского дежурства, натёрли ноги до крови, она босиком бежала на скорую с мигалками, с ужасом думая - почему мигалки и что там может быть?
Семнадцать лет, не обследованная, срок беременности не знает, «где-то семь месяцев, наверное», между ног - старое застиранное полотенце … в крови. Она растеряно смотрела на это полотенце и трясущимися руками набирала номер родзала, где был ответственный. Телефон долго не брали, а затем акушерка рявкнула в трубку, что у них в родзале - кровотечение, уже почти литр, что у ответственного врача рука в матке и он просил ей передать, что у неё такой же диплом, как и у него, и ответственность перед больным она несёт такую же, и думать нужно было раньше или идти в физиотерапевты. И пусть молодая доктор скажет спасибо, что акушерка ей это всё говорит своими словами, а не теми, непечатными, которыми сейчас шипит ответственный врач.

Она смотрела на скальпель в своей руке и ей казалось, что это не её рука и очень хотелось, вот прямо сейчас, домой, к маме.
Она уже точно решила, что с завтрашнего дня, вернее уже с сегодняшнего, она заберёт документы и будет думать про другую специализацию.
— Даже когда весь мир сомневается в тебе - верь в себя! У тебя всё получится. Я уверен. Начинай, — раздался абсолютно спокойный голос анестезиолога.
Она посмотрела на этого незнакомого ей усатого доктора и подумала, что даже не знает, как его зовут.

Оказалось, что головка плода очень скользкая и мягкая. И вывести её из маленького разреза на кесаревом сечении двумя пальцами не так просто. Вот её пальцы скользят по ушку, вот затылок, а вот это уже личико с кнопочкой носом…
И всё это у неё в ладони.
Ей вдруг стало очень жарко и захотелось снять перчатки…

— Расширь немного разрез на матке, тогда будет легче, не бойся! Вот, умница. А теперь смотри - головка сама выходит из под пальцев, не мешай ей и не тяни. Сейчас покажутся плечики и ты спокойно вытащишь ребёнка за подмышки, — он очень успокаивал её своим негромким голосом и чёткими короткими фразами. Она подумала, что Ангелы Хранители, наверное, так и выглядят - уставшие, седые и с усами.
Когда в операционную влетел ответственный дежурный, она уже спокойно зашивала кожу и очень переживала, что разрез на животе получился немного кривой.

Затем она каждый час спускалась в детское отделение, посмотреть на недоношенную девочку, головка которой скользила у неё под пальцами сегодня утром. Девочка сама дышала и была нормального розового цвета.  На ручке малышки был синячок.
Молодая врач с ужасом узнала от неонатологов, что это, возможно, сделала она, когда при извлечении плода, сильно надавила на эту ручку. У недоношенных это часто бывает. Ломкость сосудов…

Через две недели их выписывали. Юную маму с малышкой забирала из роддома родная тётя, так как у этой семнадцатилетней девочки не было ни мамы, ни мужа.
Врач наблюдала из окошка за выпиской со странным чувством.
С одной стороны, она была счастлива, что они выписываются.
А вот с другой - ей очень хотелось увидеться с ними снова. Вот просто хотелось и всё! Какие-то очень тёплые, почти родственные чувства, она ощущала к этим двум девочкам. Взрослой и крошечной.
И ещё… Она очень переживала, что у такой молодой женщины такой, не очень аккуратный, шов на животе…
Исправить бы…