Ирэн. 71

    Димитриос уходя, дал объявление в «Одесские новости» о продаже дома. Цену обозначил невысокую, так что на следующий день к нему приехал покупатель, Базылкевич-отец собственной персоной, желающий приобрести дом для дочери и зятя. Он обошёл  территорию парка, весь дом, даже в подвал слазил, выискивая изъяны, позволяющие опустить цену ниже, таковых не нашёл. Ударили по рукам, Димитриос получил задаток,  остальную сумму условились перевести через Парижский банк в Ниццу на имя Ирэн, Димитриос беспокоился, хватит ли ей денег, оставленных  там.
    Базылкевич, довольный приобретением, уехал. Димитриос засобирался в контору.

     Ирэн, Анну Васильевну и Екатерину Павловну встречали на вокзале двое молодых людей, посланных Елисеевым. И пока один отвозил дам к Григорию Григорьевичу домой на Тверскую, второй занялся их багажом и его доставкой.
   От молодого человека дамы узнали, что в Москве тоже неспокойно, -
  - Но, слава Богу, никого не убивают.
   Их радушно встретили, устроили по комнатам, накормили. Ирэн напросилась на прогулку, телеграфировать мужу, что до Москвы доехали благополучно. Екатерина Павловна хотела посмотреть город, Анна Васильевна сопровождать дочь. Они планировали, отдохнув дня два, выехать в Петербург, и дождавшись поезда в Канны, выехать на нем, а там наняв экипаж, добраться до Ниццы. Путь предстоял неблизкий, Анна Васильевна волновалась за дочь, за зятя, за дорогу. Екатерину Павловну Москва очаровала, ей очень хотелось сходить в театр. Ирэн видя её интерес, пообещала организовать ей билет в Большой, она же с матерью, решила остаться дома. Дорога порядком утомила её.
    Григорий Григорьевич, получив от Димитриоса оригинальное вино, пригласил в магазин рестораторов и устроил дегустацию. Многие заказали на пробу по пять-десять бутылок, о чём Елисеев подробно телеграфировал Димитриосу,-
   - Ваша супруга зпт сопровождающие прибыли благополучно тчк прошу выслать как можно скорее сто бутылок Вашего вина тчк Оплачу  в любой указанный Вами банк тчк.
 
    Димитриос провёл последнюю ночь в родном доме. Ему не спалось, переживал за Ирэн, за то, что приходиться бежать с насиженного места,-
 - Только начнёшь дело, подберёшь надёжных и сведущих людей, расставишь их, разъяснишь им их задачи, построишь свой дом, чтобы растить в нём детей, и вот, на тебе, приходят «революционеры», а на самом деле грабители и угрожают разрушить твоё дело, убить преданных тебе людей, убить близких и тебя. А государство молчит, делает вид, что ничего не происходит, или начинает суетиться и сажать мелкую сошку, да и тех наши сердобольные присяжные оправдывают. А кто стоит за этими «революционерами», готовые за какие-то непонятные идеалы всю Россию взорвать? Кто набивает карманы кровавыми деньгами? Где, собственно, сидят зачинщики? Неужели мой отец был прав и нужно, всё бросив, бежать в Европу? Нет, невозможно предать людей, поверивших мне, невозможно предать своё дело, свою Родину предать невозможно, а Россия моя Родина, другой нет, и не будет. Нужно здесь отстаивать свои права и защищать, и защищаться.
   Он вынул револьвер из ящика стола, зарядил его, взял дополнительные патроны,-
 - Увижу Панеяд, пристрелю! И её подельника тоже.
 Рано утром он приехал в контору, его встретили пустые комнаты, люди загружали в порту на пароход документы, мебель, свой скарб. Напуганные террором в Одессе они бежали из родного города, никто не отказался от переезда. Димитриос продумывал, как вывезти казну предприятия? У него в сейфе хранилась значительная сумма.
 - Везти её через город на извозчике под охраной полиции, значит привлечь к себе внимание террористов. Денег лишишься, да и люди пострадают, людьми рисковать нельзя.
  Его взгляд упал на большую пальму, стоявшую в приёмной. Он подозвал к себе кассира, который собирал отчёты и нумеровал чёрной тушью коробки и попросил его помочь с пальмой. Они затащили её к Димитриосу в кабинет, вытрясли из кадки, потом освободили кадку от земли, уложили внутрь кусок брезента, а на него пачки денег из кассы и из сейфа Димитриоса, упаковали их в брезент, посадили пальму, присыпали землёй. Чтоб она не выпадала, завернули кадку в мешковину и перевязали верёвками.
 - Голубчик, найдите кого-либо из домашних. Бабушку какую с детьми, женщину, мужчин не надо. Вы и я сохраним молчание, никто ничего не узнает. Вызовем ломового извозчика и отправим телегу в порт, пусть видят – домашний скарб везут. Добавьте туда ещё корзины какие-нибудь и грузите на пароход, где документы и мебель из конторы. Только проследите, чтобы наши на пароход загружали. Я поеду следом, у меня револьвер. Капитана предупрежу, что за растением нужно следить и не поливать ни в коем случае.
    Потом Димитриос прошёл к телеграфисту, он должен был уходить последним вместе с телеграфом, а пока он рассылал контрагентам и партнёрам фирмы новые адреса для контакта и принимал ответные телеграммы. Он передал Димитриосу телеграмму от Ирэн и от Елисеева. Обе порадовали Димитриоса,-
  - Слава Богу, что у Ирэн и Анны Васильевны всё благополучно! Скоро они отправятся в Петербург, а оттуда в Канны, там до Ниццы рукой подать.
 Телеграмма от Елисеева не только обрадовала, но и воодушевила Димитриоса,-
  - С почином! Дай Бог, что бы вся продукция нашей винодельни была так востребована! Не зря я вкладывал в это дело деньги, энергию, время. Бог даст и мои дети будут иметь процветающее предприятие, которое даст им возможность открыть что-то своё в торговле или производстве, либо науке или искусстве. Только  паразитическую праздность им запрещаю и революционную деятельность!
  Димитриос вышел из конторы, перед крыльцом стояла подвода. На подводе стояла швейная машинка, несколько корзин, лежал, привязанный верёвками комод. На подводе сидела женщина с усталым лицом и голубыми кругами под глазами, а рядом двое детей – девочка в голубой шубке и белом капоре лет пяти-шести и мальчик в пальто и берете лет трёх. Над ними возвышалась пальма. Телега тронулась в порт, туда ехало много телег. Служащие Димитриоса  везли своих домочадцев и скарб. Димитриос ехал чуть поодаль, перед портом, когда он убедился, что телега с пальмой оказалась среди подобных в середине, он обогнал их и выехал на пирс. Ему хотелось проводить Владимира, но его корабль уже разворачивался, выходя из порта и давая прощальный гудок.
    Димитриос вернулся к  своему пароходу. Погрузка шла чётко и не спеша, чужие не допускались. Он заметил, что пальму загрузили два матроса и отнесли в каюту к капитану, чтоб не замёрзла.
 - У меня в каюте не замёрзнет, голубушка!-
обещал капитан женщине, ехавшей в телеге с пальмой и детьми. Димитриос заметил, что она, проследив за погрузкой своего скарба отошла ко второму пароходу и взошла на борт. Садиться ей с детьми помогал кассир.
  - Так он что, своей семьёй деньги прикрыл? Вот это человек! Близкими рискнуть ради дела не побоялся. Надо его отметить, и премией и в старшие кассиры перевести.
      Димитриос проследил за отправкой первого парохода с вещами, второй должен был отправиться, как только он поднимется на борт, но Димитриос медлил, ему захотелось ещё раз пройтись по отцовскому дому, пока там не появились новые владельцы, побывать в конторе, где он начинал, где Ирэн давала ему уроки. Он попросил капитана,-
 - Разместите людей и накормите, я задержусь на пару часов.
Хлестнул лошадей и рванул к дому. Дом встретил его холодом отчуждения и молчанием. Он прошёл по пустынным комнатам, где валялись обрывки бумаг и куски верёвок.
 - Прости меня, дом! Я бы с удовольствием жил здесь и завещал бы тебя моим детям, но так сложилась жизнь, что мы вынуждены бежать отсюда. Прости меня и прощай! И спасибо тебе за то, что был добр и нежен ко мне!
  Он выбежал в парк, и ему показалось, что старая дверь,  захлопнувшись за  спиной, проскрипела ему,-
  - В добрый путь!
  Он подъехал к конторе. Двери были не заперты, швейцара не было. В здание не было ни души, ушли люди, вывезли мебель. Тишина и пустота там, где  ещё вчера кипела жизнь, и заключались миллионные сделки. Он прошёл в свой кабинет. У окна стоял сломанный стул. Он сел на него и посмотрел на некогда оживлённую, но сейчас пустынную улицу.
 - Как странно, кучка бандитов практически остановила жизнь в городе. Они безобразничают, а власти бездействуют. Чего ждут? Чтобы их взорвали?
  Шорох за спиной отвлёк его от тяжёлых раздумий. Он оглянулся. В комнату вошла молодая женщина в шляпке с вуалью. Он встал при виде дамы, и решив, что она одна из уезжающих по какой-то причине отстала и ищет кто может ей помочь, спросил,-
  - Чем могу Вам служить, сударыня?
 Дама подняла вуаль, и он узнал жену Корчинского, Ирэн познакомила их в прошлом году на балу. Как давно это было!
  - Я пришла просить Вас помочь революции и нам, анархистам. Мы знаем, Вы богаты, а недавно ещё и дом продали. Призываю Вас пожертвовать на нужды русских анархистов, не то…
Она замолчала.
Димитриос закончил её фразу,-
  -Не то Вы убьёте меня, мою семью, моих людей. И ради чего? Ради денег?
 - Ради освобождения России и народа.
 - А Вы спросили народ и Россию, хотят ли они подобного освобождения?
- Народ тёмен и глуп, он как стадо.
 - А вы загонщики? Послушайте, Вы умная, образованная женщина, а связались с бандитами. Посудите сами, Панеяд- сводня, хозяйка борделя, бандерша, у которой ничего святого и у которой руки в крови по локоть и её подельник вор и убийца, беглый каторжник Степан,-
при упоминании Степана, Корчинская выпрямилась, точно её по лицу хлестнули,-
  - Это они-то революционеры? Это они хотят освободить Россию и её народ? Они могут только мучить, губить и убивать. Вы порядочная женщина, что между ними и Вами общего? Где Ваш муж? Почему он допустил такое?
 - Мой муж в Киеве,-
процедила она с презреньем,-
 - Также как и Вы служит режиму. Так Вы отказываетесь платить?
- На благое дело у меня всегда есть деньги, но ворам и убийцам не дам ни гроша. И передайте Панеяд, что если она мне встретиться, я исполню своё обещание насчёт её лба.
  Корчинская выбежала из конторы, подозвала извозчика и понеслась куда-то в сторону Молдаванки.
   Димитриос с тяжёлым сердцем поехал в порт. Там погрузили его экипаж и лошадь, он взошёл на палубу, где столпились люди. Пароход зашипел, закашлял, дал гудок и зашлёпал по воде прочь из Одессы. Люди провожали взглядами пустынный порт и дорогой их сердцу город каштанов и платанов, в одночасье ставший чужим и  смертельно опасным. Многие не скрывали слёз.


  Уважаемые читатели! Продолжение следует, но в конце августа.




 
      

    

 -