Алька

Хоть она ему и очень нравилась, но жениться на Альке, только вырвавшись из родительской квартиры,   Марик  и не думал, да и она не пошла бы за него замуж. Она не пошла бы замуж ни за кого. 
Он стал тогда неплохо зарабатывать на перепродаже живописи,  жил в большой трехкомнатной квартире один, имел свою тачку.  На фирменную еще не тянул, но взял понтовую копейку с шестым, расточенным под гоночный,  двигателем. Прозвал  "Карлом", как в книге  у одного немецкого писателя.  Квартиру выкупил, установил  Хай-Фай  аппаратуру,  видеосистему и весь остальной комфорт, вплоть до кондиционера.   Нанял приходящую домработницу.
Она так и не сказала, где взяла его адрес. Пришла поздно вечером без предварительного звонка. Он не открыл бы, но она принялась негромко стучать во внешнюю металлическую дверь какой-то монеткой: три коротких, три длинных, три коротких. Это было трогательно.   Отрекомендовалась: «Алька», но он понял, что за этой Алькой по паспортным данным скорее всего какая-нибудь Валентина. Валька.  В пластиковой сумке с затертым, поломанным изображением  двадцатилетней Джейн Биркин, она принесла несколько своих  работ, написанных маслом на кусках фанеры — женские портреты в манере Фриды Кало.  Потянула носом, сказала: «От твоей квартиры за километр шмалью несет.  Угости».
Осталась ночевать.  Ей было двадцать два. Она ему понравилась. Чтобы произвести впечатление, дал ей за работы сто долларов одной бумажкой.  Для нее это было состояние,  богатство. Взяла. Сказала, я у тебя одалживаю.
Картинки продавать не стал, повесил у себя в мастерской, чтобы  как следует рассмотреть.
Утром из ванной спросила:
— У тебя есть лишняя зубная щетка?
Подарил ей новую дизайнерскую широкую зубную щетку с кривой ручкой. Американскую.
Алька прожила у него тогда целый год, пользовалась полной свободой — приходила когда хотела, оставалась на сколько хотела, и исчезала не попрощавшись.
...Или рисовала в мастерской в самой светлой комнате со скайлайтом, которую она сразу забрала себе. Французы и немцы пищали от рисунков. Сцали кипятком.  Какой-то коллекционер устроил в Праге мини-выставку ее работ.  Он стал тогда через интернет, сидя на простом USRobatick модеме 56К, делать предварительный аукцион. Это подняло цены на ее живопись почти на порядок . Она не знала, что некоторые ее картины нашли владельцев  еще до того, как Алька их закончила. Самым неудобным было то, что она не хотела продавать, и он выманивал у нее работы под всяческими предлогами.
Нет, не правда. Он ее не обманывал. Давал ей деньги, как с ней же самой было договорено, "на карманные расходы", но сам норовил всегда дать чуть больше. И все, что было ей нужно, старался купить сам. С ней ни о чем деловом нельзя было договориться, Алька таскала с собой затертый ксерокс - перевод  учения о карме, постоянно сверялась с ним , и состояла в каких то арифметических рассчетах между хорошим и плохим, добром и злом. 
Конечно же он ее любил , потому что расстроился, когда она пропала надолго и, как оказалось, навсегда.  Целый месяц стояла на зеркальной полочке ее зубная щетка, пока уборщица–узбечка не выбросила вместе со стаканчиком....
Только через несколько лет ему рассказали, что Алька  крутила роман с одним  автогонщиком - красивым русским пацаном. Открылась граница с Польшей, русский гонял из Варшавы немецкие машины. Брал ее с собой за компанию, чтобы не было скучно. Когда Алька садилась в машину, словно овчарка нюхала воздух. Новые мерседесы и БМВ, которые совсем недавно были украдены, хранили в салонах запах и секреты богатых немецких хозяев. Она знала о них все.
Автомобильные воры работали дерзко и всегда торопились, машину даже толком не раздевали, и она, обследуя дорогой автомобиль, на одной только интуиции, находила множество сюрпризов — это была ее добыча.
Под новый 1993 год они гнали роскошный трехсотый мерседес седан. В глубокой заначке в герметичном контейнере, похожем на баночку с красной икрой, она нашла порцию хорошей медицинской марихуаны.  Останавились на обочине, чтобы покурить. Их убили дорожные бандиты. Зима была холодная, копать яму в твердой земле грабители не стали, два тела забросали ветками. Так их и нашли весной в лесу где–то под Брестом - полуодетыми с объеденными лицами.