Преров Гл. 1. На Балтику

                Память - единственный рай,
                из которого нас не могут
                изгнать.

                Жан Поль.




1. На Балтику

Лето… Холодная Балтика… Германия, тогда ещё демократическая республика, входящая в соцлагерь. Мы – русские – отдыхаем в международном детском лагере, здесь же немцы и поляки. Мы – счастливцы, потому что удалось поехать на отдых к морю в третью, и последнюю за лето смену. В первых двух, говорят, находились ещё чехи и венгры.
 
Русская группа невелика – человек тридцать из разных школ Группы Советских Войск в Германии.  Сначала нас привезли в Вюнсдорф – отправную точку общего маршрута, где между нами и произошло первое знакомство. Затем, пересчитав по списку и, собрав путевки, нас рассадили в автобусы, которые шли уже до места.

Автобусы мчались по просторному автобану, а мы продолжили знакомство, начавшееся еще в Вюнсдорфе. Из рюкзаков, заботливо упакованных родителями всякой снедью, доставались фрукты, печенье, бутерброды, напитки. Всё делилось между собой по-братски.

Дети сходятся быстро и, некоторое время спустя, мы уже весело и дружно распевали песни под аккомпанемент баяна, с которым отлично управлялся один из наших вожатых – Гена. Другая – Марина, студентка и старшая сестра моего одноклассника Игоря, по прозвищу «Длинный», которое он получил из-за высокого роста, приехала из Москвы на каникулы к родителям.
 
Вожатая оказалась девушкой компанейской и жизнерадостной. Она не только знала множество студенческих песен, но и хорошо исполняла их, чем заразила всю нашу разношёрстную, от пятого до девятого классов, группу.

Вот и сейчас в едином порыве мы пели вместе с Мариной только что разученную романтичную песню «про Чайку».

В том городе южном,
Где сИние дали,
Где вОздух, вода и тепло,
ЕЁ белокрылою чАйкою звали
И Имя ей то подошло.

Ча-а-йка, – повторяют невольно уста,
Ча-а-йка, – ты как пена морская чиста-а,
Ча-а-йка, белокрылая ча-а-йка,
ЧерномОрская чайка – моя мечта-а-а!

Сердито свистели матросы ОСВОДа,
Когда на морской синеве
Она выводила свой маленький ялик
Навстречу девятой волне-е-е.

Я пОмню тот вечер багрЯно-лиловый,
МагнОлии в белом цвету.
И твОй поцелуй горьковато-соленый
И брОнзовых рук теплоту-у-у.

Она улетела вдоль ЧЁрного моря
И мне не догнать ее внОвь,
ДовЕрчивой чайке расстАвила сети
ДругАя большая любовь.

Ча-а-йка, – повторяют невольно уста,
Ча-а-йка, – ты как пена морская чиста-а,
Ча-а-йка, белокрылая ча-а-йка,
ЧерномОрская чайка – моя мечта-а-а!  – чуть не прокричали мы припев, веселясь и немного дурачась.


Веселились от того, что свобода, что мы – вместе, что нет родительского надзора, а вместо въедливых учителей – веселые и свойские вожатые. И как-то неопределенно грустилось. Возможно, оттого, что кому-то уже по пятнадцать – шестнадцать лет, что проснулись определённые чувства и заострились в трепетных ожиданиях.

И как-то беспричинно щемило внутри от слов «поцелуй горьковато-соленый и бронзовых рук теплота», и, негодовало по поводу «доверчивой чайке расставила сети «другая» большая любовь». Не надо нам «другой»!

Так, Игорю, вытянувшему длинные ноги в проход между сиденьями, совсем не понравились слова о другой любви, он посчитал их то ли предательством, то ли происками неких туманных соперников. Поэтому Длинный предложил другой вариант: «доверчивой чайке расставила сети, «коварные» сети любовь». Старшие дружно одобрили, младшие не поняли и лишь девчонки со значением переглянулись.

Воображение каждому по-своему, но живо рисовало этот самый «горьковато-соленый» поцелуй безусловно (!) очень красивой девушки, бронзовой от черноморского загара, которая отчаянно смело «выводила свой ялик навстречу девятой волне» в бушующее Чёрное море, презирая испуганные вопли матросов ОСВОДа. Что такое ОСВОД, думаю, мало кто знал, но, чтобы не показаться перед Мариной несмышленышами, дурацких вопросов никто не задавал.

– А чё это – ОСВОД? Корабль такой, што ли? – спрашивал потом у Артёма пятиклассник Вовка Пешкин.

Чтобы не заморачиваться, Артём, худощавый и сутуловатый любитель битлов, перешедший в десятый класс, ограничился лаконичным:

– Да!

Артём, неторопливый, разумный – семь раз отмерь, один раз отрежь – сразу прослыл у нас за вожака. Однако, как потом выяснилось, он не отрицал и авантюр и, неким образом всегда знал замыслы наших руководителей, чтобы их ловко обойти.

Романтичный образ девушки из песни представлялся неясным, переменчивым и неконкретным, хотя и томительно желанным. В нас уже бурлили чувственные юношеские грезы.

Более конкретно рисовался образ девочки из параллельного класса – Дианы, в которую многие из наших пацанов откровенно влюбились. Испытывал влюбленность и я. У худенькой и гибкой Дианы, приехавшей из Прибалтики, были русые волосы, сведенные в короткое «каре», не совсем обычное для наших девчонок. Но основным мотивом симпатии, скорее всего, служило то, что она «новенькая», пару месяцев назад прибывшая из Союза с родителями.

Новенькие почему-то всегда в фаворе! Пацаны перед ними обязательно начинают выделываться. Она в лагерь не поехала, и мне взгрустнулось еще и от этого: я отчетливо запомнил своё волнение от тонкого, чуть слышного запаха её духов, когда стоял сразу за ней в очереди в школьном буфете. Уши вдруг стали горячими, словно собирались полыхнуть. Близко передо мной белела нежная девичья шея, а незнакомо-чувственный запах, исходивший от её волос, завораживал так, что требовалось некоторое усилие, чтобы не уткнуться в них. Увы, теперь оставалось только рисовать всё это в воображении!

Мчался вперёд наш автобус защитного цвета. Теплый ветерок врывался через открытые форточки и упруго трепал занавески, донося духмяные запахи, набегавшие с безлюдных ржаных полей, которые напоминали мне цвет волос Дианы. Поля привольно и светло раскинулись по обе стороны автострады, прямой как стрела. Стелился автобан не на юг к Чёрному морю, о котором мы пели песню, а на север – к Балтийскому. Что и как там в лагере? Какое оно, Балтийское море? Неплохо бы приехать и сразу – искупнуться!



Начало: http://proza.ru/2021/07/30/1605

Продолжение: http://proza.ru/2021/07/31/370

Фото из инета, спасибо автору!