Волшебная четырехглазая лягушка

В Хабаровске, откуда мы с мамой вчера прилетели в отпуск, - утро. В подмосковном Барыбино, на даче маминой сестры, тети Зои, - полночь.
- Хочу каши, - реву я, проснувшись. Мне шесть. Молодой организм в привычный час нуждается в питании.
- Тарасик, скушай котлетку, - предлагает тетя Зоя.
- Не хочу котлету, - мотаю головой, - хочу кашу.
- Тарасик, хочешь компот? - спрашивает мама.
- Хочу кашу.
Я искренне страдаю. Мои дорогие родственницы не знают что со мной делать. Зажигают керосинку - греть воду и варить эту несчастную кашу.
Дядь Саша, полковник в отставке, просыпается, говорит:
- Тарас, я завтра рыбу ловлю. Пойдёшь со мной?
- Рыбу?
- У нас здесь здорово ловится. И у меня для тебя удочка есть. Хочешь?
- Угу.
- Тогда давай спать. А то проспим рыбу.
- А какая рыба?
- Ну. Окуни и сазаны.
Окуни было знакомо, а вот сазаны… Какие они? Подумал я. И уснул.

Когда проснулся, на кухне в ведре уже плескалась рыба.
- Это что? - удивился я.
- Мы с тобой завтра наловим. Хорошо? - ответил дядя Саша. - А этих я в магазине купил.
Тут появилась мама:
- Тарасик, пойдём. Умываться, одеваться, кушать кашу!

Доев кашу, я вышел на двор осмотреться. На мне новый бело-синий матросский костюмчик, надраенные ботинки и бескозырка с надписью “Варяг”. Мама очень любит меня красиво одевать. Мне вообще-то всё равно, я не девчонка какая-нибудь. Но бывает приятно, когда мамины знакомые говорят: “Посмотрите, какой красивый мальчик.”
К этой поездке мы готовились. Мама накупила мне одежды. Хотя в Москве одежда наверняка красивей. Мы много читали про Москву, какая она большая и благоустроенная. Особенно хотелось на Красную площадь. В книжке было написано, что там пересекаются все дороги. Картинки не было, и я не мог представить, как это они делают. Но вместо Москвы, едва прилетев, мы помчались сюда, в эту деревню. И дача была вовсе не дача, а маленькая избушка. Покосившийся сарай подпирал почти упавший дощатый забор. Трава вытоптана, а что не вытоптано, покрыто пылью. Кривая калитка не закрывается до конца. Ну, конечно, это - не Москва.

В калитку вошла девчонка и, не обращая на меня внимания, постучала в дверь:
- Молоко!
- Катя, заходи в дом, - позвала тетя Зоя.
Катя занесла банку и вышла. Теперь она уставилась на меня:
- Ты кто?
Девчонка была выше меня на голову и какая-то нахальная. Даже не хотелось с ней разговаривать.
- Тарас.
- А чё так вырядился?
Я почти обиделся, но вспомнил, как мама говорила: “Тарас, будь мужчиной”. Решил сражаться.
- А ты - чё? В тряпье и лохмотьях? - парировал я. “Тряпье и лохмотья” - так мама называла свою одежду. Это она так шутила, у неё была красивая одежда. А девчонка действительно была в каком-то выцветшем сарафане и пыльных босоножках. Волосы заплетены в две неровные косички. Мымра.
- Ты чё - моряк? - она словно не услышала меня.
- Да. Видела на кухне целое ведро? Это я поймал, - соврал я. - Всё - фазаны, то есть... сазаны.
Девчонка задумалась на секунду и сказала:
- Сазаны - это просто. А ты волшебных лягушек ловил?
- Каких волшебных лягушек?
- У нас тут в ручье водится. Волшебная четырехглазая лягушка.
- Четырехглазая?
- Ну, да. Кто её поймает, тому любое желание исполнится. Хочешь покажу?
Я почесал затылок и согласился.
Мы вышли со двора, вдоль забора к кустам, у которых начиналась едва заметная тропинка, вниз к ручью. Ну, и ручей был не ручей. Болото. Поверхность, покрытая тиной, совсем не двигалась. Несколько валунов лежало в воде у самого берега.
- Пойдём, - Катя забралась на один из камней. - Смотри. Она вон там живет.
- Где? - я встаю рядом с ней, тяну шею, высматривая лягушку.
- Вон, вон, - показывает Катя вдаль.
- Где? Где? - тянусь, чувствую толчок в зад и плюхаюсь в тину. Падаю на руки, едва не хлебнув зелёной жижи. Воды-то по колено, но весь костюм в склизкой мути.
- Ой, моряк. Не утонул-ли? Ты чё упал-то? - притворно причитает девчонка.

- Что случилось? - вскрикнула мама, когда мы вернулись домой.
Я посмотрел исподлобья на Катьку, на маму, сказал:
- В ручей упал, поскользнулся.

Когда я вернулся, переодетый в майку и шорты, тетя Зоя просила Катю:
- Пожалуйста, посмотри за Тарасом, покажи окрестности, чтобы он опять куда не свалился. Хотя бы час-другой, пока мы обед готовим.
Не видя особой охоты у девчонки, тетя Зоя предложила:
- А я тебе конфет московских?
Тогда Катька кивнула.
На улице нас встретил дядя Саша:
- Смотрите, что я сарае нашёл. Змей. Погоняйте на поле! - он протянул змея Катьке.
Я, конечно, видел воздушных змеев раньше, но никогда не запускал.

Мы шли по дороге, на пригорок, к полю.
- Слушай, а ты правду говорила про лягушку?
- Правду. А, может, и выдумка. Только точно есть способ выполнить желание.
- Какой?
Катька посмотрела на меня оценивающе и продолжила:
- Мне бабуля рассказала. Вон - поле, куда мы идём. Там растёт клевер. У него три листочка обычно. Но бывает и больше. Так вот, кто найдет клевер с четырьмя листками, у того всякое желание сбудется.
Я подумал и спросил:
- А зачем тебе?
Катька снова посмотрела на меня, наклонила голову вниз и тихо сказала:
- Бабуля болеет. Мама целыми днями на ферме.

Нас обогнала светло-коричневая Победа и остановилась чуть впереди. Водитель, молодой парень в костюме, вылез и спросил:
- Деревенские? Местные? - и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Заплутал я. Где тут у вас магазин?
Катька махнула вперёд:
 - Езжайте дальше, потом налево. Там - магазин, возле почты.
Водитель шмякнул ладошкой по крыше, словно получил огромное удовольствие от её слов.
- Ну, вижу, что деревенские. Одеты как деревенские. Говорите как деревенские. И змей у вас - деревенский. Такие в Москве не летают.
Он сел в машину, газанул, и потом, зачем-то пару раз бибикнул.

Мы вышли на поле. Трава там была низкая. Катька запустила змея и показала мне. Я помчался со змеем по полю. А Катька ходила медленно, наверно, искала волшебный клевер, а потом присела на краю поля, у дороги.
Я пробегал, может, полчаса и вдруг, споткнувшись о кочку, упал лицом в траву. Услышал, как неподалёку шлепнулся на землю и хрустнул змей. Приподнялся на руках и увидел клевер с четырьмя лепестками. Я не сразу сообразил и, сообразив, не сразу поверил. Встал на ноги, и словно что-то стукнуло по голове, я заорал:
- Лягушка, волшебная четырехглазая лягушка! Волшебная лягушка!
Катька прибежала:
- Сдурел?
- Вон, смотри, - показал я в траву.
- Где, где? - Катя наклонилась.
- Там, вон, - сказал и подтолкнул её.
Она упала носом в кустик клевера с четырьмя лепестками.
Катя увидела его. Встала, посмотрела на меня:
- Это мне? Это... ты... для меня?
Я молчал.
Катька сорвала клевер, поцеловала его, что-то шептала. Спрятала на груди.
Я с терпением переносил девчачьи нежности.

Катька вдруг быстро пошла.
- Ты куда?
Она обернулась. Кажется, она забыла про меня.
- Пойдём, - сказала, - пойдём. Я покажу тебе что-то. Змея оставь, потом подберём.

Мы пересекли поле и прошли редким леском, поднимаясь в горку. На вершине горки стояла пожарная каланча.
- Раньше здесь была церковь. Потом сделали пожарку, а из колокольни - каланчу. Бабуля говорила, пожарку лет десять как распустили. Но там дед Андрей остался сторожем и за колокольней присматривал. Он умер два года назад.
Она открыла ржавую дверь в колокольню, и мы стали подниматься по скрипучим ступеням.
- Не бойся, - успокоила меня Катька. - Дед Андрей здесь всё чинил.
Наверху, на площадке, конечно, не было колоколов, но открывался вид далеко-далеко.
Я и не думал, что столько дорог ведут к обыкновенной деревне.
- Вон та, - показывала Катька, - идёт к сельпо. Эта - на ферму. Эта вдоль речки, мимо вашей дачи, к станции. А эта - к станции напрямую. А эта - на шоссе, на Белые Столбы и Домодедово.
- А в Москву? В Москву отсюда можно? - заволновался я.
- Можно, - ответила Катя.
- А на Красную площадь?
- Можно. Отсюда всюду можно, - улыбнулась она.

Ночью мне приснилось, как я стою на камне у замшелого ручья.
Катька встаёт рядом и кричит:
- Сазаны! Сазаны!
Я прыгаю в воду. Зелёные брызги летят вверх. Тина падает на лицо. Я вытираюсь кулаком.
Катька - снова рядом, тянет мне сложенные кулёчком ладошки:
- Это - тебе. Волшебная четырехглазая лягушка.