А. Езерска Голодные сердца Голод

Как пройти на мой персональный сайт, чтобы БЕСПЛАТНО  ЧИТАТЬ  И  СКАЧИВАТЬ все мои книги?
Вот адрес: https://www.danberg.net/



                А. Езерска Голодные сердца

                Перевод: Дан Берг

                Голод

Служанка Шейна Пейсах с утра мыла лестницы в доме. Остановилась передохнуть. Она сирота, иммигрантка из России, живет в Нью-Йорке у своего дяди-благодетеля. Ей двадцать два года, она засиделась в девушках, и нет у нее приданого.

Случилось однажды чудо – в душевный сумрак Шейны Пейсах прорвался горячий луч света и растопил лед безысходности молодого сердца. В доме нанял комнату молодой университетский ученый Джон Барнес. Предмет его диссертации требовал изучения жизни иммигрантов, поэтому общение с Шейной Пейсах сулило ценный научный материал.

Шейна Пейсах облокотилась на перила недомытой лестницы, задумалась, лицо ее приняло сладко-мечтательное выражение. Она вспоминала мистера Джона Барнеса: он уважительно, как с равной, говорил с ней, он привел ее в библиотеку, и, наконец, он обнял и поцеловал ее! Незабываемый вечер, весна, любовь – первый романтический эпизод в жизни девушки. Покидая Шейну Пейсах, сей джентльмен дал ей крылья. Они унесут ее ввысь, она вырвется из душного мира, вечно пахнушего селедкой и луком.

“Он – стук моего сердца, он молитва моя! – мысленно твердила себе Шейна Пейсах, - да, он значит для меня безмерно много, но я – кто я для него? Никто! Не пора ли выбросить из головы пустые мечты? О, нет, неразумная Шейна! Так мало радости ты знала, и вдруг забыть его? Что есть у тебя? Убогая полуподвальная комната, где ты живешь? Лохмотья, в которых ты ходишь? Ведро и тряпка? Работа, за которой ты прячешься от самой себя?”

***

 - Шейна Пейсах, чтоб тебе гореть в аду! – раздался вопль ее дяди Мойше Рифкина, - сколько времени нужно, чтобы вымыть лестницы? Вчера твои котлеты обуглились, а сегодня в супе нет соли!
 - Из-за щепотки соли вы поднимаете шум, дядя?
 - В Талмуде сказано, что муж может изгнать жену всего лишь за то, что она недосолила пищу! А ты вообще не солила суп!
 - Я не знаток Талмуда, зато теперь я знаю, отчего так рано умерла бедная тетя Гитл, мир праху ее – вы, дядя, поедом ели бедную. Без соли!
 - Придержи свой длинный язык! Почему не нарезала мне селедку с луком?
 - Забыла... – устыдилась Шейна Пейсах и в душе пожалела старика: все его радости – поесть да в синагогу пойти.
 - Чего ты только не забываешь? Спишь на ходу!
 - Возьмите себе еще одну служанку, дядя! – воскликнула она, и жалость сменилась досадой.
 - Я спас тебя от голода в России, и так ты благодаришь меня?
 - Оставьте попреки! Я тружусь два года и не получила от вас ни цента!
 - Денег тебе надо? Вспомни-ка: в России ты ходила босая, а сейчас ты сыта, одета и обута!
 - Не я одна, все приехали в Америку без гроша за душой, но работают за зарплату!
 - Билет для тебя стоил мне пятьдесят долларов. Должна мне быть от этого польза или нет?

Шейна Пейсах промолчала в ответ. Гнев переполнял ее сердце. “Все, это конец! Я не останусь больше в этом доме!” – твердо решила она. Дядя Мойше и тетя Гитл приехали в Новый Свет еще до ее рождения. Она думала, что они купили для нее билет в Америку из желания дать ей, сироте, надежду на лучшую жизнь. Прибыв в Нью-Йорк, она увидела смертельно больную тетю, а работа служанки пожирала время и покушалась на душу. Если худое можно исправить, то к чему терпение? 

“Сегодня вы кричали на меня в последний раз, дядя! Я ухожу!” С этими словам Шейна Пейсах выскочила за дверь. Она мчалась по улицам, сама не зная куда. “Кому я нужна? У меня никого нет! Лучше б мой корабль в Америку потонул!” Но тут она вспомнила мистера Джона Барнеса. Он появился перед ее мысленным взором – это добрый знак. “Нет, я не пропаду! Я должна выдержать все. Я подумала о нем – значит спасение непременно придет!”

И верно! Она увидала на воротах объявление: “Требуются рабочие руки”. Шейна Пейсах взглянула на свои руки – рабочие! Сильные от тяжелого труда. Отгоняя страхи и сомнения, она взбежала по ступенькам. “Братья Коэн” – надпись на железной двери. “Ничего не бойся! – прикрикнула на себя Шейна Пейсах, - ты не милостыню просишь, ты предлагаешь рабочие руки! Начнешь зарабатывать деньги, оденешься по-американски, и мужчины будут у твоих ног. И даже он...”

***

Шейна Пейсах распахнула дверь. Фабрика. Море людей. Склоненные над работой головы. Шум вертящихся колес, стрекотание швейных машин – все звуки соединилсь в единый оркестр. Новый Свет, новая жизнь, Америка!

Человек за столом неподалеку от входа аккуратно складывал в кипу рубашки. Он поднял глаза на вошедшую, и ее сияющие глаза и бесхитростный взгляд напомнили ему о просторах его былой родины. “Землячка! – мелькнула у него в голове, - однако, совсем юна!”

 - Я прочитала – требуются рабочие руки, - произнесла Шейна Пейсах вместо приветствия.
 - Вы ищете работу? – спросил он, с любопытством разглядывая вошедшую.
 - Ищу!
 - Вы недавно в Америке?
 - Уже два года, не такая уж и зеленая! – расхрабрилась Шейна Пейсах.
 - Я – Сэм Аркин, бригадир.
 - А я – Шейна Пейсах.
 - Я отнесу эти рубашки, вернусь и отведу вас к хозяину.
 - Я жду.
 - Надеюсь, вы быстро освоитесь, - подбодрил Сэм Аркин, препровождая ее в контору, - удачи вам!

Из-за нехватки рабочих рук Шейна Пейсах была принята немедленно. Дрожа от волнения, она последовала за Сэмом Аркином в цех. Он подвел ее к большегрудой девушке, самой умелой швее. “Сэди Кранц, вот вам на выучку новенькая!” – сказал он и вернулся на свое место.

Сэди Кранц усадила Шейну Пейсах рядом с собой и шепнула соседке: “Еще одна зеленая с деревянной башкой! Эти новоприбывшие вырывают у нас кусок хлеба своим дешевым трудом!”

Свои первые швы Шейна Пейсах делала на удивление быстро и правильно, что заслужило справедливую похвалу Сэди Кранц.
 - Шейна, у вас ловкие руки и хорошо варит голова!
 - А у вас доброе сердце, Сэди! Как мило с вашей стороны учить меня!
 - Я люблю помогать, если мне это ничего не стоит – так и так мне платят за неделю, - ответила любезностью на любезность Сэди Кранц. Никто и никогда прежде на называл ее сердце добрым.

Фабрика впечатлила Шейну Пейсах. Молодость жадна до новизны. Целиком отдавшись постижению премудростей швейного мастерства, она так увлеклась, что не заметила, как прошел день. Раздался звонок, машины остановились, и работницы гурьбой бросились к выходу.

 - Ой-вей! Пожар? – побледнела от страха Шейна Пейсах.
 - Зеленая! Это шесть часов. Время идти домой! – рассмеялись работницы.
 - Домой? У меня нет дома! Я убежала. Помогите мне, Сэди!
 - Я возьму вас к себе на время. Вы, наверное, умираете есть? – пожалела ее Сэди Кранц.

Темная и мрачная клетушка, которую Сэди Кранц называла домом, навеяла Шейне Пейсах мысли о комнате в дядином доме. “Может вернуться? Несчастный дядя, как он проживет без меня?” – подумала она. Тем временем Сэди Кранц деловито розожгла стоящий на сундуке примус, начистила картошку и приготовилась варить сосиски – ужин после трудового дня.

 - Вы работаете быстро и толково, будете иметь хорошие деньги, купите приличную одежду, станете ходить на танцы и, кто знает, встретите человека и выйдете замуж! – нарисовала Сэди Кранц своей гостье привлекательную картину будущего.
 - Я буду стараться и докажу кое-кому, что достойна его!
 - Зачем стараться работать самой? Не лучше ли выйти за путевого парня?
 - Тот, который мне нужен – он не просто человек, он для меня звезда в небесах...
 - Вот так здорово! Что звездам до вас? – засмеялась Сэди.
 - Мое сердце всегда рвалось ввысь!
 - По-моему, Шейна, вы просто чокнутая!
 - Чокнутая? Я не вернусь к дяде, я покажу всей Америке, на что я способна!

На следующее утро она пришла на фабрику сияя, с высоко поднятой головой. “Посмотрите-ка на эту зеленую! Чему радуется? Не иначе, сваха обещала богатого мужа!” – злословили девушки.

Оправдалось предвидение Сэди Кранц, и за несколько недель Шейна Пейсах сделала впечатляющие успехи. Теперь денег хватало, чтобы поселиться в собственной маленькой комнатке. Она работала быстрее и лучше многоопытных швей, и бригадир Сэм Аркин взял ее к себе в помощницы. Она еще не забыла грубые дядины окрики, а уважительный и мягкий голос фабричного наставника ласкал ей слух.

***

Время ланча. Работницы выключили машины, заторопились со своим чашками к дымящемуся котлу с чаем. В воздухе висел неизбывный запах селедки с луком, вместе с прочей рутиной привезенный в Америку с бывшей родины еврейскими бедняками-иммигрантами. Шейна Пейсах и Сэм Аркин расположились поодаль от остальных обедающих. А те увлеченно бранили обоих отщепенцев.

 - Толку-то убиваться на работе ради обновок, если нахалки пролезают вперед, - сказала Ревекка Фейст, разглядывая приобретенные накануне шелковые чулки, - глядите-ка, как Сэм Аркин увивается за зеленой!
 - Мы уже давно работаем, а она слизывает сливки, словно ей положено! – заявили сразу несколько голосов.
 - Это ее невинный взгляд морочит его!
 - Ха-ха-ха – невинный! Где такую найдешь? Все они знают, как к мужчине подъехать!
 - Не ум и быстрота, а удача нужна! – заявила Блюма Левина, седая и бледная, - у новенькой румяные щечки – вот ее везение!
 - Лицемерка она! – воскликнула Ревекка Фейст, покрывая пудрой свое восковое от недоедания лицо.
 - Завистницы! – вступилась за подругу Сэди Кранц, - набросились на новенькую, как свора собак, и все из-за того, что Сэм Аркин улыбнулся ей! И ни одна не замолвит слова. А добрый язык – знак доброго сердца! – вспомнила Сэди Кранц похвалу Шейны Пейсах.
 - Пусть не выставляет себя! – крикнула непримиримая Ревекка Фейст, - она прыгнет через наши головы и станет начальницей!

Тем временем Сэм Аркин и Шейна Пейсах сидели на подоконнике и ворковали, забыв о голоде.

 - Ваши глаза сияют! Что за счастливые мысли у вас в голове? – спросил Сэм Аркин.
 - Когда я вижу, что люди вокруг разговаривают и смеются, я рада быть одной из них.
 - Это американки! Они думают только о тряпках, мороженом и выгодном замужестве!
 - Я чувствую себя равной другим, и это здорово! Будто фабрика – мой дом. Ведь я словно освободилась из тюрьмы. Мое сердце страдало от одиночества... Я не знаю, почему я так открыто говорю с вами...
 - Пожалуйста, продолжайте! Я хочу больше знать о вас. Вы так красивы...
 - Я боялась раньше говорить с мужчиной, а с вами мне легко.
 - Вы вся из шелка и бархата! Откуда в мире такая красота?
 - Ну, что вы...
 - Я хочу проводить вас домой после работы. Можно?
 - Можно... – опустив глаза ответила Шейна Пейсах.
 - Я буду ждать вас внизу на лестнице!

Шейна Пейсах все думала, сказать ли Сэму Аркину о Джоне Барнесе? “Поймет ли Сэм? Как поймет? Он добрый, он хорошо ко мне относится. И не посмеется над моими мечтами. А я – дура, зачем выдала свою тайну Сэди Кранц?”

***

Как и условились, Сэм Аркин и Шейна Пейсах встретились после работы внизу на лестнице. Он приготовил горячую речь, но когда она оказалась рядом с ним, мгновенно все забыл и только улыбался. Он прочищал горло, трещал суставами пальцев, а слова все не возвращались. Так они и дошли до ее дома, храня молчание.

 - Мне жаль, но я не могу пригласить вас в свою слишком маленькую комнатку, -  проговорила Шейна Пейсах, - она с трудом вмещает одного.
 - Что вы скажете на то, чтобы поужинать вместе? – исправил положение Сэм Аркин.
 - Вы думаете, я могу пойти в ресторан в этом платье?
 - Вы выглядите лучше всех модниц. Я приглашаю вас и буду гордиться вами.
 - Тогда пойдемте! – воскликнула Шейна Пейсах, зардевшись от удовольствия, - как хорошо иметь друга, для которого душа важнее наряда, - добавила она и вспомнила о другом человеке.
 - Вот увидите – я не скуп. Бриллианты украсят и наряд и душу!

Они шли по вечерним улицам Нью-Йорка. Толпы рабочих высыпали из ворот фабрик и тут же рассеивались – каждый спешил по своим делам. Владельцы киосков избавлялись от товара в эти бойкие часы. Продавцы газет, все больше мальчишки, выкрикивали названия: “Тагеблат”, “Абендблат”, “Гардиан”. Ревели поезда над землей. Сэм Аркин ощущал в своей большой ладони легкую ручку Шейны Пейсах. Редкое чувство радости заглянуло к нему в сердце.

 - Как славно жить в Америке! – выпалил, наконец, Сэм Аркин.
 - И мне хорошо! – в тон воскликнула Шейна Пейсах.
 - Почему вы приехали сюда?
 - Я надеялась на лучшее. Кому любо в старом мире – не стремятся в новый!
 - Точно!
 - Я была голодная и босая, но сейчас вспоминаю с теплом узкие улицы, коров, цыплят...
 - У меня нет тоски по прошлому, стараюсь не вспоминать.

Они вошли в ресторан, заняли угловой стол. Ни о чем не спрашивая свою спутницу, Сэм Аркин заказал селедку с луком на двоих – “Это для начала!” – пояснил он.

 - А в меню нет американской еды? – робко поинтересовалась Шейна Пейсах.
 - И через сто лет я не стану есть американскую еду. Что может быть лучше селедки с луком?
 - Я не забываю Россию, но сердце мое принадлежит Америке. И желудок – тоже!
 - А я не доволен американской едой, но люблю американские доллары!
 - Вы многого добились и твердо стоите на ногах...
 - Приехал я оборванным и не умел написать свое имя. Я учился.
 - А тяжело было учиться? – спросила Шейна Пейсах, затаив дыхание.
 - Мне – да! По ночам я выводил на бумаге крючки, пока не стало получаться “Сэм Аркин”.
 - По ночам?
 - Я работал от зари до зари. Теперь у меня счет в банке, и мне не нужна ничья помощь. 

Шейна Пейсах украдкой рассматривала Сэма Аркина. Крупные сильные руки. Грубые черты лица. Толстые губы. Мелкие невыразительные глаза. Самодовольный труженик, гордый своей независимостью, добытой тяжелым трудом. Она невольно сравнивала его с другим человеком, и это сравнение делало того, другого, еще прекраснее и желаннее. 

 - В России я мечтал о золотой стране. Я работал как черт и копил, копил, копил на билет.
 - А мне дядя купил билет... – вздохнула Шейна Пейсах.
 - Здесь я попал в руки негодяя, тоже из России. У него люди мерли от непосильного труда.
 - Ваш первый хозяин похож на дядю моего, Мойше Рифкина!
 - Я вспоминаю, как за гроши работал на этого кровопийцу по шестнадцать часов в день!
 - Сейчас у вас другая жизнь! – сказала она, погладив его по руке.
 - Теперь я при деньгах. Я хочу начать свое дело. И я хочу жениться!
 
Сказавши это, Сэм Аркин столь выразительно посмотрел на Шейну Пейсах, что благозвучие любовных признаний навряд ли многое добавило бы к его красноречивому взгляду. Но, как известно, совсем без слов обойтись нельзя.

 - Я кое-что придумал! Я перепишу свой банковский счет на вас, Шейна! Вы согласны?
 - На меня? – изумилась Шейна Пейсах.
 - Все мое будет вашим, а вы станете моей!
 - Я не могу так! – воклинула она, потрясенная таким доказательством преданности.
 - Но почему? Мои доллары сделают все! Я куплю пианино, найму учителей...
 - Сэм, у меня есть руки и голова. Я мечтаю стать настоящей американкой и должна трудиться!
 - Вы сможете прекратить работу хоть завтра!
 - Я не возьму ваши тяжко добытые деньги! Я всего достигну сама!
 - Возьмите, прошу! Вы мне дороже жизни! - восклинул он со слезами на глазах.

Буря чувств захлестнула сердце Шейны Пейсах. Как любят ее! Вот оно, счастье, больше которого не бывает: семья, детишки, достаток, любящий муж, надежный кормилец. Кто из девушек не мечтает о такой судьбе!? А как же тот, американец? Да ведь он – только фантазия! Но нет! Лишь Джон Барнес живет в ее сердце, лишь его она боготворит и станет достойной его любви!

 - Я знаю, Сэм, вашу доброту. Но в сердце моем живет другой...
 - Другой? – пролепетал побледневший Сэм Аркин, и страдание исказило лицо его.
 - Я должна была сказать раньше... Он не просто человек, он... он необходим мне, как голод...
 - Голод? Не понимаю...
 - Душа должна быть голодна, чтоб рваться вверх. Этот человек влечет меня в небеса, он – голод моей души!

Они вышли на улицу. Шагали медленно, молча. Прямой, честный и приземленный Сэм Аркин ничего не понял из слов Шейны Пейсах. А что не понимают – то осуждают. Он отвергнут, и это ясно. Он тяжело жил и много голодал. А теперь он сыт и Шейне предлагает довольство, а ей нужен голод? Навстречу им мамаши катили коляски с младенцами, и иголки зависти нет-нет да и кололи сердце Шейны Пейсах, но быстро пропадали.

Шейна Пейсах сострадала ему, но ничего не могла поделать. “Тот человек, - она попыталась получше объясниться, - тот человек стал тем, кем хотели, но не могли стать мои отец и мать и их отцы и матери – он все воплотил в себе. Он вселил в мою душу тысячелетний еврейский голод, который она рвется утолить!”

Они уселись на скамейку. Он был вполне несчастен. Она чувствовала, что слова ее напрасны и холодны, что застыли они, превратились в тяжелые камни и придавили все существо Сэма Аркина. Она не хотела ранить его, но бес амбиции победил великодушие. “Мне не жалко вас, Сэм Аркин! – проговорила Шейна Пейсах, - потому, что мне не жалко себя! Я испытала не меньше вас, но мне мало этого. Я не остановлюсь, я голодаю по свободе и готова уступить вам чуточку своего голода!”

Часть рассказов сборника опубликована здесь:
http://www.newlit.ru/~masterstvo_perevoda/6175.html