Сквозящее мировосприятие. Усилия ума и чувства

                2.2.6      В чём они заключаются?

                Из книги «Роза Мира» Даниила Андреева:

 (стр. 80) «В том, что человек постепенно приучается воспринимать шум лесного океана, качание трав, течение облаков и рек, все голоса и движения видимого мира как живое, глубоко осмысленное и к нему дружественное, будет усиливаться, постепенно охватывая все ночи и дни, чувство, неизменно царящее над сменой других мыслей и чувств: как будто, откидываясь навзничь, опускаешь голову всё ниже и ниже в мерцающую тихим светом, укачивающую глубь – извечную, любящую, родимую. Ощущение ясной отрада, мудрого покоя будет поглощать малейший всплеск суеты; хорошо в такие дни лежать, не считая времени, на речном берегу и безцельно следить прохладную воду, сверкающую на солнце. Или, лёжа где-нибудь среди старого бора, слушать органный шум вершин да постукивание дятла. Надо доверять тому, что стихиали Лиурны уже радуются тебе и заговорят с твоим телом, как только оно опустится в текучую плоть их; что стихиали Фальторы или Арашамфа уже поют тебе песни шелестящей листвой, жужжанием пчёл и тёплыми воздушными дуновениями».

                Что происходит, когда мы произносим названия стихиалей, да и любое слово? Создаём ли при этом особую программу, сочетания энергий, проявляющих эти сущности в Проявленной вселенной и в нашем сознании?

«Когда  по заливным лугам, пахнущим свежескошенным дуновением, будешь возвращаться на закате домой с далёкой прогулки, поднимаясь в нагретый воздух пригорков и опускаясь в прохладные низины, а тихий туман начнёт заливать всё, кроме верхушек стогов, - хорошо снять рубашку, и пусть ласкают горячее тело этим туманом те, кто творит его над засыпающими лугами».

                Почему стихиали так относятся к человеку? Это запрограммировано в них или это ответная реакция на чувства, которые испытывает при этом человек? Очищение души?

«Можно было бы указать ещё сотни таких минут – от загорания на песке до собирания ягод – полудействия, полусозерцания – но о них догадается и без указаний тот, кто вступит на этот лёгкий и светлый путь. Ведь такой уклад возможен не только в Средней России, но и в природном ландшафте любой другой страны, от Норвегии до Эфиопии, от Португалии до Филиппин и Аргентины. Соответственно будут меняться только детали, но ведь они могут меняться и в пределах одного ландшафта сообразно личным наклонностям. Главное – создать внутри себя этот свет и лёгкость и повторять подобные периоды по возможности каждый год».

                Действуют ли одни и те же стихиали в разных странах?

                Прав ли автор, говоря о стихиалях, ведь наука объясняет по-своему о процессах происходящих в Природе?

«… если бы существовало какое-нибудь разумное микроскопическое существо, изучающее мой организм и само в него входящее, оно имело бы основание сказать в ту минуту, как я шевельнул рукой, что эта глыба вещества, состоящая из таких – то и таких-то молекул, дернулась оттого, что сократились некоторые её части – мускулы. Сократились же они потому, что в моторных центрах произошла такая-то и такая-то реакция, а реакция была вызвана такими-то и такими-то причинами химического порядка. Вот и всё! Ясно, как день. И уж, конечно, такой толкователь возмутился бы, если ему вздумали указать, что «глыба» шевельнулась потому, что таково было желание её обладателя, свободное, осознанное желание, а мускулы, нервы, химические процессы и прочее – только передаточный механизм его воли.

Изучением этого механизма занимается физиология. Это не мешает существованию психологии – науки о том сознании, которое этим механизмом пользуется.

Изучением стихий природы как механизмов занимается метеорология, аэродинамика, гидрология и ряд других наук. Это не должно и не будет мешать со временем возникновению учения о стихиалях – о тех сознаниях, которые пользуются этими механизмами.

Быть может, кто-нибудь сказал бы, что и он живал в лесах и купался в реках, и он хаживал по лесам и полям, и он, стоял на тетеревином току, испытывал состояние единения с природой и, однако же, ничего, схожего со стихалями, не ощутил. Если так скажет охотник, удивляться будет нечему: в этом разрушителе природы стихиали видят врага и осквернителя, и нет более верного способ сделать невозможной из близость, как захватить с собой в лес охотничье ружьё. Если же это скажет не охотник – пусть он со вниманием припомнит недели своей жизни среди природы и сам обнаружит свои нарушения тех условий, о которых я самого начала предупреждал.

Нельзя, конечно, заранее определить длительность этапов этого познания: сроки зависят от многих обстоятельств, объективных и личных. Но рано или поздно наступит первый день: внезапно ощутишь всё Природу  так, как если бы это был первый день творения и земля блаженствовала в райской красоте. Это может случиться ночью у костра или днём среди ржаного поля, вечером на тёплых ступеньках крылечка или утром на росистом лугу, но содержание этого часа будет везде одно и то же; головокружительная радость первого космического прозрения. Нет, это ещё не означает, что внутреннее зрение раскрылось: ничего, кроме привычного ландшафта, ещё не увидишь, но его многослойность и насыщенность духом переживёшь всем существом. Тому, кто прошёл сквозь это первое прозрение, стихиали станут ещё доступнее, он будет всё чаще слышать какими-то, не имеющими названия  языке, способностями души повседневную близость этих дивных существ».

                Не означает ли это, что все минералы, растения и животные, думаю даже и атомы, обладают определённым уровнем сознания, с которым можно общаться, обмениваясь энергией чувств.

«Но суть «первого прозрения» уже в другом, высшем. Оно относится не к трансфизическому познанию только, но и к тому, для которого мне не удалось найти иного названия, кроме старинного слова «вселенский». В специальной литературе этот род состояний освещался многими авторами. Уильям Джемс называет его прорывом космического сознания. По-видимому, оно может обладать весьма различной окраской у различных людей, но переживание космической гармонии остаётся его сутью.

Методика, которую я описывал в этой главе, способна, в известной мере, приблизить эту минуту, но не следует надеяться, что такие радости станут частыми гостями дома нашей души. С другой стороны состояние это может охватить душу и без всякой сознательной подготовки: такой случай описывает, например, в своих «Воспоминаниях» Рабиндранат Тагор.

Легко может статься, что человек, не раз испытывавший среди Природы чувство всеобщей гармонии, подумает, что это и есть то, о чём я говорю. О нет. Прорыв космического сознания – событие колоссального субъективного значения, каких в жизни одного человека может быть весьма ограниченное число. Оно приходит внезапно. Это не настроение, не наслаждение, не счастье, это даже не потрясающая радость – это нечто большее. Потрясающее действие будет оказывать не оно само, а скорее воспоминание о нём; само же оно исполнено такого блаженства, что правильнее говорить в связи с ним не о потрясении, а о просветлении.

Состояние это заключается в том, что Вселенная – не Земля только, а именно Вселенная – открывается как бы в своём высшем плане, в той божественной духовности, которая её пронизывает и объемлет, снимая все мучительные вопросы о страдании, борьбе и зле.

(стр. 86) «Большего счастья, чем полное раскрытие внутреннего зрения, слуха и глубинной памяти, на Земле нет. Счастье глухого и слепорождённого, внезапно, в зрелые годы пережившего раскрытие телесного зрения и слуха, - лишь тусклая тень.

Об этом я могу только повторять, если можно так выразиться, понаслышке. Есть замечательная страница в поэме Эдвина Арнольда «Свет Азии», где описывается такое состояние, сделавшее одного искателя тем, кто ныне известен всему человечеству, как Гаутама Будда.

Вот это описание.

Речь идёт о вступлении Будды в состояние «абхиджны» - широкое прозрение «в сферы, не имеющие названий, в безчисленные системы миров и солнц, двигающихся с поразительной правильностью, мириады за мириадами… где каждое светило является самостоятельным целым и в то же время частью целого -  одним из серебристых островов на сапфировом море, вздымающемся в безконечном стремлении к переменам. Он видел Владык Света, которые держат миры невидимыми узами, а сами покорно движутся вокруг более могущественных светил, переходя от звёзды к звёзде и бросая непрестанное сияние жизни из вечно меняющихся центров до самых последних пределов пространства. Всё это он видел в ясных образах, все циклы и эпициклы, весь ряд кальп и махакальп (Кальпа – период от возникновения до разрушения мира), - до предела времён, которого ни один человек не может охватить разумом. Сакуалу за скауалой (системы миров) проницал он в глубину и высоту, и прозревал за пределами всех сфер, всех форм, всех светил, всякого источника движений. То незыблемое и безмолвное действующее Великое, согласно Которому тьма должна развиваться в свет, смерть – в жизнь, пустота – в полноту, безформенность – в форму, добро – в нечто лучшее, лучшее – в совершеннейшее; это невысказываемое Великое сильнее самих богов: Оно неизменно, невыразимо, первоверховно. Это – Власть созидающая, разрушающая и воссоздающая, направляющая всё и вся к добру, красоте и истине».