Ефим и харизма - миниповесть. Часть 1

     Женщины судачили поутру в уютном дворике одного из районов города Н-ска.
     - Ты слыхала, сосед вернулся.
     - Это какой?
     - Из тринадцатой квартиры. Заросший, на лешего похож. Его, кажись, Ефимом зовут.
     - Да ты что? Это который пропал года три назад? Тот всегда аккуратный ходил.
Вежливый. Всегда здоровался и в подъезд вперед пропускал.
     - Я помню. А нынче, как подменили его, не глядит, не разговаривает. И одет, как попало – брюки мятые, рубашка поверх одета. Кеды старые на ногах. Он кеды сроду не носил. Я, Люба, знаешь, чего думаю, - посадили его за что-то, вот он и пропадал.
     - Ой, неужто правда? Тюрьма-то меняет человека. За что же это его?
     - Поди пойми, за что. Надо Валентину спросить. Она раньше всех про все знает. А вот и она идет. Валя, иди к нам, разговор есть. Ты помнишь соседа из тринадцатой. Он еще пропал на три года, а теперь вернулся. Чего ты думаешь, где он был.
     - Тут и думать нечего, в местах, не столь отдаленных. Обычное дело.
     - А за что его?
     - Как, за что? За попытку, конечно. Женщины к нему не приходили, а мужчинское дело всяко справлять надо.

     Ну, а теперь расскажем, как оно было на самом деле.
     Жил, был Ефим. Человек он был работящий, рассудительный и небесталанный. Таланта у него было целых два: он быстро считал в уме и неплохо рисовал. Кроме того, Ефим был наделен воображением. Он видел цветные сны, в которых иногда даже находил решение своих проблем. И при всем том он слыл среди сослуживцев, как бы это сказать помягче, человеком педантичным и некомпанейским, а проще говоря, - занудой. Неизвестно, от кого из своих предков получил он ген занудства, но все, что он видел, он выстраивал по ранжиру, ну, или по рейтингу, - как кому удобней. Это касалось и предметов, и мыслей, и действий. На каждую акцию должна быть санкция, говаривал он. К тому же был у него еще один пунктик. Он считал, что, если чего захочет, то всего может добиться волевым усилием и упорной тренировкой. Ну, считал бы и считал, так ведь он пытался и других в этом убедить. Воспитывал их, что-ли?
     Приятели его, конечно же, за эту слабинку ловили и подначивали.
     - А  сможешь, - говорили, - научиться драться как Джеки Чан или Тайсон?
     - Смогу, если захочу, - отбивался он, - не хочу просто.
     - А сможешь с кинозвездой роман закрутить?
     - На кой черт мне ваша звезда,– злился он, - Какая мне с нее польза? Одно только расстройство для кармана.
Но они, паразиты, не унимались, - А сможешь стать большим начальником?
Тут Ефим призадумался. Это, вроде бы, со всех сторон было выгодно.
     - Отстаньте от меня, - сказал он в сердцах и ушел, но мысль запала глубоко.

     Нынче времена вон какие. Отменные времена! Если чего не знаешь, - только до компьютера доберись. Задаешь вопрос - тебе тут же объяснение. Задашь другой, - и на этот есть ответ. Компьютер у Ефима был, - поначалу он его купил для того, чтобы внукам не скучно было в гости приходить. Ну, если честно, внуков у Ефима пока не было. Да и какие внуки, - ему всего-то тридцать с непушистым хвостиком недавно исполнилось. А если совсем уже правду сказать, то и детей у него тоже не было. Не женат был Ефим. Но, я уже говорил, человек он был особенный, с дальним прицелом.
     И вот, засев за компьютер, задал ему Ефим прямой вопрос, как стать большим начальником? Ответов оказалось неожиданно много, и он все их прилежно перечитал. Во многих ответах говорилось о том, какие качества должны быть у больших людей. Часто упоминалась харизма, которая нужна начальнику, чтобы вести за собой подчиненных. Раньше Ефим хоть и слыхал это слово, но не слишком вдумывался, что оно означает. А слово-то оказалось греческое и с подковыркой. С греческого на русский оно переводилось, как божественный дар, и означало способность притягивать к себе людей. Подковырка же была в том, что, хоть это и дар от бога, но его можно в себе развить.
     «Ну, раз можно, - значит разовьем», - сказал себе Ефим. Так он попался в эту хитрую западню. Дело было даже не в том, что его взяли «на слабо». Этот вопрос задел за какие-то чувствительные струны, за детские неудачи и досаду, живущую в нем до сих пор. Он остро почувствовал, что как раз этой самой харизмы-то ему и не хватает. Без нее он никак не подходил на роль вожака. Не мог воздействовать не то, чтобы на толпу, но и на одиночного собеседника. Его разговоры и рассуждения как-то не заводили, вызывали скуку и желание побыстрее уйти от беседы, и он это видел. Иногда он думал, может быть звучание его голоса, какие-то модуляции, что-ли, заставляли собеседника поглядывать на часы и убегать, ссылаясь на занятость. И он решил, что он им всем докажет, что харизму можно в себе воспитать.
      
     Начал Ефим, как и положено, с чтения литературы. Он записался в городскую библиотеку и стал брать книги на дом – по десятку в неделю. По вечерам, придя с работы, он устраивался на диване и читал до глубокой ночи. Как человек не семейный, он мог это себе позволить. За несколько месяцев он перечитал уйму исторических, детективных и приключенческих романов и теперь жил среди их героев и злодеев. Качество романов было так себе, поскольку Ефим их не выбирал, а просто находил в авторском каталоге следуя алфавитному порядку.
     Однако, еще не добравшись до буквы «Б», он сообразил, что все перечитать никак не сможет, - просто не хватит жизни. Книг, только в этой, сравнительно небольшой, библиотеке были десятки тысяч, а недель для чтения всего какая-нибудь пара тысяч. Это, если читать без перерыва сорок лет. Ефим стал читать быстрее, пропуская описания природы, сражения и любовь. Но и это не слишком помогло. Тогда он решил не ждать, и подвести промежуточные итоги.
    
     Прочитанное уместилось в шесть правил - свойств харизматичного характера.
     Во-первых, ты должен быть непонятным для людей, даже не просто непонятным, - непредсказуемым. А для этого надо, чтобы лицо ничего не выражало, а глаза глядели вдаль сквозь собеседника. А если ты смотришь прямо в глаза кому-нибудь, то твой орлиный взгляд никто выдержать не должен.
     Во-вторых, никому нельзя верить и никого не надо слушать, кроме самого себя, полностью игнорируя чужое мнение. Если даже суждение собеседника заинтересовало, этого ни в коем случае нельзя показывать.
     В третьих,  нужно делать только то, чего хочет твоя левая нога, при этом никогда не признавать свои ошибки и никогда не сожалеть, о том, что сделано.
     В четвертых, никогда никого ни о чем не просить, но самому благодетельствовать. Тут важно не мелочиться, быть щедрым.
     В пятых, говорить немного, но веско, стараться ничего не обещать, а если что-то уже пообещал, то выполнить обещание, чего бы это тебе ни стоило. Как говорится, пацан сказал - пацан сделал.
     В шестых, быть бесстрашным.
Этот пункт не зря оказался последним. Ефим был трусоват. В детстве он никогда не дрался, не шел на открытые столкновения. Ефим понимал, что для героя быть бесстрашным - почти что самое главное качество, и все же не был уверен, что ему удастся полностью преодолеть страх.

     Итак Ефим решил прекратить чтение и попытаться развить в себе героические свойства. Однако составленный им «кодекс»  харизматического поведения привел его в уныние. Он осознал, что речь идет не о косметических изменениях, а о коренной перестройке всей его личности. Все же он решил взяться за этот «гуж», резонно предположив, что даже частичное выполнение этой программы пойдет ему на пользу.
     Легче всего оказалось со щедростью. Когда он у себя на работе объявил, что всех приглашает в ресторан по случаю 23-го февраля, все обрадовались, обступили его, хлопали по плечу и называли молотком. Это был успех. Даже предместкома объявил, что это его начинание замечательно объединяет коллектив.
     - У нас еще восьмое марта на носу, - сказал он и выразительно посмотрел на Ефима.
     С другими пунктами было сложнее, но Ефим решил действовать последовательно, осваивая правило за правилом. И он начал тренироваться. Часы проводил у зеркала, отрабатывая грозный вид и орлиный беспощадный взор. Однако не все получалось гладко. Часто он задумывался и тогда его лицо приобретало обычное занудное выражение.

     Первое испытание своего новоприобретенного харизматического взора он решился провести через две недели. Все должно быть по системе,  - решил он, - сначала проверка на животных, потом – на детях, и уже потом – на взрослых.  Но на первом же этапе получился сбой. Когда он глядел на животных своим отработанным немигающим взглядом, это порождало только агрессию. Коты драли его когтями, собаки, даже добродушные и дружелюбные, облаивали.
     Тогда, чтобы набрать статистику, он пошел в зоопарк. Как раз в зоопарке все оказалось просто хуже некуда. В ответ на Ефимов «харизматичный» взгляд волки начинали метаться по клеткам и скалили здоровенные желтые клыки. Змеи шипели, страусы пытались его клюнуть. Крокодил, подпрыгивая на своих коротких лапах, бил зеленым хвостом по земле и разевал зубастую пасть. Носорог так взбесился, что кинулся на него, не обращая внимания на разделяющий забор. Слава богу, забор устоял. И в довершение всего, когда Ефим остановился у обезъяньих вольеров, все эти человекообразные стали его передразнивать. Больше всех распоясался рыжий орангутан, который уткнулся в него немигающим взглядом и повторял все его движения.
   
     Это был полный провал. Фиаско! Но Ефим не сдался и решил перейти ко второму этапу. «Животные недостаточно развиты, чтобы участвовать в эксперименте, - заключил он, - харизму надо проверять на детях. Взрослые могут и не показать вида, как они меня боятся. Ну и потом, картина будет смазана воспитанием. А нынешним детям все по-фиг».
     Но и тут его постигла неудача. Первая же проверка показала, что он еще не обрел необходимой мощи и грозности свого облика. Соседский мальчишка лет пяти, встретив его, развязно спросил: «Куда идешь, пагтизан, за бутылкой?». Рыжий веснущатый пацан непонятного возраста поступил, как орангутан в зоопарке, только еще приставил ладони к ушам и высунул язык.  Семилетняя девочка, когда он на нее взглянул, позвала своего папу, и сказала: «А чё он на меня вылупился?!». Пришлось срочно ретироваться.

     Таким образом и второй этап был провален. Тут наш герой впал в депрессию. И даже напился. Организм, как видно, подсказал ему, что надо чем-то разогнать тоску, а больше было нечем. А к слову сказать, Ефим был человеком почти совершенно непьющим. Разве, что по праздникам одну-две рюмочки принимал. А так, чтобы напиться по-настоящему до потери воспитания и самоконтроля, – такого не случалось ни разу. И друзей у него не было, - одни приятели. Но приятели были люди ненадежные и напиваться с ними в первый раз он не захотел. Поэтому он пришел домой, прикупив по дороге литровку какой-то дряни. Жил Ефим в однокомнатной квартирке, где кроме него обитал рыжий полосатый кот. Чтобы не пить в одиночку, он посадил кота на стол напротив себя и приказал ему: «Сиди, Васька, ты будешь собутыльник». Но кот сразу сбежал и спрятался. Видно он еще не простил Ефиму его «орлиного» взгляда. Так, что пить пришлось с телевизором под дурацкий детектив.
     Пил Ефим не закусывая, и отрубился быстро. Отравленный мозг показывал ему какие-то мутные сновидения, в которых были намешаны и детектив, и животные из зоопарка, и большие начальники из прошлого. А последний запомнившийся сон был такой. Он поехал с какими-то незнакомыми людьми кататься на горных лыжах. Почему-то в Японию. Все эти незнакомцы были одеты в одинакового покроя, блескучие облегающие костюмы - чья-то сборная команда, не меньше. А Ефим был в обычной одежде и без лыж. Он твердо помнил, что на горных лыжах никогда не катался и удивлялся, чего он тут делает. Он хотел объяснить японцам, что он не лыжник, но те его не понимали и вежливо кивали, приглашая на старт. Логика во сне бывает странная, и вот Ефим видит себя, как-бы со стороны, он уже на горе, на чьих-то лыжах, стоит и ждет сигнала, чтобы начать спуск. Сигнал, - и он помчался с горы, набирая скорость. Тут лыжная трасса начала вилять, а он, поскольку вилять не обучен, продолжил прямо, но уже кувырком. Так, сметая на своем пути ворота и кусты, он впилился на полной скорости в какой-то сугроб... и проснулся. Оказалось, что он свалился со стула и лежит рядом со столом. Кот прибежал на шум и с любопытством уставился на Ефима, но близко не подходил.
     - Васька, почему криво стоишь, это против природы! – одернул кота Ефим и снова отключился.

     Назавтра, слава богу, был выходной день. Кое-как приведя себя в порядок, Ефим принялся за разбор полетов. Очевидно, что глаза все портят, - с ними придется заниматься еще долго. Он решил, что пока будет носить темные, а еще лучше, зеркальные очки. «Пора переходить  к следующему пункту, - подумал Ефим, - завтра же устрою пробу. Главное, игнорировать любые мнения, кроме своего». На всякий случай, он придумал несколько фраз, которые ставят собеседника на место.
   
     «Все это чушь собачья!»,
     «Кто тебе это сказал?»,
     «Как тебе такое в голову пришло!»,
     «Кого интересует твое мнение?»,
     «На самом деле, все обстоит иначе».

После такого введения можно было воспользоваться естественной паузой и высказаться по любому вопросу.

     Возможность опробовать новые инструменты представилась уже на следующий день. После обеда его вызвал начальник.
     - Ты детей любишь? – спросил он, делая ударение на «детей».
     - Кто тебе это сказал? – легко отреагировал Ефим.
Лысина начальника покраснела – это было нехорошим признаком.
     - Тут на тебя анонимная жалоба, - начальник сделал долгую паузу. - Пишут, что ты на детской площадке к девочкам приставал.
     - Все это чушь собачья, - Ефим выдал это на автомате, а сам в это время лихорадочно соображал, что можно сказать начальству, а что не стоит.
     - Собачья или кошачья - это не важно, - повысил голос начальник. Его лысина уже алела, как солнце на закате, - будь добр написать объяснительную, и пока не напишешь, - от работы отстраняешься. Все. Свободен.

     Над объяснительной запиской Ефим трудился два дня. Он пыхтел, потел и мучился, но ничего не выходило.  «Почему я должен кому-то что-то объяснять?» – думал он. Эта неотступная мысль сводила все его старания на нет. Наконец он решил, что с него хватит. Тем более, что это унизительное занятие никак не подходило к тому харизматичному образу, который он в себе выращивал. И на третий день Ефим решил уволиться. Он не слишком дорожил своей работой. Лет десять назад, закончив строительный институт по кафедре архитектуры, он не нашел работы по специальности и устроился в конструкторское бюро крупного машиностроительного завода. Его чертежи нравились начальству, они были выверенными и аккуратными, но за все эти десять лет Ефим так и не поднялся по служебной лестнице выше конструктора третьей категории. Причина, по которой его не спешили повышать, была Ефиму ранее неведома, но теперь он объяснял ее отсутствием харизмы.
    
     В среду утром Ефим подал через секретаршу заявление об уходе по собственному желанию, и в обед уже получил его подписанным. А на следующей неделе, собрав уйму разных подписей в обходной лист, а по-простому «бегунок», он стал свободным.
     Все произошло слишком быстро. Только осев дома на неопределенный срок, Ефим задумался, чем он будет заниматься дальше. Привычка к работе мучила его. Иногда по утрам он обнаруживал себя на остановке автобуса, идущего на завод, возвращался и с раздражением кидал в угол свой рабочий портфель.

Продолжение следует.