Роман Строки в Тумане. Глава 32. Вальс счастливых

«Там любое небо настолько близко, что им можно умыться...»
А. Кафтанов

 
Стук капель почти совсем не просачивался сквозь толстые мутные стёкла. Это не был живой, отрадный дождь, это были слёзы одиночества. В тёмном, потрескавшемся изнутри, словно наполненная болью мелодия, вагоне звучало одиночество, поглощая остальные звуки. По плотности оно было сравнимо с Туманом, где скрывался Небесный странник.

Аристарх медленно открыл глаза.

И улыбнулся...

Впервые за долгие 15 тысяч миль, проведённые в вагоне, полном тоски и одиночества, он улыбался...

Снуют по вагону печали...
Рассвет пролетает со свистом...
Но чувства мои не молчали,
Я буду всегда тебе близким...

Несёт страх всё дальше и дальше,
Обшарпанным стал мой вагон...
Грустил о печальном я «раньше»,
Забыв о счастливом «потом».

Надежды мои опустились,
Отдавши дождю голоса...
Пути, что вперёд – испарились...
Не видно дороги конца...

Книгу «Новая жизнь» он так и не дописал. По задумке, герой, то есть он сам, должен был долго-долго ехать... куда именно, Аристарх придумать не успел. Вдохновение превратилось в тоску. Восхищаться было нечем, любовь умерла внутри, не выраженная и не подаренная...

Если рядом нет тех, кого любишь, творчество не может жить. Потому что творчество - это прежде всего любовь. Когда что-то по -настоящему любишь, хочется это воспевать, зарисовывать, записывать, и отпускать в Небо...
Но если слишком долго прятаться в Тумане, или не уходить, когда он отпускает, то заблудишься и потеряешь путь к Небу. А книга от долгого запустения начинает ветшать. Новые чувства перестают посещать её, лишь тоска навсегда поселяется на обшарпанных страницах...

«Какой прекрасный сон мне приснился, - подумал Аристарх, устремив усталый, с еле-заметными проблесками счастья взгляд  в капли, медленно стучащие по стеклу, - Лумина простила меня... и, кажется, Лавиния тоже...»

Он был твёрдо уверен, что остался совсем один. После того, как предал Лумину 15 лет назад, никто его не простит. Они ненавидят его, потому что такого ужасного человека любить невозможно...
«Может, вернуться? - постучался к разуму Аристарха Окрылитель, - пока не попробуешь, не узнаешь...»

«Всем оставаться на местах! - С грохотом выбил дверь Нагнетатель. - Такому, как ты, место вдали от добрых и честных людей!!!»

«Я обещал, - сказал Аристарх. - Обещал Лумине, что вернусь. Даже если это и правда был сон и они прогонят меня, значит, так мне и надо. Значит, моё место - этот вагон, полный одиночества. Кроме меня самого мне никто не поможет.»

Туман сразу расступился, и у Аристарха родился необычный план.

...

На стенах крохотной библиотеки сонно играл бледно-сиреневый луч, пробравшийся сквозь Туман. Туман любил лучи и старался сделать всё возможное, чтобы открыть им сквозь свой плотный покров путь к сердцам людей. Лучи - это свет, а свет приносит вместе с собой радость. А радость нужна каждому.

Луч, вальяжно пройдя по стенам, коснулся лица девушки, спящей прямо на полу, свернувшись калачиком.

«Мама...Папа...» - прошептала красавица, просыпаясь.

«Какие замечательные, добрые слова! - подумал сиреневый луч, - мама... папа... Эта девушка безусловно любит тех, кого ими называет!»

Лавиния медленно открыла глаза. Свет луча отразился в них нежными бликами. На полках, шкафах и вокруг неё спали книги. Каждая старалась быть поближе к горюющему сердцу.  Любимую книгу отца она продолжала прижимать к себе.

Лавиния встала, и аккуратно, чтобы не разбудить книжные души, начала искать глазами книгу Тара и мамин дневник.
Она обнаружила их за шкафом, где нашла мамину историю. Они лежали рядом, и некоторые их страницы соприкасались...
Взгляд девушки внезапно расширился. Она нашла путь, который сможет помирить родителей!

Нужно спешить, теперь всё зависит только от неё...

- Спасибо! - Прошептала Лавиния, и, аккуратно закрыв дверь, неслышно побежала в свою каюту.

Нужно вписать в книгу Тара судьбу мамы из дневника, и тогда, возможно, их корабли наконец приплывут в единый порт...

Она очень хотела, чтобы Тар появился вновь. Она ни о чем бы не спрашивала, просто обсудила произошедшее, как с лучшим, любимым другом, разделив этот важный и волнующий момент. Так ведь делают, когда одна волна - волна любви - несёт по жизни?

Лавиния не хотела, чтобы историю родителей, которую она искала всю жизнь, ей рассказывал кто-то другой. Ей было горько от того, что за долгие 15 лет разлуки она упустила столько живых, искренних моментов, которые могла бы провести с ними. Она бережно хранила каждое светлое чувство, каждый свой смех, каждую улыбку, чтобы однажды подарить родителям.
Именно это она и вложит в новые фрагменты «Новой жизни...»

Подойдя к своей двери, Лавиния увидела Пушинку, тихо спавшую у каюты. Услышав тихие шаги, кошка тут же вскочила, и бросившись к ногам девушки, начала тереться носом о её колени.

- Спасибо! - Сказала Лавиния и поцеловала её в макушку, - осталось найти маму. Я хочу хотя бы узнать её имя...

Леокадия резко замерла. Ну как она сама не догадался прочитать тот злополучный дневник?! Она могла бы написать имя рук-одеяла в него, чтобы девушка с холодными руками смогла его прочитать...
Кошка потянула Лавинию в сторону комнаты Лумины, громко мяукая.

- Пушинка, милая, давай попозже, хорошо? Мне нужно срочно поговорить с Таром... «С папой» - сказала она про себя.

Закрыв дверь, Лавиния вновь открыла «Новую жизнь» на моменте, где путь сюжета уходил в Туман, белым покрывалом отражавшемся на страницах. Сюжет она запомнила всем сердцем, потому что не раз перечитывала. Тар долгой дорогой едет на поезде... Цель его дороги плотной вуалью скрывал Туман. Было ясно одно: там, куда он едет, его ждёт счастье. Они давно скучают друг по другу...

Лавиния улыбнулась. Она знала, что нет большего счастья, чем родная и верная семья, всегда высматривающая твой взгляд на Туманной дороге...

...

Аристарх с улыбкой перечитывал только что написанное воспоминание. Он был несказанно доволен тем, что к нему наконец пришло вдохновение и он смог его записать. Для плана, который он придумал, это было очень важной частью.

Это был один из его самых любимых моментов... 
Над огнями большого города расцветала ночь. Она отразила мерцание города, выпустив звёзды и яркую таинственную луну. Она засияла в светло-голубых глазах, заиграла в медовых локонах прекрасной девушки, сидящей рядом с Таром на выступе резной колонны. Обратив задумчивую, счастливую улыбку к луне, красавица весело болтала ногами.

- Как красиво... - Прошептали она, и город подарил её глазам несколько своих огоньков.

- Очень красиво... - Ответил Тар, не отрывая свою счастливую улыбку от милого, кроткого лица.

Этот город появился благодаря ней. Лумина подарила ему часть своей красоты, и в свою очередь стала ещё прекраснее, чем была.
Как-то Аристарх заметил, что Лумина часто беседует с душой книги о судьбе старого графа, любившего бывать в красивых городах и вечерами, когда зажигаются их огни, сидеть на крышах. Лумина тогда грустно вздохнула и ответила: «Жаль, мне никогда не увидеть этой красоты...». На что граф ответил: «Никогда не поздно найти свой огонёк среди переулков жизни, - и красноречиво посмотрев на Аристарха, с нажимом добавил, - твой огонёк всегда будет зажигаться для тебя!»

До Аристарха медленно начало доходить. В мгновение света добежав до письменного стола, он достал перо и бумагу и принялся за стих.
Он решил написать для Лумины стихотворение о старинном, вечернем городе. Вскоре книжная душа, лёгкая, задумчиво улыбающаяся девушка, очень похожая на Лумину, парила вокруг стола.
Стих был готов.

Счастье Лумины заслонило собою все небеса! Аристарх осуществил её мечту! От этой мысли внутри всё начинало летать в танце... Он смотрел, как она с трепетом в сердце наблюдает за огнями большого города, и его сердце тоже трепетало. Так, благодаря огням города, появилась их семья...

Аристарх прижал листок к губам. Чтож, пришло время этому стиху снова помогать их семье...

...

Слова лавиной чувств вылились на бумагу. Лавиния писала не покладая эмоций. Вдруг чья-то рука легла на её плечо. Девушка быстро обернулась...

- Тар! - И крепко обняла отца. - Здравствуй!

И пусть отец вновь предстал перед ней в лице юноши, воздух наполнился счастьем от того, что он рядом... Она любит его в любом облике. «Он, наверно, думает, что я в него влюбилась! - засмеялась про себя Лавиния. Её сердце так давно прятало в себе радость, и теперь, когда рядом был тот, для кого Лавиния её берегла, оно ловило счастье от каждой мелочи. - Ну и пусть думает! Вот же потом смеяться будем!..»

- Мне столько нужно тебе рассказать! - Сказала она вслух.

«Она такая счастливая... - подумал Аристарх, - не раню ли я её?» Но сердце мигом дало подзатыльник: «Твоей дочери нужна семья, как и любому человеку. Подари же ей, наконец, счастье!»

- Пойдём! Я должен кое-что тебе показать, - он снял шарф, который всегда согревал его сердце от холодного одиночества и завязал дочери глаза.

- Не подглядываешь? - Спросил он неустойчивым от волнения голосом. Дочь покачала головой.

Она заволновалась. «Неужели он хочет сейчас мне всё рассказать?» Она старалась не заверять себя в этом. Но сердце кричало: «Счастье рядом! Оно ждёт тебя!» 

Аристарх взял Лавинию за руку, и они двинулись  по широкой дороге счастливых воспоминаний навстречу новому счастью...

- Смотри!

Вокруг, словно эхо, разносились голоса, каждый из них открывал двери в радость. Молодой, но невероятно спокойный голос Юлиана восклицал: «У меня родился сын!.. Сын у меня родился!..» Совсем юный голос Глэдис радостно взлетел: «Я согласна!!!»

Голос, каким говорят небесные вечера, напевая свои плывущие колыбельные, с блеском глаз, которые излучали в этот миг счастье всех Небес, прошептал: «А у нас будет девочка!..»

Все голоса слились в одну прекрасную мелодию. Зазвучал Вальс счастливых сердец...

Лавиния ничего не видела, небеса её глаз покрывал тёплый шарф отца. Ей казалось, что каждый голос, каждая нота этой невероятно прекрасной музыки касается самого сердца. Она не отпускала руки отца. И чувствовала, что он тоже крепко сжимает её ладонь.

Рука Аристарха стремительно менялась. От юношеской, слегка дрожащей, с непропорционально длинными пальцами, она становилась крепкой, надёжной и слегка морщинистой, словно на ладонях воздвигнулось сильное королевство. Королевство искренней и крепкой любви.

Вальс счастливых сердец, словно полная энергии горная река, нёс Лавинию и Аристарха. Они танцевали всем сердцем и душою, чувствуя музыку друг друга. Отец и дочь не могут желать лучшего счастья, чем идти вдвоём среди счастливых воспоминаний!

Душа стиха о старинном городе, тихо подпевая вальсу, вела их сказку, чьи огни давно спалили все смятения, вопросы и душевные метания.

Новая волна счастья постучалась в сердце Лавинии. Эту мелодию отец напевал ей, когда она была совсем маленькой и представляла, как мягкие, кучерявые облака несут её по бескрайнему небу. И вот, сейчас, гуляя по воспоминаниям, отец и дочь хором пели...

Прощаясь, Туман провёл рукой по щеке Лавинии. Она идёт к счастью, и теперь он должен пропустить в её сердце от волны новых чувств...

Когда на смену вальсу пришли шепот ветра, цокот копыт о плитку и лёгкость предвкушаемого счастья, Аристарх, выдохнув, снял с глаз дочери повязку. Она посмотрела в совсем взрослое, с морщинками возле уголков глаз, лицо, не переставая улыбаться. Да, Тар был теперь совсем другим. Перед девушкой стоял Аристарх, король, зов сердца которого способен воздвигнуть миры и преодолеть даже самые высокие барьеры.

- Папа! - Сердце девушки наполнилось звёздами и лунным светом. Она крепко обняла отца, и они долго стояли так, на крыше, на берегу моря огней, в которое впадают счастливые реки...

- Как красиво... - выдохнула Лавиния.

Вдруг её взгляд упал вниз. Город жил... Цокали копытами лошадки, подрыгивали на камнях кареты, люди махали друг-другу руками, разговаривали, прощались и встречались.

Аристарх молча стоял позади дочери. Он был счастлив...
Лумина сидела неподалёку от них, устремив взгляд в море огней. Как же сейчас она похожа на Лавинию! В серьёзном взгляде сияет свежая и дрожащая, как цветок ландыша, улыбка, и вся её фигура объята светом луны...
Лавиния ещё не заметила мать. Её сердечко трепетало в такт лунной дорожке и свету старинных фонарей.
Затем, приветливо улыбнувшись, присела с ней рядом и поздоровалась.

- Здравствуйте!

Тар, улыбаясь, любовался картиной, которую мечтал увидеть всю жизнь. Лумина и Лавиния сидят рядышком и разговаривают... Наконец его дочь счастлива, и небо поселилось в её сердце, подарив звёздочке, сиявшей там с самого начала, дом...

Сейчас он всё расскажет и обязательно вернётся...

Лумина молчала. Но это не останавливало Лавинию. Девушка подумала, что незнакомка просто видит воспоминания, но слушает её. Она говорила ей обо всём: о любимых книгах, о кузене Дине, об Александре...
По щеке Аристарха скатилась слеза. Как же ему не хватало простого счастья: видеть счастливой свою семью! Он молча сел рядом с дочерью и взял за руку. Лавиния окутала её теплом своей руки и продолжила разговаривать с Луминой.

- Доченька... - прошептало сквозь бело-серебристые пряди девушки сердце.

- Папа! - Лавиния, резко развернувшись, крепко обняла отца.

Она была права. Она чувствовала! Папа наконец всё ей рассказал...

Они долго сидели на крыше, высоко, над маленькой, как огонёк, жизнью большого города...

- А мама? - Спросила Лавиния после долгих объятий.

Аристарх молча указал дочери на незнакомку, продолжавшую сидеть, устремившись в огни города.

- Вот она.

Лавиния обняла и её, но та не пошевелилась. Девушка смущенно отстранилась. Прекрасные глаза наполнились слезами.

- Она сердится на меня?

- Нет-нет! - Отец провёл рукой по её щеке. - Она не может на тебя сердиться. Просто она сейчас... не совсем с нами. Когда мы были молоды, она мечтала увидеть большой старинный город и впитать его огни. Я написал ей стихотворение, чтобы его душа перенесла нас в место, о котором говорит. И сейчас я оживил это воспоминание для тебя... Твоей маме здесь столько же лет, сколько и тебе. Она не слышит нас, потому что сердце её находится там, откуда ты пришла... И знаешь, у неё поистине чудесное имя – Лумина...