2-В. - Посею лебеду на берегу!..

   (отрывок из рассказа "По дороге домой...")
***
2. ПОСЕЮ ЛЕБЕДУ НА БЕРЕГУ!..
   Сестра моей умершей бабушки Дарьи, бабка Васёна, мужа своего потеряла в Великую Отечественную - пропал без вести, оставив её с двумя сыновьями, Володькой да Васюткой, и дочкой Клавой. Детей тяжело поднимала: день деньской в колхозе за трудодень убивалась. К старости-то своей одинокой только на хлебушек и заработала - восемь рубликов пенсию-то получала. И это ещё ничего!.. Бабка Дарьюшка-то моя, покойная, сестра-то её старшая, не меньше потрудилась в колхозе, да так и прожила с зятем,  пенсии не добившись: сгорел напрочь архив...Неграмотные были - чего уж!..
   Володя-то, сын Василисы Владимировны, женился, было, на стороне. Мужиком был смирным, работящим; схоронили его несколько лет назад - убили на Урале где-то...
А Васютка-то с детства шалопаем да неслухом рос - мотался где-то по свету, лет десять никакой весточки не подавал матери. Рассказывая об этом мне, девчушке-подростку, бабка Васёна смахивала кончиком головного платка слезу со щеки и тяжко вздыхала...
   Помните одноимённый фильм по повести Василия Шукшина "Калина красная" - вот сцена тайного визита сына к матери своей - ни дать, ни взять история Василисы Владимировны. Всякий раз, когда я вижу этот сюжет из фильма, - вспоминаю рассказ бабки Васёны, и сердце моё сжимается от боли сопереживания.
   Жива была лишь дочка Васёнина - Клавдия,  да вот беда - жила далеко от матери - в Геленджике. Как вышла замуж за тамошнего, так и жила. А при ней - сын Сергей от первого брака да малая дочка Танюшка. "Случись чего - одна помру! Никого рядом-то нет,"- горевала  бабка Васёна.
   Бабка Васёна проживала в маленьком покосившемся домике, да и занимала-то лишь его половину. В другой половине дома обитали наездами какие-то горожане.
   Комнатка была такой крохотной с двумя небольшими оконцами. Икона Спасителя в красном углу... Мебели почти никакой - стол с двумя стульями. Зеркало мутное на стене между сундуком да металлической кроватью.  В углу, у печки, кое-какой кухонный скарб на небольшом столе-тумбе да полка на стене с тарелками да мисками.
На чисто вымытом сильно покосившемся  полу - домотканый половичок.
   Я в гостях у сестры моей бабушки бывала проездом и ранее.
   Мне, как дорогой гостье, отводилось спать на хозяйской кровати, а сама бабка устраивалась на какой-то лежанке в сенцах.
   Утром завтракали яйцом в смятку, краюхой белого хлеба, намазанного вареньем из чёрной смородины, да горячим чаем.
   "Серёга, внук, гостил у меня в июне,- рассказывала бабка Васёна, осторожно  спивая с краешка блюдца чай свой.- Помог мне мальчонка хворосту из лесу навозить.Вы, чай, ровесники с ним, ай - нет?.."
   Мы были ровесниками... Внук её  выучился в МФТИ и стал физиком; женился и жил где-то в Долгопрудном. Давно уже ничего не слышала я о его судьбе.
   Потом мы шли с бабкой Васёной в её огород: старушка собирала на засолку огурцы с грядки, а я - чёрную смородину на варенье. Было видно,  что жила старушка огородом и дарами лесными - больше-то и нечем...
   День выдался жаркий. Обедали просто - окрошкой на свекольном квасе. Бабка Васёна прилегла отдохнуть, а я с интересом рассматривала семейный альбом её. На старом пожелтевшем снимке - красивые и румяные крестьянки-молодушки - три сестры: Дарья, Василиса и Аннушка...
   А вечером бабка Васёна решила меня развлечь - принесла из сеней с полки какой-то раритет. Она тщательно протёрла запылившийся чемоданчик и открыла его. К моему удивлению и радости вещь оказалась патефоном! Это такой переносной механический граммофончик, очень популярный, кстати, в 20-40-х годах прошлого века...Рупор у него был не большой, как у стационарного граммофона, а маленький, встроенный в корпус.
   Само слово, обозначающее этот предмет, образовано двумя составляющими: "Пате" - так называлась фирма во Франции, производящая этот прибор; "фон" - звук.
   Механический патефон "заводился" вставной ручкой, которую нужно было энергично  покрутить, как "заводились" грузовики-трёхтонки военного времени. На крутящуюся пластинку плавно опускалась металлическая головка с иглой, которая бороздила пластинку, извлекая звук песни:
        "Посею лебеду на берегу,
         Посею лебеду на берегу -
         Мою крупную рассадушку,
         Мою крупную зелёную!.."
К сожалению, пластинок сохранилось только две. Вторая - "Вот кто-то с горочки спустился" - "заикалась" на месте трещины:
        "...наверно, ми-и..,
         ...наверно, ми-и..."
Ну я и слушала весь вечер:
        "Поспела лебеда на берегу,
         Поспела лебеда на берегу -
         Моя крупная рассадушка,
         Моя крупная, зелёная!"
И я представляла бабку Васёну молодой, задорной крестьянкой в ярком сарафане, расшитом кокошнике и красных сафьяновых сапожках, выплясывающей на сцене и помахивающей узорчатым платочком.
   О патефоне я  знала, но увидела тогда этот удивительный предмет впервые.
   А через два дня бабка Васёна проводила меня на рейсовый автобус до железнодорожной станции Ужовка. Ночной поезд увёз меня в Нижний Новгород, где утром на перроне встречал мой отец.
   А через десять лет я, беременная студентка, ехала в электричке с моим мужем и родителями до станции Сейма к двоюродной тёте Клаве, которая к тому времени переехала из Геленджика несколько лет назад и забрала к себе свою матушку - Василису Владимировну. Меньше года пожила старушка на новом-то месте в семье своей дочери.
         "Пожну я лебеду на берегу,
          Пожну я лебеду на берегу-
          Мою крупную рассадушку,
          Мою крупную, зелёную,"- крутилось в голове моей.  Слёзы подкатывали к горлу: ехала я на похороны русской крестьянки, средней сестры моей бабушки Дарьи - бабки Васёны.
   Светлая память и Царствие Небесное!
***