Светлой памяти моих родителей
Александра Николаевича и
Раисы Петровны Усковых
п о с в я щ а е т с я.
Об истории возникновения, трагедиях и жизни старинного русского села Домашки Кинельского района, о судьбе сельских храмов и школ, партизанского отряда и Чапаевского полка, колхоза и местной власти, о тесной взаимосвязи истории села и Российского государства и о многом другом рассказывается в этой книге. (Самара, 2014).
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОТ АВТОРА
ДОМАШКА – село известное своей боевой и трудовой славой, богатой и интересной историей, своеобразной культурой и укладом жизни. Это крепкое, большое, хорошее село, о котором можно и нужно написать не одну книгу. И книги уже есть. Это, например, документально-художественная повесть об Ф.П. Антонове «Его звали дедушкой», изданная в 1989 году Куйбышевским книжным издательством. Автор – С.М. Табачников. Это и документальная повесть Ю.А. Смолякова «Восхождение» о домашкинском колхозе, вышедшая в 1992 году в Кинеле.
К сожалению, эти издания не дают полной картины, не раскрывают всей исторической действительности. Они отражают лишь историю Домашкинского полка и колхоза, то есть небольшой отрезок времени – несколько десятилетий ХХ века. А ведь история села не заключается только в этом. Она намного богаче и интереснее, насчитывает не одно столетие и заслуживает особого внимания и изучения.
Долгое время я считал себя не вправе называть Домашку своим родным селом, так как не родился в ней. Семья наша переехала сюда, когда мне было почти пять лет. Но теперь, когда с тех пор прошло более 60 лет, когда в селе насчитывается десяток семей родственников, когда на кладбище лежат родители, дед и много других родных и близких – теперь невозможно не считать село своим, не питать к нему чувств любви и родственной привязанности.
По этой же причине считал, что не имею морального права и писать о Домашке. Но время уходит, новых книг о селе не появляется, а люди не знают своей истории. Обидно за сельчан. Захотелось хоть как-то поправить положение, исполнить свой долг, сделать то, что смогу. Постарался по возможности раскрыть малоизвестные или вовсе неизвестные страницы жизни села. Хотелось показать нашу историю живой, а не как сухое перечисление фактов и событий. Конечно, охватить удалось далеко не всё. Это только маленькая часть, так сказать, «капелька вечности», оказавшаяся мне по силам. Понимаю, сознаю, но, думаю, это лучше, чем совсем ничего.
С Домашкой связаны мои детство и юность. Здесь я учился в школе с 1-го по 11-й классы (1955-1966 гг.), здесь похоронены родители и дед по матери П.А. Петрухнов, здесь живут сестра и другие родственники. Наконец, именно здесь я вырос и стал совершеннолетним гражданином, поэтому некоторые главы книги носят автобиографический характер. Но через них показана тесная взаимосвязь судеб родителей, деда и своей личной судьбы с историей и жизнью села.
Протоиерей Сергий (С.А. Усков)
Май, 2014 г.
ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРИОД
Местность, на которой расположено наше село, в доисторические времена неоднократно заливалась морскими водами. Проходили исторические периоды длительностью десятки и сотни миллионов лет. В конце концов, нынешнее Среднее Поволжье стало сушей. Последним здесь было море, называемое Акчагыльским. Жизнь моря отличалась богатством и разнообразием обитателей, среди которых было много головоногих моллюсков. Их окаменевшие останки дошли до нас в виде белемнитов, известных в народе как «чёртовы пальцы», и аммонитов – спиралевидных окаменелостей, похожих на крупных улиток, размером иногда более 60 см. Аммониты могут встречаться в самых неожиданных местах. Например, в старых каменных фундаментах. В начале 1960-х годов мы, школьники, копали траншею через школьный двор и сквер к строящемуся Дому культуры. Его построили в 1965 году на месте бывшей церкви. А трубы отопления проложили от школьной котельной по нашей траншее. Когда мы докопали до церковного фундамента, нам попалось несколько спиралевидных окаменелостей и их отпечатков в камне. Правда, диаметром они были не более 20 см.
Кроме аммонитов и белемнитов в окрестностях нашего села имеется много мест, где наблюдаются массовые скопления известняков-ракушечников с окаменелостями и отпечатками более мелких моллюсков. И всё это – следы древних давно исчезнувших морей.
В наших краях находили орудия и следы поселений каменного века, значит здесь обитал первобытный человек. Восточнее села Домашки, на левом берегу реки Самары, обнаружено захоронение останков древних животных. Обнаружено также много следов бронзового века и более поздних периодов. В 1926 году экспедицией профессора Самарского университета Веры Владимировны Гольмстен в окрестностях села Домашки был найден котёл из листовой бронзы. Учёные не сомневаются, что он происходит из древнего разрушенного погребения. Сейчас этот котёл хранится в Самарском областном историко-краеведческом музее им. П.В. Алабина.
Постоянных поселений в нашей местности очень долго не было. Здесь хозяйничали кочевники Золотой Орды – одной из самых великих держав мира. Однако, к концу XIV века, Золотая Орда потеряла своё могущество и постепенно распалась. К середине XV века на месте Золотой Орды образовались пять ханств: Астраханское, Ногайское, Казанское, Крымское и Сибирское. Ногайское ханство являлось одним из крупнейших осколков Золотой Орды. Но в экономическом плане, занимаясь кочевым скотоводством, государство ногайцев было очень слабым.
Территория Самарского Заволжья, в том числе и место, где расположено село Домашка, была в то время ничейной. Севернее кочевали башкиры, а южнее ногайцы. Для них наша территория представляла интерес, как летние пастбища. Важными для них были и пути вдоль наших рек, по которым гнали скот на продажу в центр Руси.
Казанское и Крымское ханства признали вассальную зависимость от Османской империи и вели агрессивную политику в отношении Руси. Создалась реальная угроза собирания остатков Золотой Орды под эгидой турецкого султана. Это вынудило царя Ивана Грозного включить Поволжье в состав Российского государства вооружённым путём. В 1552 году русские войска взяли Казань. Было освобождено из рабства 100 тысяч русских пленников. Падение Казани предопределило борьбу за Волгу. Ногайская Орда признала зависимость от России. Однако опасность не миновала, так как набеги продолжались.
ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ
Об истории Домашки нам кое-что рассказывала первая учительница Н.Ф. Шаркова. От неё мы узнали, например, почему овраг за колхозным током называется Соколов Яр. Соколовым, оказывается, назывался и старый, заброшенный бывший колхозный сад, тоже за током, у кладбища. Был когда-то в Домашке зажиточный человек по фамилии Соколов, который имел этот самый сад и кирпичный заводик рядом с садом, а из оврага брал глину для своего завода. На месте, где сейчас видны остатки так и не построенного спиртзавода, стояли сараи для просушки и хранения кирпича. Потом якобы этот заводик Соколова сгорел.
И это, наверное, было правдой. Мы часто ходили в этот сад. Рядом с ним были какие-то ямы с остатками кирпича. Попадались и оплавленные в огне кирпичи то ли от обжига, то ли от пожара. А сад долго хранил свою правильную четырехугольную форму. Мы каждый год ходили туда за цветущей черёмухой, а позже ели яблоки с одичавших яблонь. Место было уютное и красивое, а трава зелёная и мягкая. Мы потом готовились там с друзьями к выпускным школьным экзаменам. И это было последним и очень приятным провождением времени в этом саду. С тех пор я бывал в нём редко и только по пути на кладбище. А сейчас там всё так завалили мусором, изъездили и изрыли, что и не верится, что это место было прекрасным садом. Кроме того, свалили и самые большие и красивые деревья, без которых теперь даже со стороны вид совершенно неузнаваемый и малопривлекательный.
За этим садом, вернее за нынешним кладбищем, было (и есть!) старое кладбище. Оно простирается от нынешней задней кладбищенской изгороди в сторону Соколова яра. При желании можно рассмотреть прямоугольный участок, огороженный земляным рвом. Теперь не все и знают о нём. Теперь это просто пустырь за кладбищем. Я помню, как в 1950-х годах там изредка ещё стояли покосившиеся ветхие столбики – остатки старых крестов. Потом не осталось и их. На этом кладбище хоронили до начала ХХ века.
Но и это кладбище в селе было не первым. Самое старое находилось на месте, где потом были построены колхозные мастерские. При их строительстве выкапывали дубовые гробы со старинными захоронениями. Судя по сохранившимся остаткам национальной одежды, среди них были мордовские переселенцы. Это подтверждает исторические сведения о массовом переселении в наши края русских, украинских и мордовских крестьян из западных областей России во второй половине XVIII века.
С детства мне нравилось посещать кладбище. Притягивало что-то таинственное и необъяснимое. Не было никакой боязни или страха, только трепет и волнение. Особенно привлекала одна могила. Интересная и красивая. На ней, единственной из всех, установлен необычный, старинный памятник с надписью: «Здесь покоится тело девицы Марии Васильевны Богородицкой, сконч. 30 дек. 1913 г. 20 лет от роду». Такой памятник говорит о состоятельных родственниках и не может принадлежать бедным. Вероятно, девица Мария была не простой крестьянкой. Под этим памятником сооружён семейный склеп, в котором находятся несколько гробов. Кто они, сколько их – не могу сказать. Но и на моей памяти были случаи захоронения, когда склеп откапывали и добавляли в него очередной гроб. Потом говорили, что склеп уже заполнен и хоронить в него больше нельзя. Возможно, за 100 лет после первого захоронения, там оказались и все остальные родственники. А может, есть в селе ещё родные или знакомые.
Недалеко от склепа, ближе к южному углу кладбища, есть небольшая круглая яма, как от старого погреба. Оказывается, в начале прошлого века здесь был ледник (подвал или погреб со льдом), в который помещали тела покойников, смерть которых носила криминальный характер. Тело могло находиться здесь несколько дней или недель до окончания следствия.
Как-то я решил посвятить несколько дней тому, чтобы не спеша обойти все могилы на нашем кладбище. К моему великому удивлению, оказалось очень много знакомых. Даже список составил из 250 имён. А ведь я почти не жил в Домашке, только школу окончил и уехал. И всё-таки всех их знал!? Как тесен мир!..
От Нины Фёдоровны – своей первой учительницы – я, еще учась в младших классах, услышал и легенду о происхождении названия села. Рассказ её был коротким. Будто бы во времена татаро-монгольского ига жили в нашем селе две сестры: Домна и Мария. Сельчане называли их обычно Домкой и Машкой. За то, что они осмелились выступить против поработителей, их жестоко казнили, привязав обеих к конским хвостам и таская волоком по селу до тех пор, пока они не умерли. Потом их тела бросили в речку. И теперь, якобы, из их имен – Домка и Машка – сложилось название и села, и речки – Домашка.
Долгое время другой версии этой легенды я не слышал. А уже через много лет, посетив сельский музей, с удивлением прочитал в нём легенду о храброй Домне, в которой речь шла только об одной девушке и ни о какой Машке не упоминалось. Легенда в музее была напечатана на машинке. Объём небольшой – чуть больше листа. Написал её в таком виде кто-то из учителей-историков. Либо Ишин Николай Дмитриевич (22.12.1914–16.06.1995) из нашей школы, либо Маслов Анатолий Ильич (22.11.1924–26.09.1981) из сельхозучилища. Вероятнее, именно Маслов. Он ведь был ещё нештатным корреспондентом районной газеты. Любил писать и часто писал различные статьи и заметки. А может быть, они оба. Больше некому. Ведь сель-ский музей создавали именно они. Причём, каждый из них создал музей сначала в своём учебном заведении. А уже потом, на базе этих музеев, создавался сельский. И в этом неоценимая заслуга Н.Д. Ишина. Музей был настоящим. Располагался в бывшем спортзале старой школы. Это был старинный кирпичный особняк бывшего Волостного правления. К сожалению, через несколько лет музей сгорел вместе с пристроенным зданием начальных классов. Теперь старинное здание снесли, а из классов хотят сделать квартиры.
Машинописный листок в музее был попыткой изложить легенду литературным языком, чтобы она действительно была похожа на настоящую легенду. Хотя А.И. Маслов часто писал статьи в районную газету, всё же сельские историки не были писателями. Поэтому их легенда, с литературной точки зрения, может и не была шедевром. Теперь и она сгорела при пожаре в музее. Через много лет я попытался не просто воссоздать её по памяти, но подвести под неё историческую базу и тоже, по возможности, изложить более или менее литературным языком. Хотя, конечно, и я далеко не писатель. Но, как говорится, "за державу обидно". Обидно, если такая красивая легенда исчезнет из памяти людей навсегда. Конечно, объём моей версии в несколько раз превышает тот листок, что я видел когда-то в сгоревшем сельском музее…
ЛЕГЕНДА О ХРАБРОЙ ДОМНЕ
Было это в последних десятилетиях XV века. В Заволжье, по левому берегу реки Самары, лежали тогда земли для русских людей "незнаемые", то есть в состав русского государства ещё не входящие. Здесь, в бескрайних степях, лишь изредка встречались разрозненные племена кочевников. Это были, в основном, отряды Ногайской орды, выделившейся из состава Золотой Орды. К тому времени они уже несколько десятков лет хозяйничали на огромной территории, простирающейся от Каспийского и Аральского морей - до Туры и Камы в направлении с юга на север и от Волги до Иртыша – с запада на восток.
На противоположном, правом, берегу Самары располагались земли Казанского ханства, в то время находившегося в вассальной зависимости от Московии под властью Иоанна III Васильевича. Таким образом, по реке Самаре проходила юго-восточная граница Московского государства.
Двойная тяжесть монголо-татарского ига и княжеских поборов исстари вынуждала русских людей уходить в Заволжье, за пределы официальной границы, и основывать там "бесстрашные" деревни. Бежали сюда, на эти "незнаемые" земли, не только с севера из уделов Древней Руси, но и с юга, из мест рабского пребывания простых людей в Золотой Орде. Основывая свои поселения по берегам рек, люди старались выбрать места удобные не только для жизни, но и для отражения частых набегов кочевников.
Одна из таких "бесстрашных" деревень на "незнаемой" земле расположилась на левом берегу Самары, при впадении в неё небольшого притока. Место было удобным. С севера и северо-востока оно огибалось Самарой, с юга и юго-востока его ограничивал этот самый приток – небольшая безымянная речка, впадающая в Самару. Поселение располагалось на углу, образованном двумя реками, и существовало уже довольно долго. Люди занимались охотой, рыбной ловлей, затем стали распахивать землю и сеять хлеб.
Каждый мужчина в деревне был воином. Никто не расставался с оружием надолго. И даже во время работы оно всегда находилось неподалёку. Время от времени деревня подвергалась набегам случайных и немногочисленных кочевых отрядов, но дружно отражала их. Обычно такие стычки были недолгими и проходили без серьёзных потерь. Но не всегда. Однажды на деревню напал большой отряд, и у защитников не хватило сил одолеть врага. Много мужчин полегло на поле брани, много женщин и девушек взято в плен, в рабство. Поселение было разграблено и сожжено. Погиб и слободской воевода Григорий Храбрый, носивший это имя за не раз доказанную в боях храбрость. Вместе с ним погибла и жена Анастасия, одна из немногих женщин, всегда находившаяся в бою рядом с мужем. Только их семилетняя дочь Домна чудом осталась жива, спрятавшись вместе с другими женщинами и детьми в кустах ивняка, густо росшего вдоль берега Самары.
Девочку взял к себе в семью Михайло – сосед и друг Григория Храброго. Семья у него была небольшая: жена, да сын Алёша возрастом на год или два постарше Домны. Домна была работящей и серьёзной девочкой. Старалась никому не уступать в работе, ловко скакала на коне, училась владеть оружием. Она ни на минуту не забывала о своих родителях, павших в жестоком бою. Не забывали о них и односельчане, обязанные Григорию и Анастасии спасением своих жизней. Поэтому все любили сироту, жалели её, ласково называли До;мой, До;мушкой, а в повседневном обращении просто Дома;шкой.
Много воды утекло с тех пор. Деревня залечила раны. Подросли и молодые защитники. Воеводой - после гибели Храброго - стал Михайло Добрый. Так называли его обитатели поселения за то, что был необычайно добр не только к людям, но и к животным, и птицам, ко всему живому, даже к деревьям и траве. Зато врагов он ненавидел лютой ненавистью. Жена у Михайлы умерла. Хозяйкой в доме осталась повзрослевшая Домна. Совсем уже взрослый Алёша наравне со всеми ходил в боевые дозоры. С некоторых пор он с волнением вздыхал, глядя на красавицу Домну, и втайне желал, чтобы она стала его женой и осталась хозяйкой в доме навсегда. Робкая любовь юных сердец не была тайной для односельчан, которые уже заранее считали их удачной парой.
На другой стороне той безымянной речки, что впадала в Самару и удачно защищала село с юга, лежало небольшое круглое озеро Орлово. Оно называлось так из-за огромного гнезда, находящегося рядом, на высоком дереве. Деревьев вокруг озера было много, и на самом высоком из них располагался дозорный пост, где непрерывно, сменяя друг друга, дежурили поселенцы. Такие дозоры имелись и на других концах села, но этот был главным. С него на много километров вдаль было видно на юг и восток. А именно оттуда, со стороны Уральских степей, чаще всего и ожидались набеги отрядов Ногайской орды.
В тот роковой день дозорным был Алёша. Он первым увидел приближающееся многочисленное вражеское полчище и понял, что битвы не миновать. Вмиг по тревоге было поднято всё село во главе с воеводой. Рядом с отцом в конный строй встал и Алёша. А ещё через несколько минут, к удивлению всех, рядом с ними появилась на коне и вооруженная Домна. Она оказалась достойной своей матери: в решающий час, как и Анастасия, встала рядом с теми, кто заменил ей семью, и ближе кого у неё теперь никого не было.
Сеча была неравной и жестокой. Один за другим падали защитники поселения, пронзённые вражескими стрелами или копьями. Остальные бились с ещё большим мужеством и ожесточением. Не хуже других сражалась и Домна. Её меткие стрелы не пролетали мимо иноплеменных всадников. А нередко она пускала в дело то меч, то копьё. То тут, то там среди воинов развевались на ветру её светло-русые волосы.
Численное превосходство вражьего войска на этот раз было слишком велико. Домна видела, как враги старались первым делом убить воеводу – дядю Михайло. Они отсекли его от остальных и окружили, не подпуская других защитников. Михайло Добрый бился отчаянно и успел уложить не одного басурмана, но и сам пал, заколотый сразу несколькими копьями. Вскоре погиб и Алёша…
Силы ополченцев иссякали. Поражение было очевидным, и у них попросту опускались руки. Видя это, храбрая Домна с громким призывным криком устремилась в самую гущу вражеского войска, увлекая за собой оробевших было земляков. Битва разгорелась с новой силой.
Поражённые небывалой дерзостью юной всадницы, враги решили взять её живой. После нескольких попыток им удалось, наконец, накинуть на неё аркан и свалить с коня. Теперь уже сопротивление обороняющихся было сломлено окончательно.
Главным в отряде ногайцев был толстый, одноглазый татарин. К нему и привели связанную девушку. Поражённый её красотой, он сказал, что не только дарит ей жизнь, но и берёт к себе в наложницы. Но красавица плюнула в лицо злодея, сказав, что предпочтет любую казнь такой "чести".
После долгих издевательств девушку за ноги привязали арканом к коню и несколько раз вскачь проволокли по селу. Затем, всю окровавленную и полумёртвую, бросили в речку и утопили.
Вот и зовут с тех пор Домашкой, в память бесстрашной героини, не только село, но и ту самую речку, что небольшим притоком впадает в Самару и ограждает село с южной стороны…
ЕЩЁ О ЛЕГЕНДАХ
Упомянутая в Предисловии книга Ю.А. Смолякова «Восхождение» вышла в Кинеле в 1992 году. На первых её страницах автор, ссылаясь на А.И. Маслова, излагает легенду о храброй Домне. Возможно, и вероятнее всего, это та самая версия, что находилась и в сгоревшем музее. О книге «Восхождение» я узнал только через много лет, когда уже написал свою легенду. Конечно, по содержанию наши варианты отличаются, но суть их одна – героизм бесстрашной Домны.
Когда и кто впервые рассказал эту легенду, теперь установить невозможно. Скорее всего, она передавалась через старожилов из поколения в поколение. Теперь старых, коренных жителей в селе остаётся всё меньше. Одни умерли, другие, помоложе, в город переехали. Зато понаехало много людей из других мест и даже других национальностей. Даже улица новая появилась – Интернациональная. Словом, вся жизнь в селе изменилась.
В официальных архивах село Домашка упоминается с 1742 года как Никольская Слобода – по существовавшей здесь церкви Николая Чудотворца. Именно 1742 год и считается сейчас годом основания этого населенного пункта. На самом же деле поселение образовалось, по крайней мере, лет на 250 раньше. Ведь церковь строили не на пустом месте, а в уже существующем селе. Не случайно, видимо, и официальное название Никольская Слобода не прижилось. Народ привык называть своё село по-другому.
Поэтому легенда о храброй Домне, думается, имеет под собой вполне реальное основание. Находились и материальные подтверждения её реальности. Например, на территории колхозных мастерских находили древние захоронения в сидячем положении. Скорее всего – это погребения кочевников по мусульманскому обряду. В 1950–1960-х годах тракторным плугом в поле были выпаханы кольчуга и казан (котёл), подвешенный цепью на металлической треноге. Эти реликвии несколько лет хранились в сельском музее, но были похищены, как и многое другое, что там находилось. Ведь музей существовал на "птичьих правах", на голом энтузиазме его создателей, преподавателей-историков Ишина Николая Дмитриевича и Маслова Анатолия Ильича. Сначала для музейной экспозиции была выделена только одна стена в школьной пионерской комнате. Затем "музей" перевели в крохотную комнатку на втором этаже построенного Дома культуры, где его вскоре и разворовали. И только много позже в бывшем спортзале старой школы был открыт почти настоящий музей, но уже без многих интереснейших экспонатов. Через несколько лет и этот музей сгорел. Ведь он никогда и никем не охранялся. А сначала, до его ограбления, там было много интересных вещей.
Но вернёмся к вопросу о названии села. Есть ещё некоторые любопытные обстоятельства. Село Домашка и речка Домашка есть не только у нас. В Бузулукском районе соседней Оренбургской области тоже есть река Домашка. Длина её 56 км - раза в четыре больше нашей. Там даже Домашкинское водохранилище есть. Бузулукская Домашка протекает не только по территории района, но и по городу Бузулуку и впадает в реку Самара левым притоком, как и наша Домашка. Мало того, там есть и село Домашка! Вернее, было село лет 30-40 назад недалеко от с. Курманаевка. Село было меньше нашего и не сохранилось. Но оно было! В нём даже церковь была деревянная. Сейчас только фундамент остался.
А ведь наше село Домашка в своё время относилось к Бузулукскому уезду. То есть в Бузулукском уезде было два села Домашка и две речки с тем же названием! Только наше село было крупнее. У нас даже Домашкинская волость была. Другая Домашка была небольшой и относилась к Бузулукской волости. Обе волости: и Бузулукская, и Домашкинская относились к Бузулукскому уезду. Можно предположить, что два наших села часто путали, особенно посторонние. Поэтому рассказы и легенды одного села легко могли приписать другому. В Бузулукском районе есть свои легенды, объясняющие название реки. Ознакомившись с ними, можно убедиться, что они с тем же успехом могли объяснить и наши названия.
Бузулукские жители называли реку не только Домашкой, но и Дамашкой, и Адамашкой. Первые обитатели Бузулукской крепости многие годы брали воду для питья и бытовых нужд именно из этой реки. В то время Домашка была многоводной. Ходили за водой женщины под обязательной охраной солдат, вооружённых ружьями и пиками, всегда готовых отразить внезапный налёт кочевников.
По одной из легенд, рассказанной краеведом А.Шестаковым, в давние времена по этой земле тянулись обозы с переселенцами из центральных губерний России. С одним из обозов ехала черноглазая турчанка по имени Домашка, которую когда-то отбил в бою русский солдат и взял себе в жёны. Неожиданно налетели кочевники. Отчаянно сражались с ними переселенцы, но ряды их начали таять. И тут неожиданно в бой вступила Домашка. Встав рядом с мужем, она яростно билась со степняками. Озверевшие враги, не ожидавшие такого, по их мнению предательства, не могли простить ей этого. Обманным путём они схватили её, связали и бросили в безымянную речку. С тех пор речка зовётся Домашкой.
По другому преданию, однажды безымянную речку пересекал богатый караван с восточными товарами, которые, под охраной яицких казаков, везли купцы через Самару в Москву и Петербург. Чего здесь только не было: дорогие дамасские ткани, бухарские ковры, золотошвейный бархат из Самарканда, тончайшая посуда, женские украшения. И вот одна из гружёных подвод перевернулась, и самый ценный груз – великолепные дамасские ткани – оказался в воде. Зашумели, забегали купцы. С громкими криками «Адамашка!», «Адамашка!» бросились они в воду спасать дорогой товар, предназначенный самой царице, высшим придворным дамам и фрейлинам. Вытащив тюки на берег, они принялись развешивать ткани для просушки. Пришлось по всему берегу вбить колья, натянуть верёвки и развесить ткань. Засверкали на солнце, затрепетали на ветру невиданные, чудесные красочные узоры великолепной восточной камки – «адамашки», которая очень высоко ценилась в XVI-XVIII веках во всём мире, поскольку не линяла и не мялась. Говорят, из этой ткани, побывавшей в бузулукской речке, было потом пошито платье для Софии Фредерики Августы Анхальт-Цербстской – будущей императрицы Екатерины II, которое ей особенно понравилось. После этого происшествия местные казаки стали называть речку Адамашкой и Дамашкой.
В подтверждение предания можно привести тот факт, что ещё в 1817 году бузулукский уездный землемер Василий Никитич Бубнов, копировавший план города Бузулука после пожара 26 октября 1785 года, и знавший эту историю, писал на плане название реки правильно – Дамашка.
Позднее, когда в Бузулукской крепости стали жить русские и украинские переселенцы, река стала ассоциироваться у них с родным домом и превратилась просто в Домашку.
Есть и ещё одна версия. В те времена казак, не подлежавший призыву на войну по возрасту и по этой причине остававшийся дома, назывался «домаш». Предположительно, одними из первых вдоль речки селились именно такие казаки, почему она и была названа Домашкой.
САМАРСКИЙ КРАЙ
В 1586 году в устье реки Самары, с целью закрепиться на Средней Волге и не допустить объединения кочевых племён, была построена крепость Самара. Позже были основаны крепости Симбирск (1648) и Сызрань(1683). В 1700 году для защиты Самары от ногайцев и калмыков в устье реки Кинель строится Алексеевская крепость. По реке Самаре в те годы шёл торговый путь. Торговля с Азией была делом прибыльным, но опасным. На караваны часто нападали степняки. В 1734 году Сенат назначил комиссию по устройству Оренбургской губернии – Оренбургскую экспедицию. Её целью было основание города Оренбурга и заселение Самарского Заволжья и Южного Урала. Через два года Сенат принял решение построить линию крепостей по реке Самаре – Самарскую дистанцию. Крепости планировалось строить в удобных местах на расстоянии друг от друга 30-40 вёрст. Первой, в 1736 году, была заложена Красносамарская крепость. Затем были построены Борская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Елшанская. Между Красносамарской и Алексеевской крепостями была основана Мочинская слобода (теперь с. Красносамарское), а на половине пути к Борской крепости – Богатый Умёт (теперь с. Богатое).
После подавления восстания Емельяна Пугачёва (1774г.) набеги степняков на осёдлых поселенцев прекратились. Самарская линия крепостей потеряла военное значение и в 1781 году была упразднена. Крепости стали обычными сёлами, а казаки и пахотные солдаты переведены в разряд государственных крестьян. Многие жители крепости переселились за реку Самару на левый берег. Так появились Утёвка, Покровка, Домашка…
Сёла быстро разрастались за счёт притока переселенцев из-за Волги. В последние годы XVIII века (1790-е годы) в Домашке появилось много переселенцев из Курской и Орловской губерний, а также украинских и мордовских крестьян из Сумской и Тамбовской губерний. Именно тогда в селе появились украинские фамилии: Клименко, Евченко, Стыценко, Мищенко, Терещенко, Полторадень, Пестряк, Твердохлеб и т.д. И только в 1922 году, при образовании СССР, фамилии решили сделать русскими, добавив к ним букву «в» или «ов».
Своим развитием сёла обязаны также «соляному тракту», проходившему через них из Илецкой Защиты (ныне г. Соль-Илецк) в Петербург. А село Бариновка даже и основано было солевозами в начале XIX века. Дорога была трудной и долгой – более месяца пути. Норма вывозки – 300 пудов соли на одного человека в лето. Платили по 40 копеек за пуд. Каждое лето вывозилось от 1 до 3 млн. пудов. До Домашки соль доставляли на волах по суше. Затем, с пристани в Домашке, по реке Самаре доставляли до Самары и дальше вверх по Волге. Солевозы назывались чумаками.
Около полувека соляная дорога давала заработок значительной части мужского населения наших сёл. В середине XIX века соляной промысел стал невыгодным из-за доставки более дешёвой соли с озера Баскунчак на Нижней Волге. От этого озера до Волги было гораздо ближе. Но «соляной тракт» был уже протоптанной дорогой и стал «скотопрогонным трактом». Из Оренбургских степей по нему каждое лето прогонялось на Самару и Сызрань 30 тысяч голов крупного рогатого скота и 100 тысяч мелкого.
До 1780 года Самарский уезд, в который входила Домашка, относился к Казанской губернии. Указом Екатерины II в 1780 году было учреждено Симбирское наместничество из 13 уездов. Самарский уезд относился теперь к Симбирскому наместничеству. Уезд состоял из 127 поселений, в которых проживало 17808 душ. Никольская слобода (Домашка) по-прежнему входила в Самарский уезд. Так продолжалось до 1850 года, когда Указом императора Николая I была образована Самарская губерния, состоящая из семи уездов, в том числе Бузулукского, в который и вошли теперь сёла Домашкинской волости.
Интересно отметить, что наше село в документах XVIII века именуется как слобода Никольская (например, на карте 1792 г.). В документах XIX века оно имеет ещё четыре варианта названия. Причём, иногда двойные. Так, на карте 1861 года село обозначено как Никольское (Домашка). На карте 1870 года – Никольское (Домашкино). В 1896 году снова только Никольское. Во многих других документах – просто Домашка.
Разные источники указывают и разное время образования села. По одним данным считается, что поселение основано при упразднении линии крепостей в 80-х годах XVIII века отставными казаками Красносамарской крепости и до середины XIX века называлось Никольской слободой по названию первой построенной здесь церкви в честь святителя Николая Чудотворца. В дальнейшем село стали называть Домашкой якобы по фамилии первых переселенцев (Домнины). А речку, будто бы сразу, с конца XVIII века называют Домашкой в честь тех же Домниных. Но где же логика? Почему речку сразу назвали в честь Домниных, а село только спустя много лет? Да и созвучие фамилии и села вызывает сомнение.
По другим документам село основано в 1742-1745 годах переселенцами из центральных губерний России и слободской Украины, то есть лет на сорок раньше упразднения крепостей. В обоих вариантах не вызывает сомнения только название Никольское, или Никольская слобода – по церкви Николая Чудотворца. Почему село стало Домашкой – убедительных сведений нет. Поэтому и появилась легенда о храброй Домне, объясняющая столь удивительное название. Если допустить, что она исторически правдива, то село появилось ещё лет на 250 раньше, то есть не менее 500 лет назад. Пока же официальной датой основания села считается 1742 год.
«ВНОВЬ Я ПОСЕТИЛ…»
Каждому знакомо чувство, возникающее при посещении родных мест, особенно если удаётся это не так часто, как хотелось бы. Чувство грусти, чувство безвозвратно ушедшего и утраченного, но самого дорогого времени жизни. Не случайно люди за тысячи километров едут, чтобы поклониться родной земле или «родимой матушке землице», что буквально родила их. И пусть не всегда сохранилось то село или деревенька, где родился,- не приехать на родную землю нельзя. Она зовёт, где бы ты ни находился. Здесь дорог каждый ручеёк, каждое деревце, поскольку они неразрывно связаны с воспоминаниями о самой светлой поре. И неважно, сколько лет прошло и кем мы стали.
Это состояние замечательно отражают трогательные строки А.С. Пушкина «Вновь я посетил тот уголок земли…», в которых поэт с грустью и любовью вспоминает село Михайловское, где жил он с няней Ариной Родионовной:
Уж десять лет ушло с тех пор – и много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я – но здесь опять
Минувшее меня объемлет живо…
В родных местах нам дорого всё, буквально каждая мелочь, каждый кустик – в них вся наша жизнь. Особенно это чувствуется на расстоянии – после долгой разлуки с родным краем. Тем, кто не покидал родных мест, незнакомо острое чувство безвозвратной потери чего-то очень важного в жизни. И совсем другие чувства у тех, кто надолго уехал из родного села. Многие из них стремятся возвратиться хотя бы на склоне лет. Для кого это уже невозможно завещают похоронить себя на родине. Поистине: что имеем - не храним, потерявши – плачем. Недаром сказал другой наш классик А.С. Грибоедов:
"Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен".
Чувство родины живёт в каждом, В родные места влечёт нас всё: и самые тёплые воспоминания, и самые сильные впечатления, и, говоря опять словами А.С. Пушкина, «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам».
Сложна и порой трагична история нашей жизни. И всё же, не смотря ни на что, нельзя не согласиться с бессмертным высказыванием того же Александра Сергеевича – национального гения великой России: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал».
Родное село – это наша малая родина. Для каждого оно своё и неповторимое. Только позже - не сразу - понимаешь, что каждый и видит его по-своему, и относится к нему по-своему. Даже у постороннего может сложиться разное впечатление от села в зависимости от того, когда и с какого конца он к нему подошёл или подъехал, в какую погоду, или в какое время суток, в каком настроении.
Да, село для каждого своё. Для меня оно было большим, незнакомым и даже таинственным. Того, кто жил в центре, село окружало со всех сторон и виделось ему иначе. Кто жил у реки, тот с детства не представлял себе села без реки, в отличие от меня. Наш дом стоял окнами на юго-восток, и я не представлял себе как в домах, что стояли напротив, с утра не бывает солнышка.
ДОМАШКА для меня – это не только родной дом, наша улица, друзья детства, - это в первую очередь школа. Она была тогда центром жизни, и всё самое главное происходило в ней. Всё остальное в те юные годы казалось лишь приложением к школе. Даже теперь, когда прошло полвека после получения аттестата, любое воспоминание о селе тут же вызывает в памяти ассоциации со школьной жизнью. Тем более, окончив учёбу, из села я уехал. Поэтому дальнейшая жизнь и моя, и села, проходили параллельно, не пересекаясь, и практически никак не затрагивая друг друга. Именно это, возможно, и позволило сохранить в чистоте воспоминания о той юной, чистой и счастливой поре.
Как и любой человек, село постепенно меняется, оставаясь всё тем же. С возрастом в нашем организме происходит замена всех клеток. В течение жизни их обновление происходит не один раз. Со временем в нас не остаётся ни одной клетки, с которыми мы родились. Но человек, при этом меняясь внешне, продолжает оставаться всё тем же. То же происходит и с селом. Через несколько десятков лет в нём не остаётся ни одного прежнего жителя, а ещё через несколько десятков и ни одного прежнего дома. Но улицы остаются прежними, село остаётся тем же, хотя и изменившимся внешне. Меняется облик села, но душа, как и у человека, остаётся прежней. Человек с годами стареет, а село молодеет и становится краше.
Бывало, приедешь домой, выйдешь к калитке, посмотришь в улицу: дома, в основном, всё те же, а людей уже нет. Улица та же, а люди другие. А потом и дома другие. У человека клетки меняются, а у села люди и дома. А новые сельчане часто не знают и не помнят своих предшественников.
ПРИЕЗД В СЕЛО
Наша семья переехала в Домашку осенью 1952 года из поселка Озёрный (Братки), где я родился. Посёлка этого давно нет. А находился он между Богдановкой и Ореховкой. Относился к Богдановскому сельсовету в то время Утёвского (а теперь Нефтегорского) района. Мне было тогда почти пять лет без трех месяцев. Я хорошо помню этот переезд. Нас, детей, везли в кузове "полуторки", накрытых тёплым одеялом. Сестре Вале было два с половиной года, брату Вене – один год. В «Братках» мы жили в дедовой (Петрухновой) избёнке. Своего дома не было. Купить не на что. Да и не продавались в тот момент дома нигде поблизости (в Богдановке, например). Подходящий вариант нашли только в Домашке. До неё было около 50 километров, но район тот же – Утёвский.
Купили половину старого пятистенника. В другой половине жили соседи. Двор общий на две семьи. На большее у родителей и деда средств не хватило.
Мне казалось тогда, что мы приехали в какую-то неизведанную страну. В палисаднике перед домом росли клён, невиданная мною раньше акация. Я же полагал тогда, что, кроме вётел, которых у нас в посёлке было много, других деревьев не бывает. Я и слова такого не знал – дерево. Всё, что высоко растет, – ветла. Меня особенно поразили необыкновенные листья акации, и я восторженно закричал:
– Мама, глянь! Тут даже у вётел другие листочки!
И все же каждое лето мы ездили в свои родные Братки, и теперь уже наоборот каждый раз казалось, что именно здесь та волшебная и необыкновенная страна, из которой не хотелось возвращаться в Домашку. Я даже удивлялся, как это другие скучают по дому. За мной приезжали родители, и я, пробыв в Братках целый месяц, не бросался радостно им навстречу, а убегал от них, прятался в кустах под речкой, чтобы подольше не нашли и не увезли домой…
Наш дом в Домашке оказался на окраине села, последний на улице "Ежи", в сторону МТС (машинно-тракторной станции), где отец стал работать электриком. Странное название носила не только наша улица. В селе их было много: Тибатёровка, Семисинка, Аблаевка, Пустыри, Косыри (или Косари) и так далее. Только через несколько лет дома пронумеровали, а улицам дали официальные названия. Мы теперь жили на ул. Домашкинской, дом 62. Позже стал дом 64, а потом 66. Это потому, что в начале улицы, на пустыре у школы, построили ещё два дома.
Сейчас в Домашке больше 20 улиц и переулков. Самая большая улица так и называется – Большая. Она никогда не меняла своего названия. Вторая по величине – Красносамарская (прежнее название – Стегуны). Далее: Садовая (Аблаевка), Домашкинская (Ежи), Крестьянская (Тибатёровка), Колхозная (Сурковка), Набережная
(Семисинка), Мельничная (Косыри), Самарская и Антонова (Пустыри), Винновка (не меняла названия). Село росло, появлялись новые улицы: Зелёная и Рабочая (при училище), Дачная (на берегу речки Домашки), Советская, Молодёжная и Братьев Летовых (от Большой до Садовой), Интернациональная (приезжие мордва, чуваши, марийцы и т.д.). Переулки: Базарный (сзади Дома культуры), Озёрный (между Мельничной и Домашкинской), Октябрьский и Школьный.
Не могу объяснить старых названий всех улиц. Но у каждой из них есть своя легенда. Так, говорили, будто наша улица Ежи получила имя от множества водившихся на ней ежей. А Сурковка появилась после большого пожара, когда сгорели все дома и жители вынуждены были рыть землянки, как сурки норы.
Очень впечатлили меня по приезде в село ветряные мельницы, которых до этого видеть не приходилось. А тут их было целых две! Одна «наша», на месте где потом построили колхозные мастерские, а другая – колхоза Орджоникидзе – в конце села в сторону Низовки. А всего в селе раньше было пять ветряных мельниц и одна паровая.
Моими первыми друзьями в Домашке стали жившие на нашем конце Коля Ершов и Миша Ковалёв. У Ершовых была большая семья – семеро детей. Причем первые четверо – дочери. Они были уже взрослыми. Затем трое мальчиков, старший из которых – Коля – оказался моим сверстником, а потом и одноклассником. У Ковалёвых было пятеро детей. Миша из них – второй. На год старше нас с Колей, что не мешало нам дружить.
Ершов Николай Григорьевич (29.03.1948 – 07.03.1975) погиб молодым на 27-ом году жизни. Зимой на тракторе провалился под лёд на Самарке вместе с Полстьяновым Александром Васильевичем (31.07.1949 – 07.03.1975), которому было только 25.
Ковалёв Михаил Петрович (10.08.1946 – 16.12.2004) прожил 57 лет. В школьные годы мы с ним занимались фотографией, играли на гармошке, интересовались мото-велотехникой. Повзрослевших, жизнь нас развела. Детство кончилось, мы разъехались в разные стороны и в дальнейшем практически не общались.
БЛАЖЕННЫЕ
Те детские годы (1950-е и 1960-е) запомнились ещё юродивыми или блаженными людьми, которых обычно называли деревенскими дурачками. Характерный признак послевоенного времени. Сейчас таких вроде бы и нет, а тогда в Домашке их было несколько. Многие если не презирали, то относились к ним пренебрежительно. Жалость и сочувствие проявляли немногие. Или так только казалось тогда. Было это очень давно. Теперь-то какое мне дело до них? Но почему-то со временем они не забываются. А при воспоминании появляется смутное чувство неосознанной вины за себя и за других – взрослых. Стыдно вспоминать как мы, ребятишки, тоже смеялись над ними и дразнили, хотя и побаивались их. Они не обижались. Они вообще были очень добрыми. А причиной их юродства была война или другие не менее страшные обстоятельства. Совесть (а это голос Божий внутри нас) побуждает вспомнить хотя бы некоторых из них.
«Марфа», или Марфа Ивановна – одна из таких отверженных. Жила на улице Красносамарской в бане, стоящей прямо посреди улицы. Никто не знал о ней ничего. Время от времени просила милостыню по селу. Круглый год (и зимой!) ходила босая. В одних резиновых галошах, без носков и без чулок. Всех женщин, даже моложе себя, называла тётей Настей. Приходит, бывало к нам и просит мою молодую маму (Раису): «тёть Насть, подай кусочек!». Иногда мы ребячьей стайкой в несколько человек, поджидали её возвращения с обхода села, и она угощала нас тем, что ей подали. Не знаю точно, но фамилия её, кажется, была Гриднева. Или родственники её были Гридневы. О том, почему она стала ненормальной, судачили по-разному. По одним слухам её бросил муж, забрал обоих детей и уехал неизвестно куда. Больше детей она никогда не видела и поэтому «тронулась». Другие говорили, что пока она ездила в Ташкент за хлебом в голодном 1921 году, свёкор со свекровью съели её ребёнка. Умерла Марфа Ивановна «не своей смертью». Её убили. Всю баню, где она жила, перевернули в поисках денег. Но у неё их никогда не было. Убийц она, видимо, знала, но не назвала. Перед кончиной на некоторое время пришла в себя, но на вопрос об убийцах сказала: «Бог им судья, у них ведь дети…».
«Витя-Шуня» - Шуневич Виктор Павлович. Жил с матерью Анной и сестрой Валентиной на нашей улице Домашкинской (или на Ежах) у Юдиной ямы рядом с Бражниковыми, где теперь дом Николая Ковалёва. Они были эвакуированы, кажется из Белоруссии. Говорили, что мать («Нюрка-Шуневичиха») была когда-то где-то председателем колхоза. Я её помню маленькой, молчаливой и трудолюбивой, покорно несущей свой нелёгкий материнский крест. Дочь Валя (сестра Вити) была здоровой и доброй девушкой. Погибла потом в Утёвке, где работала дояркой на ферме. В сильную метель не могла дойти из коровника в бытовку, заблудилась и замёрзла. Витя был взрослым «дяденькой», но всегда играл с нами и выполнял все наши «приказания», что нас особенно веселило. Был очень добрым и наивным как ребёнок. Ходил всегда в военной гимнастёрке. Другой одежды у него, возможно, и не было. Мы, неразумные, любили над ним подшутить. «Как звать?» – бывало, спрашиваем. «Шуневич Виктор Павлович!» - громко отвечает он, вытянувшись по-военному и приложив руку к козырьку, отдавая честь. При этом всегда улыбается чистой детской улыбкой. Одни говорили, что они под бомбёжку попали, и он стал таким. Другие утверждали, что он таким был с детства. Его будто бы даже в армию призывали, но тут же отпустили.
«Гриша Горин» - Горин Григорий Иванович (06.10.1926 - 23.02.2011). Жил в последнем доме по правой стороне улицы Самарской (Пустыри «на устях»). Военный моряк, прослуживший на флоте 8,5 лет. Контужен во время войны. Был очень добрым, хотя и отличался странным поведением. Кровать его в доме была подвешена к потолку на цепях, как на корабле. На стене у кровати висел якорь. Имел он прекрасный сад, за которым бережно ухаживал. Даже ходил поливать яблоньки в заброшенный сад у кладбища (Соколов сад). Ставил на тележку флягу с водой и вёз туда. А ещё обвешивал себя чайниками, бидончиками и даже бутылками с водой, чтобы больше увезти. На удивлённые вопросы отвечал со слезами на глазах: «они ведь пить хотят». Сделал себе маленькую лодочку на одного человека. Спускался в ней по течению Самарки до Низовки, то есть пос. Крестьянского. Там прятал лодку в кустах. Возвращался пешком домой, брал свою тележку и шёл обратно за лодкой. В причины его странностей никто особо не вникал. Все думали, что это последствия контузии. Но некоторые говорили, что с войны он вернулся нормальным. Даже женился и поступил в техникум на заочное отделение. И уж потом, от напряжения при учёбе, «повредился умом».
«Нюра-Баржа» - Перегудова Анна Алексеевна (?). Вторая кличка «красный партизан». Участница Гражданской войны. Была очень умной, грамотной и начитанной. Отличалась шумным характером. Громко делала замечания в магазине или на улице, невзирая на лица и никого не стесняясь. Могла и отругать любого. Собирала милостыню по селу (побиралась). Мы её боялись. Почему-то всегда ходила с бритой головой. Жила в какой-то мазанке, которую домом назвать было нельзя. Там же у неё были и куры, и кошки, и собаки. Родственников не имела. Как умерла никто и не заметил. Когда обнаружили, то всё тело уже объели собаки.
РОДИТЕЛИ
Отец с матерью поженились в ноябре 1946 г. Через год и два месяца родился я, ещё через два года сестра Валентина и ещё через полтора - брат Вениамин. Всё это происходило в пос. Озёрном или наших родных Братках, где мы прожили недолго, до осени 1952 г., и переехали в Домашку, когда младшему брату исполнился год.
ОТЕЦ - УСКОВ Александр Николаевич (24.12.1924- 29.05.1981) - участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Воевал в Восточной Пруссии. Награждён медалями "За боевые заслуги", "За взятие Кенигсберга", "За победу над Германией". Позже награждался и всеми юбилейными медалями.
О войне рассказывать не любил. Но иногда, когда кто-то оказывался у нас в гостях, после рюмки-другой, он всё же раскрывал душу перед гостем. Некоторые из таких отрывочных рассказов мне запомнились.
До войны отец не курил. Первое время после призыва, до отправки на фронт, они рыли траншеи. Во время перекура тут же появлялся командир:
- Почему не работаете?
- Курим!
- А ты что сидишь?! - поворачивается он к отцу.
- Отдыхаю.
- Марш работать!
Так, под давлением товарищей, сначала пришлось смолить самокрутку для вида, а потом и всю жизнь.
У отца было слабое зрение. Он до конца жизни носил очки. Но это было после войны. А до неё такой роскоши деревенский парень не знал. Когда на фронте его зачислили шофёром, он всё же заикнулся о своём недостатке. Но там разговор был коротким:
- Вон тот столб видишь?
- Вроде вижу…
- Больше бы нам таких «слепых»! Встать в строй и отставить разговоры!..
Пришлось колесить по фронтовым дорогам до конца войны.
Однажды даже в плен попал. Правда, всего на одну ночь. Случайно, уже под вечер, наткнулся на немцев. Их тут же и взяли вместе с раненым напарником. Закрыли в каком-то сарайчике, приставили часового. Вдруг среди ночи началась стрельба. Фашисты забегали, стали спешно грузиться в вагоны поезда. Вывели пленных. Поставили у поезда, но что с ними дальше делать, видимо команды никакой не было. Тут пальба усилилась. Конвойные тоже засуетились и куда-то побежали. Наши бедолаги поняли, что немцам уже не до них. И под шумок осторожно отошли в ближайший лесок. До своих добрались только через два дня. Раненому товарищу стало хуже, и последние сутки отцу пришлось его тащить на себе. Они оба были уверены, что немцы не могли их не видеть, но почему-то ни задерживать, ни стрелять не стали. Как бы то ни было, но плен их, к счастью, закончился быстро, без допросов и пыток, а, главное, без последствий со стороны своих спецорганов.
Через некоторое время отцу самому удалось взять в плен четверых немцев. Правда, для него это закончилось бесславно. Даже взыскание получил вместо награды. Как-то, во время очередного затишья, он шёл по лесу в районе дислокации своего подразделения. И вдруг увидел какую-то землянку. Удивился. Осторожно заглянул внутрь и остолбенел. Там спали четыре немецких солдата. Их автоматы стояли в углу у входа. Взяв их одной рукой, отец другой навёл свою винтовку на фашистов и скомандовал: "Хенде хох!".
Легко представить удивление сослуживцев, увидевших приближающихся с поднятыми руками врагов под дулом отцовой винтовки. Все стали радостно поздравлять отца, спрашивать, как ему удалось это сделать. Он охотно всё рассказал, и закончил словами:
- А ведь у меня и винтовка была не заряжена...
Лучше бы он этих слов не говорил. Вскоре командир получил орден за взятие четверых вражеских разведчиков, а отцу объявили выговор за пребывание на боевой позиции с незаряженным оружием.
В мирной жизни отец до самой смерти работал электриком по ремонту электрооборудования автомобилей, тракторов и комбайнов. Сначала в Богдановской МТС (машинно-тракторной станции), а с 1952 г., после переезда, - в Домашкинской МТС, переименованной затем в "Сельхозтехнику". В Домашке он через несколько лет перешёл в колхозную мастерскую на такую же работу, где и трудился до конца. Во всех этих мастерских у него всегда был отдельный электроцех.
Учась в старших классах, я каждое лето работал с отцом в мастерской. Мы занимались ремонтом электрооборудования сельскохозяйственных машин: тракторов, комбайнов, автомобилей. Генераторы, стартёры, прерыватели (тромблёры), реле и переключатели – всё это были семечки по сравнению с ремонтом аккумуляторов. Сейчас трудно даже представить, что аккумуляторы можно ремонтировать. Теперь отработавший аккумулятор просто заменяют. А тогда мы их ремонтировали. Вскрывали, осторожно удаляя битумную заливку, вынимали все элементы и тщательно промывали их водой. Перебирали разрушенные пластины. Некоторые отсекали, припаивая на их место другие, которые были хоть чуть лучше. Меняли и прокладки (сепараторы) между пластинами. Снова вставляли всю обновлённую конструкцию в корпус на своё место и заливали готовый аккумулятор сверху расплавленным битумом. Наливали в него электролит (серную кислоту, разведённую водой до нужной плотности) и заряжали. Таким образом, из двух-трёх старых собирали один «новый», и он ещё служил на комбайне или автомобиле весь сезон, особенно во время уборочной. Свинцовые аккумуляторы громоздкие и тяжёлые. Особенно комбайновские – не один десяток килограммов. Работать с ними не только трудно, но и опасно. При зарядке электролит в них кипит и выделяет ядовитые кислотные пары. Кроме того, приходилось постоянно паять свинец, плавить битум, переливать кислоту. И всем этим непрерывно дышать…
Аккумуляторы, генераторы, тромблёры, реле, провода и лампочки постоянно окружали отца не только на работе, но и дома. А ещё различные радиодетали, а также старые радиоприёмники и телевизоры, которые многие выбрасывали или отдавали ему "на запчасти". Но извлекать детали из телевизоров, даже старых и негодных, у него не поднималась рука.
Он наоборот старался их восстановить. Покупал необходимые детали, или выписывал их из Москвы, оплачивая посылки на почте. После его смерти в доме оказалось 12 старых, но исправных телевизоров.
Он был радиолюбителем и вообще умельцем на все руки. Его первый самодельный радиоприёмник приходила слушать вся деревня. Потом стал делать магнитофоны. Со всех сторон к нему обращались с просьбами отремонтировать не только приёмники, телевизоры или магнитофоны, но и мотоциклы, авто-мобили, холодильники, стиральные машины, сепараторы. Его знала не только вся Домашка, но и окрестные сёла: Парфёновка, Бариновка, Нижне-Никольский, Дмитриевка.
Играл на гармошке и занимался фотографией. Сам конструировал фотоувеличители, купить которые не позволяли средства. Мог сложить любую печку, сделать электропроводку. На многочисленные просьбы всегда откликался, но плату за работу никогда не просил. Многие старались расплатиться рюмочкой. Он не отказывался, но к закуске не притрагивался. Почему-то не мог есть не дома. Поэтому сразу хмелел и частенько возвращался навеселе. Зато никогда не матерился, даже не чертыхался.
Электронную технику особенно любил. Всю жизнь выписывал журнал "Радио", покупал книги такого же содержания, старательно их прорабатывал, чтобы не отстать от жизни. Поэтому всегда мог починить любой телевизор, радиоприёмник или магнитофон. Образование имел только 7 классов, хотя по тем временам это очень неплохо. Далеко не у всех было такое. А ещё окончил курсы радиомехаников по обслуживанию радиостанций "Урожай", для чего в 1946 г. из Богдановской МТС его направляли в Безенчук на 1,5 месяца. Больше нигде и никогда не учился. Но имел огромный интерес к технике и постоянное стремление к самообразованию.
Всего в Домашке он проработал около 30 лет. В селе, наверное, не было никого, кому бы он что-нибудь не ремонтировал. Умер на 57-м году жизни от рака лёгких, так и не дожив до пенсии. Всё произошло очень быстро. В феврале он ещё ходил на работу, а в мае его уже хоронили. Отец всегда был уверен, что уйдёт на пенсию в 55 лет по вредности. Но оказалось, что на колхозные мастерские этот закон не распространялся. И это тоже, видимо, послужило для него дополнительным ударом. Последние годы он был уже слабым. Два месяца до смерти лежал дома. Боли были очень сильными. Стонал день и ночь. Мы опасались и за маму, которая не отходила от него всё время, не имея возможности поспать даже ночью…
МАМА - УСКОВА (в девичестве Петрухнова) Раиса Петровна (27.06.1927-17.03.1995) родилась в пос. Кравцевском (Ворошилов или Хохлы), располагавшемся между Богдановкой и нашим посёлком Озёрным (Жданов или Братки). Позже их семья перебралась из Хохлов в Братки, где мама потом и вышла замуж. Но ещё до замужества, в 1943 году, когда её отец, а мой дед, был на фронте, грозой убило её мать - Петрухнову Марию Степановну (1905-1943). Это произошло прямо на глазах моей мамы, когда моя бабушка (не успевшая стать бабушкой при жизни) растапливала печь. Молния ударила через трубу. Моя будущая мама в 16 лет осталась одна с пятерыми детьми. Младшей сестре был только два года, остальным братьям и сёстрам от 3 до 11. Время было военное. Мама работала в колхозе без выходных и почти без оплаты. Трудно было всем, а ей особенно. Приходилось делать всё: и за овцами ухаживать, и на тракторе работать. А дома её ждали пять голодных ртов, масса домашних забот и бессонная ночь со слезами в подушку. Работала на совесть. Награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."
Мама не имела возможности долго учиться. Окончила всего 4 класса. Очень хорошо читала и считала и вполне сносно писала. Впрочем, писать ей в жизни пришлось немного. Ответственных должностей не занимала. Всю жизнь на тяжёлой работе. Сначала в колхозе, а потом на хлебопекарне. Это уже в Домашке. Была не пекарем, а подсобным рабочим с 1959 по 1967 год. Тогда всё на пекарне делалось вручную. Маме надо было растопить громадную печь. Дрова она носила из-под снега во дворе. Это были метровые поленья. Их надо было очень много и долго таскать, чтобы огромная печь на несколько сотен буханок раскалилась, как следует. Пока топилась печь, мама таскала из колодца через дорогу воду в котёл, затем и под ним разводила огонь. К этому времени подходило тесто в огромной колоде. Месили его вручную все трое работников пекарни: пекарь, помощник и мама - подсобный рабочий. Затем раскладывали тесто по формам и ставили их на полки, чтобы тесто поднялось. После этого ставили все формы в печь. Формы тогда были большими, не как сейчас. Буханка хлеба весила ровно килограмм, а не 600 граммов, как теперь. Когда хлеб выпекался, то всё повторялось в обратной последовательности. Один человек большой плоской лопатой доставал из печи сразу по 4 горячих формы с хлебом, второй в брезентовых рукавицах хватал их руками с лопаты и опрокидывал на стол, складывая пустые формы в штабель, третий подхватывал горячий хлеб со стола и расставлял его по полкам.
Всё это надо было проделать два раза в день, так как ежедневно они делали по "две выпечки", как говорила мама, или по "два оборота". Поэтому уходила она на работу к 4 часам утра, а возвращалась поздно вечером. Тяжело, но с каждой выпечки разрешалось брать домой по буханке хлеба. И это было очень здорово. Наконец-то мы могли поесть хлеба вдоволь.
Вспоминая трагическую гибель своей матери, наша мама всегда говорила, как тяжело приходилось ей в жизни. И обычно добавляла:
- Не забывайте родителей. Не будет нас - ох, как вспомните!
Трудно было в войну без родителей, и работать, и за детьми смотреть. Но в детдом никого отдать не согласилась категорически. Через два года война кончилась, отец с фронта вернулся. Но и послевоенная жизнь была тяжёлой. Разные беды и неприятности случались.
- После войны, помню, такой случай со мной произошёл,- рассказывала она.- Зимой дело было. Работала я тогда на ферме. Ферма в Братках, на берегу речки. Как-то у меня одна овца в прорубь угодила и никак не выберется. Испугалась я, не дай Бог, утонет. В то время строго было, чуть что - "враг народа" - и сразу тюрьма за вредительство. Кинулась я спасать овцу. Но не тут-то было. Не могу никак её вытащить из ледяной воды. Пришлось самой в прорубь лезть. Овцу вытолкнула на лёд, а сама никак. Стала кричать, звать на помощь. Хорошо, неподалёку ребятишки на санках с берега катались. Услышали, побежали в посёлок за подмогой. Минут 20 барахталась я, пока не вытащили. Идти не могу, всю скрючило от холода. Меня на санки и бегом домой. Пока довезли, вся одежда на мне сделалась ледяным панцирем. Чулки шерстяные, вязаные, пришлось разрезать. Обморозила я и руки, и ноги. Наконец уложили меня в постель и укрыли потеплее. Отец в это время дома был… Но долго разлёживаться было некогда. Встала обед готовить. Семья-то большая…
Жизнь деда тоже не была сладкой. За 40 лет с окончания войны и до своей смерти в 1985 г. он несколько раз пытался жениться. Но всё это было не то. Никакой семейной жизни не получалось. Никому он был не нужен. Поэтому, хотя и жил отдельно, всё время крутился в нашей семье. То пообедать, то переночевать. Мама жалела его.
Умер он тоже у неё на глазах. В возрасте 83-х лет, как сам всегда и говорил. Ему ещё в молодости цыганка этот срок нагадала. Смерть не была естественной. Он попал под роторную косилку, обкашивающую обочину дороги. К этому времени дед жил через один дом от нас, то есть от дома моих родителей. В тот день он решил, никого не предупредив, поехать в Утёвку, для чего вышел на автотрассу, и некоторое время шёл пешком в сторону Бариновки. Через 2-3 км присел отдохнуть на обочину, а затем и прилег. Наверное, трава была достаточно высокой, если тракторист с косилкой его не заметил.
Изуродованного, с пробитой головой, без сознания, но ещё живого, привезли его в Домашкинскую больницу и вызвали маму, которую сначала пришлось отхаживать от приступа. Несколько часов она провела с ним, безуспешно взывая:
- Тятя, тятя! Это я к тебе пришла. Очнись, прости меня…
Нелёгкая жизнь и непосильная работа рано подорвали здоровье мамы. К 40 годам она была уже совершенно больной и много раз находилась "на волосок" от смерти. Ежегодно лежала в больнице. Умерла на 68 году жизни, почти через 10 лет после своего отца и почти через 14 лет после своего мужа, то есть нашего отца. Все трое похоронены в Домашке. Родители в одной могиле, а дед в том же ряду,
недалеко от них.
ГОДЫ ЧУДЕСНЫЕ
В 1955 году я пошёл в первый класс. Школа была на нашей улице, только в другом конце. До неё было ровно километр. Мы потом даже лыжную дистанцию всегда проходили от школы до нашего дома. В первом классе нас было сорок два человека. А классная комната в конце коридора оказалась самой свет-лой, так как в ней были не только боковые окна, как во всех остальных классах, а ещё и задние.
Первая учительница Нина Фёдоровна Шаркова учила нас с первого по четвертый классы. А всего за одиннадцать лет учителей, конечно, было много. Педагогический штат школы составлял более тридцати человек. Преподаватели довольно часто менялись. Но литературе и русскому языку нас бессменно с пятого по одиннадцатый классы учила Кудашкина (Букреева) Антонина Васильевна. Географию вела Якунина (Реснова) Валентина Георгиевна (завуч), зоологию – Глушенкова (Пушкарская) Антонина Михайловна, химию – Ванюшкина (Денисова) Вера Ивановна, историю – сначала в 5-ом классе – Виданов Михаил Павлович, а затем Ишин Николай Дмитриевич, трудовое обучение – Никулин Василий Михайлович, физкультуру – Клименков Михаил Владимирович, математику – Серебрякова (Ковалёва) Лидия Николаевна, а после неё – Шишкина (Гусева) Тамара Петровна. Она ещё вела астрономию и была нашим классным руководителем последние несколько лет до самого выпуска. Мы все её очень любили.
Наконец, самая незабываемая личность – директор школы и наш физик – Кузовчикова Антонина Яковлевна. Почти двадцать лет, с 1955 по 1974 год, она была директором. Построила новое, нынешнее здание школы. Мы в своё время учились в деревянной, на месте которой сейчас стоит здание начальной школы, хотя строили его, и несколько лет использовали, как интернат.
Антонина Яковлевна была очень строгой, но справедливой. Помню, мы побаивались её. Кто бы мог подумать, что мне придётся исповедовать и причащать своего бывшего директора! Через много лет мы даже не узнали друг друга. Я с радостью навестил её, исповедовал и причастил. Это было дважды: 3 июля 2006 года и 29 мая 2007. Из разговора выяснилось, что родилась она 24 июня 1918 года во Владимировке Безенчукского района, где окончила 4 класса, а 5-й класс в соседнем селе Кануевке. Я поразился совпадению: ведь мне тоже теперь Безенчукский район не чужой. Пришлось потрудиться там над восстановлением храма в с. Никольском, что совсем рядом с Владимировкой и Кануевкой, где я неоднократно бывал. Узнав об этом, Антонина Яковлевна пожертвовала 10 тысяч на храм в Никольском и просила меня отпеть её, когда придёт время.
Последние несколько лет Антонина Яковлевна не вставала с постели, но до конца жизни оставалась очень любознательной. Профессиональный физик чувствовался даже в этой угасающей старушке. Когда я причащал её во второй раз, она рассказывала, что с огромным интересом смотрит по телевизору (и конспектирует!) передачи о свойствах воды, её структурировании и обладании памятью. Мы говорили тогда о разном. Мне было всё интересно. Я понимал, что, возможно, вижу её в последний раз. Так оно и оказалось. Опасаясь утомить больного человека, всё же спросил, как она стала учителем. Она рассказала, что работала в Самаре (Куйбышеве) на стройке. Училась в «Учстрое» - рабфак на ул. Горького. Там же (на Горького) закончила и пединститут. Работала 5 лет (всю войну) в Богдановской школе Утёвского района…
- Отец Сергий, - обратилась она ко мне, - можно называть Вас просто по имени?
- Конечно! Ведь я Ваш ученик…
Чувствуя близкий конец, Антонина Яковлевна попросила, чтобы я обязательно приехал её отпевать, когда придёт время. И, если можно, то отпеть и мужа Николая Ивановича Терещенкова, и сына Льва Синайского, похороненных без отпевания. Я обещал всё исполнить. Уточнил, были ли они крещёнными. Да, были.
- Если бы не ты, - сказала она в конце нашей беседы, – я бы никогда не решилась обратиться к другому священнику. Так бы и умерла без покаяния и причастия…
Скончалось она через полгода после этой встречи - 20 декабря 2007 года. В день похорон, 22 декабря, я действительно отпевал её в собственном доме вместе с мужем и сыном. Для этого рядом с гробом поставили их портреты и, перед каждым из них, была насыпана «земелька». Так и отпел сразу троих. Похоронили её в одну могилу к мужу. Летом я посетил их на кладбище, что делаю теперь каждый раз. И хотя сын Лев похоронен не в Домашке, на их могиле стоит крест и с его фотокарточкой…
В Домашке я окончил среднюю школу – 11 классов. Это было в 1966 году. На нашем выпуске в то время закончился первый эксперимент с одиннадцатилетним обучением. Мы были последними. В 1964 году выпускников в школе не было, так как десятиклассники пошли учиться в одиннадцатый и получили аттестаты только в 1965 году. Но школа снова вернулась к десятилетке. Поэтому нас в 1966 году вы-пускали вместе два одиннадцатых и два десятых класса. Помню, было немного обидно. И за лишний год, проведённый в школе, и за то, что те, кто шли за нами (десятиклассники) в правах нам ни в чём не уступали, хотя и были на год младше. Им выдали такие же аттестаты.
До эксперимента с одиннадцатилеткой, неполным средним образованием считалось семь классов, а полным – десять. При переходе на одиннадцатилетнее обучение неполным средним стало восьмилетнее образование, а полным – одиннадцатилетнее. Сейчас неполным средним считается девятилетнее образование, и называют его теперь «основное среднее», а одиннадцать классов – «полное среднее».
В наше время в полной школе, то есть в старших классах с девятого по одиннадцатый, обязательно вводилось производственное обучение какой-либо специальности. Школы стали называться не просто средними, а ещё и "политехническими". В моём аттестате так и записано: "окончил среднюю политехническую школу…" Так как школа наша сельская, то и производственное обучение в ней было соответствующим. Нас обучали по программе механизаторов сельского хозяйства широкого профиля. Правда, удостоверения потом выдали почему-то только трактористов-машинистов 3-го класса. Кто-то там "наверху" не согласился, чтобы школьникам выдавались более солидные документы. Но и в наших удостоверениях было написано, что мы имеем "право работать на тракторах всех марок, агрегатируемых с ними орудиях и на комбайнах всех марок". И хотя это удостоверение мне в жизни не пригодилось, всё же приобретённые знания по сельскому хозяйству очень помогли, когда я работал в редакции районной газеты.
Учили нас сельскохозяйственной науке в течение трёх лет довольно основательно. Мы досконально, до последнего винтика, знали устройство тракторов, комбайнов, сеялок, веялок, культиваторов и всех других сельхозмашин.
В этом надо отдать должное нашему непревзойдённому учителю Виктору Васильевичу Каплину. Но мы хорошо изучили не только технику. Наши знания по растениеводству и животноводству практически соответствовали курсам агрономии и зоотехнии сельскохозяйственных учебных заведений. Очень серьёзными были и учебники, и программы.
Один день в учебную неделю, с девятого по одиннадцатый классы, назывался у нас производственным. Он тоже состоял из шести уроков: два урока – тракторы, два – сельхозмашины, один – растениеводство и один – животноводство. И так три года каждую неделю. Кроме указанных предметов, изучали электротехнику, комплексную механизацию, слесарно-ремонтное дело и механизацию трудоёмких процессов.
Ежегодно была зимняя ремонтная практика, когда мы на две–три недели освобождались от основной учебы и трудились в ремонтных мастерских, где разбирали и собирали тракторы, двигатели, комбайны – то есть ремонтировали и готовили технику к весне.
Каждую весну тоже была практика. Мы все дружно трудились на посевной. Сами водили тракторы, засыпали в сеялки зерно, устанавливали глубину заделки семян. Проходили практику и на животноводческих фермах.
Все эти работы мы проводили в колхозе. Но был ещё и отдельный, "школьный", участок в 200 га, разделённый на семь частей, где выращивались разные культуры в соответствии с семипольным севооборотом. Каждый участок школьного поля закреплялся за одним из наиболее ответственных учеников. Моим был кукурузный клин. Я, как звеньевой, даже удостоился Почетной грамоты из Москвы, от Центральной станции юных натуралистов и опытников сельского хозяйства "за высокие показатели во Всероссийском конкурсе опытников", а также получил в 1965 году Свидетельство участника ВДНХ СССР за №143039.
Кроме того каждый год, в каком бы классе ни учились, мы должны были летом две недели «отработать». В младших классах работали на пришкольном участке, а потом на колхозных полях. То свёклу пропалывали, то картошку убирали. Потом даже для этого в лесу за речкой Домашкой был организован школьный трудовой лагерь.
Первый такой лагерь мы сделали сами в 1964 году. Под руководством учителя по труду В.М.Никулина изготовили деревянные спальные стеллажи и расставили их по палаткам. Палатки (по 6-8 мест каждая) установили на лесной поляне в два ряда по бокам центральной аллеи. Сами же сделали и «будку», то есть вагончик на колёсах, где у нас был красный уголок и штаб лагеря. Мне досталось изготовление болтов для этого вагончика. Помню, сделал их 114 штук разного размера. На открытом воздухе под деревьями сделали длинные столы и скамейки из досок. Это была наша столовая. Рядом соорудили кухню с печкой, даже погреб вырыли. Поварихой была тётя Маруся Петриченкова. Её дочь Люба тоже жила и работала с нами в лагере.
По утрам бегали умываться в Самарке на песчаной косе. Каждый день с 8 до 14 часов работали в поле. Возвратившись в лагерь, обедали, отдыхали и культурно проводили досуг. Днём читали книги, мечтали и спорили, играли в волейбол, гуляли по лесу. Вечером танцы под баян. Нам такая жизнь нравилась. Всё было просто, открыто и искренне.
В последующие годы лагерь располагался на другой поляне и уже не был таким примитивным. Палатки ушли в прошлое. Как и наш вагончик, который долго потом стоял на территории школы напротив пожарки, напоминая нам о романтической юности…
Из событий времён школьной жизни наиболее значительным была поездка в Крым – в пионерский лагерь "Артек" в 1961 году на два месяца (март–апрель), когда я заканчивал шестой класс. Артековская жизнь была очень интересной: поездки в Ялту, Гурзуф и другие города южного побережья Крыма, пла-вание по морю, которое я видел впервые в жизни. Особенно запомнилась поездка в Севастополь 16 апреля: осмотр диорамы "Штурм Сапун-горы", панорамы "Оборона Севастополя", посещение военного корабля-эсминца, рассказ о памятнике затопленным кораблям…
В Артеке я был барабанщиком и привёз оттуда свою самую первую грамоту "за активное участие в жизни дружины". Артек состоял из трёх лагерей. Нашим был Артек-2 "Лазурный", вторая смена 1961 года, четвёртый отряд. Вожатые: Владимир Владимирович Николаев и Ирина Матвеевна Козырева. Потом они поженились. Я переписывался со многими артековцами, особенно долго с Валерием Гайдаровым из Туркмении и Леной Роднянской из Омска.
В Артеке мы узнали о полёте в космос Юрия Гагарина. Я в это время сидел в кресле зубного врача, которая, услышав сообщение по радио, перестала сверлить мне зуб и так разволновалась, что стала ходить по кабинету и, всплёскивая руками, повторять:
– Надо же! Человек в космосе! Надо же! Человек!!!
В те времена как раз победила Кубинская революция и к нам в Артек приезжала какая-то делегация из Кубы, в составе которой я, тоже впервые, увидел негра.
Ярким событием школьных лет была и поездка в Киев летом 1965 года, между десятым и одиннадцатым классами. Помню, там, в Киеве, у обелиска павшим в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, я подумал, что после войны прошло уже целых
двадцать лет. Как давно это было! Теперь же, когда после той поездки прошло пятьдесят лет, мне кажется, это было совсем недавно. Похожее чувство возникало у меня ещё в Артеке. Там я также подумал, что вот на этой самой земле были фашисты, но это было почти шестнадцать лет назад. Нам кажется почему-то: что было до нашего рождения – было как будто до нашей эры. И только с возрастом чувствуешь, как летят года. Да и понимаешь всё совсем по-другому.
Теперь-то я понимаю, что самым главным в киевской поездке было посещение Софийского собора и Киево-Печерской лавры с Ближними пещерами. Помню, были очень удивлены, когда в Пещерах, в числе многих святых, увидели мощи Ильи Муромца. Мы-то были уверены, что это лишь сказочный персонаж.
К сожалению, тогда у нас была только экскурсия, поэтому и наше отношение ко всему было соответствующим. Это теперь я знаю, что Господь не случайно сподобил меня посетить столь святое место. А тогда об этом никто из нас и не думал. Как и купание в Днепре. Это теперь я понимаю, что купался в той самой реке, по которой когда-то проходил знаменитый водный путь "из варяг в греки", по которой апостол Андрей Первозванный поднимался со своими спутниками до северных пределов Древней Руси, в которой в 988 году была, наконец, крещена и сама Русь, то есть киевляне, святым князем Влади-миром Святославичем… А тогда обратил внимание только на то, что вода в Днепре красноватая, похожая на слабо заваренный чай.
МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Учась в школе, я часто писал статьи и заметки в Кинельскую районную газету «Путь к коммунизму». Писал не только о школьных делах, но и о жизни села, различных событиях, ветеранах войны и труда. Позже это увлечение станет одной из моих профессий. Мне придётся не только работать в газете, но быть и главным редактором. Правда, другой газеты, и в другом районе.
Всё началось, когда Домашка ещё относилась к Утёвскому району, где районная газета называлась «Сталинский луч». Первая в моей жизни заметка появилась в "Сталинском луче" 17 мая 1961 года. Это была довольно большая благодарственная статья под заголовком "Два счастливых месяца в Артеке", подписанная моим именем. Я учился в 6-м классе. До реорганизации районов Домашка входила в Утевский район. Весной 1961 года мне необыкновенно повезло. Единственную на весь район
двухмесячную путевку во Всесоюзный пионерский лагерь "Артек" им. Ленина в Крыму дали именно мне. Даже не знаю почему. Я хоть и был неплохим учеником, но и не самым лучшим. И семья наша была самая заурядная и бедная. Поэтому ни о каком "блате" не было и речи. Иначе нашлись бы в нашем селе семьи более влиятельные и состоятельные. Думаю, руководство школы просто поступило по совести. Я был с детства болезненным и слабым, да ещё и первым в истории школы "очкариком". В это же время мои больные родители, причем оба сразу, перенесли хирургические операции. Нас в семье было трое детей. Видимо, всё это и было учтено при распределении путевки и "послали" меня в Артек не столько за отличную учебу, как это было принято в подобных случаях, сколько за хорошее поведение (а оно действительно было хорошим) и из чувства сострадания к нашей семье.
Как бы то ни было, а благодарить мне действительно было кого и за что. Но сам бы я не догадался написать об этом в районную газету. Тем более, что уже поблагодарил дирекцию школы в письме из Артека и ещё потом после приезда. А в газету написать предложил Маслов Анатолий Ильич - преподаватель истории из сельхозучилища. Он давно и активно сотрудничал с "районкой". Поэтому не просто предложил, а сам же и написал статью от моего имени и с моего согласия, дав мне её лишь прочесть перед отправкой.
Сейчас я с благодарностью вспоминаю ту давнюю и очень своевременную подсказку или помощь со стороны Анатолия Ильича и преклоняюсь перед его светлой памятью. Они были одногодками с моим отцом, и уже даже только один этот факт всегда заставляет меня относиться к человеку с уважением. Позже, учась в старших классах, я тоже часто писал в газету, и в этом смысле мы с А.И. Масловым стали коллегами. К этому времени в 1962 году произошла реорганизация районов, и наше село Домашка вновь отошло к Кинельскому району. Утёвский район был расформирован, районная газета перестала выходить. Даже наш утёвский редактор П.Т. Карпенко на какое-то время перешёл работать в кинельскую газету. Туда же писали и мы с А.И. Масловым.
Я иногда задумываюсь, почему у одних есть способность писать, а другие двух слов связать не могут? Ведь все учились в школе, все писали сочинения, все учились излагать мысли в изложениях и прочих докладах. Наверное, есть какая-то склонность к этому, которая проявляется не у каждого или не сразу. Думаю, что большую роль здесь могут играть письма, то есть умение их писать. Мне в этом смысле повезло. У меня был двоюродный брат старше на 10 лет. Когда его взяли в 19 лет в армию на Дальний Восток, я с радостью взялся писать ему письма и писал их все три года службы. Писал, конечно, не задумываясь о последовательности изложения, а что называется, как придется. Что-то пишу сам, что-то подсказывают родители: "напиши то-то и то-то". И я, бывало, пишу все подряд. Главное, всегда было желание писать брату. Я его очень любил и гордился им. А это очень важно, это, видимо, было большим стимулом.
Через год после возвращения из армии брата я уехал в Артек и много писал оттуда и домой, и в школу. А после Артека началась многолетняя переписка с новыми друзьями. Думаю, что не последнюю роль сыграл в моей судьбе и А.И.Маслов, подтолкнувший меня и показавший пример сотрудничества с газетой.
От этого или нет, но и сочинения мои в школе отличались от других. Поэтому, когда однажды приехал в школу сотрудник Кинельской районной газеты "Путь к коммунизму" Смоляков Юрий Александрович и предложил отобрать несколько человек из числа учащихся, чтобы создать при школе юнкоровский пост, преподаватель русского языка и литературы Кудашкина (Букреева) Антонина Васильевна сразу же порекомендовала меня и ещё несколько человек. Юрий Александрович провел с нами беседу и попросил писать в районную газету заметки о школьной жизни. С этого дня я и начал регулярно посылать в редакцию свои заметки. Причем не только о школе. Редакция обращалась ко мне с просьбой написать о какой-то проблеме села или рассказать о каком-то человеке. Да я и сам стал шире смотреть на это дело и смелее предлагал редакции материалы на различные темы, в то время как больше ни один из моих школьных товарищей, рекомендованных в состав юнкоровского поста и участвовавших во встрече с Ю.А. Смоляковым, не написал ни одной заметки. Так редакция обрела в моем лице нештатного помощника. Вскоре меня (вместе с А.И. Масловым) пригласили на районный слёт рабселькоров и даже наградили ценным подарком. Предложили по окончании 11-го класса поступить на работу в редакцию и заочно в Казанский университет, на факультет журналистики, как это делали многие газетчики.
Но я тогда всерьез о работе в газете не думал. Поэтому сразу отказался от такого лестного предложения. Объяснил, что моей страстью является радиолюбительство, что хочу стать радиоинженером, для чего собираюсь поступать в Куйбышевский электротехнический институт связи (КЭИС). Я действительно увлекался тогда, по примеру отца, радиолюбительством. Мастерил самодельные радиоприемники. В то время только ещё входили в жизнь транзисторы, которые позволяли сделать миниатюрный "карманный" радиоприемник, что по тем временам было неслыханным, особенно в деревне. Я ощущал себя магом или каким-то волшебником. Сейчас даже поверить трудно, что было такое время, когда люди удивлялись и даже ужасались, видя меня идущим по улице и слыша, что во мне что-то "играет", то есть звучит музыка. Радиоприемники в 60-х годах редкостью уже не были, но они были большими, громоздкими, как правило, в деревянном корпусе и напоминали скорее мебель, чем электронный прибор. Такой приемник подключался к длинной уличной антенне и заземлению, а для электропитания включался в электрическую розетку или к специальным батареям (не батарейкам!). Таких батарей обязательно было две (накальная и анодная), каждая из которых весила несколько килограммов. Словом, представить себе было невозможно в то время, что радиоприемник, никакими проводами никуда не подключенный, будет "говорить", находясь просто в руках или кармане идущего человека.
Увлечение радиотехникой, тем не менее, не помешало мне регулярно писать в газету. Иногда это была лишь одна заметка в месяц, а иногда и несколько.
Я был знаком уже со всем коллективом кинельской редакции, которую возглавлял Петр Александрович Требунских. Его заместителем был Алексей Яковлевич Жиров. Чаще всего мне приходилось общаться, конечно, с Ю.А. Смоляковым, с которым познакомились ещё во время его приезда в нашу школу. Тогда в редакции работали и Иван Никульшин, теперь известный самарский писатель, и Виктор Бахаев, также ставший впоследствии известным автором и ведущим на областном радио.
Однако поступить в институт связи, несмотря на мое сильное желание, пока не пришлось. Помешало плохое зрение. Что в армию меня не возьмут из-за сильной близорукости, я уже знал. Но что и в институт не пустят по той же причине, было неожиданностью. Рушились все мои планы.
Немного успокоившись и подумав, решил принять предложение редакции и поехал в Кинель. Редактор районной газеты "Путь к коммунизму" П.А. Требунских, увидев меня, удивился, а узнав в чем дело, сокрушенно сказал:
- Какая жалость. Мы ведь только что приняли человека на место, которое предлагали тебе. Ты же сам отказался…
- Постой-ка! - вдруг оживился он. - Ты фотографировать умеешь?
- А как же, - отвечаю. - Все школьные фотостенды - моя работа. Я не только радио-, но и фотолюбитель.
- Отлично! - сказал Петр Александрович. - Я на днях разговаривал с редактором нефтегорской "районки". Ему срочно нужен фотокорреспондент. Ты ведь в Домашке живешь. А это как раз между Кинелём и Нефтегорском. В конце концов, какая тебе разница, в какой редакции начинать самостоятельную жизнь. Поезжай в Нефтегорск, я сейчас же позвоню туда, если не возражаешь…
Так я оказался в Нефтегорске, где районная газета называлась «Ленинский луч». Фактически это была переименованная газета «Сталинский луч» бывшего Утёвского района. Тем лучше. Даже редактор П.Т. Карпенко в Нефтегорске оказался прежним, Утёвским.
ИСТОРИЯ ШКОЛЫ
До 1917 года в селе были две школы: церковно-приходская и земская. Школа при церкви была одноклассной. Преподавал в ней священник или дьякон и ещё один учитель (Храмова). Церковно-приходская школа была создана при первой церкви в 1864 году, и долгое время оставалась единственной. Чему можно обучить за один год? Учитель обучал чтению, письму и счёту. Священник – Закону Божию, молитве и Священной истории.
В 1876 году в селе открыли земско-общественное училище (земскую школу), в которой обучали русскому языку, арифметике, геометрии, истории, географии. Обязательными предметами и в этой школе были Закон Божий и Священная история. И школа, и жильё для учителя содержались за счёт сельского общества. Средствами распоряжался попечительский совет из уважаемых и богатых людей.
Церковно-приходская и земская школы работали в Домашке одновременно, но учащихся в них было немного. Поэтому грамотных и малограмотных в селе было всего процентов 10-15. Никакого закона об обязательном образовании тогда не было. Да многие и не хотели учиться, считая это не обязательным и не нужным. Мол, землю пахать и без грамоты можно. Поэтому умеющий читать и писать уже считался грамотным и ни к чему больше не стремился за редким исключением. Тем более, что получить дальнейшее образование можно было только в городе, куда крестьяне своих детей отпустить не могли, так как им надо было где-то жить, чем-то питаться и ещё платить за учёбу.
Земская школа была до 1918 года. В ней к этому времени было три учителя: А.И. Ястребова, А.Г. Климов и К.А. Щербакова.
В 1918 году земская школа была переименована в единую трудовую школу 1-й ступени. В ней было 4 класса. Заведующей школой была назначена А.И. Ястребова. Учителями работали Е.Ф. Синицына, В.А. Столярова, В.П. Смирнова, К.А. Щербакова, А.Н. Ястребов.
Самой известной, старейшей и заслуженной учительницей в Домашке многие годы являлась Алевтина Ивановна Ястребова (02.08.1898 – 03.03.1976), награждённая орденом Ленина. Она родилась в Симбирской губернии. Фамилия её до замужества – Введенская. Происхождение своё в то время принято было скрывать. Поэтому даже родственники толком ничего не знали. Но семья, вероятно, была интеллигентной и если не состоятельной, то вполне благополучной. Алевтина очень рано лишилась родителей. Воспитывал её старший брат, который был врачом. Благодаря ему, она окончила Самарскую гимназию в 1915 году и работала учительницей в земской школе.
Как писала позже Алевтина Ивановна, она в 1917 году «по семейным обстоятельствам была переведена на работу в Домашкинскую школу». В то время в Домашке тоже была земская школа, переименованная в следующем 1918 году в единую трудовую школу первой ступени. Молодой учительнице было поручено руководство этой школой. Вероятнее всего под «семейными обстоятельствами» Алевтина Ивановна имела в виду замужество. Её мужем был Ястребов Алексей Николаевич, тоже учитель. О его происхождении в семье также говорить было не принято из-за того, что его отец был псаломщиком в церкви, а дед протоиереем в Малой Малышевке. Возможно священник Дмитрий Ястребов, создавший в 1864 году первую церковную школу в Домашке, и был дедом Алексея Николаевича или его родственником.
Кроме многолетних трудов в Домашкинской школе, Алевтина Ивановна работала в Утёвском районном отделе народного образования (РОНО) и Утёвском райкоме партии.
«Годы моей работы в с. Домашке, – писала она, - были очень тяжёлыми. Такое уж было время: Октябрьская революция, Гражданская война, коллективизация сельского хозяйства, ликвидация кулачества, как класса. Приходилось принимать самое активное участие в разрешении этих задач. Трудно было и в школе: учебников не было, тетрадей тоже. Ощущался недостаток и в учительских кадрах. Коллектив учителей вместе с учениками преодолевали все трудности и учились только на «хорошо»… И вот, в 1949 году, за безупречную работу в деле воспитания молодого поколения, за активное участие в общественной работе, я была награждена орденом Ленина. В 1958 году я ушла на заслуженный отдых. Теперь я пенсионерка, но продолжаю, по возможности, работать. Помогаю своим опытом и советами школе, сельской библиотеке, клубу…».
Дочь Алевтины Ивановны – Лилия Алексеевна Ястребова (Образцова) – тоже работала учительницей в Домашке. Муж Лилии Алексеевны – Александр Иванович Образцов – был врачом в Домашке. Затем они переехали в Малую Малышевку, где и проживают в настоящее время. Их дочь (внучка Алевтины Ивановны) – Майя Александровна Образцова – директор музея В.И. Ленина в Самаре.
Но вернёмся к истории школы. В 1921 году все учителя уехали из села из-за голода. Остались только супруги Ястребовы. Их не отпустил уездный отдел народного образования. Жить и работать было нелегко. Зарплату учителям не платили. Жили они тем, что для них собирали хлеб по селу. В 1922 году выдачу зарплаты возобновили и в Домашку приехали новые учителя: Е.И. Виноградова, В.М. Молофеева, Т.Г. Куликова. Трудовая школа просуществовала до 1925-1926 года, когда сгорела во время пожара.
В 1930 году была открыта школа крестьянской молодёжи (ШКМ). Она работала до 1934 года. Директором в 1930-м, 1932-1934-х годах был Николай Иванович Федоровский. В1931 году недолго был Пётр Христофорович Глыбовский. В школе насчитывалось уже более 10 учителей. Сначала в ШКМ было 4-классное обучение. Потом образовали 5-й класс. Но учеников, которые могли бы учиться в 5-ом классе, было немного, поэтому решили наиболее способных (хорошистов) перевести из 3-го сразу в 5-й класс. Такими были, например, Михаил Иванович Гриднев, Пётр Михайлович Куликов и другие.
Дело в том, что ещё в 1920-1921 годах на Первом партийном совещании по народному образованию основной общеобразовательной школой была признана 7-летняя школа. Но осуществить это практически, да ещё в селе, было очень трудно. Поэтому ШКМ продолжали свою работу, увеличивая число классов.
В Домашкинской ШКМ постепенно организовывались 6-е и 7-е классы. И только в 1934 году она была переименована в неполную среднюю (7-летнюю) школу. Постепенный переход к неполной средней школе обусловлен тем, что надо было не только подготовить учеников к занятиям в старших классах, но и сформировать коллектив учителей. Директором школы в 1937 году был Григорий Алексеевич Чеплашкин, завучем (в 1936г.) Николай Иванович Терещенков.
В 1953 году школа стала 10-леткой, то есть полной средней. К этому времени было построено новое, деревянное здание школы из купеческих домов. Строили сами родители, а деньгами помогли колхозы, ведь в школе стали учиться дети из 12 населённых пунктов. Поэтому для их проживания пришлось построить интернат.
Директором школы до августа 1953 года был Николай Иванович Терещенков. За ним, в течение двух лет, Анатолий Иванович Чехетов. С августа 1955 года директором стала Антонина Яковлевна Кузовчикова – супруга Н.И. Терещенкова.
Количество учителей в школе превысило 30 человек. Большинство из них – молодые выпускники педагогического института. Для них тоже пришлось строить жильё и вскоре 15 учительских семей проживали в школьных домах.
А деревянная, «купеческая» школа, между тем, уже не могла вместить всех учащихся, количество которых всё увеличивалось. Первой заботой нового директора стало расширение школы. Вскоре к концу длинного деревянного здания, под прямым углом в направлении двора, были пристроены ещё 3-4 класса, и школа стала похожей на букву «Г». Но это был лишь временный вариант.
В начале 1960-х годов Антонина Яковлевна Кузовчикова добилась строительства дополнительного кирпичного учебного корпуса. Он состоял из пяти классных комнат с коридором и был пристроен к существующему зданию спортзала. В двух комнатах располагались начальные классы, в двух других кабинеты машиноведения и химии. В пятой – школьная библиотека. Под библиотечную комнату было приспособлено уже существующее помещение бывшей пекарни, пристроенное к спортзалу.
Уместно вспомнить, что спортзал располагался в старинном особняке бывшего Волостного правления. Пристрой этого здания (он хорошо виден на снимке с церковью), служил не просто подсобным помещением, а волостной тюрьмой. В 1950-60-е годы в здании правления располагался школьный спортзал (позже музей), а в пристрое хлебопекарня, в которой трудилась и моя мама. При строительстве школьного корпуса помещение пекарни очень удачно вписалось в него и стало библиотекой. А пекарня к тому времени была переведена в новое помещение (где теперь магазин «Магнит»).
Сейчас, когда простоявшее много лет без крыши после пожара, здание музея снесено, комната библиотеки (бывшей пекарни и тюрьмы) осталась встроенной в уцелевшие стены учебного корпуса, который решено переделать в жилые квартиры. Не каждый догадается, что крайняя к центру села небольшая комната с двумя окнами – старинная. Хотя при желании в этом можно убедиться по толщине стен и структуре кирпича.
Когда строился этот учебный корпус, я учился в 7 или 8 классе. Каждый день приходили машины с кирпичом и мы, встав в цепочку, разгружали их, бережно укладывая кирпич в штабеля. Кирпич был не белый (силикатный), а красный. Поэтому всё здание снаружи потом пришлось штукатурить. Однажды поздно вечером прибыли две машины с цементом. Не в мешках был цемент, а россыпью. Два полных грузовика ГАЗ-51 (не самосвалы!). Почти ночью нас собрали человек 15, и началась разгрузка. Одни насыпали в кузове цемент в вёдра и подавали, другие принимали вёдра, несли в спортзал и высыпали его на пол. И так до часу ночи. В каком мы были виде легко представить. Домой идти нельзя. И мы всей гурьбой, уставшие и грязные, пошли на Самарку, где в полной мере ощутили прелесть ночного купания.
Самым приятным участием в строительстве этого дополнительного корпуса был для нас сбор опавшей листвы в лесу для засыпки потолков с целью их утепления. Потом мы учились в этом здании в кабинетах химии и машиноведения.
И всё же даже новый учебный корпус не мог решить всех проблем школы, число учащихся которой достигло 500. Главной целью директора А.Я. Кузовчиковой стало строительство новой, современной школы, что и было осуществлено в 1970 году. А напротив школы вырос двухэтажный 8-квартирный дом для учителей. Новую школу построили рядом со старой (деревянной), которая некоторое время ещё использовалась как интернат. Потом, на месте снесённой старой школы, построили двухэтажный интернат, ставший впоследствии начальной школой. Впрочем, всё это происходило уже без меня, после того как я окончил школу и уехал из села.
Антонина Яковлевна возглавляла школу без нескольких месяцев 20 лет и ушла с директорского поста в декабре 1974 года. Почти все эти года она строила, строила и строила…
После А.Я. Кузовчиковой директорами школы были: Валентина Александровна Тахтова (1975-1980гг.), Сергей Иванович Дикарев (1981-1983), Николай Александрович Петров (1984-1985), Валерий Сергеевич Доронин (1986-1990), Александр Дмитриевич Ходаков (1991-2008), Валентина Петровна Ходакова – с 2009 года.
В начале 1990-х годов в школе обучалось 395 человек. Только что назначенный тогда новый директор А.Д. Ходаков поднимал вопрос о строительстве пристроя к перегруженной школе. Однако, ситуация вскоре разрешилась без дополнительного строительства, в связи с резким уменьшением числа учащихся. Последствия Горбачёвской перестройки сказались в то время и на демографии. В стране стало гораздо меньше рождаться детей. Кроме того, Бариновских учеников перевели в Утёвскую школу, в посёлке Нижне-Никольском вообще не стало детей школьного возраста, а нескольких старшеклассников из Парфёновки на занятия ежедневно привозили и увозили. То есть, отпала необходимость в интернате. Поэтому в его прекрасное двухэтажное здание перевели начальные классы, освободив помещения в основном корпусе. Сейчас число учащихся в школе немногим превышает 200 человек.
При работе над книгой мне пришлось уточнять некоторые факты из школьной жизни. Для этого по телефону связался с несколькими учителями, работавшими ещё во время моей учёбы в школе. Так, весной 2014 года мы неоднократно беседовали с проживающей в Домашке Антониной Васильевной Букреевой (Кудашкиной), которую я всегда с благодарностью вспоминаю за воспитание во мне правильного отношения к русскому языку и литературе. О многом говорили мы и с Надеждой Васильевной Ишковой (Шишкиной) – бывшей учительницей математики и физики, проживающей теперь в Самаре. Приятно было убедиться в добром здравии супругов Видановых – Михаила Павловича – бывшего историка и завуча, недавно отметившего 90-летний юбилей, а так же Полины Георгиевны – бывшей учительницы математики. Они тоже давно живут в Самаре. Полной неожиданностью стали наши беседы с проживающими в Малой Малышевке Александром Ивановичем Образцовым – бывшим врачом в Домашке – и его женой Лилией Алексеевной Образцовой (Ястребовой) – бывшей учительницей русского языка и литературы (дочерью А.И. Ястребовой).
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ
Если школу общеобразовательную в Домашке знают все, то этого не скажешь об училище. В нём, в отличие от обычной школы, где учились все сельчане или их дети, большинство ни разу не были, а многие даже и мимо не проходили. Ведь расположено оно за селом, куда не каждый пойдёт без особой причины. Разве только если кто работает там или учится. А между тем это тоже существенная часть жизни и истории села. Это свой отдельный мир, существующий почти 70 лет, с которым связана жизнь тысяч людей.
К 1930-ым годам в сёлах повсеместно были созданы колхозы, в которых стала появляться техника: тракторы, сеялки, комбайны. Для работы на них нужно было обучать людей, что сначала и делалось на колхозных курсах. Количество техники росло, она часто выходила из строя и требовала ремонта, а специалистов в колхозе не хватало. Тогда в наиболее крупных сёлах были организованы машинно-тракторные станции (МТС). Вся техника из колхозов была передана им вместе с трактористами и комбайнёрами. Теперь каждая МТС обслуживала несколько колхозов, обрабатывая землю и убирая урожай. Таких МТС в Утёвском районе, куда в то время относилась и Домашка, было создано четыре: Домашкинская, Богдановская, Кулешовская и Утёвская.
Для работы в МТС тоже нужны были грамотные специалисты. Их необходимо было где-то готовить. И вот, в 1945 году, принимается решение об организации для этой цели специального районного училища при Домашкинской МТС. В приказе №193 от 17 мая 1945 года по Куйбышевскому областному земельному отделу «Об организации Домашкинской районной школы механизации» говорилось: «Организовать в селе Домашка районную школу механизации, сосредоточить в ней подготовку и переподготовку трактористов и помощников комбайнёров».
Для обучения курсантов школе были переданы, принадлежащие Домашкинской МТС, три деревянных дома: два под учебные классы и один под канцелярию школы. Также была передана половина саманного помещения для организации производственной мастерской. Питание курсантов тоже было организовано в столовой МТС.
Из всех четырёх МТС, в учебных целях, в школу была передана необходимая техника: из Домашкинской МТС – трактор ХТЗ, комбайн «Сталинец» и 24-рядная сеялка; из Утёвской – трактор СТЗ, комбайн СЗК, молотилка МК-1100-1 и плуг; из Богдановской – трактор СТХ, комбайн «Сталинец» и трёхкорпусный плуг; из Кулешовской – два трактора «Универсал» и комбайн СЗК.
Организованная таким образом школа механизации вскоре была оформлена через правительственные органы и получила официальное финансирование. В приказе №1953 от 4 декабря 1945 года по Народному Комиссариату Земледелия СССР «Об организации в Куйбышевской области Домашкинской школы механизации сельского хозяйства» говорилось:
«1. Включить в список действующих школ по Куйбышевской области Домашкинскую школу механизации сельского хозяйства с контингентом 150 человек учащихся, организованную в селе Домашка Утёвского района.
2. Принять Домашкинскую школу механизации сельского хозяйства на финансирование.
Зам. Народного Комиссара Земледелия Союза ССР Борисов».
В 1945-46 годах набор курсантов проводился из числа рабочих, трактористов, комбайнёров и колхозников. До 1949 года на краткосрочных курсах готовили кадры трактористов колёсных и гусеничных тракторов, помощников комбайнеров и учётчиков-заправщиков для четырёх МТС Утёвского района.
МТС в 1958 году переименовали в РТС (ремонтно-технические станции). Всю технику, и работающих на ней механизаторов, вернули колхозам, оставив за РТС функции ремонтной базы по заявкам колхозов. Позже РТС были переименованы в объединение «Сельхозтехника», а потом «Спецремпредприятие».
Помню, в 1950-е годы директором МТС был Степан Иванович Горячкин. После него до 1963 года был Майоров (не помню имени). Затем Александр Арсеньевич Гордеев (1963-1966гг.), Иван Иванович Авдеев (1966-1968гг.), Геннадий Васильевич Крайнов (1968-1986гг.), Сергей Михайлович Бесков (1986-1994гг.), Николай Петрович Тявин (1994-1995гг.), Геннадий Алексеевич Кривопалов – с 1995 года.
Менялись руководители предприятия, менялись и его названия, но функции оставались те же – ремонт сельхозтехники.
На деятельности школы механизации эти перемены практически не отражались. Здесь продолжалась подготовка механизаторов.
В 1958 году школу преобразовали в училище. Теперь это было «Домашкинское училище механизации сельского хозяйства (УМСХ №3)».
В 1963 году училище стало называться «Сельское профессионально-техническое училище №3 (СПТУ №3)».
С 1984 года, в соответствии с приказом областного управления образования, училище вместе со специальностью стало давать и общее среднее образование. Теперь оно называлось «Среднее профессионально-техническое училище №43 (СПТУ №43)» (Приказ №213 от 4 сентября 1984г.).
Через 5 лет СПТУ №43 было реорганизовано в ПТУ №43 (Приказ №33 от 6 июня 1989г.). Из названия удалили первое слово «среднее», хотя училище продолжало давать среднее образование.
Ещё через 5 лет ПТУ №43 реорганизовали в ПУ №43 (Приказ №66 от 30 декабря 1994 г.). На этот раз удалили слово «техническое», так как в училище стали обучать не только техническим специальностям.
С 2007 года, в соответствии с приказом министерства образования и науки Самарской области от 14 марта 2007 г. за №11-од, училище стало иметь очень длинное название: «Государственное образовательное учреждение начального профессионального образования профессиональное училище №43 (ГОУ НПО ПУ №43)». Через 4 года в это название добавили ещё слово «бюджетное» и оно стало ГБОУ НПО ПУ №43 (Приказ №739-од от 14 ноября 2011г.).
В конце 2013 года Домашкинское училище (приказом от 18 декабря 2013г. №451-од) вновь переименовано. Теперь это «Государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение Самарской области «Профессиональное училище с. Домашка».
Одним из первых и старейших директоров училища (школы механизации) был Илья Сергеевич Горшков, занимавший руководящий пост в течение 10 лет и ушедший на пенсию в 1957 году. Его сменил Александр Михайлович Мячин (с 30.01.1957г.). В следующем году директором был назначен Михаил Ильич Калинский (с 04.10.1958г.). В годы его руководства училище было преобразовано в 1963 году из УМСХ №3 в СПТУ №3, а также был построен современный комплекс зданий училища. Следующим директором был Сергей Васильевич Морозов (с 08.12.1980г.). При нём в 1984 году СПТУ №3 преобразовано в СПТУ №43. Директор Сергей Иванович Мальков (с 05.10.1987г.) возглавлял училище в период его реорганизации и переименования в ПТУ №43 (1989г.), а потом в ПУ №43 (1994г.). Затем директорами были Валерий Сергеевич Доронин (с 27.02.2002г.) и Владимир Николаевич Чемырёв (с 08.05.2007г.). В настоящее время (с 20.10.2009г.) директором «ПУ с. Домашка» является Георгий Магомедович Далгатов.
Сейчас училище представляет собой солидное учебное заведение. Множество учебных кабинетов, лабораторий и мастерских. Актовый и спортивный залы, библиотека на 13 тысяч томов, столовая, медпункт, общежитие на 60 мест.
Здесь ведётся подготовка специалистов по нескольким направлениям со сроком обучения от 1 до 3 лет. Во-первых, это тракторист-машинист, мастер по техобслуживанию и ремонту, автомеханик, автослесарь, водитель. Во-вторых, новые (не технические) специальности: социальный работник, хозяйка усадьбы, повар, швея.
В училище работает 17 педагогов. Число учащихся колеблется в пределах от 140 до 160 человек.
ЦЕРКОВЬ
На протяжении столетий Русь состояла из отдельных разрозненных княжеств. Единого русского государства не было. Русская Православная Церковь была единственной силой, поддерживающей какую-то общность Руси. Позиция Церкви решала многое. Все золотоордынские ханы, начиная с Батыя, вручали русским митрополитам «тарханные грамоты», по которым «за оскорбление церквей, хуление веры, уничтожение церковного имущества – полагалась смертная казнь». Православная Церковь пользовалась экстерриториальностью от ханской и княжеской власти, то есть неприкосновенностью её имущества и неподсудностью её людей. Причём не только тех, кто составлял клир и причт (священно- и церковнослужители), но и тех, кто находился под защитой и покровительством Церкви.
Князь Александр Невский (которого Церковь называет теперь святым и благоверным) понимал, что быть под Ордой – значит сохранить Церковь. В противном случае на Руси не прекратится княжеская междоусобица и не удастся избежать зависимости от латинян (запада). Поэтому молодой князь Александр в 1252 году отправился в Орду за военной помощью и «ярлыком» на Великое княжество Владимирское.
Храмы на Руси строились повсеместно и служили не только местом молитвы, но, нередко, и местом укрытия или спасения населения.
Я всегда восхищался тем, как церковь украшает село. Даже старые, давно закрытые и заброшенные храмы с потемневшими куполами и крестами издали радовали глаз какой-то необъяснимой радостью. И село, даже с глиняными избёнками, покрытыми соломой, было прекрасным, если в нём была церковь. Убеждение, что именно церковь украшает село, крепло во мне всю жизнь, год от года. Особенно это было заметно в годы советской атеистической власти. Храмы разрушали, а взамен появлялись однотипные, унылые постройки безжизненного, серо-пепельного цвета из силикатного кирпича и шифера. Что магазин, что клуб, что школа, что коровник – всё под одну масть, не сразу их и отличишь друг от друга.
С детства я слышал, что в Домашке было две церкви: одна в центре, а другая – в конце села. Одна из них называлась Никольской. Престольный праздник в селе всегда был на Николу. Да и село раньше называлось Никольской слободой. А как же называлась вторая церковь? Какой престольный праздник был в другом приходе? Говорили, что тоже Никола. Но как же так? Другие утверждали, что Никольским был именно другой, дальний храм, а в центре – Троицкий. Старожилы путались в своих рассказах, так и не внеся никакой ясности.
Оказалось, что сначала в селе была одна деревянная церковь – Никольская в центре. В ней был только один престол в честь Николая Чудотворца. В 1856 году деревянный храм перестроили, расширили, сделали в нём три престола. Средний, то есть главный престол освятили в честь Троицы, а Никольский стал одним из боковых. Поэтому церковь называли теперь и Троицкой, и (по привычке) Никольской. Тем более, село называлось Никольской слободой.
Во время большого пожара в Домашке в 1899 году церковь сгорела. Тогда на другом конце села открыли церковь-школу, чтобы и молиться, и учиться. Так появилась «вторая церковь», хотя она не являлась отдельным приходом и была не столько церковью, сколько школой. На месте главной сгоревшей церкви в центре была построена часовня и заложен новый каменный храм. Пока храм строился, богослужения совершались в этой часовне.
Во время второго большого пожара в 1902 году церковь-школа полностью сгорела. Через два года на её место перенесли часовню, так как храм в центре был построен. В часовне совершались церковные службы, что укрепило разговоры о второй церкви. Особенно если учесть, что «первый» храм (то есть новый, каменный) долго строился, и служб там не было. На месте сгоревшей школы-церкви тоже построили новое здание, которое долго было школой, а теперь в нём вновь открыта церковь в честь Николая Чудотворца.
Таким образом, официально двух приходов в селе не было, но практически было как будто две церкви. Большую (каменную в центре) стали называть Троицкой, а другую - старым привычным названием - Никольской. В документах Домашкинского сельсовета за 1929 год числятся два прихода. Сведений о строительстве настоящей, полноценной церкви на другом конце села не обнаружено. Но некоторые старожилы говорили, что её не успели построить. Будто бы уже был готов фундамент, но началась Первая мировая война и революция.
Чтобы тщательнее разобраться и, по возможности, прояснить ситуацию, обратимся к архивным документам.
В клировых ведомостях Самарской духовной консистории указано, что первая церковь в Домашке (Домашкинской слободе) была построена в 1793 году на средства прихожан. Церковь была деревянная, неотапливаемая, с одним престолом, освящённым в честь Святителя и Чудотворца Николая. По этой церкви в дальнейшем село стало называться Никольским, или Никольской слободой. Но это не совсем так. На карте 1792 года (то есть раньше строительства церкви) село уже называется Никольской слободой. Можно предположить, что в селе и раньше была какая-то небольшая церковь или часовня во имя Николая Чудотворца. Ведь село к тому времени существовало несколько десятков лет и какое-то место для молитвы обязательно было.
Построенная церковь со временем ветшала и примерно через 60 лет (в 1851-1856 гг.) была перестроена также на средства прихожан. Обновлённый храм тоже был деревянным и холодным, но в нём было уже три престола: главный (средний или центральный) – во имя Святой Живоначальной Троицы, левый боковой – в честь Успения Божией Матери, правый – Николая Чудотворца. Хотя главным теперь стал Троицкий престол, а Николаевский боковым, но народ привык к любимому святому Николе и продолжал называть церковь Никольской, село Никольским, престольным праздником считать Николу «зимнего» и Николу «вешнего» (19 декабря и 22 мая).
Через 5 лет (22 августа 1860 года) из-за сильной бури обрушилась и упала колокольня этой церкви. Была сорвана крыша с трапезной части, стены церкви немного наклонились в южную сторону, что повредило иконостас внутри храма. Колокола при падении колокольни повреждены не были. Убыток по самым минимальным подсчётам составил 3500 рублей серебром. Возможной причиной падения колокольни посчитали нарушение пропорций её ширины и высоты. Вскоре колокольня вновь была отстроена силами прихожан.
В мае 1881 года было образовано церковно-приходское попечительство, состоявшее из 3-4 уважаемых и влиятельных прихожан.
С 1894 года при церкви появилась деревянная ограда. Кроме деревянной сторожки, других помещений, принадлежащих церкви, к этому времени пока не было.
6 сентября 1899 года в Домашке случился страшный пожар. Здание деревянной церкви сгорело полностью. Оно простояло более 100 лет, и было центром села, вокруг которого кипела жизнь. Улицы села расходились от церкви в разные стороны, как лучи солнца. Правильнее будет сказать, что наоборот, каждая улица вела к храму. Это и сейчас видно. Сейчас на месте церкви в центре села стоит Дом культуры. А от него (или к нему) идут главные улицы: Большая, Красносамарская, Домашкинская, Самарская, переулки: Школьный, Озёрный, Базарный…
24 сентября 1899 года в другом конце села была устроена церковь-школа во имя Святого Равноапостольного князя Владимира. Это была церковно-приходская школа. Через три года - 7 сентября 1902 года, во время второго большого пожара, когда в Домашке выгорело более 70% домов, здание церкви-школы также сгорело до основания. Из-за этой школы и были потом все разговоры о второй церкви в селе, хотя как таковой второй церкви не было. Тем не менее, в официальных документах (донесении о пожаре) говорилось, что «в селе было две церкви, но не было пожарного обоза». На самом деле в это время не было уже и первой церкви, сгоревшей три года назад, а была лишь часовня.
Вблизи сгоревшей в центре села церкви, по указу Духовной консистории от 22 марта 1900 года, была устроена часовня для совершения богослужений. В часовне находился и один из трёх Святых антиминсов из сгоревшего храма. Антиминс – это освящённый плат со вшитыми в него частицами святых мощей. Он помещается на Святом престоле в храме и только на нём может служиться Божественная литургия, в ходе которой причащаются прихожане. Обычно в часовнях литургию не служат, и антиминса там не бывает. Но поскольку храм сгорел, то из него в часовню был передан один антиминс, освящённый ещё 24 сентября 1889 года епископом Самарским и Ставропольским Серафимом.
На месте сгоревшей деревянной церкви 10 июня 1901 года епископом Самарским и Ставропольским Гурием было освящено основание новой каменной церкви. При этом в основание церкви был положен второй антиминс со святыми мощами из сгоревшего храма, освящённый 7 апреля 1893 года Преосвященным Гурием. Третий антиминс, освящённый тем же епископом 17 сентября 1895 года, был передан на хранение ключарю Самарского Кафедрального собора.
Новая церковь строилась в 1901 – 1904 годах на средства прихожан. Здание церкви каменное, тёплое, вместимостью до 1200 человек. Колокольня тоже каменная, ограды не было. В храме установили старый уцелевший от пожара иконостас. Новый храм также был трёхпрестольным. 5 декабря 1904 года местным Благочинным священником был освящён средний престол во имя Святой Троицы со старым иконостасом. Менее чем через год установили новый иконостас, который 2 ноября 1905 года, по благословению епископа Самарского и Ставропольского Константина, был освящён Бариновским священником Феодором Смирновым с местным причтом.
Земли под церковью было 260 квадратных саженей (20 в длину и 13 в ширину) – это около 12 соток. С 1911 года при церкви имелась сторожка. В 1915 году здание церкви было застраховано в духовном ведомстве на 20 тысяч рублей и сторожка на 1 тысячу.
Временную часовню, после окончания строительства нового храма, перенесли в другой конец села к месту сгоревшей церкви-школы. С разрешения епископа в часовне продолжалось служение литургий, что также давало повод считать её второй церковью.
Со времени строительства первой церкви в 1793 году причт (то есть штат служителей) состоял из священника, дьякона, дьячка и пономаря. С 1861 года – из двух священников, дьякона, дьячка и пономаря. С 1876 года – из настоятеля, его помощника и двух псаломщиков, а с 1885 – двух священников, дьякона и двух псаломщиков.
Сначала все дома членов церковного причта были общественными, деревянными, располагались на общественной земле. В 1884 году сельское общество построило новые дома для псаломщиков, в 1886 году перестроили дом для первого священника, а в 1896 – построили дом для второго. В 1899 году на церковной усадебной земле на средства прихожан были построены новые деревянные дома для причта, которые составляли теперь собственность церкви. Только дьякон продолжал до 1915 года проживать в общественном доме, пока и ему построили церковный дом. С 1905 года все дома причта страховались в земской управе или духовном ведомстве.
До 1845 года члены церковного причта жалованья не получали, жили на средства прихожан. С мая 1845 года на содержание причта было положено казённое жалованье в размере 258 рублей серебром в год. При этом священник получал 144 рубля в год (12 руб. в месяц), дьякон – 54 рубля, дьячёк – 36 и пономарь – 24 рубля. С 1876 года причт получал от казны 199 рублей 96 копеек в год: настоятель – 141,16 руб., псаломщик – 35,28 руб., второй псаломщик – 23,52 руб. С 1882 года – 211 рублей 68 копеек (священник – 141,12, псаломщики по 35,28). При этом помощник настоятеля, второй священник и дьякон жалованья не получали. В 1903 - 1905 годах, содержание причта (помимо указанной суммы 211,68 руб.) составляло в год: добровольные пожертвования прихожан – от 1000 до 1300 рублей, хлебный сбор – от 60 до 150 пудов.
Вначале ни пахотной, ни сенокосной земли у причта храма официально не было. Земля давалась прихожанами в частном порядке около 45 десятин. Ни плана, ни межевой книги на землю при церкви не имелось. Обрабатывали её сами члены причта. В 1882 году были составлены «полюбовное соглашение» и план на отвод пахотной земли в количестве 99 десятин, но они долго не были утверждены. Только в 1903 году эта земля официально была отрезана землемером. А в апреле 1908 года Самарским губернским правлением был выдан план на отведённую землю. Земля располагалась в 10 верстах от церкви, была песчаной, неплодородной. С 1905 года она частью сдавалась в аренду по 5 рублей за десятину. С 1911 года вся земля сдавалась в аренду под посев яровых хлебов по 10 рублей за десятину. Средний доход от земли составлял 300 рублей в год. Сенокосной земли не было.
В 1911 – 1915 годах при церкви имелась 1 десятина 1600 квадратных саженей (1,82 га или 182 сотки) усадебной земли. За селом, на расстоянии около двух вёрст от церкви, на общественной земле имелось кладбище, окопанное канавой. Это кладбище сейчас находится за задней изгородью нынешнего кладбища, в сторону Соколова яра.
Первая церковная школа возникла в Домашке в январе 1864 года. Её открыл местный священник Дмитрий Ястребов в пустующей избе крестьянина Николая Степанова. (Священник этот, возможно был дедом или родственником учителя А.Н. Ястребова – мужа Алевтины Ивановны). В открытую церковную школу поступило 33 мальчика и 2 девочки, которых обучали чтению книг «славянской и гражданской печати», произнесению наизусть начальных молитв с объяснением их смысла, а также письму.
В 1876 году в приходе было открыто земское училище (земско-общественная школа). В должности законоучителя состоял местный священник. Учитель и помощник учителя назначались земством. При школе имелась квартира для учителя. В 1903 – 1905 годах законоучитель получал от уездной земской управы 60 рублей в год, учитель 420 рублей, помощник учителя 240 рублей.
В ноябре 1884 года по указу Самарской духовной консистории, в приходе была открыта домашняя школа грамоты (впоследствии церковно-приходская), сначала располагавшаяся в доме крестьянина Архипа Моисеевича Евченкова и находившаяся под его управлением. Через 10 лет, с 1894 года, школа размещалась в церковной сторожке. Учителем в ней состоял местный псаломщик. С этого же года в церковной сторожке (а иногда и в самой церкви) проводились церковные внебогослужебные собеседования для взрослых.
В 1899 – 1902 годах церковно-приходская школа размещалась в здании церкви-школы на другом конце села. После того, как это здание сгорело, занятия проводились в наёмной квартире.
С 1911 года школа помещалась в собственном каменном доме, сохранившемся до наших дней. На её содержание отпускалось от 60 до 100 рублей в год. Законоучителем состоял местный священник. Учителем был сначала псаломщик, а затем учителей назначало уездное земство. При школе имелась библиотека для внеклассного чтения.
В 1914 году в приходе открыли вторую земско-общественную школу. Законоучителем был местный священник, а учителей назначало земство.
СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ
Церковь в Домашке существовала почти полтора столетия с момента открытия в конце XVIII века (1793г.) и закрытия в XX веке (1930г.). За эти годы в селе служил не один десяток священнослужителей. Имена всех их теперь, к сожалению, установить вряд ли возможно. Но хотя бы некоторых вспомнить не только можно, но и нужно. Ведь сколько людского горя, слёз и молитв прошло через них! Сколько людей они исповедовали и причащали, крестили и венчали, ободряли и утешали, наконец, провожали в последний путь на этой грешной земле.
Биографии священнослужителей очень похожи между собой. Да и жизнь их была практически одинаковой. Каждый из них, как правило, происходил из семьи священника или «церковника». Каждый учился в духовной семинарии или духовном училище. Каждый проходил все ступени церковной иерархии, начиная с низших чинов. Каждый сменил по несколько мест служения. Каждый, наряду с совершением богослужений, был и учителем в церковно-приходской школе. Даже жена у каждого была из своего круга, то есть из церковников. В то время существовали сословия: дворяне, мещане, купечество, крестьяне и т.д. Отдельным сословием было духовенство. В брак вступали только внутри своего сословия. То есть дети священника женились или выходили замуж только за детей священно- или церковнослужителей. Они даже работу не могли себе выбрать другую. При епархиях были женские училища для дочерей священников. Каждая из них знала, что ей придётся быть матушкой, а для этого нужны были соответствующие знания и умения. Многие матушки тоже были учительницами.
По архивным документам удалось установить лишь несколько священнослужителей Домашкинской церкви и только за период с 1879 по 1915 годы. Сколько их было до этого и после – остаётся загадкой. Правда, ранее упоминается священник Димитрий Ястребов, открывший в 1864 году первую в селе церковную школу. Этот священник, возможно, был дедом учителя Алексея Николаевича Ястребова – мужа Алевтины Ивановны Ястребовой. Удалось обнаружить упоминание в архивах и ещё об одном священнике, позже обозначенного периода. Это Павел Поликарпович Орлов (с супругой Марией Ивановной, 36 лет), числившийся священником в Домашке в декабре 1930 года при закрытии церкви. Получается, что он был последним священником из всех служивших в нашем селе…
В 1879 – 1896 годах в должности первого священника состоял Пётр Степанович БЕЛОЗЁРОВ. Он родился в 1845 году в селе Куроедове Карсунского уезда Симбирской губернии в семье диакона. В 1868 году окончил Самарскую духовную семинарию и епископом Самарским и Ставропольским Герасимом рукоположен в сан священника села Матвеевки Бугурусланского уезда, где был и законоучителем в земской школе. В 1870 году отец Пётр был перемещён в село Коржевку Бузулукского уезда. В апреле 1879 года по своему прошению епископом Серафимом переведён в церковь села Домашки Бузулукского уезда, где также был законоучителем в сельском земском училище. Батюшка Пётр был вдовцом, имел дочь Лидию (1870 г.р.) в замужестве за священником села Порубёжки Николаевского уезда Василием Виноградовым. Была у отца Петра сестра Александра Стефановна Колосова (1840 г.р.), вдова.
В 1903 – 1905 годах в должности первого священника был Владимир Иванович СОКОЛОВ. Он родился 5 июля 1880 года в селе Васильевке Ставропольского уезда Самарской губернии в семье псаломщика. В 1903 году окончил Самарскую духовную семинарию. Епископом Гурием рукоположен сначала в сан диакона, а затем священника, с назначением в церковь села Домашки. Жена Любовь Дмитриевна (1 апреля 1883 г.р.), дочь Любовь (17 сентября 1904 г.р.).
В 1880 – 1894 годах в должности второго священника состоял Афанасий Петрович ЛАСТОЧКИН, родившийся в 1825 году в семье причётника. С 1843 он года был пономарём в селе Озерки Ставропольского уезда, с 1857 года в Казанско-Богородицкой церкви Самары, а с 1859 года в селе Козловке Бузулукского уезда. После рукоположения епископом Феофилом в сан диакона, отец Афанасий с 1860 года служил диаконом в селе Баклановке Бугурусланского уезда, а с 1861 года в селе Сырейке Самарского уезда. В сентябре 1867 года епископом Герасимом он рукоположен в сан священника в село Ярзово Ставропольского уезда, а с 1876 года служил в селе Патровке Бузулукского уезда. Вследствие распространения молоканства в Патровке, отец Афанасий в июне 1880 года переведён епископом Серафимом в Домашку. Семья: жена Прасковья Ивановна (1827 г. р.); дети: Василий (1850) – псаломщик Никольской церкви в Бузулуке, Пётр (1863) – диакон Самарского женского монастыря, Александра (1856), Анфиса (1848) – в замужестве за псаломщиком церкви села Аксубаева Чистопольского уезда Казанской губернии, Марфа (1856) – в замужестве за псаломщиком церкви села Архангельского (Репьёвки) Ставропольского уезда.
В 1895 – 1896 годах в должности второго священника состоял Феодор Ильич СМИРНОВ. Родился он в 1840 году в селе Вязовке Николаевского уезда в семье диакона. С 1858 по 1861 годы был келейником епископа Самарского и Ставропольского Феофила. В январе 1861 года рукоположен в сан диакона в Самарский кафедральный собор. В мае 1875 года рукоположен в сан священника в Малую Малышевку Бузулукского уезда. В октябре 1895 года перемещён в Домашку. В 1905 году, будучи уже священником села Бариновки, отец Феодор освящал иконостас новой церкви в Домашке. Отец Феодор имел очень большую семью – 13 детей. При нём жила и мать – Надежда Васильевна Смирнова - священническая вдова 1818 г.р. Жена Агапия Никифоровна (1844 г.р.); дети: Клавдия (1876 г.р., глухонемая), Анастасия (1879), Зиновия (1881), Елизавета (1887), Феодор (1885) – обучавшийся в Самарском духовном училище, Алексей (1862) – священник села Николаевки Новоузенского уезда, Василий (1872) – псаломщик села Большой Малышевки Бузулукского уезда, Иоанн (1873) – псаломщик села Скворцовки, Павел (1878) – псаломщик села Филипповки, Анна (1863) в замужестве за мещанином Николаем Степановичем Дроновым, Александра (1867) в замужестве за диаконом села Новосергиевского Григорием Голубевым, Татьяна (1869) в замужестве за крестьянином Иваном Савельевым, Мария (1866) в замужестве за учителем земской школы Почётным гражданином Петром Колосовым.
В 1903 – 1905 годах в должности второго священника состоял Иоанн Аркадьевич СОЛОВЬЁВ. Он родился в Покровке в семье псаломщика 30 января 1863 года. После духовного училища поступил послушником в Свято-Троицкий монастырь «для изучения церковного устава и порядка службы». В 1882 году епископом Серафимом определён псаломщиком в село Савруши Бугурусланского уезда. В декабре 1885 года переведён учителем приходской школы в село Михайловку Бугульминского уезда. В декабре 1892 года епископом Гурием рукоположен в сан диакона в село Орлянку Бугурусланского уезда. В ноябре 1896 года перемещён в село Тихоновку Бузулукского уезда, а в июне1897 года – в слободу Мочинскую. В июне 1903 года рукоположен в сан священника в Домашкинскую церковь на второй штат. Жена Анастасия Георгиевна (р. 22 декабря 1863г.); дети: Александр (р. 5 ноября 1888г.) – обучавшийся в Самарском духовном училище, Валентина (7 сентября 1890г.) – обучавшаяся в Самарском епархиальном женском училище, Анфиса (18 июня 1892) – также обучавшаяся в епархиальном училище, Лидия (23 марта 1895), Александра (1 апреля 1897), Аркадий (21 июня 1899), Аполлинария (20 декабря 1902) и Мария (1904).
В 1885 – 1896 годах в должности диакона состоял Михаил Васильевич ТРОИЦКИЙ. Он родился в селе Покровском Самарского уезда в 1828 году в семье диакона. В июле 1846 года стал дьячком в своём селе. В марте 1852 года переведён дьячком в село Подъём Николаевского уезда, а в марте 1862 года – в село Богоявленское Бузулукского уезда. В мае 1862 года рукоположен в сан диакона, но переведён дьячком в село Александровку Николаевского уезда. В сентябре 1871 года назначен псаломщиком в село Ореховку Бузулукского уезда, а в январе 1878 года – в село Кондаковку Ставропольского уезда. Псаломщиком он был переведён и в Домашку в июле 1879 года. И только в августе 1885 года утверждён здесь в должности диакона, прослужив в этом качестве до 1896 года. Жена Анна Яковлевна (1832 г.р.); дети: Алексей (1861 г.р.) – священник близ города Благовещенска на реке Амуре, Агрипина (1863) в замужестве за служащим в Самарской городской полиции Аристархом Львовичем Шистоперовым, Анастасия (1870) в замужестве за билетным унтер-офицером из крестьян села Богдановки Бузулукского уезда Петром Александровичем Сафоновым, Николай (1872) – псаломщик в Камчатской епархии.
В 1909 – 1912 годах в должности диакона состоял Иоанн Степанович ГОРНОСТАЕВ. Он родился 12 ноября 1881 года в семье учителя. По окончании Виндреевской церковно-приходской школы Спасского уезда Тамбовской епархии в 1899 году, был учителем церковно-приходской школы села Липягов, а потом села Вярвели того же уезда, являясь в то же время слушателем певческих и педагогических курсов по назначению епархиального начальства. В декабре 1900 года перемещён на ту же должность в село Старую Куликовку Ставропольского уезда Самарской епархии. В августе 1901 года епископом Самарским и Ставропольским Гурием назначен псаломщиком в село Васильевку Ставропольского уезда с обязательством работать и в школе. В декабре 1904 года по собственному прошению переведён в село Старую Бесовку, а в декабре 1905 года – обратно в Васильевку – по прошению прихожан этого села. В феврале 1906 года рукоположен в сан диакона. В декабре 1907 года перемещён в село Никольское Ставропольского уезда по ходатайству священника и церковных попечителей этого села. В октябре 1909 переведён в церковь села Домашки, где в 1912 году состоял учителем пения в земской школе. Жена Анна Васильевна (р. 24 ноября 1885г.) и сын Николай (р. 18 мая 1910г.).
В архиве удалось обнаружить сведения о священниках села Домашки только до 1915 года. К сожалению, более поздних документов, до момента закрытия церкви в 1930 году, пока не найдено. В 1915 году на должности первого священника в Домашке состоял Пётр Михайлович Березовский, вторым священником был Феодор Михайлович Храмов, а диаконом Григорий Алексеевич Лебедев. Скорее всего, они продолжали служить и после 1915 года. Просто нет сведений.
Пётр Михайлович БЕРЕЗОВСКИЙ в должности священника первого штата состоял с 1910 года. Он родился 29 сентября 1874 года в семье псаломщика. В 1898 году окончил Самарскую духовную семинарию. В октябре того же года, епископом Гурием, рукоположен в сан священника Михайло-Архангельской церкви с. Росляковка Николаевского уезда. В июне 1901 года, согласно своему прошению, перемещён на такую же должность (и в такой же Михайло-Архангельский храм) с. Михайловки (Овсянки) того же Николаевского уезда. В декабре 1905 года отец Пётр, указом епископа Константина, определён псаломщиком в Сухую Вязовку, а в феврале 1906 года – священником в с. Солянку Николаевского уезда. В июле 1910 года по своему прошению перемещён в приход села Домашки на вакансию священника, где с ноября 1914 года состоял законоучителем в земско-общественных школах. К 1915 году его стаж в должностях заведующего и законоучителя приходских школ составлял 13 лет. Жена Лидия Александровна (р. 23 марта 1874г.), сын Серафим (р. 27 декабря 1908г.).
Феодор Михайлович ХРАМОВ состоял в должности второго священника в Домашке с 1911 года. Он родился 13 мая 1869 года в семье крестьянина. В 1888 году окончил курс Самарской учительской семинарии. Был учителем Дубово-Умётской земской школы. В январе 1894 года по своему прошению перемещён в Самару учителем в Феодоровскую двухклассную церковно-приходскую школу при Казанско-Богородицком соборе. В июне 1895 года епископом Гурием рукоположен в сан диакона с назначением в упомянутый Казанский собор сверх штата. В мае 1896 года отец Феодор определён диаконом во Введенскую церковь при Самарском епархиальном училище. В феврале 1898 года рукоположен в сан священника и определён на второй штат в Покровскую церковь с. Покровки Бузулукского уезда. В декабре 1899 года перемещён на второй штат в Казанско-Богородицкую церковь с. Алексеевки Бузулукского уезда с назначением на должность заведующего второклассной церковно-приходской школой. В июле 1900 года снова переведён в Покровку, где также состоял законоучителем и заведующим Шабаловской церковно-приходской школой. По собственному прошению в 1911 году епископом Константином назначен в приход с. Домашки, где состоял членом Благочиннического совета 12-го округа Бузулукского уезда. С 1914 года состоял заведующим и законоучителем в Домашкинской церковно-приходской школе, а также законоучителем в Нижне-Никольской и Поплавской земских школах. В январе 1914 года епархиальным начальством утверждён в должности окружного следователя. Жена Елена Михайловна (р. 3 мая 1877г.); семеро детей: Вера (24.01.1894) – обучалась на высших Казанских женских курсах, Владимир (05.01.1897) – обучавшийся в Самарском реальном училище, Нина (29.01.1900) – обучавшаяся в Самарском епархиальном училище, Мария (22.05.1903) – обучавшаяся там же, Сергей (06.10.1905) – обучавшийся в Самарском духовном училище, Борис (30.10.1909) и Александр (04.02.1912).
Григорий Алексеевич ЛЕБЕДЕВ с 1915 года был диаконом в приходе с. Домашки. Он родился в 1886 году в семье псаломщика. Учился в Николаевском духовном училище. После экзамена на звание псаломщика, в августе 1905 года епископом Константином определён на таковую должность в Николаевскую церковь села Аннина Верха Николаевского уезда, где в 1905-1912 годы состоял в должности второго учителя, а в 1913 году в должности учителя пения в церковно-приходской школе. В декабре 1913 года, согласно своему прошению, перемещён в Николаевскую церковь села Ново-Павловки Николаевского уезда учителем пения в церковно-приходскую школу. Выдержав экзамен на звание диакона, в феврале 1915 года епископом Михаилом рукоположен в этот сан с назначением в приход села Домашки. Жена Мария Ивановна (р. 19 февраля 1889г.); дети: Борис (02.05.1912) и Вениамин (23.03.1914).
ЗАКРЫТИЕ ЦЕРКВЕЙ
После Октябрьской революции 1917 года и установления Советской власти началась официальная правительственная компания по решению «церковного вопроса». В 1918 году В.И. Ленин подписал декрет «Об отделении Церкви от государства». К 1922 году у церквей были изъяты все церковные ценности, что собирались веками. Но оставалась земля и недвижимое имущество, то есть здания церквей. Постановлением ВЦИК от 8 апреля 1923 года о «религиозных объединениях» всё, что осталось, подлежало обложению налогом.
Следующие меры правительства были ещё строже. Циркуляром НКВД №70 от 9 марта 1926 года «…всё церковное имущество передавалось в аренду церковной общине, на правах пользования…»
При Кинельском НКВД был создан районный административный отдел (РАО), в обязанности которого входило контролировать деятельность церквей на территории района. При этом РАО руководствовался секретным циркуляром: «Церкви, не удовлетворяющие санитарным и противопожарным правилам, передаче общине не подлежат…собрание верующих только с разрешения сельсовета и РАО…религиозные общества юридическими лицами не являются и не имеют права собственности…всё приобретаемое имущество и дары от кого-либо должны включаться в опись и возвращению не подлежат…запрещена проповедь против советской власти…распорядок пользования колокольней согласовывать с сельсоветом и РАО…всё имущество должно быть застраховано, инвентарные описи находятся в РАО (НКВД)».
Но это было только начало. Настоящее уничтожение церквей началось с выходом инструкции ВЦИК от 8 апреля 1929 года, согласно которой церковь можно было закрыть по решению общего схода жителей. Коммунистическая партия и советское правительство, объявив религию «опиумом для народа», старались как можно быстрее закрыть все церкви в стране. При этом надо было всё организовать так, чтобы церкви закрывались будто бы по требованию народа. Сначала, под каким-нибудь предлогом с прихода убирали священника, не разрешая назначать другого. Через некоторое время, когда всё успокаивалось, а люди привыкали к тому, что службы в храме не проводятся, вышестоящие органы власти требовали организовать в селе собрание или сход граждан, на котором жёстко «провести в жизнь линию партии».
Местные руководители в сёлах, не без основания опасаясь наказания от вышестоящих органов, рьяно стремились выполнить все инструкции. При этом неизбежны были и перегибы, за что слишком исполнительных руководителей тоже наказывали. Так было и с закрытием церквей в Домашке.
В документах архивного фонда Средневолжского крайисполкома имеются следующие сведения о закрытии Троицкой (каменной) церкви в селе Домашке Кинельского района.
«10 ноября 1929 года постановлением собрания колхозников колхоза им. Антонова, в количестве 150 человек, было единогласно принято решение о закрытии «большой церкви, входящей в общество 7-сотки» (сотками или сотнями тогда называли улицы). После чего было созвано объединённое заседание 3-х групп бедноты (3-х посёлков) совместно с активом середняков в присутствии 72 человек, которые также единогласно постановили закрыть церковь и передать её здание под клуб. После чего было созвано общее собрание женщин, на котором присутствовали 134 женщины. При голосовании оказалось: за закрытие – 51, против – 55, воздержавшихся – 28. Выступившие «против» были не согласны только потому, что им не дали другого помещения. Принципиально же они бы не возражали против закрытия.
На собраниях в 3-х посёлках присутствовали 67 мужчин и 54 женщины (всего 121 человек). За закрытие – 110 человек, против – 7, воздержавшихся – 2.
Порайонно на каждой улице были также проведены собрания, на которых присутствовали 181 мужчина и 94 женщины (всего 275 человек). На этих собраниях принято предложение о закрытии церкви и передаче её под клуб.
17 ноября 1929 года, на заседании пленума Домашкинского сельсовета, постановления этих собраний были единогласно утверждены. 18 ноября пленум сельсовета ходатайствовал перед Кинельским райисполкомом о «скорейшем утверждении протоколов о закрытии церкви в обществе 7-сотки, тем более в наличии 2-х церквей, из коих 1 оставить для немногих верующих, то есть в обществе 5-сотки».
К этому времени фактически Троицкая церковь уже была закрыта и использовалась под хозяйственные нужды (тракторную мастерскую и зернохранилище) и клуб сельсовета, против чего организованного протеста верующих не поступало. Под влиянием массовых требований верующих церковный совет передал ключи от церкви сельсовету».
Однако на деле всё было не так гладко, как на бумаге. 14 ноября 1929 года в РАО Кинельского НКВД поступило обращение общины верующих Свято-Троицкой церкви села Домашки: «В октябре 1929 года наша церковь закрыта в административном порядке. Схода граждан и верующих не проводилось. Собрания проводили по сотням (улицам). Всех предупреждали, кто против закрытия церкви – тот контрреволюционер. Председатель сельского совета Распинский и председатель колхоза-гиганта Клементьев не давали говорить верующим. Пугали раскулачиванием (по примеру крестьянки Василькиной). Называли верующих собаками и грозили кулаками. У старосты церкви Семёна Жданова силой отобрали ключи. Членов церковного совета Андрея Блохина, Прокофия Гриднева и Антона Бурёнина арестовали, как заговорщиков, которые хотели ехать в Кинельский РАО. В церкви свалили иконостас, вырвали все иконы и топтали их ногами. С хоругвей спилили ручки для мётел. Просим Вас разобраться…».
Для разбора ситуации начальник Кинельского РАО Беренс направил в Домашку оперуполномоченного ОГПУ Ефремова. Все нарушения подтвердились. Председателя сельсовета Распинского, за превышение власти, отдали под суд.
Церковь вернули верующим, но ненадолго. Через несколько месяцев, уже новый начальник Кинельского НКВД Петров поручил уполномоченному РАО Хабарову провести комиссионную проверку церкви по «факту технической непригодности» на основании решения пленума сельсовета от 7 марта 1930 года, который проводил также новый председатель Домашкинского сельсовета Малахов.
Постановлением Малого президиума Самарского окружного исполкома от 15 июля 1930 года закрытие церкви было санкционировано и принято решение ходатайствовать перед президиумом Крайисполкома об утверждении этого решения.
На основании представленных документов о «технической неисправности здания церкви» 1 августа 1930 года вышло постановление президиума исполкома Средне-Волжского края (протокол № 104): «Считаясь с массовыми требованиями населения села Домашки о закрытии церкви и фактически её использование под клубно-тракторную мастерскую и зернохранилище и отсутствие протеста верующих, утвердить решение о передаче церкви для использования её под культурно-хозяйственное учреждение и под ссыпной пункт».
25 декабря 1930 года очередной пленум Домашкинского сельсовета принял решение о закрытии второй церкви в селе и переоборудовании здания под школу. Было принято обращение ко всем жителям села: «Граждане! На доме, стоящем на площади, на котором стоят кресты, и свирепствует поповский опиум, снять кресты и поставить красные флаги! Шаг вперёд к социализму! Да здравствует 13-я годовщина Октября!».
Таким образом, закрыли и вторую церковь, хотя и не сразу. Сначала выжили последнего батюшку – отца Павла Орлова. Некоторое время церковь стояла пустой. В апреле 1931 года прихожане даже обратились с ходатайством прислать к ним в приход священника. Но вопрос уже был решён…
Вот что позже писал в своих воспоминаниях по поводу закрытия первой церкви И.В.Клементьев – первый председатель колхоза (с сентября 1929 по июнь 1930г.): «Во время ликвидации кулачества у них было конфисковано десятка полтора тракторов, из которых создали один отряд в Домашке. Но нужны были курсы для трактористов, ремонтные мастерские, курсы бригадиров-полеводов. Одним словом нужны были помещения. Кроме того, помещение требовалось и для проведения культурно-массовых мероприятий. Изба-читальня уже никого не удовлетворяла – очень малая вместительность. Поэтому, по предложению активистов, было возбуждено ходатайство о закрытии церкви. К решению такого щекотливого вопроса мы подошли осторожно. Ведь одно дело провозгласить лозунг «Религия – опиум для народа» и совсем иное претворить его в жизнь. Предварительно было проведено много собраний, на которых подавляющее большинство сельчан голосовали за закрытие церкви. С ходатайством в Самару был направлен член колхоза тов. Кананыхин. Он своё поручение выполнил успешно: церковь закрыли. В одном её крыле отгородили место и открыли ремонтные мастерские, в другом – ссыпной пункт для зерна. В середине устроили зрительный зал, а в помещении алтаря – сцену».
В Парфёновке тоже, несмотря на энергичные активные действия верующих во главе с церковным старостой Николаем Поповым, 6 апреля 1931 года была закрыта Михайло-Архангельская церковь, построенная в 1850 году. Помещение церкви отдали под школу. Из 626 крестьян, имеющих право голоса, 525 проголосовали за закрытие.
С церковью в Домашке связано одно интересное предание, больше похожее на легенду. Говорят, что известный полководец, ставший впоследствии маршалом Советского Союза, Василий Константинович Блюхер (01.12.1890 – 09.11.1938), был женат на одной из дочерей домашкинского священника. Будто-бы её отец и венчал их в Домашке. А потом молодая жена уехала с мужем в Хабаровск, куда его назначили. И было это в годы Гражданской войны. К сожалению, имён и фамилий ни священника, ни его дочери молва не сохранила.
Совсем не так об этом рассказывал мне Н.Е. Тершуков (Алдошкин). С его слов это был не В.К. Блюхер, а другой маршал – Михаил Николаевич Тухачевский (16.02.1893 – 12.06.1937). Фамилия священника – Ягодинский. Он служил во второй церкви, не в центре. У него было две дочери, с одной из которых он и венчал их в своей церкви.
Где же правда? И есть ли она вообще? В биографиях обоих полководцев об этом не говорится, хотя между ними много общего. Оба входили в пятёрку первых маршалов СССР. В Гражданскую войну оба воевали в наших краях. В Самаре именами обоих названы улицы. Оба погибли во время сталинских репрессий 1937-38 годов, а впоследствии реабилитированы. Оба были трижды женаты. Жёны обоих были тоже репрессированы. То есть, теоретически оба могли быть и в Домашке. И даже жениться. Правда, в Хабаровск направляли только В.К. Блюхера.
Но обратимся к их биографиям. Первой женой М.Н. Тухачевского была Мария Владимировна Игнатьева – дочь машиниста из Пензы. Покончила с собой в 1920 году. Вторая жена (с 1921г.) – Нина Евгеньевна Гриневич, из дворян. Расстреляна в 1941 году. Третья жена – секретарь Юлия Кузьмина. Никто из этих троих на роль домашкинской поповны не подходит.
Первой женой В.К. Блюхера - в период с августа 1919 года до июля 1924года – была Галина Павловна Покровская, работавшая регистратором и машинисткой в Вятке. На второй жене – Галине Александровне Кольчугиной – он женился в 1924 году во время работы в Китае. На третьей, 17-летней Глафире Лукиничне Безверховой, женился после Китая в 1932 году. Две первые жены были расстреляны, третья осуждена на 8 лет. Какая же из них была дочерью священника? Может, первая? Но ведь она из Вятки. Хотя вполне возможно, что она там каким-то образом оказалась. В жизни всякое бывает.
Видимо, далеко не всё мы знаем о наших полководцах. Многое в официальных биографиях опущено. Возможно, были и другие неофициальные жёны. Либо это просто небылица, основанная на непроверенных слухах.
ЗЕМЛЯ И КРОВЬ
Во все времена и во всех странах главной ценностью всегда считалась земля. И не только как территория, но и как кормилица. Все войны, по какой бы причине не начинались, всегда велись из-за земли. Все революции происходили по той же причине. Чем больше земли – тем богаче страна, тем благополучнее жизнь народа. Земля никогда не доставалась легко. Она всегда была полита не только потом, но и кровью. Не была исключением и первая русская революция 1905-1907 годов, окончившаяся поражением. Крестьяне так и не получили землю, хотя земельный вопрос, по выражению В.И.Ленина, был «гвоздём революции».
Царское правительство возглавлял в те годы П.А.Столыпин, организовавший реформу крестьянского надельного землевладения в России. Столыпинская аграрная реформа была направлена на ликвидацию крестьянского малоземелья, увеличение товарности крестьянского хозяйства. Был принят целый ряд законов, разрушающих крестьянскую общину на селе. Разрешался выход из крестьянской общины на хутора и отруба. Предусматривалось принудительное землеустройство и усиление переселенческой политики, то есть переселение сельского населения центральных районов России на постоянное жительство в малонаселённые окраинные местности – Сибирь, Дальний Восток, Среднюю Азию. Крестьяне не хотели покидать насиженных мест и сопротивлялись.
Выход крестьян из общин проходил очень болезненно. За землю шла самая настоящая война, доходившая до кровопролития. В 1911 году часть зажиточных крестьян из Домашки, в соответствии с новым законом, решили отрезать землю от общества на отруба. Вокруг них потом образовались три посёлка: Верхне-Никольский (Соляной), Нижне-Никольский и Широченский. Соляной находился на горе. Если ехать из Домашки в гору на Самару то, не доезжая километра три до поворота на Парфёновку, на правой стороне будет виден Чухлебов яр. А немного выше находился посёлок Верхне-Никольский или Соляной. Сейчас от него и следов не осталось. В 1939 году он вновь «влился» в Домашку.
А началось всё с того, что трое крестьян из Домашки подали заявление на отвод земли по закону на имя земского начальника В.А.Бачуна и получили разрешение. Но, получив бумагу, отрубщики с выселением на отруба не торопились, мотивируя тем, что землёй, занятой в селе их строениями и выгонами на расстоянии одного километра вокруг села, они имеют право пользоваться, так как эта земля будто бы не была отрезана их отрубам. С этим они снова обратились к начальнику В.А.Бачуну, и тот согласился отрезать общий фонд земли под выгон скота на расстоянии километра вокруг села. Но сельская община с. Домашки, не согласная с решением земского начальника, подала жалобу в губернскую землеустроительную комиссию и в Правительствующий Сенат. Эти жалобы остались без последствий.
18 августа 1911 года в Домашку приехал землемер Дудинцев с рабочими к мельнице землевладельца Н.Осоргина для размежевания земли крестьян, желающих выделиться из общины. Мужики были в поле. По селу побежали женщины во главе с Натальей Терещенко с криками: «не дадим отрезать землю!». Землемер и желающие выйти из общины были избиты.
На другой день в Домашку приехал сам земский начальник В.А.Бачун с отрядом стражников в количестве 13 человек. Узнав, что на вчерашнем месте собирается народ, они поехали на другой конец села и начали проводить работы по отмежеванию земли за речкой Домашкой у озера Орлова. Тут же ударил церковный колокол. Быстро собралось более 3 тысяч крестьян с детьми, вооружённых топорами и вилами. Крестьяне стали требовать прекращения пахоты. Один из них, Иван Толкачёв, даже ложился впереди лошади с плугом, за что получил удар кнутом.
Первый залп был дан в воздух. Люди не верили, что стрелять будут в народ. Двое крестьян, Дмитрий Егорович Журавлёв и Григорий Николаевич Жданов, напали на стражников и двоих ранили вилами. Остальные открыли стрельбу из винтовок. Народ отхлынул назад, оставляя убитых и раненых. Убитых было трое: Илья Андреевич Костёнков (или Костенко), Евдокия Севастьяновна Семёнова (Осипова) и Анастасия Никифоровна Жданова – жена Г.Н.Жданова. Раненых семеро. Кроме нападавших Д.Журавлёва и Г.Жданова, это были ещё Семён и Михаил Ждановы, Василий Чемырёв, Мария Горлова и Анна Сиротина.
Через несколько дней в Домашку прибыл вице-губернатор фон Витте с 60-ю казаками. Привезли с собой даже две пушки. Три дня продолжалась расправа: всех, кто появлялся на улице, хватали и секли плетьми на площади. Когда полицейские покидали село, то прихватили с собой 15 сельчан и поместили их в Бузулукскую тюрьму. Одному из них, раненому выстрелом Д.Е.Журавлёву, в тюрьме ампутировали ногу. В декабре Самарским судом все арестованные были осуждены на срок от трёх месяцев до года. Только двое из них освобождены из-под стражи…
Выступление крестьян с. Домашки было типичным для данного периода «столыпинской реформы». Через год кровавая борозда, из-за которой пострадали десятки невинных людей, заросла бурьяном и никому уже была не нужна. Отрубщики ещё в течение пяти лет выселялись на свои хутора. Виновники восстания, они уже не могли оставаться жить в селе. Все понимали, что кровь была пролита напрасно.
«АЛДОШКИН»
Николай Евдокимович Тершуков всю жизнь живёт у самого кладбища. Сколько с детства помню, его всегда называли по-уличному – Алдошкин, а отца его – Алдошка. Даже выражение в селе такое было, когда кто умирал: «Отнесли его за Алдошку (или к Алдошке)». Встретившись с Николаем Евдокимовичем летом 2013 года, я не удержался и спросил: откуда такое прозвище.
- Отца звали Евдоким, - ответил он. – По-деревенски, значит, Алдоким. Мама его (то есть моя бабушка) называла сына Алдошей, а сверстники на улице – Алдошкой. Так и пошло. В деревне обычно так уличные фамилии и появляются…
Родился Н.Е.Тершуков 19 декабря 1926 года в с. Домашка тогда ещё Бузулукского уезда. Имя Николай дано было ему родителями не случайно, ведь 19 декабря как раз «Никола зимний». В 8 лет пошёл в школу и окончил 7 классов, то есть неполную среднюю школу (как сейчас 9 классов). Работал комбайнёром в МТС, механиком на инкубаторе. Закончил вечернюю очно-заочную школу – 11 классов, затем заочно Кинель-Черкасский сельхозтехникум. Получил специальность «техник-механик по электрификации и механизации сельского хозяйства». Стал работать мастером производственного обучения в сельхозучилище, где и трудился до выхода на пенсию.
Жена его Нина Петровна (в девичестве Баринова) всю жизнь была учительницей в школе. Вела уроки русского языка и литературы. После смерти жены Николай Евдокимович не отходит от её могилы. Каждый день ухаживает за ней, поливает, украшает. А главное, сидит у неё целыми днями, тоскует. Здесь мы с ним и встретились. Потом встречались не один раз. Говорили много, о разном. Вспомнили старину, отцов и дедов.
- Здесь ведь вся земля наша, - сказал он как-то при очередном разговоре. - Деду принадлежала – Терентию Павловичу Ковыршину. Вся земля от кладбища до колхозного тока и этот сад заброшенный… Не только дом и огород, всё наше было, то есть дедово…
Николай Евдокимович достаёт полуистлевший документ – «купчую», из которой видно, что Т.П. Ковыршин действительно приобрёл землю у Анны Тишиной, купившей её в свою очередь у Алексея Федоренкова. При документе прилагался и чертёж, то есть план участка. Документ, который не лишним будет привести здесь хоть и не в полном объёме, интересен не только сам по себе, но и ещё раз показывает как строго и тщательно во все времена люди подходили к вопросам, касающимся собственности на землю:
ГЛАВНАЯ ВЫПИСЬ
из крепостной Самарского нотариального Архива книги
по Бузулукскому уезду за 1915 год … 713-716 № 167
Тысяча девятьсот четырнадцатого года, июня шестого дня, явились к Самарскому Нотариусу Алексею Алексеевичу Филиппову, в контору его, находящуюся в городе Самаре, на Дворянской улице, в доме Ященко, к совершению актов законную правоспособность имеющие, неизвестные ему лично крестьяне Самарской губернии, Бузулукского уезда, Домашкинской волости Алексей Фёдорович Федоренков и Николаевского уезда, Хлебниковской волости, села Медынки Анна Ермолаевна Тишина…с объявлением, что они, Федоренков и Тишина, совершают акт купчей крепости на следующих условиях: Алексей Фёдорович Федоренков продал Анне Ермолаевне Тишиной принадлежащее ему недвижимое имение…, заключающееся в ста десяти квадратных саженях сада и триста кв. саж. гуменника…
А взял он продавец с покупщицы за то проданное имение денег СТО рублей, которые и получил сполна…
Выпись сделана 28 мая 1915 г.
1916 года Апреля двадцать восьмого дня приобретённое мною по настоящей купчей… недвижимое имение… передано крестьянину села Домашки, той же волости Бузулукского уезда Самарской губернии Терентию Павловичу Ковыршину…
Подпись: Анна Тишина.
Показывает Николай Евдокимович и старинную фотографию, где запечатлена семья Тершуковых на обмолоте хлеба на своём гуменнике. Интересная картина, сейчас такого не увидишь. Лошади ходят по кругу. Вся многочисленная семья в работе. Одни подают снопы, понукают лошадей, другие солому складывают в стога, сгребают в вороха зерно, отделяют мякину и полову.
ДОМАШКИНСКИЙ ПОЛК
Кроме упомянутых кольчуги и казана, в сгоревшем сельском музее были и сабли, и поржавевшие револьверы, и другое оружие, найденное в разное время в окрестностях села. Это уже были следы гражданской войны. Ведь здесь формировался 219-й Домашкинский полк, входивший в 25-ю Чапаевскую дивизию. В этом полку, кроме домашан, воевали и жители соседних сёл – Бариновки, Утёвки и других. Долгое время сохранялись партизанские землянки того времени на другом берегу Самары, к которым школьные юные следопыты ходили тогда в походы.
А началось всё весной 1918 года, когда Временное правительство бросило на борьбу с молодой советской властью части чехословацкого корпуса, сформированного из военнопленных чехов и словаков бывшей австро-венгерской армии. Двигаясь по железной дороге, белочехи заняли Пензу, Сызрань, Чапаевск (Иващенково) и вплотную приблизились к Самаре. Белогвардейские мятежники, в том числе и чехословаки, бесчинствовали в окрестных селах по всей губернии. Заняли и наше село.
Для борьбы с мятежом в окрестностях Домашки был создан партизанский отряд. Инициатором и главным организатором отряда стал член большевистской партии с 1905 года, опытный подпольщик Федор Прохорович Антонов. Под руководством Ф.П. Антонова активные борцы за советскую власть Г.М. Распинский, А.М. Карасёв, Т.И. Чемерёв, А.З. Бурёнин, братья Лабутские, Т.М. Ионов, И.Р. Куликов, Ф.Ф. Клименко и другие, ушли в леса за реку Самару и вырыли там у озера Семиконечного землянки. Организовали партизанский штаб и стали проводить агитацию по сёлам. Отряд быстро пополнялся добровольцами. Вскоре в нём насчитывалось уже 176 человек. Из Утёвки в отряд вступили П.С. Игольников с шестнадцатилетним сыном Петром, Г.А. Грошев, Г.Г. Перов и другие. Из Бариновки – И.С. Тулин, из Максимовки – два брата коммунисты Маркеловы. Через некоторое время отряд Ф.П. Антонова выбил из Домашки белочехов и вновь установил в селе советскую власть.
Но на этом Домашкинский отряд не завершил своих военных действий. Собравшись на митинг, бойцы приняли решение влиться в ряды революционных сил Красной Армии. В конце октября по железной дороге из Кинеля отряд прибыл в Павловку и объединился с Самарской дивизией под коман-дованием С.П. Захарова. Бывший адъютант отряда по особым поручениям П.П. Игольников (сын утёвца П.С. Игольникова) стал адъютантом С.П. Захарова. Отряд получил дополнительное вооружение – две тачанки с пулеметами.
Дивизия, в том числе и Домашкинский отряд, постоянно боролась с разрозненными группами белоказаков, скрывавшихся в Оренбургских степях. А ещё по многочисленным железнодорожным станциям вылавливала скрывающихся восставших чешских солдат.
Особое испытание домашкинцам выпало в декабре 1918 года в бою под Умётом Грязный. Белоказаки окружили их плотным кольцом и гибель отряда, казалось, была неизбежной. Однако командир отряда С.В. Сокол с командирами групп П.С. Игольниковым и Г.Г. Перовым сумели вывести бойцов из огненного кольца с малыми потерями. Под умелым прикрытием отхода начальником пулеметной команды А.З. Бурёниным смогли обойти опасную высоту и выйти из-под убийственного шквального огня. На двух санях с пулеметами они молниеносно взлетели на высотку, на ходу уничтожая растерявшегося противника. Заняв, таким образом, стратегическую высотку, взяв инициативу боя в свои руки, отряд сумел одержать победу в неравном бою. За этот бой Андрея Бурёнина наградили потом орденом Красного Знамени.
К началу 1919 года Домашкинский отряд приказом высшего командования был переименован в Домашкинский полк № 219 и включен в состав бригады под командованием И.С. Кутякова. Командиром полка был назначен С.В. Сокол, комиссаром – Ф.П. Антонов. Полк состоял из двух пехотных батальонов, кавалерийского эскадрона в 120 бойцов, полковой батареи из трёх орудий и одной гаубицы, и пулемётной команды из 26 пулемётов. Всего в полку насчитывалось 1400 человек.
Весной 1919 года 219-й Домашкинский полк в составе бригады И.С. Кутякова вошел в легендарную 25-ю дивизию под командованием В.И. Чапаева. Проходя маршем и с боями по самарским волостям, полк принимал в свои ряды новое пополнение из Домашки, Бариновки, Утёвки, Зуевки, Спиридоновки, Максимовки, Подъем-Михайловки.
Осенью 1920 года Федор Прохорович Антонов погиб. В Домашке его именем был назван колхоз и одна из улиц. В школьном сквере ему установили памятник-обелиск.
Позже, уже в мои школьные годы, Ф.П. Антонову был установлен памятник-бюст у Дома культуры. Этот памятник впоследствии несколько раз перемещали с места на место. Сначала его установили на месте бывшей церкви, за старым клубом. А когда построили новый Дом культуры, памятник оказался за ним. Пришлось переставлять его на другую сторону, против центрального входа. Слишком близко ко входу, как потом оказалось. Поэтому при сооружении обелиска павшим воинам бюст Ф.П. Антонова отодвинули дальше – к этому обелиску.
Прошли годы. Обелиск устарел. Да и много новых фамилий погибших воинов со временем удалось установить. Словом, нужен был другой, современный обелиск. Когда его сооружали, то бюст Антонова снова переставили в сквер за Домом культуры. И только в 2010 году его поставили, наконец, туда, где он находится в настоящее время – против входа в Дом культуры, лицом к нему. Во всех предыдущих случаях, бюст стоял лицом в противоположную сторону, как за Домом культуры, так и перед ним.
Помню ещё со школьных лет, как в село неоднократно приезжали родственники Ф.П.Антонова. Один такой визит был, кажется, при открытии памятника. Но не помню, кем они приходились Антонову и откуда приезжали.
С рассказами о своих боевых походах перед нами – школьниками – часто выступал ветеран гражданской войны, чапаевец, кавалер ордена Красного Знамени А.З. Бурёнин. Он жил в Низовке, то есть посёлке Крестьянском, что находился рядом с Домашкой, по дороге на Спиридоновку.
Андрей Захарович Бурёнин был кавалером ордена Красного Знамени. В приказе Реввоенсовета республики от 14 октября 1919 года за № 288 говорится: «Заведующий пулемётной командой Андрей Бурёнин награждается орденом Красного Знамени за то, что в бою 8 декабря 1918 года у посёлка Умёт-Грязный Уральской области… вызвался лично с кучкой храбрецов сбить неприятеля с высоты, дающей держать инициативу боя в своих руках, что и выполнил блестяще».
РЯДОМ С ЧАПАЕМ
Мой дед по матери Пётр Алексеевич Петрухнов прожил довольно долгую жизнь (1902–1985 гг.). Похоронен в Домашке, где жил много лет, хотя родился не в этом селе. С ранних лет я знал, что воевал он и в Гражданскую войну (1918–1922 гг.), и в Отечественную (1941–1945 гг.). Знал и то, что в Гражданскую, он воевал в составе 25-й дивизии, много раз видел В.И. Чапаева и даже разговаривал с ним.
Слушая рассказ деда, я ещё очень давно сделал для себя некоторые наброски. А позже, будучи уже редактором Нефтегорской районной газеты, обработал и опубликовал их в виде рассказа в день 70-летия гибели Чапаева – 5 сентября 1989 года. В этом рассказе повествование ведется от первого лица, то есть от имени самого деда…
Было это в 1919 году. Семья наша жила на хуторе Кравцевский Летниковской волости Бузулукского уезда Самарской губернии. Это раньше так говорили. А теперь это поселок Кравцевский Богдановского сельсовета Утёвского, а потом Нефтегорского района.
По тем временам мой отец был маломощным середняком, было тогда такое выражение. Избрали его председателем сельсовета. Имели они с матерью трех лошадей и одиннадцать детей. Из сыновей я в семье был старшим. И как раз в этом году, весной, подошла пора идти мне на службу.
Тогда мы знали уже, что создана Красная Армия, что служить мне придется именно в ней. Но красноармейскую форму пока никто не видел. Да и была ли она, мы не знали.
Короче говоря, снаряжали меня в армию по-старому. Мать сшила красную рубашку, отец дал лошадь с телегой. Собрали нас новобранцев со всей округи в Богдановке и отправили целым обозом. Сопровождали уполномоченные с оружием.
Шли долго. Куда – точно не знали. Известно было только, что в сторону Уральска.
Была тишина, боёв пока не знали. По пути часто останавливались, грузили снаряды, продукты, столбы для телефонной линии. Все это везли с собой.
В один из дней наша разведгруппа, которая постоянно двигалась впереди обоза, подобрала тело красноармейца, зверски изрубленного саблями. На нас, молодых, необстрелянных, ничего еще не видевших деревенских парней, вид обезображенного трупа оказал тяжелое впечатление. Молча стояли мы над погибшим, впервые всерьез задумавшись и поняв, что ждет нас впереди.
Потом бывали мы в боях. Сами рубили шашками белоказаков, хоронили зарубленных товарищей, но это уже не оказывало такого воздействия, как в тот, первый раз, который врезался в память на всю жизнь.
Месяца через полтора под Лбищенском мы, наконец-то, соединились с 25-й стрелковой дивизией, которой командовал Василий Иванович Чапаев. Чапаева никто из нас пока не видел, но мы многое знали о нем по рассказам, в то время его уже называли "Чапай".
И тут произошла со мной одна интересная история, над которой все потом долго смеялись. Едем мы однажды с товарищами группой верхом на конях и слышим вдруг сзади конный топот и крик:
– Грач!!!
Мы оглянулись, увидели мчавшегося к нам бойца. Он снова крикнул:
– Грач!!!
Ничего не понимая, остановились в ожидании. Боец подскакал вплотную ко мне, осадил коня и, взглянув на меня с удивлением, резко, но без злобы произнес:
– Тьфу, черт! Я думал – ты Грач.
– Какой грач? – не понял я.
– Грач-то вон скачет, – указал на дорогу один из моих соседей.
Со стороны приближался еще один всадник, одетый во что-то красное. Когда он подъехал, догонявший нас боец сразу обратился к нему:
– Грач, тебя Василий Иванович срочно требует к себе! – И после небольшой паузы добавил: – А я тут тебя с одним спутал, – и указал на меня.
"Грач" тоже посмотрел на меня:
– Да, похож. А как же тебя звать, друг?
– Петром, – отвечаю.
И тут "Грач" вдруг расхохотался, запрокинув голову вверх. Даже лошадь под ним затанцевала от неожиданности.
– Вот это да! Вот это здо;рово! – вскрикивал он, давясь от смеха. – Да ты не просто похож!..
Я, так и не поняв в чем дело, стоял, смотрел и молчал.
– Посмотри, – начал объяснять мне "Грач". – Ты в красной рубахе и я – в красной. Ты молодой и я – молодой. Взгляни, какой у меня конь и сравни со своим. Да и ростом мы с тобой, кажись, одинаковы…
Теперь я помаленьку начал понимать, в чем дело. Действительно, формы тогда еще в армии не было, а может, была, но далеко не у всех. Одеты мы были кто как, в том числе и в красных рубахах. Ведь в Красную Армию воевать пошли. Поэтому между мною и Грачом было много схожего. И вся разница была лишь в том, что на мне была шапка-ушанка, а на нем кепка.
– А самое главное, – продолжал Грач, – нас с тобой даже и зовут-то одинаково.
– Я ведь тоже Петька, понял?
– Понял. А почему Грач?
– А вот почему, – ответил мой тезка и снял свою кепку, обнажив густые, черные волосы.
Так я впервые встретился с Петром Исаевым или знаменитым Петькой, верным ординарцем и помощником самого Чапая. Только ростом он оказался все же ниже меня. И был смуглым, с маленьким, острым лицом. Голова его иногда напоминала птичью. В самом деле – вылитый грач.
Чапаева я первый раз увидел издали. Широкая бурка сразу выделяла его из общей массы людей. Никаких знаков различия мы тогда ещё не знали, а у многих их и не было. Поэтому без бурки, пройди Василий Иванович даже мимо меня, не узнал бы его.
А потом получилось так, что я стал видеть командира дивизии почти каждый день. То на посту стою, а он мимо проходит, то по другой какой причине. Случалось, и заговаривал со мной Василий Иванович.
Однажды появились в расположении нашей дивизии две женщины, монахини. Стояли мы тогда под Уральском, а там неподалеку женский монастырь был.
Монахинь этих мы, конечно, остановили. Спрашиваем, куда, мол, идёте и зачем.
– К Чапаеву мы идём, с челобитной, – отвечают.
– А зачем вам Чапаев?
– Про это мы только ему сказать можем.
Василия Ивановича мы все очень любили. Понимали, что могут быть у него и враги, и шпионы подосланные. Поэтому никто, конечно, и не думал каждому встречному показывать Чапаева или рассказывать, где он находится.
Вперед вышел Васька-Таракан, мужик здоровый, уже в годах. Звали мы его так за длинные, рыжие усы, торчавшие вверх. О нём у нас говорили, что усы он отрастил, чтобы быть похожим и на Буденного, и на Чапаева, но больше всего походил на таракана-прусака.
– Я Чапаев! – заявил Таракан.
Обе женщины мигом бросились к его ногам и заголосили:
– Отец родной, Василий Иванович, не погуби! Вели вернуть в монастырь быка-производителя, которого твои солдаты у нас отняли.
– Не отняли, а кон-фик-совали, – перевирая непривычное слово, с трудом проговорил Васька. – Понятно?! Чтоб у бойца сила была контру-гидру разную добить! Понятно?
– Понятно, Василий Иванович. Но бык-то наш из Германии выписан недавно. Особой породы производитель. Ведь мы на него все монастырские сбережения истратили. А чтобы из Германии его довезти по железной дороге, пришлось нам денег еще в другом монастыре занять, а потому мы весь год постились.
– Ну и хорошо, что постились. А вы что же, мясо хотите жрать, дармоеды?
Смотрю я, шутка принимает дурной оборот. Подошел к женщинам и говорю:
– Это не Чапаев. Встаньте, шутит он.
– А где Чапаев?
– Чапаев здесь, недалеко. Я вас к нему провожу.
Тут Васька-Таракан обнажил саблю и, сделав страшное лицо, двинулся на меня:
– Ты что?! Всякой контре Чапая будешь выдавать?! Да я тебя сейчас, как тростинку срублю!
Увидев его страшные глаза и шевелящиеся усы, я здорово испугался: "И впрямь зарубит". Отпрыгнул назад, бросился было бежать, но тут же на кого-то наткнулся.
– Что это ты, парень, так прыгаешь? Чуть с ног не сбил.
– Василий Иванович!?… Тут вот к вам пришли, а Таракан над ними издевается!
Разобравшись в чем дело, Чапаев приказал быка вернуть в монастырь.
Через несколько минут Василий Иванович, повернувшись ко мне, сказал:
– А ты парень, молодец! Я давно за тобой смотрю. Как звать-то?
– Петькой.
– Ага, значит еще один Петька. Ну, а на коне ты хорошо держишься?
– Умею, а что же тут хитрого?
– А вот мы сейчас поглядим!
Тут подводит он ко мне своего Серого, снимает с него уздечку, седло.
– А ну, садись!
Я сел верхом. Чапаев пошептал что-то коню на ухо, похлопал его по гриве, и Серый пошел. А Василий Иванович вслед мне крикнул:
– Ты его не гони и не останавливай, ты только удержаться постарайся!
А конь подо мной уже набирал ход, переходя на рысь, а затем и на галоп.
Вцепившись в гриву, я думал только о том, как-бы не свалиться, не опозориться перед Чапаевым и перед своими товарищами...
Лихо описав большой круг по степи со мной на спине, Серый сам вернулся на прежнее место, встал смирно и положил свою морду на плечо Василия Ивановича. Чапаев ласково потрепал коня, погладил его, а мне сказал:
– Молодец! Вижу теперь, что и впрямь держаться на коне можешь. Хочу я тебе ответственное поручение дать…
И приказал мне тогда Василий Иванович возглавить группу, занимающуюся обеспечением дивизии продовольствием.
– Помни, – говорил он, – мы не разбойники, а Красная Армия, которая за народ воюет. Поэтому силой брать ничего нельзя.
Подумал и с улыбкой добавил:
– А тем более – племенных быков редкой породы.
Но тут же, снова став серьезным, продолжал:
– Ни быков, ни дойных коров, особенно из семей бедняков, не брать под страхом смерти! Наша сила в вере и поддержке народа. Народ голодает, но, видя в нас своих избавителей и веря в нашу справедливость, сам отдаёт последнее. И мы эту веру ни разу не должны обмануть!
ГОЛОД
Есть на кладбище в Домашке одна необычная могила. Это общая, братская могила, где покоятся десятки, если не сотни, людей, умерших от голода. Находится она у заднего кладбищенского забора. Её легко различить даже незнающему человеку. Она представляет собой большой, просевший четырёхугольник, на одной стороне которого стоит поржавевший железный крест из труб, а на другой стороне – скамеечки. На кресте ржавая табличка, на которой когда-то читалась надпись: «Здесь похоронены люди, умершие в голодном 1921 году».
В советское время, когда церкви в селе не было, старушки собирались и сами, как могли, совершали заупокойные богослужения. После молитв сидели на этих скамейках и вспоминали, кто у кого умер и лежит здесь. В те далёкие страшные годы голодная смерть буквально косила людей. Умирали по несколько человек в день. Сначала хоронили их как положено, каждого в отдельной могиле. Потом стало некому копать могилы, а оставшиеся в живых были не лучше мёртвых. Сил не оставалось даже донести покойников до кладбища. Тогда-то и стали складывать их в общую яму, не закапывая, так как каждый день прибавлялось по несколько тел.
Официально голодным считается 1921 год, когда случился неурожай. Но на самом деле умирали очень много в 1922 году, ведь новый урожай был только осенью, до которой всегда жили за счёт прошлогоднего урожая. Фактически же голод начался даже раньше неурожайного 1921 года. Виной тому – политика властей.
В 1920 году шла Гражданская война. На фронт отправлялось продовольствие. Крестьянам было уже нелегко. Многие дезертировали с фронта, не желая участвовать в братоубийственной бойне. У семей дезертиров конфисковали лошадей, коров, инвентарь. Мужских рук и без того не хватало, а тут отбирали и последнее.
24 мая во всех сёлах прошли перевыборы в сельские советы. Все вновь избранные председатели советов давали расписку ГубЧКа такого содержания: «Я, председатель Чубовского сельсовета Иван Авдеев, даю расписку в том, что обязуюсь принять самые суровые меры к населению по отправлению их на уборку хлеба, пашни и лугов, и на все остальные работы для семей красноармейцев, ушедших на фронт».
6 августа вышло Постановление Уездного исполкома: «Объявить всем гражданам, что излишки хлеба есть собственность государства и подлежат сдаче государству на добровольной основе, или конфискации». Началась сплошная конфискация. Какие там «излишки»? Откуда они у крестьян? Весь хлеб, включая семенной, был реквизирован продразвёрсткой. Оставляли минимум, которого не только на зиму, даже до зимы, на два месяца не хватало. Крестьяне поняли, что их ждёт голодная смерть.
8 декабря съезд Алексеевской волости постановил: «прекратить продразвёрстку по сёлам, так как хлеба осталось на один месяц. Озимый клин, засеянный осенью, погиб из-за погодных условий, а на весенний сев нет семян…».
В начале 1921 года вспыхнули голодные бунты. Всего в 1920-21 годах по Самарской губернии продотрядами было реквизировано 40 млн. пудов хлеба, в том числе около 2 млн. по нашему району. Смертность от голода стала массовой. Начался настоящий голодомор. Вымирали целыми семьями. В некоторых сёлах доходило до каннибализма (трупоедства).
Засевать поля весной было нечем. Семенного хлеба в наличии было не больше 5 процентов от потребного количества. Крестьяне сеяли буквально каждое зёрнышко, закапывая его в землю. С середины мая по июль не выпало ни капли дождя. Страшная засуха уничтожила скудные крестьянские посевы.
24 июня в Алексеевке собрались представители всех волостей района. Съезд вынес постановление: «Продналог полностью сложить. Потребовать от правительства большевиков ответа. Срочно снабдить население семенной рожью и продовольствием. Население может ещё продержаться два месяца, питаясь сусликами, желудями, древесной корой, ракушками и разным суррогатом, который в былое время не употреблял даже скот… Но костлявая рука голода заставила людей употреблять в пищу то, чего прежде гнушались свиньи. Уже зарегистрировано по району более 5 тысяч смертей от голода. То же самое ожидает остальных. Люди, как угорелые, мечутся, ища спасения, но выехать за пределы губернии не могут – стоят заградительные отряды. Сельские Советы и волостные исполкомы, почта и т.д. перестали функционировать с 21 июня, ввиду того, что им отказано в пайке. Служащие, будучи голодными, побросали учреждения. Настроение у людей возбуждено и достаточно малейшего толчка для того, чтобы оно восстало. В сёлах грабят склады заготконтор…».
Из Домашкинской школы уехали все учителя. Остались только супруги Ястребовы, которых не отпустил райотдел образования. Зарплату им не платили, а для пропитания по селу собирали хлеб.
В 1922 году война кончилась, но смертность не прекратилась. Кроме того, в результате войны и голода, осталось много детей-сирот и беспризорников. В сёлах района было открыто пять детских домов, в том числе в Домашке (позже останется только один - в Богдановке). Кормить детей тоже было нечем. Питались щавелем и диким луком. Сусликов вокруг не осталось. Преподаватели делали отвар из прошлогодних желудей. Приказом волисполкома: «Всё население в сёлах должно быть разбито на части по 10 дворов, которые должны кормить одного голодного беспризорного ребёнка. Сбор пайков с каждого дома. Дом, взявший на воспитание беспризорника, освобождается от налога. Лица, нарушающие обязательства об оказании помощи беспризорнику, или тормозящие эту работу, штрафуются на 300 рублей, или привлекаются к принудительным работам на срок до трёх месяцев».
14 тысяч крестьянских жизней унёс голод только в нашем районе. И большинство из них – 8 тысяч – дети. Данных по Домашке выяснить пока не удалось, но население района за 1920-1922 годы сократилось с 62-х до 48-ми тысяч человек.
КОЛХОЗ
Жить единоличным крестьянским хозяйством очень трудно. Всю работу делают члены одной семьи. Главная проблема – обработка земли. Не огорода, а всех своих полей. Вручную не обработаешь, а жили небогато. У кого-то нет плуга, у другого не хватает зерна на посев, у третьего лошадь пала, у четвёртого в семье кто-то умер – рабочих рук семья лишилась. Работать на земле коллективно было бы лучше. Поэтому и стали появляться коммуны и ТОЗы – товарищества по совместной обработке земли. В то время около Домашки в сторону Спиридоновки (у Поповой горы) появились посёлки: Крестьянский, Лиманский, Резаковский, Бутурлымовский, Платовский. Люди старались объединиться в артель, чтобы выжить сообща. Потом правящая коммунистическая партия провозгласила курс на коллективизацию сельского хозяйства – создание коллективных хозяйств – колхозов.
Когда в стране объявили о коллективизации и повсеместно стали организовываться колхозы, 1 сентября 1929 года для этой цели в Домашку прибыл коммунист Иван Васильевич Клементьев. Он был мобилизован по постановлению ЦК партии в числе 100 человек, специально направляемых в разные области страны для усиления работы по коллективизации сельского хозяйства. Краевой комитет партии направил его в Самарский округ, окружком партии – в Кинельский район, а райком партии – в Домашку, как село «неподдающееся коллективизации».
Председателем сельсовета в Домашке в это время был бывший партизан-чапаевец Григорий Михайлович Распинский; секретарём партийной ячейки – Александр Кириллович Реутов, работающий «избачом» в избе-читальне; председателем кредитно-сельскохозяйственного товарищества – Пётр Фёдорович Боев.
Вступать в колхоз люди не спешили. Не представляли, как это отдать всё своё в общий котёл и вести коллективное хозяйство. Богатые не хотели делиться со всеми, понимая, что им будет доставаться меньше. Бедные опасались лишиться последнего. К этому времени, недалеко от Домашки, в пос. Крестьянском (Низовке), было организовано ТОЗ – товарищество по совместной обработке земли. В другую сторону от Домашки – в сторону Бариновки – была организована Коммуна. Но эти примеры домашан не вдохновляли. Они видели, как несладко живётся людям в этих посёлках.
Организаторы поняли, что главным препятствием на пути к колхозу были 20-25 наиболее богатых семей, уклоняющихся от сдачи хлеба государству, отговариваясь недостатком зерна из-за плохого урожая. Трём из них было предъявлено требование в 24 часа сдать хлеб, в противном случае всё их имущество будет продано с торгов. По истечении срока у одного из таких хозяев, не сдавшего хлеб вовремя, были конфискованы все запасы хлеба, хозяйственные постройки, сельхозинвентарь, рабочий и молочный скот. После таких мер люди сразу стали сговорчивее и вскоре было подано 70 заявлений о принятии в колхоз.
Так, осенью 1929 года, был создан колхоз. Председателем избрали И.В.Клементьева. Колхоз получился довольно большой, поэтому ему решили дать наименование «Гигант». Кроме Домашки в него вошли и все посёлки в округе. Вскоре, в наступившем 1930 году, по инициативе активистов-чапаевцев, колхоз переименовали. Было решено назвать его именем Ф.П.Антонова – комиссара и командира 219-го Домашкинского полка.
Для колхоза выделили лучшие земли – в сторону Парфёновки – ранее принадлежащие самым богатым людям. Приехал землемер и, в присутствии сельского начальства, начал отмерять землю, а колхозники тут же начали её пахать. Собралось почти всё село. К концу дня было подано ещё 200 заявлений в колхоз.
Через несколько дней в наш колхоз попросилась Парфёновка, потом Спиридоновка и даже Белозёрки. Райком партии одобрил эти намерения и вскоре был организован колхоз-гигант имени Красной Армии. Райком поручил домашкинским руководителям организовать колхоз и в Бариновке. Но бариновцы согласились только при условии, что их тоже примут в колхоз-гигант. Таким образом, в колхоз-гигант входило теперь пять сельсоветов на протяжении 40 км. Колхоз имел 33 тысячи гектаров земли и насчитывал 1622 хозяйства (двора).
При раскулачивании было конфисковано 15 тракторов, для которых в закрытой церкви сделали мастерскую, а в «поповском доме» - курсы трактористов. Курсами руководил Владимир Бурханов. Первыми трактористами были Михаил Осипович Кудрявцев, Иван Васильевич Терещенков, Василий Емельянович Фомин и другие.
В 1930 году колхоз-гигант имени Красной Армии был разукрупнён. Из крупного колхоза сделали несколько небольших. Каждое село теперь стало отдельным колхозом. Домашкинский колхоз снова стал называться именем Ф.П.Антонова. В пос. Крестьянском появился собственный колхоз «Первая Низовка», в пос. Широченском – «Путь к социализму». Эти три колхоза относились к Домашкинскому сельсовету. Бариновка, Парфёновка, Спиридоновка и Белозёрки со своими сельсоветами стали отдельными колхозами. В Парфёновке колхоз назвали именем М.И.Калинина.
В 1935 году Средне-Волжский край был переименован в Куйбышевский край. Был создан Утёвский район. Домашкинский сельсовет из Кинельского района отошёл в Утёвский, где находился 27 лет до ликвидации Утёвского района в 1962 году. С 1963 года Домашка вновь в Кинельском районе. 27 апреля 1960 года решением Куйбышевского облисполкома за №348 Парфёновский сельсовет был объединён с Домашкинским. С этого времени в Домашкинский сельсовет стали входить два колхоза – имени Антонова и имени Калинина.
Колхозы разукрупняли не один раз. Даже в одном селе могло быть и два, и три колхоза. Домашка в этом плане не исключение. В 1934 колхоз им. Антонова был разукрупнён на пять хозяйств. В самой Домашке снова стало три колхоза: им. Антонова, им. Шмидта и им. Орджоникидзе. И ещё два колхоза в близлежащих посёлках: «Путь к социализму» в Широченском ( в него же вошла и «Коммуна») и им. Мичурина в Нижне-Никольском и Крестьянском. До создания колхоза им. Мичурина в пос. Нижне-Никольском был свой колхоз «Красный Партизан», а в Крестьянском свой: «Первая Низовка». Всех председателей этих колхозов я теперь, конечно, назвать не смогу. Но в 1950-е годы колхоз им. Антонова возглавлял председатель Григорий Дмитриевич Носовский, колхоз им. Шмидта - председатель Михаил Алексеевич Курочкин, колхоз им. Орджоникидзе - председатель Василий Матвеевич Карасёв, колхоз им Мичурина в пос. Нижне-Никольском - председатель Михаил Сергеевич Андреев.
Фамилии председателей здесь приведены уже перед последним объединением в 1950-х годах. До этого, в прежних разъединённых колхозах, за годы их существования, сменилось по несколько председателей. В колхозе Антонова это были: Иван Васильевич Клементьев, … (?) Варламов, Яков Семёнович Гриднев, Николай Гордеевич Беляев, Андрей Никитович Куликов, Василий Дмитриевич Носовский, Степан Порфирьевич Филиппов, Григорий Дмитриевич Носовский.
Последнее укрупнение было поэтапным. В марте 1951 года к колхозу им. Антонова присоединили колхоз им. Шмидта. В 1954 году присоединили колхоз им. Орджоникидзе, в 1958 году – колхоз «Путь к социализму» (п. Широченский), в июле 1963 года – колхоз им. Мичурина (п. Нижне-Никольский). Домашка с прилегающими посёлками вновь стала одним колхозом им. Антонова. Председателями этого, одного из крупнейших хозяйств в районе, были: М.А.Курочкин (1953-1960гг.), Александр Григорьевич Ларюшин (1960-1965), Виктор Герасимович Ардабьев (1965-1970), Владимир Иванович Камбулин (1970-1973), Виктор Петрович Антонов – (1973-1996), Николай Викторович Рязанов (1996-1998), Алексей Борисович Калугин (1998-2000), Александр Михайлович Корытин – с 2000 года.
Сейчас колхоза в привычном понимании этого слова нет. В 1996 году вместо колхоза было организовано общество с ограниченной ответственностью - ООО «Славяне». Потом, вместо него – коллективное сельскохозяйственное предприятие – КСХП им. Антонова. Теперь – ООО им. Антонова. Поэтому последних руководителей называть председателями колхоза не совсем правильно. Да и хозяйство уже не то. Вместо 700 работающих осталось 120. Из прежних 12 тыс. га земли засевается только 3,5 тыс. Было 5 тысяч голов крупного рогатого скота, а теперь почти в десять раз меньше. Зато на первой ферме откармливают «мраморных» бычков.
ДВЕ СУДЬБЫ
Не хотелось затрагивать болезненного вопроса о сталинских репрессиях 1937-38 годов, хотя они коснулись многих домашкинцев. Тема эта тяжёлая. Требует отдельного, серьёзного, осторожного и внимательного подхода. Но и совсем молчать невозможно. Тем более что преследования «врагов народа» продолжались и в 40-х годах прошлого века. Приведу в пример лишь двух наших земляков из посёлка Верхне-Никольского (Соляного). Один из них – Иван Макридин – 20-летним пареньком был расстрелян в 1941 году. Второй – Пётр Гриднев, учащийся 10 класса – был посажен на 5 лет. Оба писали стихи. Оба жили и учились в Домашке. Оба родились и сначала учились в Верхне-Никольском.
Посёлка этого давно нет. Он и просуществовал-то меньше тридцати лет. Но он был. В нём жили люди. Рождались и умирали. Смеялись в радости и плакали в горе. Были счастливы и страдали. Строили планы на жизнь. Появился посёлок в начале 1900-х годов в результате столыпинской реформы, когда крестьяне из Домашки выселялись на отруба, образовывая хутора и посёлки. В 1939 году пошёл обратный процесс, колхозы стали укрупняться и люди вновь переселились в село. А до переселения у них была своя начальная школа, свой колхоз имени Челюскинцев и свой председатель М. Шачнева.
Сельский историк и краевед Н.Д. Ишин родился в Верхне-Никольском в 1914 году. Согласно сохранившимся записям Николая Дмитриевича, его родной посёлок организовался в 1910 году переселенцами из Домашки. В период коллективизации в 1929-1930 годы в посёлке была организована артель «Радость». В 1931-1933 годах посёлок, в качестве полевой бригады, входил в Парфёновский колхоз им. Хатаевича. В 1934-1937 годы он был самостоятельным колхозом им. Челюскинцев. После ликвидации колхоза, люди постепенно к 1939 году переселились обратно в Домашку.
Сохранились черновые записи Н.Д. Ишина, в которых он, при участии своих земляков из посёлка, сделал перепись его населения. Без документов, только по памяти. Из этих воспоминаний следует, что в посёлке было 46 дворов с населением 297 жителей, то есть в каждом дворе проживала семья в среднем из 6-7 человек. Списки были составлены подворно. Из них видно, что в разных дворах было от 4 до 10 членов семьи.
Из списков видно также, что выселялись люди на отруба не в одиночку, а с родственниками. Об этом свидетельствует тот факт, что в посёлке проживало много семей с одной фамилией. Гридневых, например, было 5 дворов; Макридиных – 4; Ишиных, Тершуковых и Полстьяновых – по 3 двора. Остальные (Носовские, Куликовы, Пушкарские, Шачневы и т.д.) – по 2 двора. И только немногие – по одному. Да и те приходились родственниками, хотя и с другой фамилией.
На судьбе лишь двоих, выше помянутых, выходцев с самыми распространёнными фамилиями из посёлка Верхне-Никольского и остановимся здесь подробнее.
Иван Михайлович МАКРИДИН родился 27 декабря 1920 года в посёлке Вехне-Никольский, Парфёновского сельсовета, Кинельского района, Самарской губернии в крестьянской семье. Отец Михаил Ефимович, мать Евдокия Липатьевна – до революции и при советской власти занимались земледелием. В 1929 году поступил в начальную школу. В 1934 году семья переехала в Домашку, где он в 1937 году закончил семилетку и поступил в 8-й класс Утёвской средней школы. В 1937-38 годах учился в Абдулинском педучилище Оренбургской области. В 1938 году поступил в Куйбышевский учительский институт на факультет русского языка и литературы.
Ещё в пятом классе Иван начал писать стихи. Они печатались в Утёвской районной газете и областных «Волжская коммуна» и «Волжский комсомолец», альманахе «Волжская новь». Учась в институте, продолжал писать стихи. В день 20-летия педагогической деятельности любимой всеми учительницы А.И. Ястребовой он преподнёс ей приветственный адрес в стихах от имени учеников Домашкинской неполной средней школы: «Ты долго шла по горным кручам…».
В 1940 году по окончании института был направлен в г. Чапаевск преподавателем русского языка и литературы в среднюю школу. Но работать по специальности не пришлось. В сентябре 1940 года его призвали в армию. Служил в г. Раквере (Эстония) – сначала рядовым, потом политруком роты. В то время Эстония готовилась к выборам в Советы. Иван был назначен руководителем агитбригады.
В одном из писем брату Михаилу он писал: «Мы проводим агитработу, бываем в домах и квартирах избирателей. Наши учителя говорили нам, что жизнь простого народа в капиталистических странах невыносимо тяжела: бесправие, бедность и безработица. Но мы увидели обратное. Живут здесь зажиточно, обеспеченно. В квартирах хорошая обстановка, которая нам и во сне не снилась. Все хорошо обуты и одеты, особенно дети. Получается, что наши учителя говорили нам неправду».
В своём дневнике 23 января 1941 года - за неделю до ареста – он писал: «Вчера получил письмо от Надежды (сестры). Горькое письмо. Сообщает подробности обыска в квартире. Все 30 тетрадей с моими стихами взяты милицией. Даже дневник и переписка не были оставлены в покое. Бедная мать!! Она, вероятно, была потрясена этой ужасной процедурой.
Что со мной происходит? Я, кажется, схожу с ума… Тоска такая, а страха перед грядущим нет. Да и причины-то нет страшиться. Зачем этот обыск? Разве я написал что-нибудь преступное? Смешно!.. Убеждённые марксисты заблуждаться не могут, они только ошибаются, а ошибки не порок.
Быть может и обвинят меня. Но ведь для этого нужны веские аргументы, для этого необходимо преступление, а я (да будет это на моей совести) не совершал противонародных дел. Если считать справедливые замечания мои о жизни преступлением, то, разумеется, я преступник, и очень большой. Мне дано от природы познать справедливость во всей полноте. И я познал этот культурный объект до самых мельчайших частиц, составляющих его целое.
Но Шура (невеста)… Милая, хорошая моя!! Разве может нежное от природы существо слышать спокойно такие вандалоподобные вещи. Если и упрячут меня, то мир не потеряет много, напротив – он избавится от человека, вечно познающего его. А познание… суть форма раздражения. Мне необходимо спокойствие, или рассудок мой, достигнув высшей точки накала, воспламенится. Но: «Меня могила не страшит. Там, говорят, страдание приобретает спокойствие».
29 января 1941 года Иван был арестован и доставлен в Оренбург – внутреннюю тюрьму КГБ, где ему было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности. Дело № 7078 называлось: «О троцкистско-бухаринской группировке под руководством Ивана Макридина…».
Всего по делу было арестовано десять ребят от 17 до 22 лет. Из них пять – домашкинцы. Ни обвинителя, ни защиты, ни свидетелей на суде не было. 29 июля 1941 года Военный трибунал приговорил Макридина Ивана Михайловича к высшей мере наказания – расстрелу. 6 октября приговор приведён в исполнение.
К различным срокам заключения были приговорены (и полностью отбыли срок) все члены «группировки», в том числе наши домашане: Павел Пушкарский – 10 лет, Василий Куликов – 7 лет, Михаил Макридин (младший брат Ивана) – 5 лет, Пётр Гриднев (самый младший из группы) – 5 лет. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 6 декабря 1957 года все осужденные по делу № 7078 были реабилитированы. И.М. Макридин реабилитирован посмертно.
Пётр Яковлевич ГРИДНЕВ родился 14 октября 1923 года в посёлке Верхне-Никольский в крестьянской семье. Учился в Домашкинской неполной средней школе, затем в Утёвской средней. 19 марта 1941 года – будучи учеником 10 класса – был арестован. 29 июля 1941 года Военным трибуналом был приговорён к 5 годам, как земляк И. Макридина, по тому же делу.
В марте 1946 года, после отбытия заключения, вернулся в Домашку. В 1948 году, из-за преследования органов безопасности, был вынужден уехать в Казахстан, где прожил 6 лет. В 1954 году вернулся домой.
После реабилитации жил и работал в Самаре (Куйбышеве). С 1965 года постоянно проживал в с. Курумоч Волжского района. Более 10 лет занимался журналистикой. Постоянно писал стихи. Член Союза писателей с 1979 года. Первая книга стихов «В путь» вышла в Куйбышеве в 1958 году. Затем были сборники: «Разговор с тобой» (1966), «Ожидание урожая» (1971), «Барьеры» (1976), «Глагол» (1984), «Летописание» (1994).
ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН
Когда мы переехали в Домашку осенью 1952 года, село относилось к Утёвскому району, как и мой родной посёлок Озёрный (Братки). Но через десять лет Утёвский район упразднили, то есть расформировали, а сёла распределили по соседним районам. Домашка, Бариновка, Покровка, Парфёновка и даже сама Утёвка отошли к Кинельскому району. Богдановка и Дмитриевка – к Волжскому. Остальные сёла – к Алексеевскому и Богатовскому.
В 1965 году образовали новый – Нефтегорский район. Некоторые ошибочно считают, что Утёвский район был просто переименован в Нефтегорский. Но это не так. Нефтегорский район появился только через два года после ликвидации Утёвского. Кроме того, во вновь созданный район вошли не все сёла бывшего Утёвского. Зато в него включили несколько сёл из других районов, которые ранее в Утёвском не находились. Так, Домашка и Парфёновка остались в Кинельском районе. Верхне-Съезжее вошло в Нефтегорский район из Алексеевского, а Новая Жизнь (Объединённый) из Богатовского.
Жители Домашки, с момента ликвидации Утёвского района, около тридцати лет страдали от неудобного сообщения с райцентром. Вроде бы и недалеко Кинель, в тридцати километрах, а добраться до него было нелегко. Несколько месяцев в году, из-за половодья, ездить приходилось вкруговую, либо через Богатое, либо через Куйбышев (Самару), что в три-четыре раза дальше. Потом сделали трассу на Москву от кольца за Просветом (совхоз «Самарский») вправо и через Алексеевку. При этом через Самарку перед Алексеевкой построили мост. До Кинеля стало чуть ближе – не надо до Самары ехать. Но всё равно очень далеко. А причина одна – отсутствие капитального моста через Самару у Спиридоновки, поэтому многие домашане тогда хотели, чтобы их тоже вернули в Нефтегорский район, что почти бывший Утёвский. До Нефтегорска доехать было проще – всего сорок километров по прекрасной дороге. Сельчане согласились бы и с присоединением их к Волжскому району. Хотя до Самары почти семьдесят километров, но ведь всё равно практически через неё ездить приходилось. Сколько людей тридцать лет мучилось! Особенно пенсионеры, которые часто ездили в райсобес.
Проблема решилась только в 1991 году, когда построили асфальтированную дорогу от Домашки через Спиридоновку и Нур до моста под Алексеевкой. Теперь путь сократился до 50 км. Остался и более короткий, старый маршрут на Кинель через Бобровку. Если в Спиридоновке сразу переехать реку Самару по старому мосту, то до райцентра будет не более 35 км. Но в половодье над этим мостом поднимается вода, и ездить этой дорогой несколько месяцев нельзя.
В Домашке сейчас проживают около 2780 человек. К Домашкинской Администрации относятся также и село Парфёновка (550 человек), посёлки Нижненикольский (70 человек) и Крестьянский. Все четыре населённых пункта называются «сельское поселение Домашка». Население всего поселения – 3400 человек.
По сельским меркам Домашка – село довольно большое. Не только электричество, но и асфальтированные улицы, газопровод, водопровод, больница, аптеки, магазины, даже служба такси – всё это стало вполне привычным для сельчан. А для маленьких домашан есть прекрасный детсад, где воспитываются около 80 детей.
В селе прекрасная общеобразовательная школа, где трудятся более 20 педагогов и учатся около 230 детей. В сельском профессиональном училище обучаются 150 человек и трудятся 17 педагогов. Домашка по праву гордится собственной детской школой искусств, где обучаются 360 детей по трём направлениям: музыкальное, хореографическое и изобразительное искусство. В 1989 году эта школа была создана как филиал Георгиевской музыкальной школы. В 1992 году она стала самостоятельной и теперь в ней трудятся 20 опытных преподавателей.
Школа искусств располагается в сельском Доме культуры, являющимся истинным очагом культуры. Здесь же находится и сельская библиотека с книжным фондом 15 тысяч томов. Славится Домашка и множеством творческих коллективов.
Гордостью села по праву может стать спорткомплекс, включающий в себя несколько различных спортивных залов. Раньше на его месте был школьный парк, где мы трудились, прогуливались, фотографировались. Здесь проводились торжественные школьные линейки.
Бывший колхоз имени Антонова пытался построить спортивный комплекс на этом месте ещё в прошлом веке. Строительство началось в 1988 году и кое-как продолжалось до 1992 года, когда прекратилось вовсе. Виной всему была объявленная в стране «перестройка» и наступившие вслед за ней «лихие 90-е» годы, в результате которых развалился и сам колхоз, и даже наша великая страна – СССР. Какой уж тут комплекс!
И только через 21 год, в 2013-ом, стройка возобновилась. Вернее, началась новая. Сначала пришлось снести всё, что было построено раньше. Потом на расчищенном месте начать новое строительство, причём уже по новому проекту. Сделать это было очень нелегко. Строить на ровном месте гораздо легче.
Через год, летом 2014 года, в центре села были снесены ещё два интересных старинных здания. Во-первых, это Волостное правление, где позже был школьный спортзал, а затем музей, сгоревший при пожаре. Во-вторых, дом В.И. Василькина, в котором когда-то находились промтоварный и продуктовый магазины, затем столовая (Чайная), или «Американка».
Старшее поколение сельчан помнит этот промтоварный магазин белого цвета в самом центре села, в котором до 1960-х годов продавцами работали супруги Сафоновы - Иван (Николай) Егорович и Антонина Прокофьевна. В том же здании (вход с торца сзади) в продуктовом магазине работала М.П. Ковалёва (Качалина).
Дом этот 100 лет назад построил зажиточный домашкинский крестьянин Иван Василькин к женитьбе своего сына Василия. Но молодому хозяину не пришлось пожить в новом доме из-за начавшейся революции. Дом реквизировали, то есть отобрали именем революции. После магазинов в нём была столовая, которую в народе называли «Американкой», так как фактически там была пивнушка.
Дом был очень крепким, но когда подключали воду от водопровода, он просел и треснул. В 1990-х годах, во времена «перестройки», хозяин дома Василькин Василий Иванович был ещё жив и хотел с помощью внука – Логинова Александра Егоровича – вернуть дом в свою собственность. Узнав об этом, руководство РайПО, на балансе которого числилось здание, сняло с него металлическую оцинкованную крышу. После этого дом быстро разрушился, и сельская Администрация приняла решение о его сносе.
В последние десятилетия (на рубеже ХХ и ХХI веков) в корне изменился сельский уклад жизни. Русской печки у многих теперь не увидишь. Хлеб продают в магазине, печка не нужна. А в нашем детстве даже представить было нельзя ни одного дома без печки. Ведь она ещё и дом обогревала. А как тепло на ней было спать! Бывало, набегаешься на улице, накувыркаешься в снегу, промокнешь и озябнешь, прибежишь домой и – на печку! Даже если и простудишься – поспишь на печке – и всё как рукой снимет!
А разве можно было представить прежнюю деревню без скотины? В каждом дворе держали коров, овец, поросят, гусей, уток, кур. Каждый мужик (хозяин) косил сено, заготавливал корма, готовил дрова и т.д. Где всё это? Куда подевалось? Теперь если и есть что-то во дворе, то разве что куры, да и то далеко не у всех. Даже огороды заброшены, бурьяном заросли.
Для мужчин-пенсионеров в Домашке открыли бильярдную. Многие рады такому «прогрессу». А что! В колхозе работы нет, дома тоже делать нечего: ни дров, ни сена готовить не надо. Куда мужику податься? Огород (если он есть) – дело женское. Чтобы оградить мужское население от пьянства и безделья, сельская администрация организовала культурный досуг. И это хорошо, это правильно.
А если посмотреть с другой стороны? Когда это было, чтобы русский мужик в деревне маялся от безделья, даже если он пенсионер? Конечно, прогресс – дело хорошее. Газ, электричество, водопровод, асфальт, обилие товаров в магазинах – очень хорошо. Но!.. Не напрасно ли мы расслабились от хорошей жизни? Что-то в этом есть подозрительное и ненадёжное. А вдруг завтра что-то случится? Например, электричество пропадёт. Тогда не только телевизоры, компьютеры и телефоны перестанут работать, но не будет ни света, ни газа, ни воды, ни отопления. Как жить? В прежней-то деревне мы бы с погребом, колодцем и дровами на своей печке бы выжили. А сейчас даже без магазина не проживём.
Я не призываю вернуться к печке. Блага цивилизации – дело хорошее. За такую счастливую жизнь воевали наши отцы и деды. Нельзя забывать об этом. Но помнить надо и о том, что в критических ситуациях горожане более уязвимы, а сельчане более выносливы. В лихие годы беженцы из городов укрывались в деревнях, которые принимали и спасали их. Таких случаев много было и в истории нашего села. Способно ли на это современное село? Хватит ли у него духу? Сохранят ли сельские жители эту свою характерную жилку? Хочется верить, что с улучшением материального благополучия, сельчане не утратили крепости духа.
ЛИСТАЯ АРХИВЫ
История села богата и интересна. Она не ограничивается только историей Домашкинского полка или историей колхоза. Домашка жила сотни лет до советской власти, продолжает жить и после неё. За эти годы в селе происходили не только радостные, но и трагические события. Весёлого в жизни наших предков было немного. Жизнь была трудна, а порой и ужасна. Она заслуживает внимательного изучения и нашего уважения. В архивах сохранилось немало сведений и фактов, исследованию которых даже профессиональный историк мог бы посвятить не один год. Описать всё в одной книге невозможно. Каждое событие заслуживает отдельной главы, а то и целой книги. О Домашке можно (и нужно) написать не одну книгу. Дай Бог, чтобы нашлись для этого нужные и неравнодушные люди.
Пока же, перелистывая архивы, приведу лишь некоторые примеры, чтобы показать наше прошлое хотя бы набросками…
1586 год. Основана крепость Самара, ставшая впоследствии большим городом, центром Самарской области.
1736 год. Строительство на правом берегу реки Самары Красносамарской крепости, после которой по правому берегу вдоль реки будут построены и остальные крепости Самарской линии: Борская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Елшанская.
1742 год. Основание (на противоположном берегу от строящихся крепостей) села Никольского, или Никольской слободы, то есть Домашки.
1780 год. Учреждение Симбирского наместничества, к которому перешли Самарский уезд и входящая в него Домашка, до этого относящиеся к Казанской губернии.
1781 год. Упразднение Самарской линии крепостей. Превращение крепостей в обычные сёла. Массовое переселение людей из них в другие места, на левый берег реки Самары, в том числе в Домашку. Появление сёл Утёвка, Покровка и других.
1793 год. В Домашке построена первая деревянная церковь, освящённая в честь Николая Чудотворца.
1851 год. Образована Самарская губерния и Бузулукский уезд, куда теперь относилась Домашка.
1854 год. Крымская война. Во всех волостных сёлах был зачитан Манифест императора Николая I с призывом на борьбу за «угнетённых братьев славян». В Крым направлялись войска, проходившие через наши сёла. Через Домашку проходил и останавливался на постой сводный казачий полк Оренбургского войска под командованием есаула Авдеева. Жителями села был оказан радушный приём.
1855 год. Умирает Николай I. На престол вступает Александр II. Отменяется смертная казнь, сокращаются сроки каторги, с крестьян списываются все недоимки, объявляется амнистия осужденным за несостоятельность платежей.
Производится набор рекрутов и запись добровольцев на продолжающуюся Крымскую войну с Турцией. Объявлен сбор средств на экипировку ратников. Жители Домашки собрали по селу 76 рублей. На эти деньги в то время можно было купить 25 лошадей.
В ходе торгов на сдачу в аренду земли крестьянскому обществу села Домашка отведено 1325 десятин (1445 га) за 262 рубля. Цены того периода: пуд пшеницы – 40 коп., мясо за 1 кг – 5 коп., куль муки (116 кг) – 2 руб., овца – 1 руб., корова – 4-5 руб., лошадь – 3-4 руб. Плата за работу по найму от 30 до 50 коп. в день на человека, а если он с лошадью – 75 коп. Перевоз через Самарку – 0,5 коп. с человека; за лошадь, корову или тюк товара – 1 коп; за лошадь с телегой – 1,5 коп.
В конце сентября начались торги по сдаче в оброчное содержание угодий под рыбную ловлю. Три крестьянина из Домашки: В.Чемерёв, И.Тершуков и М.Жданов за 85 рублей взяли на содержание участок реки Самарки от Спиридоновки до Бариновки.
1856 год. Деревянная церковь из-за ветхости перестроена и расширена. Вместо одного стало три престола (см. главу «Церковь»).
1859 год. В селе Домашке насчитывается 331 двор с населением 3196 душ, в том числе 1527 мужского пола и 1669 – женского. Имеется одна православная церковь – деревянная. В год проводится три ярмарки. По вторникам – еженедельные базары.
1864 год. Местный священник Дмитрий Ястребов открыл первую в селе церковную школу.
1876 год. В Домашке открыто земско-общественное училище (земская школа). Наряду с Законом Божиим и Священной историей, как и в церковно-приходской школе, в земской преподавали ещё русский язык, арифметику, геометрию, историю и географию. При храме продолжала работать церковно-приходская школа.
1899 год. Из-за сильного пожара в селе 6 сентября полностью сгорела деревянная церковь. 24 сентября на другом конце села открыта церковь-школа.
1900 год. 22 марта рядом со сгоревшей церковью построена часовня, в которой начались богослужения.
1901 год. 10 июня на месте сгоревшей заложено основание под строительство новой каменной церкви.
1902 год. Страшная трагедия в Домашке. Почти всё село сгорело, в том числе и церковь-школа. Пожар начался ночью 7 сентября и продолжался 4 часа. Был сильный ветер. Сгорело 539 дворов из 756 (71,3%). Сгорели все надворные постройки с имуществом. Сгорели амбары с обмолоченным хлебом. Наступали холода. Жители рыли землянки. Губернатору представили список погорельцев для оказания помощи. В Домашке в то время проживало более 4 тысяч крестьян. В селе было две церкви. Но не было фельдшерского пункта и пожарного обоза, хотя вряд ли это повлияло на результат. Ведь все избы были покрыты соломой. Сильный ветер поднимал горящую солому и бросал её не только на соседние дома, но и через улицу на противоположный порядок. Поэтому за столь короткое время сгорели сотни домов. Тут бы ни один пожарный обоз не справился.
1904 год. В январе началась русско-японская война. Объявлена всеобщая мобилизация. В июне в Домашке мобилизовали солдат в 71-ю пехотную дивизию. По сёлам организован сбор пожертвований в помощь раненым и семьям погибших. Сход Домашкинской волости собрал 336 рублей. В июле Самару посетил император Николай II. Он напутствовал отправлявшиеся на поле брани полки.
5 декабря был освящён в честь Святой Троицы средний престол вновь построенного каменного храма, где начались богослужения. Временную часовню в связи с окончанием строительства нового храма перенесли к месту сгоревшей церкви-школы с разрешением служить в ней литургии.
1906 год. Для выборов депутатов в 1-ю Государственную Думу в марте в Самару направлены уполномоченные выборщики от крестьянских сходов. От Домашкинской волости поехали А.Бурёнин и Г.Безгинов. От Самарской губернии депутатом Думы был выбран рабочий Богатовского сахарного завода Г.Костромитинов.
В апреле в Домашке полицией задержан за распространение прокламаций сапожник Н.Н.Якушев, проживавший в Бариновке.
1911 год. Последствия «столыпинской реформы» - бунт и жестокая расправа – трагические последствия передела земли, известные в истории Домашки как «кровавая борозда». Об этом в настоящей книге отдельная глава «Земля и кровь».
1914 год. Первая мировая война. В начале октября в Кинель с фронта прибыл первый поезд с ранеными. Среди них был И.Качалин из Домашки. С этого момента «с германки» пошёл нескончаемый поток «похоронок». В Парфёновку их пришло 17, а сколько в Домашку – установить не удалось.
Из-за разгула пьянства и хулиганства, не стихавшего даже в условиях военного времени, и доходившего до случаев «убийств в пьяном виде», по решению сельских сходов губернии, к концу года в 50-ти сёлах (в том числе Домашке и Парфёновке) были закрыты пивные и винные лавки.
В Домашке открыта вторая земско-общественная школа.
Учитель земской школы Пётр Яковлевич Колосов организовал при библиотеке кружок «Общество трезвости», при котором была и чайная. В кружок входили 15-20 человек, в том числе Тимофей Михайлович Сиротин, Терентий Михайлович Курочкин, Николай Тарасович Кананыхин и другие. Библиотекой заведовал Т.М.Сиротин, а чайной его жена. Занятия в кружке проводил П.Я.Колосов. Беседы его были не только «о трезвости». Он активно проводил революционную агитацию, читал кружковцам запрещённые книги. Когда его арестовывали, то две учительницы, работавшие вместе с ним, сёстры Мария Васильевна и Раиса Васильевна Соколовы, тайно вынесли из библиотеки целый мешок запрещённой литературы, отправив его Н.Т.Кананыхину. После тюремного заключения П.Я.Колосов поселился в с. Заплавном. Когда в Домашке установилась Советская власть, к нему были посланы нарочные с просьбой вернуться в село и стать председателем волостного совета. Пётр Яковлевич отказался, заявив, что к этому времени уже значительно и во всём выросли его ученики. Действитедльно, первым председателем волостного исполкома в ноябре 1917 года был избран бывший член «Общества трезвости» Н.Т.Кананыхин.
1915 год. В Домашке из-за войны появились первые беженцы из западных губерний России – поляки и белорусы.
1917 год. Февральская революция привела к крушению русской государственности. В деревнях стали создаваться новые органы власти: волостные и сельские исполнительные комитеты, называемые «Комитетами народной власти», которые избирались на сельских сходах. Первым в нашем районе такой комитет был образован 8 марта 1917 года в Домашке. Возглавил его Николай Кананыхин.
Для армии, продолжающей сражаться на фронтах Первой мировой войны, сельское общество пожертвовало 1 тыс. пудов пшеницы и ещё 2 тыс. пудов крестьяне Домашки собрали добровольно.
29 мая крестьяне Домашки начали выселять беженцев из западных губерний. Сельское общество отказалось выдавать им пайки и денежную помощь: паёк – 6 руб. в месяц и квартирные – 1руб.20 коп. Из Бузулука прибыли уполномоченные для предотвращения насилия.
От Домашкинского общества выделились «отрубщики» и образовали свой посёлок Широченский.
У крестьян Домашки работало 42 военнопленных (мадьяр и австрийцев). По решению схода они работали у солдаток и вдов.
Осенью сход жителей Домашкинской волости постановил: «…хлеб, хранившийся на мельнице Н.Осоргина для нужд армии, оставить для жителей села ввиду надвигавшегося голода». Оставлено 5820 пудов.
В начале ноября сельский сход в Домашке поддержал переход власти к большевикам. Однако в целом по России большевики набрали только 27% от общего числа избранных депутатов в Учредительное собрание (160 из 516).
1918 год. 25 января из Петрограда вернулся Ф.П.Антонов, участвовавший в работе 3-го Всероссийского съезда Советов, на котором был принят закон «О социализации земли».
3 апреля в Домашке крестьяне стали самовольно занимать помещичью, казённую и церковную землю. Вспыхнула ненависть к лицам, живущим в достатке на хуторах и отрубах. На сельском сходе стали требовать их переселения обратно в село и пользоваться всей землёй на коммунистических началах.
21 апреля в Парфёновке крестьяне распахали земли кулаков братьев Зубаревых и разобрали по своим дворам племенных лошадей с их конезавода.
30 мая Домашкинский волостной совет отказал в уплате жалования своему председателю Ф.Г.Воронину «пока он не выйдет из партии эсэров».
9 июня в Самаре образовано демократическое правительство КОМУЧ (Комитет членов Учредительного собрания). Начались зверские расправы над большевиками. К призывам КОМУЧа крестьяне относились «по меньшей мере равнодушно», а рабочий пролетариат враждебно. В Самаре прошла рабочая конференция, признавшая КОМУЧ «врагом народа» и высказавшаяся за поддержку Советов.
21 июня сход Домашкинской волости вели председатель Совета И.П.Старостин и председатель волостной земской управы И.Т.Терещенков. «Сход постановил:
1.Требовать от враждующих сторон немедленно прекратить братоубийственную бойню и приступить к разрешению конфликта мирным путём через созыв губернского демократического съезда.
2.Категорически выступить против зверств с обеих сторон.
3.Принимая во внимание политическую безграмотность местного населения, в результате принудительной мобилизации, что немедленно приведёт к гражданской войне внутри волости, Волостной совет не считает для себя нравственным допустить до кровопролития и поэтому сход решил не исполнять приказов, от кого бы они ни исходили – от белых или от красных. Не выступать ни на чьей стороне.
Означенное решение схода жителей довести до враждующих сторон и их руководящих органов».
25 июня во всех сёлах ликвидированы Советы депутатов (совдепы) и снова восстановлены земские управы. В сёла стали возвращаться землевладельцы.
27 июня в Парфёновку вернулись братья Зубаревы на свой хутор и стали требовать от схода крестьян возвращения расхищенного имущества и племенных лошадей на конезавод.
23 октября в газете «Приволжская правда» командир Домашкинского партизанского отряда С.В.Сокол сообщил об истории возникновения отряда: «…когда стало известно о взятии Самары Красной Армией, они (партизаны) выбили белочехов вместе с 1-ым Николаевским кавалерийским полком и освободили с. Мочинское (с. Красносамарское) и Бариновку».
29 декабря приказом по 1-й Самарской дивизии командиру С.В.Соколу поручено сформировать из интернационального полка и домашкинского партизанского отряда полк и именовать его «Домашкинский №219».
1919 год. К концу мая от «белых» была освобождена вся территория Самарской губернии. Огромную роль в этом сыграла 25-я стрелковая дивизия В.И.Чапаева. В составе дивизии воевал и 219-й Домашкинский полк под командованием Ф.П.Антонова, погибшего в 1920 году на Юго-Западном фронте.
В октябре в Домашке и по другим сёлам прошли волнения крестьян, выступавших против изъятия хлеба продотрядами. ЧК жестоко подавляла сопротивление. Изъятый хлеб вывозился на станцию Кинель. Шла гражданская война. Не желавшие принимать участия в братоубийстве дезертировали из Красной Армии.
1920 год. 5 января на станции Кинель по приговору военно-революционного трибунала за дезертирство расстрелян красноармеец И.Забодин из Богдановки. На сёла Домашка, Сырейка, Чубовка, Бузаевка, Н.Сарбай, Алакаевка наложен штраф 7 млн. 335 тыс. рублей, а у родственников и семей крестьян, дезертировавших из Красной Армии, конфисковано 219 лошадей, 215 коров, инвентарь. Такая мера для крестьян была страшнее расстрела и многих бежавших с фронта заставляла вернуться. Только из Домашки и Бариновки с повинной явилось 129 человек.
1 мая по всем сёлам проходили организованные празднества, посвящённые Международному дню солидарности трудящихся. В Домашке на тот момент проживало 6676 человек. (Скорее всего здесь указано население всей Домашкинской волости).
24 мая во всех сёлах проходили перевыборы в сельские советы. Население участвовало неохотно. В Домашке, Парфёновке и других сёлах прошли середняки и кулаки. Все вновь избранные председатели сельсоветов давали расписку ГубЧКа с обязательством «принять самые суровые меры к населению и отправлению их на уборку хлеба, пашни и лугов, и на все остальные работы для семей красноармейцев, ушедших на фронт».
6 августа вышло Постановление Уездного исполкома: « излишки хлеба есть собственность государства и подлежат сдаче государству на добровольной основе или конфискации». Началась сплошная конфискация. Весь хлеб, включая семенной, был реквизирован продразвёрсткой. Крестьяне поняли, что их ждёт голодная смерть.
1921 год. В начале года вспыхнули голодные бунты. 27 января через Домашку и Парфёновку прошла «банда» красноармейца Пашина в количестве 40 сабель. Через месяц прибыли агитаторы из Пугачёвского уезда от крестьянского восстания Попова. Однако в наших сёлах до активных восстаний дело не дошло.
14 тысяч крестьянских жизней унёс голод в нашем районе за это время. Из них более 8 тысяч детей. Если в 1920 году население наших сёл составляло 62 тысячи человек, то к 1922 году осталось только 48 тысяч.
1922 год. Окончилась гражданская война. Уцелевшие солдаты стали возвращаться домой. В Домашке появилось электричество. В результате войны и голода осталось много детей-сирот и беспризорников. В сёлах района было открыто 5 детских домов, в том числе в Домашке.
1924 год. 1 марта на территории Домашкинской, Больше-Малышевской и Мало-Малышевской волостей размещена 34-я кавалерийская дивизия.
1925 год. 20 марта облава на самогонщиков в Домашке. Изъят 41 самогонный аппарат.
1 мая в Домашке и других сёлах был сорван праздник. На первомайский митинг пришли только члены сельсовета. В этот день была Пасха и весь народ был в церкви.
1926 год. 17 июня под руководством волпарторга Т.Полякова в Кинеле создана комиссия по подбору материалов революционного движения в Кинельской, Богдановской и Домашкинской волостях.
16 сентября посёлок Кинель переименован в «рабочий посёлок Кинель». Население Кинеля – 4591 человек.
1928 год. В начале года решением Правительства РСФСР из 4-х губерний: Самарской, Пензенской, Ульяновской и Оренбургской был создан Средне-Волжский край, разделённый на 8 округов, в том числе Самарский. Самарский округ разделялся на 11 районов, в том числе Кинельский. В Кинельский район вошло 29 сельсоветов, в том числе Домашкинский, Парфёновский, Утёвский, Спиридоновский и т. д. Официально «Кинельский сельский район с центром – рабочий посёлок Кинель» был образован Постановлением ВЦИК от 16 июля 1928 года, утверждённого Собранием узаконений и распоряжений Правительства №95 только 11 сентября 1928 года. Поэтому только в сентябре был избран и исполком районного совета депутатов. Первым председателем райисполкома стал тов. Чигин.
1930 год. Закрытие церквей в Домашке. Об этом см. отдельную главу «Закрытие церквей».
В Домашке открыта школа крестьянской молодёжи (ШКМ). До неё в селе была земская школа, переименованная в 1918 году в единую трудовую школу 1-й ступени, но она сгорела при пожаре в 1925-1926 г.
Перегибы при раскулачивании. «За грубые искажения линии партии при ликвидации кулачества в районе» были сняты с работы председатель райисполкома Чигин и секретарь райкома партии Давыдов. Весь состав райисполкома был распущен. Проведены перевыборы. Новым председателем был «выбран» Фёдор Катков, новым секретарём РК ВКП(б) – Пётр Беляев.
По решению Домашкинского сельсовета из с. Н.Никольского был выселен даже участник 25-й «Чапаевской» дивизии И.Казаков. Председатель Домашкинского сельсовета Холковский и секретарь партячейки Реутов за раскулачивание середняка Терещенкова Кинельским нарсудом приговорены к 1 году исправительных работ.
21 февраля в Парфёновке раскулачиванием руководил председатель сельсовета П.Жабин. Вместо «плановых» 9 семей было раскулачено 18. Среди них тоже оказался бывший красноармеец-чапаевец В.Виданов.
Образование колхозов проходило тяжело. Бедноте терять было нечего, а зажиточные люди сопротивлялись. Но «линия партии» на коллективизацию была твёрдой. Вскоре 52% дворов в Домашке вступили в колхоз. Домашка оказалась на первом месте в районе. Всего с 1928 по 1936 годы в Кинельском районе было образовано более 70 колхозов. По Домашкинскому сельсовету из 837 дворов вступили 688, то есть 82%. В Парфёновке 313 дворов из 368 (85 %).
9 мая в районе было создано три МТС (машинно-тракторные станции), в том числе Домашкинская МТС им. Хатаевича – Первого секретаря крайкома ВКП(б).
20 мая приступила к работе районная комиссия по лишению избирательных прав. В списки «лишенцев» попало около 2 тыс. жителей района. Впоследствии таких «неблагонадёжных» будут называть «врагами народа». Избирательных прав лишали за незначительные грехи. Например, Д.Полстьянов из Домашки был лишён «как бывший жандармский стражник».
9 сентября в Домашку прибыли первые три комбайна из Роства-на-Дону. В районе объявлен лозунг: «Борьба за хлеб – борьба за социализм!»
13 октября на бюро райкома партии подведены итоги по хлебозаготовкам. Район план выполнил только на 55%. Урожайность составила 5,5 центнера с 1 гектара. Снято и переизбрано 11 председателей колхозов. План выполнили только пять колхозов в районе. В том числе Домашкинский колхоз им. Красной Армии, где чистый доход на каждого колхозника составил 165 рублей.
1931 год. 21 января объявлен почин о соцсоревновании колхозов. Договор о соревновании заключили Домашкинский колхоз им. Красной Армии и Парфёновский – им. Хатаевича.
8 марта в Домашке открыт построенный клуб на 500 мест, при нём изба-читальня. Район не выделил железа на крышу, поэтому клуб покрыт соломой. 10 колхозниц на празднике вступили в ряды коммунистической партии. На новой сцене был дан первый спектакль.
1932 год. Колхоз им. Брыкова (ставший потом им. Орджоникидзе) в Домашке использовал на посевной 120 коров, благодаря чему окончил год благополучно.
1934 год. Домашкинская школа стала неполной средней, то есть 7-леткой.
1935 год. 25 января образован Утёвский район, к которому от Кинельского района отошли Домашкинский, Спиридоновский, Парфёновский и Бариновский сельсоветы.
25 января умер В.В.Куйбышев, учредивший Советскую власть в Самаре. Через день, «по просьбе трудящихся», г. Самара был переименован в г. Куйбышев, а Средне-Волжский край – в Куйбышевский край.
1938 год. Сталинские репрессии. Многочисленным арестованным «врагам народа» предъявлялось обвинение по статье 58-10 (контрреволюционная пропаганда и агитация). Приговоры выносились быстро. Так, С.Д.Курочкин - сторож из Домашки - был арестован 1 декабря, а уже 4 декабря приговорён к 10 годам.
1941 год. 22 июня Германия напала на нашу страну. Началась Великая Отечественная война 1941-1945 годов. Из Домашки на фронт было призвано 600 человек, половина из которых не вернулись. Погибали иногда целыми семьями, то есть или все братья (например, четверо Летовых), или отец и все сыновья. Война выкашивала из рядов старинные родовые фамилии коренных домашан. На обелиске у сельского Дома культуры указаны далеко не все погибшие. Но в глаза бросается обилие одних и тех же фамилий. Так, под фамилией Гриднев значится 16 человек, Тершуков – 13 человек, Кананыхин – 10, Носовский – 9, Макридин и Стыценков – по 8, Терещенков и Сёмушкин – по 7, Мищенков и Полстьянов – по 6, Качалин, Попов, Полтораднев и Толкачёв – по 5, Гладков, Евченков, Костёнков, Летов, Садкин, Садовников и Холковский – по 4, Григошкин, Помогайбин и Ткачёв – по 3, и так далее. Всего 292 фамилии.
1945 год. Открыта Домашкинская школа механизации сельского хозяйства. Об этом см. отдельную главу «Профессиональное училище».
1953 год. Построено новое, деревянное здание общеобразовательной школы из купеческих домов. Школа стала полной средней, то есть 10-леткой.
1956 год. 12 апреля Спиридоновский сельсовет из Утёвского района вновь предан в Кинельский.
1958 год. МТС переименованы в РТС (ремонтно-технические станции). Вся техника, а также кадры механизаторов, вновь переданы колхозам.
1963 год. 1 февраля г. Кинель отнесён к категории «город областного подчинения».
1965 год. 16 января Решением облисполкома за №52 Кинельский сельский район переименован в Кинельский район. Утёвский сельсовет передан из Кинельского во вновь созданный Нефтегорский район. Домашка и Парфёновка остались в Кинельском.
1970 год. Вместо старой, деревянной «купеческой» школы построено современное двухэтажное здание средней общеобразовательной школы.
1990 год. Куйбышевской области и г. Куйбышеву вернули исторические наименования: Самарская область и г. Самара, как было до 1935 года.
1991 год. Построена асфальтовая дорога из Домашки на Кинель через Спиридоновку и Алексеевку. Путь до райцентра сократился с 90 до 35 км.
ИМЕННАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Историю вершат конкретные люди. И история Домашки – не исключение. Разные люди в разное время вносили посильный вклад в развитие села. Кто-то запомнился людям, даже не имея особых заслуг. Здесь приведены имена лишь некоторых, далеко не всех достойных нашей памяти. Этот список не только не полный, но и не вполне объективный. Я составлял его, руководствуясь только собственными знаниями и своей памятью. Хотелось бы, чтобы он послужил началом настоящей именной энциклопедии домашкинцев, чтобы кто-то дополнил эти сведения и вписал другие имена.
АНТОНОВ Виктор Петрович (15.01.1936 – 16.12.2000) – председатель колхоза им. Ф.П.Антонова с 1973 до 1996 года. До избрания председателем был главным агрономом и секретарём парткома колхоза.
АНТОНОВ Фёдор Прохорович (1874 – 03.09.1920) – один из организаторов партизанского отряда в Домашке для борьбы с белочехами в 1918 году. Впоследствии комиссар и командир 219-го Домашкинского полка 25-й Чапаевской дивизии. Погиб в боях с белополяками.
АРДАБЬЕВ Виктор Герасимович – председатель колхоза им. Антонова в 1965-1970 годах.
АНДРЕЕВ Михаил Сергеевич (06.02.1928 – 11.02.2011) – главный инженер колхоза им. Антонова с 1965 и до конца своей трудовой деятельности. До укрупнения колхозов был председателем колхоза им. Мичурина, ставшего впоследствии 4-й бригадой колхоза им. Антонова. Награждён орденом Трудового Красного Знамени, медалью «За трудовое отличие», другими медалями. Почётный гражданин Кинельского района.
АНДРЕЕВ Николай Яковлевич – председатель сельсовета в 1960-е годы.
ГОРШКОВ Илья Сергеевич (02.08.1895 – 24.02.1980) – один из первых директоров (1947-1957) Домашкинского училища механизации сельского хозяйства.
ГОРИН Григорий Иванович (06.10.1926 – 23.02.2011) – моряк, участник и инвалид Великой Отечественной войны 1941-1945гг. Из-за контузии был психически нездоровым, «блаженным», очень доброжелательным. В народе его называли просто «Гриша Горин». Последние годы жил у сестры в Самаре. Похоронен в Домашке.
ГОРЯЧКИН Степан Иванович (15.07.1905 – 28.11.1964) – директор Домашкинской МТС (машинно-тракторной станции) в 1950-х годах.
ГУСЕВА (Шишкина) Тамара Петровна (17.01.1940 – 07.04.1994) – учитель математики, классный руководитель нашего 11-а класса, выпуска 1966 г. Более 30 лет проработала в Домашкинской школе.
ИШИН Александр Николаевич – 30.06.1949 г.рожд. – председатель сельсовета в 1982-1994 годы.
ИШИН Николай Дмитриевич (22.12.1914 – 16.06.1995) – участник войны, учитель истории, краевед, создатель сельского краеведческого музея.
КАЛИНСКИЙ Михаил Ильич – более 20 лет (1958-1980гг.) был директором училища механизации сельского хозяйства, переименованного в 1963 году в СПТУ №3. Под его руководством построен современный комплекс зданий училища.
КАПЛИН Виктор Васильевич (25.10.1936 – 18.09.2012) – учитель черчения (с 1960 года) и машиноведения. Преподавал «Тракторы», «Сельхозмашины», «Электротехнику». Его ученики знали технику лучше, чем учащиеся сельхозучилища. Был наставником молодых механизаторов в колхозе.
КУЗОВЧИКОВА Антонина Яковлевна (24.06.1918 – 20.12.2007) – директор Домашкинской средней школы с 1953 по 1974 годы. «Отличник народного образования». Построила современное здание нынешней школы в 1970 году.
КОСТЁНКОВ Вячеслав Лукьянович (08.02.1925 – 04.08.2007) – практически всю жизнь проработал в Домашкинской средней школе учителем музыки и пения (с 1954 г.). Руководил фольклорной группой «Домнушка». Был хормейстером и художественным руководителем сельского Дома культуры. Называли его Вячеслав Лукич или просто «Лукич».
КРАЙНОВ Геннадий Васильевич (14.08.1935 – 11.10.2013) – около 20 лет – до 1986 года – возглавлял в Домашке объединение «Сельхозтехника» (бывшая МТС, а с 1958 года - РТС), переименованное впоследствии в «Спецремпредприятие». Значительно расширил производственную базу предприятия, построил комбайновский цех, организовал ремонт экскаваторов. Строил много жилья для работников, благодаря чему в селе появилась новая улица – Рабочая.
КАРАСЁВ Василий Матвеевич – председатель колхоза им. Серго Орджоникидзе в период разукрупнения хозяйств. Колхозом в то время была часть села в сторону Спиридоновки. После воссоединения колхоз «Орджоникидзе» стал 3-й бригадой колхоза Антонова. Остатки «третьей фермы» и сейчас ещё видны в конце села.
КУРОЧКИН Михаил Алексеевич (17.01.1901 – 14.12.1982) – председатель колхоза им. Антонова в 1953-1960 годы. До этого, в период разукрупнения, возглавлял колхоз им. Шмидта, ставшего потом 2-й бригадой колхоза Антонова («вторая ферма» у кладбища). Участник ВОВ 1941-1945 гг. Награждён орденами «Красной Звезды», «Знак Почёта», многими медалями.
КЛЕМЕНТЬЕВ Иван Васильевич (1895 - ? ) – организатор и первый председатель колхоза имени Антонова в 1929 году, затем укрупнённого колхоза-гиганта имени Красной Армии в 1930 году. Всего работал в Домашке с сентября 1929 по июнь 1930 г.
КАМБУЛИН Владимир Иванович – председатель колхоза имени Антонова в 1970-1973 годы. Затем был избран председателем Кинельского райисполкома, после чего работал директором совхоза «Утёвский» и заместителем начальника областного управления сельского хозяйства.
ЛАРЮШИН Александр Григорьевич – председатель колхоза им. Антонова в 1960-1965 годы.
МАЛЬКОВ Сергей Иванович - директор в 1987-2002 годы сельского училища, которое под его руководством из СПТУ №43 в 1989 году было преобразовано в ПТУ №43, а в 1994 году – в ПУ №43.
МАСЛОВ Анатолий Ильич (22.11.1924 – 26.09.1981) – преподаватель истории сельхозучилища, краевед, создатель музея при училище, внештатный корреспондент районной газеты.
МИЩЕНКОВ Иван Семёнович – председатель колхоза Орджоникидзе до В.М.Карасёва.
НИКУЛИНА Мария Павловна (27.03.1922 – 01.08.1992) – фельдшер-акушер, за многие годы работы в Домашке помогла появиться на свет сотням сельчан. Жена нашего учителя по труду Василия Михайловича Никулина (05.04.1919 – 02.01.1999) и мать моего одноклассника Семёна Васильевича Никулина (25.09.1947 – 28.09.2002).
НОСОВСКИЙ Григорий Дмитриевич – председатель колхоза им. Антонова в период разукрупнения ( часть Домашки, именуемая в дальнейшем 1-ой бригадой и «первая ферма» за речкой Домашкой).
РАДАЕВА Валентина Николаевна – председатель сельсовета в 1979 – 1982 г.
РЕСНОВА (Якунина) Валентина Георгиевна (02.06.1929 – 04.10 2008) – учитель географии, много лет бывшая завучем.
ТОЛКАЧЁВ Василий Матвеевич (15.07.1905 – 26.10.1976) – председатель сельсовета, заведующий сельпо, супруг моей первой учительницы Нины Фёдоровны Шарковой, отец одноклассницы Галины Толкачёвой.
ТЕРЕЩЕНКОВ Николай Иванович (29.11.1913 – 21.06.1989) – учитель математики, супруг А.Я. Кузовчиковой. До августа 1953 года был директором школы. Участник войны.
ТЕРЕЩЕНКОВ Виктор Иванович – 12.10.1948 г.рожд. – инженер-строитель колхоза им. Антонова. При его непосредственном участии был построен асфальтовый завод в селе и заасфальтированы все улицы. Село газифицировано. Построен детсад. Оборудован центральный колхозный ток с постройкой мельницы, крупорушки и маслобойки. В 1987-1990 годах был секретарём парткома колхоза. С 1997 по 2006 годы – директором ЖКХ. В 2006-2007 годах исполнял обязанности главы поселения.
ТЕРЕЩЕНКОВА Зинаида Николаевна – более 30 лет (до 2012 года) была главным врачом Домашкинской участковой больницы. «Отличник здравоохранения», Почётный гражданин Кинельского района.
ТВЕРДОХЛЕБОВ Пётр Егорович (18.06.1897 – 03.10.1986) – чапаевец, воевавший в 219-ом Домашкинском полку. Участник трёх войн. Первым предложил в 1929 году назвать колхоз именем Ф.П. Антонова.
ФЕДОТОВ Сергей Николаевич – 02.05.1973 г. рожд. – глава сельского поселения Домашка с 2007 года.
ХОДАКОВ Александр Дмитриевич (28.11.1954 – 08.11.2008) – директор Домашкинской средней школы в 1991 – 2008г. Ранее работал секретарём парткома колхоза им. Антонова.
ШАМАЕВ Андрей Алексеевич (1918 – 16.03.1991) – председатель Домашкинского сельсовета в 1971-1979 г., участник войны. Бо;льшую часть жизни прожил в пос. Широченском, где работал учителем начальной школы.
ШИШКИН Михаил Андреевич (05.07.1929 – 27.05.1994) – председатель сельсовета с 1950-х до 1961 года.
ШИШКИН Николай Иванович (21.05.1921 – 04.08.1964) – председатель сельпо в 1960-х годах. Вместо старых построил кирпичные магазины и пекарню (в ней теперь магазин «Магнит»).
ЯСТРЕБОВА Алевтина Ивановна (02.08.1898 – 03.03.1976) – старейшая учительница в Домашке. Специальность – география. За многолетнюю педагогическую деятельность в 1949 году награждена орденом Ленина. Преподавала ещё в земской школе, переименованной в 1918 году в «единую трудовую школу 1-й ступени». Была заведующей этой школы. Позже работала в Утёвском районном отделе народного образования (РОНО) и райкоме партии. Похоронена в Домашке. Дочь Лилия Алексеевна Ястребова тоже работала учителем русского языка и литературы в Домашкинской школе. В 1968 году они с мужем (врач А.И.Образцов) переехали в Мал. Малышевку, где проживают и в настоящее время. Их дочь – Майя Александровна Образцова – директор музея В.И. Ленина в Самаре.
Литература и источники
1.Кривобоков В.И., Кудряшова О.Н. История Междуречья. Самара, 2011.
2.Смоляков Ю.А. Восхождение. Кинель, 1992.
3.Петрушин В.И. Главное русло судьбы. Страницы истории Нефтегорского района. Самара, 2006.
4.Усков С.А. Путь к Новой жизни. Самара, 2007.
5.Макридин И.М., Котов П.Х., Гриднев П.Я. Воскрешение из мёртвых. Самара, 1994.
6.Табачников С.М. Его звали дедушкой. Куйбышев, 1989.
7.Протоиерей Сергий Усков. Хранимое Богом село. Самара, 2013.
8.Центральный государственный архив Самарской области (ЦГАСО): Архивная справка № 05-28/62 от 07.04.2014 г.
ОБ АВТОРЕ
ПРОТОИЕРЕЙ Сергий (УСКОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ) родился 13 января 1948 года в с. Богдановка Нефтегорского района. В Домашку семья переехала в 1952 году, когда ему было почти 5 лет. Здесь окончил школу (11 классов) с 1955 по 1966 годы. Основная жизнь и деятельность проходила в Нефтегорске и Новокуйбышевске. Не прерывал связи с Домашкой, бывая в ней регулярно. Сначала приезжал в родной дом к родителям, а после их смерти навещал сестру и других родственников.
В Нефтегорске работал в редакции районной газеты, став потом её главным редактором. Окончил техникум связи, затем институт связи. 20 лет работал по этой специальности, в том числе 15 лет руководил Нефтегорским районным узлом связи.
В 1995 году стал священником. Окончил Самарскую духовную семинарию и Московский Православный Богословский институт. Некоторое время служил в храмах г. Самары, затем в с. Заплавное Борского района. С 1997 года проживает в Новокуйбышевске, где служит настоятелем Свято-Серафимовского храма. Редактирует газету «Вестник православия».
В 2000 году награждён Наперсным (золотым) крестом, в 2001 году – Серебряным знаком святителя Алексия Московского. В 2004 году возведён в сан протоиерея. В 2014 – патриархом Кириллом удостоен награды «Крест с украшениями».
Является автором книг «Путь к Новой жизни» (Самара, 2007) и «Хранимое Богом село» (Самара, 2013).
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Легенды и были старинного села Домашки
© Copyright: Сергей Александрович Усков, 2021
Свидетельство о публикации №221073000738
Свидетельство о публикации №221073000738
Рецензии