Под столом

Помнится, было мне лет пять, и я очень любил, когда к нам приходили в гости мамины коллеги из института, в котором она работала. Мама умудрялась хотя бы два раза в год собрать в нашей небольшой квартире человек тридцать гостей. И это на тридцати двух метрах общей площади. Не только брата, ученика средней школы, но и меня, дошкольника, тоже сажали за общий стол с взрослыми.
 
Мне очень нравилось смотреть и слушать, как эти празднично одетые люди лакомились приготовленными бабушкой блюдами, пили коньяк и десертное вино и говорили красивые, хотя и не всегда мне понятные тосты. Ещё бы, все гости были мудрыми и интеллигентными людьми, всё-таки, профессорско-преподавательский состав. Иногда даже сам ректор с супругой приходил.

– Я вас приветствую, молодые люди, – здоровался он со мной и с моим братом, помахивая правой рукой, совсем как дорогой Леонид Ильич.

А потом они сдвигали столы и устраивали в «большой» комнате танцы, прямо как на настоящем балу, которые показывают в кино про гусаров. Только вместо оркестра была радиола и грампластинки фирмы «Мелодия» (а какой же ещё?). А ещё в конце вечера один дядя, проректор по научной работе, ходил на руках. Этот был коронный номер, можно было в цирк не ходить.

А ещё мне нравилось, когда к маме в гости приходили её подруги, которые иногда приводили своих детей примерно одного со мной возраста. С ними можно было поиграть, пока женщины беседовали и пили свой чай с сушками. А я чай не люблю, если без конфет.

Мамины подруги приходили без мужей, чтобы тихо и спокойно обсудить с мамой свои семейные проблемы. Мама всегда могла дать подругам дельный совет, и что особенно для них важно, они знали, что об их проблемах от мамы никто не услышит ни слова, даже их общие подруги.

Но меня эти женские секреты не интересовали. Куда веселее было затеять с пришедшими в гости друзьями или подружками какую-нибудь игру.

Однажды в гости к маме пришла её подруга детства, тётя Женя. Подруга эта работала стоматологом в детской поликлинике. Была она очень полной женщиной и не помещалась в кресле, поэтому садилась на диван.

А вот дочка её, Лиза, не была толстушкой. Она была на год моложе меня, то есть, ей было четыре, а мне пять. Лиза умела придумывать разные интересные занятия. И вот, когда наши мамы в гостиной уселись на диван поговорить о чём-то своём, мы с Лизой закрыли глухую белую дверь между смежными комнатами и стали играть с моими солдатиками. Кукол у меня не водилось, так что Лизе быстро стало скучно.

– Давай лучше рисовать будем, – предложила она.

Рисовать я любил и почему-то был уверен, что рисую я очень хорошо. Поэтому я достал большую, на двенадцать цветов коробку карандашей и альбом для рисования. Правда, оказалось, что большинство страниц альбома было исчёркано какими-то каракулями. Это я сам исчеркал, ещё месяц назад, когда был маленьким. Мы поделили между собой оставшиеся странички, но на долго их не хватило.

– А давай, мы лучше на этой двери будем рисовать, она как раз белая, как бумага, – предложила Лиза.

Такая маленькая девочка, а вот ведь смогла придумать, как можно обойтись без бумаги. Странно, что мне самому это никогда раньше в голову не приходило.
Хотя Лиза и была на год меня младше, ростом она была даже чуть-чуть повыше. Девчонки почему-то растут быстрее мальчишек. Так что мы с ней решили поделить дверь между собой.

Я сел на пол и стал разрисовывать нижнюю четверть двери, а Лиза осталась стоять и поэтому ей досталась вторая снизу четверть, как раз до дверной ручки. А ещё она могла встать на цыпочки и дотянуться до третьей четверти двери. И только четвёртая, самая высокая четверть двери была нам недоступна. Но потом я придумал приставить к двери стул. На него можно было встать даже вдвоём, мы же лёгкие.

Мы начали рисовать, каждый своё. Я рисовал машинки и танки. И ещё взрывы. Как в кино про войну, где наши побеждают фашистов. А Лиза рисовала девочек с косичками, собачек, кошечек, солнышко и цветочки.

Карандашей было много, поэтому все картинки получались очень красочными. Одна беда, если долго рисовать, грифели стирались, а если сильно нажимать, то и ломались. Когда большая часть карандашей испортилась, я обратился за помощью к маме. Пришлось им с подругой прервать свой разговор.

– Вы что там делаете, рисуете? – спросила тётя Женя.

– Да, – ответили мы с Лизой.

– Ну, молодцы! Нужно много рисовать, если хочешь научиться, – сказала мама.

Мама с подругой взяли кухонные ножики и стали затачивать карандаши, стряхивая стружки и обломки грифеля на газету «Правда». Мы с Лизой стояли рядом и удивлялись, как ловко у них получается. Особенно ловко получалось затачивать у маминой подруги, она ведь стоматолог.

– Ну, рисуйте, рисуйте, – сказала мама, и они с подругой продолжили свой разговор, а мы с Лизой потихоньку вернулись в свою комнату.

Там мы продолжили свои художества.
 
То, что у нас получилось нарисовать, нам с Лизой очень понравилось, потому что там было так много всяких красивых картинок. Поэтому мы даже расстроились, когда тётя Женя сказала Лизе, что им пора уходить домой. Она заглянула к нам в комнату, увидела меня, сидящего на полу, и Лизу, стоящую на стуле рядом.

– Ну, покажите-ка нам, что вы тут нарисовали, – сказала мамина подруга.

– Вот! – гордо сказала Лиза и показала на обратную сторону двери, которую мы так усердно украшали своими рисунками, – правда, красиво?

– Ой! – громко сказала мамина подруга, и понизив голос, позвала маму, – Викторина, взгляни-ка, что они наделали, пока мы с тобой разговаривали.

Мама тоже зашла в нашу комнату и взглянула на дверь, но ничего не сказала.
 
Лиза гордо стояла около двери с красным карандашом в руках, прямо, как заправский экскурсовод с указкой в картинной галерее. А я, поскольку всё-таки был постарше и чуть-чуть хитрее, попытался потихоньку отползти, чтобы спрятаться под кроватью. Но мамина подруга перекрыла собой все подступы к кровати.

Наши мамы какое-то время постояли молча. Будь здесь только одна из мам, дело могло бы плохо для нас с Лизой кончиться. Но, к нашему счастью, каждая из мам боялась показаться своей подруге бессердечной, и нас даже не отшлёпали.

– Идите играть в нашу комнату, и играйте так, чтобы мы вас видели, – строго сказала мама, – и никаких больше карандашей или красок!

 Они с подругой возобновили свой разговор. Похоже было, что они позабыли, что тётя Женя уже собиралась идти домой. Ведь женщинам всегда есть, что обсудить.

Играть в комнате на виду у родителей было как-то не очень интересно. Поэтому мы с Лизой решили устроить себе домик. Прямо под обеденным столом. А что, очень даже секретное убежище. Стол ведь был накрыт гобеленовой скатертью с золотистой шёлковой бахромой, которая доставала почти до самого пола.

Какое-то время мы сидели под столом, шепотом переговариваясь в тишине. Мы представляли, что мы сидим в шалаше посреди тайги, а вокруг ходят голодные волки и медведи. Сначала это было весело, а потом опять стало скучно.

– Смотри, что у меня есть, – сказала шепотом Лиза и показала мне ножницы, – я их забрала с письменного стала, когда карандаши в коробку складывала.

– Здорово! – воскликнул я шепотом, – давай что-нибудь вырезать.

А что, скажите пожалуйста, можно вырезать, сидя под столом, накрытым скатертью с бахромой? Ведь под рукой нет ни цветной бумаги, ни картона, ни даже журнала с картинками. Одно только и остаётся: бахрома.

Мы с Лизой решили восстановить гармонию. Стол ведь был прямоугольный, а скатерть круглая, поэтому с разных краёв она свисала по-разному. Вот мы и решили, что там, где бахрома слишком низко свисает, её нужно подрезать.
 
Я первый начал подрезку, но получилось как-то криво. Тогда Лиза решительно забрала у меня ножницы и стала подрезать как надо, чтобы подправить бахрому там, где я оставил лишнего. А там, где я отрезал лишнего, подправлять было уже нечего, пришлось так оставить.

Когда дело подошло к концу, вся бахрома оказалась подрезанной в виде лесенок, правда не очень ровных. Но в целом дело было сделано, и мы с Лизой с гордостью вылезли из-под стола к ногам наших мам.

– Вот вы где оказывается? Это вы под столом в прятки играли? – спросила мамина подруга.

– Нет, не в прятки, а в вырезалки, – ответила Лиза.

Только тут мамы заметили бахрому, отрезанную от скатерти по линии, напоминающей пилу, и множество золотых ниток, валявшихся на полу.

Тётя Женя взяла Лизу за руку.

– Сейчас же пойдём домой! – сказала она.
 
И они попрощались с мамой и ушли, а со мной даже не попрощались.

Через пару месяцев мамина подруга стала снова приходить в гости к маме, но Лизу больше с собой никогда не приводила. Интересно, почему?

И очень жаль, мы бы с Лизой ещё что-нибудь придумали. Она ведь, хоть и девчонка, зато умеет веселиться!