Семантика ритма в поэзии Некрасова

СЕМАНТИКА РИТМА В ПОЭЗИИ НЕКРАСОВА И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ПОЭЗИЮ АНДРЕЯ ГОЛОВА

Московский политехнический университет,
Герасимова Светлана Валентиновна, доцент
















Семантикой в стихотворениях Некрасова обладает не только лексический пласт стихотворения, но и его ритмический рисунок.
Ямб считается переходной ритмической организацией между прозой и поэзией. Говорить ямбами при небольшой тренировке не составит труда, а трехсложники – подчеркнуто поэтические размеры. При этом Пушкин объясняется в любви ямбами, а Некрасов размышляет о судьбе крестьянина, например в «Несжатой полосе», трехсложниками – дактилями.
Художественность – это единство формы и содержания. В данном случае художественность русской лирики проявляется в том, что коэффициент поэтичности формы и содержания находятся в отношениях обратной дистрибуции. Трехсложники подчеркивают поэтичность строф, которые по содержанию приближается к прозе, а глубоко лирические переживания не требуют четкого формального маркера в виде трехсложников, они останутся стихами и в более простой ямбической форме.
Казалось бы, вопрос исчерпан. Но в русской литературе трехсложники могут быть подчеркнуто эпическими размерами благодаря связи с «Илиадой», которая в переводе Гнедича вышла отдельным изданием в 1929 году. К.С. Аксаков в 1842 г. пишет статью «Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души», в которой сравнивает эту поэму с «Илиадой». Романы Ф. Достоевского называли «великим пятикнижием», то есть жажда обрести свою национальную книгу, сопоставимую с Библией и древними эпосами, свидетельствует о том, насколько полно русский человек XIX в. проецировал взлет русской культуры на литературные достижения, на необходимость обрести национальный эпос.  Некрасов трехсложниками проявляет свою причастность общерусскому стремлению создать свой национальный эпос, сопоставимый с гомеровскими поэмами или творениями Мильтона, - только эпос этот сложится из отдельных стихотворений.
Итак, Некрасов пишет «Несжатую полосу» в 1854 году, используя аналог гомеровского гекзаметра, сокращенного до четырёхстопного дактиля. Эти строки сближает с гекзаметром наличие цезуры в середине строки и принципы, по которым она ставится: «Цезура, как уже упоминалось выше, требовала осторожности в употреблении: нужно было, чтобы слух по ошибке не принял ее за конец строки и чтобы стих не разломился пополам на два тождественных полустишия. <…> Для стиха, состоящего из одинаковых стоп, это значило: цезура не должна проходить между стопами, а должна рассекать стопу, чтобы начальная ее часть отходила к первому полустишию, и второе полустишие начиналось неначальной частью стопы, т. е. иначе, чем первое. Само слово “цезура” (по-латыни “разрез”) указывало, что это — словораздел, рассекающий стопу. В этом важное отличие между цезурами в античном квантитативном стихе и тем, что мы называем цезурами в нынешнем, силлабо-тоническом стихе, русском или немецком: там цезура, как правило, рассекала стопу, у нас она, как правило, проходит между стопами (“Еще одно, / последнее сказанье...”); античные стиховеды не признали бы это цезурой, а сказали бы, что это “диэреза”» [1, с. 63].
Н. И. Гнедич в своем переводе пользуется всем арсеналом ритмических средств, доступных гекзаметру: чередует хореи (аналог гомеровских спондеев) с дактилями, использует цезуру, разделяющую строку на неравные части. Так, уже в первой строке мы встречаем хореическую стопу и видим, как на мужской цезуре сменились дактили – анапестами:
Гнев, богиня, воспой, // Ахиллеса, Пелеева сына… [3, с. 5]
В десятой и одиннадцатой строке на женской цезуре дактили сменились амфибрахиями:
Язву на воинство злую //навел; погибали народы
В казнь, что Атрид обесчестил // жреца непорочного Хриза. [3, с. 5]
Десятая строка может быть прочитана с мужской цезурой после четвертого икта, что для античных размеров нехарактерно.
«Греческие поэты предпочитали мягкую женскую цезуру (чем позже, тем больше), латинские – мужскую, более резкую» [1, с. 64].
В переводе Гнедича цезуры часто стоят между стопами (вопреки античному запрету), а если посреди третьей стопы, то преобладают мужские цезуры. Однако у Некрасова преимущественно встречаются женские цезуры, что вписывает его стихи именно в греческую традицию:
Поздняя осень. // Грачи улетели,
Лес обнажился, // поля опустели… [4,  Т. 1, с.156]
На 30 строк у Некрасова встречается только четыре строки с мужской цезурой: в 5, 8, 11 и 15 двустишиях, а также три дактилические цезуры.
С отличие от Гомера смена размера на цезуре может у Некрасова обладать семантической значимостью, размер при этом помогает создать зрительный образ.
Особенно выразительным будет рисунок последней строфы:
Как на соху, // налегая рукою,
Пахарь задумчиво // шел полосою… [4, Т. 1, с. 157]
В первой из приведенных строк чередуется дактиль с анапестом, живописующим с каким усилием пахарь налегал на соху. Ударение на последнем слоге передает динамику от меньшего усилия к большему, мы буквально чувствуем, как пахарь налегает рукой на соху.
Итак, среди 30 строк стихотворения только три написаны чистыми дактилями, то есть передают монотонность:
— Вашему пахарю моченьки нет.
Руки, что вывели борозды эти,
Пахарь задумчиво шел полосою.
Таковы строки 10, 14 и 15 двустиший.
Стихотворение представляет собой диалог колосьев и ветра. Колосья изъясняются стихами без чистых дактилей, а уже первая строка от лица ветра указывает на слом ритма, на иной интонационный рисунок: появляются чистые дактили, это маркирует, что появился новый голос, с новой интонацией. Ветер заунывно завывает, и эта заунывность передается заунывностью дактилей.
Колосья же под ветром раскачиваются то влево, то вправо, и это ритмичное раскачивание тоже нарисовано ритмом стихов: колосья наклоняются вправо – и мы слышим дактилическое полустишие, а затем колосья наклоняются влево – и мы слышим анапестическое полустишие. Поскольку эти полустишия почти одинаковой длины и чередуются ритмично – перед нами возникает образ раскачивающихся колосьев.
В речи колосьев есть две строки с чередованием дактиля и анапеста, как в последней строке. Вот эти два стиха:
Нас, что ни ночь, разоряют станицы
В нас налилось и созрело зерно.
Вторая из приведенных строчек обладает особой ритмической выразительностью, она так же, как и последняя строка, указывает на возрастающее усилие. Мы видим, как тяжел колос, его тяжесть возрастает от первого слога стопы к третьему, зерно наливается и тяжелеет у нас на глазах, и мы видим, как склоняется колос. Так же с усилием опирался пахарь на соху. У зерна и руки пахаря одинаковые движения – с усилием вниз – это движение нарисовано при помощи смены дактилей – анапестами, которые сами тяжелеют и наливаются ударными гласными к концу стоп.
На примере стихотворения «Несжатая полоса» мы видим, что размер может обладать особой семантикой и акцентировать то усилие, с которым совершается движение, описанное в стихотворении; передавать раскачивание колосьев и заунывность ветра.
Семантикой обладает и сам выбор размера – дактиль с цезурой, разделяющей стопу на неравные части. Эта самобытная память размера, подобно памяти жанра, актуализирует связь с гекзаметрами и усиливает эпическую составляющую стихотворения. Трехсложниками у Некрасова преимущественно написаны лироэпические сюжетные стихотворения. 
Почему же тогда эпос Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» написан ямбами?
Ямбы Некрасова имитируют народный стих, о котором в историческом ракурсе Гаспаров пишет следующее: «квантитативная концовка здесь, за отсутствием долгих и кратких слогов, не сохранилась, зато она заменилась тонической концовкой: последняя сильная позиция, где в общеславянском и сербском стихе была долгота, стала заполняться обязательным ударением; а чтобы оно звучало сильнее, для оттенения после него удлинилось окончание с 1 до 2 слогов (первый безударный, второй с произвольным ударением): квантитативное женское окончание превратилось в тоническое дактилическое…» [1, с. 21].
Чтобы услышать дактилическое окончание фольклорных произведений вовсе необязательно отправлять за советом к научным трудам. Дактилической окончание мы услышим с вами в конце строк многих былин: «Илья Муромец и Святогор», «Святогор и тяга земная» и др., однако не все былины написаны таким типом стиха. В былинах может ставиться противусильное ударение на последнем слоге строки с дактилической клаузулой. 
Словом, поэма Некрасова написана не столько ямбом, сколько упорядоченным аналогом русского эпического стиха, используемого во многих былинах. Некрасов подчеркивает связь с былинной, а не гомеровской традицией. Выбор размера и здесь будет обладать смысловой нагрузкой. Дактилические окончания строк используются вместе с мужскими клаузулами, обозначающими конец синтаксического фрагмента. Белый трехстопный ямб поэмы с чередованием дактилических и мужских окончаний иногда переходит в четырехстопный или двустопный ямб, который тоже будет обладать повышенной семантической нагрузкой и подчеркнутой изобразительностью, ибо смена размера маркирует появление нового голоса, к которому поэт хочет привлечь внимание:
Мужик плывет – и конь плывет,
Мужик заржал – и конь заржал… [4, Т. 2, с. 38]
Мне зять – плевать, и дочь смолчит,
Жена – плевать, пуская ворчит… [4, Т. 2, с. 44]
Маркируются загадки:
Летит - молчит, лежит - молчит,
Когда умрет, тогда ревет… [4, Т. 2, с. 21–22]
Некрасов был одним из любимых поэтов Андрея Голова, в стихах которого тоже используется принцип особой семантической нагрузки размера.
Излюбленным жанром Андрея Голова был экфрасис, зародившейся еще в Древней Греции, с характерными для нее логаэдами, так в творчество поэта входят написанные логаэдами экфрасисы, например «Старые мастера»:

      Старые мастера. Праздничный звон подков,
Пышная чехарда золота и железа.
      Робкий просвет весны в строчках патериков:
Не уступи греху, истовая аскеза!
      Старец, что задремал в мирной тени олив,
Властный оскал руин римского монумента;
      Лодочка и скала, вплавленная в залив -
Сладкие миражи горького кватроченто.
      В щедрых садах дриад вновь виноград поспел,
Чашей в своей руке сменит перо вития.
      Тяжесть туник и риз, и бестелесность тел -
Разве не твой завет, строгая Византия?
      В окнах палаццо свет перед зарей погас,
Девичий сон хранит ласковый хлад постели,
      Но у холстов уже ловят рассветный час
Славные мастера Джотто и Боттичелли.
      Праотец Авраам, славой встречая дождь,
Овцы своя пасет под балдахином лета;
      Урию смерь зовет, и иудейский вождь
Прямо в ассириян целит из арбалета.
      Дряхлый Иероним посохом отстранит
Бесам наперекор сладкие искушенья,
      И у резных хребтов пасмурных пирамид
Сына Марии ждет славный удел спасенья.
      Ждут его синедрион, крест и Пилатов суд -
И в Гефсиманский сад с учениками вровень
      Старые мастера следом за Ним придут
И принесут тебе тела Его и крови,
      И отстранят свечой сумерки красоты,
И подадут холсты, словно подносы в храме,
      Чтобы вкусил и ты, чтобы испил и ты
Света, что был и есть в мире и над мирами.  [3]

Эти стихи написаны размером, близким к «Памятнику» Горация, который сам размеров не изобретал, создав свой шедевр асклепиадовым стихом, что также делится цезурой посередине на два полустишия с разными ритмическими рисунками. Стихи Андрея Голова написаны размером второй части гомеровского полустишия, поставленным и до цезуры, и после нее. «Памятник» Горация – тоже экфрасис, но описывающий умозрительный артефакт – поэзию самого Горация, которая, подобно пирамидам, призвана подарить бессмертие поэту.
Лирический герой Андрея Голова также стремится обрести бессмертие – духовное, благодаря таинству причастия. И путь к этому бессмертию ему открывают не собственные стихи, а картины старых мастеров. Умозрение в красках и проповедь оживают в этих картинах, призывающих поэта к духовному восхождению.
Перекличка размеров включает дополнительные семантические смыслы.
В стихотворении А. Голова «Исход XIX века» поэт вспоминает Некрасова, но эти стихи не имеют прямого отношения к семантике размера. [Голов].
Семантика ритма проявляется и в других произведениях Некрасова, не проанализированных в этой статье. Многое из вышесказанного, например, может быть отнесено к «Железной дороге». Семантика размера складывается из двух основных составляющих:
- из культурной памяти, которая если не со всеми, то с многими своими смыслами привносится в стихотворение, написанное редким маркированным размером;
- из пластики самого размера, способного акцентировать внимание на голосах, движении, описываемом поэтом, и передавать его.


Список литературы:
1. Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. – М. : Фортуна Лимитед, 2003. – 272 с.
2. Голов Андрей. Стихи // URL: https://stihi.ru/login/page.html?list&book=1 (дата обращения: 21.02.2021).
3. Гомер. Илиада. – Л. : Наука, 1990. – 572 с.
4. Некрасов Н. А. Стихотворения: в 3 тт. Л.: Советский писатель, 1956 г.