Метафизика и диалектика философский дневник Ч. 6

МЕТАФИЗИКА И ДИАЛЕКТИКА (ВТОРОЙ ФИЛОСОФСКИЙ ДНЕВНИК). 2013-2020. ФРАГМЕНТЫ ИЗ 2016-2017 ГОДА.ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

5.10.16

Намеревался (уже давно) что-нибудь написать о Людвиге фон Мизесе и Элвине Тоффлере, но, как часто бывает – руки не доходят, и новизна и актуальность прочитанного ослабевает день за днем.
На первый взгляд – неожиданное сочетание двух персон, почти из разных времен, стран и культур. Но есть в них что-то парадоксально общее. Фон Мизес, так скажем, проповедник консервативного капитализма, а Элвин Тоффлер – провозвестник ультра-модерна капитализма второй половины XX века. Первый – больше классический, глубокий ученый. Второй – популяризатор, журналист и идеолог эпохи постоянных перемен. Строгость формы – у первого и торжество аморфизма у второго. А общее, скорее всего, фундаментальная вера в торжестве устоев свободного капиталистического мира. Правда, Тоффлер позднее утверждал, что капитализм перерождается в более социально ответственное общество, отрицающее тотальное потребительство.
Вывод: в итоге многодневных чтений остаются крайне смутные, трансформированные и часто искаженные субъективным фильтром ценностей образы учений и их сотворивших ученых персон.

16.10.16

Стивен Хокинг, пожалуй, одна из самых знаменитых персон конца XX века. Своеобразный Эйнштейн, в глазах просвещенных обывателей. Я прочел его несколько популярных книг, и не могу сказать, что понял и осознал суть его научного и жизненного подвига. Надеюсь как-то, по возможности, погрузиться в прочтение его трудов по-глубже.
Для меня ясно одно – в России такой феномен не возможен. Ну кто в России будет возиться в безнадежным инвалидом, пусть даже он трижды Стивен Хокинг. У нас, скорее, здоровому «крылья обламают» и «запихнут» куда подальше, например, в Саратовскую тюрьму. У нас неискоренимая потребность в многочисленных, больших и малых ученых-экспериментаторах типа пресловутого Лысенко.

18.10.16

В который раз по счету (давно уже собирался), возвращаюсь к феномену Артура Шопенгауэра.  В 30 лет написать такой труд «Мир как воля» –  это удивительно и непостижимо. Но еще более удивительно и непостижимо, что его современники, очарованные пастором Гегелем, не смогли понять и оценить глубину философской мысли Шопенгауэра. И прошло несколько десятков лет, чтобы современники, ученые и философы смогли осознать (в самом первом приблежении) значение самой уникальной философской работы всего XIX века.
В некотором роде, Шопенгауэр – это Эпикур XIX века, только лишенный понимания и проживший свой век в почти полном одиночестве , пребывая в мире книг и давно ушедших мыслителей.

26.10.16

Великий критик Иммануил Кант – это во многом, на мой весьма субъективный взгляд, реликт эпохи схоластической философии, смело шагнувший в прагматизм нового времени и новой науки. От схоластики – у него сплошное родимое пятно, в виде бесконечных погружений в абстрактные глубины в поисках источников чистого знания. Поиск идеи разума и нахождение категорического императива. Проблема человека и проблема космоса. Пост-кантовский резонанс значительно меньше изучен и осознан, чем пост-гегелевский. Тем более удивителен этот факт, в свете влияния кантовской системы и кантовских идей на науку и философию XIX и XX веков.
Время и пространство растворяют наши умственные устремления и достижения, поражая ум и плоть. Остается лишь сухой остаток сотворенных абстрактных мифов, имеющий кратковременное значение для жаждущих познания других умов, пребывающих в иллюзии возможного обретения истинного знания.

30.10.16

Бибихин (в первом прочтении «Язык философии» и «Мир») очаровывает и воспринимается почти не советским, а каким-то заморским философом. При повторном чтении начинаешь обращать внимание на постоянное присутствие Хайдеггера за текстом Бибихина, и не можешь узреть устойчивых особенностей философского языка Бибихина и выстраеваемого им философского мира. Больше создается образ философских штудий в стиле а ля Деррида  и другие французские ребята из стиля деконструктивного постмодерна. Трудно понять, где собственный мир и собственный язык Бибихина. Наверное, следует подвергать его тексты более серьезному лингвистическому анализу, ибо нельзя в них часто разглядеть собственно личной, оригинальной мысли философа.

4.11.16

На заключительной фазе своего бытия Людвиг Витгенштейн, неожиданно для себя и для многих аналитических философов, пришел к пониманию смысла естественного языка, как главного способа отражения мира и человеческой деятельности. Вероятно, все языковые игры – это забава молодости, когда человек мыслящий может быть охвачен ощущением безмерности своего бытия и желанием заархивировать весь мир в одной простенькой незатейливой теории или даже в одной формуле, как мечтал Лаплас. С возрастом приходит понимание, что логика и формулы – это игра, а не полнота отражения мира. Когда Пуанкаре вывел e=mc2, а Эйнштейн беспардонно использовал эту формулу в своей незатейливой статье без ссылок на предшественника – это был соблазн и жажда возвеличиться над миром. Думаю, в последнее десятилетие своего бытия (после атомной бомбы) Эйнштейн тоже пришел к пониманию смысла своего якобы гениального творчества. По крайней мере, есть такие исторические свидетельства (В.И. Арнольд и др.).
Но есть немало ученых и философов, которые и в конце жизни не понимают иллюзии своих прежних амбициозных теорий. Они похожи чем-то на бронзовые копии своих юношеских запредельных амбиций. Глядя на таких вечно зеленых творцов, хочется сказать: «Послушай, друг! Ты здорово сохранился! В чем секрет твоей консервации? (или мумификации)». Все таки субъективность – это главная движущая сила познания.
14.11.16

По-моему, никто в истории российской философии не прослеживал линию «Чаадаев – Петражицкий» По-крайней мере – в советское и постсоветское время. Хотя, конечно, это заявление а приори, или как сейчас принято говорить «без поиска»: не «гуглил» и не встречал. Но по большому счету, в философии Чаадаева мощный стержень психологического, саморефлексивного  ментально-исторического.
А система естественного права Л. Петражицкого почти целиком построена на фундаменте психологического и саморефлексивного – таково моё субъективное суждение. Петражицкий – первый мыслитель, осуществивший синтез правосознания и самосознания. То, чего боялись и всегда боятся юристы-позитивисты во все времена. Они обычно апеллируют к сакральному либо к абстрактно-логическому, замутняя и искажая истоки эволюции права и его действительного социально-психологического механизма. Но Петражицкий, по существу, был глубоким материалистом (не исключая его романтический идеализм в отношении возможной сознательной эволюции правосознания в инертных массах современного ему общества – хотя, "измы" тут, конечно, весьма относительны). В итоге жизни, так полагаю, настигло его большое разочарование…
П. Чаадаев, конечно же, был, помимо философа и мыслителя – глубоким верующим религиозным мистиком, и как таковой, был мало понятен как современникам, так и более поздним философствующим потомкам русской культуры XIX века.

22.11.16

Хотелось бы заново перечитать «Смысл жизни» Е.Н. Трубецкого. При первом прочтении (кажется, в 1994 году) я был основательно далек от основной темы его труда – христианского всеединства. Впрочем, мне всегда была более близка идея всечеловеческого единства, интуитивно воспринятая еще в детстве (как это не звучит парадоксально, но мы в детстве не знали таких границ, что разделяют людей по этническим каморкам и убежищам).
Большевизм (в 1917 году и далее) здорово оседлал коня русского христианского мессианизма и направил его в противоположную сторону – к классовому всеединству – что оказалось в итоге химерой.
Фанатизм и обезьянство – они в любом одеянии и в любой сфере (или почти в любой) всегда представляют нечто запредельное в человеческом смысле – готовое в любое момент попрать и уничтожить человечность.

24.11.16

Возможно, повторяюсь, но Николай Онуфриевич Лосский – это один из выдающихся русских философов. Естественно, читал у него лишь пару больших философских вещей, но одна только чувственно-мистическая и интеллектуальная интуиция – потрясает на всю оставшуюся жизнь. До сих пор стыдно перед самим собой, что во время распродажи своей личной библиотеки умудрился (под впечатлением сиюминутного нигилизма – взамен на жалкие гроши) избавиться от многих любимых книг.
Парадокс в том, что некоторые вещи бывают мало понятными при первом и при втором прочтении. Проходит ряд лет – и вдруг непонятное и практически забытое всплывает в твоем сознании внезапным озарением – как будто в солнечный день из случайной тучки проливается мощный ливень запоздалого прозрения.

2.12.16

У каждого мыслящего и познающего мир человека создается своя неповторимая герменевтика понимания текстов, понимания других людей и их ценностей, понимания бытия и процесса познания в целом. Главная движущая сила такой герменевтики – уникальный жизненный опыт, что у каждого познающего он имеет свои неповторимые черты. Удивительно то, что мы находим иногда созвучие в расшифровке текстов бытия у далеко отстоящих друг от друга людей. И всё же общего, сходного в методах познания и восприятия разнообразных текстов нашей реальности гораздо меньше, чем уникального и самобытного. Можно назвать такую точку зрения субъективным идеализмом, но дело в том, что о своей уникальности и непохожести в отражении мира люди в большинстве случаев предпочитают молчать (за исключением отдельных поэтов, философов, писателей и художников). Принято говорить о том, что объединяет и является одинаковым у разных людей. В противном случае – просто не поймут и навешают целый воз ярлыков.
Для примера: сравните поэтические тексты Сергея Есенина и Велимира Хлебникова. Первый говорил о том, что близко всем и простым языком, хотя, безусловно, талантливо. Второй – был не менее талантлив, но говорил больше своим уникальным языком, доступным только эзотерическому пониманию. Первого знают почти все, а второй известен (в смысле глубокого понимания) только изощренным литературоведам и отдельным фанатикам поэтических текстов.
Это всего лишь крайние полюса бесконечного многообразия субъективной герменевтики.

16.12.16

Юристы, во все времена, великие софисты и демагоги. Это средневековый цех, преобразившийся в постиндустриальное общество. Защищая честь мундира, они часто используют древний лозунг: «Каждому – своё». Естественно, что как и бухгалтеры, они все бывают разными, но степень профессионального родства  и однообразия у них больше, чем у бухгалтеров. (В этот момент Мустафа подумал: «И кто тебя тянет за язык, Склифосовский! Теперь тебя будут ненавидеть не только бухгалтеры, но и юристы. Лучше бы ты говорил о художниках – кажется, что они более безобидные ребята!»).
Право – любое право – это результат человеческой деятельности. И сколько бы мы не пыжились по поводу объективности права и равенства всех граждан перед законом – это всё миф, и по-русски говоря «юридическая логика». Кто заказывает музыку, тот может заказать и право. Право есть субъективный продукт каждой исторической эпохи и конкретной субъективной ситуации. Вот объясните мне, почему я, вполне правосознательный и правопослушный субъект, не могу свободно рассуждать на тему философии права и природы правосознания? Почему я не могу иметь свой субъективный образ этого общественно-государственного феномена в собственном сознании, и не поделиться этим образом с другими моими современниками? Тем не менее, так оно и есть. Господа юристы и их друзья-максималисты элементарно причислят моё высказывание как посягательство на священную чистоту и подлинное благородство юриспруденции, и мне тогда, как во времена Юстиниана, нигде нельзя будет укрыться по всей Византийской империи. А вы говорите: Кодекс Юстиниана! Кодекс Юстиниана! Нет более противоречащих друг другу текстов, чем кодекс Юстиниана и Нагорная проповедь…

30.12.16

Некоторые ученые мужи от цеха философов договариваются до того, что считают Сократа создателем философии (?!). И даже термин такой есть «досократики». Может, я чего-то глубоко не понимаю, но как можно ставить во главу Сократа, когда по сравнению с Гераклитом – он всего лишь футболист-любитель из команды начинающих софистов. Понятно, что Платон вознес его на небеса философской мудрости. Но надо же быть хоть немного объективным, и не говорить что Деррида – это философский прогресс в сравнении с Паскалем или Спинозой. Деррида – это суета и подражание, Калиф на час во имя саморекламы, готовый любой изюм философской мысли превратить в околофилософский гумус. Причем тут Деррида если мы начинали с Сократа? Да потому что Сократ – один из прародителей средневековой схоластики и древнегреческий прадедушка Жака Деррида. Попробуйте доказать обратное!

25.12.16

Николай Бердяев замечал в философии Гегеля отождествление с религией.  Да так оно и есть на самом деле. Но многочисленные ряды философов и последователей творца «абсолютного духа» умудряются (в своем большинстве) не замечать этого и рассуждают, и пишут, будто бы Георг Гегель – обычный философ или точнее – ученый-философ. И мало кто рассматривает доктрину Г.Гегеля как по существу религиозное учение с использованием некоторой философской терминологии (за исключением, быть может, Артура Шопенгауэра и немногих других оппонентов Гегеля). Возникает вопрос о роли харизмы в создании прижизненного мифа.  Когда времени и обществу нужны мифы и харизматические персоны – оно всегда производит их в необходимом количестве и в необходимом месте.

5.01.17

Мои знакомые иногда спрашивают: отчего я критикую Гегеля и юристов? (да и вообще – мало ли о ком я отзываюсь негативно). Понятно, что Гегель один, его давно нет и остался только миф, который заучивают на философских факультетах. Юристов же много – и они такие разные! Безусловно, среди них немало замечательных личностей и специалистов самого высокого полета. Но я не говорю о персонах, я говорю о касте, которой уютно при коммунистах, при капиталистах и при иных монополистах. Они порой превращаются в вершителей судеб и творят произвол, от имени только им известного права. По большому счету – на всё есть причины и для всего есть основания. От моих критических высказываний – никому не тепло и не холодно. Я ведь не публичный деятель и не государственное лицо, принимающее судьбоносные решения, а всего лишь случайный прохожий, вообразивший себя философом. И все истинные философы говорят: «Он не имеет к нам отношения!».

8.01.17

И.Кант в «Критике чистого разума» утверждал, что разум пытается осуществить специальную задачу по созданию систематичности знания на основании одного принципа. Не здесь ли кроются истоки редукции и формализма, оседлавшего математику в конце XIX века?
Из «чистого сознания» Канта в XX веке Гуссерль выстроил здание идеально чистой феноменологии.
Если блаженство по Канту есть удовлетворение всех наших склонностей, то с точки зрения житейской мудрости уважаемый философ здесь явно переборщил – такое состояние в земном мире недостижимо, только разве в мире ином и для каких-то уникальных праведников.
Блаженство в мире земном – это хотя бы на час, на день, а лучше – на неделю! – вырваться из суеты обыденности и быть наедине с природой и в согласии со своей судьбой.

15.01.17

Может ли быть некий аналог «живого вещества» Вернадского – например, «мыслящее вещество»? Не есть ли «живое вещество» – крайняя форма редукции, отрицающая сложную иерархию систем живой природы? Как, например, является крайней формой редукции философско-социологическое понятие «общество»? То есть, вместо отдельных личностей (пусть – индивидуумов) и реальных существующих групп-объединений (по генетическим, социальным и психологическим признакам) мы имеем нечто большое, аморфное и абстрактное – общество… Как, впрочем, аморфен и этнос, несмотря на его относительную генетическую однородность. Как аморфно и само понятие – нация, под которое, в случае социальной необходимости, мимикрируют особи, генетически ей чуждые и готовые разрушить её изнутри.
Да и сам космос, совокупность галактик – весьма аморфная совокупность физических тел, неведомо каким образом существующих одновременно в условной бесконечности космического пространства.

20.01.17

О природе человеческой агрессии много существует различных гипотез в среде философов, психологов, психоаналитиков.
Мне симпатична на этот счет теория Эриха Фромма, выраженная в «Анатомии человеческой деструктивности». Но со многими оговорками. В частности – я не признаю убедительной критику К.Лоренца (о 40 тысячелетней человеческой агрессии). К. Лоренц как этолог и социобиолог, более адекватно отражает природу человеческой агрессии в филогенетическом плане. Как мы наследуем агрессию – генетически или социально – вопрос лабораторных исследований. Может, когда-то и будет обнаружен «ген агрессии» у человека. Но можно ли спорить о том, что ряду животных присуща агрессивность, передающаяся генетически? На мой взгляд, природа человеческой агрессии может быть обусловлена как генами, так и механизмами социально-психологического воспроизводства агрессии, выработанными эволюцией и историей человеческого общества. Вопрос в том, насколько уместно на Земле и в космосе сочетание разума и агрессии? И что может быть страшнее агрессивного разума?

31.01.07

Обратно мысль наткнулась на парадокс истории философии.
Гераклит, Парменид, Пифагор, Демокрит, Анаксимен, Левкипп и многие другие мыслители – существуют в современной истории философии как досократики, и философы вполне терпят этот издевательский термин. И это – при всей любви к строгости к философской терминологии. Здесь ведь не только потрясающее неуважение к целой плеяде первых философов и первых учителей человеческой цивилизации. Скорее, это пренебрежение смыслом самой истории и самого философского познания.
И ничего… Прижилась – и бодрствует. В эпицентре – великий демагог и маргинал, а до него – какие-то сплошные, мелкие и обезличенные досократики.
История философии в этом ракурсе весьма похожа на фарс, так характерный для всей истории XX века.