Между двумя лечь

Виктор Матюк

Между двумя лечь

Белоснежная сорочка сползла нежно с оголённых женских плеч,
Одна из них предложила рядом прилечь  и продолжить речь
По поводу предстоящих торжеств, свои нервы надо беречь,
Невдалеке прохаживается костлявая смерть, от неё избавления нет!
Две женщины рядом лежат, как рыбы молчат, им бы что-то пощекотать,
Но как, тьма и мрак скрывают тот факт, что ты один из тех бедолаг,
Что уже вывесили на своей изгороди белый флаг?! Ты во сто крат сильнее двух баб,
Но они уже прошли через отчуждение, пережили боль и смятение, совершив прегрешение!
Быть может, это совпадение двух озорных существ, в них что-то искромётное есть,
Они только шевельнут мизинцем, и ты становишься знатным принцем,
 К тебе приходят в гости за гостинцем! Блажен, кто к вечному благу стремится,
Авось, богатство земли не истребится и взор никогда уже не затмится!
Хочется не только спать с двумя, а лишившись сна, едва дожить до утра,
Пусть грех поглотит кромешная темнота, ему легко во тьме затеряться,
И при своих интересах остаться! Страстью обуреваемый, желаниями подстрекаемый,
Стареющий грешник, женский приспешник, решил, что множество тайных сил он обрёк
На неприятный исход, и вот судьба и рок попытались взять в толк, почему есть тяга к греху?
Он уйдёт в свой черёд, когда время придёт, но никто от ночных мук не спасётся,
Ни один живой не найдётся, чтоб любой подвох судьбы мы сообща могли
Отправить на эшафот, всему – своё время, всему – свой срок! Божий отрок
Так и не смог отличить от яви глубокий сон, его мозг погрузился в яму,
То ли с дури, то ли спьяну, когда же я перестану изображать из себя обезьяну?
Кто из нас не без изъянов? Бедолагу обуяла гамма чувств, их сменили тоска и грусть,
Ему приснилась Фудзияма, он якобы там получил травму, но не канул в бездну
И заново всплыл, не напрягая жил, он спокойно свой век не прожил,
Грехи постоянно итожил, изодрал всю спину, изорвал всю штанину,
Он долго искал причину несчастного случая,  но тьма дремучая
Мешала суть понять, нет времени в неё вникать, надо обдумать стократ,
Как жизнь продолжать и с кем жить и не горевать? Себе под стать трудно бабу найти,
Как головой не крути, в какую сторону не смотри, везде одни круги на тихой воде,
Ты же продолжаешь жить в нужде! Крылатые боги мешают идти по размытой дождями дороге,
Кто не бодрствует во сне? Всё! Кто не видит миражи во тьме? Видят все! Я же на поймном лугу
Полночи стою и жду, будто в бреду, когда же я допью до дна бутылку конька?
Мысли приходят издалека, пошумят слегка, и айда в безвестные, но интересные края,
Где стая воронья, душу бередя, даже засыпая, едва соображая, локти кусая,
Полёт мыслей внезапно прерывает! Ему попутный ветер новые думы навевает,
Он изобличает былые просчёты, и отвлекает от судьбоносной заботы
При наборе высоты, и вот ты опускаешься ниже земли, становишься тише воды,
Как не суди, как не ряди, но судьбы устрашившись, от любовных утех отрешившись,
Уходишь в себя, стеная и скорбя, пытаешься повернуть вспять, но не можешь никак
Свои намерения обосновать, в бренном мире этом по всем сегодняшним приметам
Для людей, расставшихся со светом нет ничего краше, чем поползновение черепашье
 В сторону скорби и праха, но даже мир иной – обитель горя, счастья, любви и страсти,
А земля – холодная постель, основная цель – не русская купель, а вечность
И безупречность репутации, только бы правильно расставить акценты и интонации,
Чтобы упредить все провокации со стороны протекающей кровли, чтобы стоны, крики и вопли
Не доносились  с колокольни в воскресные и будничные дни! Без лишней болтовни
Ищу для себя алиби, но я же – не баловень судьбы, пытающийся прыгнуть выше головы,
Никто от вечных мук не спасётся, едва ли такой ухарь здесь найдётся,
Кто из себя возомнит полководца, он в свой черёд растормошит плоть,
И её на тропу греха вернёт, грех добра не принесёт, он своё возьмёт
И назад уже ничего не вернёт! Мысль о войне нам чужда, она, как путеводная звезда
Сияла в древние времена, изменились нравы, поменялись времена, неизменной осталась судьба!
Она жестока и груба, как два железобетонных столба, доля на похвалу скупа, только беда
На помине легка, её наверх возносит крутая волна, а доброта стоит у раскрытого настежь окна,
И оберегает чужой чертог от таких щедрот, наш неоплаченный долг перед семьёй и судьбой
Состоит в том, чтобы не вилять хвостом и не хватать, как рыба воздух ртом! В небе ночном
Сверкнёт летящий метеорит, он стремглав сгорит за краткий миг, но за себя постоит,
Бог нам всем грехи простит, только мысль о детстве и множеству несоответствий
Между множеством бедствий и тревог, хотя мысль о деле худом исчезает во мраке густом,
Но потом она возвращается, плачет и кается, но никогда не запинается  об огромный камень,
Из искры возродится пламень! Досужая мысль ищет поклонников своих, она находит их
Среди страстей, бушующих в груди! О сколько несчастных людей судьба гонит взашей?!
Они уходят под шорох пожухлых камышей, твоя душа болит, ты сомнениями по горло сыт,
Да, твой грех перед женщинами велик, но ты почти что старик, и у тебя почти не стоит,
Стоит ли проблему ворошить? Коль на неё внимание обратишь, и всех в том убедишь,
Всем должникам грехи простишь, но будничная жизнь сразу потеряет всякий смысл!
Зачем свою страсть укрощать, если многие из баб сами подставляют свой зад
 Для мирских утех, им плевать на грех, хотя у него значительный перевес,
Чем у женщин тех, которые поднимают на смех буквально всех,
Кто упрощает цель своего жития, на дыбы становится земля,
Она для нас и постель, и купель, она – колыбель всеобщего греха,
Его сполна подняла со дна огромная девятибалльная волна!
Не устрашись греха! Отрешись от него, пусть свободным будет твое естество!
Душа от беспредельного страха сменила нательную рубаху, зациклилась на чепухе,
Как школьник на азбуке, или пчела на лопухе! Неужто небесный владыка не видит грех великий?
Безбрачие и постель омрачают не цель, а средство её достижения, нет никакого сомнения в том,
Что твой старенький дом превратился в притон для милых дам, где стыд и срам
Прячутся по разным углам, разделяя душевную боль пополам! Мы уходим в недра праха
Даже без нательной рубахи, в мире скорби и страха есть только топор и огромная плаха!
Алчность и нужда не спят никогда, на них наброшена узда, чтоб грех не иссох и видел прок
От трудов своих, благословен тот миг, когда слеза с глаз грешника долу покатилась,
И небо в тот миг ещё не затмилось! Иссякла сила, страсть в темноту отступила,
И общее горе разделила напополам, помолилась по дороге в православный храм,
И там всё расставила по своим местам! Провозгласила тост за милых дам,
Их не постигла божественная кара, только проблески солнечного удара
Пролетели над курчавыми головами, они машут руками,
Украшенными расписными ногтями, пытаются мужчину так завоевать,
Но ему тяжело ядовитым воздухом страстей дышать! Он делает навстречу шаг,
Они и так, и сяк, но этот дурак не соглашается никак полюбить двух статных баб!
Если между двумя лечь, пот будет течь ручьями, огромный опыт за плечами,
Мужчина страсть привносил женщинам горстями, они его встречали с цветами,
Часто менялись местами, не дремали от скуки, покоя не знали ни губы, ни руки!
В толк пошли былые науки, брошены брюки на пол, множество созвучий
Грешные души бередит и вот-вот измучит, быть может, толпа кого-то осудит,
Но когда всё это будет? А пока здесь продолжается любовная игра,
Счёт: один-два, вот такая оказия явилась от судьбы, но мы же не её рабы!
Тогда чьи? Бегут ручьи, звенят ручьи, в лесу поют соловьи, а в бору
Люди грызут кору, подобно ворам лезут в барсучью нору,
Хотя он обиды никому не причинил, взгляд на запад устремил,
И сразу забыл, что вот-вот иссякнет его мощь и сила, коль никто из нас не раб
У статных и приятных баб, тогда полагается знать, куда свой нос совать,
Чтобы жизнь не опошлять! Я же трудов своих для любимых женщин не пожалею,
Уж лучше лишний раз вспотею, чем меня из кровати вытолкнут в шею!
Перечить судьбе не смею, живу, как умею, коль буду в состоянии
Тотчас исполнить неведомое мне предначертание рока, бога и судьбы,
Господь услышит все мои мольбы, они скрываются среди толпы,
Чтобы не сбиться с узкой тропы! Доля безумна и зла, они тихонько в трактире ждала,
Когда с чела долу упадёт горькая слеза, твоя страсть её в кандалы заковала,
Любовь зажгла, но потом в сторону отошла, не оставив ни гроза за душой,
Чтобы вместе с подругой боевой в момент любой взмыть над глубокой бороздой,
Но связавшись с молодой вдовой, душа утратит душевный покой! Неужто счастью конец?
Нет никаких надежд, чтобы образумился беглец, он в полутьме привык перечить самому себе!
История пишется для невежд, интриги сбрасываются в клозет, вода смывает грязь,
Но за один раз всё не смыть, приходится по грязи ходить и бога молить,
Хочется Его спросить: почему живём мы плохо? Виновен бог или эпоха?
Почему всё у нас не так, то не хватает света, то беспросветный мрак
Скрывает выползающий из оврага танк! Трах, бабах  и голова в кустах!
Только на первых порах душу обуяет страх, а опосля ни фига не отвлекает,
Улучшение сверкает вдали, тьма на краткий миг отступает, но не  уступает ни пяди земли!
Что ни говори, но страсти бурлят в груди от зари и до зари, пока темно, ты слушаешь радио,
Но оно иными идеями озарено, любовь – царь природы, она преодолевает невзгоды,
И по прихоти погоды водит хороводы на окраине села, её плевать на общепринятые законы,
Лучшие годы украшают любовные эпизоды, могут рухнуть небесные своды на троих
 В тот злосчастный миг, когда экстрим своего апогея достиг, лязг и визг, стон и крик
Над всем околотком до рассвета стоит, жизнь сладка, как пахлава, не болит голова
 Ни у бабы, ни у мужика, только в самом заде городского сада осталась примятая трава!
Сказаны все слова, тут же по селу пронеслась людская молва, ты восседал всю ночь на троне,
Протянув навстречу оргазму ладони, крики и спазмы довели разум до маразма, но не сразу,
А немного погодя, ты под шум проливного дождя вспоминал имена пришлых баб,
Не мог вспомнить никак, ты лежал между них, и вспоминал множество интриг
Из старинных книг, даже для людей святых, когда в душе царит полный штиль,
Половая жизнь бурлит, как горный водопад! Ты рад компании двух баб,
 Дым и чад, как осенний листопад под ногами шуршат, и предлагают брести наугад,
А старая железная кровать продолжает скрипеть под тяжестью трёх обнажённых тел,
Ты не ищешь щель, она, как весенняя капель нависла перед тобой, смешавшись с грозой
И мирской суетой забрала нежность и покой, раскрыв зенки, ты входишь в тёмные застенки,
Там темно, но жарко и парко, тебе же наплевать на голых баб и скрипучую кровать,
Ты – раб любви, а они – наложницы твои! Ты не гнушаешься тяжёлой работой,
Выполняешь её с охотой, бродишь средь мрака и тьмы, и следом за собой сжигаешь все мосты!
Ты один, а женщин две, так было угодно року и судьбе, чтобы тебе был предоставлен шанс:
Восстановить душевный и телесный баланс, исполнен романс о высокой любви,
Сказано несколько фраз про будущий реванш, но не назначена дата,
Всё из-за плохого результата, когда-то и ты мог достигнуть небесной высоты,
Нынче любая утрата напоминает удар булатного меча, догорела в углу свеча,
Ночь была горяча, размах топора от плеча был особого формата,
Законы матриархата повелевали вовремя покинуть чужую хату,
Однако без депутатского мандата для тебя нет свободного пространства,
 В минуты разврата две бабы, они на передок слабы, ничего не откладывали на завтра!
Унылая пора взамен страсти пришла, не осталось ни кола, ни двора, только мирская суета,
Так было вчера, всё так же повторится сегодня, на всё воля господняя!
Мы не свободны в выборе своём, нас и нам выбирают, многое обещают,
Но свои обещания никогда не выполняют! Бабы знают, когда подрастают,
Что находят, а что теряют, когда из берегов страсти выходит река,
Жизнь полная лишения и труда, была всегда неожиданностей полна!
Можно соблазнить сразу двух стареньких шлюх, у мужика на них особый нюх,
Он всё заранее просчитывает в уме, приходит к ним в гости налегке,
В одном презервативе и дырявом пиджаке, ему ли говорить о мастерстве,
Он тренируется наедине даже на пожухлой траве, арифметика парных строчек
 Состоит и тире и множества запятых и точек, а дальше следует жирный прочерк,
Жизнь без заморочек скучна,  цель всегда у баб одна: извести мужика,
Выудить все деньги из толстого кошелька, ему ведь не хватает женского тепла,
Его сразу две бабы берут за рога, у него на душе боль и тоска,
Он сам боится греха, он любит грешить исподтишка,
Пусть пот струится в три ручья, и звучит песня соловья,
В деле многотрудном муж разумный невольной тревогой смущён,
Не безгрешен он, он открыл бабам тайну снов своих,
Никто не может разгадать смысл их! Любовь на троих
Пишет собственный триптих, им впору писать новые узоры
На страницах прозы жития, его же прельщает новизна
Счастливых впечатлений, на фоне тех мгновений создаётся прозрение,
Но новое грехопадение  после долгого уединения, будто камень столпотворения,
Небосвод тем временем темнел, дождь за окном шумел, он был смел и удачлив,
Но счастья не знал, часто по своей стезе плутал, всё то, что намедни приснилось,
Через  пять мину забывал, в жизни то светло, то темно, то ночь, то утро,
Сознание мутно, ему что-то мерещится ежеминутно, он подспудно соображает,
И очень часто ту страстную ночь с двумя старушками вспоминает!
Комната со столом и измятой скрипучей железной кроватью,
К занятию любовью располагала грешное нутро, страсть улыбалась хитро,
Хотя будущее было обречено, ничто не вечно, ни что не длится бесконечно,
Никто не прожил безупречно, даже, прикрыв рукой состарившееся лицо,
Ты видишь только то, что в памяти осталось, тебе лишь показалось,
Что старость и усталость изменили судьбоносный голос, сердце сжалось,
6ему вспомнилась загородный полустанок и две пьяные женщины на нём,
Она сидели вдвоём под проливным дождём обнявшись, вспоминали жизнь,
Но не смогли понять её достоверный смысл! Вдруг одна закричала: « Да заткнись ты!
Не лишай думы чистоты, наши следы смыли проливные дожди, и вот мы одни
Посреди незаконченного пути, никому не нужны, пьём и коротаем жизни дни!»
Им бы впору перевести взгляд в гору, но им невдомёк, что рок и бог взирали на них
Анфас и в профиль, дождь затих, только один мужик, он из чужих, стал говорить о любви,
Впереди не видно ни зги, Господи, грешников прости, они отказались свой крест спокойно нести,
И оказались взаперти, чужое жильё, за домом кричит вороньё, хоть кричи, хоть ори,
Здесь не может быть нежной и страстной любви, если бутылку не опорожнить до дна,
Чтобы даль небес была видна! После уединения возникли намерения о сношении,
Человек – царь природы, щепоть соды брошена в стакан воды, чтобы не было нужды
Во время долгой беседы заново  свой кошелёк опустошать! Бабы лежат, не хамят,
Они своего часа молча ждут, у них новый постоялец, ему палец в рот не ложи,
Откусит сразу, только предложи новые семейные узы обрести!
Бродя средь мрака, мужчина продолжал атаку, перед рассветом он заплакал,
Поднял лай, как подзаборная собака, когда захлебнулась очередная атака на двух статных баб,
Им в тот вечер сопутствовал зодиак! Чем страсть пылала ярче и обильней,
Тем мужчина меньше занимался говорильней, он впервые видел диво такое,
Когда трое могут позволить себе чудо такое, что даже ты не можешь представить во сне,
Что на белоснежной измятой простыне ты не принадлежишь самому себе! Ты делаешь акцент,
Но сил нет, звучит дивертисмент и в тот же момент рушится воздвигнутый вечером монумент! 
Лопнул постамент под ним, его никто тогда не заслонил от порыва страсти, случилось несчастье,
 А прочие напасти уже были в пути, сюда им три дня тернистого пути!
Бабы были в тайных толкованиях сильны, они легко разгадывали сны,
Дань богам воздавали, и вещи своими именами без стыда называли!
В иные времена только шаманы могли вникнуть в суть сна,
Я же стоял в ранний час у своего иконостаса, как неприкаянный 
И отчаянно обсуждал с небом непристойные связи, её разноцветные лепестки
Были по уши в грязи, издали она не видна, зато вблизи с ней беда одна!
Боги  постоянно вопрошают,  красивую жизнь грешнику обещают,
И тут же воспламеняют жгучую страсть, она похожа на напасть,
Она забирает часть душевной красоты и готова в пыль и пепел превратить мечты!
Мне нужна добродете4ль и бог тому свидетель, что моя защита – говорить открыто
О пороках людских, ибо в них сокрыт тот благоприятных миг земного жития,
Бог и рок изучили грешника назубок, он был весел и пригож, но сам на себя не похож,
Женщины души не чаяли в нём, он им казался сказочным богатырём,
Они его едва одолели вдвоём,  и превратили его отчий дом в притон!
Он достоинств своих не скрывает, он членом врата рая потрясает, и гвозди в стены забивает,
Ему не подобает быть вблизи у трона, выходец из Содома не боится ни молнии, ни  грома!
Женщины оберегали властителя своего, беспокоились, чтобы даже ветер не подул ему в лицо!
По странной прихоти сюжета он оказался безвестным поэтом, это его рассказ живьём вгонят в нас
Жуть и страх, они смотрят на толпу со стороны, им все недостатки людей видны,
Но мы же не все грешны, нам бы убрать неподъёмный камень с тернистого пути!
Когда же небосвод рассветом заалел, его морщинистый лик стремглав побелел,
Он наземь присел, его лоб вспотел, он – здоров и цел, и не мается без дел!
Две бабы было, но они и цвет и сила, что было, прошло, душа стал, как решето,
Рухнуло всё, что непосильным трудом нажито, крутится вселенной колесо,
Бог не велит жить грешно, мы же веруем Ему слепо, и заримся на баб из вертепа!
В последних строках, написанных второпях, хочу передать собственную дрожь,
Что посеешь, то пожнёшь, не стыдно ли было бабам лгать, что ты способен их понять?
Мы расстались со слезами, простились с грехами, обнялись с коварными страстями,
И разошлись разными стезями – кто куда! Жизнь – не халва, не от великого ума
Непроглядная тьма окутала разум, но не сразу, а постепенно, ты трудился самозабвенно,
Но ничто не ценно для двух стареющих баб, велик их грехов масштаб,
Они смотрят на мужчин надменно, а те взирают на них смиренно!
Вот-вот лопнет сосуд тонкостенный, кровь брызнет из полой вены,
И тут же почувствуешь ты, что нет прежней чистоты ни у жены, ни у любовницы,
Только от богородицы исходит святость, ей присуща краткость речи, ухмылки человечьи,
Как осколки картечи, способны любовь разрушать, они мешают людям мечтать!
Презреть бы время, прорастить бы собственное семя, но где, когда и как? 
В кармане остался последний четвертак, всё истрачено на пришлых баб,
Но они уходить не хотят никак, и зовут в кабак!
Мужик – простак заложил последний пиджак
В ломбард, сжал ладони в кулак, он – мастак на все руки от скуки,
Никто не ровня ему, почему? Он наяву предан греху, и не отказывает никому
И ни в чём, хотя всё зло от зависти людской пошло, но мир не сокрушился,
Никто в грехах не усомнился, только один с ним примерился, взял и женился!
Расстелил на земле ковры, в жизнь стал воплощать сокровенные мечты,
Будущая жена улыбнулась ему ответно и вошла в его жизнь неприметно!
Закат не потемнел, храбрец немного вспотел, он женским премудростям обучался,
Но глупцом так и остался, не с теми связался, не с теми якшался,  не в тех влюблялся,
Часто спотыкался на ровном месте, падали все вместе, чем меньше вспоминаю о беспутье,
Тем скорее меняется точка зрение на страсть и искушение! На одну любовь не проживёшь,
Ноги протянешь, по миру с протянутой рукой пойдёшь, но помощь нигде не найдёшь!
Ты вновь застрял в проходе узком, дал свободу чувствам, в свет тусклом
Захотелось любить по-русски, когда ты не вступаешь в связь без закуски,
Но готов выдержать любые нагрузки, только бы избавиться от тоски и грусти,
А потом вновь сил и мощи наскрести, и сполна вернуть двум женщинам долги!
Страсть притаилась под крышей, пока из мужчины весь телесный дух не вышел,
Она вышла из убежища своего только на рассвете, и оказалась на пепелище,
Там дождь и ветер свищет, чем ближе рассвет, тем сильнее бред  берёт разбег,
Но свет далёких комет, смешавшись с туманом дешёвых сигарет,
Скрывает подлый блеф от любовниц тех, что меняли цвет своих волос,
И пытались решить как-то семейный вопрос! Всё, что говорилось,
В истину не воплотилось, лишь немой глагол истину на небосводе нашёл,
Ему боги её изрекли, а поводыри к отчему дому привели, разожгли очаг,
Прервали на краткий миг рассказ, и с помощью двух захудалых фраз,
Встретившихся на двух берегах полноводной реки,
Из них исходят истоки глубокой и нежной любви,
Они мелькают в холодной ночи, как светлячки,
Обнажённые тела близки до соприкосновения,
Исчезли все опасения, что за прегрешения боги ад сулят,
А ему никто из грешников не будет рад! Всё остальное – тлен и прах!
Ночь полная тревоги, осталась в чужом чертоге! Любовь порхнула, как стрела,
 И в другую комнату ушла, не затронув ни сердца, ни чела, не жизнь, а маета!
Женщина стремглав произнесла, не разжимая уста: «Уж лучше я с тобой расстанусь,
Чем до утра здесь останусь!» Вот и ночь настала,
Чужая страсть обнажённую плоть вновь околдовала,
У любви нет ни конца, ни начала, есть вселенский свет,
И ему здесь альтернативы ни в чём нет!

г. Ржищев
31 июля 2021 г.
22:14