Ирония с хирургической точностью

За окном проплывали громадины тёмно-серых тяжелых туч. Накрапывал лёгкий весенний дождь. Мелкие капли растягивались по стеклу тонкими серебряными иглами.
Марк мечтал жить в квартире с панорамными окнами, так как не любил замкнутых пространств. Но переехав в квартиру с окнами во всю стену, он лишился  звука, который приходил с каждым дождём. Марк вспоминал о нём, когда оставался наедине с мыслями в полной тишине. Вспоминал, как в далёком детстве сидел перед окном, клал голову на руки и смотрел на дождь, на ветер, качающий деревья, и слушал дробь капель, барабанящих по жестяному карнизу. Особенная симфония дождя по заказу одного юного слушателя.
Что-то подступило к груди, и Марк съёжился в огромном кресле, завёрнутый в толстый клетчатый плед. Кожаное кресло ответило неодобрительным скрипом. Тревожное чувство отпустило, и пришло спокойствие. Марк посмотрел на руку с зажатым стаканом виски. Он медленно поднёс стакан к губам и замер, наблюдая, как кубики льда кружатся, испуская еле заметные водяные разводы. Одним глотком осушил стакан.
Ветер на улице несильный, но желания выйти прогуляться не было. Ещё двадцать или тридцать минут назад он твёрдо решил, что вот-вот откинет плед с колен, наденет плащ и выйдет на улицу, но всеми силами противился этой затее. Теперь отступать некуда ; воспоминания грозили навалиться тяжким грузом. Стены начали давить и появилось омерзительное, скользкое, трусливое желание сбежать. Ещё секунда, и решение принято.
Марк поставил стакан на столик рядом с креслом, не торопясь убрал с ног шерстяной плед и, решительно избавившись от уютного плена кожаного кресла, направился к шкафу-купе в прихожей. Надел чёрный плащ английского фасона, чёрные кожаные туфли, фетровую шляпу с лентой по борту, изготовленную по индивидуальному заказу, открыл дверь и вышел из квартиры.
Стеклянный лифт плавно и почти бесшумно подкрался к двадцать пятому этажу. Прозвучал тихий звонок, и двери скользнули в боковые ниши, открыв чарующий вид вечернего города. Миллионы огней мерцали и переливались золотыми и рубиновыми оттенками. Раньше это зрелище вызывало у него эйфорический восторг, но всё изменилось. Теперь вид не трогал Марка: лицо оставалось непроницаемым, мускулы расслаблены, а брови ничего не выражали. 
Казалось, что он совсем ни о чём не думает. Словно манекен, которого одели и выставили в витрину. Этот безжизненный образ нарушало выражение глаз. В них таилась неподдельная печаль. Они были такими с рождения. Но даже близкие друзья, знающие его давно, не замечали этого. Раньше он часто смеялся и шутил, но глаза оставались неизменно печальными.
Лифт остановился на первом этаже, и Марк вышел в просторный светлый холл. Он зашагал по мраморной плитке к выходу. Рядом с ним располагалась стойка, за которой сидело два охранника средних лет в чёрной униформе. Оба, как по команде, оторвали взгляды от мониторов, когда Марк поравнялся с их стойкой.
Он вышел на улицу. Дождь усилился, но его это не напугало. Марк любил гулять под дождём и никогда не брал зонт. Помедлив, он двинулся к своему любимому бару.
Дорога не заняла много времени. Он вошёл в бар и сел за первый свободный столик. Подошла официантка. Она приветливо улыбнулась и по привычке достала блокнот и ручку.
- Как обычно? – спросила она и ещё раз улыбнулась. Марк кивнул в ответ и слегка поджал губы, изображая подобие улыбки.
Официантка что-то черкнула в блокноте и удалилась. Через пару минут вернулась с бокалом чёрного пива с густой пеной и стаканом двойного виски.
- Ах да! Лёд забыла! – быстро пролепетала она и устремилась в сторону барной стойки.
Марк мысленно пообещал себе повторять заказ не более одного раза. На следующий день была назначена встреча с юристом. И хотя надо лишь утрясти кое-какие мелочи, он все же быть более-менее с трезвой головой.
***
Нарушенное обещание отзывалось головной болью и лёгкой тошнотой. Тело горело, а во рту пересохло. Марк с трудом открыл глаза и попытался встать с постели, но острая боль огненной стрелой вонзилась в затылок. «Будильник ещё не сигналил, а значит, можно не вставать», - подумал Марк и снова закрыл глаза.
Сон не помогал избавиться от последствий ночных похождений, а болезненные мысли переполняли голову. С годами Марк всё тяжелее переносил похмелье, но отказаться от привычки пить и не думал. Он давно перестал воспринимать работу всерьёз и позволял себе алкоголь не только по пятницам и субботам. Выпивать по вечерам стало так же привычно, как чистить зубы.
Мысли о предстоящем серьёзном деле просачивались через барьеры, которые он выстроил в сознании. Марк не волновался, он уже давно всё решил, но продолжал механически перебирать детали плана.  Борьба с самим собой измотала Марка, и он незаметно для себя погрузился в долгожданный сон.
***
Тускло освещённый коридор без дверей и ответвлений. Марк неуверенно шагал вперёд. Он не видел конца коридора, и от этого накатывало чувство тревоги. Марк заметил, что не слышит звука шагов, а прислушавшись, понял, что не слышит вообще никаких звуков.
Пребывая в некотором исступлении, он обернулся и увидел позади уходящий в никуда коридор. Марк открыл рот, чтобы позвать на помощь, но не смог произнести ни звука. Он силился издать хотя бы писк, но не вышло.
Неописуемый животный страх накрыл ледяной волной. Он бросился на пол, подполз к стене, сел к ней спиной и закрыл лицо руками. Начал раскачиваться взад-вперёд, открывая рот в попытке позвать кого-нибудь, как взвыла сирена.
***
Электронный будильник издавал истошные писки в попытках добудиться до Марка. С постамента прикроватной тумбочки ненавистный кусок пластика взирал на хозяина красными цифрами. В них отражалась неприятная истина, ; Марк проспал.
До встречи с юристом оставалось всего десять минут, и можно даже не надеяться, что он опоздает. Поистине королевская пунктуальность отличала его от тысяч других жителей мегаполиса. Едва возникало ощущение, что юрист вот-вот опоздает, как он тут же появлялся ; опрятный, в строгом костюме, идеально выглаженной рубашке на запонках, блестящих туфлях и с неизменным тоненьким чёрным кожаным кейсом. Всегда бодрый, энергичный и серьёзный.
Стараясь не стонать от боли в голове, Марк дошёл до ванной и принял целую горсть таблеток разного действия. На душ не было времени. Он почистил зубы, прополоскал рот бальзамом, надел халат и пошел к входной двери.
Марк стоял перед дверью, ; он не взял ни часов, ни сотового телефона, но знал, что звонок в дверь раздастся ровно в два часа дня.
Минута, и прозвучал один короткий звонок, после которого в огромной квартире опять повисла тишина. Помедлив, Марк отворил дверь и почти незаметным жестом пригласил юриста войти.
Неспешными шагами, звук которых жуткой боль отдавался в голове, Марк шёл в гостиную, а юрист следовал за ним.
Развернув кожаное кресло, Марк развалился в нём, а юристу жестом указал на диван. Тот присел и разместил кейс на кофейном столике. Прозвучало два звонких щелчка, и явились свету две папки с документами. Быстро открыв и положив их перед Марком, юрист начал проговаривать условия предстоящих дел.
- Марк А… - начал юрист, но Марк быстро поднял руку и прервал его, напомнив тем самым, что неоднократно просил называть его только по имени. Юрист еле заметно кивнул в знак согласия и продолжил, – Марк, я должен ещё раз проговорить все основные моменты ваших поручений перед подписанием бумаг. Первое, что я хочу обсудить ; это вопрос о наследовании вашего имущества и денежных средств в случае летального исхода операции.
Марк почти безразлично, с лёгкой тенью вопроса во взгляде, посмотрел на собеседника. Юрист выдержал небольшую паузу и продолжил:
 – Обычно завещания составляют на близких или, за неимением оных, на дальних родственников, а вы хотите завещать всё своему школьному другу… – Марк тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Юрист правильно понял этот жест и вкрадчиво спросил:
  – Вы хотите оставить всё, как есть? – не дождавшись ответа, добавил, - пусть так и будет.
Юрист достал из внутреннего кармана пиджака изящную перьевую ручку, снял колпачок и вместе с папкой протянул их Марку.  Тот, не читая, поставил подписи на каждой странице.
Юрист пробежался глазами по страницам документа, закрыл папку и отложил её в сторону. Затем поднял взгляд на Марка и неизменно спокойным тоном продолжил беседу:
 – Не буду тратить ваше время на повторение содержания второго документа, просто напомню, что в нём перечислены все обозначенные вами поручения, исполнение которых мне надлежит проконтролировать. – По нетерпеливому и тяжёлому дыханию своего клиента юрист понял, что затягивать не стоит и протянул вторую папку Марку.
Когда формальности по подписанию документов закончились, юрист закрыл обе папки и убрал в кейс. Надев колпачок на ручку и засунув её во внутренний карман, он слегка кашлянул, стараясь деликатно привлечь внимание клиента, но Марк сидел, всё так же уставившись куда-то в сторону с отсутствующим видом. Чтобы не докучать клиенту, юрист решил ретироваться:
– С Вашего позволения, раз мы покончили с делами, я Вас покину. – Встав с дивана, он добавил, – можете не провожать, дорогу я знаю. – Хотя и он, и Марк прекрасно понимали, что его никто не собирался провожать.
Бесшумный, как тень, человек в костюме удалился из квартиры, а Марк остался наедине с безжалостными мучителями ; своими воспоминаниями.
Через какое-то время Марк поднялся с кресла и побрёл к бару. Бар приветствовал  хозяина огромным выбором различных бутылок с ликёрами, водкой и виски, в основном. Сегодня Марка не особо беспокоил выбор, поэтому он взял первую попавшуюся на глаза бутылку ирландского виски, стакан и направился в спальню. Голова всё ещё была тяжелая, и сон казался спасительным лекарством, как и, конечно же, виски.

***
Кромешная тьма и оглушающая тишина окружали Марка. Он огляделся, силясь что-либо разглядеть, но не вышло. Навалилось гнетущее чувство тревоги, которое комом подступило к горлу и мешало дышать. Он замотал головой из стороны в сторону, зажмурил глаза и снова открыл.
Теперь он стоял уже в знакомом коридоре с тусклым освещением. Помедлив пару мгновений, Марк пошел по коридору, смотря вперёд. Он пытался разглядеть, что ждёт в конце пути, но тщетно.
Страх сдавил грудь, но он продолжал идти. Не пытался позвать на помощь, а беззвучно брёл по коридору и смотрел вперёд. Марк не хотел знать, что находится за спиной. Он не видел конца коридора, но что-то подсказывало ему продолжать путь.
Марк увидел, что коридор переходит в непроглядную тьму, и тусклый свет не способен осветить то, что скрывалось дальше. Он сделал ещё пару шагов, но остановился. Страх превратился в ужас, он почувствовал, что задыхается. На секунду в голову закралась мысль о побеге, но Марк пересилил её и постарался успокоиться.
Ещё пара мгновений, и он решительно сделал шаг навстречу тьме и тому, что за ней скрывалось. Страх ощущался физически. Неимоверные усилия воли потребовались для того, чтобы совершить второй шаг,  затем третий, а за ним четвёртый ; и вот он бежит навстречу неизвестному.
Он не чувствовал, как ноги касаются пола, почти парил в воздухе. И с ещё большим рвением начал перебирать ногами. Дыхание всё ещё было скованно, Марк пытался дышать через силу. Он открыл рот и начал выдавливать воздух. Сначала вырывались только хрипы, но их сменили непонятные звуки, прозвучавшие чуть громче. Собрав всю волю в кулак, Марк с силой, как только мог, напряг горло и выдохнул. Хрип обрёл отчётливый звук и, нарастая, превратился в громкий вопль. Марк не успел опомниться, как тьма в конце коридора бросилась к нему, растворяя окружающие стены.
Тьма окутала его со всех сторон. Ноги больше не чувствовали опоры, но Марк не падал, а просто висел в воздухе. Он чувствовал, как тьма просачивается в него, как пробирается в глаза, рот, уши. Как наполняет его. Он замотал головой, с силой сжимая глаза и стискивая губы. Это напоминало муки утопающего. Марк не сдавался. Вдруг незримая сила, поддерживающая его в невесомом состоянии, рассеялась, и он начал стремительно падать.
Марк не знал, как долго продолжалось падение, но чувствовал, как набирает скорость тело, несясь вниз. Мыслей никаких, только жуткий страх захлёстывал разум. Уже на грани помешательства он почувствовал сильнейший удар, за которым последовала адская боль.

***
Марк очнулся в постели в ледяной испарине: мышцы лопались от напряжения, спина выгнулась в неестественной позе, грудь сдавило сильнейшим спазмом, мешающим сделать вдох. На висках вздулись и пульсировали вены. Он пытался сдвинуться с места, повернуться на бок, но ничего не выходило.
Агония продолжалась недолго. Мышцы спины расслабились, и Марк смог повернуться на бок. Прошел спазм в груди, и он сделал первый вдох. Живительный воздух наполнил грудь. Марк откинулся на спину и прикрыл глаза. Две жаркие капли скатились по щекам. Он не жалел себя, а радовался избавлению от физической боли.
Когда спазмы утихли, а дыхание пришло в норму, Марк поднялся с кровати и медленными шагами двинулся в ванную. Подошёл к раковине и вывернул оба крана на полную. Пенясь и шипя, вода вырвалась из крана, а зеркало помутнело от поднимающегося пара.
Марк подставил ладони и наполнил их водой, ополоснул лицо и обтёр рукой шею. Ещё несколько раз плеснул водой в лицо и тщательно промыл глаза. Не поднимая головы, Марк протянул руку и стянул с перекладины белое мягкое полотенце, промокнул им лицо и повесил обратно.
Он стоял, вглядываясь в бело-мутную гладь зеркала. Наконец решился и смахнул водяную пелену. Перед ним стоял сильно изнурённый на вид человек лет тридцати или тридцати пяти с тёмными взъерошенными волосами. Глаза незнакомца обрамляли тёмные круги, а кожа была бледной и казалась тонкой до прозрачности. Жалкое зрелище, которое не вызывало у Марка никаких эмоций, ; он просто стоял и смотрел, а незнакомец отвечал таким же пустым и безразличным взглядом.
 Немую дуэль взглядов прервал телефонный звонок из холла. Марк вышел из ванной и направился искать источник звука. Телефон лежал там же, где был оставлен днём ранее, на столике перед диваном. Марк поднял телефон и посмотрел на дисплей. Номер не записан в телефонную книгу и, судя по длине и коду, звонили из другой страны. Марк почему-то поколебался перед тем, как ответить, но всё же провёл пальцем по экрану телефона для ответа, поднёс трубку к уху и произнёс:
 – Алло.
Раздался знакомый голос лучшего друга Сергея:
 – Привет, Марк! Ну и разыграл же ты меня! Я даже поверил на некоторое время, что это правда. Скажи, сколько ты заплатил своему юристу, чтобы он меня разыграл? Он был очень серьёзен, впрочем, как обычно… Но он был и чертовски убедителен. – Марк, не отпуская телефон, опустился в кресло и продолжил слушать, а голос не умолкал. – Ну что молчишь!? Давай признавайся, что за повод для таких проказ? – голос на другом конце пытался сдержать смех.
 Повисла пауза, и голос в трубке спросил:
 – Марк ты там живой? Почему молчишь? – Марк не решался ответить, почувствовалось напряжение, и голос уже с долей волнения спросил. – Марк? Марк, что случилось?
Прошло ещё несколько невыносимо долгих мгновений, и Марк ответил:
 – Это не розыгрыш…
В трубке послышалось какое-то шуршание, и голос, почти заикаясь, продолжил:
– Марк я ничего не понимаю… - опять повисла пауза, – извини, у меня очень срочный звонок по второй линии, не пропадай, я через две минуты перезвоню. Слышишь меня!? Жди звонка! – голос в телефоне умолк.
Марк откинулся в кресле и закрыл глаза. Он понимал, что разговор неизбежен, но меньше всего хотел всё обсуждать. Он посидел в кресле, затем поднялся и подошёл к бару. Открыл отсек со льдом, закинул пару кубиков в стакан и наполнил его до половины добротным виски. Взболтал стакан, чтобы напиток быстрее охладился, и залпом выпил содержимое. Он надеялся, что алкоголь успеет подействовать до повторного звонка.
Прошло не более трёх-четырёх минут, прежде чем телефон зазвонил снова. Марк поплёлся обратно. Подойдя к креслу, нехотя забрался в него, взял в руку телефон, провёл пальцем по дисплею и поднёс к уху. Теперь голос в трубке был спокоен, серьёзен и даже немного агрессивен.
– Марк, ты что, с ума сошел? Совсем головой поехал? Объясни, что происходит? Мы виделись всего полгода назад, и всё было нормально. Ведь всё же было нормально? – последняя фраза прозвучала с меньшей уверенностью. Голос помолчал, и с явным волнением продолжил:
 - То, что ты задумал это… это… - он никак не мог подобрать слово, – ты сумасшедший.
Марк спокойно вздохнул, опустил телефон, откинулся в кресле и закрыл глаза. Он не знал, что ответить. Он вообще не хотел отвечать, а только надеялся, что разговор не затянется. Марк снова поднёс трубку к уху и прислушался. На другом конце линии тишина. Неизвестно, сколько продолжалось молчание, казалось, что время остановилось. Марку ничего не оставалось, и он ответил:
 – Я всё решил. – Коротко и сухо он, казалось, поставил точку в разговоре, но  ошибался.
Мгновение спустя голос в трубке затараторил:
 – Я понимаю, к чему всё это… Точнее, понимаю, из-за кого. Ну ты же нормальный человек, ты же понимаешь, что её таким образом не вернёшь! Ты станешь калекой, уродом, да и вообще можешь умереть. – Тут голос умолк, продумывая следующий шаг. Не дождавшись никакой реакции, он продолжил:
– Откуда ты узнал, где она живёт? Она же никому не оставила свой новый адрес.
Марку стало не по себе, но не от разговора, а от нахлынувших воспоминаний. У него защемило чуть ниже солнечного сплетения. Стало тяжело дышать. Марк попытался выдавить хоть слово, но получился лишь хрип. Он слегка кашлянул и сказал:
 – Прости, я не могу сейчас говорить.
 Марк опустил телефон, из него продолжал доноситься голос, который что-то кричал. Прикосновение к сенсорной поверхности поставило точку в разговоре.
В комнате повисла тишина. Голос друга всё ещё звенел в ушах Марка. Он старался выкинуть из головы телефонный разговор, но не получалось. Тогда он решил прибегнуть к проверенному средству.
Марк покинул уютное кресло и подошёл к бару. На этот раз вооружился не стаканом, а целой бутылкой, ведь появился повод, чтобы забыться. Он сразу сделал два больших глотка прямо из горла. Тёплый виски обжёг язык, и Марк слегка поморщился. Затем принялся искать коробку с сигарами. Найдя заветный деревянный ларец, он открыл его и, не выбирая, взял первую попавшуюся сигару. Быстро обработал её пробойником, зажал во рту и, прихватив спички, двинулся на балкон.
Несмотря на позднюю осень, снаружи было тепло. Ветер подсушил влагу, оставшуюся после дождя. Марк устремил взгляд на открывшуюся панораму. Зажигались огни, и город готовился к ночной жизни. Внизу шумели машины. Проспекты были очерчены красно-белыми линиями автомобильных фар и стоп-сигналов.
***
Наступил очередной день. Один из тех, что наступали тысячи раз до этого. Будильник подсказал, что выходные закончились, и пришли рабочие будни.
Марк сделал усилие и поднялся с кровати. Он никуда не торопился, да и не мог. Ожидание повседневной рутины заполняло ноги свинцом и отупляло сознание. Водные процедуры в ванной не развеяли сонное состояние.
По голосовой команде рабочий компьютер бесшумно включился и приветственно засветился тремя большими мониторами. Марк сел в рабочее кресло и без интереса начал разглядывать однообразные графики, письма в электронной почте и ленту новостей. Раньше это вызывало ажиотаж, волнительное чувство азарта, а теперь только скуку. Смертельную скуку и тоску по чему-то настоящему, что должно скрываться за этими цифрами, таблицами и презентациями.
Пытка работой длилась бесконечно, а часы-предатели показывали полдень. Время превратилось в зыбкую смолу. Что-то внутри зазудело. Не доводя состояние до раздражения и срыва, Марк произнёс голосовую команду и выключил компьютер. «Ни минуты больше я не смогу просидеть за работой», - подумал Марк и вышел из кабинета.
Марк отмёл идею о прогулке: «На улице сейчас слишком людно». Вернувшись в комнату, рухнул на кровать. Солнце мешало уснуть, поэтому пришлось доползти до тумбочки, взять пульт и нажать кнопку. Из боковых ниш с еле слышным шелестением выползли плотные шторы. Комната погрузилась в темноту. Марк зарылся лицом в подушки и попытался заснуть.
***
Телефонный звонок вырвал Марка из зыбкого сна. Он с трудом оторвал голову от подушек и протянул руку к телефону. За окном солнце уже шло к закату.
Телефон заговорил голосом молодой женщины. К Марку обратились по имени и отчеству и поинтересовались, даёт ли он согласие на предстоящие процедуры. Марк ответил утвердительно. Голос в телефоне подтвердил проведение операции через три дня и напомнил, что пациенту следует прибыть в медицинское учреждение за день до назначенной даты. Марк только угукнул в ответ и положил трубку.
«Всего три дня», - подумал он, - «Каких-то три дня и задуманное свершится».
Его руки задрожали, а дыхание участилось.
«Что со мной происходит? Неужто я испугался?» - смятение накрыло Марка тяжёлой волной, комок подступил к горлу. – «Я трус! Тряпка! Решил, так делай!»
Чувство страха сменил гнев. Марк влепил себе сочную пощёчину. Боль иголками пронзила щёку до костей, а в ухе неприятно зазвенело.
«Соберись, возьми себя в руки, ничтожество», - Марк уронил голову на руки и вцепился пальцами в волосы.
Он сидел в спальне, свесив ноги с кровати. Неподвижный и безмолвный, как статуя. Единственное, что выдавало жизнь - это предательски текущие слёзы из-под ладоней, которые закрывали лицо.
В комнате царила тишина. Солнце уже зашло за горизонт, и город погрузился в шумную ночную жизнь, наполненную яркими огнями.
Марк встал с кровати и направился в ванную. Умылся и расчесал взъерошенные волосы. Марк оглядел своё отражение ; пробежался взглядом по лицу и посмотрел в зеркальные глаза: «Осталось всего три дня, но кто сказал, что я должен провести их в трезвости?»
Он не спеша оделся, вышел из квартиры и направился на улицу. Всюду сновали люди: кто-то куда-то спешил, кто-то говорил по телефону, другие же просто гуляли. Царила суматоха, шум и гам. Марк решил сменить привычный маршрут до бара и пошёл подворотнями.
На пути встречались не самые приятные места. Тёмные дворы с доносившимся из углов запахом застарелой мочи. Мусорные баки провожали Марка маленькими блестящими глазками крыс, смотрящими из темноты. Как же сильно меняется сверкающий город, стоит сделать шаг с больших улиц. Всё это напоминало декорации на съёмочной площадке. Снаружи всё яркое, сверкающее, зазывающие, а  за слоем краски и фанеры гнилые перекладины и ржавые гвозди.
На пороге бара стояла девушка с сигаретой в руках, и что-то неуловимо знакомое в чертах её лица отозвалось возбуждением  в груди. Марк не замедлил шага, но продолжал вглядываться в лицо незнакомки. Девушка, вскинув бровь, ответила вопросительным взглядом. Марк резко отвернулся, будто отдёрнул руку от раскаленного железа. Одна простая мысль погасила всё тепло внутри - не она.
В баре было много свободных столиков. Марк занял один из них с твёрдым намерением напиться. Приветливая знакомая официантка была тут как тут. Она приняла заказ и вернулась через пару минут.
Пиво и виски лились рекой. В этот вечер Марк не наслаждался напитками, ; вливал в себя обжигающий виски и тягучее пиво один за другим. Прикончив очередную порцию, он призывно вскидывал руку и заказывал ещё. С каждым новым заказом улыбка официантки становилась всё напряжённее, а потом и вовсе пропала. Она пыталась отговорить посетителя заказывать очередную порцию алкоголя, но он резко дал понять, что не стоит лезть в его дела, и повторил заказ.
Попойка превратилась в агонию. Голова Марка не держалась ровно, то и дело заваливалась вперёд. Способности связно говорить и соображать утонули в последнем бокале пива. В воспалённом и спутанном сознании роились мысли, и все они были о предстоящей операции.
Последняя более-менее связная мысль, что посетила голову Марка, была наполнена решимостью и ненавистью: «Пусть эти крысы в белых халатах вскроют меня, как свинью, выпотрошат моё нутро и достанут на свет причину моих бед. Мы вместе посмотрим, может ли сердце действительно разбиться. Посмотрим внимательно, вместе с учеными и профессорами, и пусть они мне скажут, почему оно так болит. Почему оно, приносящее столько радости и удовольствия, вдруг решило сделать меня несчастным. А когда они закончат, мой юрист отправит сердце той суке, что отвергла его. Вот будет потеха! Жаль я не смогу доставить его сам, чтобы сказать: “Смотри! Теперь мы оба бессердечные”».
И наступила пустота, именуемая алкогольным забвением.

***
Марк открыл глаза. Его окружал не привычный мрачный интерьер его спальни, а больничная палата с белыми стенами. Из окна лился яркий солнечный свет. Рядом с кроватью стояла капельница, от которой тянулась трубка с прозрачной жидкостью. Попытка приподняться отозвалась острой болью, Марк вскрикнул и упал на подушку.
Звуки привлекли внимание Сергея, который сидел в углу комнаты в кресле для посетителей. Он встал и подошёл к кровати лучшего друга. Зрелище не из приятных. Марк был бледный, как простыни, на которых он лежал, чёрные круги под его глазами переходили в синеву, грудь перемотана самоклеющимися повязками и бинтами, из-под которых торчали дренажные трубки.
Сергею было тяжело смотреть на друга в таком состоянии, что читалось на его лице. Он спросил так спокойно, как мог:
- Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - ответил Марк и скривился, так как речь отдавала болью в области груди. - Раз я жив, значит, операция прошла успешно, и сердце прижилось?
Сергей ничего не ответил, лишь с грустью посмотрел на друга, который когда-то и не думал о суицидальных операциях. Друга, который был душой компании и светился оптимизмом, который заряжал энергией жизни всех вокруг. Он смотрел на пустую оболочку с чёрными провалами вместо глаз и силился узнать в этом незнакомце своего друга.
Марк посмотрел в задумчивые глаза друга и только начал свой вопрос:
 - Сергей, почему ты мол… - как дверь палаты распахнулась, и зашёл врач в белоснежном халате с перекинутым через шею стетоскопом и планшетом в руках.
Громкий, как сирена, врач ворвался в диалог друзей:
- О! Уже пришли в себя? Добрый день. Как себя чувствуете?
- Нормально, - не изменяя себе, ответил Марк.
- Ну и прекрасно. - Произнёс доктор и, подглядывая в планшет, продолжил. ; А Вы боец, Марк! Заставили попотеть бригаду хирургов, но перенесли операцию хорошо. Завтра утром у Вас будет осмотр, заменим повязки и посмотрим, как у вас там всё заживает. Поправляйтесь.
Врач уже развернулся и собрался уходить, как Марк спросил:
 - Новое сердце прижилось?
Доктор остановился и энергично развернулся на пятках:
 - Новое? Ну, хирурги действительно хорошо постарались, так что оно теперь почти как новое. - С улыбкой закончил фразу врач и удалился так же стремительно, как и появился.
Марк повернул голову в сторону друга. На его измученном и высохшем лице читался один единственный вопрос. Сергей опустил взгляд:
 - Ты совсем ничего не помнишь? Хотя это не удивительно, учитывая сколько алкоголя было в крови, когда тебя доставили в больницу.
Вопрос на лице Марка сменился тревогой и смятением. Сергей решил не медлить и не приукрашивать:
 - Два дня назад ты до полуобморочного состояния напился в баре и пошёл пешком в сторону дома. Какого-то чёрта пошёл по закоулкам, где и нарвался на нарколыгу, который решил поживиться лёгкой добычей. - Сергей сделал паузу, подбирая слова, глубоко вздохнул и продолжил, - у вас завязалась драка, и ты получил четыре удара ножом в грудь. Два удара пришлись в бумажник в нагрудном кармане и особо вреда не нанесли, но вторые два… - Сергей опять сделал паузу, - одним ударом тебе пробили лёгкое и ещё один попал прямо в сердце.
Марк лежал с приоткрытым ртом и слушал дикую историю друга, не веря, что всё это произошло с ним. Сергей продолжал:
 - Тебя бы не спасли, если бы не официантка из бара. Она переживала, как ты доберёшься до дома и проследовала за тобой. Она всё видела и вызвала скорую. Если бы не она, то тебя бы нашли, в лучшем случае, на следующее утро, а так врачи подоспели вовремя.
Сергей сделал шаг в сторону окна, прислонился к подоконнику и продолжил:
 - Врачи несколько часов боролись за твою жизнь, но в итоге справились. Ты был без сознания несколько дней.
Повисло долгое молчание. Сергей отвёл взгляд в сторону, так как ему было почти физически больно видеть друга, а Марк смотрел в пустоту перед собой. Он практически не моргал и слабо дышал, всем видом напоминая труп.
- Ты сильно изменился. Я тебя совсем не узнаю. Ты отстранился от друзей. Одна одержимость сменяется другой, - Сергей закрыл лицо рукой, ему было сложно продолжать разговор. - Стоит ли говорить, что ты не ценишь жизнь? Играешь в свои больные эксперименты... А вокруг есть люди, которым ты не безразличен. Я в срочном порядке вернулся из-за границы, бросив все дела, но уверен, тебе на это плевать! Врачи спасали твою жизнь, даже не зная, что ты этого не особо хочешь, и тебе это безразлично. У тебя даже есть собственный ангел-хранитель во плоти - девушка из бара, которой по какой-то непонятной причине на тебя не наплевать. Она пошла за тобой, спасла твою жизнь, а потом два дня провела в больнице, пока врачи не убедили её, что твоё состояние стабильно и угрозы жизни нет. Возможно, она работу потеряла, пока была здесь! Но тебя, скорее всего, и это не волнует... Конечно, для тебя важен только ты сам! - под конец голос друга срывался на крик.
Сергей сделал паузу, постарался успокоиться и продолжил:
 - Вокруг тебя очень много хороших людей, которые бескорыстно желают тебе добра, но знаешь, что я думаю? Ты этого не заслуживаешь!
Марк смотрел в потолок и молчал. Сергей сделал глубокий вдох, с шумом выдохнул:
- Я уже пойду. Рад, что ты пришёл в себя. Захочешь поговорить - звони. Пока.
Марк повернул голову и проводил взглядом друга из палаты.
За окном по-прежнему светило яркое солнце. Свет, от которого Марк прятался последние месяцы, настиг его и от него не скрыться. Казалось, что льющийся из окна свет пронизывает кожу, просвечивает кровеносные сосуды и даже касается раненого сердца. По щеке Марка пробежала слеза, за ней другая и ещё одна.
В голове пролетали события последних дней, потом недели, месяцы.  Он дошёл до момента, когда им завладела мысль лишить себя сердца. Стремительный поток воспоминаний вернул его к моменту депрессии и апатии, затем к расставанию и ссорам. На какой-то миг он вернулся в промежуток времени, когда был без памяти влюблён и считал себя самым счастливым человеком на земле. Неумолимый водоворот тащил его дальше, как бы он не сопротивлялся. Марк пролетел через своё прошлое, сотни ошибок, обид, попыток, достижений и просто приятных воспоминаний. Наконец, поток вернул его в очень важный момент, когда он был ещё маленьким мальчиком и жил в крошечной квартире с родителями. Когда весь мир был добр к нему, и жизнь была впереди. Марк осознал, что именно тогда был счастлив. Слёзы хлынули потоком.
Ладони сжались в кулаки, и Марк начал изо всех сил бить по кровати. Каждый удар отдавался острой болью в груди. Он продолжал колотить и стонать от боли, даже когда свежие швы под повязкой закровоточили. Слёзы текли и текли. Он почувствовал, как с болью и слезами его душа очищается, и в ней освобождается место для чего-то нового.