глава 3 роман Кочубей

Браты

Бывает просто невыносимо, тоскливо на душе. Как – то быстро пролетело лето, оно не может длиться вечно, и с его окончанием, приходит дождливая осень, хорошее настроение подвергается унынию. Птичьи стаи уже давно улетели в тёплые края. По утрам степь уже серебрится  заморозками. Леса и степи, да одним словом вся природа застыла в ожидании зимних вьюг, обильных снегопадов. Быстро приходят морозы, и в ноябре  в «утренники» было так холодно,  что насухо до дна вымораживало колдобины. А застывший за ночь тонкий ледок ломался и крошился, звенел - словно битое стекло, затем выпал первый снег. Вскоре всё исчезло под белым одеялом: земля, реки, дороги, поля, деревья и дома. Природа  в такое время обретает не только величие, но и грозную силу. Пейзаж превращается в бескрайнее белое море, в котором холмы чередуются с ложбинами, вздымаясь и опадая, словно волны. Зима, как неприступная, холодная красавица, выдерживает свой характер вплоть до узаконенной поры тепла, не дразнит неожиданными оттепелями и не гнет в три дуги неслыханными морозами, все идет обычным, предписанным природой общим порядком. В пасмурную погоду трудно, даже напрягая зрение, различить, где кончается земля и начинается небо. Зато как ослепительна игра солнечных лучей в ясные дни, когда небо сияет великолепной лазурью, а снег искрится миллионами алмазов! Надвигалась пурга, снеговой шёл с севера, замело дороги, не проехать, не пройти. Скрипели от мороза ставни в домах, звенели печально о чём – то стёкла. Избы выстужались – это напрочь, солому жгли тюками, она сгорала быстро, не давая нужного тепла, эх раздобыть бы дровишек берёзовых они  - то гораздо более тепла дают. Кошка в такие дни жмётся к теплу, обожает в такие минуты лежать на печи, и млеть в лучах солнца попадающих в хату. Люди в сёлах и городах находились  в ожидании, чего – то неизбежного, и таили грусть, с надеждою ожидая прихода тепла и  лучших времён. Но они были так далеки, ещё. Потому – то приходилось довольствоваться тем, что было припасено на зиму. Припасов продуктов катастрофически не хватало, соления, репа были на исходе. Сходить бы в лес за дичью, но стоит такой лютый мороз, придётся его переждать, зверь залёг  по норам, укрытиям, пережидает стужу. На дворе стоит собачий холод, бушует который день вьюга, запуржило так,  что «света белого» не взвидеть. В одну минуту занесло окрестность, всё погрузилось во мглу, сквозь  которую летят снежные хлопья. Небо слилось с землёй. В общем, такая проклятая  погода,  о которой у нас в народе говорят: « Что в такой час добрый хозяин собаку во двор не выгонит,  а не токмо,  куда – то ещё».
                Студёная зима
Эй, поберегись служивый,  крикнул возница в санях и махнул плёткой. Коренной вскочил на дыбы, от неожиданности пристяжные подхватили и понесли вскачь сани вперёд. А впереди ватага малых детей играет, им  мороз вьюга всё нипочём, их от игры охватил азарт,  не смотрят по сторонам, не видят опасности. Осталось всего – то ничего метров -30 не более, не удержать коней, быть беде подумал кучер. Но тут с обеих сторон к саням наперерез кинулись двое. Слева – молодой резвый казак схватил под уздцы, но кони так и не сбавили ход, волоча его по снегу. Справа подоспел зрелый мужик, высокий, собою статный, схватил под уздцы пристяжную кобылу, да как вдарит,  правой рукой ей в ухо, так она и замертво свалилась под сани, тем  самым, своим крупом и остановила бег. Какой прекрасный удар, возрадовались одинокие сельчане, видевшие всё это. Кони встали как мёртвые, буквально в метре от робят, те так и не поняли, что же вокруг них произошло, только видят - народу собралось тьма – тьмущая. С саней вылез огромный кучер – сердюк (гвардеец).  Кто таков, кто позволил тобе мою кобылу вдарить? Снял с себя волчью шубу, расправил затёкшие богатырские плечи. Желая наказать обидчика и разом потешить толпу, вызвал на поединок статного казака. Тот немного опешил, признав в сердюке  наипервейшего  кулачного бойца Хому, известного поединщика во всём Запорожском войске. Ну, что  сказывай, за обиду - нанесённую тобой будешь биться? Толпа в предвкушении побоища разомкнулась, образовав круг. Первые минуты не выявили победителя, молодой кружил, а сам не нападал и не давал себя вдарить.  Хома, впервые почувствовал силу достойных рук противника, силён паршивец, просто так не справиться. В голове Ивана соперника Хомы,  тоже было не всё ладно,  у него бродили шальные мысли, как – бы ненароком не зацепить поединщика. Вот надо же такая неприятность случилась, как бы на кол не посадили, зашибу и гляди того и посадят. Как выйти из этой ситуации живым и невредимым? И тут пришла ему предательская мысль, дабы в конец сердюка не озлить, да и самому не опозориться  при всём честном народе.  Он ловко подставился сердюку,  и громко выпустил из себя весь зловредный  скопившийся дух.  Сердюк навалился на него сверху, такой радостный,  вожделённой победой. Толпа,  до толе - молчавшая,  в одночасье заржала на разные голоса,  аки как кобылы в стойле завидевшие любимого жеребца. Наблюдавший за схваткой  Кочубей остался доволен увиденным зрелищем, он дал знак, чтобы эти двое молодцов были доставлены к нему на утро. С лёгкой руки Примы к Ивану Томашук так и прилипло  погоняло - «Кобылянский», за убитую не понарошку кобылу. Люди довольные, что всё так мирно и благополучно ссора закончилась,  разошлись по своим хатам,  разговоры ещё долго не утихали, и обрастали новыми подробностями в деталях, но все отмечали сноровку и сметливость этих казаков. Наутро двое молодцов были доставлены под грозные очи Кочубея. Для чего вызывает Генеральный судья,  чтобы излить на нас свой гнев, или выказать свою милость, терялись в догадках браты? Видел вчерась ваш смелый поступок, скажу честно молодец, если сумел Хому поучить, подавая стакан водки из собственных рук. Есть споровые, молодец! Я остался весьма доволен вашими действиями,  кто таковы? Да, мы холопы,  а звать нас Виталий Прима, да Иван  Томашук. Прима,  Прима, что – то  всколыхнулось знакомое  в  памяти Кочубея, но напрасно пытался вспомнить, запамятовал. Даю вам с сегодняшнего дня вольную, будете казаками. Ой, пан  Кочубей спасибо вам за такую щедрость, век вам благодарны, век вам обязаны. Не женаты,  да нет ваша  светлость пан, не успели ещё. Ну, да -  и правильно, никогда  не женитесь,  мои  друзья, вот  мой  вам совет. Не женитесь  до тех пор, пока не скажите себе, что сделали  всё, что могли и до тех пор,  пока не выберете женщин, и  пока не поймёте, что любите дивчину всем сердцем, всей душой, и знаете ясно, что женами  они будут верными  и покорными  на всю жизнь. Но женский пол нельзя забывать, шишку надо регулярно парить. Дабы детородный орган – был всегда работоспособным. А то ошибётесь жестоко и непоправимо, но и тянуть с этим делом не надо, жизнь коротка, останетесь  стариками никуда не годными, и пропадёт всё, что есть в вас хорошее и высокое, всё истратится по мелочам. Ну, ну не смотрите на меня так удивлённо, вы же – наверное, ждёте впереди добрых дел, героических свершений, на благо  родины? После этих слов они обласканные вышли из покоев,  он их  отпустил уже свободными казаками, они стали особо доверенными людьми Кочубея в потаённых местах, а такие люди - завсегда очень - нужны. Так как доверие должно быть обоюдное, не каждый холоп готов отдать свою жизнь за хозяина, а они были готовы это выполнить незамедлительно.
                Род Кочубеев
Радостно и чудно, зашли холопами,  а вышли казаками свободными.  Иван с лёгкой руки Примы стал – Кобылянским, который был определён  конюшенным Кочубея. Вишь, - признали  силушку, да любовь его к коням. А  Витольда Ивановича Приму того более – служкой значит в свою судебную канцелярию, хват, да и умён Прима. Эх, по такому – то случаю и выпить не грех, да и переночевать не с кем, ну, хоть бы по такому делу пятак дал? Придётся к шинкарю идти, да в долг просить его,  а таким на вид добрым пан показался, есть же такие жадные. Да оно, конечно, бывает внешность обманчива, жид поганый.
 
Эх, за душой ни копейки ни рублика.
Хлопнуть стопку, закусить хоть бы бубликом.
Где бы найти на стопку пятак?
Жизнь с перекосом, хотелось б не так.

Снег весь ложится на землю – порошею.
Девки - грудастые,  ликом – хорошие.
К вам мы идём, лишь подтянем – штаны.
С Ванькой Томашук, мы – братаны.

Мы казаки, не дать и не взять.
Хочется - девки вас крепко обнять.
Жизнь коротка, Малороссию любим.
Ляхов, да турок саблями рубим.

Да ну ничего, казак из любой ситуации выход найдёт. Слышь, Кобылянский, а не дойти ли нам до кума, озадачил Прима: « Он завсегда рад  добрым гостям, думаю, что он нам будет сильно рад, да и  выставит на стол горилки с доброй закуской». Да ты шо, что якись перепутал, он сам пьет, да тильки на дармовщинку, да и жинка у него грозная, прошлый раз так его отдубасила,  морду обцарапала,  что боже упаси. Друзьяки в нерешительности топтались на месте, шинок был уже виден как на ладони. Навстречу им шагал хорошо подвыпивший казак, он оказался бывшим сотником Наливайченко. Сердюк, или  по малороссийскому простому выговору имел на вид 60 лет с небольшим хвостиком, но он обладал ещё значительным здоровьем, выпить был «не дурак». Никогда ни что не жаловался, был выше среднего роста, голова его давно лишилась растительности, главная достопримечательность лица – большие «сивые» усы, как и подобает казаку. По собственному выражению, он «сивив з морды – як пёс, то есть седеть начал с усов, так как на голове волосы отсутствовали, на затылке оставался последний пук. Глаза у Наливайченко были большие, серые с поволокой, губы полные, цвет лица смуглый и загорелый как у цыгана или турка, так как физиономия ежедневно подвергалась солнечным лучам. А это бесследно не проходит. Взгляд его имел смелое выражение, даже слегка хитроватое, с оттенком затаённой малороссийской иронией. Жил старый казак настоящим на предмести « у своей господи», то есть в собственной усадьбе и при собственном хозяйстве. Он управлялся по хозяйству как гетьман какой, всё делал своими собственными руками, поэтому они у него были просто огромные. Хозяйство содержал он в безукоризненно, всюду царил порядок,  всем сельчанам это было давно известно. Поравнявшись с ними,  притворно зевнув, он привычным движением подал им руку. « Куда путь держите, панове?». «Да  вчерашний день ищем», дружно ответили хлопцы, и оба расплылись в улыбке. « А я вас первым заметил, скоро ли будем гулять на ваших свадьбах?». Об этом как – то ещё не думали, отвечали друзьяки.  Они,  хитренько подсмеиваясь, подмигнули друг – другу и уставились на Сэмэн – Сэмэновича выжидающе.  Хлопцы гарные, бравые, с такими хоть куда. А може их к сэбе забрати до хаты?  Втроём как – то веселее, да и жинка не буде серчать, буде искренне рада визиту гостей. Казаки всегда гостепреимны, потому что считают, что гости являются  - посланниками Бога. Самым дорогим являлся тот гость, который нуждается в еде и ночлеге. Если какая – то семья отказывалась, то её подвергали презрению. Во время ужина гостю отдают  самое  лучшее место. Даже старик должен уступить место гостю, который был намного младше. На приглашение сотника они охотно согласились. Пройдя за калитку, ощутив себя полноправным хозяином, бывший сотник открыл дверь в хату и позвал зычно жинку. Хозяйка с радушием позвала гостей к столу. В зале стол был заставлен снедью: стояли аппетитные окорока, жареный гусь на блюде, огромадная миска с варениками, малосольные огурчики.  Квашенная капустка есть – царица стола,  (поставить не стыдно, съедят не жалко) украшением стола являлась большая ; бутылка горилки. Одним словом всё то, отчего нельзя было с голода  умереть. Да, при такой закуске, да с хорошей, приятной компанией можно столько горилки выпить,  что даже страшно подумать, искренне порадовались за себя гости. Баба Ганна не уставала нахваливать закуску, горячие вареники притягивали одобрительные взгляды гостей своими внушительными размерами, что нельзя было не оказать им должного внимания. Гусь источал такой  запах, но этого и не требовалось, они никогда на отсутствие аппетита  не жаловались, но и торопиться не следовало. Они  стойко выдерживали, выжидая команды старого сотника, блюли заведённый порядок в обществе, коим себя относили неукоснительно. Наливайченко  по-хозяйски налил по – полному стакану, как и полагается хозяину, произнёс тост «Выпьем панове за вильну Украину», гости с готовностью его поддержали. Гости умело подыгрывали друг – другу, подзадоривали хозяев, играя на их чувствах, нахваливая угощения». « Диду, ох и крепка твоя горилка». « Да сынку она бесподобна, чиста как божья слеза, заручусь зараз, она лучшая в округе» бахвалился старый сотник. «Дило есть панове - срочное, давеча принесли пакет от самого полковника Искры - воззвание. Кого из вас паны – атаманы не затруднит прочесть? « По этой части все данные у Витольда Примы,  кивнул Иван Томашук. Да, да это уж как надо изделаем, прочтём, не стал отнекиваться Прима». Баба Ганна рукой прикрывала рот, закатывалась смехом, да он как выпьет, так сразу же и за письмо, написанное им же. Всё никак не уймётся со своей службой, считает, что казаки без его совета не обойдутся. Витольд вытер рукавом сальный рот и загудел - словно в трубу: « Братья казаки и крестьяне Малороссии, наша Родина переживает суровую годину. Вороги вершат,  грабят наши церкви. Не радует наши сердца колокольный звон, так как он не разрешён. Тут знаете - атаман  малость, ну,  конечно, сгустил краски. У нас в станице целый день  трезвонят, да это и не столь важно. Это так к слову, чтобы вышло позадиристей, хозяин подмигнул, гости понимающе переглянулись между собой, закивали в такт головой, намёк понят. Ой, диду, диду! Так вин же вы гарный сердюк. Може ещё  на бабу залезаете? « А як же, жинка вин  внимание треба, душа – то живая. По осени, и по зиме кажинный день залезаю на неё по два раза, один раз,  когда залезаю на печку, а второй, когда утром слезаю, дабы протопить хату». Хлопцы - дружно рассмеялись смекалке старого сердюка. Хлопцы,  чикайте, что если подойти к жинке с лаской, она сделает для тэбэ всё, что угодно, и обойдётся без чего угодно. Диду, нас давно терзает спросить, про одну странную историю, тильки не знаем, правда  - это или толки? Говорят, что будто будучи молодым сердюком ви Сэмэн в одной из схваток зарубили  троих янычар, из полону взяли молодую дивчину? Да, несомненно - правда, только не троих, а пятерых. А дивчина это – я, живём мы як душа в душу уже 35 годков, и заплакала. Баба  Ганна смахнула слезу, заявила после выпитой горилки, что  в «грудях « так шкварчит словно пламень, надобно душе выплеснуться наружу и затянула писню:

Затуманился вечер.
Стих уж день над водой.
И озябли уж плечи.
Скучно очень одной.

По деревне неслышно.
Лишь калитка скрипит.
Кавалера не видно.
Подустал, крепко спит.

          Припев:
Затуманился вечер.
Стих уж день над водой.
И озябли уж плечи.
Скучно очень одной.

А над речкою "Ворсклой".
Стойкий запах ухи.
Раскричались галки.
Песнь поют петухи.
           Припев:
Затуманился вечер.
Стих уж день над водой.
И озябли уж плечи.
Скучно очень одной.

Я легла, но скучаю.
Все заснули, дом стих.
Лишь сверчки отвечают.
Серенады за печкой, милый слуху мотив.

Хлопцы, как могли,  старались подтянуть, но не всегда попадали в такт. Песня эхом разливалась по вечерней Диканьке. Какой замечательный  летний вечер, ах Диканька, ты такая упоительная.Сотник Наливайченко - строго посмотрел на жинку: « Вы, что же мамо не нальёте хлопцам по чарке, видите как у них в горле пересохло, что читать они не в состоянии». «Сэмэн, дорогой чоловик, дык вы уже вторую четверть допиваете, скильки можно?» Казаку много горилки не бывает, тащи бутыль,  я сказал, - тащи бутыль,  и рухнул на пол замертво. Всё, норма выполнена, русский чоловик норму свою завсегда знает, упал, больше знать не треба. Да, видно крепко заснул мой  чернобровый сокол. Что у трезвого на уме, то у пьяного  на языке. Кто – то смеётся утром, а этот будет не верить, стыдиться - словно дитёнок малый. Ну, а в другой раз  всё опять повторится, вы уж гости дорогие не обессудьте нас старых, смеялась баба Ганна,  махнув на всё рукой. Да, разве мы не такого роду племени? Хлопцы,  помогите перенести его на лавку. Зверский, богатырский  храп разносился по всей горнице, притомился знать - сердюк опосля праведных трудов.
                Сэмэн  Сэмэнович с бабой  Ганной
Пора и честь знать, встали из – за  стола, попрощались с хозяйкой, да и торопливо засобирались по хатам. Какие приветливые хозяева, придётся - наверное,  их неоднократно навещать, дабы не забыть, как ты мыслишь Витольд? Спросил Кобылянский. Да, одно тильки обескураживает - нет дочек, да и добрые соседки не заглянули даже, не спивали, а так хотелось бы, отвечал Прима. Дюже гарно - прошла встреча, всегда  надо быть в нужном месте, и в нужную минуту. А люди как говорится -  помогут,  мир – то не без добрых людей