Дороги любви непросты. Часть 3 глава 27

       В соавторстве с Игорем Караваевым 2: http://proza.ru/2021/09/25/829

       С раннего утра Прасковья хлопотала на кухне. Людмила попросила напечь пирогов к приезду подруги. Зачастила последнее время Алёнка, видать, правда, любовь у них с трактористом-то Ванечкой Ильиным. Парень статный, красивый, работящий, деревенские девки только что на шею ему не кидаются, а он после побега молоденькой завклубом – Ирины, фамилию уже и не вспомнить, вроде как Столярова, ни с одной не гулял.  А чего в Ирке той и было-то?! Разве что коса по пояс, да с руку толщиной. Поговаривали, что похаживал Ванька к разведёнке Василине Петуховой, которая старше его аж на пятнадцать годков, если не больше. Ну, дело молодое, чего парня судить, если и было промеж ними что.  Но уж больно молчалив, лишний раз не улыбнётся, не чета Алёне. Та, в отличие от него, как пулемёт строчит, да скалится по поводу и без повода.

 Как уж у них с Алёнкой-то вышло, Бог его знает, но уже второй год валандаются. Поженились бы - и дело с концом! Людмила говорит, что Ваня не хочет из деревни уезжать, а Алёнка, прожившая всю жизнь в городе, боится сюда переезжать, к тому же, и работа у неё хорошая, жалко бросать. Здесь такой не найдёт. О работе ли думать надо, когда вот-вот рожать поздно будет?!  Эх, девки, девки! Ума нет, своего не дашь… Ванька – не парень, золото! Такой словом никогда не обидит, ни то, что руку там поднять. С доски почёта не сходит, дом – игрушка, всё переделано. С матерью его ужиться можно. Баба она хорошая, лишний раз поможет, а встревать к ним точно не станет. Не из таких Клавдия. Не так давно жаловалась, что больно хочется внучат попестовать. Летят годы-то! Давно ли Зоя малехонной была, а теперь вымахала выше матери, в Ленинграде учится, обещалась на зимние каникулы приехать, у них с дедом погостить, порадовать. Василич уж больно скучает по ней. Вот тебе и неродная, а всем сердцем прикипел. Но и внучка в нём души не чает. Да разве ж можно её Павлушу не полюбить?!

Так, с мыслями о том, о сём месила Прасковья тесто.  Вспомнилась мамка, которая всегда говорила, что тесто любит силу. Сама-то она худосочная была, не в неё Прасковья, хлеб у матери выходил на вкус кисловатый, с комочками муки и с некрасивой потресканной корочкой. Как только подросла Прасковья, так сразу взяла выпечку в свои руки. Вот уж семьдесят пять, а сила в руках ещё осталась, потому и тесто у неё на загляденье – податливое, нежное, пирожки получаются воздушными. Они и на третий день, как только из печи достаны. У Людмилы при всём её старании пироги не ахти какие выходят, как Зойка говаривала, что подошва у её сандалий. Но ту тоже не всегда слушать надо, приврать может, чтобы ей, Прасковье, приятное сделать. Хитра девчонка! В кого вот только такая уродилась?! В ихней породе все простые, это уж явно от отца досталось. Знать бы ещё, кто этот отец?! Нет, не скажет Людмила…
С погодой не пойми что: то мороз, то оттепель, на дорогах гололёд, а у Людмилы не так уж и велик опыт вождения. С «Запорожцем» быстрее сроднилась, а вот с новёхонькими «Жигулями», Василич говорит, ей тяжеловато приходится.  И чего приспичило машину менять? Ездила бы да ездила на стареньком «Запорожце», так нет – подавай им «Жигули»! Баре тоже мне! Сегодня вона какой ветрище! Аж в доме свистит! За последний час настолько усилился, что, того и гляди, переломит тонкие стволы высаженных Василичем берёзок. Со всех сторон летят сухие сучья старой липы, с которой прожила она всю свою жизнь в Олошках. Липа досталась ей в придачу к купленному домишку, который, благодаря стараниям Василича, выглядел теперь довольно-таки презентабельно, несмотря на свои скромные габариты.

В раздумье своём не сразу заметила, что к дому подъехал незнакомый автомобиль.  Что-то ёкнуло внутри, а что – она и сама не могла понять.  Из машины никто не выходил, а сердце уже затрепыхалось раненой птицей.  Как давно это было… Чёрный автомобиль, красивая женщина, кукла… Надо торопиться, а вдруг уедут?! Пока она накидывала пальто и пуховый платок, ноги, казалось, сами обулись в валенки. Перед выходом заглянула в окно: на улице стоял незнакомый молодой человек, который внимательно рассматривал её дом. Последние пять лет в тайне ото всех она ждала Отто, верила, что он обязательно приедет, он обязан приехать, не к ней, конечно, а к Людмиле и Зое. Это его кровь.  И Людмила должна увидеть своего отца. Она умница, вся в Отто, сразу поймёт, что он не фашист. А ведь она даже фамилию его не помнит. Отто как-то назвал, но она и слушать не стала. Слишком она тяжёлой ей показалась для русского произношения, к тому же, неприятной по звучанию, грубой…
Опираясь на руку молодого человека, Отто Гильдебрандт вышел из машины и сразу же хватанул морозного воздуха. За столько лет он уже начал забывать, какие в России морозы. Водитель подал ему трость, но он отрицательно покачал головой. Из широко распахнутой двери дома вышла Прасковья.

- Полли! – задыхаясь, проговорил он.

Отто узнал её сразу. Не мог не узнать! Её глаза оставались такими же чистыми, как в первый день их знакомства. Он тогда сравнил их с родниковой водой. Позже, узнав, что пришлось ей вынести на своих плечах, поражался, как не затуманились они от горестей и бед, оставаясь такими же светлыми и спокойными. За её внешней суровостью и даже в некоторой степени жёсткостью он сумел рассмотреть доброе и мягкое сердце, ранимую душу. Но чего он не мог понять в ней – так это покорность судьбе. А ведь они могли быть самыми счастливыми! Вместе растить и воспитывать дочь, о которой, спустя несколько лет, он всё же смог узнать, благодаря положению и связям Бриджит – женщине, которая стала его женой по настоянию родителей. Он дал матери слово перед самой её смертью и не мог его нарушить. Их брак строился не на взаимной любви, а на уважении друг к другу. И это вполне устраивало Отто. Бриджит потеряла любимого человека задолго до их знакомства. Её муж Дитмар погиб в дорожно-транспортном происшествии. Понимая неизбежность столкновения, он в последние секунды сумел так развернуть автомобиль, что основной удар пришёлся на него. Эксперты сказали, что это редкость: обычно водитель, стараясь уйти от удара, интуитивно сохраняет жизнь себе, а не пассажиру. Его пассажиром, а точнее, пассажиркой, была жена, а сзади сидел их пятилетний сынишка. Бриджит с сыном остались живы. В Советский Союз Отто прилетел с внуком Бриджит – Генрихом, которого любил как родного. Общих детей у них с женой, к сожалению, не было. Генрих отличный кардиолог, в СССР у него много друзей-медиков, его уважают, приглашают работать, к тому же, он совладелец фармакологической фирмы, разрабатывающей новое поколение антибиотиков. В тонкости деятельности внука Отто не вдавался. Парень он самостоятельный, всё ему по плечу.

- Отто! – шли они навстречу друг другу.

Отто с трудом, заметно прихрамывая на правую ногу, Прасковья размашисто, словно с крыльями за спиной, не шла – летела! Порывисто обняла и тут же почувствовала на лице нежность его рук, которые так и не смогла забыть за столько лет. Только тогда они были мозолистыми от физической работы и шершавые от морозов.

Продолжение:  http://proza.ru/2021/09/27/1905