Вернигора

Отдыхали мы в Вернигоре. Чудный спа под Трускавцом. Деревянные коттеджи, вайфай и посыпанные гравием дорожки посреди леса.
Видели философских лосей, которые иногда по утрам меланхолично глядели внутрь себя, приложившись бодунной мордой к забору снаружи.
Вызвали такси, посмотреть Трускавец. Водителя застали на крыше машины. Он остановился возле ворот и неосторожно вылез покурить. По запаху его нашла компашка кабанов-ЗОЖников и провела активную антитабачную кампанию прямо среди него.
Минут 15 отказывался слезать, потом метнулся  за баранку со скорость встревоженного кабанчика и даже окно по пути не открывал.
Если волки лают, то тогда на обратном пути мы разогнали нехилую волчью стаю.
Работают там, по большей части, местные девчонки. Волки, лоси, кабаны - рутина. Настоящий хипеш мы наблюдали, когда они граблями разгребали весеннюю листву после зимы. И нашли жабу в зимнем коматозе.
Одна девочка лежала в обмороке, вторая выла на весь лес до Швейцарии и пыталась пнуть граблями сонную жабу. Та поначалу была зимне-вялой, но от децибел включила третью передачу и сбежала в лес к мирным волкам, пока от звука глаза не повыпадали. Думаю, в этой части леса неглухого зверья еще долго не наблюдалось.
Кроме всех видов фазанов около каждого домика там еще отдыхали зубры в огромном вольере и семейство рысей. Рыси, включая котят, были вечно обожраны и оттого валялись на земле кверху круглыми плотными пятнистыми пузами внутри немаленького загона. На внешние раздражители реагировали вяло, и оттого были Никиткой отнесены к неинтересным обитателям спа-королевства.
Интересных для него было три. Первый - чувачок, помогший нам втащить чемоданы и объяснивший, откуда в коттедже ежедневно свежий березовыц сок. Ленка, не подумав, дала ему пять чаевых гривен.
Ну что в Одессе пять гривен? Плюнуть на палец и бровь протереть.
Чувака через полчаса выпихнули ногами, когда он полез протирать люстру и продувать батареи... С тех пор он ошивался возле домика и пытался проскользнуть внутрь - что-то поделать.
Второй интересный для малого тип был повар. Трехразовый шведский стол анлимитед в лесу ни о чем. В лесу жизнь утром сводится к ожиданию завтрака, вечером - к тому же. Мы день на третий не выдержали, позвонили в полночь на кухню и заказали поднос мяса и еще два подноса разных смаколиков.
Сонный повар не въехал по телефону в ситуацию. Здание кухни было в полутора сотнях метров. Думаю, через минуту разговора повар меня и без телефона прекрасно слышал. Никиту развеселило, как он вприпрыжку с тремя подносами прилетел через пять минут и долго скорбно жаловался, что он никогда еще, вот никогда в жизни не готовил три огромных стейка за столько секунд.
Третий весельчак жил по соседству. Мы все гадали, отчего австрийский турист с женой и двумя детьми настолько хмур и неразговорчив. Гадали, пока у него не случился день рождения.
На праздник он взял погонять по лесу квадроцикл - была там у нас такая опция.
 Где он потерял инструктора и успел нажраться - неизвестно. Только в какой-то момент долговязый и бывший тихий чувак на квадроцикле влетел на территорию со стороны леса и с диким хохотом и песнями врезался в ограду зубрятника. Озадаченно замолчал, но почти сразу полез внутрь обниматься.
К толпе любопытных зубрят и зубрих степенно подошел вожак, раздвинул всех плечами и начал недоуменно рассматривать дикого поклонника. И только когда тот долез до верха забора, он в него плюнул.
Как раз доковылял инструктор из леса. С мужичками из персонала они стащили гуляку за ногу и понесли сдавать пьяного, счастливого и обхарканного турыста его фру. А квадроцикл в ремонт.
При появлении на завтраке все аплодировали отважному любителю-животноводу. А он, скромно улыбаясь, раскланивался.
Больше по вечерам мы его трезвым не наблюдали. И хмурость заодно улетучилась.
Но больше всего я страдал по утрам. С момента открытия глаз и до момента, когда мне в зубы Лена сунет третью кружку кофе, я ненавижу окружающих активно. Более-менее пассивным это чувство становится во время завтрака.
Рядом с нашим домиком достраивали два корпуса, бассейны еще какую-то хрень по мелочи. Работяги ходили столоваться намного раньше нас, но мимо нашего домика.
 Когда в предрассветных сумерках я вышел с кофе на террасу, они как раз тянулись к едопою. И начали, сволочи, здороваться. А я, как воспитанный мальчик, отвечал и улыбался. Улыбался и отвечал. Мне желали доброго утра по украински, по русски, по венгерски, польски и немецки. Языков было, как рабочих. Ну, очень много.
Не допив кофе, я сбежал внутрь ждать завтрака. И каждое утро после этого пил кофе у окна изнутри, строя за занавесками рожи и ненавидя жизнерадостность окружающего мира.
А так было здорово, да...