О комсомольцах 60-х

В 2013-м году «Таганрогская правда» опубликовала (ТП от 29.10.2013 г) статью бывшего секретаря райкома комсомола, посвящённую 95-летию комсомола. И я решил на неё откликнуться.

Вначале статья:

.                У комсомола юбилей.

Мы - дети «оттепели», хотя и родились в военное и послевоенное время. Так случилось, что после окончания школ, техникумов и училищ мы вливались в трудовые коллективы, поступали в вузы, а там уже царила иная атмосфера: большей открытости, самосознания.
Лидером молодёжных дискуссий стал журнал “Юность”, в котором кумиры молодёжи - Евтушенко, Ахмадулина, Вознесенский, Аксёнов и многие другие выставили на суд людской совершенно отличающиеся от прежних произведения. Какой-то особой свежестью и искренностью начала наполняться наша жизнь. Это время и явилось моим становлением как гражданина своей страны. Все было серо и обыденно, и вдруг можно, да и нужно мыслить, высказывать это вслух и даже претворять в жизнь. Мы были молодыми комсомольцами, а наши старшие товарищи ставили вопросы: Что ты сделал для комсомола? Зачем нужен комсомол? Каково место комсомола в политической структуре страны?
И мы прислушивались к этим словесным баталиям и вырабатывали своё отношение к жизни. Хотя постепенно, год за годом, вместе с мужанием менялся и мой статус, но это никак не сказывалось на наших отношениях с активом, с рядовыми комсомольцами.
Мы жили в одной атмосфере, страна была на подъёме, и нам хотелось быть полезными старшим товарищам. А приложить свои силы было куда. В городе объявили две комсомольско-молодёжные стройки: на металлургическом и комбайновом заводах. Как всегда, молодёжи доставалась самая неблагодарная и неквалифицированная работа: брать больше - бросать дальше. Лопата и кирка, носилки и тачки были в то время основным инструментом для молодёжи.
Металлургический завод находился не в нашем Октябрьском районе, поэтому когда к нам в райком комсомола обращались за помощью старшие товарищи, мы организовывали несколько сотен комсомольцев для работ в субботние и воскресные дни, а доставляли ребят спецтрамваями. Но, конечно, больше всего пришлось поработать районному комсомолу на строительстве больницы скорой медицинской помощи, цеха клеточных батарей на механическом заводе имени Димитрова, цехах комбайнового завода, в Приморском парке. В свободное от работы и учёбы время молодёжь трудилась честно и с комсомольским задором. Нередки были случаи, когда руки забивали до волдырей, а свои участки не оставляли. Но это не означало, что мы бездумно  эксплуатировали энтузиазм молодёжи.
С пониманием к молодёжи района относился бывший в то время первым секретарём райкома партии Н.И. Семенов, в прошлом - комсомольский работник. Он поддерживал большинство комсомольских инициатив и ценил в молодёжи не только самоотдачу на производстве и ударных комсомольских субботниках, но и стремление к активному отдыху.
Благодаря ребятам в завкомах комсомола - Пилипенко, Акопяну, Махову, Папкову, Шутову, Корешову, Тыщук - районный комсомол за счёт активных производственных акций имел большие средства, которые в то время назывались привлечёнными. Наличие привлечённых средств позволило районному комсомолу внести значительный вклад в строительство мемориала «Клятва юности».
Ежегодно нами на базах предприятий проводились школы комсомольского актива, где некоторые теоретические вопросы и обобщения передового опыта сочетались с массовыми спортивными мероприятиями, импровизированными концертами, КВН, юмористическими программами.
Большим подспорьем комсомолу района стал Дворец культуры им. Димитрова, в котором проводились наиболее массовые акции. Талантливый организатор директор ДК Т.Н. Степанова старалась не отставать от столицы, и почти параллельно с Центральным телевидением на сцене Дворца шли конкурсы, КВН, соревнования “А ну ка, парни!” Азарт переходил порой все границы, но по окончании и победители, и побеждённые покидали зал с добрым настроением. Все вечера мы подкрепляли солидным финансовым обеспечением, что ещё больше укрепляло наш авторитет в молодёжной среде.
Я горжусь временем, прожитым в комсомоле и с комсомолом, потому что было время конкретных дел и мужания. Уже прошло много лет, но рождённая в те годы дружба со многими комсомольцами осталась крепкой. Сегодня моему комсомолу 95 лет, нам тоже немало лет, но сердце, как и прежде, бьётся в такт со страной!

Борис Шабанов.
Комсомолец 60-х годов.

.                Борис  -  Борису
.                (Борис Вольфовский  -  Борису Шабанову)

Здравствуйте Борис!
Прочитал в “Таганрогской Правде” Вашу, комсомольца 60-х годов, статью “У комсомола - юбилей!”.
60-ые – это годы и моей юности, в том числе и комсомольской.

Да… Мы дети своего времени: военного, послевоенного и оттепели, конечно. В войну ещё были несмышлёнышами, потом вместе со временем взрослели. У жизни учились жизни и менялись. Я, пожалуй, максималист. С детства доверчив, честен, открыт, скромен и совестлив. Возможно, писать о себе такое и нескромно, но другим себя не припомню.
Сталина я боготворил, и его смерть воспринял как личное горе; с трудом сдерживал слёзы. Ведь отеческая забота вождя о стране была конкретной, наглядной и понятной даже мне пацану. В конце 40-х начале 50-х, например, после тяжелейшей войны, в условиях страшной разрухи и голода, ежегодно с 1-го марта снижали розничные цены на продукты и товары первой необходимости. Все прекрасно понимали, Кто(!) нам устраивал этот праздник, и не было, пожалуй, у Него в те годы более верного друга и союзника, чем я!
Пионером стал в 3-ем классе - в 1951-ом году, а комсомольцем в 7-ом - в мае 1955-го. На пионерских линейках от меня требовали: “К борьбе за дело Ленина-Сталина будь готов!” И я с готовностью откликался: “Всегда готов!”
Как проживу жизнь - знал; посвящу себя “делу Ленина-Сталина”, буду старательно учиться и честно трудиться на благо любимой Родины. Что же до прочих стран, то буду бороться, по мере сил, за освобождение “всего прогрессивного человечества от нещадной капиталистической эксплуатации и гнёта”. В общем, ждало меня впереди ясное, счастливое, безоблачное будущее!

Ну а потом…, потом случилась беда! Начиная с 1956-го года, начались съезды партии с разоблачениями и развенчанием культа личности моего кумира. Я ничего плохого, порочащего честное имя и личность вождя не знал и вдруг… эти ужасные разоблачения свалились на мою несчастную голову. Это был шок! Рушились идеалы, вера во всесилие добра, вера в людей. Вы не представляете, до чего же горькую чашу пришлось испить; до чего же всё это было больно и обидно. Верить… не хотелось, но Хрущёв приводил факты(!); называл фамилии репрессированных и невинно убиенных. Погибли, оказывается лучшие(!), беззаветно и бескорыстно преданные стране, лично Ему и Его с Лениным делу. Они ему верили(!), умирали с его именем на устах, а он их коварно и предательски погубил! Не пожалел! И ничто в нём не дрогнуло, не шевельнулось! Людей погибших ни за грош, ни за копейку было безумно жаль. За что же он их так? Да и сколько они могли сделать потом для Родины? О каких же его чувствах справедливости, честности и порядочности можно говорить? Их у него нет! И что же это за человек такой? И как у него с душой? Тысячи вопросов!
Но против фактов, в общем-то, не попрёшь… и я им поверил! И человек этот навсегда превратился для меня в нелюдя; свалился с пьедестала и никакими аргументами не оправдывались больше его действия в моих глазах. Идеалы честности, порядочности и справедливости, которые попрал он, я предать не мог! И не предал!

О разделяемых мною идеалах “всего прогрессивного человечества” можно было прочитать у Маркса с Энгельсом и у Ленина, которого я с самого начала ставил выше всех. Все в те годы знали, что “один сокол - Ленин, а другой сокол - Сталин”, но сокол-Ленин был мне ближе и милее, а “ленинские нормы партийной и государственной жизни” понимались как концентрированное выражение справедливости и программа к действию. Вот если бы Сталин и партия неукоснительно выполняли “нормы”,- рассуждал я,- то мы бы уже жили… страшно подумать как! Или, скажем, Ленин прожил бы ещё лет 10..20 и запустил бы важнейшие, так необходимые стране, демократические механизмы: реальные, а не бутафорские (с одним кандидатом в бюллетене) выборы органов власти; свободу слова и печати (со всеми вытекающими из этого смелого шага последствиями); учёт и контроль на всех уровнях; в общем, всё то, о чём он писал (а я читал) в его многочисленных работах… И культ личности бы исчез,- мечтал я,- вместе с чинопочитанием, угодничеством и прочими родимыми пятнами. А главным качеством высших и остальных руководителей партии и государства стала бы скромность.
Да, да(!), Вы не ослышались, личная скромность и совестливость! Такой вот я был мечтатель!

Хочу подчеркнуть, что после развенчания культа, необходимость реальных, масштабных демократических преобразований во всех структурах, в первую очередь, в партии и комсомоле, стала совершенно очевидной всем…, кроме партии и комсомола! Будут настоящие демократические реформы – будет оздоровление и страна будет развиваться. Не будет реформ – никуда не двинемся и будем кувыркаться в трясине культов и культиков личности.

Вообще-то я слукавил, сказав, что партия и комсомол не осознавали необходимость реформ. Осознавали! Но партия была принципиально нереформируемой, а комсомол к политической жизни страны не допускали “старшие товарищи”. Поиграться в “А ну ка, парни!” – да, а порулить – нет!

И что же получили? Культ личности дорогого Никиты Сергеевича сменился культами: дорогого товарища Леонида Ильича; верного ленинца Юрия Владимировича и маразматика Константина Устиновича. И из-за всех этих «дорогих товарищей» (и иже с ними) страна здорово тормознулась, вошла в застой, потом в ледниковый период; оказалась в трясине, стагнации, упадке, развале, и … в неизбежном, прогнозируемом финале!

Теперь, после столь пространного, но необходимого, на мой взгляд, введения в самый раз поговорить о комсомоле – верном, подконтрольном, связанном по рукам и ногам отряде партии; с кляпом во рту! Вы Борис, в своей статье о нём рассказали; показали его сверху. Я же расскажу об известном мне комсомоле изнутри, из первичной организации; т.е. снизу. И должен Вам сказать, что мой комсомол разительно отличается от Вашего. Ваш – комсорги, начиная от завкомов, фабкомов, райкомов и выше, а мой ниже – первичные организации (первички).

Остановлюсь вначале на Вашем комсомоле, разветвлённой структуре, построенной по производственному принципу и охватывающей всю страну. В неё входили освобождённые (нонсенс!) секретари во всех (любых) организациях и все кто над ними, вплоть до ЦК. Весь личный состав Вашего комсомола – это номенклатура; верная, надёжная опора, на которой держалась вся организация. Человек, попавший в номенклатуру, из неё уже не выпадал и далее передвигался или вверх, или по горизонтали. Номенклатуре от ВЛКСМ, а уж тем более от КПСС, в стране было предоставлено и позволено практически всё; кое-что явно, а ещё больше кулуарно. Этакий, скрываемый от нескромных посторонних глаз междусобойчик, благодаря которому жилось им и в стране Советов нехило и в нынешней России они милостыню не просят.

В Вашем тексте Борис, Вы не смогли (возможно, что и по простоте душевной), скрыть момент истины. В одном месте не задумываясь и не скрываясь, пишете: “нам хотелось быть полезными старшим товарищам!” Обратите внимание: не стране Вы хотели быть полезными, а “старшим товарищам.” Ну а второе Ваше откровение полностью расставляет все точки над i. Читаем: “наши старшие товарищи ставили вопросы: Что ты сделал для комсомола? Зачем нужен комсомол? Каково место комсомола в политической структуре страны?” Видите, что для Вас главный приоритет? Не то, что “жила бы страна родная и нету других забот”, а “Что ты сделал для комсомола?”, читай для организации, для номенклатуры. Зри в корень! Вы честно во всём признались!

А теперь о моём комсомоле - честном порядочном комсомоле первичек, управляемом Вашей номенклатурой и поставленном ею:
- в унизительные условия культов личности Ваших обнаглевших, зажравшихся лидеров, считавших себя воплощением бога на Земле;
- в условия отсутствия гласности и свободы слова;
- в условия отсутствия честных альтернативных выборов;
- в условия отсутствия равенства всех перед законом;
- в условия жёсткого преследования за инакомыслие, или за инициативу, не совпадающую с линией ЦК.

Вот по всему поэтому, инициативы и энтузиазма в первичках и не было; никакой! И глаза наши не горели “комсомольским задором”, потому что видели вокруг фальшь и ложь. А уши ту же фальшь и ложь слышали! В начале 60-х, например, буйно, как чертополох, расцвёл культ личности дорогого Никиты Сергеевича. Вы, плюнув стране (а может быть и себе?) в душу, взрастили его культ и угодливо, любовно лелеяли. Мнением большинства, которому было противно видеть и слышать, как зависимые, лживые и льстивые СМИ пели Никите осанну, Вы не заморачивались. А комсомольские вожаки (может быть и Вы?) предлагали на собраниях: “А что ребята, не послать ли нам наверх от нашего высокого собрания телеграмму с уверением в совершеннейшем нашем к ним почтении и преданности?”
Вам эти телеграммы нужны были по должности; не пошлёшь – выгонят в 2 счёта. Ну, а честным людям из первичек они зачем? Зачем им врать? Если Ваши телеграммы были криком души, то Вы простак (это мягко, и я в это не верю), а если они фальшивы, то …, кто же Вы?

Не добавляли энтузиазма людям из первичек и выборы с одним кандидатом в бюллетене от “нерушимого блока коммунистов и беспартийных”. Оставался после выборов горький осадок и чёткое понимание того, что Вы (номенклатурщики) нас пасёте. Для того и в первички собираете, чтобы присматривать, под контролем держать и управлять - за верёвочки дёргать и “спецтрамваями” по объектам разным развозить!

В 1967-ом, например, по прихоти какого-то комсомольского горлана-главаря дёрнули нас студентов ТРТИ, сорвали с занятий и послали на комбайновый; помогать. О том, что у нас комсомольцев из первичек не было ни малейшего желания и энтузиазма туда ехать, Вы, наверное, уже догадались. Ну, скажите, Борис, на кой мне комбайновый? Почему я должен чужие дыры затыкать? Что у меня своих проблем мало? Ехали ли мы туда на “спецтрамвае”? Не помню. Приехали и оказалось, что надо перенести какие-то тяжеленые заводские железяки с одной площадки на другую. Чтоб они! Напряглись, перенесли и хотели слинять. Но не тут-то было, оказывается, слишком быстро управились, Приходит начальник и говорит,- вы ребята молодцы; другой работы у меня нет, но уходить сейчас нельзя. Вы тут на всякий случай(!) перекантуйтесь часика 3, и уйдёте! Представляю, как горлан-главарь отрапортовал потом своему шефу, что комсомольцы ТРТИ оказали помощь комбайновому заводу. Получил, наверное, от него благодарность. Уря! А мы … получили урок безнравственности.
Выводы:
1.Комсомольские бюрократы всесильны, а партийные и подавно. Кручу верчу куда хочу!
2.На комбайновом бардак, организации никакой и люди там не нужны.

Был я и на сдаче больницы (БСМП). Тоже по чьей-то комсомольской или партийной прихоти сорвали с работы и направили. Сказали, что едет некая комиссия с шишкой во главе и к её приезду надо вокруг больницы навести марафет и создать видимость; т.е. наша работа нужна была для показухи! Каково Борис? Вы конечно, понимаете, что по своему желанию я бы туда никогда не пошёл. Работали мы 2..3 дня, в зарплате не потеряли и значит, оплатила наши работы по показухе не больница, а предприятие! В СССР это было нормой.

В комсомол я сам захотел вступить. А вот в партию … в партию, не вступил, чем и горжусь! В армии, примерно, в 1963-м парторг роты предлагал мне это сделать. Другим не предлагал, а мне предложил; уговаривал; сказал,- подумай пару дней. К тому времени я уже понял, что есть люди, с которыми я не хочу быть в одной партии; и это меня удерживало. Когда все аргументы были исчерпаны, парторг выдал последний. Зря ты так,- говорит,- в армии вступить в партию легче и в жизни тебе это пригодится, будет проще и легче! Эти его слова меня сразили! Он не сказал, что мне будет труднее, что партия потребует от меня большей ответственности, что … это надо, наконец! Нет! Сказал, что будет легче и предложил мне, по сути, стать приспособленцем! Я твёрдо ответил,- что хочу ещё подождать и осмотреться. Не готов, в общем. Не созрел.

Через много лет, приятель, узнав, что я беспартийный, пожурил меня и посоветовал при первой же возможности исправиться - стать партийным. Без партии,- делился он со мной житейской мудростью,- сейчас никуда, а партбилет поможет тебе сделать служебную карьеру. В общем, он меня наставлял на путь «истинный», но... я не внял!

То же случилось и перед защитой диссертации. Учёный секретарь, говорил, что отсутствие партбилета может мне аукнуться. Но… пронесло; защитился.

После окончания института стал я, комсомолец, работать, но… в новой организации на комсомольский учёт не встал, не захотел оставаться “А ну ка, парнем” в чьих то непорядочных руках! Считаю, что поступил честно. Временем, прожитым в комсомоле, я, в отличие от Вас, не горжусь.

P.S.: Вы можете спросить,- а что же ты комсомолец не пытался что-то изменить?,- Отвечу,- пытался! Писал в Таганрогскую правду, в Известия, в Литературную газету о фальшивых выборах, о преданных забвению “заветах Ильича” и о многом другом. А в ответ - тишина, или белиберда! Вот если бы я написал в газеты что-нибудь «в струю…»

Борис Вольфовский.
Комсомолец 60-х годов.

Свой отклик я отправил в Таганрогскую правду для проверки, которую называю для себя “проверкой на вшивость”. Разослал и друзьям.
Таганрогская правда, как всегда в таких ситуациях, проверку не выдержала; ничего не опубликовала, а друзья откликнулись.

1.Вот что, например, написала моя тётя Рая (на 9 лет, день в день старше меня).
“Внимательно прочитала статью и твой ответ. Такое положение было не только в Таганроге, но везде и всюду по всей стране. Мы были как слепые котята, фанатики, верили во все байки, которыми забивали наши головы.
В своё время была я активной комсомолкой и, даже, секретарём комсомольской организации и не могла поверить, что Сталин был таким извергом, пока мой папа не сказал: "Собаке собачья смерть". Это после того, как он 10 лет отсидел как враг народа и чудом остался жив, и отказался от восстановления в партии.
Счастлива, что не была в партии, хотя мне много раз предлагали. Не взирая на это занимала руководящие должности, и не жалею, что не поддалась на уговоры и в партию не вступила.
Вот так, Боренька. Сейчас не хочу даже вспоминать прошлое, Больно и неприятно”.

2.А вот реакция бывшего работника таганрогского Комбайнового завода:
“Шабанова я помню. А кем он был накануне 1991 года и кем стал после? Небось, банкиром?”

А комсомольцы 50-х писали об этом так:

Не надо околичностей.
Не надо чушь молоть.
Мы — дети культа личности,
мы кровь его и плоть.

Мы выросли в тумане,
двусмысленном весьма,
среди гигантоманий
и скудости ума.

Мы — сверстники примера,
который грозовел
наичистейшей верой
и грязью изуверств.

Мы — помеси, метисы
несовместимых свойств:
дерзаний с догматизмом,
с новаторством притворств.

Отцам — за иссык-кули,
за дыни, за пески
не орденами — пулями
сверлили пиджаки.

И серые медали
довесочков свинца,
как пломбы, повисали
на души, на сердца.

Мы не подозревали,
какая шла игра.
Деревни вымирали.
Чернели города.

И огненной подковой
горели на заре
венки колючих проволок
над лбами лагерей.

Мы люди, по распутью
ведомые гуськом,
продутые как прутья
сентябрьским сквозняком.

Мы сброшенные листья,
Мы музыка оков.
Мы — мужество амнистий
и сорванных замков.

Распахнутые двери,
Сметённые посты,
И — ярость
          Новой
               ереси.
И —
    яркость правоты!

Андрей Вознесенский.
1956