Адрана. Хроники войны. Империя под ударом. гл. 22

Глава 22


Ганус Сцилла и Агриппа поднялись по деревянной лестнице, ведущей в третий уровень дома. На верхней ступеньке Ганус замешкался, звеня связкой ключей. Эрнст не сразу разглядел дверь, одинаковую по цвету со стеной, и отшатнулся, когда заскрипели ржавые петли.

- Входи, входи, приятель, - сказал Ганус. Голос его слегка осип от алкоголя.

Агриппа очутился в комнате, где царил жуткий беспорядок. Нагромождение каких-то ящиков, коробок, свертков, кучи астрономических приборов – подобные он видел у звездочета в Башне. Все это было хаотично разбросано, представляя странное зрелище в сероватом свете, холодном и вязком, как кисель. Но уже через минуту Агриппа понял, что в беспорядке есть закономерность. Когда из-под опущенной рогожи на него глянуло рыло огнемета, он внутренне ахнул – такие машинки еще совсем недавно были запрещены, а теперь состоят на вооружении элитных подразделений ее величества. Та-а-ак, контрабандист да еще и шизофреник, поди-ка угадай, что у него на уме. Ну, гад, только рыпнись, завалю и – ходу со своими. Развели тут гнидник! – с отчаянием подумал Агриппа, но решил пока не спрашивать ни о чем.

Половицы пели на разные лады, воздух был прозрачный, слегка влажный, пахло пылью и оружейной смазкой. Агриппа как пес потянул привычный запах. Хозяин покосился на него и, шагнув сразу через два ящика, двинулся к окну. Окно занимало здесь всю северную стену и часть стены с востока, что давало отличный обзор.

Ганус остановился, скрестив на груди руки и пристально вглядываясь в сумрак. При этом он выпятил челюсть с видом чемпиона боев без правил. Точно, псих, сказал себе Эрнст, и Бен этот такой же придурок, как папаша. Ну и семейка… Ему как-то не нравился ножик, что высунулся из-за голенища Гануса и хищно ему подмигнул. Агриппа сдержанно кашлянул и уставился в окно.

Там была пустошь. Насколько хватало глаз, расстилались ровные безлесные просторы. Голь и грязь, затянутые туманом. Кое-где свинцово отсвечивали небольшие озерца. В северной части панорамы тянулась грязно-белая полоса снега, неожиданно прерывалась и, возобновившись, терялась за горизонтом. Агриппа с тоской вспомнил тропические сады Бест-Карины.

- Когда я вижу подобные ландшафты, у меня начинается зуд, - буркнул он сердито.

- Погоди, то ли еще начнется, - рассеянно отозвался хозяин, но Агриппа усмотрел в этом скрытую угрозу.

- Что ты имеешь в виду? – Он весь напрягся.

Сцилла молчал.

- Я говорю с тобой.

- Что?

Терпение Агриппы лопнуло.

- Никак это местные забавы, - процедил он сквозь зубы. – Баснями своими будешь девок пугать, старый ты крот, а я человек простой, накидаю тебе пачек и – привет. Пошли вниз, дурень. Люди мои отдохнули. Вели запрягать, некогда нам. Дашь проводника, пусть на дорогу выведет.

Ганус как лошадь затряс головой:

- Никого из своих людей на гибель не отправлю, мало их у меня. – Взглянул на Наемника и продолжил: - Ты парень с характером. Я – тоже. Умерь пыл, не люблю, когда со мной говорят на таких басах… И твоих не отпущу. Не хочу стоять здесь и смотреть, как вас будут пожирать живьем.

Агриппа стоял на широко расставленных ногах, серый в призрачном свете, губы сжал в линию. Его раздражал Сцилла. Видно, что от чего-то пытается предостеречь, но… Сцилла его раздражал.

- Ты воин, - сказал Сцилла. – Наверняка дрался с мутантами.

- И не раз.

- Ты испытал страдания. Относись к реальности философски, как подобает воину.

- Слушать тебя, - решил Эрнст.

- Да. – Сцилла засопел. – С той поры, как колдуны Каньона разорвали Охранные Кольца, мир изменился. Теперь все не так, не так, как раньше. Если ты видишь перед собой красивую женщину, не обманывайся на ее счет! Или бредущего по дороге нищего – он может оказаться кем угодно. Например, охотником на нас…

- Нас? – Эрнст хмурился.

- На людей. Сейчас сам все увидишь. Время подходит.

Он снова уставился в клубящийся туман. Эрнст хмыкнул. Бес его знает… нет, вроде на сумасшедшего не похож.

- Тихо. – Ганус рубанул рукой воздух. – Слышишь?

Агриппа напряг слух, вглядываясь в рябую пустошь. Пожал плечами.

- Слышишь? – беззвучно, точно у него вмиг отнялся язык, повторил Ганус.

- Да ни хрена я не слышу! – Агриппа рассмеялся, но тут же замолчал, смех звучал как-то неестественно в этом пыльном складе оружия.

- Пошли.

Ганус быстро раздвинул раму, и они вышли на дощатый настил. Насколько мог судить Агриппа, настил был сделан недавно, еще белели наскоро обструганные доски, тонко потягивало смолой. Из-за угла, наполовину скрытый стеной, виднелся арбалет, и Агриппа решил, что настил опоясывает весь третий уровень большого дома. Так оно и было на самом деле. Перила отсутствовали, и было разумно остановиться примерно на середине, но Сцилла вразвалочку подошел к самому краю, так что носки его сапог очутились в воздухе, а до земли было очень далеко.

И тут Агриппа услышал отдаленный протяжный крик. В первую секунду он подумал, что это воет ветер. Но ветра не было, стояла абсолютная тишь. Мир вокруг казался нарисованным гениальным безумцем, шевелился один туман, уже не серый – белый, непроницаемый, ватный, омерзительно живой.

Крик повторился, такой тоскливый, что Агриппа со свойственным ему цинизмом подумал, как бы не разрыдаться. Трудно было понять, был ли это голос ребенка или замученного старика, но не оставалось сомнений – кричал человек. «Помогите… помогите, прошу… люди… пожалуйста, кто-нибудь, помогите!». Это не могло быть галлюцинацией, он слышал то, что слышал, уж в себе-то Агриппа был уверен. В какой-то момент его потянуло шагнуть с настила, и он ощутил, как его предплечье стиснула рука, - рука Сциллы.

- Не спеши, приятель. – Трактирщик кивнул на пустошь. – Туда тебе не надо.

- Проклятье! – Воскликнул Агриппа, досадуя на себя, на то, каким дураком он показал себя перед этим медведем с пустоши. – Что это такое? Что ты морочишь меня, кабатчик?

- Не я морочу – пустошь крутит голову… Это зов зверя. Ты можешь слышать его, но главное, не зацикливаться. Не поддаваться чарам.

- Проклятье, - повторил Эрнст. – Такой же крик мы слышали прошлой ночью.

- Ты уверен?

- Да.

- Совсем как человеческий, верно?

- У нас пропали двое…

Ганус вполголоса выругался.

- Можно ли их спасти, как думаешь?

- Вряд ли, - произнес Ганус. И хоть ответ казался неопределенным, глаза выдавали человека, уверенного в своих утверждениях.

- Я думал, они заблудились. Отстали от кортежа в дождь. Теперь, как видно, дело принимает иной оборот. Я должен идти.

- Куда?

- На болота.

- Постой-ка, приятель.

- Я не могу бросить своих людей умирать в вонючей трясине!

- Эрнст, слушай… послушай, что я скажу.

- Нет, Ганус, это ты послушай! Следи за губами: я отвечаю головой за своих людей. Я иду.

- Рогатый Грум! Их уже нет в живых. Некого спасать, пойми, твои люди мертвы! Убиты и съедены! Не подставляй под удар других.

Должно быть, на лице Агриппы было написано все, что он чувствовал, Ганус похлопал его по плечу широкой ладонью и, отвернувшись, стал глядеть в туман.

- Смотри, - он указал вперед толстым пальцем с обкусанным ногтем.

Агриппа проследил направление, но, сколько ни вглядывался, ничего разобрать не мог. Снова долетел тот же далекий отчаянный вопль. Забрехали и завыли собаки.

- Уже ближе. Или я ошибаюсь? – прошептал Эрнст.

- Нет, ты не ошибаешься, - прошептал Сцилла напряженно и угрожающе.

Эрнст повернулся к пустоши. В безветрии там что-то покачивалось. Глаза его расширились, и в следующую минуту он испытал потрясение. По раскисшей дороге брел человек в коричневом плаще, с длинной загнутой палкой, с какими обычно ходят прокаженные. Что-то в походке пилигрима насторожило Агриппу. Что-то неестественное было в ней. Человек остановился, точно наткнувшись на препятствие, постоял немного, раскачиваясь, и двинулся дальше. Края плаща разошлись, Агриппа как во сне увидел – колени путника сгибаются назад.

- Ты все еще горишь желанием убраться отсюда? – В голосе Сциллы не было осуждения.

Теперь как никогда! Проклятое место, бесовские угодья! Всем надо когти рвать, пока не поздно, пока не сожрали нас, как Рэма и Элли! Ничего этого Эрнст не сказал. Только проронил скупо:

- Нужно найти способ выбраться отсюда.

- Невозможно. Здесь охотится не одна тварь.

- Откуда они взялись?

- С запада.

- На западе Лисимах.

- Да. А еще там Эгин, кишащий тварями.

- Бред какой-то…

- Муху трудно убить. Я пытался, и не раз. Для чего здесь, по-твоему, весь этот арсенал?

Зубы Агриппы обнажились в злобной усмешке.

- Да кто такие, в конце концов, эти мухи? Что за твари, которые вопят людскими голосами? Скажи мне. Я требую ответа!

- Я сталкивался с ними раньше. Это было два года назад, в Нижнем Эгине. Они отлично подстраиваются под среду. Тебе доводилось видеть животных Каньона?

- Пожалуй. Двухголовые псы, вараны…

- Давай-ка зайдем. – Ганус поежился. – Стоим тут, как на лобном месте.

- Думаешь, тварь нас видит?

Ганус хмыкнул:

- Даже не сомневайся.

Он покусал губу и, держась за раму, шагнул в комнату. Агриппа обернулся. Туман наползал на трактир, на дворовые постройки, ворота курились. Здоровенные псы, черные, с могучими лапами, захлебывались бешеным лаем. Глаза его остановились. Недалеко в стороне маячил еще один призрак. Агриппа дернул плечом. Это мог быть и туман…

***


На нижнем уровне было шумно. Стоял крепкий мужской запах. Неизвестно, сколько хозяйской снеди было уничтожено, но длинный стол был весь уставлен посудой. Возница что-то с жаром говорил аборигену в душегрейке, бровями подтверждая значимость своих слов, потом грохнул пустой кружкой и затянул: «Ой, мороз, мороз…». Абориген плеснул ему из своего кувшина.

- Благо-рю, дружи-ще! – сказал возница.

В глаза Агриппе бросилось отсутствие за столом Траяна. Он похлопал по плечу Ридика, вальяжно развалившегося на двух стульях. Горбун до сих пор не сбросил свою сырую волчью шубу, по всему залу несло псиной.

- Что есть, то есть, - самодовольно отвечал Ридик на какое-то замечание юноши с ясными голубыми глазами. Агриппа тряхнул горбуна посильнее. Юноша застенчиво улыбнулся.

- Где номарх? – спросил Агриппа. Горбун шумно засопел. «Чем бы его садануть?» - сердито подумал наемник и снова тряхнул горбуна.

- Да, моя ягодка… - Ридик поднял красную осоловелую рожу, сощурился, потом вылупил налитые кровью глаза и наконец, признал Агриппу.

- А, это ты… - буркнул он. – Чего тебе?

- Где номарх? – повторил Агриппа, потихоньку закипая.

- Господи, боже мой! Святые бессмертные боги! Зачем так орать? Номарх почивать изволят. – Ридик стукнул рукояткой кинжала, заворчал как пес. – Сколько можно возиться с ним, я не знаю. Развели тут! Между прочим, твой номарх…

- Это не мой номарх, - отрезал Эрнст.

- Да? Ну, все равно… - Ридик взял вареную морковь, отмахнул треть кинжалом. – Чик головку, на морковку! – Оскалил желтые зубы и разразился довольным смехом, похожим на бульканье.

- Забар, спаси мою душу грешную, - пробормотал Агриппа. Пьяные всегда доводили его до бешенства.

- Садись, Агриппа, расслабься. – Сказал Ридик. – Путь нам предстоит еще долгий.

Агриппа сел. Взглянул на парня напротив. Тот откинулся на спинку стула и с нервной улыбкой разглядывал его. Ридик объявил:

- Ты знаешь, Эрнст, я желаю тебе добра. Веришь? А? И я бы никогда, поверь, никогда…

- Заткнись ты ради всех богов, чертов придурок!

Ридик булькнул. Глазки его масляно светились.

- Нужно поговорить. А ты пьян.

- Ерунда!

- Дело серьезное.

- Это точно! Хватай своего недоноска-номарха и – айда! Некогда. К тому же, дождь перестал.

- Никуда мы не едем, ясно? - Сказал Агриппа. – Ни сегодня, ни завтра.

- Не обижайся… э-э-э… приятель, но, кажется, у тебя крыша набекрень, - хмыкнул горбун.

- Мы останемся.

- Ты кто такой, мать твою? – сказал горбун неожиданно ясным голосом. – Кто такой, чтобы мне приказывать! - Агриппа внутренне напрягся. - Едем! - Горбун поднялся, опрокидывая стулья. Глаза блуждали, ни на чем не задерживаясь. - Господа Наемники ее королевского величества! – заревел он, как буйвол во время гона. – К оружию, вперед, вперед!

Агриппа схватил Ридика за ворот и повлек к стоящей в углу бочке с водой. Горбун выворачивался, все время пытаясь нанести Агриппе удар своими павианьими лапами. Наемник окунул его, дал подышать и окунул снова. Когда захват был ослаблен, Ридик постоял над бочкой, упершись в ее края широкими ладонями и глядя в колышущееся отражение. Сказал с расстановкой:

- А впрочем, она жуткая стерва, наша королева…

- Она не стерва. Закрой рот.

- Нет, парень, она стерва. Если это не так, засвети мне в лоб.

- Я засвечу тебе так, что станет тебе светло, пьянь. Идем, обсохнешь, - буркнул Агриппа.

Он усадил Ридика поближе к огню. Шубу развесили над очагом. Эрнст присел на корточки, спросил мрачно:

- Поговорим?

- А как же! – Ридик зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. – Но сначала я вздремну тут, у камелька… - Он многозначительно поднял палец. – Полчаса! После поговорим…

Агриппа вздохнул и поднялся.

- Хозяин! – позвал он Сциллу, который, стоя в сторонке, разговаривал со своими людьми. По-видимому, вопль раздраженного Наемника был достаточно красноречив. Сцилла бросил собеседников и поспешил к нему.

- Размести моих людей. Пусть отдохнут.

- Все уже готово. Бен проводит их наверх.

- Что дальше?

- Прохор обследовал весь периметр заграждений с той стороны. Говорит, там много следов.

- Прохор?

Ганус кивнул в сторону юноши, который пять минут назад бесцеремонно разглядывал Агриппу с дурацкой усмешкой, так не вязавшейся с его внешностью. Он и теперь сидел на том же месте, в той же позе, отрешенный от окружающего его гвалта.

- Кто он тебе?

- Сын. Самый младший.

- Когда он выходил?

- После дождя. Вдоль частокола все истоптано.

- Как же он рискнул?

- Он умеет…

Ганус хотел было идти, но Агриппа удержал его.

- Ну? Как мне понимать твои слова, хозяин? Мы здесь не в безопасности?

Ганус сплюнул под ноги.

- Твари подбираются к нам. И, похоже, их стало больше.

- Ну, это как всегда, - произнес Агриппа для того только, чтобы что-нибудь сказать.

Он смотрел пустым взглядом на быстро пустеющий зал, на то, как двое мужчин с напряженными лицами волокут пьяного горбуна. Дело дрянь. Понятно, Сцилла пока не решается произнести это вслух. И Агриппа не мог с ним не согласиться. Когда ребята проспятся, придется сообщить, во что мы влипли. Они не будут в восторге, это точно.

Свечи в висящих под потолком тарантулах сгорели или их просто потушили рачительные хозяева. За единственным окном в два человеческих роста медленно, но верно прорастало утро. Точно храмовый триптих, окно было поделено на три части, центральную часть занимал витраж. Неяркий свет, процеженный сквозь цветные стеклышки, делал атмосферу зала какой-то уж совсем нереальной. В очаге под слоем золы еще дотлевал торф, и грустно скалились желтые волчьи черепа по стенам. Сверху, с галереи, донеслись шорохи и трески. Агриппа поднял голову.

- Кто здесь? – спросил он.

В ответ не услышал ни слова, но увидел мелькнувшую женскую руку, и резким толчком это видение отразилось в ноге. Агриппа с удивлением увидел мокнущую штанину, и только потом почувствовал боль. Как вихрь налетел Ганус, а за ним пышная Марта с руками, по локоть испачканными тестом. Ганус спросил о чем-то, Агриппа не разобрал, но кивнул на всякий случай.

Это была трехконечная звездочка с отлично наточенными гранями, и два конца плотно сидели в бедре Агриппы. Сцилла выдернул ее и накинул на ногу полотенце, немедленно стянув концы. Марта причитала и вытирала Агриппе лоб не совсем чистым передником. От нее вкусно пахло корицей и жаром печи. Ганус цыкнул, и Марта укатила.
- Что это значит? – сквозь зубы прошипел Агриппа. - Кто ранил меня?

- Инельгердис, дочь. Ты познакомишься с ней, - неохотно отвечал трактирщик.

- Вот как, - Агриппа хмыкнул. – Это обычай здешний, искалечить человека, а уж после быть ему представленным?

- Это еще что! Одного она убила потому только, что ей не понравилось, как он себя держит.

- И что?

- Она оказалась права. Дрянь-человек.

- Та-а-ак…. А я здесь причем? – настороженно спросил Агриппа.

- Она считает, что раз вы с запада, то можете быть лазутчиками Каньона.

- Мы не с запада, дохлый Форос! Мы из резиденции ее величества. Или печати тебе ни о чем не сказали?

- Для нас все одно. Вы можете оказаться кем угодно.

Наемник присвистнул.

- Скажи-ка, друг Сцилла, вы тут все с ума посходили?

- Нет, не все, - отрезал тот и скрылся в кухне.

Вот тебе и старая калоша! Поди, раскрути на откровенность. Агриппа покосился на уродливую повязку. Нога болела. Он сделал шаг и с шипением втянул воздух сквозь зубы. Черт, черт! Чего она ожидала? Что из меня фонтаном забьет кислота?

- Инельгердис…

Имя Агриппе понравилось. Похоже на треск сучьев в лесу. Ему стало интересно: какова она из себя. Но подумать об этом ему не дали. Грохоча сапогами, по лестнице скатились Бен и Прохор. Братья были возбуждены, на лице Прохора дрожала та же усмешка.

- Мы за тобой, - сказал Бен. – Не желаешь поупражняться в стрельбе?

- По живым мишеням?

- По ним.

- По-видимому, господин наемник познакомился с нашей дорогой сестрицей, - заметил Прохор, а Бен быстро скользнул глазами по полотенцу с багряными пятнами.

- Пока только заочно, - Агриппа дал понять, что более не желает обсуждать это.

- Подняться по лестнице сможешь?

- Не сомневайся.

- Тогда пошли.

Тумана как не бывало. Лишь в неглубоких котловинах над озерцами висела полупрозрачная дымка. Доски настила высохли. Аромат смолы стал более ощутим. К нему примешивался еще какой-то запах, тонкий, будоражащий, описать словами который не было никакой возможности. Волей пахнет, подумалось Агриппе.

В серо-синем небе плыли и ворочались киты. Солнце било в затылок. Фиолетовый карлик еще не взошел, все было золотистым, как в первый день сотворения. Над западным горизонтом висел тонкий серпик луны. Агриппа глянул вниз. Собак нигде не было видно. По двору уныло бродили индюки.

Из-за угла вышел человек в шляпе с загнутыми полями. Он твердо ступал по доскам настила, небрежно неся в руке арбалет. И был он невысок, широк в плечах, с кожей, напоминавшей красное дерево. Типичный северянин, он мог подолгу оставаться без еды и питья, пешком мерить мили целины, не выказывая при этом и намека на усталость. Он приблизился, кивнул Агриппе и сказал, обращаясь к Бенджамину:

- Одну подстрелил. Три мухи исчезли. Надо смотреть теперь, откуда появятся.

- Ладно. Луис где?

- Там, – человек неопределенно мотнул головой и хмыкнул. – Арбалет ему наскучил, мушкет попер на ту сторону. Пристрелять надо, говорит.

Будто в доказательство этих слов, послышался сухой хлопок выстрела. Человек приподнял шляпу, представился:

- Хосе Ребера, охотник. Мы с Ганусом приятели. Там вон мои земли. – Ребера указал вытянутой рукой туда, где начинались снега, тянулась бурая полоса леса с рваной кромкой, и толпились белые облака. – То, что перед лесом – мое, и за лесом тоже мое, - продолжал он. – У меня отличная усадьба. Правда, теперь там пусто, как после чумы.

- Эрнст Агриппа. Наемник Двора.

Ребера окинул его испытующим взглядом.

- Кое-что я слыхал о тебе, - произнес он. - Но не имел чести знать раньше.

- Это что-то меняет?

- Нет. Ничего.

- Тогда не надо так пялиться.

- Как?

- Точно видишь меня насквозь.

- Зачем, по-твоему, я с тобой заговорил? Мой брат служил под началом Пумпа. В Нижнем Эгине их накрыло…

- Да, и что дальше?

- Ты действительно не знаешь?

- Дьявол! Если бы знал – не спрашивал.

- После заварушки брат искал своего командира. И нашел…

Агриппа окаменел лицом. Лучше не признаваться, что он об этом знает.

- Где твой брат сейчас?

- Он умер.

- Жаль.

- Мне тоже. Ему посчастливилось добраться до дома. У него были страшные раны, они так и не затянулись. Брат умер от заражения крови. Я похоронил его в саду.

Агриппа незаметно перевел дух. Он помнил центуриона Реберу. Первый год войны с Каньоном – тоже.

- Посмотрите-ка туда! – воскликнул Прохор. – Черт!

- Занимайте удобные позиции! Постреляем в свое удовольствие, господа, - весело крикнул Хосе.

Агриппа глянул в ту сторону, куда указал Прохор, и остолбенел.