Глава 1 - Нет повести печальнее на свете...

"Смотри на мир с улыбкой, а в любой непонятной ситуации - рисуй котиков!" - помнишь? Да-да, это снова я, девочка Маша с котёнком в душе. Именно на этой фразе мы расстались с тобой в конце моей повести "Радость каждый день". Если ты читал её, то, конечно, помнишь, что дни мои там были наполнены далеко не одной только радостью. Но добро, любовь и радость бытия - они всегда побеждают. И я, всё ещё бегающая под солнышком с улыбкой иногда до самых ушей, ласкающая всех котиков подряд и искренне мечтающая сделать как можно больше людей и животных чуточку счастливее - пожалуй, живое тому доказательство.
Ну, если ты помнишь "Радость каждый день", то, наверное, помнишь и то, что 1-го апреля 2021-го года я записалась в педотряд, который готовился этим летом поехать в детский лагерь в Геленджике? А если вдруг не помнишь - то я тебе всё равно вот прямо сейчас и напомнила!
Честно говоря, вечером 17-го июля, собирая свой чемодан, я долго размышляла над тем, писать мне про свои приключения в лагере (а я была наверняка уверена в том, что они у меня точно будут, причём незабываемые - ведь это же я!) или нет. "Свободного времени, наверное, будет очень мало, - думала я. - Но с другой стороны - как можно упустить такой интересный сюжет?!" И тут мне позвонил дедушка Роман. "Ну, привет, внука! - сказал он. - Сейчас будет тебе дед напутствие давать. Я не буду говорить про бытовые вопросы - думаю, тебе и так мама с бабушкой уже сказали что-то вроде: "Пойдёшь в туалет - бумагу не забудь!" А скажу тебе вот что: ты открывай глаза пошире и всё записывай. Потом приедешь - нам с бабушкой почитаешь". "Ну, раз уж дедушка попросил - значит, теперь и неудобно будет не писать, - подумала я. - Тогда точно писать буду!"
Значит, началось всё с туалетной бумаги... В этот день она у меня стала прямо темой дня. Когда мы с папой пошли в "Гиппо" купить мне еды в дорогу, папа вдруг заметил большие упаковки "туалетки" на акции. "Дома ещё есть, конечно, - сказал он, - но всё равно возьму: уж больно цена хорошая. Не испортится ведь". "Приеду домой - обосрусь", - пошутила я. "Ага. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео в туалете", - ответил папа. "Это ты сам придумал, что ли?" - рассмеявшись, спросила я. "На ходу - сказал папа. - Экспромтом".
Ну а наш Ромео, а скорее, Джульетта в моём лице, пока в поезде. Наш педотряд собрался на платформе в ожидании отправления состава, идущего на Москву. Главной и ответственной руководитель педотряда Нина Владимировна, которая с начала лета находилась в лагере, назначила девушку Юлю, которая уже ездила в Геленджик в качестве вожатой не один раз. Юля купила нам всем коллективный билет на тридцать четыре человека (а нас выехало именно столько). Только ни один вагон на деле не оказался настолько пустым, чтобы мы все туда поместились, поэтому нам пришлось распределиться по трём. Мне и ещё нескольким будущим вожатым повезло (даже не знаю, с кавычками или без) попасть в последний.
Войдя в вагон, мы долго толпились в проходе, а проводница, протискиваясь между нами, искала свободные места. Мы громко рассуждали, куда бы нам поставить все свои вещи. А на часах было уже больше полуночи. Нормальные пассажиры, уже мирно лежавшие в своих постелях, просыпались от шума и спрашивали, что, собственно говоря, в поезде такое происходит.
Вдруг какой-то дедушка, который ещё не лёг спать и над которым я стояла, предложил мне присесть на свою полку, пока нам всем не найдут места. Я, разумеется, приняла предложение. "А куда ж это вы, внученька, так едете?" - спросил он. "В лагерь на Черном море", - ответила я. Вскоре мне наконец дали место - верхнюю полку под номером восемь. Она, к слову, как раз находилась в этом самом купе (или как там это называется в плацкартных вагонах, которые не купейные). Дедушка пристроил мой чемодан между нижними полками, а рюкзак и сумку с едой я закинула на свою верхнюю и поставила их вдоль стены. Потом я забралась туда сама, вскрыла пакет с постельным бельём, которые нам всем выдали, достала из него белую простыню и накрылась ей, а всё остальное положила под голову в качестве подушки. Я могла бы, конечно, постелиться по-человечески - матрас там и всё такое, но мы ведь ехали только до Смоленска, где планировалась пересадка на автобус. А это всего лишь до четырех часов ночи. Мне не очень хотелось улечься, а потом просыпаться через три часа с нежеланием вставать.
Но, как оказалось, лежать на боку на голой полке, упершись в металлический бортик, чтобы не свалиться - такое себе удовольствие. Жестковато, ещё и лампа сверху в глаза светит. Короче, и не поспишь толком, и читать неудобно, да и темновато - лампа всё-таки не настолько яркая.
В общем, лежу я, значит, на часы посматриваю, и тут слышу - проводница мимо идёт. "Как зеки едут", - проворчала она. "Чего это она обзывается? - успела немного обидиться я, но потом подумала: - Или в нынешние времена в Беларуси слово "зеки" - уже не оскорбление?"
Как бы там ни было, а цель "не просыпаться через три часа с нежеланием вставать" была достигнута. Вскоре мы уже, толпясь так же, как и при входе, покидали вагон. На выходе из него меня встретили два полицейских со словами: "Ваши документы, пожалуйста!" "Сейчас найду", - пробормотала я, отходя в сторонку и копаясь в рюкзаке, пытаясь найти паспорт и пцр-тест. Отыскав и предъявив их, я направилась к автобусу за другими членами педотряда. К слову, вскоре выяснилось, что документы проверяли только у нас, у последнего вагона. Все остальные наивно подумали, что перебраться из Беларуси в Россию - проще простого. 
Войдя в автобус, я заняла место на предпоследнем ряду, где уже сидели Алеся и Аня. Я помнила их ещё с весенних курсов вожатского мастерства, и мне казалось, что мы можем подружиться, поэтому и подсела к ним. Оглядев смоленский вокзал, вид на который открывался из окна автобуса, я подумала: "Ну что, вперёд, навстречу приключениям!"