Уважаемые читатели!
Эта повесть пишется в жанре "БУРИМЕ" - автор начал произведение, затем читатели присылают продолжение. После авторской корректировки, продолжение повести публикуется.
Жду ваши замечания и варианты продолжения повести на albor3000@yahoo.com
“НЕВОЛЬНИК”.
Невероятные приключения Макса Максимова, сначала менеджера по рекламе, затем раба, а потом наследника Бога Тинао.
Глава первая. «Слоган».
У англичан есть файв-о-клок, пятичасовой чай. В нашем королевстве, чаи да кофеи литрами распивают в рабочее время. А в 12 дня, все придворные обязаны идти в спортзал на крыше башни «Плаза», в которой мы арендуем три большие комнаты на десятом этаже. В стоимость аренды включено бесплатное пользование спортзалом, и Владыка приказал высшей придворной знати каждый день бегать полчаса на дорожках...
Программа замедлила движение полотна дорожки, я зашагал медленнее, и наконец, остановился. Прошел в душ, сполоснулся, вернулся в раздевалку и открыл свой шкафчик. На меня уставился Император, точнее, его портрет, висевший на стенке шкафчика. Портрет я сам создал на компе. Клавдий Великий, в роскошной красной мантии, украшенной горностаями и бриллиантами, попирал ногой обезглавленное голое тело. Правой рукой, он опирался на огромный окровавленный меч, воткнутый в голову, которую только что отрубил, а левая рука Императора указывала на меня. Лицо Владыки озаряла хищная улыбка, открывающая острые, как у акулы, белоснежные зубы. Эта улыбка означала, что я – следующий!
В этом не было ни капли преувеличения. Если завтра мы не представим заказчику рекламу его нового мороженого, моя голова будет лежать у ног Императора. Варианты рекламных плакатов у нас были, и довольно неплохие, но никак не удавалось подобрать слоган, и Клавдий метал громы и молнии!
Я оделся и вернулся во дворец. Ко мне подошел мой друг Мишка Хромов и показал распечатку нового варианта рекламного плаката. На пляже лежала ослепительная красотка, на которой было бикини из двух розовых ниточек. Над красоткой плыло облачко в виде эскимо. Серебряная бумага были отогнута спереди, открывая белоснежное мороженое, а на палочке был написан слоган: «Не лежи – полижи!».
-Что думаешь? - спросил Мишка.
-Классная телка! Так и хочется ее... полизать!
-Я про слоган спрашиваю!
-Императору нести не советую. Как бы тебе самому у него... это самое!
-Другого все равно нет! - Мишка тяжело вздохнул и поплелся в кабинет Владыки.
Жалюзи на стеклянной стене, отделяющей кабинет Императора от дворцового зала, были открыты, и я наблюдал за реакцией Владыки. Клавдий взял у Мишки листок, оценил прелести красотки, облизнул пересохшие губы и бросил затуманившийся взгляд сквозь открытую дверь кабинета на секретаршу Ирочку, сидевшую в приемной. Снова облизнул губы, вздохнул и перевел взгляд на слоган...
В следующую секунду, листок был смят и полетел в Мишку. За листком полетела ваза с цветами, за вазой бутылка с водой... Хромов терпел, закрыв голову руками. Император переправил в Мишку все, что было на столе, и кинулся стоявшему в углу двуручному мечу. Мишка пулей вылетел из кабинета. Император выбежал за ним, одним ударом перерубил ближайший стол, и заорал:
-Хромова на плаху! Всех остальных к позорному столбу, и бить кнутами, пока не родят нужный слоган!
«На плаху» - означало увольнение. Спорить с Императором, когда он в гневе, бесполезно, да и опасно - можно было по-настоящему лишиться головы! Мишка собрал свои вещи, пожал всем руки и ушел с томлением души. Придворные провожали его с тоской во взорах, ибо понимали, что после увольнения из нашего королевства, Мишку не возьмет ни одно рекламное агентство.
-Максимов!!! – прогремел из кабинета Владыки царственный рык. Я выскочил из-за монитора и помчался к Императору. Ирочка наводила порядок в кабинете, подметая осколки вазы.
-Ты это видел? – грозно спросил Клавдий, протягивая мне Мишкину красотку, которую давеча смял сгоряча. Я расправил лист. Красотка уже улыбалась не так ярко, улыбка ее поблекла. Она ведь рассчитывала, что будет висеть на билбордах столицы и все мужики будут на нее пялиться! А ее отправили в мусорную корзину...
-Что скажешь? – рявкнул Император.
-Вполне рабочий слоган! «Не лежи», в смысле, пойди и купи. «Полижи» - ешь и наслаждайся, ведь лизать приятно! Дети будут воспринимать буквально, мужчины мысленно облизнутся на красотку и представят, как она им..., а женщины захотят сделать это самое мужчинам...
-Я тебя самого сейчас заставлю сделать мне это самое!!! – взревел Клавдий.
-Не думаю, что сделаю это лучше, чем... - Я показал глазами на секретаршу, которая нагнулась за очередным осколом вазы. Император посмотрел на аппетитный зад Ирочки, обтянутый кожаной юбкой, облизнул губы и сказал:
-К вечеру, чтобы был слоган!
Я дошел до своего стола и обернулся. Жалюзи на стеклянной стене кабинета Его Величества уже были закрыты.
-Смерть прошла мимо, граф? – спросила Анна Николаевна, красивая женщина
бальзаковского возраста, исполнявшая в нашем дворце роль статс-дамы, или, по-штату, менеджера по рекламе.
-Приговор отложен до вечера! – грустно сказал я. Статс-дама улыбнулась.
-Вам нужно расслабиться, граф. Я Вам сделаю минет... Пардон, кофе!
Ее звонкий голос слышали все, кто был во дворце. Но народ даже не улыбнулся, потому что все давно знали, что статс-дама именно этим способом снимает мне стресс.
В свои сорок два, Анна Николаевна была еще очень хороша – блондинка, с хорошей фигурой, которую она дважды в неделю оттачивала в фитнес-центре. Наши придворные дамы превосходили ее только молодостью, в остальном она была на голову выше их!
Когда Анна Николаевна пришла устраиваться на работу, Клавдий решил ее проверить и дал задание – продать услуги нашего королевства одному из столичных продовольственных «китов». Анна Николаевна это сделала за полтора часа. Император был поражен ее способностями и спросил, знает ли обязательное условие для женщин, которых он нанимает. Анна Николаевна улыбнулась ослепительной улыбкой, сняла юбку, спустила кружевные трусики, повернулась и оперлась руками на стол Императора. Испытание она прошла...
Анна Николаевна принесла мне кофе. Вынула из шкафа маленькую подушечку, опустилась на колени и стала снимать мне стресс. Получив прилив жизненных сил, я вышел в зал и следуя распоряжению Императора «всех бить кнутами», объявил, что никто не уйдет из дворца, пока не придумают слоган!
Я дал распоряжение Анне Николаевне заказать на всех пиццу и пиво, и придворные начали в ускоренном темпе шевелить мозгами. К полуночи, вокруг моего стола образовался бумажный Эверест с вариантами слоганов, но нужный так и не пришел в мозги придворных.
Утром, я приехал на работу с больной головой и ощущением надвигавшейся беды. Придворные сидели за компами и перелистывали сайты рекламных агенств, подыскивая новые места работы.
В 10 часов прибыли заказчики из компании «Северное сияние»- лысый толстяк, который выглядел, как пивная бочка, на которую надели костюм от «Версаче», и стройная брюнетка лет сорока, в деловом костюме от «Прадо», которая представилась менеджером по рекламе. Я проводил их в кабинет Императора, где уже был накрыт стол - шампанское «Дом Перитьон», коньяк «Реми Мартин» и легкие закуски.
Владыка движением бровей указал мне на брюнетку, а Анне Николаевне - на толстяка. Мы сели по обе стороны от гостей и стали подливать им напитки. Толстяк сразу повелся на прелести Анны Николаевны. Левой рукой он держался за ее колено, а правой опрокидывал рюмку за рюмкой. Я кадрил брюнетку, но безуспешно. Женщина пригубила шампанское, молча выслушала мои комплименты, и сказала:
-Господа, давайте начнем презентацию!
Толстяк икнул и повторил:
-Давайте... начнем!
При этом, его рука, украшенная золотым перстнем с большим камнем, скользнула от колена Анны Николаевны к ложбинке под юбкой. Статс-дама прекрасно знала, что ей предстоит, и трусиков не надела, так что рука толстяка угодила туда, куда нацелилась. Толстяк вытаращил глаза и нервно повторил:
-Пора... Начать...
Я встал, закрыл жалюзи, выключил свет и подошел к проектору. Мысленно помолился Богу торговли Меркурию, которого считал также Богом рекламы, и включил слайд-шоу.
Для презентации, я отобрал двенадцать рисунков с разными слоганами. Все они, в свое время, были отвергнуты Императором. Но больше ничего не было, и приходилось показывать то, что есть. Каждый слайд я сопровождал тоннами словесной чепухи. Толстяк был занят Анной, чему весьма способствовал полумрак, но брюнетка внимательно смотрела на экран и часто обрывала меня на полуслове – «Дальше, пожалуйста!».
Наконец, слайды закончились.
-Это все? – спросила брюнетка.
-Да... Мы специально показали много вариантов, чтобы вы могли выбрать...
На самом деле, был еще один слайд, на котором красавица в мини-бикини тянулась к мороженому. Но я не решился показать красотку, поскольку Император ее отверг и даже казнил того, кто придумал плакат.
-Давайте посмотрим еще раз, только без комментариев! – распорядилась брюнетка.
Я снова включил проектор. Теперь мне не надо было ничего говорить, и я тупо смотрел на экран, ожидая смертного приговора. Три слайда... пять... двенадцать...
Я вздрогнул и ударил по клавише остановки. Но поздно – красотка успела потянуться за мороженым!
-Вау! – воскликнула брюнетка. - Почему вы не показали это первый раз?!
-Приберег на закуску! – нашелся я. Брюнетка повернулась к своему боссу, который пыхтел над обнаженным пышным бюстом Анны Николаевны (она предусмотрительно надела кофточку с молнией, которая легко расстегивалась спереди).
-Василий Петрович! – громко позвала своего шефа брюнетка. Толстяк нехотя вынырнул из ложбинки меж огромных холмов.
-А-а?... Что?
-Взгляните на экран!
Еще не отошедший от любовной игры, Василий Петрович посмотрел мутными от вожделения глазами на красотку, которая протягивала руку к облачку мороженого, и медленно прочел:
-Не лежи... Полижи...
Толстяк заржал так, что задрожала стеклянная стена кабинета Императора. Я понял, что настал мой смертный час! Но Василий Петрович оборвал смех и совершенно трезвым голосом сказал:
-Берем!
Я вернулся в этот мир и включил свет. Анна Николаевна быстро привела себя в порядок. Клавдий разлил шампанское в бокалы.
-Поздравляю! – проникновенно сказал он. –Вы сделали хороший выбор! С такой рекламой, продажа вашей продукции возрастет в разы!
Толстяк решил по такому случаю выпить с Анной Николаевной на брудершафт. Он махнул шапманское одним глотком и приник толстыми губами к губкам Анны.
-Может, и мы с вами... на брудершафт? – спросил я брюнетку, заранее ожидая отказ, потому что ее поведение не давало намеков на вольности. Женщина улыбнулась, обхватила меня за шею и впилась в мои губы. От неожиданности, я не сразу обнял ее, а когда это произошло, поймал восхищенный взгляд Императора. Он показал мне большой палец, затем указал на картину за его спиной. Картина изображала Меркурия, принесшего дары Афродите. За ней находилась дверь в комнату отдыха Императора. Клавдий выключил свет и быстро пошел к выходу из кабинета, стараясь ступать неслышно...
Василий Петрович положил Анну грудью на стол, задрал ей юбку, достал из кармана презерватив, надел его, и стал долбить нашу статс-даму с такой скоростью, как будто у него между ног был отбойный молоток. Массивный стол, сделанный из столетней лиственницы, ходил ходуном. Я увлек брюнетку в комнату отдыха. Здесь стоял диван, на которой Клавдий принимал на работу сотрудниц и снимал стресс с помощью секретарши Ирочки...
Вышли мы через два часа. Брюнетка причесалась, подмазалась и предложила продолжить праздник у нее. Но я сослался на усталость, мол вчера работали допоздна, чтобы подготовить рекламные плакаты к их приходу. Женщина достала визитку, написала на обратной стороне номер своего мобильника и адрес, поцеловала меня и прошептала на ушко:
-Жду тебя сладенький, завтра в 9 вечера!
Она оторвала своего босса от Анны Николаевны, помогла ему одеться и увела.
В кабинет ворвался Клавдий и ликующе объявил:
-Мы это сделали!!!
Император схватил стоявший на подставке двуручный меч и положил его мне на плечо.
-Жалую тебе титул герцога! Отныне, ты не только старший менеджер, но и мой заместитель!
-А мне бонус? – деловито поинтересовалась Анна Николаевна, застегивая кофточку. Владыка посмотрел на нее и снисходительно сказал:
-Жалую тебе прибавку к жалованию... пять штук в месяц!
Клавдий открыл бутылку шампанского, которое стоило 250 баксов, и налил себе и нам.
-Ну, за удачу!
Мы чокнулись и выпили.
-Ты в рубашке родился! – сказал мне Император. – Если бы они сегодня ничего не купили, я бы тебя четвертовал, несмотря на нашу многолетнюю дружбу! Но ты молодец, не выбросил «Красотку», приберег напоследок!
Я не сдержал улыбки.
-Не хер лыбиться!!! – рявкнул Император. – Да, слоган мне не понравился! Да, я казнил Мишку! Но он и так уже себя исчерпал! Если бы не твое заступничество, я бы его давно прикончил!
Клавдий разлил остатки шампанского в бокалы.
-Давайте... За то, что хорошо кончается! И за тех, кто хорошо кончает!
Император захохотал.
-Ты сколько раз на брюнетке кончил, Макс?
Я напустил на себя таинственный вид и улыбнулся (на самом деле, от волнения и усталости я вообще не кончил, зато брюнетка кончала беспрерывно). Владыка повернулся к Анне, которая красила губы.
-А ты под толстяком?
Статс-дама пожала плечами.
-Какое там... Этот жиртрест мне всю грудь и спину обслюнявил!
-Ну, это сакральная жертва! – сказал Клавдий. - Я сейчас это исправлю, а потом поедем в клуб, праздновать наш успех!
Это не входило в мои планы. Вечером возвращалась из командировки моя драгоценная супруга и я должен был ее встречать в аэропорту. Я сказал об этом Императору. Тот кивнул и царственным жестом отпустил меня. Анна Николаевна встала и начала снимать юбку...
Я выключил свет, вышел из кабинета и отдал честь сиявшей золотыми буквами табличке «Директор рекламного агентства «Империя» Клавдий Ираклиевич Владыкин». При моем появлении в тронном зале, народ встал из-за столов и замер, в ожидании своей судьбы.
-Продано! - громко объявил я. -На сегодня все свободны!
Придворные разразились восторженными воплями и бурными аплодисментами.
Тронный зал мгновенно опустел.
Я долго полз в пробках, и наконец, вырвался на широкий проспект. Когда я поворачивал на свою улицу, меня нагло подрезал раздолбанный «Мицубиси Паджеро» с затененными стеклами. В таких ездят питекантропы, IQ которых стремится к нулю. Этой наглости я вынести не мог, и резко рванул влево, обходя наглеца на скорости, недоступной его допотопному ящику.
В моем «Porsche Cayenne GTS» 453 лошади!
Я получил его в подарок от Императора в прошлом году, после успешно проведенной рекламной кампании нового сорта пива. Я легко обошел раздолбанный «ящик», насмешливо посигналил и понесся по улице к парковке. Водитель «ящика» обиделся и бросился в погоню, но сразу отстал.
Я подъехал к парковке и с удивлением увидел, что возле шлагбаума стоит казненный Хромов. Мы с Мишкой были друзьями, но он жил на другом конце Москвы и ко мне домой ни разу не приезжал! Я опустил стекло и спросил:
-Ты чего здесь делаешь?
-Тебя жду!- В голосе Мишки прозвучали грозные нотки. - Надо поговорить о комиссионных за красотку, которую купила фирма «Северное сияние»!!!
Я хмыкнул.
-Уже доложили? Сейчас поставлю машину, поедем ко мне и поговорим!
В этот момент, к шлагбауму подлетел “Паджеро”. Из него выскочили два питекантропа с битами и кинулись к моей машине, с явными намерениями наказать богатенького мажора. Я выхватил из «бардачка» травмат и двумя выстрелами по ногам лишил их иллюзий, а заодно предоставил возможность недельку отдохнуть. Питекантропы упали на мокрый асфальт и заорали благим матом.
Из будки выскочил охранник с помповухой.
-Помощь нужна? – крикнул он. Я показал на питекантропов, корчившихся на асфальте.
-Вызови «ментов», пусть они им объяснят, на кого можно хвост поднимать, а на кого нельзя!
Охранник кивнул и достал мобильник. Начальник районного ОМВД был «крышей» парковки, на которой стояли крутые «тачки», и каждый месяц получал кругленькую сумму. Сейчас он пришлет патрульных, которые проведут профилактическую беседу с питекантропами!
Я положил травмат в «бардачок», заехал внутрь, поставил «Порше» на свое постоянное место, и пошел к выходу, где стояла дежурная машина, которая развозила по домам владельцев дорогих авто, для которых эта услуга входила в стоимость парковки.
Я открыл дверь «дежурки» и сказал Мишке:
-Садись...
В это время, из «Паджеро» выпрыгнул третий питекантроп, тоже с бейсбольной битой и замахнулся на Мишку. Он спортом не занимается и реакция у него никакая. Мишка только успел закрыться левой рукой, и удар пришелся по лучевой кости. От болевого шока, Хромов потерял сознание и упал. Питекантроп рванулся ко мне и сходу ударил, целясь в голову. Я отшатнулся и удар пришелся вскользь. Но я потерял равновесие и рухнул на обочину, лицом в грязь...
Глава вторая. «Плен».
Сначала возникла тупая боль в голове. Я с трудом открыл глаза и увидел, что надо мной склонились двое лысых мужчин, одетые в серые мешки с прорезями для рук и головы. Они ощупывали меня и удивленно цокали языками. Затем сорвали с меня одежду, подняли меня, пронесли несколько шагов и положили на что-то мягкое.
Раздался свист бича и возглас «Ую-ю!». Меня тряхнуло, противно заскрипели несмазанные оси.
Надо мной возникло странное лицо без бровей, большие круглые глаза глубоко сидели в глазницах под узким лбом. Между щеками торчал толстый нарост с круглой дыркой посредине. Я понял, что это бред, и закрыл глаза. Когда я их снова открыл, человек отодвинулся, и я увидел, что у него маленькая голова, покрытая давно не чесанными рыжими волосами. Я хотел спросить его, кто он, но не смог, губы пересохли, язык стоял колом и еле ворочался по рту.
-Пи-ить... – прошептал я. Рыжий сунул мне в губы узкое горлышко кувшина. Я стал жадно пить, вода полилась мне на грудь. Рыжий цокнул языком и отнял кувшин.
Я приподнялся и осмотрелся. Я лежал в повозке, которая двигалась по грунтовой дороге. На облучке сидели двое лысых мужчин, тех самых, которые забросили меня в повозку. Один из них держал в руках вожжи и кнут, у второго на коленях лежала короткая дубинка. Повозку тянуло крупное животное, похожее на быка. У него были короткие рога, тело покрывала длинная черная шерсть. С обеих сторон дороги росли высокие желтые лопухи с толстыми кожистыми листьями. Небо было покрыто легкими облаками, но солнце жарило вовсю.
Повозка со всех сторон была закрыта решеткой из кольев, толщиной в руку, связанных черной веревкой. Предназначение решетки сомнений не вызывало - она служит не для защиты пассажиров, а для того, чтобы они не сбежали! Дно повозки покрывала мягкая синяя трава, на которой сидели четверо совершенно голых мужчин, похожих на соседа, который дал мне воды. У них были рыжие волосы, изможденные лица, тела красноватого оттенка. Я опустил голову и увидел, что тоже голый. Я вспомнил, что перед тем, как отнести меня в повозку, лысые сорвали с меня одежду. Если это был глюк, то очень качественный. Такой бывает от «колес», но я наркотой не баловался, только один раз попробовал марихуану. На сон это тоже не походило, происходящее было весьма реально.
Сосед, который дал мне напиться, поднялся, взялся за решетку и выпустил между кольев длинную синеватую струю. Когда он закончил поливать дорогу и повернулся, я с удивлением увидел, что у него нет яичек, а из промежности выступает короткая кожистая трубка. Бросив взгляд на половые органы соседей, я увидел, что они устроены точно также. Дальнейшему анализу ситуации помешал переполненный мочевой пузырь, отреагировавший позывами на действия рыжего. Я с трудом поднялся, держась за колья решетки, и выпустил на дорогу желтую струю. Соседи удивленно рассматривали меня и цокали языками.
Я лег на траву и стал вспоминать, что со мной произошло. Мы выпили по случаю заключения сделки, потом я поехал домой... И тут я отчетливо вспомнил питекантропа и летящую на меня биту! Итак, я получил удар по голове и упал без сознания. Что произошло дальше, я не помнил. Куда же я попал? Повозка, клетка, синяя трава, охранник с копьем, рыжие со странными пенисами... Облака рассеялись, стало очень жарко. Я поднял глаза к небу и ахнул. В небе висел огромный раскаленный шар, раза в два больше нашего Солнца.
-Дядя Вова, это не Каракумы! - произнес я знаменитую фразу из фильма «Кин-дза-дза». Рыжие переглянулись и снова зацокали.
«Нет, это не глюк, не сон, и вообще, не Земля!!! Но как я сюда попал?!».
Я стал вспоминать прочитанную мной фантастическую литературу. Первое, что пришло в голову - повесть Роберта Шекли "Обмен разумов". Я дотронулся до шишки на лбу, провел рукой по правому бедру и облегченно вздохнул. Шрам, который я получил пару лет назад во время боя с мастером бо-дзюцу Хатори, был на месте. Значит, тело мое и это не обмен разумами!
Ладно, оставим вопросы «как» и «где» на потом, и разберемся с тем, что имеем. Нас везут в клетке, значит, мы пленники. Куда могут везти пленников? На Земле, рабов отправляли на галеры, на плантации, в шахты, в школы гладиаторов, а те, кому повезло, обслуживали господ!
-Парни, куда нас везут? – спросил я рыжего соседа. Тот вытаращил глаза, показал на мой рот и задвигал пальцами, как будто раздвигал губы. Я улыбнулся.
-Не понимаю, братишка!
Рыжие уставились на меня с мистическим ужасом, разинув рты. Да что они такого увидели? И тут я понял! У рыжих были коричневые зубы, очевидно, из-за плохой пищи. А у меня зубы ослепительно белые! Я недавно летал отдыхать в Испанию и заодно сделал там стоматологический ремонт.
Я снова улыбнулся.
-Что, парни, нравятся мои белые зубки? Еще бы, они стоят пять «штук» евро!
-Тинао Саоми! – воскликнул сосед. Он схватил мою руку и стал ее целовать. Остальные поползли ко мне, намереваясь сделать то же самое. Я поспешно отдернул руку и сделал им знак отойти. Они вскинули руки к небу и что-то забормотали.
«Сосед назвал меня «Тинао Саоми». Не знаю, что это значит, но они явно принимают меня за святого, или даже за Божество. Ладно, ребята, вы молитесь, а мне пора на свободу!».
Я ощупал веревки, стягивающие колья решетки, всунул пальцы в виток и потянул. Рыжий сосед испуганно зацокал, показал на охранника с копьем и ткнул пальцем себе в горло. Понятно, за попытку побега полагается смерть!
Вдали показалась городская стена. «Ладно, подожду до города, а там решу, что и как!», подумал я. Повозка проехала вдоль высокой стены, сложенной из необработанных камней, и остановилась перед большими открытыми воротами. Возле них стояли двое лысых мужчин, похожих на нашего возницу и его товарища, только одеты они были в черные мешки м держали в руках заостренные палки. Судя по черной «униформе» и «копьям», это были местные воины.
Возница передал воину несколько блестящих ракушек, которые, видимо, заменяли здесь деньги. Тот спрятал ракушки в сумку и махнул рукой. Повозка въехала в город и загромыхала по каменной мостовой, мимо одноэтажных домов. В окнах не было стекол, вместо них висели полотна, которые развевались на сквозняках. На улице было много мужчин и женщин в ярких разноцветных балахонах, в которых были проделаны отверстия для головы и рук. Рядом с ними шли слуги, одетые в такие же серые мешки, как и наш возница. Они несли кувшины, ящики с овощами и фруктами, узлы с покупками. Всюду лежали кучи мусора и отходов, в которых рылись какие-то мелкие твари. Я приложил к носу пучок синей травы, чтобы отбить вонь, и подумал, что средневековые города Европы воняли также!
Рыжие с интересом смотрели по сторонам и цокали языками, очевидно, они первый раз видели город. Наконец, повозка выехала на большую площадь, тесно уставленную домами. Посреди был установлен помост, вокруг него сидели мужчины и женщины в разноцветных балахонах. На помосте стояли пятеро голых рыжих мужчин. Низенький человечек в синем балахоне вертелся возле них, выкрикивая слова, очевидно, объявлял цены. Пока повозка проезжала мимо помоста, несколько покупателей подняли руки. К ним подбежал серый слуга, покупатели дали ему ракушки и слуга отнес их служителю. Тот спрятал ракушки в сумку на груди и вытолкнул троих рабов из строя. Они покорно спустились с помоста и их увели серые слуги.
Наша повозка свернула к угловому дому, рядом с которым были ворота. Двое воинов в черных мешках открыли ворота и повозка въехала во двор. Внутри было два отсека, окруженные частоколом из бревен, высотой около двух метров. Бревна стояли так близко друг к другу, что сквозь них нельзя было пролезть. Земля в отсеках была покрыта толстым слоем синей травы. В правом отсеке находились голые рыжие мужчины, в левом сидели и лежали обнаженные женщины, с такими же рыжими волосами.
К повозке подошли два охранника в черных мешках, перехваченных веревками, за которыми торчали дубинки. Они открыли заднюю стенку клетки и что-то крикнули. Мой сосед негромко зацокал языком, глядя на своих собратьев. Пленники слезли с повозки и окружили меня, закрывая от охранников. Держась плотной кучкой, мы вошли в мужскую половину и охранники закрыли за нами дверь.
Я огляделся. Везде сидели и лежали обнаженные рыжие мужчины. Возле забора, отделяющего мужскую половину от женской, людей было поменьше. Я показал рукой на забор. Рыжий цокнул языком и его собратья пошли к забору. Рыжий нагреб синей травы и жестом попросил меня лечь. Затем он взял охапку травы и накрыл меня так, что только лицо осталось открытым. Его собратья сели вокруг меня, настороженно поглядывая по сторонам.
Время от времени, охранники выводили из отсеков мужчин и женщин, и отводили на площадь. Никто из невольников не сопротивлялся. Сквозь щели в заборе я разглядывал женщин в соседнем отделении. У них были маленькие головы с нечесаными рыжими патлами, глубоко посаженные глаза без бровей, толстые «картошки» носов с одним отверстием и большие уши. Бесформенные тела с отвисавшей грудью заканчивались кривыми волосатыми ногами.
Среди этих уродливых баб выделялись несколько молодых девушек, державшихся отдельно. Они сидели неподалеку и я мог их рассмотреть. У них были загорелые лица, нормальные носы, над глазами тонкие брови. Светлые волосы, заплетенные в косы, были аккуратно уложены вокруг голова, на маленьких грудках соблазнительно вытарчивали алые соски, округлые бедра переходили в ровные ноги без волос. Впечатление портили только коричневые зубы. Я уже догадался. что это не результат плохой пищи, а естественный цвет зубов у аборигенов.
Одна из блондинок увидела, что я рассматриваю ее, и пересела ближе к забору. Я уже заметил, что аборигены не умеют улыбаться. Свои чувства они выражали цоканьем разной интонации. Я цокнул и протянул девушке руку сквозь решетку. Она в ответ протянула свою. Один из охранников заметил, что мы с блондинкой сидим рядом у забора и держимся за руки. Он прикрикнул на нас и угрожающе помахал дубинкой. Девушка испуганно отскочила от решетки.
Я снова зарылся в траву и стал обдумывать свое положение. Мне уже было понятно, что невольников продают в рабство. Скоро дойдет и моя очередь. С охранниками во дворе я справлюсь, но у ворот стоит стража с заостренными палками, и на площади я заметил несколько воинов с «копьями». Мои «телохранители» вряд ли смогут помочь. Это простые деревенские парни, и у них нет оружия. К тому же, их могут увести до того, как придут за мной!
Я решил подождать, пока меня продадут, и затем сбежать от хозяина. О том, куда бежать, я не думал. Потом разберемся! Незаметно для себя, я задремал...
Разбудил меня шум в женском отделении. Я приподнял голову и увидел, что трое мужчин в цветных балахонах тащат к выходу девушек-блондинок. Девушки визжали и сопротивлялись. «Цветные» вытащили блондинок из отсека и отвели в угол двора, где стояли невысокие тумбы. Девушек заставили их нагнуться и упереться руками в тумбы. Мужчины сняли с себя цветные «тоги» и встали позади девушек. Их намерения не вызывали сомнений!
«Ну и нравы!», подумал я. «Хотя, и у нас такое было в средние века. С рабынями, да и с рабами, господа вытворяли, что хотели!».
Мужчины не совершали телодвижений, какие обычно делают, когда трахают женщин в этой позиции. Они просто стояли сзади блондинок, ухватив их за бедра, тем не менее, судя по довольному цоканью, удовольствие мужчины получали.
Мое внимание переключилось на четвертого мужчину в желтой тоге, которые зашел в женское отделение. Он подошел к моей новой знакомой и потянул блондинку к выходу. Девушка отчаянно сопротивлялась, и мужчина не мог с ней справиться. Один из охранников забежал в женский отсек, сунул дубинку за веревку, которой был перевязан его мешок, и вместе с мужчиной стал тянуть блондинку к выходу. Девушка ухватилась рукой за бревно забора и жалобно зацокала, оглядываясь на меня.
Я вскочил, протянул руку сквозь бревна, выхватил у охранника из-за пояса дубинку и стукнул его по голове. Он выпустил девушку и рухнул на траву. Мужчина в цветном балахоне отпустил девушку и помчался к выходу из женского отделения, что-то крича второму охраннику. Тот открыл дверь мужского отделения и побежал ко мне, размахивая дубинкой. Я увернулся от удара, охранник потерял равновесие и посунулся вперед. Я дал ему ногой под зад, придав ускорение. Охранник ударился головой в бревно решетки и упал.
Мои рыжие «телохранители» восторженно зацокали. Я подхватил дубинку охранника и выбежал из открытых дверей отсека. Вращая обе дубинки, как пропеллеры, я пошел на мужчину в желтой накидке. Он никогда не видел самолет с работающими винтами и оцепенел. Я стукнул его дубинкой по голове и он упал на землю.
Часовые у ворот опомнились и кинулись ко мне, выставив перед собой заостренные «копья». Для человека, который владеет навыками бо-дзюцу - боя с палками, заостренные колья просто детские игрушки. Когда первый сторож сделал выпад, я отбил копье дубинкой, и ударил его по голове. Он опрокинулся на спину, выронив копье. Тоже самое я проделал со вторым сторожем. Он рухнул набок и задергал ногами.
Голые развратники прекратили половые утехи и помчались к воротам. Я догнал их и несколькими ударами уложил на земляной пол. Вернулся к тумбам, где лежали их балахоны, выбрал накидку ярко-синего цвета и надел на себя.
Моя новая знакомая выскочила из женского отделения и подбежала к своим подружкам. Девушки стали шептаться, поглядывая на меня. Невольники столпились у открытой двери, но выходить боялись. Только мои рыжие «телохранители» вышли из отсека. Я показал им на оставленные развратниками балахоны, мол, надевайте. Рыжие зацокали и надели накидки. Я показал им на копья. Они схватили их и восторженно стали размахивать «копьями».
Я пошел на площадь, крутя в реках дубинки «пропеллерами». За мной бежали мои «телохранители, угрожающе размахивая заостренными палками. Горожане испуганно глазели на нас. Я поднялся на помост, где стоял перепуганный служитель, улыбнулся ему и показал белые зубы. Человечек затрясся, упал на помост и стал целовать мне ноги. Я оттолкнул его и продолжая широко улыбаться, повернулся к разноцветным покупателям. Раздалось удивленное цоканье. Все вскочили и повернули головы к сидевшему в первом ряду мужчине в белой накидке, расшитой золотом. Он поднялся по ступенькам на помост и уставился на меня. На груди мужчины висела толстая цепь из блестящего желтого материала, похожего на золото. На цепи находился прозрачный шар, размером с теннисный мяч. Мужчина снял цепь с шаром и с поклоном протянул мне. Не понимая, чего он хочет, я взял шар. Он вспыхнул малиновым цветом.
-Тинао Саоми! – восторженно прошептал мужчина. Он повернулся к разноцветным «патрициям» и воскликнул:
-Тинао Саоми кале ту! Дуари ниору, дуари!
Он вскинул руки к небу и стал произносить непонятные слова. Разноцветные повторили его жест и тоже забормотали слова, видимо, молились. Шар в моей руке продолжал переливаться малиновыми всполохами. Мужчина в белой накидке смотрел на меня с таким выражением, как будто я только что спустился с неба...
Глава третья. «Сошедший с небес».
Наконец, разноцветные перестали молиться. Мужчина в белой накидке поклонился мне и показал на дом, украшенный золотыми узорами. Я пошел за ним, позвав своих «телохранителей». Мы прошли через коридор и вышли в сад. Мужчина отдал распоряжение и серые слуги принесли высокое кресло, украшенное причудливой резьбой. Мужчина с поклоном предложил мне сесть в кресло. Сам он уселся на кресло поскромнее и пониже, давая понять, что признает верховенство гостя.
-Грумо Пукаро! – представился мужчина. Судя по тому, что люди на площади слушались этого мужчину, Пукаро был кем-то вроде Верховного Жреца. Я кивнул, в знак того, что понял. Пукаро показал на небо, затем на меня, потом на шар, и сказал:
-Саоми боло део!
Он показал на меня и торжественно произнес - «Тинао Саоми»! Я понял, что «Саоми» - это имя местного божества. Выходит, шар ранее принадлежал создателю этого мира, а теперь Жрец передал шар мне, в знак того, что признает меня наследником Бога, «Тинао Саоми».
Пукаро положил шар на свою ладонь. Внутри шара заклубился белый туман!
-Ниору! – сказал Верховный Жрец. Он подозвал одного из моих рыжих "телохранителей" и положил шар ему на ладонь. Шар засветился зеленым светом.
-Гаури! – сказал Пукаро. Остановил серого слугу и поднес шар к его руке. Шар засветился желтым.
-Ландес! – сказал Пукаро.
Я понял, что шар определяет принадлежность людей к сословиям. И сразу вспомнил свой любимый фильм «Кин-дза-дза». Там расовая принадлежность тоже определялась прибором. Когда его направляли на пацаков и чатлан, лампочка светилась разным цветом...
Пукаро что-то сказал слуге. Тот ушел в дом и вернулся с охапкой серых мешков. Положил их перед рыжими и что-то сказал. Рыжие сняли цветные «тоги» и надели серые мешки. Я понял, что представители разных социальных слоев носят здесь одежду разного цвета!
Пукаро подозвал серого слугу и сказал ему несколько слов. Тот отломал с дерева острую ветку и сел на землю. Жрец начал говорить, а слуга рисовал веткой на земле какие-то линии. Присмотревшись, я понял, что это границы страны, в которую я попал. С одной стороны было море, а с другой горы.
-«Ренну»! – сказал Пукаро и продолжил говорить. Слуга нарисовал между морем и горами несколько кружков с домиками внутри. Пукаро показал на домики, затем на себя и на слугу. Я понял, что основное население городов составляют разноцветные ниору и слуги-«ландес».
Вокруг кружков, слуга нарисовал много маленьких фигурок и сам показал на рыжих. Я понял, что рыжие гаури – это крестьяне, которые живут в деревушках вокруг городов. Очевидно, ниору используют рыжих мужчин и женщин еще и в качестве рабов!
Пукаро повел меня в дом, и показал комнату-алтарь. На стене, цветными ракушками была выложена большая картина - из огромного Солнца спускается по желтой дорожке обнаженный наследник Бога – Тинао Саоми. Он был похож на меня (или я на него) – лицо земного типа, светлая кожа, длинные русые волосы. В руке Тинао Саоми держал Шар, из которого выходили малиновые лучи, и широко улыбался, показывая белые зубы, искусно сделанные из осколков раковин.
Под картиной лежала малиновая мантия, украшенная множеством ракушек и отороченная золотистым мехом. Пукаро показал на мантию, затем на портрет, и поклонился мне. Я понял, что это одеяние носил Создатель этого мира, а сейчас его должен носить я, Тинао Саоми!
Пукаро зацокал. Двое слуг взяли мантию и повели меня в другую комнату, где стояло огромное выдолбленное бревно с горячей водой, усыпанной желтыми лепестками каких-то цветов. Слуги сняли с меня грязную одежду и голого усадили в «ванну». Обмыли тело, натерли желтыми лепестками пахучих цветов, вытерли куском мягкой материи и надели на меня малиновую мантию.
После омовения, меня отвели в сад, где уже был сервирован стол. Вместо тарелок использовались толстые листья желтых «лопухов», а питье наливали в короткие полые стебли тех же «лопухов», основание которых было завязано в узел, чтобы жидкость не проливалась. Рядом со столом стояли ящики, куда выбрасывали использованные листья и стебли.
Хозяин поднял «кружку» и произнес длинную фразу, очевидно, это была здравица в мою честь. В знак благодарности, я поднял свой стебель и кивнул ему. Пукаро поклонился и залпом выпил. Я осторожно пригубил бордовую пенящуюся жидкость, пахнущую ягодами. Привыкший ко всем видам спиртного – от самогона до элитных сортов виски и коньяка, я понял, что в напитке градусов двадцать, и отпил большой глоток. Это было ошибкой! Жидкость провалилась в голодный желудок, промчалась по сосудам и ударила в мозг. Я пошатнулся и схватился за поручни кресла. Надо было срочно закусить! Я схватил с желтого листа кусок жареного мяса и впился в него зубами. Мясо было такое острое, что я снова приник к «кружке»...
Пукаро сделал знак слуге и тот привел обнаженную блондинку. Я узнал девушку, с которой познакомился в клетке для невольников. Ее длинные волосы были разбросаны по плечам, а соски грудок позолочены. Девушка поклонилась мне и произнесла нараспев:
-Тинао Саоми, каре до-о!
Пукаро приложил шар к ее руке и он осветился голубым светом.
-Маника! – сказал Жрец, сделав ударение на последний слог. Я понял, что так называется народ, к которому принадлежит блондинка. Пукаро что-то сказал слуге и тот нарисовал на земле волны, корабль, а на нем фигурки девушек с длинными волосами. Я понял, что девушек-«маника» привозят издалека моряки.
«Моника», как я окрестил девушку, была хороша. Я поцокал языком, давая понять, что девушка красива. Пукаро сделал знак слугам и они принесли тумбу, похожую на те, которые стояли во дворе, где содержали невольников.
-Куду! – приказал девушке хозяин. Она уперлась руками в находившиеся справа и слева углубления на тумбе, и нагнулась, выставив весьма аппетитную попку.
Я удивленно посмотрел на Пукаро. Тот показал на «Монику» и повторил:
-Куду, куду...
Слуги не обращали нас внимания, из чего я сделал вывод, что здесь в порядке вещей трахать невольниц публично. Пенное «вино» уже затуманило мой мозг и он пришел в игривое настроение. Но какая-то часть серого вещества осталась трезвой и шептала мне, что этого делать не нужно! Кто знает, какие у них тут болезни. Еще не хватало подхватить местный сифилис!
Я допил «вино», закусил чем-то белым, похожим на овечий сыр, встал и несколько раз прикрыл глаза – мол, спать хочу!
Пукаро вскочил и подозвал слуг. Двое «серых» почтительно взяли меня под руки и повели в дом. Пукаро сделал знак блондинке, чтобы она пошла за нами. Мы вошли в большую комнату, отделенную от коридора завесой из синего материала, похожего на бархат. В комнате не было окон, вдоль стены тускло горели факелы. Посредине стояло большое ложе, устланное мягкими шкурами. Слуги сняли с меня малиновое одеяние и с поклоном удалились. Я плюхнулся на ложе и закрыл глаза. Девушка улеглась рядом и прижалась ко мне...
Глава четвертая. «Война».
Проснулся я оттого, что кто-то гладил меня между ног. Я открыл глаза. Рядом лежала обнаженная Моника и рукой водила по моим гениталиям. Мое достоинство взметнулось вверх и Моника восхищенно зацокала. Затем встала на колени и повернулась ко мне попкой. Такого зрелища я вынести не мог!
Я слез с ложа и передвинул Монику ближе к краю. Теперь я мог вставить «жезл любви» туда, куда вставлял своим любовницам, когда выбирал эту позу. Но «жезл» уперся в гладкое тело!
Девушка стояла на коленях, раздвинув ноги и терпеливо ждала. Я не понимал, почему не смог ей вставить, видел же в клетке, как мужчины трахали ее соплеменниц! Я раздвинул половинки попы Моники и ахнул!
У наших женщин между ног находится щель, которая служит для мочеиспускания и для секса. Ниже щели находится заднепроходное отверстие, которое служит для выхода продуктов жизнедеятельности. Иногда, это отверстие используется и для полового акта.
Но в попе «Моники» было три маленьких отверстия, на вид одинаковые! Зачем нужна третья дырка?! И в какую из трех нужно вставлять?
Вдруг верхнее отверстие начало медленно раскрываться, словно диафрагма в старом фотоаппарате. Его края развернулись наружу, словно приглашая вставить в него то, что следует вставлять. Я поднес «жезл» к отверстию. Края обхватили его и втянули внутрь, словно цветок росянки поглотил птичку.
По стенкам «туннеля», в котором оказался член, покатились мышечные волны, то сжимая его, то отпуская. На меня нахлынула волна наслаждения и я кончил, содрогаясь всем телом. Девушка вскрикнула и замерла!
Когда я пришел в себя и попытался выйти из девушки, отверстие не отпустило «жезл». Внутри снова началось движение мышц, которые массировали «жезл», словно нежные пальчики. Он восстал и все повторилось. Ничего подобного я никогда не испытывал!
Однажды, мы с Клавдием летали отдыхать в Таиланд, и там пригласили проституток из самого дорогого борделя. Но я тогда не испытал и четверти такого удовольствия, которое получал сейчас!
Сколько это продолжалось, я не знал. Сознание отключилось, остались только ощущения...
Завеса на двери отодвинулась и вошел Пукаро в сопровождении двух слуг. Верховный Жрец был явно встревожен. Он
цокнул и резко приказал:
-Куду мэ маника!
Мышцы отверстия разжались и выдавили мой «жезл». Девушка вскочила и выбежала из комнаты. Пукаро поклонился и произнес:
-Тинао Саоми, Ихато море седо!
Я уже немного понимал их язык. «Тинао Саоми» - это я, «наследник Бога Тинао». Когда Пукаро за обедом предлагал мне «Монику», он приговаривал «Куду, куду», что означало «трахни ее». Теперь, Пукаро сказал «Куду мэ», очевидно, «хватит трахаться». Но что такое «ихато море седо»?
Слуги подали мне малиновую мантию. Я надел ее, мы прошли по длинному коридору и вышли на крыльцо.
Перед домом стояли шестеро мужчин в таких же белых накидках, как и у Пукаро, только накидка Верховного Жреца была расшита золотыми нитками, а у гостей накидки были просто белые. Очевидно, это были жрецы. Их окружало десять охранников с копьями.
Гости низко поклонились мне. Пожилой жрец, лицо которого было покрыто морщинами, произнес длинную фразу, из которой я разобрал только «ихато море седо».
Я посмотрел на Пукаро. Он подозвал слугу и повторил ему слова старика. Слуга снова отломал ветку и нарисовал домики, обнесенные стеной, а перед ней фигурки лохматых людей с занесенными копьями. Пукаро показал на фигурки и воскликнул:
-Ихато море! Седо!
Я понял, что некие «ихато море» напали на нас – «седо». Пукаро снова показал на фигурки, раскрыл пальцы веером и потряс руками:
-Као као!
Это было понятно без перевода. Итак, врагов «као као», очень много. Жрецы пришли просить меня о помощи, значит, сами жители страны не могут справиться с этими «ихато»! Я теперь «Тинао Саоми» - наследник Великого Бога, и должен помочь отразить нападение врага! Но не сам же я буду сражаться с этими ихато...
Я показал на охранников с копьями:
-Као?
Пукаро раздвинул пальцы веером, затем убрал одну руку за спину, давая понять, что воинов мало.
-Тами. Тами ре! - сказал Верховный жрец.
Я взял у Камро ветку и нарисовал человека с мечом в руке.
-Мечи есть? – спросил я по-русски. Но Пукаро понял меня. Он отдал распоряжение охраннику и тот бросился к повозкам, на которых приехали жрецы. Вскоре он вернулся, держа в руке длинный каменный обломок. Он был заточен с конца, второй конец обмотан кожаной веревкой.
-Дако ру. Тами... – сказал Пукаро с такой интонацией, что сразу стало понятно – каменные «дако ру» есть, но их «тами» - мало. Я взял «меч» и рубанул им по копью. Оно треснуло в месте удара, но и «меч» разлетелся на куски. Жрецы огорченно зацокали.
«С таким оружием врагов не победить!», подумал я. «Ладно, что-нибудь придумаю, а пока надо посмотреть, что это за «ихато» такие страшные!».
Я показал на стену на рисунке и на свои глаза. Пукаро кивнул и отдал распоряжение охранникам. Я пошел к повозкам. Со мной поехал молодой жрец, остальные остались в доме Пукаро.
Возле городских ворот царило оживление. Мужчины-ниору в цветных балахонах покрикивали на серых слуг, которые носили к стене камни в корзинах. Рыжие рабы поднимали на веревках корзины на стену и высыпали камни в ящики.
Увидев меня, ниору, слуги и рабы вскинули руки к небу и закричали:
-Тинао Саоми каре-до!
Я кивнул им и в сопровождении охранников и жреца, поднялся на стену. Солнце давно зашло, но было достаточно светло. Свет исходил от «луны», которая была гораздо меньше земной, но светила ярче. Я подозвал молодого жреца и показал на «луну».
-«Му-ун»! – ответил жрец. Я сделал жест, показывая, что «луна» уходит вниз и снова поднял руку. Жрец кивнул, в знак того, что понял.
-«Саоми-Ра»! – сказал он.
Значит, дневное светило называется «Саоми-Ра», а после его захода, на небе появляется «Му-ун». Очевидно, это тоже звезда, только она находится гораздо дальше от планеты, чем дневное солнце. Тем не менее, она светит достаточно ярко, поэтому, по ночам здесь довольно светло.
Укрывшись за штабелем из ящиков, мы с жрецом наблюдали за лагерем ихато. Перед городской стеной горели десятки костров. Возле них сидели люди в звериных шкурах. У них были лохматые головы, мощные тела, длинные, как у горилл, руки.
-Ихато... – прошептал жрец и сделал брезгливый жест, как будто отряхивался:
–Море!
Я понял, что «море» означает «дикари». Тем не менее, дикари были неплохо вооружены - неподалеку от костров были сложены копья и тяжелые булавы. Несколько ихато стояли с пращами и с удивительной меткостью швыряли камни в воинов, стоящих на стене. То один, то другой воин вскрикивал и падал. Воины тоже швыряли камни, но они не долетали до костров.
И тут я заметил такое, отчего у меня мурашки побежали по телу! Перед первой линией костров лежали длинные лестницы, не меньше десятка. Рядом находилось огромное бревно, к которому были привязаны веревки. Да это таран! Выходит, эти дикари знакомы с осадной техникой! На рассвете выйдут их метальщики, только их будет намного больше, чем сейчас, и они закидают защитников камнями из пращей. Затем, десятка два ихато поднимут таран и начнут выбивать ворота. Остальные приставят лестницы к стене и полезут по ним!
Я показал жрецу на лестницы и таран. Но он не понял, что они означают. Ладно, потом объясню, когда вернемся к Пукаро...
Над кострами были устроены вертела, на которых жарились туши каких-то животных. От костров долетали крики, которые я принимал за вопли ихато, предвкушавших завтрашнюю победу. Но присмотревшись, я понял, что на вертелах висят люди, это их крики я слышал!
Я показал жрецу на костры и повертел рукой. Тот зацокал, и сделал вид, что кусает свою руку. «Эти ихато - людоеды!», с ужасом понял я.
Больше высматривать было нечего и мы спустились вниз. У подножья стены я заметил обломки мягких белых камней, похожие на мел. Они крошились под пальцами и оставляли следы на руках. Я приказал одному из охранников прихватить несколько кусков мела, и мы поехали в дом Пукаро.
Жрецы сидели вокруг стола и что-то обсуждали. Позади них стояли серые слуги с факелами. Еще во время обеда я обратил внимание, что стол во дворе дома Верховного Жреца сделан из расколотого вдоль толстого черного бревна, тщательно отшлифованного. Я взял у охранника кусок мела и нарисовал на столе стену, приставленные к ней лестницы и фигурки бородатых ихато, которые лезут по лестницам на стену.
Жрецы встревоженно переглянулись.
-Тинао Саоми триго? – воскликнул Пукаро. Я понял, что он спрашивает, что же делать. Но этого я не знал. Ихато «као као» - очснь много, и они хорошо вооружены. А у нас «тама» воинов, у которых только колья, камни и дубинки. Если я ничего не придумаю, ихато захватят город...
К слугам, державшим факелы, подошел мальчик-служка, державший выдолбленный из обрезка бревна бочонок. Слуги опустили факелы и мальчик стал наливать в них темную жидкость. Я подошел к мальчику и заглянул в бочонок. Он был заполнен темной маслянистой жидкостью с резким смоляным запахом. Видимо, это была местная нефть. Я показал Пукаро на бочонок и вопросительно цокнул.
-Веро, - сказал Верховный Жрец.
-Као веро?- спросил я.
Пукаро зацокал.
-Као, као!
Я обрадовался! Вот и оружие! Ну, ихато, завтрашний день вы запомните надолго!
Я взял мел и нарисовал на столе дорогу, ведущую к стене, а на дороге несколько повозок с бочонками. Затем нарисовал на стене наклоненные бочонки, из которых на лохматые фигурки выливается «веро», и показал на факел.
Только теперь до жрецов дошел смысл моего предложения. Пукаро вскочил и воскликнул:
-Тинао Саоми каре до-о!
Жрецы тоже встали и вскинули руки к небу.
-Ну, хватит! – сказал я. - Веро, веро!
Глава пятая. «Победа разума над дикостью».
Всю ночь, рабы и слуги собирали по городу «бочонки» с веро. Их привозили к стене, поднимали наверх и расставляли в метре друг от друга. Рядом лежали факелы. По моему сигналу, факелы надо было зажечь, сунуть в бочонки и опрокинуть горящее веро на головы ихато. Толстые крышки от бочонков я приказал раздать воинам, чтобы они прикрывались ими от камней, которые будут метать пращники.
Когда огромное Саоми-Ра выглянуло из-за горизонта, ихато начали обстреливать камнями воинов на стене. Но потерь среди воинов было немного – выручали крышки от бочонков.
Над станом ихато раздался трубный звук. Ихато подхватили лестницы и с ревом побежали к стене. Таранщики начали бить бревном в ворота. С ловкостью обезьян, сотни дикарей полезли наверх, остальные ихато толпились внизу, дожидаясь своей очереди.
Я помнил по историческим фильмам, что осадные лестницы всегда немного выше стены, и приготовил ихато сюрприз. Ночью, рабы заполнили камнями большие мешки, привязали к ним толстые веревки с петлями на концах, и поставили мешки на стене там, где, по моим предположениям, ихато должны были приставить лестницы.
Когда первые ихато добрались до верха стены, воины набросили на торчавшие концы лестниц петли веревок, к которым были привязаны мешки, и столкнули их со стены. Тяжелые мешки полетели вниз, потянув за собой лестницы. Ихато с криками попадали на землю.
Воины подожгли веро и опрокинули бочонки. Горящая «нефть» полилась на ихато, которые толпились под стеной. Живые факелы с диким воем заметались по степи.
Надо было закрепить победу. Я подал знак и воин забарабанил дубинкой по крышке пустого бочонка. Это был условный сигнал. Ворота распахнулись, и воины с копьями кинулись на ихато. За ними бежали серые слуги, с дубинками в руках.
Вскоре, поле перед городом покрылось сотнями тел ихато. Слуги-ландес добивали раненых и собирали трофеи. Рабы-гаури выкопали большую яму вдали от городских ворот и стаскивали в нее трупы.
Я сидел на помосте в центре базарной площади с Пукаро и жрецами. Сюда приносили собранные трофеи. Я с удивлением рассматривал оружие ихато. Их булавы удобно сидели в руке, копья были сделаны гораздо более тщательней, чем заостренные палки наших воинов. Особенно меня порадовали пращи, которых собрали около пятидесяти.
Кроме оружия, слуги-ландес приносили снятые с мертвых ихато бусы, сделанные из ярко-желтых кусочков застывшей смолы, похожей на янтарь. Эта смола называлась «лура». Судя по восхищенным поцокиваниям жрецов, изделия из луры здесь очень ценились. Я взял одни бусы, чтобы подарить Монике.
К помосту подошели четверо воинов, которые вели связанного, окровавленного и обожженого голого дикаря. Ихато вырывался и рычал, обнажая острые коричневые зубы, похожие на звериные клыки. Трое воинов остались охранять ихато, четвертый подошел к Пукаро, передал ему желтый диск и что-то сказал. Пукаро рассмотрел диск и передал его мне. Показал на связанного дикаря, обвел рукой вокруг шеи и ткнул пальцем в диск, мол, это висело у ихато на груди.
Я стал рассматривать диск. Он был сделан из желтого металла, похожего на золото. Посредине была выгравирована пирамида, над которой парил большой глаз. Я вздрогнул! Точно такая же пирамида нарисована на самой ходовой валюте моего мира – американских долларах!
Я показал Пукаро на пленника и вопросительно цокнул.
-Ихато Ку-у! – сказал Верховный жрец.
Затем, он показал на меня.
-Тинао Саоми Ку-у!
Значит, мы захватили вождя дикарей! Я показал на пирамиду на диске.
-Муро! – ответил Пукаро и показал рукой куда-то вдаль:
-Саоми-Ра ду-ду!
Жрец раскрыл веером пальцы обеих рук и повторил:
-Ду-ду!
Я показал на глаз, парящий над пирамидой. Пукаро указал на мой глаз, возвел руки к небу и протянул:
-Тинао Ликаи-и!
Я суммировал полученные ответы. Пирамида называется «Муро». Саоми-Ра – это местное солнце. Пукаро показал десять пальцев, значит, путь до пирамиды занимает десять солнц, то-есть, десять дней. И над пирамидой парит Глаз Бога Тинаи!
Очень интересные совпадения! Название местного солнца совпадает с именем верховного божества в религии древних египтян - бога солнца Ра. Второе светило, ночное, называется «Му-ун», это английское название нашей Луны! И вождь грязных дикарей-людоедов носит на груди золотой диск с пирамидой, над которой парит Всевидящее Око - масонский символ Великого Архитектора Вселенной. Масоны унаследовали многие тайны и ритуалы египетских жрецов! Да-а, тут разбираться и разбираться!
Я почувствовал, что устал, сказывалось нервное напряжение последних суток. Показал Пукару знаками, мол, хочу спать. Меня отвели в мои покои. В комнату вошла обнаженная Моника и с поклоном протянула мне «кружку», наполненную фруктовым вином. Я выпил вино и протянул девушке янтарное ожерелье. Она восторженно зацокала и надела его на шею.
Я лег на ложе. Моника прильнула ко мне, я обнял ее и закрыл глаза. Рука Моники нашла мой «жезл» и ее пальчики забегали по члену, массируя его. Усталость и возбуждение быстро привели к тому, что «жезл» извергнул белый фонтанчик. Моника снова стала баловаться с понравившейся ей игрушкой, но увидев, что Тинао Саоми уснул, прижалась к наследнику Бога и тоже уснула.
Глава шестая. «Вызов».
Утром, я собрал жрецов и нарисовал на столе стоявших в строю воинов, а рядом щиты, пращи, копья и булавы. Нарисовал вторую картинку, на которой бородатые ихато бежали к стене, потом показал на воинов – мол, ихато могут напасть снова, поэтому, нужно создать армию.
Жрецы зацокали и стали обсуждать мое предложение. Пукаро отправил слуг в дом и они принес ящик, доверху наполненный ракушками. Верховный Жрец посмотрел на меня и виновато зацокал. Я понял, что денег мало, и на армию не хватит. А ведь кроме армии я еще многое задумал!
Я подозвал стоявшую неподалеку Монику, снял с нее «янтарные» бусы, показал их жрецам, затем указал на лежавшие на столе ракушки.
Пукаро достал из ящика пять ракушек. Я показал на рыжих рабов, которые подстригали деревья. Верховный Жрец поднял одну ракушку. Значит, «янтарные» бусы стоят в пять раз дороже раба!
Я взял мел, нарисовал степь и гору, потом поднял бусы и вопросительно цокнул. Пукаро ткнул пальцем в гору. Значит, луру добывают в горах, во владениях ихато!
Я нарисовал помост, человечка с бусами и фигурки людей, которые тянули к нему руки с ракушками– мол, изделия из луры можно дорого продать. Жрецы одобрительно зацокали. Я нарисовал воинов с копьями, бегущих к горам. Пукаро понимающе зацокал, показал на ракушки и сказал:
-Тинао Саоми, као стиро, добор!
Я удовлетворенно улыбнулся. Деньги для похода за «янтарем» мне дадут!
Я попросил Пукаро собрать на площади оставшихся в живых воинов. Их оказалось 208 человек. «Воинами» их назвали только потому, что они носили «копья». Это были обычные мужчины-ландес, которых одели в черные мешки и выдали заостренные палки. Я разделил их на отряды, в каждом из которых были воины одинакового роста, примерно одной комплекции. Теперь можно было пошить для них униформу. Я попросил Пукаро дать мне в помощники молодого жреца, с которым я ездил на стену прошлой ночью. Его звали Камро. У него была с собой сумка, в которой он носил листы выделанной кожи, перья и глиняную «чернильницу», в которой было веро. Я взял у него лист кожи и нарисовал униформу для воинов - комбинезон с карманами и поясом. Рядом с поясом я нарисовал тори, которых здесь использовали как тягловых животных. Камро утвердительно цокнул, в знак того, что понял. Я написал, сколько нужно комплектов формы и каких размеров, и Камро отнес рисунок в мастерскую.
Я приказал изготовить чучела ихато в полный рост. Их установили на поле перед городскими воротами и воины стали учиться колоть трофейными копьями чучела и бросать в них копья. Вес копий ихато и их баланс были идеальны. Они летели не отклонясь и попадали точно в цель. Кроме того, копья ихато имели острый зазубренный конец. Попав в человека, при обратном движении копье вырывало из тела куски.
Сорок воинов я назначил пращниками и они начали учиться метать камни. Здесь дело обстояло сложнее. Воины впервые видели пращи и не умели с ними обращаться. Камни летели в разные стороны, иногда задевая самих стрелков. Я решил ввести элемент поощрения. За каждый удачный бросок, серые слуги клали у ног пращников камешек, в конце тренировки камешки подсчитывали и давали пращнику выпить столько же глотков пенного вина.
Пока воины учились метать копья и камни, я занялся их снаряжением. Заказал плотникам несколько сотен щитов, взяв за образец крышку бочонка для веро, к которому сзади приделали ручки из толстой кожи тори.
Рядом со столярной мастерской находилась кузница. К ней подъехала повозка, доверху нагруженая камнями, отливавшими металлическим блеском. Камни сгрузили и вскоре из трубы пошел черный дым.
Мне стало интересно, что там происходит. Я позвал Камро и вошел в кузницу. Здесь было очень жарко, в большой печи пылал огонь, сверху стояла каменная чаша. Я не поверил своим глазам – в чаше плавился металл!
Кузнец подбрасывал в чашу черные камни, а его подмастерье снимал грязную накипь каменным ковшиком, привязанным к палке. Увидев меня, они повалились на колени. Я сделал знак подняться и стал расспрашивать, рисуя мелом на черной доске, которую Камро теперь всегда носил с собой. Кузнец отвечал, а Камро рисовал на доске его ответы в картинках.
Оказалось, что пока не было войны, ниору торговали с ихато, выменивали бычков-тори на железную руду. Дикари давали за одного тори столько руды, сколько весило животное. Но тори не кролики, быстро не плодятся. Горожанам и крестьянам самим нужны были тори, поэтому, руды привозили мало. Металл получался очень дорогим и шел только на изготовление украшений. Из-за войны обмен прекратился и теперь руду больше не доставляют, это последние запасы!
Я взял у Камро доску, нарисовал меч и показал на кипящий металл.
-Дако ру! – сказал я. Кузнец зацокал и показал жестами, что попробует. Он позвал помощника и тот начал лепить из глины форму, чтобы вылить в нее металл.
Мы с Камро вышли на свежий воздух. Я старался каждую свободную минуту использовать для изучения языка, поэтому стал показывать на окружавшие нас предметы, а Камро их называл. Язык страны Ренну был простым, следовало только помнить, что здесь говорят наоборот – не «много гаури», а «гаури као», гаури много. «Моника куду», означало – Монику трахать, и так далее. Это было похоже на разговор с гастарбайтерами, которые плохо знают русский.
Через час, мокрый от пота кузнец вынес готовый дако ру. Меч был неровный и не острый. Я указал кузнецу на ошибки и приказал, чтобы новый образец прислали в дом Пукаро.
Мы с Камро сели в коляску. Охранник, исполнявший обязанности кучера, взмахнул кнутом, но тут к коляске подбежал воин. Он поклонился мне и стал что-то говорить. Камро нарисовал решетку, а за которой была фигурка косматого ихато. Показал на его рот, затем на меня и сказал:
-Тинао Саоми, лани Ку-у!
«Лани», означало «говорить». «Ничего себе!» удивился я. «Вождь ихато хочет со мной поговорить! Ладно, поеду к нему, надо узнать, что он хочет. Заодно, спрошу, откуда у него диск с пирамидой!».
Закрытый решеткой двор, в котором когда-то держали невольников, сейчас пустовал. Я запретил привозить новых гаури, а тех, кто здесь содержался вместе со мной, отправил в мастерские. Мужчины делали щиты и обтачивали камни для пращей, придавая им круглую форму, а женщины шили униформу для воинов. В тюрьме содержался только один пленный – «Ку-у», вождь дикарей ихато.
Я подошел к решетке, вдоль которой стояли четверо воинов с копьями. Вождь ихато лежал на синей траве, глаза его были закрыты. В клетке стоял кувшин с водой, миска с сушеным мясом тори, ведро с фруктами и сосуд с бальзамом для ран. Воду Ку-у выпил, все остальное валялось нетронутое.
-Ихато габи ренну? (он понимает язык ренну?) – спросил я начальника охраны. Воин поклонился и ответил:
-Тинао Саоми, ренну габи ихато!
Ку-у открыл глаза и увидел меня. Я громко спросил:
-Ку-у лани Тинао Саоми?
Я ошибочно построил фразу в «русском» порядке - «вождь хочет говорить с наместником Бога?». Но ихато понял главное – я назвал его не презрительной кличкой «море» - дикарь, а «Ку-у» - вождем. Он вскочил, подбежал к решетке и уставился на меня. Теперь я мог его рассмотреть. Ихато совсем не походят на жителей Ренну. У них круглые лица, приплюснутые носы, густые брови и коричневые острые зубы, которые выглядят, как клыки. Мощные тела дикарей покрыты густой шерстью, длинные руки почти достают до колен.
-Тинао Саоми? – глухо спросил вождь. Я цокнул языком и широко улыбнулся, показав белые зубы. Ку-у отпрянул от решетки, споткнулся о ведро, не удержался на ногах и плюхнулся на траву. Поспешно вскочил, подошел к решетке и жестом попросил еще раз показать зубы. Я снова улыбнулся.
Вождь вскинул над головой длинные руки и произнес какую-то фразу на своем наречии. Затем опустил руки и заговорил на языке ренну. Камро быстро рисовал на доске. Когда вождь ихато закончил, жрец удивленно зацокал. Я вопросительно посмотрел на Кумро. Он протянул мне доску. Я стал рассматривать рисунки. Наконец, до меня дошел их смысл - этот грязный дикарь осмелился бросить мне вызов на поединок!
Я удивленно посмотрел на вождя. Тот ударил себя в грудь могучей рукой и крикнул:
-Тинао Саоми уно гаро ду!
Камро и воины в ужасе зажмурились и закрыли руками уши. Я знал, что «уно» означает отказ. Но что такое «гаро ду»?
Я толкнул Камро и вопросительно цокнул, но жрец замотал головой, не открывая глаз. Я решил, что «гаро ду», очевидно, означает что-то вроде «жалкий трус», поэтому, воины и зажали уши, показывая мне, что не слышали этого страшного оскорбления. Я усмехнулся и сказал Ку-у:
-Тинао Саоми ха! (Наследник Бога согласен).
Глава седьмая. «Поединок».
Вернувшись в дом Пукаро, я попросил его собрать жрецов. Когда они приехали, я сделал знак Камро, чтобы он рассказал жрецам о вызове, который мне бросил вождь ихато. Когда Камро закончил говорить, жрецы испуганно зацокали и стали наперебой выкрикивать:
-Уно! Уно!!!
Я понял, что жрецы просят меня отказаться от поединка. У них были основания беспокоиться. Вождь ихато выдвинул требование - если он победит в поединке, то станет вождем страны Ренну и ее жители должны будут ему повиноваться. А если победителем стану я, то ихато никогда больше не будут нападать на города и деревни Ренну и похищать ее жителей Между нами будет заключен вечный мир и мы будем торговать с ихато.
Жрецы долго уговаривали меня отказаться. Но я уже принял решение. Из земной истории я знал, что для всех дикарей, от варваров до гуннов, слово вождя было незыблимо. Я был уверен в победе нщн и потому, что Тинао Саоми, наследник Бога, не может проиграть!
Пукаро, Камро и я поехали к вождю ихато. Пукаро взял у Камро шкуру и написал на ней несколько вертикальных строк буквами, похожими на иероглифы. Затем отдал шкуру воину. Тот проколол ее в углу, насадил на пику и протянул через решетку вождю ихато.
Я с удивлением увидел, что дикарь читает написанное. Он удовлетворенно цокнул языком и хрипло сказал:
–Ренну муро римо ихато Ку-у до!
Камро окунул перо в темную жидкость и протянул вождю. Ку-у взял перо и начертил на шкуре знак пирамиды. Отдал шкуру воину и начал говорить. Пукаро и Кумро внимательно слушали. Когда Ку-у закончил, Кумро повернулся ко мне, взял доску и мелом нарисовал гору и рядом воина, который протягивает лохматому ихато письмо и диск с пирамидой. На следующем рисунке, ихато передавал диск другому ихато, у которого была длинная борода. Третий рисунок изображал нескольких ихато с длинными бородами, едущих к стене города.
Я понял, что вождь предложил отвезти письмо с его подписью и диск с пирамидой в страну ихато. Их следовало показать первому же ихато, которого встретит посланец, и тогда его не убьют, а отведут к старейшинам ихато. Те прочтут письмо и приедут на поединок.
Мы вернулись в дом Пукаро. Верховный Жрец подозвал троих воинов и дал одному из них золотой диск и письмо. Воины сели в коляску, в которую был запряжен тори, и отправились в горы.
Путь до страны ихато занимал три дня, и столько же требовалось, чтобы доехать обратно. Пока мы ждали старейшин ихато, я часами тренировался во дворе дома Пукаро. Для поединка с вождем ихато я выбрал оружие, которым привык драться на тренировках бодзюцу - палки, сделанные из вечнозеленого дуба «каси», растущего в Японии. Эти палки практически не ломаются. Здешних деревьев я не знал и пригласил мастеров. Камро объяснил им, что мне нужно, и они сделали из черного дерева шесть палок – две для тренировки, две для боя и две запасные. На тренировках, моими партнерами были воины, которые по очереди нападали на меня с копьем и булавой. Палки из черного дерева хорошо держали удар и не ломались.
На центральной площади убрали помост и вкопали по периметру бревна, на расстоянии десять сантиметров друг от друга. Получилась арена, размером пятьдесят на пятьдесят метров. За решеткой поставили трибуны, на которых могли поместиться до шестисот человек. Я сказал Пукару, что можно пополнить казну за счет продажи мест на трибунах, причем те, кто будут сидеть ближе к решетке, заплатят больше. Пукаро пришел в восторг от моей идеи и лично распределил места на трибунах. К началу поединка, все места были проданы и казна пополнилась тысячей ракушек!
Наконец, прибыли наши посланцы, а с ними двое старейшин-ихато. Я попросил Пукаро оказать им уважение и посадить в первом ряду.
Ку-у стоял в правом углу клетки. Он был в набедренной повязке. Огромный волосатый дикарь походил на зверя. Вождь то и дело взмахивал булавой, которая в его могучих руках смотрелась детской погремушкой. Копья ему пока не давали, чтобы он не бросил его в кого-нибудь.
Все ждали выхода Тинао Саоми. Но я «держал паузу», чтобы нервы Ку-у накалились до предела. Наконец, я решил, что достаточно «помариновал» вождя, и сделал знак Камро. Жрец открыл дверь «арены» и прокричал:
-Тинао Саоми, каре до-о!
Зрители встали и вскинули руки к небу. Старейшины ихато тоже встали. Я зашел на «арену» и прошел в свой угол. «Божественную» малиновую мантию я снял, в ней даже ходить было неудобно, не то что драться. Вместо накидки, я приказал сшить кимоно, к которому привык на занятиях боевыми искусствами. Чтобы не выходить из образа, кимоно сшили из материала малинового цвета.
Камро подал мне палки, а сам встал за решеткой, готовый подать запасные палки, если мои сломаются. Воин ударил толстой палкой по крышке бочонка, подавая сигнал к началу боя.
Ихато помчался ко мне, держа булаву в правой руке. Я сделал несколько шагов ему навстречу. Ку-у нанес удар, целясь в голову. Бодзюцу, в первую очередь, искусство защиты против агрессивного противника, вооруженного мечом и другими видами оружия. Я отбил булаву ихато и второй палкой нанес вождю удар в точку «каме», от которого у противника сбивается дыхание. Но мой удар был поставлен на обычного человека, а тело вождя представляло собой груду железных мышц, и удар не достиг цели.
Я учел эту ошибку и быстро нанес несколько ударов в суставные сгибы рук ихато. Такие удары вызывают кумулятивный болевой эффект и как следствие, временный паралич конечностей. Вождь взвыл и выронил булаву. Руки у ихато повисли и он побежал в свой угол, двигая плечами, чтобы восстановить чувствительность в руках. Я не стал его преследовать, пусть отойдет немного, поднимет копье, которое ему уже бросили, и тогда я продемонстрирую зрителям, на что способен боец бодзюцу.
Мастер Хатори учил, что отбитая атака лишает неопытного противника уверенности и заставляет переходить к защите. Именно это произошло с вождем. Ку-у поднял копье, зажал его подмышкой, пригнулся, оскалил зубы и начал осторожно подбираться ко мне.
Я сделал три быстрых шага ему навстречу, как бы подставляясь под удар. Вождь повелся на мою уловку и сделал выпад. Я увернулся, прыгнул вперед и оказавшись сбоку от ихато, нанес ударил палками по ушам вождя. Зрители восторженно закричали:
-Тинао Саоми каре-до!
Ку-у взвыл, повернулся и швырнул в меня копье. Вождю не дали копье, которыми воевали ихато. Это была обычная заостренная палка из тех, которые выдавались воинам. Я отбил «копье», оно отлетело к решетке, ударилось в бревно решетки и сломалось. Ихато зарычал, прыгнул на меня и схватил за шею.
В таком клинче, палки бесполезны. Я отбросил их и стал выкручивать большие пальцы ихато, пытаясь разжать хватку. Ку-у рычал от боли, но рук не отпускал. Краем глаза я заметил обломок копья, который лежал совсем рядом от меня. Я схватил обломок и всадил его в бок ихато. Вождь отпустил мое горло и выдернул обломок копья.
Я подобрал палку и нанес вождю удар по локтю правой руки. Теперь я бил не для того, чтобы отключить руку, а нанес полноценный удар, который ломает сустав. Рука вождя повисла плетью и он выронил обломок. Я нанес ему серию быстрых ударов по носу и по ушам. Дикарь зашатался, глаза его закатились и он рухнул на спину, обливаясь кровью, обильно вытекавшей из разбитого носа.
Зрители вскочили и восторженно закричали:
-Тинао Саоми каре до-о!
Я подошел к вождю, поставил ногу на его волосатую грудь и взглянул на старейшин-ихато. Они встали и поклонились. Я сделал знак Пукаро. Верховный Жрец подошел к старейшинам вместе с Камро, который держал принадлежности для письма и шкуру, на которой был написан текст мирного договора. Старейшины прочли договор и изобразили на нем знак пирамиды. Мир был установлен!
Глава восьмая. «Трудовые будни наследник Бога».
Угроза войны миновала и надо было начинать в стране перестройку. Я спросил Камро, как пополняется казна Ренну. Оказалось, что «патриции»-ниору, которые представляли правящий класс, живут за счет ограбления деревенского населения. Они посылали в деревни воинов, которые отнимали у крестьян-гаури урожай и скот, оставляя крохи, чтобы те не умерли с голоду. Кроме того, воины уводили часть крестьян в города, где их продавали в рабство.
Роль денег здесь выполняли цветные ракушки. Чем больше была ракушка, тем она дороже стоила. Купцы из заморских стран привозили ракушки, ткани, девушек-маника, и выменивали на сушеное мясо тори, которое не портилось много месяцев. Купцы также покупали в Ренну изделия из луро и местный виноград–коко, из которого делали пенное вино. Кроме того, ягоды коко сушили и получался «изюм», который был необходим в морских путешествиях.
Я хорошо знал земную историю, в которой реформаторов, покусившихся на основы, скидывали с престолов. Поэтому, я решил вводить преобразования постепенно, чтобы не вызвать сопротивление разноцветных ниору.
Теперь, когда мы заключили мир с ихато, можно было начинать с ними торговлю. В первую очередь, меня интересовала железная руда, «янтарь»-луро, а также материал, из которого были сделаланы булавы и копья ихато. Кумро рассказал, что ихато делают оружие из затопленных черных деревьев, которые стоят в предгорных озерах. После сотен лет в воде, мореные стволы становились очень прочными.
Я составил список нужных товаров и к горам потянулись обозы. Это был натуральный обмен – тори и ягоды коко меняли на железную руду, «янтарь» и черные стволы.
Для меня уже начали строить дворец по рисункам, которые я набросал. Пока шло строительство, я продолжал жить в доме Пукаро.
Однажды, я заметил, что в Шаре, который висел у меня в спальне, начали клубиться темные сгустки. С каждым днем, их становилось все больше. Погода портилась, на небе появились тучи.
Сегодня во время завтрака, за домом послышался гул голосов. Я вопросительно посмотрел на Кумро. Тот нарисовал на доске Шар на цепи и тучу над ним. Заштриховал Шар, нарисовал черточки под тучей, мол, идет дождь, и рядом изобразил фигурки людей с поднятыми вверх руками.
-Лао Райни! – сказал Кумро, показывая на черточки. Я понял, что когда Шар начинает темнеть, это означает, что начинается сезон дождей.
Я покрутил Шар в руке. Он был сделан из цельного куска горного кристалла. Я уже знал, что до войны кристаллы выменивали у ихато, обтачивали и делали украшения. Но ни один кристалл не обладал свойствами, которые были у Шара. Оказывается, он не только определяет «кто есть кто», но и умеет «чувствовать» дождь!
Я уже знал, в этой стране, год продолжался двести дней. Половину времени стояла жара, затем начинался сезон дождей, который длился две недели. За это время надо было запастись водой. Во дворах жилых домов стояли большие бочки, сделанные из выдолбленных бревен мореных деревьев. Вода в них не зацветала и оставалась свежей «ду-ду Ра ду-ду», десять раз по десять солнц, то-есть, 100 дней. Очевидно, мореные деревья обладали бактерицидными свойствами. Когда я спросил об этом Кумро, жрец меня не понял. С науками здесь обстояло неважно. Ученых, как таковых, не было, мастера до всего доходили сами.
Вместе с Верховным Жрецом мы вышли на площадь. Там толпились ниору в своих разноцветных накидках. Видимо, жрецы оповестили всех о начале сезона дождей.
Я поднял Шар, в котором клубились темные вихри. Внезапно, в небе загрохотало, сверкнули молнии и хлынул дождь. Мы с Пукаро и Кумро стояли под навесом и струи на нас не попадали. Но люди на площади мгновенно вымокли до нитки. Несмотря на это, никто не пытался укрыться от дождя. Люди сбрасывали одежду, подставляли обнаженные тела под хлещущие струи и восторженно цокали.
Я показал Кумро на людей под струями дождя и спросил:
-Ниору Лао Райни? (чем занимаются люди в сезон дождей).
Кумро восторженно зацокал и нарисовал помещение, в котором было много фигурок. Одни держали в руках кружки-стебли, другие стояли сзади наклоненных фигурок. Значит, весь сезон дождей ниору пьянствуют и занимаются развратом! Интересно на это посмотреть...
Я показал на фигурки и на себя. Кумро кивнул и приказал подать коляску, которую сделали специально для меня. Она была обтянута такой же материей, из которой сделана божественная мантия, по бортам приклеили большие ракушки.
По случаю дождя, слуги натянули над коляской тент, концы которого свисали с бортов. Мы с Камро сели в коляску. Я думал, что Пукаро поедет с нами, но он попрощался и вернулся в дом. Видимо, высокое положение Верховного Жреца не позволяло ему участвовать в таких забавах.
Люди уже разошлись, дождь поливал пустую площадь. Возница хлестнул тори и коляска покатила по мостовой. Сзади ехала вторая коляска, также накрытая от дождя. В ней сидели четверо моих телохранителей.
Я создал личную гвардию из лучших воинов. Для них сшили красные комбинезоны, на груди и спине золотыми нитками были вышиты мальтийские кресты. Гвардецы были вооружены короткими мечами дако ру, выкованными кузнецом по моим эскизам. Ножны для мечей и пояса, на которые они подвешивались, сшили из кожи тори. Гвардейцев было 21, дежурили они сутки через двое – семь человек дежурят, семеро отдыхают, остальные бодрствуют и тренируются драться мечами. Гвардейцы получали усиленное питание, раз в неделю им приводили женщин-гаури из мастерских...
Наши повозки ехали по узким улицам, поливаемым дождем. За нами тянулось множество крытых повозок. Возницы видели, что впереди едет коляска Тинао Саоми, и не решались ее обгонять.
Здание, в котором проходило празднование сезона дождей, находилось на окраине города. Когда мы подъехали, из дверей выскочили слуги и поклонились. Подхватили стоявший у входа балдахин на четырех палках и провели нас в здание, прикрывая от дождя. Телохранители спрыгнули с повозки и вбежали за нами.
Огромное помещение было освещено факелами, расположенными так, что создавался уютный полумрак. По залу бродили мужчины и женщины в цветных накидках, с «кружками» в руках. Было шумно, раздавались веселые голоса.
Увидев наследника Бога, окруженного красными гвардейцами, ниору вскинули руки и закричали:
-Тинао Саоми, каре до-о!
Я приветственно помахал рукой. Слуги принесли большое кресло для меня, и поменьше для Камро. Гвардейцы встали сзади полукругом. Мне подали стебель с пенным вином. Я стал пить маленькими глотками, рассматривая собравшихся.
Постепенно, ниору привыкли к моему присутствию и праздник продолжился. Вскоре, раздался громкий голос распорядителя:
-Куду ниору, куду!
Ниору стали сбрасывать накидки. Слуги собирали их и уносили. Обнаженные мужчины и женщины ходили по залу и выбирали партнеров. Тот, кто приглашал, клал правую руку на левое плечо избранника. Если избранник не отказывался, он клал правую руку на плечо того, кто его пригласил. Поднятая вверх рука означала отказ.
Никто не уединялся, соития происходили возле тумб для «куду», расставленных по всему залу. На тумбах имелись углубления для рук, чтобы женщине было удобно стоять. Она наклонялась и опиралась на тумбу. Мужчина становился сзади и вставлял свой короткий отросток в верхнее отверстие попы женщины.
Заметив, что я с интересом разглядываю совокупляющиеся парочки, Камро сказал:
-Куду Тинао Саоми?
Я уже опьянел от вина и насмотрелся на трахающихся, так что очень хотел «куду». Дома меня был гарем – кроме Моники, я взял себе еще трех ее подружек, так что секса мне хватало с избытком. Но тут царила такая атмосфера разврата, что мне захотелось попробовать что-то новенькое!
Пока я рассматривал, кого бы «куду», ко мне подошел мужчина, который вел за руку обнаженную девушку. На ее руке был браслет из кристаллов, такие браслеты носили замужние женщины. Ниору подвел жену ко мне, поклонился и сказал:
-Куду, Тинао Саоми!
«Ничего себе подкат!», удивился я. «Муж предлагает мне свою жену, да какую!».
Я разглядывал девушку, чувствуя, как поднимается мой «божественный фаллос». Женщины-ниору довольно привлекательны, но у них широкие бедра и очень короткие волосы, из-за чего они выглядят, как наши лесбиянки. А эта девушка была хорошо сложена – узкие бедра, стройные ноги, соблазнительная грудь с позолоченными сосками. Она взяла руками груди и сделала шаг вперед, как бы протягивая их мне.
Кровь застучала у меня в висках! Я встал, сбросил мантию и шагнул к девушке. Мой «божественный фаллос» в два раза длиннее и толще, чем у местных аборигенов. Девушка вытаращила глаза и зацокала. Ее муж тоже разразился восторженным цоканьем. Парочки прекратили «куду» и окружили меня, рассматривая «божественный фаллос». Муж красавицы сплел пальцы и сделал жене знак, мол, упрись сюда. Стройная ниору сладострастно изогнулась и уперлась в подставленные руки мужа. Верхнее отверстие ее соблазнительной попки открылось. Я поднес к нему «божественный фаллос» и его втянуло внутрь. По телу девушки прошла крупная дрожь. Она выгнулась и громко зацокала.
Местные мужчины, во время соития не совершают движений тазом. Они просто стоят сзади женщины и получают удовольствие от того, что ее попа вытворяет с их членом. Я это не раз проходил с Моникой и ее подружками. Но сейчас происходило нечто совершенно невероятное! Девушка выделывала попкой такие движения, что если бы ее отверстие не сжимало мой «божественный фаллос», я давно бы отлетел в сторону!
Ниору стояли вокруг нас и буквально впитывали энергию страсти. Я сжимал бедра красавицы и не замечал ничего вокруг. Кончил я раза три, при этом девушка сладострастно стонала...
Очнулся я в кресле. Вокруг толпились обнаженные ниору. Увидев, что я открыл глаза, они разразились восторженными возгласами «Тинао Саоми каре до-о». Камро подал стебель с вином. Я отпил несколько глотков и поискал девушку. Но ее рядом не было. Я спросил Камро:
-Аре Ниору-са? (женщина где?)
Камро показал жестами, что ее унесли. Выходит, я затрахал бедняжку своим «божественным фаллосом», и сам вырубился! Я привык к сексу с Моникой и ее подружками, но то, что здесь произошло, было на порядок выше! К этому действу даже слово «секс» не подходит!
Внезапно, в зале возникло какое-то замешательство. Мои телохранители выхватили мечи и окружили меня. Сквозь толпу пробился мокрый воин. Он упал на колени и протянул мне выделанную шкуру, на которой было что-то написано. Камро взял шкуру, прочитал и сказал:
-Тинао Саоми Ку-у моле Руамбу тани!
Слова были знакомые, но смысл ускользал. Я мысленно перестроил фразу: «тани Ку-у Руамбу моле». Получилось «приплыл вождь заморской страны Руамбу, чтобы встретиться с наследником Бога Тинао».
Камро рассказывал мне о географическом положении Ренну. У страны не было соседей. С одной стороны были горы, где жили ихато, с другой морское побережье. Ближайшей страной была Руамбу, до которой было пять дней пути по морю. В единственный порт, находившийся в неподалеку от столицы Ренну, приходили корабли из Руамбу. Сами ниору никуда не плавали, потому что не умели строить корабли. Заморские купцы вели с ниору торговлю, на этом отношения с Руамбу заканчивались. Что такое случилось, чтобы правитель Руамбу лично прибыл в Ренну?!
Я надел «божественную» мантию и направился к двери. Телохранители потянулись за мной. Дождь лил сплошной стеной, но тори уверенно трусили по дороге. Эти неказистые и медлительные животные хорошо запоминают дорогу. Если тори один раз прошел путь, назад он дойдет без указаний возницы. Жара и дождь тори нипочем – их защищает толстая шкура, покрытая густыми длинными волосами.
Пока мы ехали, я уснул и проснулся, когда коляска заезжала во двор дома Пукаро. Верховный Жрец встретил меня на пороге.
-Тинао Саоми, Ку-у моле Руамбу тани! – озабоченно повторил он слова отправленного мне послания. Пукаро был встревожен, он тоже не понимал, в чем цель визита такого высокого гостя.
Я прошел к «трону» и жестом показал Пукаро, чтобы тот позвал гостя. Слуги распахнули дверь. Я изобразил улыбку и приготовился сказать "Ку-у Руамбу каре-до!". Но улыбка моя тут же погасла, хотя рот остался открытым, теперь уже, от удивления!
В комнату вошел... Мишка Хромов!
Продолжение следует...
Невольник. Главы 1-8...
© Copyright: Александр Олрайт, 2021
Свидетельство о публикации №221080101581
Свидетельство о публикации №221080101581
Рецензии