Счастье и несчастье всегда рядом

Фома Кемпийский (ок. 1380 – 1471):
«Праведные в намерении своем утверждаются более на благодати Божией, чем на собственной мудрости; и в Боге полагают упование свое, что бы ни предприняли, ибо человек предполагает, а Бог располагает, и не в человеке путь его…»

…Была середина лета. Отгремели и ушли в прошлое весенние грозы, отцвела сирень, где то начались летние жары...
В Лондоне тоже установилась летняя погода, какой она бывает в начале июля: днём градусов около двадцати и можно ходить в футболке, а вечером и ночью свежий ветерок, под которым и в куртке бывает не жарко.
Мой знакомый - англичанин Майкл работающий в Олдгейте, пригласил меня на симфонический концерт оркестра из немецкого города Галле в соборе Святого Павла, или как говорят англичане, в Сент–Полсе, где они сыграют вторую симфонию Брукнера.
Этот мой знакомый - закончил в своё время факультет русской истории и философии университета Сассекса, говорил по-русски, но со мной общается по-английски – так ему проще.
Он был директором библиотеки, которая входит как часть в административный орган управления Сити. Поэтому ему часто приносят билеты на интересные выставки и концерты, проходящие в этом деловом центре Лондона…

Я же не упускаю возможности послушать классику и потому, мы с женой часто бываем на симфонических концертах в Барбакан–центре, в Фестиваль–Холле и других концертных площадках.
Кстати, музыка Брукнера меня всегда привлекала своим религиозным содержанием и я помню, как хотел озвучить один из моих неосуществлённых сценариев для документального фильма, в котором рассказывалось о развитии и ходе драматической истории человечества в двадцатом веке, с его страшными войнами, революциями и контрреволюциями.
Сценарий несбывшегося фильма назывался «Предварительные итоги» и я хотел в нём использовать фрагменты из «Мотетов» Брукнера…
С той поры я запомнил Брукнера и его торжественно-драматическую музыку…

К собору я пришел как мы и договорились, к половине восьмого - мой дом находится в пяти минутах ходьбы. Моросил мелкий дождик и я на всякий случай прихватил зонтик – погода соответствовала и сезону, и Лондону.
Прохаживаясь перед широкой высокой лестницей в собор, подле памятника королеве Анне окруженного решеткой,  я осматривал эту скульптурную композицию, недавно вычищенный и реставрированный фасад собора, скользил равнодушным взглядом по лицам людей, приглашённых как и я на концерт, и поднимающихся по просторной лестнице к огромным дверям, где стояли контролёры в униформе.
Фигурки людей на фоне каменной громады собора выглядели маленькими и потерянными…

Этот храм был возведён знаменитым английским архитектором сэром Кристофером Реном на месте старого, сгоревшего в знаменитом Лондонском пожаре в 1666 года, и служил местом коронации и национальных торжеств олицетворяющих силу и богатство империи. Громадный купол собора Святого Павла,  в центральном Лондоне виден издалека и является, чуть ли не главной достопримечательностью английской столицы.
Снаружи и изнутри собор выглядит монументально и богато, хотя англиканская церковь, которой принадлежит собор, далека от официоза и помпезности.
Наверное, поэтому здесь сейчас днём – музей, а по вечерам и по праздникам проходят службы, на которые собираются окрестные прихожане; время от времени проходят здесь и концерты симфонической и хоровой музыки.

Громадные часы, в верхней части правой башни, показывали ровно половину восьмого, когда откуда-то сбоку появился Майкл, увидел меня первым и приветствуя помахал рукой.
Я пошел навстречу и поздоровавшись, мы прошли куда-то за угол, где были двери и лестница ведущая в крипт – подвальный этаж собора. Спустившись вниз, минуя швейцара в тёмной униформе, попали в большое помещение, нависающее низкими сводами над бетонными полами.
Оказалось, что организаторы концерта, устроили фуршет для важных персон и Майкл был среди приглашенных.
К нам тотчас приблизился вежливый официант с подносом, на котором стояли бокалы с белым и красным вином. Я взял бокал белого вина и отойдя в сторону, мы заговорили.
Я задал Майклу вопрос, который меня, чем больше я живу в Англии, тем больше интересует:
- В чём заключаются особенности английского национального характера?

Майкл, отхлебнув вина, немного подумал и ответил по-английски - передаю его слова только приблизительно, потому что мой английский нехорош.
Он начал издалека:
- Английский характер складывался веками в стране, которая долгое время была самой сильной и богатой империей мира. Может быть поэтому англичане обладают некоторой самоуверенностью, порождающей узость взглядов на мир и на человека.
Я сразу вспомнил свою жену.
- В молодости я не любил англичан, мне нравилась Европа и конечно Россия, с её трудной историей и блестящей культурой…
Сегодня, - продолжал он, неспешно попивая вино, - я переменился и доволен, что я англичанин, что мои родители были англичанами - мой отец, например, типичный капиталист и владел сетью магазинов в Хемпшире.
Во времена Французской студенческой революции в 1968 году, мы стеснялись своей зажиточности, стеснялись своего привилегированного образования, стеснялись того, что наши родители были капиталистами.
Но сегодня всё переменилось, – Майкл засмеялся, – ты ведь знаешь эту поговорку: «Только люди без сердца в молодости не бывают революционерами. И только люди без ума, не становятся к старости обладателями консервативных взглядов».

- Но, если серьёзно, – продолжил он, – то характер англичан обусловлен островным положением, неким замкнутым пространством посреди моря…
Отсюда традиционность, консерватизм поведения и привычек, а наличие хорошо оплачиваемой работы и богатств, которые страна накопила за многие сотни лет, делают многих англичан счастливыми…
По разным опросам, около семидесяти процентов англичан считают себя счастливыми людьми, – он вновь широко улыбнулся - думаю, что в России этот процент будет заметно меньше…
Я кивнул подтверждая, а про себя подумал, что особенно сегодня, этот процент русских людей будет просто мизерным…

Майкл не прерывая нашего разговора, познакомил меня с несколькими знакомыми дамами, которые организовали этот концерта. Они сказали мне несколько вежливых фраз и отошли, но от знакомства с пожилыми джентльменами вежливо уклонился -я плохо знаю разговорный английский и потому, слушать вежливые фразы, понимая их содержание только наполовину, кивать в ответ головой и делать вид, что я польщён присутствием здесь, мне не хотелось.
Да и не так уж я был польщён - они были отдельно, а я, во всех смыслах далеко от них и в «стороне». Очевидно, что им до меня не было никакого дела, а мне они были бы интересны, понимай я их мудрёные фразы…

Допив вино, мы поднялись прямо в зал и найдя свои места в первых рядах перед сценой, сооружённой под высоченным, громадным куполом главного храма Лондона, сели и продолжили разговор.
Заговорили, почему-то о Кромвеле и я сболтнул, что начал писать о нём роман, который хочу назвать: «Первый большевик» - Кромвель во многом очень напоминает мне Сталина.
Майкл вежливо отметил, что многие англичане относятся к Кромвелю прохладно и считают его религиозным экстремистом.
– Что же касается Сталина, то он был просто злодеем – уверенно проговорил он.

Я не согласился и стал говорить о тяжелом бремени ответственности давившем на Кромвеля и на Сталина, патетически упомянул о злом роке, преследующем порой не только людей, но и страны…
Майкл молчал и я, волнуясь, стал доказывать, что двадцать пять миллионов погибших в войну советских людей, страшные потери и разрушения, сделали выбор Сталина во внешней и внутренней политике очень ограниченным, что СССР пожертвовал собой для спасения Европы и в первую очередь Англии…
Но тут оркестр стал настраивать инструменты и мы замолчали.
Наступила тишина, в переполненном слушателями зале появился дирижёр и раздались сдержанные аплодисменты…
Одетый в специально сконструированный костюм, состоящий из чёрных брюк и хламиды похожей на толстовку только без пояса, ухоженный, торжественный дирижёр прошел к пульту, поклонился тряхнув длинными волосами и, повернувшись к оркестру взмахнул руками…

Полилась плотная, монолитно–спокойная, широкая как река мелодия. Звук был изумительно чистый и сильный. Трубы звенели, как на страшном суде, а скрипки пели грустно и сосредоточенно…
Мне стало вдруг невыразимо жарко и вытерев пот со лба я вспомнил, что такая же волна внутреннего жара охватывала меня в православных церквях - словно заряд неведомой энергии проникает из церковных пространств внутрь моего тела.
Это со мной бывает и в русском соборе, куда я хожу иногда по воскресеньям на службы, а иногда и в англиканском Темпле, где в своё время в хоре пел сын…
Теперь, в высоких интерьерах главного собора Англии со мной происходит это же…

А музыка между тем лилась, пела и громадный зал - крестообразное огромное пространство протянувшееся в длину и в высоту, золотые отблески фресок и мозаик, пятна электрического света на уходящих в глубину высоких дугах потолка масштабного купола, замер вспоминая прошлое и торжественные королевские праздненства…

Мелодия наплывала, затопляла пространство собора, Лондона, Мира…
Я расслабился и погрузился в воспоминания–размышления, уже не замечая толпу незнакомых людей окружающих меня, жёсткости деревянного, узко–тесного кресла, не чувствуя, не слыша тихие вздохи и выдохи соседей…
Скрипки зазвенели и умолкли. Эхо под сводами, несколько мгновений противилось исчезновению их голосов и наконец тоже смолкло…
Первая часть выступления закончилась.

Люди вокруг меня зашевелились, задвигались откашливаясь и вновь затихли, – словно порыв ветра пролетел по залу и затих.
Дирижёр вытер лоб платком, перевернул страницу партитуры и вновь взмахнул дирижёрской палочкой...
Маленький седой старичок играющий на контрабасе, двигая челюстью то открывал то закрывал рот, сохраняя трагическое выражение лица и казалось, что он своим лицом проигрывал некоторые места симфонии!
«Резонирует нутром», – подумал я и тут же, сосредоточившись, забыл обо всём - музыка подхватила меня и мир вокруг на какое-то время перестал существовать…

Я вспомнил, как двадцать лет назад, в Сибири, когда жилось очень непросто, приходил в областную Филармонию на концерт симфонического оркестра, усаживался посвободнее за спинами всех зрителей и так же погружался в медитацию, концентрируясь на образах, пробуждаемых во мне музыкой; думалось обо всём легко и свободно, а после концерта, казалось, что душа получила очищение от наслоений суеты, переживаний и забот; оттаивала, расслаблялась и успокаивалась…
Жить тогда для меня было действительно трудно… Впрочем, как и сейчас…Как и всегда…

Сейчас, слушая переливы звуков, я невольно поднимал голову повыше, навстречу мелодии, различая малейшие частички, составляющие богатую звуковую картину, нарисованную гениальным композитором…
Хорошее в жизни быстро заканчивается…
Закончилась и симфония, зал зарокотал аплодисментами и усталый дирижёр, кланяясь уходил и приходил и каждый раз, навстречу ему двигалась растущая волна аплодисментов.
Наконец он ушёл навсегда и зрители, поднимаясь со своих мест ещё под впечатлением от услышанного, какое-то время молча двигались к выходу…

Майкл пригласил меня что-нибудь выпить в ближайший паб.
Пройдя к центру Сити в сторону Банка по ярко освещенным и чистым улицам, оставив за спиной силуэт молчаливой громады собора, мы свернули в боковую улочку и ещё раз повернув, вошли в паб заполненный посетителями.
Сели за столик в дальнем углу и Майкл заказал по половине пинты светлого пива и на закуску по пакету криспсов - солёных и сушёных пластиков картофеля.
Усевшись в просторном, светлом зале, мы вновь заговорили об англичанах и
я спросил его как можно стать счастливым, отметив при этом, что для меня он и есть пример счастливого человека…
 Польщённый Майкл засмеялся и подумав ответил:

- Да, я счастлив, потому что имею большую, крепкую семью, взрослых детей, которые получили хорошее образование…
У меня есть дом здесь в Лондоне и в Йорке, мои родители ещё живы, так что нет грусти о потерянных близких людях. Я имею интересную, несложную работу за которую получаю приличное жалованье. Я путешествую по всему миру и вижу много нового и интересного для меня…

Он закончил, а я вздохнул и признался, что о себе такого сказать не могу.

- Я ведь уже пять раз начинал свою жизнь на ровном месте – проговаривал я вздыхая.
Был счастлив иногда очень, но иногда и очень несчастен. Я потерял отца, нестарого ещё и тоже не очень счастливого в жизни человека; дочь, умную и красивую девушку, погибшую в шестнадцать лет, в нелепой автомобильной катастрофе…
Я был женат несколько раз и каждый раз женитьба заканчивалась унизительными сценами развода…

Майкл улыбнулся:

- Я тебя понимаю. У тебя нет ни работы, ни денег. Ты плохо говоришь на-английском и это не твоя родина.
А я, некстати вспомнил запомнившуюся теорию древнекитайского философа Мо–Ди, который говорил, что счастье – это способность жить удовлетворяя потребности всех шести чувств: слуха, зрения, вкуса, и т.д…
У меня почему-то всегда одно или даже несколько чувств из шести были неудовлетворены и потому, я не мог быть счастливым как ни старался…
Майкл допил пиво, подождал, пока я закончу со своим и извинившись сказал, что ему сейчас надо встретить дочь - студентку, на станции метро «Банк».
- А завтра, мне тоже на метро, на работу…

Мы простились, я повернул в противоположную сторону и не торопясь пошёл по прохладным ночным улицам Лондона, думая, что ещё не всё для меня потеряно - сегодня я удовлетворил как минимум три чувства: вкус – в пабе, слух и зрение в концерте и осталось мне навести порядок в душе и тогда я могу сказать, что я счастлив…
Размышляя о соей не очень счастливой жизни, я подошёл к своему дому в котором меня ждала любящая жена – англичанка и двое взрослых и умненьких детей…

… Назавтра был четверг, но в городе с утра была какая-то необычная суета – то и дело с улицы доносились сигналы полицейских сирен и машин скорой помощи. Потом позвонил мой товарищ и взволнованным голосом спросил:
- А ты знаешь, что в метро было несколько взрывов и в твоём районе взорвали автобус с пассажирами?!
Я конечно не знал, включил новости по ТВ и услышал, что в лондонском метро, при взрыве террористами бомб погибло около шестидесяти человек и было ранено около семисот.
Кроме того был взорван маршрутный автобус, совсем неподалеку от нашего дома – мне вспомнилось, что какое-то время назад я слышал с улицы отдалённый гул взрыва.
Позвонила с работы жена и попросила быть осторожней и не выходить на улицу, однако я решил выйти и посмотреть, что происходит снаружи…
Проходя по городу, я видел кругом озабоченные лица, слышал сирены машин скорой помощи и почему-то вспомнил вчерашний разговор с Майклом…

 
                2004 год. Лондон. Владимир Кабаков

Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?"