Пилот птицы Феникс Глава 11. Потери и приобретенья

Глава 11. Потери и приобретения
- Я ее, наверное, потеряла, – повторяла Лилит расстроенным голоском. Копалась в своей сумочке, искала. Подняв голову, испуганно смотрела на меня. Моргала своими наивными глазками. Извинялась. – Прости меня, Сэти, пожалуйста.
Эта растеряха посеяла ту самую карточку, на которой были указаны телефон и место работы Истэр. Я был жутко расстроен. Я пожалел тогда, что доверил Лилит эту визитку. Надо было перенести данные на свой планшет, но я понадеялся на эту балбесину. А она ее просто потеряла! Еще ведь сама мне в госпитале говорила, что на фотографии этой карточки изображена моя будущая жена до конца дней моих. И вот незримая рука судьбы решила подправить эти слова Лилит. Карточка из сумки буквально испарилась. Я перевернул всю эту сумочку вверх дном, искал в ней визитку уже самостоятельно. Но в сумочке Лилит можно было потерять не только визитку. Колонна колесно-гусеничной бронетехники там растворилась бы без остатка так, что ни одного опорного катка не нашли бы. Я был расстроен.
Видимо желая как-то меня успокоить и загладить свою вину, Лилит повела меня вечером в маленький ресторанчик. Небольшое такое заведение в центральном парке мегаполиса. Народа в нем было много. Но столик для нас Лилит заказала там, оказывается заблаговременно. Мы посидели, поболтали. Ожидая заказ, посмотрели концертную программу заведения. Голоса у исполнителей были посредственные, но песни были хорошие. За время своего лечения я отстал от жизни, многое из музыкальных новинок пропустил. Зная, какой я сладкоежка, Лилит заказала для меня много всяких сладких вкусностей. Мы покушали. Настроение в отличие от меня у Лилит было приподнятое – потащила меня танцевать. Приговаривала.
- Не бойтесь, первый капитан, в этот раз я вас посреди зала не брошу.
В отличие от Лилит я не любитель ресторанной жизни и не в каждый ресторан ещё согласился бы пойти – мой вкус на этот счёт воспитан в полку лейб-гвардии. Но тот вечер, проведённый с Лилит, мне запомнился на всю жизнь.
Выйдя из ресторана, мы прогулялись по вечернему парку. Было многолюдно – центр мегаполиса. К особняку, в котором проживала Лилит со своим мужем, мы добрались на такси. У ворот я заметил одинокую сутулую фигуру. Подумал ещё тогда - привратник какой-то выскочил нас встречать. Я вышел из такси, чтобы проводить Лилит до ворот. «Привратник» посмотрел на меня, и я узнал в нем мужа Лилит. Генерал уже не выглядел тем бравым солдатом, каким он бывал на постановке боевых задач в нашем полку. Сутулился под накинутым на плечи плащом – на улице едва моросил теплый тропический дождик. В кулаке, прижатом к груди, сжимал телефон. Увидев меня, испугался или удивился - лицо у него было такое, словно он встретил привидение с того света. Произнес.
- Он жив.
Это был не вопрос, а скорее утверждение. Лилит произнесла спокойно.
- Да. Он жив.
И здесь я понял, что генерал спутал меня с моим погибшим братом Рэ. А Лилит не стала его разубеждать. Он смотрел на меня как парализованный. Лилит повернулась ко мне, быстро проговорила.
- Тебе пора возвращаться.
Обняла меня за шею и поцеловала в губы. Я был ошеломлен от неожиданного поцелуя, от близости Лилит. До сих пор вспоминаю ее красивое лицо в тот момент с легкими капельками дождя. Лилит усадила меня в такси. Закрыла дверь машины, словно я был маленьким ребенком или необыкновенно важной персоной. Когда машина тронулась, я обернулся. Лилит спокойно шла к дому, ее муж продолжал стоять у ворот и смотреть мне в след. Я ему не завидовал.
После выхода из госпиталя мы с Кэссцием оказались, словно в вакууме. Мир для нас был пуст без нашего Рэ. Часами сидели за столом в своей квартире. Молчали. Но мы не только рассиживались за столом. Первым делом съездили на «Зелёный остров», думали повидаться с Аше и Исхе. Там нас ожидало трагическое известие. Во время войны сектанты совершили нападение на этот посёлок. Куда после этого уехали Аше и Исхе никто сказать не мог. В нашем домике жили уже другие воспитатели.
Отправившись в кадровую службу распределения модификантов, узнали, что, так как мы более года находились на излечении, то из состава своего полка выведены в резерв Военно-морского флота Конфедерации, но в любой момент можем быть зачислены в один из авиаполков по своему выбору. Вакансий после войны было много, а мы как офицеры, награжденные высокими наградами, имели право на выбор. Для Кэссция даже была должность командира полка. Правда, надо было пройти конкурс. Со слов кадровика Кэсс среди всех кандидатов был самый лучший претендент. Но Кэссций заявил твердо, словно мы это с ним обсуждали каждый день и давно уже приняли решение.
- Мы желаем работать в Космофлоте в составе экипажа одного из космических кораблей.
У офицера кадровика, с которым мы беседовали, челюсть от удивления не отпала, но глазки округлились заметно. Он зачем-то почесал электронным карандашом у себя за ухом. Улыбнулся. По его взгляду я понял, что не будь мы героями войны, он бы мог изрядно пошутить в ответ и наговорить нам много веселых слов. Но перед ним сидели два ветерана и на груди у каждого красовались такие награды, которые он видел только по большим праздникам и то по телевидению. За некорректную шутку в адрес кавалеров таких медалей и орденов можно было вылететь с работы. Поэтому кадровик был предельно вежлив. Пояснил нам, что на работу в Космофлот, если желаем, то попадем. Это после войны нетрудно. Но так как мы неженатые офицеры модификанты, то на должности в составе экипажей кораблей мы рассчитывать не можем. Отбор в состав экипажей очень строгий. Предпочтение отдается всегда тем офицерам, у которых уже есть семьи. К тому же все экипажи, состоящие из модификантов, формируются только по семейному принципу. Мы это знали. Стандартный экипаж научно-исследовательского корабля это шесть человек модификантов – три брата женатых на трех сестрах. Образцово-показательные космические семьи. Об этом в средствах массовой информации мы слышали постоянно. А мы вдвоем с Кэссцием годились разве что стартовую площадку подметать после запуска ракет с такими людьми. Были должности пилотов в научно-исследовательский центр Космофлота. Кэссций отказался – рвался в космос. Я знал зачем. «Крейсер» в голове моего брата сидел крепче, чем осколки. Осколки извлекли. «Крейсер» извлечь было невозможно.
Во время этого собеседования мы встретились с Кэссцием взглядами. По выражению его глаз и по тому, как он, ухмыляясь, кивнул мне головой, я понял, что нам неплохо было бы обзавестись женами. Кадровик прервал наши гляделки заявлением.
- Вы имеете право на полугодичный отпуск после своего лечения. Вам надо как следует восстановиться. У вас ведь не пустяковые ранения, – и как бы читая наши с Кэссцием мысли добавил широко улыбаясь. – Женитесь, придете ко мне совершенно другими людьми, и должности в Космофлоте для вас уже будут совершенно другие.
Не знаю почему, но сказанное им его же самого ужасно забавляло. Мы взяли отпуск. Отпуск модификанта это призрачное понятие. За время своего отпуска нам по договору полагалось восстановить не только свои физические силы, но и свои лётные навыки. Мы должны были летать, то есть работать. Но мы полёты работой не считали. Летать ведь это всегда удовольствие. Дома уже договорились, что в свободное от полётов время Кэссций будет разыскивать доктора Аше и Исхе, а я должен был найти ту девушку, визитку которой потеряла Лилит.
Я решил, что надо спросить у генерала – у той самой красавицы, которую я сбил с ног в коридоре госпиталя. По телефону записался на прием к ней по личному вопросу. Дата приема оказалась катастрофически отдалена по времени. Надо было ждать. За этот период ожидания можно было состариться. Я не знал, что делать. Как попасть на прием к генералу раньше времени? Помню, как стоял в парадном огромного здания Космофлота и размышлял об этом. Без пропуска я в приемную генерала пройти не мог. Обратиться за помощью ни к Асции, ни к Лилит тоже не мог. Думаю, не надо объяснять почему? Оставалось надеяться только на чудо.
Я стоял и терпеливо ждал, когда чудо произойдет. Мимо проходило очень много высокопоставленного народа. Чтобы постоянно не вскидывать руку в воинском приветствии снял головной убор. Без головного убора разрешалось просто вытягиваться по стойке смирно перед старшими офицерами. Устал вытягиваться. Отошел в сторону к окну. От окна было далековато до прохода, где циркулировал высокопоставленный народ. Стоял, смотрел в окно, думал что делать. Долго стоял - очень долго. Неожиданно мне между лопаток хлопнула чья-то ладошка. Я испугался не на шутку. Повернулся кругом и, увидев рядом группу офицеров старше меня по званию, опять вытянулся по стойке смирно. В голове пронеслось: «Снова вляпался».
- Ну что, первый капитан? Опять адрес своей жены забыли?
Это прозвучало сбоку от меня. Я повернулся на голос. Передо мной стояла та самая женщина, генерал – начальник медицинского управления Космофлота. Красивая и властная. Хитро прищурившись, улыбалась. Офицеры из ее свиты, окружившие меня, легонько посмеивались надо мной. Я не растерялся, ответил.
- Так точно. Забыл, – сказал это тихо, почти шепотом.
- Вольно, - произнесла женщина и, протянув ко мне руку, потребовала. – Планшет, карандаш.
Я раскрыл и подал ей свой планшет, протянул карандаш. Размашистым почерком на весь электронный лист планшета генерал написала место работы и телефон моей будущей жены. Закрыв планшет, прихлопнула его к моей груди вместе с карандашом. Я прижал оба предмета руками, чтобы не выронить. Услышал от генерала.
- Все. Кругом и шагом марш отсюда. А то у охраны здания Космофлота нервный тик уже из-за тебя. Еще раз потеряешь адрес, и я не знаю, что с тобой сделаю.
Я повернулся кругом и почти выбежал из парадного. На выходе услышал, как генерал объясняет мое поведение, сочиняя легенду моего появления.
- Контузия у человека. Помнит только те события, что произошли недавно. Вот меня при проверке госпиталя запомнил, а адрес свой, где живет, периодически забывает. Так начальник госпиталя и я этот адрес уже наизусть выучили.
Стоявшие рядом с ней офицеры рассмеялись. Послышались возгласы сочувствия в мой адрес. Оказывается пока я стоял в парадном, охрана здания обратила на меня серьезное внимание. Стали выяснять кто я такой. Выяснили, что я записан на прием к начальнику медицинского управления. Позвонили ей, показали картинку с камер видеонаблюдения. Женщина сразу сообразила, почему я здесь и зачем на прием записался. Спустилась вниз, подошла ко мне с офицерами охраны, а дальше вы уже знаете.
Получив адрес, я радовался непонятно чему. Я еще не познакомился с этой девушкой, но настроение уже было таким, словно я знал этого человека сто лет, и теперь предстояла долгожданная встреча. Наверное, это глупо? Но так было. На следующий день поехал в нашу лабораторию и не знал, как подойти к этой красавице. Проблема была не в том, что сказать. Проблема была в том, что доступ в различные отделы лаборатории контролировался охраной и просто так без права на допуск в тот или иной сектор лаборатории пройти было нельзя.
- Какой ты глупый, Сэти, – вздохнула секретарша Асции, когда я поделился с ней этой бедой. – Я прекрасно знаю этих девушек. Мы же почти соседи и не только соседи, но и подружки. Исхе и ее сестра Истэр настолько заняты на работе, что иногда продукты в магазине купить не успевают до его закрытия – так поздно возвращаются с работы. Продукты по доброте душевной покупаю им я. А Истэр уже потом забегает к нам домой за ними. Все очень просто, первый капитан. Приходишь к нам сегодня вечерком в гости. Я тебя познакомлю со своими сестренками и нашими мужьями, поболтаем, посидишь, подождешь как хищник в засаде. А когда придет Исти, набросишься на нее и сразу познакомишься.
У секретарши было веселое настроение. Она смеялась, а я не понимал над чем, или над кем она смеется?
- Ты почему не в военной форме? – прозвучало вместо приветствия, когда секретарь встречала меня на пороге своей квартиры.
А я и был в военной форме. Только не в парадной, а в повседневной форме одежды военного летчика морской авиации. Я давно заметил, что за военную форму одежды некоторые девушки принимают только парадную.
- Ты почему одет так просто? – укоризненно повторяла секретарь. – Надо было придти в парадном обмундировании при медалях и орденах, чтобы сразить девушку на повал. А ты?
- Вот мои награды показал я на ряд условных планок на своей груди.
- Проходи, - вздохнула хозяйка.
В гостях у секретаря я пробыл недолго. Вскоре прибежали с работы обе ее сестренки. И девчата сразу зашушукались. Из дальних комнат доносилось: «Исти, Сэти, хи-хи-хи». Когда пришли мужья, кто-то из них пошутил со вздохом в мой адрес.
- Один любовник на троих. Девчата, что ж так бедненько-то?
- Хорошо! Следующий раз здесь будет целая эскадрилья таких пилотов! – бойко отвечала одна из сестричек.
Опять пошли шуточки, разговоры о том, что я тут в засаде, жду Исти. На улице еще было светло, когда прозвучал звонок в дверь.
- Рановато для Истэр, - заметила секретарь, - но все равно, Сэти, открывай.
Я открыл дверь и не поверил своим глазам. На пороге передо мной стояла невероятно красивая девушка очень сильно похожая на Асцию. Я привык относиться к Асции как к какой-то иконе или божеству. Она себя и держала подобающим образом. А в тот момент передо мной стояла совершенно земная девушка, немного уставшая после рабочего дня и, несмотря на усталость очень красивая. Красивая настолько, что я влюбился в нее с первого взгляда.
- Здравствуйте, - сказал я тогда и улыбнулся.
Истэр удивленно посмотрела на меня. Рассеянно поздоровалась, и видимо разговаривая сама с собой, произнесла, рассматривая меня.
- Офицер? Летчик? Всё. Привет. Заработалась. Адреса начала путать. Извините…
- Не надо извиняться! – выскочила из-за меня секретарь. – Заходи, Исти. Это же Сэт. Наш хороший знакомый, вернулся с войны, зашел нас попроведать.
Деталей общения в доме я не помню. Да это и не важно. Забрав сумку с продуктами, Исти очень быстро засобиралась домой. Я выскочил следом. Не зная с чего начать разговор, я выдал первое, что было в голове.
- Давайте знакомиться. Меня зовут Сэт.
Сразу понял, что сказал глупость. Нас ведь пять минут назад друг другу представили. Исти в ответ очень громко рассмеялась. И почти выкрикнула.
- Давайте! Давайте познакомимся!
Я покраснел. Истэр посмотрела на меня так, как женщины смотрят на несмышленых маленьких детей. Усмехнулась. Вздохнула. В это время я почти выхватил у нее из рук сумку с продуктами, чтобы помочь ей.
- Надеюсь, вы с этой сумкой не убежите от меня? – Пошутила она сразу. – А то мы с сестрой голодными останемся сегодня.
- Не убегу, – заверил я.
В сумке была колбаса и ещё что-то вкусненькое. Мы шли по улице мегаполиса. Разговаривали о пустяках. Я не помню о чём. Исти улыбалась, посмеивалась толи надо мной, толи над моими шутками. Какой-то скованности, какая бывает при знакомстве двух людей, между нами тогда почему-то не было. Это меня сразу удивило. Этот человек действительно создан для меня подумалось мне. Идти было недалеко. Зашли в дом, где проживала Исти со своей сестрой Исхе. Истэр открыла дверь квартиры своим ключом. Я отдал ей сумку и что-то сказал шёпотом. Из соседней комнаты раздался голос Исхе.
- Исти! Я же тебя просила сходить за продуктами в магазин, купить колбасы. А что ты там опять притащила в дом?
- Колбасу, - рассеяно произнесла в ответ Исти и посмотрела на меня.
- Я же слышу, что это не колбаса, – укоризненным тоном отчитывала Исхе свою сестру. - Доктор добрая душа! Сознавайся честно! Опять, наверное, кота облезлого и блохастого с помойки в дом притащила. Убирать за ним сама будешь. Самый добрый доктор в мире! Вечно ты собираешь всю покалеченную живность по помойкам и в дом тащишь. А мне потом приходится всех их мыть, вычёсывать, кормить и убирать какашки. Сердобольная душа, кого ты на этот раз приволокла в своих ручонках? Показывай немедленно! – Исхе вышла в прихожую, увидела меня и осеклась. – Здравствуйте, - произнесла она удивлённым голосом. – Вот это да. Это же не кот. И не пёс. Лётчик. Растёт сестрёнка. Офицера домой притащила.
Я смотрел на обеих сестёр и поражался их внешней схожести. Было сразу заметно, что они близнецы. Сходство было удивительным. Передо мной стояли две копии Асции. Надо было поздороваться, но я почему-то молчал как дурак и не мог выдавить из себя ни слова.
- Поздоровайся, - Исти дернула меня за руку. – Ну, поздоровайся же.
Я смотрел на них и молчал как полено. До сих пор вспоминать стыдно.
- Я тебя за продуктами отправила, а ты что притащила? – не глядя уже на меня, допрашивала Исхе свою сестру.
- Вот сумка, там всё, что ты просила купить, - отвечала та виноватым голосом и, дёргая меня за рукав, громким шёпотом требовала. - Ну, поздоровайся же, в конце концов.
- Да оставь ты его в покое, – Исхе снова обратила свой взор на меня. – Не поздоровается он. Смотри что тут у него на груди. Это же нашивка за тяжёлое ранение. Контузия. Это я тебе как врач говорю, который в отличие от вас, сударыня, не только с животными общается, но и с людьми.
Девчонки подошли ко мне вплотную и рассматривали нашивки на моём кителе.
- Речевой отдел мозга, наверное, был повреждён очень сильно, поэтому он и молчит, – продолжала анализировать состояние моего здоровья Исхе.
- Но на улице болтал так, что не остановишь, - сделала замечание Исти.
- И такое бывает. Сейчас у него реакция на стресс. Меня увидел. Ничего это поправимо. Вылечим, – твердым голосом продолжала Исхе. – Слушай, сестрёнка, ты даже офицера нормального домой притащить не можешь. Он такой же покалеченный, как и все твои коты с помойки.
- Что ты такое говоришь? Он же нас сейчас слышит, – Истэр растерянно смотрела то на меня, то на Исхе.
- Слышит? Ну, хоть слух у него нормальный. Пусть привыкает. Он ещё и не такое от меня услышит.
Чувствовалось, что Исхе немного грубоватая и очень острая на язычок.
- Ух, ты! – вдруг вскрикнула она, ковыряя пальчиком мои наградные планки. – Смотри что тут у него за красатуля.
- А что это такое? – видимо Исти в отличие от Исхе совсем не разбиралась в наградах.
- Про все остальные плашечки ничего сказать не могу, но эту я знаю. Она очень важная. Это же золотая медаль Конфедерации. Высшая награда из всех возможных. Такую вещь за красивое прохождение на параде не дают. Этот офицер совершил подвиг.
Закончив с моими наградами, обе сестры ушли на кухню, где продолжали шёпотом обсуждать, что я за человек, и где со мной познакомилась Исти. Думали, что я не слышу. Периодически звучало слово «колбаса». Девчонки смеялись.
- Слушай, сестрёнка, а на той помойке, где ты его откопала, второго такого же для меня не было? – шептала Исхе. – Ты мне адрес только скажи, я сама сбегаю.
Шептались, посмеивались. Вышли в прихожую. Потом мы вдвоём с Истэр вышли на улицу.
- Где ты живёшь с братом? – сразу спросила у меня Истэр.
Я уже успел рассказать, что мы остались вдвоём с Кэссцием, что Рэ погиб. В общем, рассказал почти всё про нас. Я назвал адрес.
- Пошли, – произнесла в ответ Исти.
Я и не предполагал, что «пошли» это означает «пошли к тебе домой». Поэтому водил Истэр кругами по кварталу. Наконец она не выдержала. Хитренько прищурившись, произнесла.
- Мы когда, наконец, к тебе домой попадём? Ты почему вокруг да около меня водишь? Хо-о-одим кругами мимо каких-то помоечек. Петляем. Ты следы запутываешь или заметаешь?
Я не пытался запутать Истэр. Просто для прогулки старался выбирать тихие, малошумные улочки, где мы могли бы поговорить спокойно. А на таких улочках как назло мусорные баки были в отвратительном состоянии, и чистюля Истэр сразу обратила на это внимание. Но больше всего меня тогда удивило желание Исти в первый же день нашего знакомства попасть к нам с Кэссцием домой и посмотреть, как мы там живём. Зачем такая спешка? Кто ж его знает, что творится в голове у модификантки? Я решил, что лучше не перечить. Пошли к нам домой. Хотел позвонить и предупредить Кэссция о нашем визите, но Истэр очень властно протянув руку к моему телефону, запретила мне звонить.
Кэссций такому визиту без предупреждения был удивлён очень сильно. Было заметно, что он растерялся. Кэсс оказывается, в это время решил навести порядок - сделать влажную уборку. Разделся, чуть ли не до трусов и мыл пол. В квартире у нас при этом наблюдался лёгкий беспорядок. Когда мы вошли, Кэсс стоял посреди комнаты взъерошенный как дворовый пёс с мокрой тряпкой в руках. Смотрел то на меня, то на Исти. Во взгляде, обращённом в мою сторону, как всегда читалось: «Сэти, ты балбес». Вообще Кэсс от удивления не знал, что сказать. По крайней мере, вслух. Духу у него хватило только, чтобы поздороваться.
- Хоть этот умеет здороваться, - вздохнула себе под нос Истэр.
После вежливого приглашения пройти, она сразу побежала осматривать нашу небольшую квартирку. Словно ласка в поисках грызунов она тщательно «обнюхала» и осмотрела все углы нашего полупустого жилища. Заглянула в спальню. Закончив осмотр, Исти загадочно улыбнулась, словно искала что-то и нашла или наоборот - не нашла. Что она искала? До сих пор не понимаю. Может следы присутствия других женщин? Обшарив наши комнатёнки, эта следопытка уставилась на парадный китель Кэссция с орденами и медалями висевший в приоткрытом шкафу. Спросила.
- Это чьё ж такое чудо? На него же без солнцезащитных очков не взглянешь.
- Это мой парадный китель, - скромно ответил Кэссций.
После этих слов мне пришлось достать и показать свою парадную форму. Сразу услышал вопрос.
- Ты почему это не одел сегодня?!
Китель первого капитана со всеми моими орденами, полагающимися нашивками и украшениями выглядел ярче майорского, такого как у Кэссция. На Истэр, как и на всех женщин, он производил сильное впечатление. Я не хотел, чтобы во время нашего знакомства на первом месте был китель с орденами – вот и не одел. Помявшись, ответил, что сегодня нет торжественного повода, вот поэтому и не одел. Истэр сделала нам обоим несколько замечаний по порядку в комнате и то, что шкаф с одеждой должен быть всегда закрыт, а не распахнут настежь как ворота в зоопарк, чтобы не пугать входящих в комнату нашим нижним бельём, которое там хранится. «Из входящих тут только я да Сэти», - пытался было робко возразить Кэссций, но возражения не принимались. Мы всё терпеливо выслушивали. По-военному пытались сразу исправить все замечания - Кэссций закрыл дверки шкафа. Покрутившись ещё немного и записав наши телефоны, Истэр засобиралась домой. Я хотел было её проводить, но она заметила, что тут недалеко и она дойдёт сама. А мне настойчиво предложила помочь Кэссцию домыть пол. Вот, что тут скажешь? Одним словом – модификантка. Когда дверь за ней захлопнулась, я удивлённый и озадаченный повернулся к Кэссцию.
- Помогай, - грустно вздохнул Кэсс и протянул мне грязную половую тряпку.
Вот так прошло моё первое свидание с моей будущей женой, с которой я проживу потом всю свою жизнь. И до сих пор, ни на какую другую её не променяю.
Кэссций в поисках доктора Аше и мамы-Исхе проявил упорство. Здесь нас ожидало печальное известие. Доктор Аше погиб во время нападения сектантов на Зелёный остров. Мама-Исхе теперь жила одна. Мы сразу же отправились её навестить.
- Здравствуйте, мои хорошие, – прозвучало из уст мамы-Исхе, когда она встречала нас в аэропорту.
Про смерть Рэ она уже тогда знала – Кэсс рассказал по видеосвязи. При встрече не плакала, но было заметно, что глаза у неё на мокром месте. По приезду домой не выдержала и расплакалась. Постоянно повторяла.
- Мой мальчик. Мой мальчик погиб.
Я тогда даже подумал, что мама-Исхе была суррогатной матерью нашего Рэ. Но это только были мои домыслы. Зачатие модификантов происходит в пробирке, но вынашивают нас как обычных детей самые обыкновенные женщины. И наше рождение происходит тоже самым обычным образом. Ничего нового по этому случаю не придумано. Таким суррогатным матерям не положено по договору даже интересоваться дальнейшей судьбой выношенного ими ребёнка-модификанта. Но Исхе могла и обойти этот запрет. Я точно знал, что доктор Аше был не простым воспитателем, а человеком с очень серьёзными связями в нашем мире, к тому же очень подверженного влиянию своей молодой жены – нашей мамы-Исхе. Мне тогда подумалось, что если мама-Исхе родила Рэ, то она могла легко уговорить Аше отследить путь этого ребёнка, чтобы впоследствии взять его к себе на воспитание. Для Аше это было бы не трудно. Если это было так, то это многое объясняло. То, что нас никто не мог усыновить и всё то трепетное отношение Исхе к нашей троице и, особенно к Рэ, и то, что мы дольше всех задержались в доме у Аше и Исхе при нашем распределении. Но повторюсь это всё только мои домыслы. Спросить об этом у Исхе я так никогда и не отважился.
Мы с Кэссцием долго не решались спросить о том, как погиб Аше. Исхе рассказала сама.
- Во время войны в соседнем с Зелёным островом мегаполисе сектанты решили захватить власть. На улицах города началась самая настоящая война. До сих пор в средствах массовой информации операция по «выдавливанию» вооружённой банды сектантов за пределы городской черты превозносится до небес как образец военного искусства. Люди, руководившие этой операцией, считаются теперь спасителями мегаполиса. Сектантов брали в полукольцо и оставляли коридор для выхода из этого якобы окружения. Таким образом, их вынудили оказаться за пределами городской черты. Словно нельзя их было окружить и уничтожить сразу на месте. Как говорят, власти боялись значительных разрушений и жертв среди жителей мегаполиса при проведении полномасштабной войсковой операции в черте города. А то, что за пределами города тоже люди живут, которые могут погибнуть от рук бандитов, этого власти, видимо, не боялись. Оказавшись за городом, сектанты стали вымещать злобу на жителях Зелёного острова. Посёлок был абсолютно беззащитен. К нам в дом вломился человек с автоматом. Аше ударил его на входе по голове декоративной подставкой и убил. Забрал его оружие. Вместе с двумя охранниками стал отстреливаться от нападавших. Приказал мне вывести всех детей на задний двор и поскорее уезжать. Мы вместе с водителем и нянечкой вывели наших мальчишек из дома и посадили их всех в кузов маленького грузовичка. Я приказала водителю и нянечке немедленно уезжать, а сама побежала обратно в дом. Я не могла бросить своего Аше одного и вот так просто взять и уехать. Когда я вернулась в дом, то внутри уже разгуливали сектанты. Они почему-то совершенно не обращали на меня никакого внимания. Словно я была не человек, а какой-то предмет мебели или бездомная собака. Я нашла своего Аше. Он был убит. Я не видела как он погиб. Он лежал возле входа в дом. В его груди было несколько смертельных ран. Где-то в комнатах продолжал отстреливаться один из охранников. А мой Аше был уже мёртв. Я плакала. Не знаю зачем, я подняла его за плечи и потащила на задний двор к той дороге, по которой я отправила на грузовичке наших мальчиков. Зачем я это делала? Я не знаю. Не могу объяснить. Вытащив моего Аше на дорогу, я осмотрелась вокруг и увидела страшную картину. Совсем недалеко, на повороте улицы лежал на боку наш грузовичок с детьми. Сектанты его подбили, словно это был какой-то танк или бронетранспортёр. Все кто был в нём, погибли. Тела малышей выбросило из кузова, и они лежали без движения прямо на дороге и по её обочине. Нашу машину невозможно было спутать с военной. Тем более что в кузове вместе с нянечкой сидели наши мальчики. То, что в кузове сидят дети вместе с женщиной, было видно издалека. Они сидели прямо на полу без скамеечек и их детские головёнки возвышались над бортами кузова. Разве можно было спутать наших детей с солдатами? У меня до сих пор перед глазами их растерянные и перепуганные личики. Я всё время теперь вспоминаю тот момент, когда от меня отъезжает этот грузовичок и мои малыши ещё живые смотрят на меня. Ведь это последний момент, когда я их видела живыми. Обнаружив перевёрнутый грузовичок, я оставила своего Аше и бросилась к детям. Подбежав, увидела, что все кто был в машине, действительно погибли. Я не кричала, не рвала на себе волосы. Нет. Мне тогда казалось, что всё это происходит не со мной, а с какой-то другой женщиной. Я не знаю, что на меня нашло, но я вдруг стала собирать разбросанные тела наших мёртвых ребятишек и укладывать их посреди проезжей части дороги. Я не могу дать ответа, зачем я это делала. Не знаю. У меня в тот момент было какое-то страшное чувство рухнувшего вокруг мира. Собрав тела детей, я притащила своего Аше и положила его вместе с ними. Прекрасно понимала, что оживить никого из них уже не удастся, но зачем-то собрала их всех вместе. Сидела рядом с ними прямо на дорожном покрытии и плакала… Я никогда не была искренне верующей, но иногда всё-таки внутренне молилась и взывала к всевышнему во время каких-то особенно трудных или наоборот радостных моментов в своей жизни. Искала на небесах помощи или выражала благодарность. Но после этой страшной трагедии, что случилась в моей жизни, я больше не молюсь и не ищу участия у бога. Мне не нужен больше бог, чтобы жить на этом свете и ощущать себя человеком. Мне не нужно больше это всевышнее существо, которое обращается с нами как с насекомыми, для которого я, мои дети и мой муж всего лишь очередная жертва. Я не жертва. Я – человек. Я ЖЕНЩИНА и я сама убью любого бога, как бы страшно он не выглядел и как бы он там не назывался, если этот бог считает вправе так жестоко поступать с теми людьми, что мне дороги! Пусть только попробует появиться передо мной это трусливое и алчущее жертв ничтожество!
Этот рассказ мамы-Исхе произвёл на меня очень сильное впечатление. На Кэссция тоже. Кэсс сидел, ссутулившись, шмыгал носом. Мы в тот вечер говорили о многом и вспоминали многое. Кэссций как бы между делом открыл планшет. Я через его плечо видел, что он проверяет состояние банковского счёта и всех обязательных платежей мамы-Исхе. Потом я заметил, что он собирается сделать перевод денег с нашего счёта на счёт Исхе. У нас на счету за время войны и лечения в госпитале скопилась кругленькая сумма. Очень даже кругленькая. Но Кэссций быстро её урезал. Оглянулся, посмотрел на меня, произнёс.
- Нам завтра будет очередной перевод. А у Исхе на счету просто гроши.
- Кэссций! – воскликнула Исхе, поняв, что тот перевёл ей большую часть наших накоплений. – Ты не должен был этого делать. Я ведь работаю. У меня очень хорошая оплата. К тому же мои девочки меня не забывают. Они меня забрали из мегаполиса и привезли в этот город, чтобы я была рядом с ними. Кэссци, я здесь не бедствую!
Мы были знакомы уже с теми модификантками, о которых говорила Исхе. Кэссций нашёл Исхе, только тогда когда нашёл сначала этих девушек. Они также как и мы считали Исхе своей мамой. После трагедии на Зелёном острове девушки приехали к ней и увезли её к себе по месту своего жительства и работы.
- Это деньги не на бутерброды, – улыбнулся Кэссций в ответ на упрёки от мамы-Исхе. – Ты ведь всегда хотела поездить по свету, попутешествовать, посмотреть мир. Я прекрасно помню все ваши разговоры об этом с доктором Аше. А с теми деньгами, что ты тут зарабатываешь, ты сможешь путешествовать только от своего дома до продуктового магазина и обратно. Мы за время войны поездили по миру и повидали многое. Теперь у тебя есть хорошая возможность сделать это в мирное время. Я и Сэти можем тебе это обеспечить. Получишь новые впечатления, положительные эмоции.
- Новые впечатления и положительные эмоции хороши, когда их можно разделить с близким тебе человеком, а когда ты один это только нагоняет тоску – тоску одиночества. Мне иногда кажется, что без моего Аше мне уже в этом мире ничего не надо.
Голос Исхе звучал грустно. Но Кэссций не тот человек, который отступает без боя. Я тоже подключился к уговорам. В конце концов, мама-Исхе согласилась, что возьмёт своих девчонок-модификанток и они вместе поедут куда-нибудь отдохнуть, посмотреть мир.
По возвращению к себе домой я познакомил Кэссция с сестрой моей Истэр. Сестру как я уже упоминал, звали Исхе - также как и нашу приёмную маму, маму-Исхе. Надеюсь, что это не внесёт путаницу для моих читателей в моё дальнейшее повествование.
Помню удивлённое лицо Кэссция после его знакомства с Исхе – сестрой моей Истэр. Он был немного растерян, говорил сбивчиво, улыбался.
- Я словно бы уже давным-давно знаком с этой девушкой, - делился он со мной впечатлениями. – Это какое-то удивительное чувство. Мне так легко с ней общаться словно бы она это я, а я это она. Я всегда перед Асцией испытывал и испытываю некоторое чувство скованности. А здесь этого нет. С Исхе мне легко, хотя Исхе как две капли воды похожа на Асцию. А может они все - Истэр, Исхе и Асция родные сёстры? – высказал вдруг Кэсс неожиданное предположение.
Я тут же без промедления объяснил Кэссцию, что он заблуждается! Рассказал ему всё так, как мне разжевала Лилит. Разложил ему всё по полочкам. Он конечно и сам знал, что модификантки одного года рождения во многом похожи друг на друга, но я его окончательно убедил, что Асция никак не может быть сестрой Исхе и Истэр, что Асция, как говорила Лилит, это человек совершенно из другого мира. В итоге на нашем обычном вечернем заседании за кухонным столом мы вдвоём приняли решение, что эти две девушки Исхе и Исти должны стать нашими жёнами, а про Асцию надо забыть. Кэссций согласился со мной, что Асцию надо забыть, но по его глазам я видел – никогда он её не забудет. Просто Кэссций понимал, что для получения той работы в космосе, к которой он стремился, надо было быть женатым человеком, а не «перекати поле». Ждать когда Асция соизволит снизойти с небес на землю и сказать Кэссцию «да» можно было ещё две с половиной тысячи лет – всю нашу модификантскую жизнь. Если Асция так дорожила своей работой, то у Кэссция тоже были планы на счёт карьеры. По этому поводу оставалось только одно – уговорить наших будущих жён согласиться на работу в космосе вместе с нами в одном экипаже. Кэссций здесь проблем не видел. Меня это радовало. Всё в этот раз складывалось очень хорошо.
Ко всему прочему моя Исти с нескрываемым восторгом говорила про Кэссция, что первый раз в жизни видит такого человека, у которого «броня» против насмешек её острой на язычок сестрёнки. Кэсс ни при каких обстоятельствах не реагировал на колкости со стороны Исхе. Истэр это удивляло. Просто она не слышала, какие шуточки бывали у нашего Рэ. От этих его шуточек можно было подпрыгивать на месте ежеминутно. Кэссций уже просто привык ко всем возможным остротам в свой адрес, поэтому и не реагировал. Да и по натуре он был такой человек, как говорят у вас на Земле, «хоть чугунком назови, только в печку не ставь». Вскоре всё острословие Исхе в отношении Кэссция, да и меня тоже сошло на нет, и сменилось каким-то не скрываемым чувством любви и заботы. Хотя временами яркая искорка острословия всё-таки проскакивала. Совсем не острить видимо Исхе не могла – просто как наш Рэ.
Оформив перед женитьбой помолвку, мы все вчетвером решили, что это повод для того, чтобы отпраздновать это событие. Сестры предложили, чтобы это произошло в одном из очень дорогих ресторанов. Обещали нас удивить невероятным сюрпризом. Для нас с Кэссцием было бы удивительным сюрпризом, если бы они согласились это событие отмечать дома на кухне.
Я и Кэссций прибыли в ресторан точно в назначенное время. Пришли в парадном обмундировании со всеми причитающимися наградами, разодетые в пух и прах. При входе в ресторан произошёл забавный случай. Четверо молодых людей стояли в парадном возле гардероба. Они о чём-то оживлённо болтали – две девушки и два молодых человека. Кисти рук красавиц лежали небрежно на мужских предплечьях и девушки, словно бы невзначай слегка прижимались к своим избранникам. И вот в этот момент заходим мы с Кэссцием – два здоровенных офицера в чёрной шитой золотом парадной форме лётчиков морской авиации. В свете ламп парадного входа все наши ордена с медалями, значки, кокарды, кортики – всё это сверкает яркими бликами и сразу бросается в глаза. На моём левом плече знак отличия первого капитана – украшение в форме аксельбанта. И вы бы видели, что в это время произошло с теми двумя красавицами. Их хорошенькие ручки мгновенно упали с рук молодых людей и безжизненно повисли вдоль тел словно тряпочные. Обе девушки следили за нами взглядами, не отрывая глаз. А выражение этих глаз было такое, какое бывает у бездомного маленького котёнка, которого встречаешь вдруг на улице под дождём, а он смотрит на тебя жалобно и словно хочет сказать: «Заберите меня с собой, пожалуйста, я очень хорошая киса». С собой мы, конечно, никого забирать не собирались. Прошли, сняли головные уборы, отдали их служащему гардероба. Краем глаза я заметил, как молодые люди укладывают упавшие ручки ошарашенных нами красавиц обратно к себе под локотки. Мы зашли в зал. Здесь я опять заметил, как женщины смотрят на нас. Пока наши красавицы задерживались, мы были самым пристальным объектом внимания для всех женщин. Распорядитель провёл нас к нашему столику, и мы в удивлении уставились на этот столик. Видя нашу неадекватную реакцию, распорядитель засуетился вокруг нас, стал задавать вопросы о том, что нас так сильно смутило. Ещё бы не смутиться! Стол был заказан на шестерых! Вокруг нашего стола стояло ровным счётом шесть стульев. Я даже пальцем их пересчитал, не поверив своим глазам.
- Шесть штук, – резюмировал я со вздохом.
- Заказ должен быть на четверых, – тихим, но строгим голосом пояснял распорядителю Кэссций. – Нас будет четверо. Возможно, вы ошиблись и это не наш стол.
Распорядитель побледнел на глазах. Ошибки персонала в заведениях подобного уровня обычно заканчивались увольнением совершившего ошибку. Распорядитель посмотрел на нас глазами перепуганного кролика и, развернув свой планшет, стал искать наш заказ. Нашёл. Тут же расплылся в широкой улыбке. Предъявил данные заказа мне с Кэссцием. Всё было правильно. Истэр и Исхе заказали столик на шесть человек. Это был самый настоящий сюрприз!
Мы присели за стол. Сидели молча. Смотрели друг на друга и не знали что сказать. Пришли наши девушки. Истэр погладила ручками мой парадный китель, словно это был мех какого-то особенно ценного зверя. Сёстры были очень похожи друг на друга внешне, но характер у каждой был свой. Если Исхе была острой на язычок, любила поболтать и могла пошутить так, что человек мог обидеться на всю оставшуюся жизнь, то Истэр таким даром не обладала. Исти была внешне более сдержанной, молчаливой и спокойной. Но это только внешне. Наедине же, например, целуя меня в щёку, могла тут же больно вцепиться зубами в мочку уха. А потом скромно встать рядышком с самым отсутствующим выражением лица, словно ничего такого и не делала – просто само воплощение невинности и красоты. Как я на это реагировал? Также как Кэссций на шуточки Исхе – терпел (и продолжаю терпеть).
Настроение у девушек было прекрасное. Они загадочно улыбались, переглядывались между собой. На наши с Кэссцием вопросы о том для кого припасена ещё одна пара стульев, отвечали кратко с загадочным выражением на лицах, что это и есть их сюрприз. Но в итоге я и Кэссций их разговорили, и им пришлось сознаться, что это за сюрприз. Сознавалась в основном одна только Исхе. Истэр только поддакивала.
- Мы вам уже рассказывали, - начала Исхе погрустневшим голосом, - что наша родная сестра погибла в лаборатории во время процедуры анабиоза из-за неисправности оборудования. Мы тогда с Исти остались вдвоём. Мы очень сильно переживали смерть нашей сестры. А потом я познакомилась с девочкой-модификанткой, у которой обе сестрёнки не вышли из анабиоза и тоже погибли. Мы тогда подружились с этой девочкой и решили втроём, что раз у нас в жизни всё так сложилось, то мы должны стать приемными сёстрами и заботиться друг о друге. Решили быть вместе, чтобы в дальнейшем не случилось. Так у нас появилась наша приёмная сестра. Она очень сильно похожа на нас. Мы ведь одногодки. А мы соответственно являемся её приёмными сёстрами.
Исхе и Истэр наперебой стали рассказывать об этой девушке и о своей жизни. Я посмотрел на Кэссция. По выражению его глаз понял, что он, также как и я уже догадывается о ком идёт речь, и как зовут эту приёмную сестрёнку.
- Наша сестра очень хороший и очень добрый человек. Она очень умненькая, – произносила комплименты ласковым голоском Исти. - И вы оба с ней уже знакомы. Это Асция - руководитель нашей лаборатории модификантов.
Я не хотел верить в такие совпадения. Мне хотелось крикнуть нашим девушкам, что это неправда, что они нас очень глупо разыгрывают и так шутить нельзя! Но если в хитрых глазах Исхе я ничего не мог понять, то по тому, как была серьёзно настроена Истэр, я понял, что это правда и всё это не шутка. Я до последнего момента надеялся, что это будет не Асция! Любая другая женщина, но только не она! Но когда прозвучало это имя, я подумал что упаду со стула. Хотелось выругаться, но я, проявив силу воли, успокоил свои эмоции. Вцепился руками в край стола и посмотрел на Кэссция. У того вид был как у пойманного в кладовке на воровстве енота. Кэсс ссутулился, смотрел на меня исподлобья жалостливыми глазами - глазами зверька, попавшего в охотничий капкан. Я понял, что он просто хочет бросить сейчас всё и убежать, но не может себе этого позволить. Личный внутренний капкан, состоящий из чувства долга и чести удерживал его мёртвой хваткой и обязывал сидеть за столом.
- Что это с вами произошло? – смеясь, вопрошала Исти. – Вас обоих, словно в ступор загнало. Вы можете объяснить, что с вами случилось?
- Они испугались, что сейчас придет генерал-майор медицинской службы Космофлота и офицерам от этого стало плохо. – Сделала предположение Исхе.
Мы с Кэссцием сидели, молча, и не знали, что ответить. А что мы должны были сказать? Что Кэсс безнадежно, без ума и без памяти влюблен в Асцию? Что теперь он ее хочет забыть и жениться на Исхе? Вот это всё мы сказать никак не могли. Поэтому сидели и помалкивали.
- Вам не стоит так пугаться, – уговаривала нас моя Истэр. - Асция она не такая как весь остальной генералитет. Вот увидите. Она очень добрый и простой в общении человек.
- На гауптвахту никого из вас не посадит, – добавила Исхе, смеясь, и тут же без всякого перехода продолжила. – У неё есть любимый человек, к которому она очень сильно привязана. Она нам про него совсем немножко рассказывала. Он военный лётчик, такой же, как и вы. Чем-то похож на тебя, Кэссций. Думаю, что вы без труда найдёте с ним общий язык.
- Так что эти два свободных стула стоят здесь не зря, – вторила ей Исти. - Один из них для нашей Асции, а второй для её офицера-лётчика.
На Кэссция в этот момент было просто жалко смотреть. Было понятно, что мы с ним опять влипли в очередную историю и влипли очень крепко, а виноват в этом опять я. Ведь именно я убедил Кэссция, что Исхе и Истэр никоим образом не связаны с Асцией. Убедил, не проверив всё досконально. А должен был. Я сидел за столом и чувствовал себя полным идиотом. Что творилось в душе у Кэссция, я мог только догадываться.
Асцию к нашему столу подвёл распорядитель зала. Мы все дружно встали со своих мест. Исхе и Истэр затеяли представлять меня и Кэссция своей сестре. Асция же подарила нас двоих удивлённым взглядом. Казалось, что она не понимает, каким образом мы здесь оказались и что мы тут делаем. Затем видимо она поняла, что я и Кэсс это и есть те самые избранники её сестёр. Посмотрела в глаза Кэссцию. В это время Исхе уговаривала всех нас присесть, но Асция стояла и словно не слышала её. Мы же с Кэссцием оставались стоять, потому что Асция должна была присесть первой. Но Асци видимо и не собиралась уже садиться за стол. Стояла и, не отрывая взгляда, смотрела на Кэссция.
- Вот значит как, вы решили поступить, майор, - сказала она, обращаясь к нему. – Конечно, это нельзя назвать предательством.
В глазах у неё уже блестели слёзы. Но она сдерживалась, чтобы не заплакать. В это время моя Истэр спросила у неё.
- А где же твой офицер-лётчик? Когда же, наконец, ты нас с ним познакомишь? Мы думали, что сегодня вы придёте вместе.
- Мой офицер только что умер, – произнесла Асция кратко, смотря Кэссцию прями в глаза и у неё самой слёзы градом покатились из глаз.
- Как умер? Когда? – удивилась Исти.
- Он умер сегодня в нашем госпитале от ранений, полученных на войне.
Всё. Больше спокойно Асция говорить не могла. Закрыв лицо руками, она отвернулась и скорыми шагами направилась в дамскую комнату. Исхе всё это время пристально наблюдала за ней и за Кэссцием и видимо поняла уже всё без лишних объяснений. Она сразу бросилась вслед за сестрой. Истэр же некоторое время растерянно стояла на месте, потом очень строгим голосом приказав нам сидеть и никуда не уходить, почти бегом направилась вслед за Исхе и Асцией. Мы с Кэссцием как два послушных пса выполнили команду «сидеть» - уселись на свои места за столом. Что в это время творилось в дамской комнате, и какие там происходили объяснения, я не знаю. Через некоторое время оттуда вышла Асция поддерживаемая Исхе. Асция, по всей видимости, продолжала плакать, и это уже было похоже не на плач, а на истерику. Они вдвоём сразу направились на выход. Истэр подойдя к нашему столу, наговорила нам очень много резких слов. Спасибо ей, что хоть говорила негромко. Назвала Кэссция предателем, непорядочным человеком. Мне от неё досталось не меньше чем Кэссцию. Сказала, что наши отношения разорваны, что помолвка отменена, а о свадьбе не может быть и речи. Повернулась и вышла из зала.
Я после этого случая терпеть не могу рестораны. Меня туда на аркане не затащишь. Все самые гадкие случаи в моей жизни происходили именно в этих заведениях. Поэтому мы с Кэссцием всегда называли их в дальнейшем кратко – «гадюшники» и ни за что не соглашались в них заходить. А это был последний раз в моей жизни, когда я зашёл в «гадюшник». Больше моей ноги там не было.
Мы, конечно, поехали к нашим девушкам, чтобы всё объяснить, но получилось только хуже. Кэссция они вообще на порог не пустили, а вот между мной и Истэр состоялся очень крупный разговор. В адрес моего брата мне приходилось выслушивать самые жестокие обвинения.
- Твой Кэссций двуличный человек, - выговаривала мне Исти. - Предатель, который влюбив в себя обеих моих сестёр, совершил подлость. Он прекрасно знал и знает, что Асция его любит, но не может пока сказать ему «да». У неё очень много разных проблем, которые надо решить. Но Кэссцию видимо, срочно нужна жена! Куда он так спешит? Куда он так торопится твой брат? Он объяснялся в любви Асции, потом уверял в своих чувствах Исхе. Он просто двуличный подлец твой Кэссций. Мои сёстры поверили этому негодяю. И что теперь?! Мы модификантки! Что нам теперь прикажешь делать?! Взять пилу и распилить твоего брата пополам?!
Я просто готов был захлебнуться от той несправедливости, которая звучала в словах Истэр по отношению к моему брату. Я глотал воздух как рыба, выброшенная на берег и не знал, что сказать. Мой брат не был таким мерзавцем каким его представляла Исти. Мой Кэссций всегда был в моих глазах самым порядочным человеком в этом мире. И теперь мне приходилось выслушивать про него такие вещи. Кэсс никогда не был бабником и мог покраснеть от того, что хорошенькая девушка просто присела рядом с ним на скамейке парка и коснулась его плечом. Кэссций был очень стеснительный по отношению к женщинам. А со слов Исти мой тихоня Кэсс выглядел просто каким-то закоренелым извращенцем, разбивавшим женские сердца направо и налево. Мне хотелось закричать от всей этой несправедливости. Но я сдержался. Сдержался потому, что слышал разговор в соседней комнате двух сестёр – Исхе и Асции. Они плакали, обсуждали между собой всё то, что с ними произошло, но как ни странно они ничего плохого не говорили о моём брате в отличие от стоявшей напротив меня Истэр. Я взял себя в руки и, сбиваясь почти на каждом слове, попытался объяснить Исти, что она не права.
- Мой брат очень хороший человек и это не только потому, что он мой брат. Он всегда был для меня и для нашего покойного Рэ тем человеком, рядом с которым ты чувствуешь себя уверенно и спокойно. Кэссций всегда знает, что надо делать, он всегда заботился о нас двоих так, как ни один из нас не заботился о нём. Для меня и для Рэ Кэссций это наши папа и мама в одном человеке. Мы за ним всегда были как за каменной стеночкой. Он всегда был готов закрыть нас от всех неприятностей. Взять на себя все наши провинности. И ты про такого человека говоришь, что он мерзавец? Да если в тебя или в меня или в твоих сестёр кто-то будет стрелять и Кэссций не сможет предупредить об этом, то он просто встанет на линию огня и закроет любого из нас собой. Просто закроет своим телом! Такой человек не может быть подлецом.
- Может, – ответила Истэр, глядя мне прямо в глаза. – В соседней комнате сейчас находятся мои Исхе и Асция. И в том, из-за чего они сейчас там плачут, может быть обвинён только очень подлый человек. И этот человек твой брат!
Истэр силком выставила тогда меня за дверь квартиры. Я упирался всеми четырьмя конечностями в проёме двери, пытался всё объяснить – не помогало. Я не знал, что делать от такой несправедливости.
Кэссций с понурым и мрачным видом терпеливо дожидался тогда меня у выхода на улице. Я вышел, рассказал ему всё, что сейчас творится с сёстрами, что про него думает Истэр. Он выслушал меня, молча, не перебивал. Помрачнел ещё больше.
- Асция тебя, оказывается, любит! – восклицал я с удивлением. – Что за женщина?! Сначала говорит «нет», когда ты признаёшься ей в любви и выражает полное равнодушие. Затем молчком спасает нас от эвтаназии с крематорием. А теперь готова мучить тебя всю оставшуюся жизнь как подопытного кролика тем, что ты её, оказывается, предал и не стал ждать две тысячи лет, когда перед уходом на пенсию она, наконец, скажет тебе своё «да». Что будем делать?
- Жениться, – шмыгнув носом, произнёс Кэсс, глядя себе под ноги.
- На ком? – удивился я.
- Ты на Истэр. Я на Исхе. Истэр тебя любит очень сильно. Я же вижу.
- Кэссций, - немного ошалело произнёс я. - Эта модификантка меня только что из квартиры за шкирку выкинула как паршивого кота на помойку. И ты после этого говоришь, что она меня любит?!
- Любит, – упрямо произнёс Кэсс. – Она просто сейчас защищает своих сестёр.
Немного помолчав, он добавил.
- А я люблю свою Исхе. И она меня тоже любит. Я знаю. И другого человека мне в этой жизни уже не надо. Я дал ей честное слово, что женюсь на ней. Я должен сдержать это слово.
- Нас обоих уже освободили от данного обещания жениться, – грустно заметил я.
- Всё это только слова, Сэти. Никто не сможет освободить человека от его чувств, если это человек, а не бревно. Никто не сможет освободить модификанта или модификантку от их жизненных привязанностей. Мы ведь Сэт устроены с тобой как собаки. Нас такими создали. Мы теперь привязаны намертво к своим хозяйкам, одну из которых зовут Истэр, а другую Исхе, и никуда от них мы уже сбежать не сможем. И они это сейчас там прекрасно понимают. Наши девушки понимают и то, что от нас им тоже сбежать не получится – ведь они тоже к нам привязались. Это известное правило существования модификантов.
- Лилит сбегала, - вздохнул я.
- Лилит это уникальное исключение, которое только подтверждает правило. Таких модификанток как Лилит на этом свете больше нет.
- А как же Асция? Что будет с ней? Получается, что она влюблена в тебя. А она ведь тоже модификантка. Как ей быть? Что делать то? Разве ты её не любишь? Я знаю – любишь. А как же тогда Исхе? Она влюблена теперь в тебя тоже. И теперь их обеих нельзя бросать! У модификанток в этом случае дело иногда до самоубийства доходит, если их бросают. Мы не можем бросить ни Исхе, ни Асцию. Но и жениться на двух сразу ты не сможешь. И дело не в том, что закон тебе этого не позволит. Модификантки очень большие эгоистки в этом плане. Ни одна из них тебя с другой делить не будет. Они тебя просто прибьют, судя по темпераменту моей Истэр. Кого ты любишь? К кому из них привязан? Я теперь ничего не понимаю.
На все мои сумбурные вопросы Кэссций ответил простой, но парадоксальной фразой.
- Люблю я Асцию, но душой теперь привязан к Исхе.
- Поясни, - не понимая сказанного, потребовал я.
- Я люблю Асцию, но, наверное, так любят какую-нибудь богиню или образ созданный внутри себя. А Исхе это реальная девушка и во многом очень сильно похожая на Асцию. С Исхе я чувствую себя легко, нескованно. Но в то же время без осознания того, что моя Асция где-то рядом я, если честно, жить уже не могу. Асция меня отвергла. Сказала «нет» на моё признание ей в любви. А я признавался ей не один раз. Старался быть настойчивым, но она каждый раз повторяла: «Нет». Я не хотел в это верить. Думал, что она меня любит. Теперь оказалось, действительно любит. У нас с ней образовалось какое-то странное состояние ожидания чего-то. Что вот-вот должно что-то произойти, но ничего не происходит. И мы с ней оба существуем в таком состоянии уже очень долго. Сколько я должен ещё так прожить? Сейчас между мной и Асцией ничего не изменилось. Всё осталось по-прежнему. За исключением того, что я встретил Исхе и дал честное слово жениться на ней. И я на ней женюсь. Асции я такого слова не давал.
Через пару дней после случившегося Кэссций вдруг сказал мне.
- У нас есть свободное время, чтобы забрать прах нашего Рэ. К тому же Тёзка, наверное, нас сильно заждался. Его тоже надо будет забрать к себе из полка, – помолчав, добавил. – Мы должны вернуться из своего последнего боевого вылета.
Я постоянно напоминал Кэссцию о том, что урну с прахом нашего брата вечно в полку никто хранить не будет, что надо поехать и забрать. Но жизнь модификантов расписана очень плотно. После выполнения обязательной учебной программы по восстановлению лётных навыков у нас образовалось несколько по-настоящему свободных дней отдыха. Мы отправились в бывший наш полк, чтобы забрать Рэ и Тёзку.
Военно-морская база, где располагался наш полк это конечно не продуктовый магазин и просто так на её территорию не зайдёшь, даже если ты военный человек. Позвонили в штаб – получили разрешение. Нам оформили пропуск. На КПП полка произошёл непредвиденный случай. Сержант, проверявший наши документы, вдруг заявил, что нам срочно необходимо прибыть в штаб дивизии. Ничего толком не объясняя, нас почти силком запихали в автомобиль, увезли на стоянку, пересадили в пассажирский самолёт и мы вылетели в штаб. В штабе выяснилось, что нас затребовал к себе командир дивизии. Мы были в недоумении. Зашли в кабинет комдива. И вот в этот момент я чуть опять заикаться не начал. Комдив, сидевший в кресле за столом, вдруг подпрыгнул как чокнутый, его кресло с грохотом опрокинулось, сам он заорал от невообразимой радости, замахал руками и бросился к нам с объятьями. Увидев, кто сейчас командует дивизией, я сначала не поверил своим глазам, но поняв, что это всё правда тоже заорал от радости и кинулся к этому комдиву навстречу. Это же был наш Ист! Наш бывший комполка – человек свой в доску, хотя и не модификант. Ист получил это повышение по службе после окончания войны. Схватив меня буквально за грудки, прижал к себе. Хлопал огромными ладошками по спине. Обнимал так, как у нас в полку лётчики обнимали только Тёзку после очередного жестокого боевого вылета. Кэссций стоял удивлённый и ошарашенный нашими воплями и видимо тем, что Ист теперь комдив. Потом засмеялся. Стал кричать вместе с нами. Расшвыривая стулья, Ист бросился к нему, сбил с него рукой фуражку, потом схватил за уши, поцеловал в лоб, прижимал к себе. Так же как и мне, чуть не отбил рукой все лёгкие, хлопая по спине.
- Я знал, что вы выживите, сукины дети! – кричал он во всю глотку. – Я знал, что этот упрямый лоб ни один снаряд пробить не сможет! – прижимая к себе Кэссция, он тыкал пальцем в его шрамы над правой бровью.
Голос секретарши из приёмной заставил нас притихнуть.
- Товарищ генерал-майор, что случилось? Такой шум стоит, словно в вашем кабинете рукопашная драка.
- Всё нормально! – пытаясь говорить важным и спокойным голосом, отвечал Ист. – У меня совещание! Никого не впускай ко мне! У меня старые друзья по полку!
Сказав это, он присел на краешек стола, и я заметил в его глазах слёзы.
- Старый я, наверное, стал, – заметил Ист. – Вот как вспомню всех своих, так и глаза сразу на мокром месте. Вы же у меня только двое в живых остались. Из всего личного состава нашего полка с начала войны и до её окончания дошли только мы с вами, ребята. Все остальные лётчики, штурманы, операторы, бортинженеры сгинули. Погибли все - весь первоначальный лётный состав полка. К концу войны у меня под командованием были уже полностью обновлённые экипажи штурмовиков – совершенно другие люди. И до последнего момента я думал, что являюсь единственным уцелевшим. А тут вдруг узнаю, что из полка хотят забрать прах одного из погибших операторов и слышу ваши имена. Я чуть не одурел в тот момент от того, что вы живы. Я ведь вас похоронил после того боевого вылета. Из той мясорубки ведь ни один из наших экипажей не вернулся. У «вертунов» тогда уцелела только пара машин вроде бы.
- Они нас и подобрали на нейтралке, - пояснил Кэссций.
С Истом мы проговорили очень долго. У меня с нашим бывшим командиром полка всегда были самые лучшие отношения. Он по характеру был чем-то похож на меня. Он к нашему экипажу всегда относился очень хорошо. Меня ценил как лётчика. Кэссция уважал за настырность и упрямство. Вообще Ист отличался тем, что был прямолинейным и открытым человеком. Мог с плеча рубануть правду прямо в глаза любому человеку в независимости от его звания и должности. Вот поэтому мы с Кэссцием и удивились очень сильно, узнав, что Ист теперь комдив. С его характером продвижение по службе ему никак не светило. Иногда даже приходилось слышать, что на пенсию Ист уйдёт в звании лейтенанта, если раньше из авиации просто не уволят. Всякое бывало.
Бывший комдив – муж нашей Лилит был человеком хитрым и злопамятным. Очень сильно любил показать какой он умный и грамотный. Частенько приезжал на постановку боевой задачи в наш полк. Начинал объяснять Исту, сколько и какие именно экипажи надо направить для уничтожения противника, как построить манёвр над целью. Ист всё это терпел, терпел, а потом один раз не выдержал и в резкой форме, как это у него всегда бывало, выдал комдиву: «Вы мне задачу поставьте в рамках операции! А сколько и каких экипажей для уничтожения конкретных целей на поле боя отправить я уж сам как-нибудь решу без вас! А с такой проблемой как грамотное построение манёвра на штурмовке это уже вообще любой командир звена справится самостоятельно». Правильно сказал, по сути. Всё верно. Незачем комдиву лезть во все мелкие детали. Но в этом случае получилось так, что Ист отчитал его прямо перед нами и приравнял самолюбивого комдива к командиру звена. Стоял потом наш бедный Ист навытяжку по стойке смирно перед мужем Лилит и получал от него выговор. Отчитан был в самой резкой и жёсткой форме, ещё и взыскание получил.
Теперь Ист сам стал командиром бомбардировочно-штурмовой авиадивизии Военно-морского флота Конфедерации. Посидев и пообщавшись пару часиков, мы с Кэссцием засобирались было уходить. Но Ист очень твёрдо нам заявил, что никуда нас не отпустит.
- Нам ночевать негде в этом городе, - пытался было возражать Кэссций.
- Вы у меня в гостях! И будете ночевать у меня дома! – Ист был непреклонен.
Жена у Иста была женщиной доброй, впечатлительной и по характеру мягкой и уступчивой. Женщина с другим складом характера просто не смогла бы ужиться рядом с таким как Ист. Увидев и узнав нас, вдруг заплакала. Указывала рукой в нашу сторону так, словно Ист нас ещё не видел. Пыталась, что-то сказать, но от волнения не смогла и только заплакала.
- Да, да это они те самые модификанты, – произнёс Ист спокойным голосом, прижимая к себе свою жену. – Если ты собираешься проплакать так весь вечер, то они вместе со мной сегодня умрут с голоду.
С голоду никто из нас не умер. Жена Иста умела очень вкусно готовить. Мы и раньше бывали в гостях у нашего бывшего комполка всем экипажем вместе с Зессом и Рэ, поэтому какой-то скованности в общении не было. За столом мы рассказали, что приехали забрать не только прах нашего погибшего брата, но и нашего пса – Тёзку.
- Тёзку вам никто не отдаст, – мрачно заметил Ист. – Весь полк костьми ляжет за это бестолковое чудовище, если вы даже просто намекнёте, что хотите его увезти. Этот пёс теперь самый настоящий талисман полка. На бортах всех машин изображена либо его морда, либо весь пёс целиком, либо красуется его кличка - любимчик полка!
Ситуация получалась трудная. Нам не хотелось бы с Кэссцием забирать Тёзку из полка с боем. Неожиданное решение предложила жена Иста.
- Всё очень просто, мальчики, - говорила она красивым грудным женским голосом близким по звучанию к контральто. – По той легенде, что сейчас живёт в полку, ваш пёс ждёт возвращения из боевого вылета одного из экипажей штурмовиков. Все знают, что этот экипаж погиб, и самолёт на базу уже никогда не вернётся. Но псу ведь этого не объяснишь – поэтому Тёзка терпеливо ждёт. Ждёт возвращения своих хозяев с войны. Он никогда не выходил и не выходит встречать самолёты других экипажей. По легенде пёс выйдет на стоянку аэродрома только тогда, когда услышит по радиосвязи голос того командира экипажа с которым ушёл на боевое задание его хозяин. Все кто находится в дежурке, всегда с интересом наблюдают, как внимательно пёс слушает переговоры по радиосвязи, когда диспетчер вышки даёт добро для захода на посадку очередной машине. Повернув морду в сторону динамика, пёс слушает разговор так, словно что-то понимает. Не услышав для себя ничего интересного, пёс отворачивается и ложится спать на свой коврик или начинает играть с кем-нибудь из присутствующих в дежурке. Но стоит только зазвучать голосу диспетчера, как пёс снова делает стойку на динамик. Он словно бы ждёт возвращения каких-то призраков с войны. Все в полку знают, что никто уже никогда не вернётся, но пёс ждёт. Терпеливо. Каждый день. Он почему-то верит, что его хозяин жив и должен вернуться к нему. Пса все очень сильно жалеют и любят в полку. Просто так забрать его будет невозможно. Но решение есть. Наш командир дивизии, - указала женщина глазами на своего мужа. - Предоставит вам, мальчики, такой же самолёт, на котором вы летали во время войны. Прилетите на нём в полк. Тёзка выбежит вас встречать и ни у кого в полку уже язык не повернётся сказать вам, что это не ваш пёс, и вы не можете его забрать.
Решение выглядело очень красивым. Настолько красивым, что Ист нам заявил.
- Я полечу вместе с вами, ребята. Надо будет только заранее дать команду, чтобы освободили стояночное место под ваш самолёт, куда обычно выбегал вас встречать Тёзка.
Мы благодарили жену Иста и его самого за такую хорошую идею и последующее её воплощение. Так же мы были благодарны комдиву, что полетев с нами, он не уселся на место оператора в штурмовике – законное место нашего погибшего Рэ. Ист забрался в каморку бортинженера, поворчав при этом, что не зря этот тесный закуток прозвали «тещиным местом». Погода в тот день немножко подкачала. Дождя не было, но низкая облачность и туман, затаившийся вокруг аэродрома в оврагах и ложбинах, хорошего настроения не добавляли. Мы взлетели нормально, подошли к аэродрому штурмового авиаполка без проблем. Все переговоры со всеми диспетчерами всегда вёл командир нашего экипажа – Кэссций. Я знал, чего ждёт каждый раз Тёзка, вслушиваясь в переговоры по радиосвязи. Он ждал, когда в эфире зазвучит баритон Кэссция. Для него это было бы сигналом, что мы вернулись, и пора выбегать нас встречать.
- Выполняйте левый разворот. Курс… Высота… Должны уже наблюдать ВПП, – голос диспетчера звучит в моих наушниках по-деловому спокойно и привычно. – ВПП видно хорошо?
Посадочную полосу видно плохо. Над аэродромом дымка, которая скрывает её очертания и размывает внешние ориентиры. Наличие полосы только угадывается по присутствию характерных аэродромных строений. Но перед торцом ВПП светится яркая дорожка из жёлтых и красных огней - сквозь туман их видно хорошо.
- ВПП наблюдаю, - отвечает Кэссций.
Переходим на частоту диспетчера посадки. Кэссций запрашивается у него и озвучивает в эфире наш старый позывной - «Риф-311». В ответ диспетчер произносит примерно следующее.
- «Риф-311», визуальный заход и посадку разрешаю.
Далее следуют повторные уточнения номера полосы, атмосферного давления и скорости бокового ветра. Всё происходит буднично. Ничего особенного – обычная работа экипажа при заходе на посадку. Я перевожу машину на глиссаду. Подвожу её к торцу полосы, и мы окунаемся в лёгкую пелену тумана, зависшую над аэродромом. Видимость по курсу резко снижается, но зато сразу чётко определяются края ВПП. Выравниваю штурмовик, и ставлю его, как учил нас в детстве пилот-инспектор – уверенно и крепко в самом начале посадочной полосы. Ставлю на основные стойки шасси. Пробежав так немного, самолёт касается бетонки носовой стойкой. Убираю закрылки, хлопает выпущенный мною тормозной парашют. Штурмовик замедляется. Всё. Мы вернулись. Мы вернулись с войны.
То, что в это время происходило в дежурке и на самом аэродроме штурмового авиаполка мне рассказывали многократно и в разных вариантах. Кто как запомнил и как увидел. В общих чертах всё происходящее выглядело так. Как обычно во время радиопереговоров Тёзка сделал стойку на голос из динамика. Но все присутствующие с удивлением заметили, что пёс в этот раз ведёт себя необычно. Он весь от носа до кончика хвоста вытянулся в струнку. Напрягся. Уши встали торчком, а постоянно взъерошенная шерсть вдруг прилегла ровным ковром к телу, проявляя сжавшиеся комками мускулы животного. Пёс в этот раз необыкновенно внимательно слушал всё, что говорилось в эфире. Словно вот-вот должна была прозвучать команда: «Старт!» И услышав эту команду, он должен был рвануть ракетой с места на выход. А в эфире в это время звучал голос Кэссция: «Я «Риф-311» прошу визуальный заход и посадку».
- Что это ещё за «Риф»? - удивлялся кто-то из пилотов в дежурке.
- Старый позывной третьей эскадрильи во время войны, - отвечали ему.
- «311» это номер командирской машины в третьей эскадрилье, – уточнил ещё кто-то, зевая.
- Получается, что комэска третьей со своими парнями сейчас приземлиться должен, - сделан был логический вывод.
- Да вы с ума сошли! – возмутился командир третьей эскадрильи, который как раз в это время находился в дежурке. – А я кто такой тогда, по-вашему?!
- Кто же это так с позывными балуется? – звучал вопрос, на который пока не было ответа.
И вдруг кто-то заметил.
- Да вы только посмотрите, что творится с собакой!
Все кто был в дежурке, уставились взглядами на вытянувшегося в струнку Тёзку.
- Наверное, призраки иногда возвращаются с войны, – вздохнул один из пилотов.
Все замолчали. В комнате теперь звучали только голоса диспетчера и Кэссция. Пока Кэссций запрашивался – Тёзка терпеливо ждал. Пока диспетчер давал добро и определял параметры захода – пёс слушал и ждал. Но стоило только Кэссцию продублировать слова диспетчера разрешившего нам посадку, и в разговоре наступила пауза, как Тёзка резко рванул с места, словно выпрямившаяся пружина. Сразу сбил с ног троих пилотов стоявших возле дверного проёма. От мощного удара парни разлетелись по сторонам как кегли.
- За ним! Живо! – кричали экипажи, находившиеся на дежурстве и которым  запрещалось покидать комнату.
Все кто зашёл в дежурку просто так или между делом сразу бросились вслед за собакой. Представляю я себе эту погоню. По пути пёс свалил с ног ещё одного офицера. Тот выругался, попытался встать и тут же был сбит с ног повторно, но уже толпой из лётчиков, штурманов, операторов, бортинженеров и всех тех кто, увидев бегущего Тёзку хотел знать, куда он бежит. Кого бросился встречать пёс? Тёзка всегда во время бега выглядел красиво. Я уже рассказывал об этом. И в этот раз он не то чтобы бежал, он почти летел пулей на стоянку нашего штурмовика. А за ним отставая всё больше и больше, бежала уже целая толпа военного народа. Пёс прибежал на стоянку и сел на траву по краю бетонной площадки. Стал ждать, пока мы вырулим к его носу.
Наш штурмовик появился на стоянке действительно как какой-то призрак, вернувшийся с войны. Мрачная погода способствовала поддержанию такого впечатления. Бронированная, громадина ТШ выплывала из дымки тумана словно фантом. Когда техники приставляли лестницу к моему борту, я уже наблюдал перед нашим самолётом почти всех военнослужащих аэродрома и штурмового авиаполка свободных от несения дежурства. Здесь был даже комполка вместе со всеми своими замами. Наверное, так встречают только президентов.
А как выглядели в глазах встречающих мы? ТШ был старенький, видавший виды, заметно обшарпанный. Когда открылись фонари кабин, то все с удивлением смотрели на пустое кресло оператора. В дымке тумана пустым это кресло выглядело немного жутковато. Словно там внутри сидит некто невидимый для обычных человеческих глаз. На бетон стоянки первыми спустились мы с Кэссцием. Ист замешкался, выкарабкиваясь из кабины бортинженера. Лётные комбинезоны у нас были тоже старенькие, затёртые. Новых тогда не нашлось, да нам и не требовалось. Среди встречающих было полное оцепенение. Как только наши ноги оказались на бетонке Тёзка бросился к нам в объятья. Его радости не было границ. Он скулил, вылизывал нам руки, бросался вылизывать лица. Вертелся под ногами юлой. Я привстал на колени и обнял это лохматое чудовище. Пёс сразу облизал мне лицо. Потом он кинулся «целоваться» к Кэссцию. Кэсс в этот раз не сопротивлялся облизыванию. Тёзка с явным удивлением смотрел на пустую кабину оператора, откуда должен был выйти Рэ. Когда вместо Зесса из кабины бортинженера спустился командир дивизии Ист, пёс удивился ещё больше, но был рад этому человеку, потому что помнил его. Но всё равно Тёзка выглядел немного рассеянным – искал Рэ и Зэсси и не мог найти. Смотрел на меня словно, вопрошая: «А где же Рэ и мой хозяин? Почему их нет с вами?»
С появлением из кабины комдива сразу прозвучала команда к построению. Затем комполка подойдя к нему строевым шагом, сделал сбивчивый доклад о том, что личный состав построен. Правда, при этом было совершенно непонятно личный состав чего построен? Полка или ещё каких-то там частей? И самое главное, зачем он тут построен? Комдив молчал, пробегал взглядом по разнородному строю военнослужащих, в котором вперемешку и не по ранжиру стояли лётчики, техники и прочий аэродромный люд самых различных служб. Комполка понял, что ситуация получается несерьёзная, но нашёлся и доложил уже повторно, что личный состав военной базы построен для встречи командира дивизии. Ист со вздохом отдал команду «вольно» и тут же заметил, что врать комполка ещё не научился, поэтому ему следует говорить командиру дивизии правду, что личный состав базы примчался, как угорелый встречать не его, а вот этих двух парней и указал на нас. Мы в это время пытались успокоить Тёзку, который продолжал энергично искать Рэ и Зесси. Все встречающие получили команду разойтись и очень быстро ретировались подальше от прибывшего начальства. С нами остались несколько старших офицеров и комполка, который от Иста тут же получил команду передать Тёзку нам на попечение, так как мы являемся его хозяевами. Недовольства в полку из-за такого решения ни у кого не было. Все понимали, что мы хозяева собаки и прилетели забрать с собой этого пса по законному праву. Но и от радости никто в ладоши не хлопал – пёс был всеобщий любимчик, и прощались все с ним очень трогательно.
Мы улетали на следующий день ближе к вечеру. Этот день по сравнению с прошлым был яркий и солнечный. Мы позвали с собой Тёзку и направились на стоянку ТШ. Кэсс нёс в руках урну с останками нашего Рэ. Тёзка дошёл с нами до штурмовика, но во время посадки в него он неожиданно для нас тихонечко развернулся и со спокойным видом побежал трусцой по направлению к дежурке. Мы с Кэссцием знали, что этот пёс себе на уме, поэтому удивления не высказали. Пошли следом за ним в дежурку. При входе застали такую картину. Из динамика радиостанции доносился голос диспетчера. Пёс сидел напротив и внимательно слушал. Прослушав весь сеанс радиосвязи, Тёзка повернулся к нам, обрадовался, что мы рядом, полез целоваться. Кэссций погладил его, я тоже потрепал пса за уши. При очередном сеансе радиосвязи Тёзка опять крутнулся по направлению к радиостанции.
- Мы её иногда выключаем, чтобы не мучить животное, - заметил один из пилотов. – Но сейчас полёты не такие интенсивные, пусть слушает.
Я и Кэсс тогда поняли, что Тёзка ждал и продолжает ждать только одного человека в этом мире - своего настоящего хозяина, к которому он был привязан больше всего на свете. Пёс ждал возвращения погибшего Зесса. Сопровождаемые удивлёнными взглядами тех, кто находился в это время в дежурке мы вышли из этого помещения оставив там пса. Мы не стали забирать своего Тёзку. Зесс всегда перед уходом в очередной боевой вылет отдавал ему команду: «Ждать». Вот он и ждал. Просто ждал, когда вернётся его Зесс, а мы с Кэссцием были для него всего лишь одними из тех, кто просто был рядом.
Мы вернулись домой, неся в руках останки нашего брата. Кэссций заботливо спрятал урну в шкафу. Когда мы забирали останки Рэ, с нами произошёл случай, о котором я думаю, что стоит рассказать. Пепел брата мы забирали не прямо в полку, а в крематории одного из военных госпиталей расположенных поблизости с аэродромом. Кэссций там же поинтересовался, что произошло с останками Зесса. Ему ответили, что эти останки похоронены на мемориальном кладбище города. Тогда мы решили побывать там. На месте нас любезно согласилась сопровождать одна из сотрудниц мемориала. Провела нас по тропинкам парка к огромной стеле монумента. Внизу на памятных табличках были выбиты имена военнослужащих нашего полка погибших во время войны. Имена лётного состава были разбиты по эскадрильям, звеньям и по экипажам. На одной из каменных плит красовалась надпись «Третья эскадрилья». Далее следовало: «Майор Кэссций; первый капитан Сэт; капитан Рэ; капитан Зесс».
- Это мы, – со вздохом сказал Кэссций, указывая на наши имена сопровождавшей нас женщине.
- Жить будете очень и очень долго, - заметила она, ничуть не смутившись того, что имена живых людей указаны на могильной плите.
Её слова оказались пророческими.
Наши отношения с Исхе и Истэр восстанавливались очень нелегко. Девушки просто не хотели с нами общаться, но всё-таки иногда давали о себе знать. То Исхе, то Истэр, словно контролируя нас, интересовались, где мы находимся и что делаем. А мне вдруг позвонила Лилит и пригласила к себе в гости. Я с радостью согласился прийти к ней домой и провести вместе вечер.
Когда я пришёл к Лилит, её муженёк как всегда задерживался на работе – большой командир любил изобразить из себя трудоголика. Сидеть в начальственном кресле, болтать по телефону или мозолить глаза подчинённым, отвлекая их от основной деятельности, это всё он называл работой. Попробовал бы он так задержаться и потрудится сверхурочно, если бы работал грузчиком или землекопом. Думаю, надолго бы его не хватило. Я прошёл вместе с Лилит по их огромному дому в гостиную. В гостиной в камине горел огонь. Лилит жгла какие-то бумаги, книги.
- Это дорогое удовольствие, - заметил я. - Топить настоящий камин настоящей бумагой. Всё равно, что уничтожать слитки золота в каком-нибудь утилизаторе.
- Это мои записи, - ухмыльнулась Лилит. – Дневники, стихи и прочее. Забавно, что ты их сравнил со слитками золота. После моей смерти мои стихи на моей могиле никто читать не будет.
Без всякого перехода Лилит спросила.
- Ты нашёл ту девушку, карточку которой я потеряла?
- Да, - улыбнулся я в ответ. – Мы познакомились. Я познакомил Кэссция с её сестрой. Всё было прекрасно. Мы собирались, уже было оформить наши отношения, пожениться, но потом у нас произошла небольшая размолвка. Асция оказалась сводной сестрой наших невест.
После слов про Асцию Лилит усмехнулась так, словно ей давно всё это было известно. Я не стал её расспрашивать. Зачем?
- Кэссций умненький, - вздохнула Лилит. - Асция тоже не дурочка. Не переживай Сэти. Они найдут выход, и всё будет у вас хорошо.
Мы уселись с Лилит на диван перед камином. Она разбирала свои бумаги и болтала со мной. Богатые люди у нас на планете могут иногда позволить себе бумажный вариант хранения информации. Стоит только вот такое удовольствие не дёшево.
- Ты, наверное, собралась уезжать куда-то, - заметил я.
- Да, Сэти, мы с моим мужем решили расстаться – развестись. Я уеду в другой мегаполис. Мне предложили там хорошую работу. Буду иногда тебе звонить. Ты не против?
Конечно, я был не против. Мне всегда нравилось общаться с Лилит. Общение с ней всегда вносило в жизнь какую-то интригу – в крови появлялся адреналин. Потом я немного неловко поинтересовался причиной развода и не появился ли у Лилит другой мужчина.
- Кроме тебя Сэти никакого другого мужчины у меня в этой жизни нет, – произнесла Лилит, смеясь. Погладила меня. Погрустнела. Затем вдруг поднырнула мне под руку, прижалась к моей груди и, обвив меня руками за талию, тяжело вздохнула. Произнесла с тоской и болью в голосе. – Возьми меня в жёны, пожалуйста, Сэти.
Это было сказано очень серьёзно и с каким-то надрывом. Я растерялся и не знал, что ответить. Мы сидели молча. Лилит, положив мне голову на грудь, слушала стук моего сердца. Посидев так немного, я почти шёпотом произнёс.
- Но я ведь люблю Истэр.
- А я буду любить тебя, – шептала Лилит. Затем она вдруг разжала свои объятья, отстранилась, выпрямилась и улыбнулась. – Я пошутила. А ты уже и поверил, дурачок.
Быть мужем Лилит это всё равно, что жить на вулканическом острове где-нибудь в океане. Ты не знаешь, когда заштормит, когда солнце выглянет, а когда вулкан проснётся. Примерно так можно перевести слова моего брата Рэ о Лилит. Лилит смотрела на меня и улыбалась, а в её глазах блестели слёзы. И я не понимал, что происходит. Не знал, что мне делать, как себя вести.
- Я не буду тебя соблазнять, Сэти, – гладила она меня своей рукой по плечу. - Кэссций мне за тебя просто зубами в горло вцепится. Злой и сердитый волчонок твой Кэссций. Он ведь за всё время нашего общения так ни разу меня и не поцеловал, когда дарил подарки по праздникам. Хотя я как дурочка каждый раз подставляла ему свою щёку для поцелуя. А он отстранялся словно не живой, а каменный. Он словно боялся, что за этот поцелуй его и меня сожгут в топке крематория. Я сама уже этого потом боялась - его поцелуя.
Лилит на время задумалась. Я обратил внимание, что она заметно похудела – очень сильно. Плечики стали угловатыми, пухленькие когда-то щечки стали впалыми, а глазки на лице казались теперь ещё больше чем прежде. Мы молчали. Потом она встрепенулась.
- У меня есть фрукты и замечательный сок. Ты будешь?
- Да, – ответил я кратко.
Лилит убежала в соседнюю комнату и мгновенно вернулась, неся в руках парочку кэрэ – фрукт, очень сильно напоминающий ваш земной гранат. Поставив на столик пару бокалов на высоких ножках, она наполнила их из стеклянного кувшина тёмно красным соком кэрэ. Пододвинула мне один из плодов и попросила.
- Разломи.
Я разломил, но получилось неловко. Тёмно-красные зёрна из внутренности плода рассыпались по белоснежной скатерти стола. Лилит засмеялась.
- Сэти, какой ты неуклюжий.
Я извинялся. Мы подбирали рассыпавшиеся по столу зёрнышки и сразу отправляли их в рот. Я сложил в тарелку разорванный мною на части фрукт. Второй я трогать не стал. Он так и остался, сиротливо лежать в стороне. Мы взяли в руки наполненные бокалы. Но Лилит пить не стала. Поднялась, поставила бокал на стол и вышла из комнаты.
- Я скоро, - бросила она уходя.
Я не стал возвращать свой бокал на стол – далеко было тянуться. Поставил его на широкую деревянную спинку дивана. Сидел и смотрел на белую скатерть стола на разбросанные по ней яркие зёрна, на неуклюже разломанный мною плод и на бокал с тёмно красным соком – бокал Лилит. Лилит вернулась с пакетиком. Высыпала содержимое пакетика себе в бокал. Я встрепенулся, подскочил на ноги. Хотел забрать её бокал.
- Что это такое?! – спрашивал я её возмущённо.
- Не бойся, глупый. Это же не яд. Это всего лишь успокоительное, – заверила меня Лилит виноватым голоском. Улыбнулась. – Это всего лишь бокал кэрэ. А ты уже перепугался. Начитался всяких нехороших книг, где героини травят себя ядом?
После этих слов Лилит тоже поднялась с дивана и сделала шаг ко мне. Встала почти вплотную. Смотрела в глаза. Потом произнесла.
- Ты так похож сейчас на моего Рэ, Сэти. Мне иногда кажется, что ты это он. Поцелуй меня, пожалуйста.
Я бережно поцеловал её в щёчку. Заметил, как у неё при этом покраснели ушки. Лилит прикрыв глаза, произнесла шёпотом.
- В губы, Сэти.
Я поцеловал её в губы. И это был не поцелуй даже, а всего лишь лёгкое прикосновение моих губ к её губам.
- Ты совершенно не умеешь целоваться, Сэти, – улыбнувшись, произнесла Лилит. – Так же как и мой Рэ.
Положив обе руки мне на грудь, Лилит стала читать вслух стихи. Стихи нашего Рэ написанные для неё. За окнами дома моросил тропический дождик, а Лилит глядя в окно, читала.

В моих словах секрет дурмана,
Которым целый мир объят.
В сравненье с ними дым кальяна
Лишь пустяковый аромат.

Мои стихи не заклинанье,
Но в них я оживу с тобой.
Они любовное посланье
Моей любимой и родной.

Созвучия полны любовью,
К тебе незримо прикоснусь,
И словно ветер к изголовью
К тебе одной живым вернусь.

Ты вновь мои стихи читаешь,
Я вновь живу, и жизнь мою
Ты своим взглядом продлеваешь.
И мало что я утаю

От этих глаз. Таких безбрежных.
Ты вновь со мной наедине,
И шёпот с губ слетает нежных
Как шёпот струй дождя в окне.

Стих оживит воспоминанье,
И звуки миражом плывут.
Почувствуй в них моё дыханье,
Как на губах они живут.

И в этот миг от бога данный
В окне умолкнет шёпот струй,
И на губах твоих нежданный
Замрёт мой лёгкий поцелуй.

Прочитав эти строки, Лилит поцеловала меня в губы по-настоящему, затем отстранилась. Взяла в руки свой бокал. Чуть приподняв его, сказала грустно.
- В память о нашем Рэ. Я так сильно хочу быть сейчас рядом с ним.
Я тоже поднял свой бокал, и мы выпили.
- Вот и всё, Сэти, – произнесла Лилит. – Тебе пора уходить. Уже поздно, да и погода портится. Я тебя провожу до двери.
Мы пошли к выходу.
- Где находится тот мегаполис, в который ты собралась уезжать? – спросил я по пути.
- Далеко, Сэти, – улыбнулась мне Лилит. – На краю света. Там мне будет лучше, – она любила иногда говорить загадками. – Позвала вот тебя, чтобы попрощаться. Кэссция не стала приглашать. Он ведь меня не любит. Я это знаю. Он никогда не простит мне измены моему Рэ, – помолчав, добавила. – Всегда слушайся Кэссция и береги его. Ты без него пропадёшь.
На пороге дома я остановился. Лилит посмотрела мне в глаза и произнесла.
- Сэти, я попрошу тебя об одолжении и ты, пожалуйста, выполни мою просьбу до мелочей. На улице тебя ждёт служебный автомобиль моего мужа. Я его вызвала специально для тебя. Кого бы ты ни встретил на пути к этому автомобилю, не смотри никому в глаза. Смотри себе под ноги. Не останавливайся и ни с кем не разговаривай. Просто сядь в машину и водитель сам тебя отвезёт туда куда надо. Куда бы ни привёз тебя водитель выйди из машины, молча. На этом моя просьба закончится, и ты сможешь вернуться к себе домой.
Я заметил, что Лилит говорит с трудом и всё сказанное похоже на какой-то бред. Она выглядела так, словно у неё поднялась температура.
- Ты себя хорошо чувствуешь? – поинтересовался я её здоровьем. – Может мне надо чем-то помочь?
- Ты мне очень поможешь, если выполнишь мою просьбу, – отвечала она.
- Тебе нездоровится, я же вижу, – продолжал я настаивать.
- Сэт! – внезапно и очень резко выкрикнула Лилит. – Пожалуйста, иди, – это было уже сказано тихим и мягким голосом.
Я ушёл. Я всё сделал так, как попросила Лилит. Идиот водитель принял меня за её мужа и отвёз к зданию штаба Военно-морского флота. Я ничего ему не сказал. Лилит сказала - молчать, и я молчал. Молча, вышел из машины и направился домой. Домой вернулся очень поздно.
Через пару дней меня и Кэссция вызвала к себе «на ковёр» Асция. Как только мы вошли в приёмную, секретарь подскочила как ужаленная. Переговорным устройством пользоваться не стала, побежала докладывать лично. Асция тут же свернула то совещание, которое было у неё в кабинете. Секретарь почти сразу выскочила обратно. Следом за ней выходили бывшие на совещании руководители институтов входящие в состав лаборатории – женщины, мужчины одетые в костюмы светлых тонов. Асция не любила чёрный цвет и подчинённые, зная об этом, потворствовали своей начальнице. Когда последняя пара болтавших между собой коллег продефилировала на выход, секретарь, взглянув на нас, стрельнула глазами и бросила: «Живо в кабинет. Бегом!» После того как эта девушка познакомила меня с Истэр и уже в дальнейшем за то, что я ничего не сказал ей о любви Кэссция к её начальнице, она мне чуть уши не оторвала. Я думал, что она знает об этом! А когда секретарь узнала о случае в ресторане, то просто готова была меня убить - называла меня балбесом и твердила, что если бы я ей всё рассказал заранее, то такого бы ничего не произошло. Она, оказывается, знала о том, что Истэр и Исхе сводные сёстры Асции, но распространяться об этом не имела права – эта секретарь умела хранить тайны. В уважительном отношении после всего случившегося мне с её стороны было отказано. Она ворчала на меня при каждой встрече, шпыняла как маленького мальчика. Вот и сейчас махнула нам с Кэссцием рукой так, как хозяйка, которая во двор своих гусей загоняет и повторила: «Живо заходим, живо».
Мы зашли. По отработанной субординацией привычке встали по стойке смирно и хотели отрапортовать: «Майор Кэссций. Первый капитан Сэт». Но Асция осекла нас двусмысленным выражением.
- Я знаю, кто вы такие, – движением руки, указав нам на стулья за столом, пригласила присесть. Уставшим голосом произнесла. – У нас с вами разговор, который не требует огласки.
Поправив пряди волос, замолчала, словно решала, что сказать дальше. Пауза затянулась. Кэссций глядя почему-то на руки Асции, спросил.
– Что случилось такого страшного?
- Я расскажу вам, что случилось такого страшного, – произнесла Асция строгим голосом. - Но всё по порядку. Вы втроём, правда, теперь уже вдвоём, постоянно создаёте себе и окружающим вас людям большие проблемы. Вы служили в лейб-гвардии. Всё в жизни складывалось просто замечательно, но кому-то из вас захотелось устроить дуэль, и этот кто-то, - Асция выразительно посмотрела на меня, - зарезал в результате троих. Другого такого уже давно бы кремировали, но вам счастливчикам повезло. Вам дали возможность исправиться, служить дальше. Вы попали в самый обычный авиаполк на периферии. От вас только и требовалось, чтобы вы тихо и мирно отслужили в этом полку три года без взысканий. По истечению трёх лет можно было подавать прошение о переводе в гвардейскую часть и снова получить возможность спокойно жить так, как прежде, рядом…, - Асция на секунду осеклась, поправила локоны и сразу продолжила, - рядом со своей лабораторией. Но вы люди беспокойные. «Терпеливо ждать» и «спокойно жить» эти слова не про вашу троицу. Вам хотелось чего-то большего в этой жизни, и вы написали прошение о переводе во вновь создаваемый гвардейский авиаполк тяжёлых штурмовиков ВМФ. С самого начала мне было известно, что это полк смертников, что эта авиачасть в составе ВМФ создаётся для решения самых жестоких проблем во время проведения войсковых операций. Я лично ставила отрицательную резолюцию на вашем прошении и письменно подтвердила вашу непригодность как модификантов для такого рода службы. Я вас тогда хотела оградить от смерти. Но вы все трое настырные. Вас вытаскиваешь у чёрта из-под хвоста, а вы всё равно, упрямо туда лезете. Настойчивые. И вот через какое-то время я вдруг обнаруживаю, что, оказывается, подписала повторное прошение о вашем переводе в этот жестокий штурмовой авиаполк. Провалов в памяти у меня никогда не наблюдалось, но я просто не помнила, как и когда я могла подписать такие документы, чтобы отправить вас собственной рукой на смерть. Поразмыслив, я навела справки о своём секретаре в службе государственной безопасности. В то время секретарём у меня работала Лилит. Пришлось копнуть очень глубоко и потребовать доступа к секретной информации. В результате я выяснила, что Лилит и обе её сестры находились какое-то время под надзором секретных служб. Эти три модификантки были спроектированы не в нашей лаборатории и у всех трёх девочек с возрастом обнаружились очень хорошо развитые способности к гипнозу. Обнаружив у себя такой талант девочки стали его использовать. Могли загипнотизировать практически любого человека буквально за считанные секунды и потребовать от него выполнения своих приказов. Пока были маленькими, брали в магазинах бесплатно игрушки, конфеты, пирожные, ходили на любой сеанс в кинотеатры. С девочками проводили собеседования специалисты по гипнозу. Пытались найти с ними общий язык. Объясняли нормы поведения человека имеющего такие уникальные гипнотические способности. Но над этими специалистами девочки вскоре стали подтрунивать. Они их вводили в состояние гипнотического сна прямо на собеседовании. Загипнотизировать гипнотизёра – это их забавляло. Иногда ставили задачу с отсрочкой, и эти солидные люди начинали совершать всякие глупости в публичных местах. Девочек никто за это не наказывал. Все понимали – девчонки дурачатся, балуются. Но с возрастом потребности девочек возросли. Сёстры решили, что пора делать карьеру и очень быстро стали продвигаться по служебной лестнице. В службе государственной безопасности заподозрили, что девочки хотят управлять теперь не только продавцами в магазинах и билетёрами у входа в кинотеатр. Девушки решили, что могут править всем миром. Ни больше, ни меньше. В этом какое-то время сомневались, но я сама читала отчёты о прослушивании разговоров сестёр между собой. Девочки зарвались – им хотелось безоговорочно царствовать в этом мире. Спецслужбы в ответ на это устроили им автокатастрофу, в которой обе сестры Лилит погибли, а сама она каким-то чудом выжила. Лилит всегда была самой скромной и самой стеснительной из этой троицы. Карьеру сделать не смогла, на мировое господство не претендовала, некоторые вольности себе позволяла, но эти вольности были пустяками по сравнению с имперскими амбициями её сестрёнок. Лилит поэтому и не стали добивать. Узнав о необыкновенных гипнотических способностях Лилит, я сразу её уволила и закрыла ей доступ в лабораторию. Мне стало очевидно, что ваше прошение о переводе в новый штурмовой авиаполк я подписала, находясь под воздействием сеанса гипноза, который мне устроила Лилит. Так же как и её сёстры, Лилит могла внушить любому человеку всё, что ей придёт в голову. Могла загипнотизировать почти любого. Почти любого, но не каждого. В этом мире есть люди, которые не относятся к разряду гипнабельных. Их практически невозможно ввести в состояние гипнотического сна, подавить их волю. Своего рода – исключения для гипнотизёра. Лилит и её сёстры обладали очень мощными гипнотическими способностями и для этой троицы такие исключения были очень и очень редкими. Редкими настолько, что я знаю только трёх человек в этом мире, кого ни разу не смогла загипнотизировать Лилит – Рэ, Кэссций и Сэт. Ваша троица абсолютно не гипнабельна. Это не проектировалось генетически. Это получилось случайно.
Я хотел было в это время что-то сказать по этому поводу, но Кэссций меня остановил, дотронувшись своей ладонью до запястья моей руки. Я понял – надо слушать. Асция продолжала.
- Когда Лилит познакомившись с вашим братом, попыталась его загипнотизировать, то с удивлением обнаружила, что на Рэ её гипноз не действует. Рэ для чар Лилит был, непробиваем. Пытаясь выяснить, почему это происходит, Лилит подружилась с ним и неожиданно для себя просто влюбилась в этого модификанта. Привязалась к нему как собачонка и уже не могла жить без своего Рэ. Рэ оказался не гипнабельным, и в этом была личная трагедия Лилит. Она не могла им управлять так, как управляла обычными людьми.
Асция замолчала. Повисла долгая пауза.
- Почему ты говоришь о Лилит в прошедшем времени? – спросил Кэсс.
– Потому, что наша Лилит умерла, – не меняя интонации, мрачно ответила Асция.
Я чуть не закричал. Подскочил со стула. Кэсс вцепился в меня руками, усадил на место. Я не заплакал. Я заревел. Сидел за столом, всхлипывал и вытирал руками слёзы. Смотрел на Кэссция, хотел что-то ему сказать, но не мог. В горле был спазм. Лилит для меня была таким же родным человеком, как и мои братья! Она спасла мне жизнь! Я снова испытал горькое чувство безвозвратной потери – потери близкого мне человека.
В моём мозгу, наверное, как и в мозгу любого человека, существует воображаемый мир, который я делю с родными и близкими мне людьми. В этом мире была обширная часть, в которой находились бескрайние мечты и заботы моего Рэ. Неприступные скалы воображения Кэссция. Воздушные замки и миражи наивной фантазёрки Лилит. Там было бунгало, в котором жил когда-то Зесс. С появлением Исхе и Истэр границы этого мира расширились. Но к тому времени я потерял Рэ и Зесси. А теперь вдруг обрушился мир Лилит. С обрушением замков Лилит я почувствовал приближение пустоты.
Кэссций после слов Асции помрачнел, ссутулился. Стал похожим на съёжившегося от холода ворона. Сидел неподвижно, уставившись взглядом в одну точку стола, и молчал. Я, внутренне собравшись, произнёс.
- Я же был у неё позавчера вечером. Всё было хорошо. Она собиралась уезжать в другой мегаполис. Собирала вещи. Мы попрощались.
Асция вздохнула. Словно убеждая саму себя, произнесла.
- Не все глупости в этом мире совершил Сэт, – посмотрев мне в глаза, добавила. – В мир иной она собиралась, Сэти.
Я всё понял, что произошло в тот вечер без дальнейших объяснений, но Асция продолжала говорить, словно хотела добить меня своими словами на месте.
- Лилит позавчера вечером выпила бокал кэрэ с ядом. Она выпила его в твоём присутствии Сэти. У тебя на глазах. И ты – человек не подверженный гипнозу, ничего не понял?
Кэссций положил мне руку на плечи, словно пытался укрыть меня крылом ворона, на которого стал похож. Я закрыл лицо руками, и мне было очень плохо. Понимание того, что я мог предотвратить смерть Лилит одним движением руки, разбив этот чёртов бокал с ядом, сводило меня с ума. Когда-то я мог предотвратить смерть нашего Рэ одним движением руки – надо было только успеть среагировать на пуск ракеты. Не успел. Теперь на меня легла невидимой печатью вина за смерть Лилит. Я постоянно всю жизнь был в чём-то виноват. Словно я не человек, а исчадие ада и наказанье божье, за которым тянутся все беды и неприятности в этой жизни. От этого хотелось взвыть как дэйму, рвать и метать. Но перед Асцией я старался не раскисать как истерик, а держать себя в руках. В ответ на её слова произнёс.
- Лилит мне сказала, что это успокоительное, – слёзы из моих глаз всё равно при этом текли ручьём.
- Сэти, - Асция старалась говорить уже мягче, - если кто-нибудь ещё узнает, где ты был в тот вечер, то тебя могут обвинить в убийстве Лилит. И доказать обратное будет невозможно. Никто тебе не поверит, что Лилит по доброй воле приняла на твоих глазах яд, и ты при этом ничего не заподозрил. Яд был медленнодействующий. Ты мог вызвать медиков, Сэти, и Лилит сейчас была бы жива!
Это был последний гвоздь в крышку моего гроба. Кэссций понимая, что творится у меня в душе, бросился на мою защиту.
- Мужской ум не удивишь женскими хитростями, но женское коварство может поразить любого! – сказал он резко. И уже более спокойным голосом продолжал. – Нельзя обвинять моего Сэти и упрекать его в том, что он чего-то не понял вовремя. Мой брат всегда воспринимал Лилит как друга. От друга не ждёшь ничего плохого. Другу доверяешь абсолютно. В чём вина Сэти? В абсолютном доверии Лилит? Чего ты хочешь добиться своими словами? Чтобы мой брат тоже наложил на себя руки?! Ты за этим нас вызвала?!
Асция после этих слов подскочила со своего начальственного кресла, скорыми шагами подошла ко мне и присев рядом со мной произнесла.
- Я не за этим вас двоих вытаскивала с того света в госпитале и перегрызлась со всеми медиками защищая от эвтаназии, чтобы сейчас взять и убить словами, – Асция гладила меня как маленького ребёнка по голове, по плечу. – Я тебя не обвиняю, Сэти. Я хочу тебя защитить, спасти.
- Лилит я тоже обязан жизнью, – сказал я задумчиво. – В госпитале она прочитала надо мной какое-то древнее заклинание от боли, и мне стало легче. Если бы не Лилит я бы возможно умер. Наверное, я всё-таки подвержен гипнозу?
- Нет Сэти, – отвечала Асция. – Ты абсолютно не гипнабелен. Просто во время лечения твоя воля ослабла, ты потерял контроль над собственным телом и ты в этот момент стал подвластен чарам Лилит. То, что она проговорила над тобой, вряд ли было древним заклинанием. Взамен Лилит могла прочитать сводку тригонометрических формул – результат был бы тот же. Дело не в том, что произносила вслух Лилит, а в том, что силой своего убеждения, силой гипноза она смогла воздействовать на тебя и заставить твой организм бороться за жизнь. Ты ведь просто умирал. Это была смерть, Сэти. А Лилит настроила тебя на жизнь. Буквально вдохнула её в тебя. Я понимаю, что подобные слова звучат крамольно из уст врача, но любой врач знает, что за жизнь пациента бороться легче, когда сам пациент настроен на жизнь и на борьбу за неё. Лилит приходила к тебе в палату с моего личного разрешения. И ей не потребовалось меня гипнотизировать, чтобы получить это разрешение.
- Что будет дальше с нами? – спросил Кэссций после небольшой паузы. - Сэта обвинят в убийстве?
- Нет, – отвечала Асция, не глядя на нас. – То, что Сэти был в тот вечер у Лилит, догадалась только я. А подтверждение получила вот только сейчас из уст самого Сэти. Официальная версия произошедшей трагедии выглядит так, что Лилит покончила с собой после очередной ссоры со своим мужем. Все видеокамеры наблюдения зафиксировали, как какой-то человек в плаще выходит из дома Лилит. Опознать в нём кого-либо однозначно очень трудно – голова опущена, капюшон плаща полностью скрывает лицо. По внешним признакам похож на мужа самой Лилит. Парочка соседей, попавшаяся на пути, подтвердила на допросе в полиции, что встретили своего высокопоставленного соседа. Личный водитель, который подвозил в тот вечер этого человека, однозначно заявил, что вёз своего командира в офис ВМФ. И в этом он убеждён твёрдо. Мужа Лилит задержали в полиции после короткого допроса. Следователю показалось странным, что генерал отказывается от того, что выходил из дома в тот вечер и направлялся на место службы. Зачем мужу Лилит отрицать очевидное? Таким вопросом задались в полиции и решили сделать спектральный анализ поверхности кожи его рук. Взяли соскоб из-под ногтей. Сожгли всё это на спецоборудовании. При этом получили результирующий спектр. Линии этого спектра говорили о присутствии остаточных следов того самого яда от которого погибла Лилит. Кроме этого на руках генерала были обнаружены остатки обширного набора сильнодействующих моющих средств. Всем стало ясно, что генерал держал в руках яд, от которого умерла его жена, а потом очень долго и тщательно мыл руки. Внятно пояснить такие результаты анализа муж Лилит не смог. Его арестовали.
- Он её не убивал, – кратко сказал я про всё услышанное.
- Ты вот только это, Сэти, никому не вздумай ляпнуть! – суровым голосом произнесла Асция. – Я прекрасно знаю теперь, что Лилит покончила жизнь самоубийством. Меня вызывали на процедуру вскрытия тела Лилит. Я присутствовала на повторных допросах её мужа. За последние сутки от всего этого вымоталась и устала очень сильно. Все уверены в том, что муж отравил свою жену. Для полицейских это было бы обычным делом, если бы этот муж не был таким высокопоставленным военным чиновником. Я разговаривала с генералом. Он ведь модификант из нашей лаборатории. Он был в отчаянии, плакал передо мной. Очень горько переживал смерть Лилит. Говорил, что всегда любил и любит её. Убеждал меня в своей невиновности. Просил ещё раз просмотреть все видеозаписи с камер наблюдения. Он ведь ваш ровесник, Сэти. Вот это меня сразу и насторожило. Я снова просмотрела все видеозаписи и поняла, что это был ты, Сэти. Землемерную походку Кэссция я узнаю из миллиона подобных, а уж твою вальяжную походочку пилота ни под каким плащом не спрячешь. Доказать, что это был ты, Сэти, никто уже не сможет. Все известные мне видеозаписи вместе со всеми их копиями я уничтожила «нечаянно» - ошибка системы во время просмотра. Сама я об этой своей догадке никому не скажу. Надеюсь, что никто из вас двоих не ляпнет это кому-нибудь в приступе честности. Я вообще вам запрещаю разговаривать об этом даже между собой. Это приказ. Вы меня поняли?!
Голос Асции звучал очень строго. Мы с Кэссцием по-военному ответили: «Так точно». Асция продолжала.
- Лилит устроила общий сеанс гипноза. Талантливая девушка. Перед уходом в мир иной решила громко хлопнуть дверью. Это у неё получилось очень хорошо. Всё командование ВМФ теперь на голове стоит.
- Что грозит её мужу? Пожизненное? – Кэссций по привычке вёл себя как на постановке боевой задачи - задавал уточняющие вопросы.
- Ничего ему уже не грозит. Он повесился, - Асция это произнесла так быстро, что мы с Кэссцием не успели даже как-то отреагировать на услышанное.
Асция без остановки продолжила.
- Причём в смерти самого генерала для окружающих не меньше тайн и загадок чем в смерти самой Лилит.
Не дав возможность задать Кэссцию очередной уточняющий вопрос, Асция заявила нам, что с этого момента мы являемся её подопытными модификантами и находимся в полном её подчинении. Наши документы она уже забрала из кадровой службы, оформила нас на работу в лабораторию и возражения с нашей стороны не принимаются. С её слов она опасалась того, что глядя на меня, у кого-нибудь тоже возникнет идея, что вместо мужа Лилит на том видео был запечатлён я. Поэтому она нас решила спрятать подальше от пытливых глаз своих сотрудников и следователей полиции на одном из удалённых объектов лаборатории.
- С этого момента вы оба будете делать то, что я вам скажу, а то опять попадёте в очередную историю. На первое время отправлю вас на экспериментальную станцию нашей лаборатории в пустыне Колло на севере Центрального континента. Будете работать в качестве обычного обслуживающего персонала. Ваша задача поддерживать все системы станции в работоспособном состоянии. Работа несложная. Температурный диапазон конечно для выживания модификантов очень критический, но я ничего страшного для вас в этом не вижу. У вас у обоих очень крепкое здоровье – выдержите. Я в этом уверена.
Климат высокогорной пустыни это, «ничего страшного»?! Разряжённая атмосфера. Дефицит кислорода. Низкое давление. Температура днём плюс восемьдесят градусов по Цельсию. Ночью – минус восемьдесят. Ураганные ветры. И ничего страшного?! Ад наяву! В радиусе сотен километров ни одного живого существа крупнее бактерии! Сеансы радиосвязи по «праздникам» из-за уникального характера атмосферы над этим районом. Абсолютная пустыня. Асция хотела нас спрятать, видимо, очень надёжно.
- Людей кроме вас на станции не будет. Людей там вообще в радиусе тысячи километров нет. Ни единой живой души. Предупреждаю обоих, если вы и там сумеете вляпаться в очередную скверную историю и нажить себе врагов, то я не знаю, что тогда с вами сделаю. Вы меня поняли?
Голос Асции звучал тихо, но очень строго и безапелляционно. Таким голосом заботливые и очень строгие мамы отдают последнее предупреждение своим безрассудным детям. Мы с Кэссцием понимали, что ситуация со смертью Лилит очень серьёзная и следователи полиции будут отрабатывать различные версии её смерти. В том числе захотят увидеться со мной и с Кэссцием. Вот этого никто из нас уже не хотел. Уж слишком явно я и Кэссций своим телосложением походили на мужа Лилит. Походили телосложением, но не походкой. К тому же такой как я на допросе в полиции мог наговорить глупостей. Асция правильно решила, что нас надо спрятать.
Выйдя из кабинета, мы забрали документы у секретаря. Секретарша ткнула в нас указательными пальцами обеих своих рук и строгим голосом произнесла.
- Я в курсе всего происходящего. Сегодня ночью по плану будет выполняться беспилотный автоматический рейс экранолёта на вашу станцию для доставки продуктов питания и топлива. Строго в указанное в документах время прибываете на взлётную полосу лаборатории. Ждёте меня. Я вас провожу до экранолёта и усажу в него. Десять часов полёта и вы на месте. Всё ясно, офицеры?
- Так точно, – кратко ответил Кэсс.
- Мы бы хотели попрощаться с Лилит, – произнёс я. – Асция нам разрешила.
- Если разрешила, то тогда я вам выпишу пропуск в крематорий лаборатории. Лилит должны сегодня вечером кремировать. – Секретарь, произнося эти слова, помрачнела.
Крематорий не самое лучшее место на нашей планете. Обслуживающий персонал особой вежливостью не отличается и смотрит на тебя как на своего будущего клиента. В морг нас не пустили – пропуска нам секретарь выписала в крематорий. Мы прошли и встали возле дверей той топки, куда со слов служащего должны были доставить тело Лилит. Ждали. Из обслуживающего персонала был всего лишь один человек. В указанное время он из дверей ведущих в морг выкатил высокую тележку на которой был установлен гроб с телом Лилит. Посмотрел на нас и произнёс.
- Раз вы всё равно уж здесь, то может быть, поможете мне?
Мы с Кэссцием подошли к тележке. Вместе со служащим сняли гроб с тележки и поставили его на направляющие конвейера, которые вели к дверкам открытой топки. Пламя в топке ещё не горело. Всё происходящее выглядело очень мрачно. Я не верил тому, что в этом металлическом ящике, который я держал в руках, находится тело нашей Лилит. Служащий, положив обе руки на гроб, спросил.
- Вы ребята крепкие?
- Да, – кратко ответил за нас двоих Кэссций.
- А то я за свою жизнь много чего насмотрелся, – продолжал философствовать работник. - Никогда не знаешь, что ты увидишь там под крышкой гроба, когда его открываешь. Всякое бывает. Это ведь лаборатория. Парни с виду покрепче вас в обморок на моих глазах падали. Приготовьтесь офицеры, я его вскрываю.
Щёлкнули замки. Служащий убрал крышку, а затем аккуратно снял и боковые стенки. На оставшейся плоской площадке основания гроба лежало тело женщины укрытое с головы до ног какой-то дерюжной тканью грязно-серого цвета.
Я сделал шаг к изголовью и открыл её лицо. Это была Лилит. Я стоял, смотрел на красивые черты её лица и не хотел верить в то, что Лилит мертва, что её сейчас должны сжечь. Слышал, как служащий в этот момент говорил Кэссцию, чтобы мы не затягивали с прощанием, что у нас мало времени. Кэссций встал рядом со мной. Зачем-то заботливо поправил рассыпавшиеся пряди волос Лилит. Произнёс очень тихо, почти шёпотом.
- Лилит. Я тебе уже давно простил всё, в чём считал тебя виновной. Прости и ты мне все мои прегрешения перед тобой.
Помедлив, Кэсс неожиданно для меня стал читать стихи. Стихи были от женского имени. По немного сумбурной стилистике я сразу догадался, что это стихи нашей Лилит. Я был удивлён, что Кэссций их знает. Откуда? Я вспомнил, как Лилит вздыхала, что после её смерти никто её стихов у неё над могилой читать не будет. Кэссций читал. Он их отыскал в планшете Рэ. Мы не нарушили старой традиции. Стихи модификантки Лилит звучали над её гробом. Голос Кэссция в помещении крематория звучал непривычно гулко, а мне уже после первых двух строк казалось, что это звучит голос самой Лилит и это она произносит.

Я не увижу тебя снова,
Ты не посмотришь на меня,
И ты не скажешь мне ни слова,
Своё молчание храня.
Я ухожу, и расставанье
Должно мне сердце сжечь огнём.
Ни слов, ни взглядов лишь желанье -
Тебя вернуть и быть вдвоём…
Но ты молчишь. Твоё молчанье
Я в свой бокал вина налью
И прошепчу в одно дыханье:
«Мой милый, я тебя люблю».

Мы стояли какое-то время молча. Я в этот момент вспомнил, что наша мама-Исхе говорила когда-то, что на её родине отправляя человека в последний путь один из родственников должен коснуться левой рукой лба и щёк покойного. Затем пальцами правой руки коснуться грудины в области солнечного сплетения и произнести прощальные слова. Я так и сделал. Выполнив этот ритуал, произнес, так как это сказала бы мама-Исхе или доктор Аше.
- Прощай, моя хорошая. Я тебя не забуду никогда. Ты будешь жива в моём мире, пока я сам не умру.
Кэсс ещё раз зачем-то поправил волосы Лилит. Затем поднял правую руку – сигнал для служащего крематория, что наше прощание завершилось. В топке печи сразу вспыхнуло пламя. Нас обдало теплом. Мы отошли в сторону. Заворчал мотор привода конвейера, на котором лежало тело Лилит. Но движения пока ещё не было. Служащий, что-то регулировал на пульте управления. Я грустно заметил Кэссцию.
- Помнишь, как мрачно шутила Лилит? Она предрекала, что сгорит в печи крематория сразу после твоего поцелуя.
- Пусть всё будет так, как сказала Лилит, – мрачно произнёс Кэссций.
Он подошёл к Лилит, наклонился и поцеловал её в губы. Этот поцелуй дорогого стоил. На губах могли быть остатки яда. Как только Кэсс выпрямился, конвейер сразу пришёл в движение. И здесь я увидел, то, что постоянно мучает меня на протяжении всей моей жизни. После поцелуя Кэссция наша Лилит вдруг улыбнулась и чуть-чуть приоткрыла свои глазки! Она словно хотела подглядеть за тем, как Кэсс её целовал! Я был ошеломлён! Улыбка Лилит не была слишком явной. Просто уголки её губ слегка подёрнулись и на щёчках образовались небольшие ямочки. Она всегда так улыбалась, когда ей удавалась очередная хитрость. Глаза Лилит тоже приоткрылись самую малость. Так маленькие дети подглядывают за своими родителями, когда притворяются спящими. Я чуть с ума не сошёл от увиденного. Мне показалось, что Лилит была жива! Я заорал во всё горло и кинулся останавливать конвейер. Кэссций набросился на меня и вцепился мёртвой хваткой, обняв меня руками как удав. Кэсс не был физически сильнее меня. Физически развиты мы были примерно одинаково. Просто во мне всегда даже в самые жестокие мгновения было понимание того, что Кэссций мыслит более трезво и его надо сейчас послушаться. Поэтому я сильно не сопротивлялся. Дал себя удержать на месте. Но эмоции скрыть был не в состоянии – кричал как раненый зверь. Опять разревелся. Я не хотел расставаться с Лилит. Не хотел. Смотрел на то, как тело Лилит подвигается к зеву печи головой вперёд. Мы её так почему-то положили. Смотрел, как вспыхнули её волосы, затем полыхнуло укрывавшее обнажённое тело ткань. Кэссций силком отвернул меня от печи, и мы пошли к выходу. Возле выхода остановились и, обернувшись, следили уже оттуда за процессом кремации. Дверки печи захлопнулись за нашей Лилит, и её полностью поглотило пламя.
Кэссций и служащий крематория мне потом объясняли, что улыбка на лице Лилит появилась из-за перепада температур. В помещении было прохладно, а из печи пошёл тёплый воздух. Вот поэтому и произошло неравномерное натяжение тканей лица – Лилит улыбнулась. Разумом я это понимал, но в душе оставалось какое-то чувство, которое я не мог выразить словами. Мне казалось, что Лилит теперь всегда рядом со мной. Наверное, так сходят с ума.
С ума я не сошёл. Мой Кэссций всегда сумеет всё объяснить и разложить по полочкам рассудка. Находясь рядом с таким человеком очень трудно поверить в привидения, в бога, в существование потустороннего мира. Той же ночью мы отправились на экспериментальную станцию в пустыне Колло.
Асция продержала нас на станции в пустыне Колло недолго, но прилично – пока не было закрыто уголовное дело по поводу смерти Лилит. Как мы там жили? Плохо. Скверное местечко. По прибытию ещё в экранолёте мы обрядились в спецкостюмы больше похожие на скафандры, без которых наружу из помещений носа не показывали. Станция по всем признакам была не законсервирована, а можно сказать заброшена. Из четырёх жилых модулей пригодным для жилья оказался только один. И то после того как мы с Кэссцием провели его герметизацию.
Проживая на этой станции мы, можно сказать, восстановили её для нашей лаборатории. А в нехорошую историю мы всё-таки вляпались. Но нам опять повезло – всё обошлось. К нам на станцию с очередным автоматическим рейсом экранолёта прибыл следователь для нашего допроса по делу смерти Лилит. Допросить он нас не успел, так как скончался сразу после посадки от сердечного приступа. Когда открылись люки летательного аппарата, он встал с кресла, хватил полной грудью разряжённого воздуха пустыни и сразу грохнулся плашмя. Откачать мы его не смогли. Мы лётчики, а не реаниматоры. У нас было в комплекте два цинковых гроба, запасённые заботливыми служаками из лаборатории, видимо, для нас с Кэссцием.
Мы упаковали труп в один из этих ящиков. Все результаты неудачного визита следователя зафиксировали на видео и отправили вместе с телом обратно. Дней через десять прибыл второй следователь – этот был мускулистым, крепким парнем с отменным здоровьем. Спортсмен. Мы его проводили в наш модуль, накормили, уложили спать. Он обещал, поутру допросить нас на свежую голову. После перелёта жаловался на сильные головные боли. Говорил, что разговор с нами это простая формальность. Бедолага ночью, образно говоря, протянул ноги. Причина - кровоизлияние в мозг. Высокогорная пустыня Колло не одного такого спортсмена на тот свет отправила. Мы лётчики все её капризы с перепадами давления и кислородным голоданием переносили более или менее нормально, а вот простых людей это убивало.
Мы упаковали этого следователя-спортсмена во второй цинковый гроб. Вместе с этим гробом Кэссций отправил электронный документ, в котором указал, что наши гробы у нас уже закончились, поэтому все очередные визитёры должны прилетать со своими цинковыми ящиками, чтобы не возникло потом вопросов по поводу разложения труппа во время обратной транспортировки. После такого послания желающих прилететь к нам для нашего допроса не находилось уже в принципе. Полиция и прокуратура навалились дружно на Асцию. Требовали, чтобы она нас отозвала со станции для допроса. Так как обвинения нам не предъявлялись, то Асция наотрез отказалась отзывать нас и прерывать ход, «уникального и необыкновенно важного для науки эксперимента», ради формального со слов самих же следователей допроса.
- Все желающие поговорить с моими подопытными модификантами могут это сделать в любое время, отправившись в пустыню Колло ближайшим рейсом экранолёта. Я никого не прячу. Мои модификанты доступны для диалога. А вот то, что ваши следователи хлюпики и не переносят климат высокогорной пустыни, то это не моя, а ваша проблема. Важнейшие для науки эксперименты я из-за физической неподготовленности ваших работников прерывать не собираюсь. Надо поговорить – садитесь в экранолёт и бог вам в помощь.
На Асцию кричали, ей угрожали, а она парировала: «Интересы лаборатории для меня важнее пустой болтовни следователей. Тем более, когда следователи сами подтверждают, что этот допрос простая формальность».
В конце концов, нас допросили по радиосвязи. В один из редчайших дней, когда радиосвязь в этом районе работала относительно устойчиво, один из следователей задал нам несколько вопросов. Мы отвечали кратко. Он взял с Асции подтверждение, что разговаривал именно с теми, с кем хотел поговорить и на этом всё закончилось. Дело закрыли.
Мы вернулись из пустыни и сразу оказались «на ковре» у Асции. Она нас усадила тогда в своём кабинете в изящные новомодные кресла рядом с таким же изящным столиком для документов. Сама при этом выглядела несколько возбуждённо. На месте не сидела. Ходила по своему кабинету размеренной походкой. Как всегда говорила тихим, спокойным, чуть-чуть строгим голосом. Во время разговора иногда вскидывала голову и поправляла локоны пышных прядей волос спадавших до плеч. У меня слов нет, чтобы выразить насколько она была красива. Я просто любовался ею. После пребывания в пустыне сами мы выглядели немного уставшими, клонило почему-то в сон. Помню, что очень сильно одолевала зевота – просто рот на части разрывался. Мы старались держаться бодренько, но глаза закрывались сами собой. Сидели как два послушных, но очень сонных домашних кота и внимательно слушали всё, что говорила нам наша хозяйка. Из уст нашей повелительницы услышали примерно следующее.
- Моя Исхе и моя Истэр давно уже мечтают о космосе. И это не просто какая-то детская мечта – улететь в космос. У моих девочек есть очень хорошие и важные темы научных работ по анабиозу модификантов. Эти темы требуют наработки практического материала именно в условиях невесомости, которые на планете создать невозможно. Но по установленным требованиям для длительной работы в космосе необходимо быть семейным человеком, – Асция замолчала на некоторое время, но вскоре продолжила. - Мои девочки очень красивые, но учитывая невообразимо острый язычок Исхе и некоторую замкнутость и эксцентричность Истэр выйти замуж им было трудновато. Женихи были, но всё как-то не складывалось. Теперь у нас есть вы двое, – Асция выразительно посмотрела сначала на Кэссция, потом на меня. – Я хочу вас обрадовать, офицеры. У каждого из вас скоро будет свадьба.
Это был почти сюрприз.
- Сэт женится на Истэр, – произнёс уверенным голосом Кэссций. – А я?
Я заметил, что Асция теперь почему-то не боится смотреть в глаза Кэссцию как раньше и чувствует себя более раскованно, но подошла она к нему всё равно со стороны спины. Слегка наклонилась над Кэссцием, положила руку ему на плечо. Задала вопрос с такой снисходительной интонацией, словно Кэсс был маленьким ребёнком.
- Вы на какой девушке обещали жениться, майор? Честное слово кому давали?
- Исхе, – тихо ответил Кэссций.
- Тогда к чему такие глупые вопросы?
Кэссций выглядел растерянным и не знал, что ответить. Асция уверенным голосом продолжала.
- После женитьбы вы из нашей лаборатории будете переведены в учебное подразделение Космофлота, где будете заниматься по программе подготовки космических экипажей. Рекомендации я вам составлю самые лучшие. Одно то, что вы так долго смогли прожить в условиях высокогорной пустыни без каких-либо последствий само по себе уже является наилучшей рекомендацией. У вас у обоих очень крепкое здоровье.
Кэссций посмотрел на меня, я на него. Всё складывалось очень хорошо, именно так, как мы хотели.
- Кстати, - Асция продолжала. - Восстановление работоспособности станции в этой пустыне будет также отмечено мною. Я и не знала, что там всё так плохо. Получается, что чуть ли не на смерть вас туда отправила. Зато мои девчонки, узнав, куда я вас забросила, наревелись вволю от жалости к вам и теперь готовы простить вам все ваши грехи. Сегодня же пойдёте к ним и помиритесь. Это приказ.
Асция продержала нас у себя в кабинете недолго. Прощаясь, проводила нас до двери кабинета. Перед выходом скромно заметила.
- Я забыла спросить. Вы не против?
- Не против чего? – растерялся я. – Свадьбы?
- Про свадьбу я вас не спрашиваю. Это вопрос решённый. Я про работу в космосе.
- Мы с самого детства мечтали стать космическим экипажем, – торопливо ответил Кэсс.
Асция в ответ улыбнулась. Кэссций уже вышел в приёмную из кабинета, когда меня замешкавшегося в дверном проёме Асци схватила за рукав. Очень тихим и сердитым голосом прошипела как змеюка рядом с моим ухом.
- Сэти, ты такой глупый. Тебе дали карточку Истэр для того, чтобы Кэссций был всегда со мной рядом, а ты вместо меня привёл его к моей Исхе.
От этих слов я ошалел. Я растерялся! Асция продолжала.
- Помнишь, ты мне когда-то не дал возможности оправдаться и ушёл, хлопнув вот этой дверью? Я тебе тоже такой возможности не дам. Всё, Сэти, разговор закончен.
Дверь перед моим носом захлопнулась. Я стоял на пороге словно окаменевший. В последний момент заметил, как в глазах Асции заблестели слёзы. Да что же это за женщина такая?! То она не любит Кэссция, то любит! Ко всему прочему я опять был виновником всех бед в этом мире! Наверное, у каждого человека в жизни когда-нибудь бывало такое чувство, когда есть проблема, а решения её нет, и ты чувствуешь, что не решишь эту проблему уже никогда, и тебя охватывает такое вялое состояние неподвижности и чувство безысходности уже кажется, никогда не покинет твой разум. Я не стал кричать или как-то эмоционально реагировать на то, что мне сказала Асция - это было бесполезно. У меня после её слов просто безвольно опустились руки, я повернулся кругом и пошёл вслед за Кэссцием. С нашими девушками мы помирились в тот же вечер. Мы были великодушно прощены.
Длительное общение с подопытными животными в лаборатории вместо людей всё-таки накладывает очень сильный отпечаток на характер врача. Моя Истэр была ярким тому доказательством. Называть мои руки лапами, постоянно проверять состояние моих ушей, словно я был какой-то блохастый кот или пёс с помойки, гладить руками на мне мой китель, словно это был мех подопытного кролика, выискивать на нём частички пыли и постоянно их стряхивать – всё это моя Исти проделывала автоматически, не задумываясь. Над чем она задумывалась? Гуляя по парку иногда вдруг дёргала меня за руку и, сверкая горящими глазами, заговорщицки предлагала.
- Давай залезем вот на это дерево!
При этом показывала пальцем на ствол с низко расположенными ветками. Не дожидаясь моего ответа, Исти кидалась бегом к указанному дереву прямо по газону. Я бежал за ней, чтобы остановить эту ненормальную и по пути оглядывался, опасаясь, как бы нас не застукали полицейские. Постоянное общение с подопытными из обезьяньего питомника, по всей видимости, тоже бесследно для Истэр не прошло. Повинуясь внезапно открывшемуся обезьяньему инстинкту, Истер с упорством барсука, карабкалась вверх по веткам. Я сначала пытался её отговорить, потом - удержать. Она как настоящая обезьяна вырывалась из моих рук и, оттопырив попу, лезла вверх. Мне оставалось только подстраховывать снизу.
Вы думаете, что при этом она любила носить одежду спортивного плана? Чёрта с два! Строгий деловой костюм именно с юбкой, а не с брюками. Причём юбка иногда была такая, что в ней не то, что лазать по деревьям, ходить было трудно. Туфли на высоком каблуке, из-за которых при нашем одинаковом росте Истэр всегда казалась чуть выше меня. Подбежав к стволу дерева, Исти скидывала туфельки, подтягивала зачем-то на самый вверх подол юбки и словно заправская скалолазка карабкалась по веткам дерева как можно выше. Иногда вертела по-обезьяньи головёнкой в разные стороны, видимо всё-таки опасалась появления полиции. Мне оставалось только умолять её спуститься вниз и страховать, расставляя в стороны свои руки как крылья. Хотя я понимал, что если эти 75 кг совсем даже не обезьяньего веса упадут с ветки мне в руки, то повторная госпитализация мне гарантирована. Я за свою «обезьяну» в такие моменты переживал очень сильно – могла ведь действительно сорваться и упасть.
Напрыгавшись по веткам и спустившись вниз, Истэр снова превращалась в очаровательную строгую леди, которая прогуливаясь по парку, держит под руку своего офицера. К нам, конечно, потом подходил полицейский и спрашивал, не видели ли мы здесь двух придурков - мужчину и женщину, которые лазают по деревьям? Истэр делала удивлённые глазки и невинное лицо. Мы с ней переглядывались и дружно отвечали: «Нет». А полицейский даже не догадывался, что парочка тех самых «придурков», которых он ищет, стоит сейчас прямо перед ним. Полицейский уходил, а я потом выслушивал по дороге от Исти, что шлиц у юбки чуточку разорвался, что колготки после этого дерева все в затяжках и на коленках теперь синяки. Всё это произносилось так, словно я силком загнал мою очаровательную Истэр на это проклятое дерево, и моя бедная девочка просто не смогла мне отказать в демонстрации своих обезьяньих способностей.
Регистрацию наших отношений мы в ресторане отмечать не стали. Опасаясь, что с нами опять произойдёт там что-нибудь экстраординарное, мы с Кэссцием дружно в один голос заявили, что ни в один из этих «гадюшников» мы не пойдём. Наши Исхе и Истэр от этого сильно не расстроились. Всё торжественное собрание наших немногочисленных гостей, называемое свадьбой, проходило у нас с Кэссцием на квартире. Небольшой казус, связанный со мной всё-таки случился, но я бы даже казусом это не называл. Так получилось, что девчонки забыли, а Кэссций не вспомнил о том, чтобы заказать транспорт для поездки в зал бракосочетаний. Когда об этом подумали, то было уже поздно – все красивые машины из ближайших агентств были разобраны и нам предлагали такой ужасный хлам, который Кэссция совсем не устраивал. Исхе махнув рукой, сказала тогда.
- На такси доедем.
И было совершенно не понятно, действительно она так считает или опять язвительно острит. В этот момент свалились проблемы связанные с нашим заказом блюд из ресторана – всеми организационными делами как обычно занимался Кэссций. Я решил его разгрузить и сказал, что сам найду транспорт соответствующий данному моменту. Нашёл. Знакомые офицеры из десантного полка помогли – из того самого полка лейб-гвардии, что выбрасывался на парашютах на удерживаемый нами аэродром сектантов. Я тогда со многими ребятами из того полка познакомился. Меня помнили!
Когда к нам во двор дома зарулили два здоровенных армейских внедорожника, Кэссций, Исхе, моя Истэр, а за ними и все гости дружно посмотрели на меня. Снисходительно улыбались. Дескать, нашёл же Сэти транспорт – лучше не придумаешь. Асция по-королевски со вздохом прокомментировала.
- Повезло, что Сэти не грузовик и не танк пригнал!
Шутку оценили. Гости дружно засмеялись. Я скромно стоял в стороне. Носком ботинка тротуар не ковырял, но вид старался сделать совершенно отсутствующий. Словно я не имею к происходящему абсолютно никакого отношения. Почему? Да потому что в этот момент во двор нашего дома закатывал именно самый настоящий танк! По тому визгу и писку, который издала женская половина гостей и диким крикам, переходящим в вопли мужской части я понял, прибытие танка было оценено гораздо выше шутки Асции.
Танком закатившую во двор бронированную махину в полной мере назвать было нельзя. Если честно, то по нашей классификации это был всего лишь тяжёлый бронетранспортёр. Длиннющий сто двадцатимиллиметровый ствол пушки в приплюснутой башне сравнительно небольшого размера со станиной под крупнокалиберный пулемёт на ней – на этом всё сходство с обычным танком заканчивалось. Подобные машины существовали у нас как в гусеничном, так и в колёсном вариантах. Та, что заехала к нам во двор была на восьмиколёсной базе. Мощный двигатель располагался в носовой части. В корме был расположен отсек для десанта. Выскочивший из верхнего люка в башне офицер десантник улыбался во всю ширину своего лица. Кричал мне, надрывая горло и стараясь пересилить визг восторга, издаваемый девчонками.
- Извини, Сэт! Самосвала не было! Комполка разрешил только вот этот парадный броневик взять покататься!
Танк и оба внедорожника сразу были наряжены и разукрашены ленточками и шариками как свадебный транспорт. К дульной части пушки танка привязали опять же ленточками тряпочного кролика так, как у вас на Земле англичане сипаев при расстреле к пушкам привязывали. Сам ствол задрали вверх. К корме танка по количеству новобрачных привязали четыре метлы связанные из длиннющих веток символического для влюблённых дерева «ши» (оно очень похоже на вашу земную иву). Эти метёлки, волочась за машиной, своими длинными хвостами должны были заметать следы прежней безбрачной жизни.
На нашей свадьбе было не много приглашённого народа. Приехали мама-Исхе с тремя своими девчонками модификантками, приехал Ист с очаровательной умницей женой. Были подружки невест, была секретарь Асции без которой ни одно подобное мероприятие в лаборатории не проходило. Конечно же, она приехала вместе со всеми своими сестрёнками и полным комплектом из трёх юморных мужей. Друзей с нашей с Кэссцием стороны кроме Иста не было – они все погибли на войне. И, конечно же, была сама Асция. Асция была центром всеобщего внимания. Все стремились к ней. Все хотели с ней пообщаться. Она по привычке раздавала указания – как нарядить прибывшие машины, кто в какой из них поедет. Казалось, что весь мир крутится вокруг неё. Но я-то знал, что вращает этот мир мой брат Кэссций, который, не выпуская телефона из рук, всё согласовывал и со всеми договаривался. Все остальные люди, собравшиеся в тот момент во дворе нашего дома, были или соседями, или просто, как говорится, проходили мимо.
Помню, как Ист ярко реагируя на прибытие танка, обхватив меня одной рукой за шею, кричал, обращаясь ко всем.
- Когда Сэт рядом, то скучать не приходится! Я уже это давно знаю!
Секретарь Асции забралась на танк, пританцовывая, вцепилась руками в задранный вверх ствол пушки и спускаться вниз, наотрез отказывалась. Я думал, что в одном из внедорожников поеду я вместе с Истэр, а во втором Исхе и Кэссций, но наши девушки забрались в первую машину и мы с Кэссцием последовали за ними. На переднем сидении этого внедорожника красовалась Асция. Кэссций карабкаясь на заднее сиденье, больно врезался головой в крепление станины пулемёта расположенное под потолком этой машины рядом с открытым люком. Исхе сразу бросилась осматривать его голову, приговаривая.
- Господи, в кои-то веки я собралась замуж. Довезти бы жениха живым до регистрации, – заботливо гладила Кэссция. - Бедная головушка, как же много на тебе шрамов, ещё и шишка теперь огромная появилась.
- Чтоб я, да ещё раз, – стонал Кэссций от боли.
- Не переживайте майор, - не оборачиваясь комментировала с первого сидения Асция, - второй раз на регистрацию вы в своей жизни уже не поедете. Уж я-то об этом позабочусь.
Во втором внедорожнике расположились мама-Исхе, Ист с женой, нарядные подружки невест. Вся остальная возбуждённая компания, высунувшись по пояс из люков, катила за нами на танке. Как никто из них не вывалился, я не знаю. Секретаршу уговорили отпустить ствол пушки только по прибытию к залу регистрации. Наша процессия вызывала бурю положительных эмоций у прохожих и водителей. Нам что-то кричали, свистели, нам сигналили. Мы в ответ махали руками, наши невесты, встав ногами на сиденье, обе вылезли в люк для пулемётчика. Что происходило в этот момент на броне танка, я не видел, но внимание прохожих эта машина привлекала очень сильно. Полицейские нас не останавливали - просто по электронной почте Кэссцию как организатору торжества пришёл штраф, после уплаты которого, наш банковский счёт заметно ушёл в минусовую сторону от нуля. Покатались - называется.
По прибытию к залу бракосочетаний моя Исти обнаружила поблизости подходящее дерево с низко расположенными ветками и, сбросив туфельки, забралась на него. Я это дерево обнаружил первым и всячески старался загородить его своим телом от взгляда своей будущей супруги. Не удалось. Хорошо, что её свадебный наряд не изобиловал всевозможными завитушками и вуалями, поэтому цепляться за ветки, было особенно не чему. Мы потом всей компанией стояли под этим деревом, и уговаривали Исти, спустится вниз. Кэссций посматривая на часы, произнес, обращаясь ко мне.
- Сэт, у нас скоро регистрация. Истэр надо как-то снять.
- Теперь, только из ружья, - вздохнув, мрачно пошутила Исхе, отслеживая взглядом свою сестрёнку на дереве.
Моя Истэр послушалась только Асцию. Подходя к дереву Асци сильно не напрягая голоса, заметила.
- Своё нижнее бельё с такой высоты вы уже всему городу продемонстрировали, сударыня. Пора бы и честь знать.
Исти вдруг спохватилась, что снизу очень хорошо видны те немногочисленные детали её гардероба, которые на публике демонстрировать не принято. Зажалась и как-то скованно и очень медленно спустилась вниз. Помогая ей, спустится с нижних веток, я повредил ногу - ударился коленом о ствол дерева.
Когда я, прихрамывая, а Кэссций дотрагиваясь до шишки на голове, подвели своих избранниц к столу регистрации, то руководитель церемонии – миловидная женщина, снисходительно улыбаясь, не удержалась и спросила тихонько не по регламенту торжества.
- Девчонки, я понимаю, вы танк пригнали, чтобы таких двух офицеров-красавцев под венец загнать, но бить-то их, по-моему, уже не стоило. Один хромает у другого шишка на лбу.
Исхе и Истэр заулыбались и засмеялись, прикрывая лица. Кэссций на эту реплику ответил за нас двоих.
- Вы, конечно, не поверите, сударыня, но мы здесь совершенно добровольно.
- Я вам верю, офицер, ведь у вас такие очаровательные, такие красивые избранницы, – улыбнулась руководитель, и регистрация пошла уже по известной схеме.
После подписания всех принятых у нас документов по традиции жениху надо было поцеловать свою невесту. Я об этом забыл, а мне никто и не напомнил. Я стоял и смотрел, как Кэссций бережно прижав к себе, целует свою Исхе. Истэр устав ждать пока подобная мысль осенит мою ясную голову, потянула меня легонько одной рукой за рукав кителя и едва слышно процедила сквозь зубы: «Поцелуй меня. Поцелуй меня сейчас же, а то хуже будет». Я встрепенулся и поцеловал свою невесту. Руководитель церемонии, закусив губу, едва сдерживалась при этом от смеха.
Через пару дней после свадьбы мы все четверо сидели перед членами приёмной комиссии, в ожидании вердикта о нашей пригодности для поступления на обучение в «Центр подготовки космических экипажей». Члены комиссии просматривали наши документы, задавали вопросы. Мы с Кэссцием отвечали по-военному кратко, ответы наших девушек были более распространённые. Кто-то заметил шишку на лбу у Кэссция. Кэсс начал объяснять, но только и успел произнести: «У нас пару дней назад была свадьба». Договорить ему не дали. Члены комиссии расхохотались, и тот, кто спрашивал о шишке, торопливо заметил смеясь: «Не надо, не объясняйте. Всё и так ясно». Что им было ясно? В конечном итоге мы получили положительное решение комиссии.
Буквально на следующий день мы переехали в «Центр по подготовке космических экипажей», который представлял собой внушительных размеров город со зданиями учебных центров, с огромными ангарами тренажёрных комплексов, с взлётно-посадочными полосами аэродромов, на стоянках вокруг которых находились летательные аппараты удивительных конструкций. Но прежде чем продолжить повествование о нашей жизни, я в следующей главе хочу рассказать о том, что собой представлял космический флот нашей планеты на тот момент времени, чтобы в дальнейшем на протяжении своего повествования не делать пространных отступлений для пояснения технических деталей. В следующей главе я хочу рассказать о нашем межзвездном «Крейсере».