Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 1, гл. 2

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СЕВЕРНЫЕ ЛЕНТЫ
 
Глава вторая

На следующий день, ранним тёплым августовским утром, сев на один из первых автобусов, Алексей Ольгин отправился в райком комсомола. Он бывал там всего пару раз, но, тем не менее, без труда нашёл приёмную первого секретаря. Рабочий день только начался, в коридоре чувствовался запах кофе. Встав у двери, Алексей достал из кармана написанную вчера бумагу, раскрыл её и ещё раз внимательно пробежался глазами по тексту. Нет, вроде ничего не упустил. Прочитал снова, и вдруг обнаружил, что в порыве волнения вчера вечером дома не написал самого главного, в правом верхнем углу, от кого, собственно, исходит сей бдительный сигнал. Вместо заявления честного комсомольца о недостатках в своей первичной организации у него совершенно непроизвольно получилась самая настоящая анонимка. Ему стало страшно. Фантазия моментом нарисовала картину, как он передаёт это донесение секретарше, она его, конечно, запоминает и через пару-тройку дней по всему заводу разносится слух о том, что родной сын главного инженера пишет кляузы на коллег из-за своей мелкой зависти. Что тогда? Ему же в этом случае руки никто не подаст, независимо от того, достоверным ли было его сообщение, или нет. Как после этого работать в коллективе?!  «Хорошо, что вовремя заметил!» - подумал он. Его рука потянулась за ручкой, чтобы вписать в заявление свою фамилию имя и должность на предприятии, однако, что-то или кто-то вновь, как и прошлым днём у кабинета Кондратьева, остановил  его.

- Нет, так тоже делать нельзя! – услышал он чей-то голос в своём собственном сознании.

Что же тогда? Развернуться и уйти, тем самым расписаться в своей беспомощности, позволить дальше какому-то выскочке развлекаться, занимать то место, которое на самом деле для него совсем не предназначено? Ольгин  вновь сложил своё заявление, в последний раз посмотрел на него, аккуратно вставил в проём между дверью приёмной и полом, затем резко развернулся и ушёл.
 
Он выходил из здания райкома с таким чувством – будто у него гора с плеч упала, при этом на душе появилось  ощущение того, что отныне его жизнь никогда больше не будет такой, какой была раньше.

Свернув с Кировского проспекта на Волжскую улицу Алексей, засунув руки в карманы брюк, не спеша шёл по тротуару. День выдался великолепный, наш борец за нравственность, у которого, благодаря взятому отгулу была масса свободного времени, никуда не спешил и потому остановился напротив Церкви в честь иконы Божией Матери. Она являлась достопримечательностью Саратова, благодаря тому, что построена была по проекту известного российского архитектора Петра Митрофановича Зыбина и являлась уменьшенной в несколько раз копией Собора Василия Блаженного, в народе эту церковь называли «Утоли моя печали». До революции здесь ежедневно совершала богослужения монашеская братия, однако эти времена давно уже ушли в прошлое, теперь лишь несколько бабушек стояли неподалёку, о чём-то переговаривались между собой и крестились на купола, с которых давно уже были сняты кресты. В самой же Церкви нынче располагался Саратовский планетарий. В детстве, увлекающегося космосом и всем, что с ним связано Ольгина, родители часто водили сюда, и он с большим удовольствием смотрел на звёзды, слушая рассказы о далёких мирах, где возможно обитают наши братья по разуму. Ему вдруг неожиданно захотелось хотя бы на миг вновь вернуть это незабываемое ощущение детства, ноги сами по себе привели его ближе к зданию. Увы, на стене висело объявление:

«С  6 АВГУСТА  1984 ГОДА ПЛАНЕТАРИЙ ЗАКРЫТ НА РЕМОНТ. АДМИНИСТРАЦИЯ»

Алексей пошёл прочь, решив для себя, что ещё обязательно сюда вернётся. Уже отойдя на приличное расстояние, он обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на это место, с которым у него было связано столько дорогих сердцу воспоминаний, и встал на месте как вкопанный. Одна из замеченных им ранее бабушек, пристально смотрела на него. В её взгляде было что-то такое, от чего по телу пробежали мурашки. Старушка вдруг подняла свою сухонькую руку и осенила его крёстным знамением. В тот же миг Ольгин ощутил сильный толчок прямо в грудь и изо всех сил бросился бежать не чувствуя под собою ног. По мере приближения полудня на улице становилось всё более жарко,  пот струился с него ручьём.  Лишь  миновав парк-сад Липки – любимое место отдыха жителей Саратова и гостей города, Алексей остановился, чтобы перевести дух, задержавшись взглядом на пивном ларьке, стоявшим неподалёку.

На самом деле он не был таким уж страстным любителем выпивки, лишь иногда, в компании Павловского позволял себе употребить немного портвейна. Ему было забавно, смотреть на своего пьяного друга, который изрядно приняв на грудь, начинал нести ахинею. Увы, те времена давно прошли, Павловский был где-то далеко и Алексей возможно никогда бы не вспомнил об алкоголе, но только не в этот день, когда ему пришлось изрядно поволноваться.

Было просто удивительно, что, несмотря на жару и время обеденного перерыва в большинстве организаций – у ларька не было ни души. Продавщица, скучая, смотрела куда-то вдаль. Ольгин подошёл к окошечку, взял большую кружку «Жигулёвского» за 22 копейки, тут же её залпом выпил и сразу же попросил ещё. Вторая кружка так же моментально опустела, только после этого на душе почувствовалось некое облегчение. Жаждущий заказал третью. Продавщица с интересом взглянула на него,  однако, не сказав ни слова, снова открыла заветный кран, не спеша подождала, когда пена осядет, долила до необходимого уровня и протянула вожделенный напиток. Ольгин успел выпить лишь половину, когда кто-то тронул его за плечо.

- Молодой человек, Вы таки нервничаете?- послышался чей-то голос за спиной.
Ольгин оторвался от пива и обернулся назад. Перед ним стоял очень худой мужчина роста примерно 175 см, чертами лица немного похожий на Юрия Никулина, на нём был идеально выглаженный костюм, светлая рубашка, также идеально вычищенные ботинки,  модный галстук, на виске выделялось родимое пятно, а большие чёрные глаза так пронзительно смотрели на Алексея, что, казалось, видели его насквозь.

- Не надо нервничать, - продолжал черноглазый незнакомец, - то, что сделано, уже не изменить. Прошу мне поверить, это  далеко не самое худшее из того, что возможно будет Вами совершено в будущем.
- Вы о чём? – это было всё, что Ольгин смог выдавить из себя в ответ.
- О том, что ты сделал сегодня утром, - его собеседник хитро улыбнулся,  - только не надо оправдываться. Я тебя понимаю, иначе мы не разговаривали бы сейчас.
- Мы уже на «ты»? – растерянно спросил Алексей

«Нет, это невозможно, этот тип не может знать о том, что происходило этим утром!» - подумал он.

В руке того, кто к нему подошёл, совершенно неожиданно вдруг появилась «маленькая». Лёгким движением руки была сорвана алюминиевая крышечка и Алексею полилась водка прямо в его недопитую кружку с пивом.

- Пей, это то, что тебе сейчас необходимо, - лицо находившегося с ним рядом, расплылось в дружелюбной улыбке

Ольгин сделал несколько больших глотков.  Незнакомец, глядя на него, одобрительно кивнул, и сам выпил прямо из горлышка своей бутылки.

- За тебя, друг! – сказал он, закурив сигарету «Памир»
- Разве мы друзья? – удивился  Алексей, - Мы где-то встречались раньше?
- В какой-то степени да, - последовал уклончивый ответ, - Как пиво?
- Хорошо, очень даже.
- Действительно, хорошо, но в Ленинграде, в пивном баре «Хмель» на порядок лучше было.  Хотя, что я говорю, ты же никогда не был в Ленинграде. Однако слушай сюда, возможно тебе это пригодится, а возможно и нет. Видишь ли, одни считают, что человек сам кузнец своего счастья и всё в этой жизни зависит только от него самого. Другие, напротив, придерживаются мнения, что от человека ничего не зависит, его судьба заранее предопределена Творцом. Так вот, на самом деле неправы и те, и другие.
- Не понимаю…
- Представь себе реку с очень быстрым течением, - продолжал мужчина с чёрными глазами, - ты плывёшь по ней в лодке. Течение настолько быстрое, что у тебя нет возможности ни повернуть назад, ни пристать к берегу для отдыха.  Ты можешь двигаться только вперёд.  Вдруг  видишь, что река разрывается на два рукава. И вот тут у тебя остаётся совсем немного времени, чтобы в нужную долю секунды сделать всего лишь одно точное движение вёслами, для того что бы выбрать направление движения куда плыть.  Теперь до тебя доходит, о чём я толкую?
- Да, да, конечно! – Ольгин кивнул головой. Пиво с водкой уже основательно его пробрало, - Вот только в нужную ли сторону я сейчас повернул?
- На, закури! –  мужчина протянул ему сигарету и зажёг спичку, - Это конечно не то «Мальборо», что у тебя сейчас в кармане, но, тем не менее, любимое курево одного моего хорошего приятеля из Омска.

Алексей затянулся и закашлял. Таких отвратительных сигарет курить ему ещё не доводилось.

- И всё же, нужное ли направление я выбрал? – снова поинтересовался он.
- Сейчас на  твой вопрос невозможно ответить, впереди, совсем скоро, будет ещё одна развилка. Вот, она много чего определит в твоём будущем. Каждый человек проходит через такое, как  ты сейчас, со мной это тоже было. Я ведь когда-то мог просто не явиться в Ленинграде к Рудику, на Ропшинскую, и всё было бы со мной совсем иначе.  Однако, что уж теперь говорить, дело сделано... - Мужчина бросил пустую бутылку в мусорное ведро, - К сожалению, моё время здесь заканчивается. Старайся поступать по совести и  меньше обращай внимания на всякие внутренние голоса. Ой, вэй, смотри, какая дама идёт, ну просто класс!

Алексей посмотрел туда, куда было указано. По противоположной стороне улицы шла привлекательная фигуристая брюнетка, однако ему было сейчас не до неё. Он вновь повернулся в сторону того, с кем только что разговаривал, но с ужасом обнаружил, что рядом никого нет.

- Простите,  - обратился Ольгин заплетающимся голосом к продавщице, - а куда делся тот гражданин, который только что стоял со мной рядом?
- Здесь кроме Вас, уважаемый товарищ, никого не было, - отвечала она, пересчитывая мелочь.
- А с кем же я только что разговаривал?
- Сам с собой, - женщина криво усмехнулась, - и  нечего по такой жаре пиво с водкой мешать. Идите лучше домой, пока я не вызвала милицию!

Подробности своего возвращения Алексей не помнил. Дрожащими руками он открыл дверь своей квартиры, не снимая ботинки повалился на диван, заснул, и проснулся лишь утром по будильнику. Голова жутко болела, завтрак не лез в горло. С большим трудом выпив кружку чая, он поспешил на работу.

Рабочий день начался как обычно. Ольгин обошёл вверенный ему участок, поздоровался с подчинёнными, распределил между ними задания на смену, затем полчаса отсидел в кабинете начальника комплекса на ежедневном совещании, и вернулся к себе, в конторку, где, кроме него располагались ещё четверо таких же, как он,  мастеров,  два сотрудника ОТК и табельщица. Ближе к обеденному перерыву похмелье прошло, у него разыгрался аппетит. Как только прозвенел звонок, он поспешил в заводскую столовую.

Столовая Саратовского завода энергетического машиностроения считалась образцовой в городе, здесь всегда было лучшее снабжение, лучший поварской коллектив и лучшее обслуживание, даже простой мойщицей посуды сюда устроиться было невозможно, брали исключительно по знакомству. Стены, пол, кухонные приборы просто блестели. Скатерти на столах были белыми, как гималайский снег, если на какой-то из них появлялся хоть малейший намёк на грязь, её тотчас же заменяли новой. Многочисленные гости предприятия, которые приезжали в Саратов со всего Союза и даже из братских социалистических стран, обязательно посещали это заведение, для особо важных персон был даже предусмотрен отдельный кабинет, где они могли в спокойной обстановке предаваться греху винопития и чревоугодия. В таких случаях готовились специальные изысканные блюда, качеству которых мог позавидовать любой столичный ресторан, всё это стало возможным благодаря генеральному директору завода, который курировал столовую лично. Сам он ездил на обед к себе домой, однако два - три раза в месяц обязательно появлялся среди посетителей, выстаивал очередь вместе со всеми и питался в обществе заводчан, тем самым снискав к себе огромное уважение.

Вот и сегодня был его день. Высокая, статная директорская фигура была видна за версту. Ольгин взял пустой поднос и встал прямо за генеральным, не забыв сказать ему при этом: «Добрый день, Юрий Иванович!». Юрий Иванович даже не повернул головы в ответ.  Директора связывала давняя дружба с отцом Алексея, порой, он даже бывал у Ольгиных в гостях, но младшего члена семьи при этом всегда демонстративно игнорировал. Причина такого отношения к себе была ему совершенно непонятна. Одно время он переживал по этому поводу, однако, потом решил сам для себя, мол, хрен с ним, я ещё молодой, а директор,  не вечен.

 Наш герой взял себе две порции говяжьего антрекота с отварным картофелем, свой любимый компот из сушёных яблок и салат «По - министерски», который являлся аналогом знаменитого «Оливье». Поесть он любил с детства, и к говядине хорошо относился в любом виде. Его мама, обрусевшая татарка, готовила это мясо просто великолепно. Будучи мальчишкой, Ольгин дожидался, когда она сварит бульон, затем тайком пробирался на кухню, доставал из кастрюли большие куски и съедал их с куском чёрного хлеба. Бывало, за эти шалости ему попадало, тем не менее, своих привычек сынуля не бросил, и, уже став взрослым, всё равно, проделывал такие вещи. Специально для него мать  теперь оставляла на видном месте тарелку, а в кухонном шкафчике всегда был свежий укроп, которым Алексей любил обильно посыпать еду.

 Закончив трапезу, Ольгин собрался было уже уходить, когда совершенно неожиданно к нему за стол подсел Кондратьев.

- Привет, Лёха, - обрадовался он, - как твои успехи? Забот на участке много?
- Очень много, - отвечал Алексей, - прямо не знаю, как сумею уложиться в срок. Боюсь, придётся ребят просить оставаться на этой неделе сверхурочно, а генеральный такое не одобряет.
- Не переживай,  папа тебя в обиду не даст, - Пётр улыбнулся, - у меня к тебе просьба будет. Увидишь Юльку Толмачёву, скажи ей, что я в 14.00 ожидаю её у себя. Ей пора сдавать Ленинский зачёт.
- Ну, ты даёшь, Петька, а работать у меня кто будет? – возмутился Алексей.
- Ничего, справитесь,  это же всего часа на полтора. А мне ведь тоже надо отчитываться перед райкомом.  Ударить лицом в грязь никак нельзя.
- Может быть, ты поставишь Юльке зачёт задним числом? Дело в том, что она сегодня мне нужна на участке.
- Я что,  по – твоему, похож на формалиста? – Пётр в праведном гневе поднял брови вверх, - кстати, а тебе ведь тоже давно пора пройти эту процедуру.

Перспектива зубрить устав ВЛКСМ Ольгину явно не улыбалась.

- Хорошо, я скажу ей, - нехотя согласился он.
- Ну, вот и славненько! -  Кондратьев положил ему на поднос пачку сигарет «Кэмел» 100 мм, - Знаю, ты любишь «Мальборо», но сегодня его нет.

С этими словами комсомольский вожак встал, и пошёл обедать в другой конец столовой. Ольгин проводил его взглядом полным ненависти и презрения. Вернувшись на участок аккуратно по заводскому гудку, он прошёл  к Юльке Толмачёвой, миниатюрной шатенке двадцати лет, которая трудилась под его началом в качестве комплектовщицы изделий, и сообщил, что её ожидает Кондратьев.

- Спасибо, Лёшенька, обязательно приду! – проворковала Юлька и полезла в свою дамскую сумочку за косметикой.
- Постарайся там не задерживаться, у нас много работы, - не дожидаясь ответа, её начальник пошёл в свою контору.

Остаток смены прошёл без каких-либо значимых событий. Так пробежал ещё один день, второй, неделя. Ольгин уже для себя решил, что его заявление было отправлено секретаршей райкома в мусорное ведро. Иногда он сталкивался с Кондратьевым, перекидывался с ним парой слов. Пётр был сама вежливость. Несколько раз говорил о том, что Юлька Толмачёва отлично сдала зачёт, и было бы здорово, если и другие подчинённые Алексея будут так же подготовлены к нему, как она. Злость закипала внутри цехового мастера от одного вида комсомольского вожака, однако ценой огромных усилий он себя сдерживал, и отвечал ему так же вежливо, принимая при этом его маленькие подарки.

Прошёл август, наступил сентябрь, однако, лето не спешило покидать Саратов. Стояли погожие дни, было тепло, и Алексей частенько после работы прогуливался по городу. Он не раз подходил к планетарию, который так и оставался на ремонте, затем проходил мимо парка-сада и останавливался неподалёку от пивного ларька. Женщина, которая грозила ему милицией,  куда-то делась, за окошком теперь сидел мужик, по лицу которого сразу было видно, что пиво он очень уважает. Однажды Ольгин решился к нему подойти.

- Простите, - спросил он, - не приходил ли сюда пить пиво мужчина, такой очень худой, немного на Никулина похожий, с родимым пятном на виске?
 - Были тут всякие, - отвечал продавец, - но только не такие, уж я бы его запомнил, у меня прекрасная память на лица. А в чём,собственно,дело?

Ничего не ответив, вопрошающий поспешил удалиться.

На следующий день погода в Саратове испортилась. Город затянули тучи, с утра зарядил дождь. Как назло пришлось долго ждать автобус на остановке, и Ольгин приехал на работу весь промокший. Первым, что ему бросилось в глаза,  было большое объявление, которое сообщало о том, что сегодня, в 16.30, в актовом зале предприятия состоится общее комсомольское собрание, повестка дня – выборы нового секретаря комитета комсомольской организации завода, явка строго обязательна.

У него ёкнуло сердце. «Да, получилось!» -  радостно подумал он, заметив Юльку Толмачёву, которая тоже читала объявление.

- Это ж надо, - произнесла она в - слух, - я ведь совсем недавно с Петей разговаривала. Что же с ним случилось?
- Понятия не имею, что случилось - сказал подошедший к ней Алексей, -  лучше пойдём, иначе опоздаем.
И они оба поспешили к своим рабочим местам...