Тайны усадьбы Дубровицы. Дора. 6. Третий сон Доры

 Предыдущая часть http://proza.ru/2021/07/28/1605


- Ну, птичка, садись в машину, - парень услужливо открыл дверь внедорожника, -куда едем? - Давай знакомиться, меня Влад зовут, а тебя?
- Дора. Я что- то тебя не встречала на курсе.
- Да мы с Василием вместе морпехе служили. А мне пару дней перекантоваться надо, я тут в неприятную историю влип. Пришел к нему, а тут предсвадебные страсти. -Он замолчал, они уже выехали на Варшавское шоссе, замелькали фонари, светофоры и реклама. Дора как-то мягко провалилась в сон:
     Знакомыми переулками стрелецкой слободы идет Родимица. Только странно как-то идет, жмется к палисадникам. А в воздухе пахнет гарью. Слышны выстрелы и ругань.  Зашла в свою избу. Столкнулась в дверях в спальню  с дочерью.
- Мама, поговорить надо.
- Нет времени у меня.
- Найдешь время, -сказала дочь и перегородила ей выход из комнаты. Родимица с удивлением посмотрела на неё.
- Ты думаешь я ничего не вижу? То, что ты каждое полнолуние запираешься в каморке и всю ночь каркаешь вороной?  Ладно бы только вороной. Ты когда спишь, во сне разговариваешь. Все свои секреты выдала. Их бы и отец знал, если бы не храпел каждую ночь спьяну. Так вот я не хочу, я не хочу быть ни царицей Савской, ни Мариной Мнишек – никем. Я не хочу быть колдуньей и мучаться во сне как ты -не хочу.
Родимица внимательно посмотрела в глаза дочери. А та даже взгляд своих черных глаз, таких же глубоких и красивых как у матери , не отвела.
- И нечего со мной в гляделки играть, я все твои фокусы знаю. И все твои цацки колдовские в красной тряпке я видела.
- Не все, пойдем что покажу.
Она отворила дверь в чулан. Девушка с недоверием посмотрела на мать, но все же вошла. Родимица толкнула её в спину и захлопнула дверь.
— Вот посиди здесь денек-другой. Там ход есть в подпол, там и квас и хлеб есть, не помрешь. Ори не ори, никто тебя не услышит. Я сейчас дверь в комнату запру, и никто тебя не услышит, -Родимица вышла из комнаты и заперла её на большой висячий замок, - Разве кто в голбец заберется, оттуда слышно, -подумала она, - но я и на тот вход замок повешу.
- Что это ты везде замки-то развешиваешь? -Спросил её подошедший сзади Игнат.
- У тебя полный дом гостей, не утащили бы чего. Мне пора идти, ждут меня, буду вечером. А может нет. – И с этими словами она выскользнула из дома.  Только вечером она не нашла дочь в чулане, сбежала дочь и прихватила с собой заветный сундук и красную скатерть со всеми атрибутами.

Машина резко затормозила, и Дора проснулась. Тихо играла музыка и за стеклом  скрипели по стеклу  дворники, смахивая капли дождя.
- Ты мне не сказала куда едем в Подольске-то, а то уже подъезжаем. Дора назвала адрес и опять погрузилась в сон:
      Дора шла  следом за Родимицей куда-то по окутанным дымом коридорам. Запах гари был тяжелым и удушающим. Кругом крики шум, всклокоченные бороды, налитые кровью глаза возникали и пропадали в темноте коридора. Наконец она увидела вдали фигуру Василия. Он шел быстрым шагом. Долго куда-то шел. Дора еле успевала за пытающееся догнать его Родимицей. А Василий все шел. Наконец, Родимица догнала Василия и ухватила за рукав.
-Князь, беда у меня. Дочь моя сбежала. С каким-то Скавронским. В Ливонию сбежала. Помоги князь.
- Я тебе рассказывал, что есть еще способ, мой друг Яков это уже испробовал, получилось. Надо сделать переливание твоей крови тому, в кого ты хочешь вселиться. Процедура болезненная, но это единственный вариант. Знаешь, что любопытно, если переливание производится между обычными людьми, то выживают не все. А наша кровь подходит всем. Лекарь сказал, что наша кровь золотая.
- Переливание крови? Ни за что. Это вы тут с Брюсом науками, алхимией всякой гермесовой занимаетесь, а я только заговоры да знахарство. Хватит мне тут превращения в ворону каждое полнолуние. Нельзя от древних заветов отступать.
  -Тогда я ничем тебе помочь не могу. Не ловить же их в Ливонии? Ты от переливания крови отказалась, что я смогу?
    Он подошел к тяжелой резной двери столовой избы и вошел в неё. Дора проскользнула следом. В помещении собралась вся царская семья. Все расположились в креслах у трона. Почему-то никто не рискнул на него сесть. Даже Наталья Кирилловна, как мать Петра ранее объявленного наследником трона сидела в кресле, прижимая к себе десятилетнего Петрушу с испуганными глазами и дрожащим подбородком. Еще бы! На глазах ребенка бесноватые стрельцы пару дней назад разрубили на куски его родственников. На лавках, расставленных вдоль стен, сидели все думные бояре. В помещении стояла тревожная, тягостная тишина. Василий подошел и открыл окна. Шум, издаваемый толпой вместе со свежим воздухом, ворвался в помещение. Не понравилось толпе, что только Петра царем избрали. Иван был старше, только все понимали, что и он, как и Федор не долго протянет.
- Ивана и Петра на престол. И что бы вместе, - ярясь кричала толпа.
Василий повернулся к боярам. В глазах Голицина плохо скрываемая   озорная радость за опущенными ресницами.  Все послушно со страхом закивали головами.  После смерти двадцатилетнего царя Федора Москва бурлила, а уж уж когда объявили царем Петра кто-то пустил слух, что Ивана, мол, убили, и списки убийц ходили по Москве, разжигая ненависть в стрелецких слободах ко всем Нарышкиным. В за те дни бунта, который разлился по всей Москве, многие из боях и родни царицы Натальи Кирилловны потеряли близких в пьяном раже вооруженной до зубов толпы, которая без разбору грабила и убивала, без разбору жгла.
- Принимаем, - крикнул Василий.
- И Софью в ре… ре..гиши.
- Софью назначить рентшей до совершеннолетия братьев, — это раздался голос дирижера толпы – князя Хованского. Василий повернулся к боярам, головой кивали не все.
- Принимаем, -крикнул Василий, -и выкатить всем бочку вина.
- Две! -заорала толпа.
- Две бочки вина и всем по деньге, крикнул Василий. Толпа благодарно загудела.
- Ну что бояре, Хованского надо поставить во главе стрелецкого приказа.
- Несомненно, это будет правильное решение, -раздался властный женский голос. Все повернулись к трону. На нем восседала Софья, это она произнесла эти слова. И никто не возразил.
Василий улыбнулся: «Молодец, Софья. Справилась с ролью».
- И тут Майдан какой-то,-  подумала наблюдавшая за всем этим Дора.
 Палата быстро опустела, все стремились покинуть помещение как можно скорее.
 На троне осталась сидеть только Софья. Роскошный царственный голос, греческий профиль и невероятный темперамент. Увлеклась так, что остановить было нельзя. Надо же!  А когда они оставались вдвоем Василий умилялся её кротости и нежности. И сейчас она повторяет ранее сказанные князем слова:
- Много на себя берет этот Хованский. Слышишь, что придумал: женю, говорит сына на царевне и на трон сяду. Ишь, каков? – Софья встала и нервно ходила по столовой избе от трона до окна и обратно. Василий мог поклясться, что видел, как из глаз царевны сыпались синие искры.
— Вот, что, царевна. Собери всю семью и идите к Троице, вроде как на богомолье. Прикажи Хованскому, не сразу, а через день, следовать к Троице. По дороге его надо схватить и арестовать.
С этими словами он обнял царевну за плечи и повел к выходу, она скинула его руку с плеча и вышла. Князь остался один.


Машина запарковалась у магазина. Влад обратился к Доре с вопросом: «Может купить чего, а -то я проголодался. Пойдешь со мной?»
- А, нет, я посплю еще.
-Ну, спи, спи.
Дора опять погрузилась в сон:
 Дверь тихо отворилась и в помещение вошла   Софья.
- Софья, я сказал арестовать, а ты что? И Хованского, и сына его порубили и в болото выбросили.
- А и что? Собакам-собачья смерть.
- Не узнаю я тебя Софья. Откуда такая жестокость? Теперь народ мимо этого болота ездить боится. Говорят, к ним окровавленный Хованский с сыном пристают и просят похоронить их по-человечески.
- Глупости все это! Посмотри лучше какое я ожерелье сегодня надела.
- И не один человек это рассказывает. Отпевать надо покойников, что бы не мешали живым.
— Вот еще, Васенька. Пойдем к тебе.  Ты теперь правишь всей страной, как царь. Да что там царь-ты теперь пожалован титулом «Царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателя, ближайшего боярина и наместника новгородского». О, как! Тебя все иностранные послы теперь канцлером кличут. Васенька, уж я как хочу утонуть в объятиях твоих. Пойдем к тебе. А то, уедешь в Крым, ты же обещали полякам Крымского Хана остепенить. Васенька, вечный мир с поляками ты купил. А еще в придачу они Киев и весь правый берег Днепра отдали. Души в тебе не чаю и тобой, любовь моя восхищаюсь.
-Да навряд ли, Софья, без флота мы Хана одолеем.
- А не важно, Васенька, ты его напугай только. А я тебя, радость моя, как приедешь прижму к своей груди. Ребеночек у нас будет, Васенька. Девочка.
- Будет мальчик, назовешь Михаилом.
-Девочка, Васенька.
- Будет мальчик. Да какая тебе разница, девочка-мальчик. Ты как кукушка, к детям нашим в Медведково ни разу не съездила, Петр Васильевич вон вырос уже. А у тебя театр да вирши в голове.
Софья прижалась к Василию. Располнела, чуть больше тридцати, но все также хороша. Умела нравиться и подавать себя - редкий, в общем, талант. Василий обнял её за плечи: «Береги себя, Софьюшка. Я надолго уезжаю. Письма через Шакловитого шли, он знает».


В столовую избу вошел слуга, держа под уздцы коня.
-Боже, это коня-то зачем в столовую избу, перфоманс. Нет, это, пожалуй, инсталляция или перфоманс? А черт его знает, не важно. - Подумала Дора.
 Василий обнял Софью, и не мешкая сел в седло и выехал из двери пригнув голову, чтобы не стукнуться о притолоку. Софья всхлипнула и побрела в Потешный дворец, куда она переехала со всеми сестрами еще после великого пожара в Кремле, учиненного стрельцами. Василий крепко тогда взялся за переустройство Кремля. Переустроил и обновил теремной дворец.  Над крыльцом красным крыльцом Грановитой палаты устроил медную позолоченную кровлю на железных стропилах. Решил Версаль из Кремля сделать? Так вроде уже пытались.
- Софья Алексеевна, царица наша, -За Софьей бежал худой высокий человек.
- Чего тебе Шакловитый, письма от Василия?
-Нет, Софья Алексеевна, мы со стрельцами решили, что никого не хотим видеть кроме вас в царицах, примите от нас рисунок. Это мы голландскому художнику заказали. Только вы наша царица, присягнуть готовы, - Он угодливо распахнул двери её комнаты и вошел вслед за Софьей, захлопнув дверь прямо перед носом Доры.
-Ну, вот, -Дора попыталась открыть дверь, но она не поддавалась. Вдруг в коридоре раздались шаги, - Василий? Точно он, а там Шакловитый.
А рядом идет Борис, брат его двоюродный.
- Тут без тебя Софья в имение приезжала. Денег отсыпала на строительство церкви. Потребовала, чтобы скульптуры в храме по-иному стояли. И что бы она на облаке опирается на орла и в короне. И на хорах ей наши профили не понравились.
- Правильно не понравились, -подумала Дора, - прямо Ленин, Маркс, Энгельс.
- А еще тут такое дело, -Борис замялся.
- Да что ты мямлишь, говори прямо.
- Тут Шакловитый из покоев царевны не выходит. Днюет и ночует.
Голицин почти пинком открыл дверь. Дора тоже вошла. А Шакловитого нигде не было видно.
-Неужели под кроватью? Вот анекдот! - подумала Дора.
Софья сидела у окна на старинной лавке, покрытой венецианским бархатом, на сиденье   поддерживаемом вместо ножек вырезанными львами. В помещении было жарко натоплено. В открытой дверце печи потрескиваю дрова. Она встала, даже не посмотрела на Василия, тяжело опустилась на резную кровать и схватилась руками за завесы из китайской шелковой материи с древним пологом с вышитым на нем словами из 44 псалма Давида
- Софья, что у тебя с Шакловитым?
- Васенька, не время сейчас, плохо мне.
- Что значит не время? Муж я тебе или не муж.
- Ты думаешь я так и буду жить твоим умом? За столько лет с церковниками не справились. Не признают брак и все тут.  И не признали бы, это ты меня в грех втянул.
- Софья, а как же Иван Васильевич? У него и четвертая жена и пятая была и шестая. И сына подставного от седьмой жены всем миром на трон вместе с полячкой посадили. Почему здесь то нельзя. Всего-то у меня третий брак. И Голицыны вам Романовым по знатности не уступают.
-  Ты? - Софья резко вскочила, взяла со стола бумаги и бросила их в огонь, - теперь не муж. Ты холоп царский, Васька Голицин.
Василий побагровел от гнева. На лице презрение и жалость.
- Ты собираешься с Федькой государством править? Рассмешила.
Софья закричала. Охнула согнулась, схватившись за живот и завыла.
- Софья, - Василий уложил её на постель и кинулся к двери. – Эй кто-нибудь, лекаря срочно.
Но в кремлевских коридорах тишина. Никого.
- Софьюшка, вставай, дорогая. Давай ко мне. У меня там лекарь и кормилицу я уже нашел.
Он поднял её на руки и понес. В коридорах никого. На площади никого. Так и нес её до своего дворца, где уже бегали слуги и повитухи. Уложил её на постель. Вышел. В коридоре гонец. Приказ от его величества царя Петра ехать к Троице. Приказ? От Петра?
- Хорошо, еду. - Он зашел в кабинет, развернул красную скатерть со знаком черного солнца, взял нож с двумя лезвиями и ручкой с древними письменами между ними. Рановато, конечно, молод Петр. Но по всему видно Софья ему отставку дала. И дела его плохи, в лучшем случае ссылка.   Он представил, как он подойдет к Петру, и направит этот ритуальный нож на него от  своего сердца, можно даже не подходить совсем близко. Он делал это десятки раз. Между ними пробежит разряд голубой молнии, и все будет кончено. Он окажется в теле Петра, а Петр в его.  Он его оттолкнет и кликнет стражу, скажет, что Голицин, де, сошел с ума.  И скрутят Петра в теле Голицина. И тот на дыбе будет кричать, что он царь земли русской. Ну до дыбы мы недопустим. Лекаря приставим с травами и забудет все Петр.
В это время без доклада в комнату вошел Яков  Брюс. Его давний друг и офит, прошедший с ним оба Крымских похода.
- Нас подставили, Василий.
- Кто?
- Родимица. Приехала к Петру все ему рассказала, сказала, что тебе с ним ни в коем случае видеться нельзя. Петр взъярился, приказал было тебя без следствия вздернуть. А она ему говорит, что ваши жизни связаны. Убьёшь его, убьёшь себя. Решено тебя в ссылку поглубже услать, в Пустоозеро.
- Зачем это ей?
В этот момент в комнату влетела Родимица.
- Василий, выслушай меня.
- Ну, слушаю.
- Беда, Василий. Нельзя тебе с Петром телами меняться, сейчас никак нельзя. Я в теле вороны была и летала над Москвой, так вот навели на Петра порчу. Жена его, чтобы от любовницы отвадить. Пока её не снять в его тело вселяться нельзя. Умрете оба. Я её сведу, я знаю как, потом вселишься. Брюс с удивлением переглянулись с Василием.
- За это время он меня ушлет, куда и  Макар телят не  гонял.
- Ну что страшного то, - возразил Брюс, - Матвеев в Пустоозере сидел, вернулся. И ты вернёшься.  Я постараюсь, и брат твой тоже похлопочет.
- Ну что ж к Троице мне торопиться теперь не зачем. Вот что, Родимица, а езжай- ка ты разыщи дочь свою. За кого она там замуж вышла?
- Письмо прислала, помощи просит. Дочь у неё родилась, Марта. Марта Скавронская. Пишет, что вся в бабку. С делами управлюсь и поеду. Опять мне в крестьянки возвращаться, а хочется в царевны.
- Не тужи, Родимица, придумаем что-нибудь, вернёшься ты на престол.
- Не в этой жизни, -ехидно добавил Брюс.

Машина запарковалась прямо у подъезда. Влад растолкал Дору.
- Зачем мне все это снится? – Она потрогала ожерелье. Нет. Вроде все нормально, не уменьшилось. Она окончательно проснулась стряхнула с себя остатки сна и вышла из машины.
- Спасибо,- и Дора милостиво протянула руку. Не то для поцелуя, не то для рукопожатия.
- А я не гордый, могу и на коврике в прихожей соснуть. Все лучше, чем в машине. Кипятком угостишь? Ты на каком этаже живешь?
- На последнем.
- А кто у тебя дома?
- У меня? – Дора подняла глаза, в кухне горел свет, - странно. Э, ты тогда со мной идешь, я боюсь.
- Конечно, продукты возьму и пойдем.
Замок щелкнул и в открытую дверь просочился запах кофе.
Дора опасливо заглянула на кухню. За столом сидел граф Матвей.
- Как ты? Ой, Ваше Сиятельство!
- Давай без чинов. Раз я уже решил внедриться в ваш мир без титулов и регалий, давай на «ты»
- А как ты сюда попал и как кофе сварил?
- Ну, стены для нас не преграда. А кофе? Вот прочел инструкцию к кофеварке, мудрено написано, но освоил.
 - Ладно, мальчики. Вы тут без меня. Спать в соседней комнате, там два дивана, сейчас вам постелю. А я текст набрать должна, а то боюсь меня задушат, -и она нервно подергала колье.
Часа два Дора набирала текст. И про Софью, и про Василия, и про стрельцов. Правила и исправляла, переписывала и вставляла. Когда была уже готова сохранить текст на стареньком отцовском компьютере, экран моргнул и компьютер стал перезагружаться. А когда перезагрузился, Дора не нашла файла, как и не набирала. Она растерянно пошла на кухню. А там, уткнувшись в ноутбук, плечом к плечу сидели граф Матвей и Влад, что-то тихо обсуждая.
- У меня файл исчез. Явно не без вмешательства ваших сил. Вообще не понимаю, чего от меня хотят.
— Значит, так надо, - сказал граф Матвей.
-Что значит, так надо? Кто это решил? Чего от меня вообще хотят?
- А тебе еще не сказали? - рассмеялся Матвей Александрович.
- Нет.
- Э, ребята, вы о чем? – недоуменно спросил Влад.
- Да ни о чем, мне все надоело и непонятно зачем мне это снится, я спать пошла.  Кстати, - добавила она, - Его Сиятельство Матвей Александрович имеет обыкновение часов в пять утра сгорать. Пепел и кухню убираешь ты, - обратилась она к Владу и вышла.
- О чем это она? -спросил Влад.
- Женщины существа странные, давай дальше. Так как там фото в инстаграме выложить?
Дора долго ворочалась в постели, соображая, что она не так сделала и что ей такого еще не сказали. На что это намекнул Матвей? В конце концов сон одолел её:
     Пустоозеро. Не край света, это дальше, чем край света, но и здесь веками живут русские люди.
Место ссылок неугодных.  Здесь был сожжен в срубе раскольник Аввакум, где 14 лет он просидел на хлебе и воде в земляной тюрьме. Здесь отбывал ссылку Артамон Матвеев, глава посольского приказа при Алексее Михайловича, который сюда он был сослан не без участия Василия Васильевича Голицина. Вот теперь он сам здесь вместе с семьей.
Трех этажный рубленный из северного дерева дом  с хозяйственными постройками, огорожен тесовым забором, вдоль которого ходят бравые молодцы в мундирах.
-Важная птица, наш князь, видно, -один из стражников достал кисет и угостил своего товарища.
- А ты из местных?
- Да, приказали вот князя охранять, чтобы никто с ним не общался и не приезжал к нему.
Будто не знают, что он в церкви посылки и письма от родни получает.
- А что бы так не жить? Две деньги в день на пропитание. Вот Артамону Матвееву, который тоже здесь жил всего деньгу давали. Слуг 15 человек с семьями, дрова за казённый счет, чем не жизнь.
- Да он и не ходит никуда кроме церкви и монастыря.
-А до церкви, и монастыря три километра, чем не прогулка. Разрешено же ходить и река, и лес рядом.
- Он, говорят и не работает совсем, все пишет и читает.
В этот момент к воротам подошел монах.
 Стражники ему кивнули:
- Проходи, монахам можно.
Чернец поднялся по ступеням на верхний этаж. Постучался, вошел. Чисто убранная большая комната с лавками по стенам. Посреди комнаты крепкий стол, покрытый бархатной скатертью.  За столом седой крепкий мужчина. По стенам полки с книгами.
- Просили передать, ждут ответа, - он протянул толстый пакет Василию.
- Хорошо, подожди в людской. Скажи, пусть покормят, - монах поклонился и молча вышел.
Василий распечатал послание. Деньги он сунул в шкатулку на столе не считая.
Достал сложенный в четверо листок.
Дора вытянула шею, чтобы видеть, что там написано. Писано рунами.
И тут Василий оперся на подлокотник грубо сработанного кресла и начал  читать письмо вслух: «Час настал. Есть возможность переправить твоего сына в Англию, где сейчас находится Петр с нашим посольством, и там тебе устроят встречу с ним.  Поможет тебе важный английский географ-путешественник, тоже Офит, возьмет твоего сына с собой как помощника.
Василий вскочил, нервно заходил по комнате.
- Свобода, наконец-то.
Подошел к сундуку, достал оттуда красную скатерть, сложил все в вещмешок. Движения нервные, очевидно, долго ждал этого момента.
- Ей, позовите мне сына.
Через некоторое время комнату зашел высокий бородатый парень.
- Ты вот, что, Петруша, соберись, нам надо в монастырь сходить.
- Батюшка, я на рыбалку собрался. Может, Ванька.
Василий грозно посмотрел на сына.
- Соберись, я сказал. Смену белья с собой возьми.
Сын помялся в дверях и вышел. Очевидно было не принято перечить отцу в этой семье, хотя он совсем не понял зачем ему смена белья.
Василий распахнул окно, пахнуло свежим запахом северных сосен.
- Свобода. Ай да Брюс, ай да умница! 
Доре вдруг стало холодно от северного ветра, врывающегося в распахнутое окно, и она проснулась.

Продолжение http://proza.ru/2021/08/03/820