М. М. Кириллов Когда можно, но не нужно. О соотнош

М.М.КИРИЛЛОВ

КОГДА МОЖНО, НО НЕ НУЖНО.
А КОГДА НУЖНО, НО НЕВОЗМОЖНО

О соотношении тактики и стратегии

   Такие слова и понятия, как «можно», «возможность», «нужно» и «необходимость» - одни из самых частых и важных в нашей жизни, в сущности, как и сама жизнь. Просто мы их не замечаем, как нечто само собой разумеющееся.
    Такие ситуации, когда, что-то возможно, но не является необходимым, достаточно часты. При этом определение необходимости всегда важнее оценки возможности. Тем более, если необходимость приобретает степень неотложности. Бывает и так, что необходимость есть, а возможности нет.
   Эти, в значительной степени, философские, категории имеют и практическое значение. Примеры этого имеются в любой сфере практической деятельности человека. К примеру, в медицинской, политической или военной деятельности.
    Оценка возможностей обычно предшествует анализу необходимости каких-либо действий или решений и их выбору. Очень важна реальность оценки и нежелательна недооценка или переоценка сложившейся ситуации. Именно это и определяет необходимость, неотложность и объём соответствующих действий и служит их условием.
   Иногда такому определению мешает невозможность необходимой, адекватной, оценки конкретных обстоятельств, особенно в спешке, когда медлить уже нельзя. Тогда помогает имеющийся, иногда интуитивный, опыт. И в этих случаях успех оправдывает даже случайно принятое удачное решение, но ведь не исключается и его ошибочность.
    Всё это – всего лишь общие предпосылки к рассмотрению конкретной, реальной или предполагаемой, ситуации, для начала, допустим, во врачебной практике. Это мне, как врачу, намного ближе.
    В реальной диагностике это нередко проявляется в неадекватном превышении или недостаточности объёма и методов обследования пациента при ещё не вполне сложившейся симптоматике патологического процесса и его понимания самим врачом, а также к неадекватности применённых диагностических стандартов и, часто приводит к потере времени.
    Здесь возможны два варианта неадекватности диагностической практики. Во-первых, когда сделано было то, что только возможно, но нужды непременно делать это не было. И, во-вторых, когда сделать что-то было нужно и даже очень нужно, но это не было выполнено или стало невозможным.
    Был случай (привожу это просто как пример), когда у пожилого пациента травматологического отделения, на фоне перелома надколенника и проведенной операции, появились неясные колющие боли в левой половине грудной клетки, при нормальном давлении и пульсе. Ему было предложено широкое предварительное обследование, включающее неадекватно подробную оценку биохимического спектра крови и повторное исследование ЭКГ с целью исключения возможных коронарных нарушений. И это было выполнено с констатацией нормальных показателей. Сам больной на этом не настаивал и даже отказывался, полагая, что сделать эти исследования, конечно, можно, но вряд ли нужно. Всё обошлось. Хорошо хоть, в данном случае, это успокоило самого обеспокоенного и заботливого врача.
    В другом случае, у 65-летнего мужчины, практически до этого не страдавшего явной патологией сердца, внезапно появились сжимающие боли за грудиной и аритмия. Опытный врач, внимательно осмотревший больного и зафиксировавший на ЭКГ мерцательную аритмию, получив определённый субъективный эффект от приёма нитроглицерина, не настоял на срочной госпитализации больного. Вскоре, уже дома, больному вновь стало хуже, и он, всё-таки, был помещён в реанимацию, но, к сожалению, вскоре всё же скончался.
    В данном случае, диагностика была достаточной, а возможности неотложной помощи больному с аритмией не были полными, а тактика её проведения не была настойчивой. Больной должен был быть сразу обязательно госпитализирован в реанимационное кардиологическое отделение для постоянного наблюдения и адекватной терапии. И можно было так поступить, но была допущена недооценка состояния больного.
    Приведенные случаи различны и по возможностям оказания помощи, и по степени её необходимости. В этом рассказе они не конкретны, но типичны. Поэтому я о них и упоминаю именно в качестве примеров.
    Сложнее привести примеры неадекватности в политике и в военном деле, в чём я разбираюсь гораздо меньше. Мне приходилось касаться этих вопросов и раньше, но с другой целью (очерк «Правда глаза колет», 2020).
    Речь идёт, в данном случае, о коммунистической партии Российской Федерации в том смысле, что эта партия могла бы сделать за прошедшие 30 лет своего существования, что необходимо было сделать, но сделано не было.
     Вы помните, что даже после разрешения властями её деятельности (декабрь 1993 года), эта партия не бросилась в борьбу с режимом Ельцина, как ожидалось, а ограничилась допущенным спокойным участием в работе буржуазного парламента того времени, массово теряя своих сторонников среди коммунистов, но ревниво отбрасывая любые объединительные предложения других, уже действующих, революционных движений, в том числе, коммунистической рабочей партии (РКРП).
    Что касается товарища Зюганова, лидера КПРФ, то он и изначально-то был не Кутузов и, в отличие от нашего великого полководца, оказался способен только отступать, оставляя свою «Москву» контрреволюции, не для того, чтобы, в конце концов, сохранив армию, спасти отчизну и победить врага (а в этом и состояла стратегия Кутузова), а просто отступал, с компетентным видом и с переоцененной командной бронёй. И практически без боя последовательно сдавал советскую Родину и достижения её великого народа. Думаю, что не хотел, конечно, но всё время  выжидал, заменяя стратегию партии риторикой о стратегии. Не решался, может быть… Но, что там говорить, не Кутузов! Не брался бы лучше. Стратегия – это же не тактика. Многим не по зубам.
      Я с очень большим уважением все эти годы отношусь к рядовым членам КПРФ. Они много делают для людей в наше ущербное время. Делают то, что могут. Советские люди. Многие из них и в прошлом, и сейчас, мои друзья. Но вот высокое партийное руководство КПРФ – уже сложившееся за эти годы, вполне, можно сказать, неотъемлемая, часть законодательной и даже исполнительной системы современного буржуазного общества России, слишком далёко от интересов её рабочего класса, и, на мой взгляд, слишком благополучно в сравнении с миллионами трудящихся, живущими буквально на грани нищеты и бесправия.
    В этих условиях, одного только самосохранения КПРФ, ценой, пусть и вынужденной, утраты ею былой ленинской революционности, а ведь это и стало её главным достижением за прошедшие 30 лет, согласитесь, крайне недостаточно. Быть даже «оппозиционной» партией в классово чуждой государственной буржуазной системе – и нелогично, и противоречиво, и, конечно, недостаточно. Если речь идёт о партии коммунистической.
   Оппозиционер «в системе» или «против системы»? В последнем случае партию неизбежно ждёт судьба экстремистской со всеми карательными последствиями. Но даже официально, и это согласовано с властью, считается, что КПРФ – именно  «системная оппозиция». И поэтому ей ничего не грозит. А как же многообразная, несистемная, но тоже реальная, и практически бесправная и, по существу, «экстремистская», оппозиция? Она ведь тоже существовала все эти годы. Как-то существует, но уже без права на самосохранение. В этом и состоит принципиальная разница между КПРФ и РКРП.
      Раскол коммунистического движения в нашей стране объективно в интересах буржуазии – вот это действительно и есть настоящее «зло», если иметь в виду не только справедливые упрёки в адрес руководства КПРФ. Правда о допущенном этим руководством расколе нашего общего движения в начале 90-х годов, конечно, кое-кому в ней «глаза колет». А что поделаешь! Оттого и больно, что это правда.
     Но, возможно, всё-таки, и достигнутого КПРФ в этих трудных российских условиях немало? А как же известные слова из нашего общего партийного гимна – «владеть землёй имеем право, а паразиты никогда!» Паразиты, как были на шее у народа, так и остаются. Партию коммунистов сохраняем, а решительную борьбу с классовым неравенством не ведём! Так можно незаметно и в музейное ведомство загреметь всей партией «под фанфары».
    А ведь социальная жизнь в стране и в мире всё более обостряется. «Низам» всё хуже! Расчёт на «всемогущество» власти в её «непосильной помощи» народу может оказаться и несостоятельным. Получается, что только самосохранением коммунистической партии, тем более в её почти исключительно парламентском варианте, без участия в реальной классовой борьбе, всё-таки можно и не обойтись… Или обойдёмся? А ведь как клялись раньше и как боролись коммунисты, пока были большевиками!
           Обидно и больно: в такой замечательной стране мы с вами раньше жили, а теперь теряем и теряем… Не ищите «зла» в моих злых словах. Настоящее Зло – в отсутствии стратегически важного революционного дела и не только у КПРФ. А что же есть? Есть трезвая, объективная, никого не удовлетворяющая правда. Ничего личного.
   Давит неудовлетворённость тем малым, что достигнуто нами и, особенно, тем, что было утрачено нашим талантливым народом за эти годы. Обидно.
         КПРФ в 90-е годы постепенно втянулась в буржуазный российский парламентаризм и, естественно, посвятила свою деятельность исключительно собственному почётному самосохранению. И, как выяснилось, длительному сохранению и её руководства.
    Вот уже 30 лет эта партии является частью современной буржуазной государственной системы, оппозиционная ей, в дозволенной мере, но несравнимо менее действенная, чем сами трудящиеся, казалось бы, её естественная классовая опора. В связи с этим исторически потомственная коммунистическая партия в нужный момент оказалась такой же пустой в революционном отношении, как и её руководство.
        Эта партия существует и сейчас и, конечно, что-то полезное постоянно делает и, может быть, не без успеха, но, по большому счёту, в итоге, она советскую власть так и не защитила и даже практически и не пыталась её защитить, вклад И.В. Сталина в строительство социализма и в годы Великой Отечественной войны тоже не защитила, превращению собственника страны – рабочего класса – всего лишь в чью-то частную собственность и в многомиллионное наёмное «быдло» не воспрепятствовала, и даже переименования крупнейших советских заводов-гигантов («Серп и Молот», «Большевик» и другие) просто не заметила. Как и переименования самого Ленинграда.
    Заколачиванию фанерой по праздникам ленинского мавзолея и могил других пролетарских вождей не помешала, запрещению всей советской литературы и достижений советского киноискусства не воспрепятствовала, пенсионную реформу не остановила… И всё лишь бы только не было гражданской войны… Да кто же непременно её хочет! Просто какое-то толстовское непротивление злу насилием, а ведь согласие со всем этим общественным злом означает одновременно неизбежное сохранение и укрепление антинародного буржуазного режима. В идеологии и в классовой политике, как известно, вакуума нет. Это же – ленинское высказывание.
        Сохранение эксплуататорского общества в нашей стране как-то уж слишком удачно сочетается с сохранением вросшей в это общество партии КПРФ. Поэтому, даже если дело и дойдёт до гражданской войны, а её возникновение зависит исключительно от недовольства народных масс, то такая компартия может оказаться не при чём. Она не сможет возглавить этот протест и, тем более, в случае его успеха, построить новое, социально справедливое, государство.
    В силу сложившегося коллективного политического опыта (осторожность и осторожность!) товарищ Зюганов привычную для него нерешительную позиционную тактику борьбы («Как бы чего не вышло!», по Чехову), но зато с сохранением «бойцов» партии, возможно, не без основания, предпочитает стратегической революционности, тем более при явном доминировании и присмотре «Единой России». Революционность наказуема и, к тому же, чревата возможными потерями! И это осторожное, бескровное, предпочтение постепенно вошло в привычку и теперь уже, повидимому, навсегда. Зато партия сама по себе жива-живёхонька до сих пор. А её дело?! Сегодняшнее положение дошло даже до определённого нежелательного раскола в её руководящем звене.
    Но ведь КПРФ в нынешнем российском парламенте это же не революционная большевистская фракция социал-демократов в царской Думе начала века, неоднократно ссылавшаяся на каторгу в Сибирь. Тогда не только другое время было, но и совсем другие люди. Истина конкретна (по Ленину), поэтому такое сопоставление неправомерно. Тогда в той фракции были даже враги, но случайных людей среди большевиков-ленинцев не было. А в КПРФ?
    Упомянув о М.И.Кутузове, я лишь прикоснулся к важности стратегии и в военной деятельности, не приводя специально каких-либо примеров такого рода.
    Применительно к нашему анализу о том, что можно, а чего нельзя, следует сделать общий вывод. Всю жизнь прожить одной только, но бесцельной, тактикой, невозможно. В лучшем случае, можно протоптаться. И, даже, если цель хотя бы провозглашена. Да, и правильная цель – это, само по себе, ещё не стратегия, как некоторые торопливые и незрелые деятели полагают. Стратегия – это осмысленное, тактически обеспеченное достижение цели.
    Поэтому, если тактические ошибки в медицинской, политической, военной, дипломатической и в других областях человеческой деятельности, а именно, в оценке возможностей тех или иных целей и ситуаций, всего лишь не желательны, то в стратегии (оценке самого, необходимого, а иногда, и неотложного, действия) они всегда очень существенны, а иногда даже судьбоносны.
    А как считаете Вы?
      Учитывая сложность изложения приведенных соображений, не провести ли обобщение сказанного выше в стиле народного философского эквивалента – общеизвестных пословиц и своеобразного итогового «шапочного» разбора?
     Первая ситуация, когда можно, но не нужно (возможность не стала необходимостью). В народе сказали бы: «Не по Сеньке шапка», или «Демьянова уха», или ещё короче – «Перебор». Но прожить можно.
     Вторая ситуация, когда нужно, но невозможно (необходимость есть, а возможности нет). В народе бы откликнулись той же пословицей, но с другим смыслом: «Сенька без шапки», или даже: «Шапка без Сеньки», «недобор». Здесь дело всегда серьёзно.