Где-то посредине лета

По длинной пологой лестнице Катя спустилась к самому берегу. Узкая полоса ракушечника окаймляла побережье, остальное заросло кустарником, травой и деревьями. Ракушечник, как и тридцать лет назад, был крупным и ноздреватым, но берег изменился до неузнаваемости. Все было другим, кроме моря.
_____________________________________

Они приехали утренней электричкой и, пройдя по асфальтированной аллее небольшого парка, долго спускались к воде по неудобной и шаткой лестнице. Берег встретил их широкой каменистой лентой, доходившей до самого обрыва, с торчащими корнями растущих на нем деревьев. Песка не было вовсе. Оказалось, переодеться негде, на берегу  - ни деревца, ни кустика, и ребята просто отвернулись, пока девушки надевали купальники.

Катя с Валей сразу пошли к воде. Азовское море больше походило на большое озеро, у которого не видно берегов. Дно у берега оказалось илисто-вязким, и девушки зашли уже далеко, а вода едва доходила до пояса. Вскоре на надувном матрасе к ним подгреб Жорка и, оставив его девчонкам, сам  поплыл дальше. Валя тотчас устремилась следом. А Катя, улегшись на матрасе, наблюдала за ними, лениво качаясь на волнах.
 
Несколько дней назад на дне рождения их общего друга Кости Жорка познакомил своих друзей с Валей. Она сидела на Костином диванчике и смотрела на всех снизу вверх серьезными светло-карими глазами. Ни тени косметики на матовой коже, с редкой россыпью рыжеватых веснушек на носу, придававших ее лицу некоторую подростковость. Чуть полноватые губы завершали образ хорошей деревенской девушки. Друзья, перешептываясь между собой, называли Валю невестой.

Она, в самом деле, считала себя Жоркиной невестой. Познакомившись абитуриентами в новом, только что открывшемся, Красноярском институте культуры, куда оба одновременно поступили, они все свободное время проводили вместе.  В сентябре, когда всех первокурсников отправили в колхоз на уборку картошки, Валя уже не отходила от Жорки, стараясь облегчить его быт. Она просила начальство взять их с Жоркой в одну бригаду, бралась стирать его вещи, выпрашивала для него на кухне оставшиеся от ужина хлеб и котлеты и покупала ему в деревне парное молоко. В благодарность Жорка пел для Вали песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на гитаре. Певческого голоса у него не было, но пел он так душевно, глядя в красивые Валины глаза, что она, влюбившись, совсем потеряла голову.  Забыв обо всем, они ходили в обнимку, целовались у всех на виду, иногда пропадая куда-то и появляясь потом торжественно притихшие.

В новеньком общежитии, куда их поселили, комнаты давали на двух человек. Так случилось, что у Жоркиного приятеля, делившего с ним помещение, завязался роман с Валиной подругой, и они поменялись местами – Валя переехала к Жорке. Почувствовав себя почти женой, она взяла на себя их общий быт и, не забывая об учебе, просиживала долгие часы в библиотеке за написанием рефератов для себя и Жорки.  Успешно справившись с сессией первого курса, они поехали знакомиться с Валиными родителями.

Родители Вали - простые сельские труженики, имея за плечами лишь школу-семилетку, очень радовались тому, что дочка не только поступила в институт, но и жениха себе городского сразу нашла. Только спать их, по старинке - до венца - отправляли в разные комнаты. А жених больше говорил об учебе, чем о предстоящей свадьбе. Однако прожили они месяц в деревне, как будущие родственники. Жорка вместе с отцом Вали ставил покосившийся забор, полол огород, ловил рыбу в местной речке, белил с Валиной матерью летнюю кухню и собирал ягоды для варенья. Односельчане видели будущего зятя за работой и не сомневались в скорой свадьбе.

Вернулись Жорка с Валей к началу второго курса загорелые, окрепшие и вполне счастливые. Только вот с комнатой, как раньше, не получилось. Жоркин приятель и Валина подружка разругались и расстались. Пришлось Вале возвращаться в комнату к подруге. С этим переездом что-то неуловимо изменилось в отношениях Жорки и Вали. Он все больше времени проводил в творческих постановках, объясняя ей, что это его будущая профессия – режиссер массовых мероприятий, и ему необходимо в ней практиковаться. Хотя в минуты свиданий он, как и раньше, был ласков и нежен. А Валя по-прежнему старалась его опекать.

Перед окончанием учебного года она, краснея, сообщила Жорке о том, что беременна. От нее не ускользнуло недовольное выражение, на мгновение мелькнувшее в его лице.
- Ты не рад? – удивилась Валя. – Это же наш ребеночек! Я о нем так мечтала!
- Рад, конечно, - ответил Жорка, справившись с волнением. – Но не рановато ли? Ведь мы только второй курс оканчиваем. Как же мы будем растить малыша? Где? И когда?
- Жорик, милый, давай родим этого ребенка! – заглядывая ему в глаза, просила Валя.
- Валюша, - усадив девушку на кровать, он обнял ее за плечи, - послушай меня внимательно. Да, мы оба хотим иметь детей. Но сейчас для этого совсем не время. Нам осталось два года. Мы отучимся еще год, а потом, уже на четвертом курсе, ты забеременеешь. Тебе в положении и диплом защитить будет легче. Кто же станет нервировать будущую мать! -  подмигнул Жорка. - А сейчас у нас нет совершенно никакой возможности учиться и одновременно заботиться о младенце. Ты же знаешь, у меня здесь даже нет собственного жилья.
- Что же делать? – растерянно спросила Валя. – Как быть? Может быть, все-таки оставим ребеночка? – взмолилась она.
- Никаких «может быть», - как можно тверже, возразил Жорка. – Не сейчас.
- Но он уже есть! Я не хочу делать аборт! Я боюсь, у меня потом не будет детей! Знаешь, сколько  таких случаев! – плакала Валя.
- Я что-нибудь придумаю, - пообещал он.
Через две недели Жорка принес отвар из трав и, стараясь избегать неприятных слов о ребенке, объяснил Вале, что этот отвар вызовет срыв нежелательной беременности. Валя скривилась и заплакала, она не считала свою беременность нежелательной. Жорка, поняв свой промах и, терпеливо уговаривая девушку, подолгу ее целовал.

Отвар подействовал, и у Вали случился выкидыш. Навестивший ее в больнице Жорка, был поражен бледностью ее лица, на котором коричневыми точками проступили веснушки. Целуя Валины руки, он умолял простить его, обещая, что у них обязательно еще будут дети: два сына и дочка.

Едва они сдали сессию за второй курс, Жорке неожиданно пришла телеграмма от матери, которая выйдя второй раз замуж, поменяла сибирскую квартиру на теплый южный город, куда уехала вместе с супругом, оставив Жорку жить в общежитии. В телеграмме она просила его срочно приехать, помочь с похоронами мужа, сердце которого не выдержало резкой смены климата.
Валя рвалась ехать с Жоркой, но он отговорил ее, объяснив, что знакомиться с будущей свекровью следует в более подходящее время, а самой Вале необходимо ехать домой и набираться сил для дальнейшей учебы.
 
Однако вернувшись к началу третьего курса, Жорка скоро заскучал, и, не окончив первого семестра, засобирался обратно. Вале он рассказал, что хочет вернуться к матери, чтобы помочь ей справиться с горем и закончить начатый покойным мужем ремонт.  Он узнавал – там тоже есть институт культуры, и  он сможет продолжить обучение. У матери он будет жить в нормальных условиях, а не терпеть неудобства общежития. Жорка клятвенно заверил встревоженную Валю, что вызовет ее к себе, как только она получит диплом.
 
На перроне было холодно, и, прощаясь с Валей, Жорка мечтал поскорей оказаться в теплом вагоне, но она беспрерывно плакала, несмотря на его уверения в вечной любви, и приходилось, успокаивая, утирать ее слезы и целовать ее лицо. Наконец  оказавшись в вагоне, Жорка испытал что-то вроде облегчения. Впереди его ждала другая жизнь.

На новом месте Жорка не стал продолжать учебу, а устроился на работу вахтовым методом и быстро обзавелся друзьями, среди которых было немало подруг. И хотя его трудно было причислить к красавчикам, девушкам он определенно нравился. А он, после недолгих отношений, легко расставался с ними, без сожаления нанося им сердечные раны, как бы невзначай вспомнив о невесте. Лишь с Катей, с которой он познакомился у друга Кости, у него сложились особо доверительные отношения, которые, как им самим казалось, были выше банальных любовных.

Однажды, подшофе, Жорка рассказал Кате свою любовную историю, представив ее так, будто Валя сама его бросила. Катя, в свою очередь, поведала о своей безответной любви к Косте, который, хоть и хорошо, но ровно к ней относится, не выделяя ее среди других. С этого дня, встречаясь, они подолгу разговаривали, чувствуя связывающую их  тонкую ниточку взаимопонимания, и многозначительно переглядывались, слушая слова песни: «Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами…»

Мать только качала головой, наблюдая за похождениями сына. И хотя в душе ей льстило, что ее Жорка имеет успех у женского пола, она переживала, что за легкостью, с какой он  меняет девушек, ему вообще не захочется жениться. Поэтому стала осторожно, но настойчиво намекать ему на оставленную в Сибири невесту. 
- Валя – серьезная девушка, не то, что твои вертихвостки, - увещевала Жорку мать. - Тем более, у нее уже есть диплом, и как молодой специалист она может устроиться здесь на работу. А я хочу внука и готова с ним нянчиться.
Поддавшись материнским уговорам, Жорка написал Вале письмо с приглашением в гости. Истомившаяся ожиданием Валя, взяла на работе отпуск и примчалась немедленно.

Жорка познакомил ее со своими друзьями. И с Катей тоже. Но, вместо того, чтобы наслаждаться обществом любимой девушки, он всюду звал с собой Катю. К морю они приехали, прихватив еще и Костю – для пары Кате.

Провожая глазами слаженно плывущих к берегу Жорку с Валей, Катя заметила, что девушка во всем подстраивается под него: стоит рядом, как он, идет в ногу с ним, старается подражать его манерам. Заметила, как старательно готовилась Валя к этой решающей для нее поездке в далекий большой город. Белоснежный льняной сарафанчик, бельишко, купальник, босоножки  – всё было новым, тщательно подобранным и подогнанным, чтобы подчеркнуть ладность фигуры и не выглядеть провинциалкой. Она даже постриглась по-модному – «под мальчика».

- Ка-ать! – растягивая гласную, позвала ее Валя. - Плыви к нам!
«Можно вывезти девушку из деревни, а вот деревню из нее…» - усмехнулась Катя, неохотно возвращаясь к берегу. Валя, деловито раскладывая бутерброды, метнула на нее снисходительный взгляд. Катину фигуру и внешность она оценила сразу, решив для себя, что та ей не соперница и с первых минут знакомства  предостерегающим взглядом обозначила свои права на Жорку.

Солнце начинало припекать, и Жорка с  Валей улеглись загорать рядышком на одной подстилке. Катя нашла на берегу белую глину и, сев на камень у воды, стала лепить женскую фигуру. Она так увлеклась, что не заметила подсевшего к ней Жорку.
- Ну, как? - спросил он, отламывая себе кусок глины.
- Что - как? – насмешливо взглянула на него Катя.
- Сама знаешь, – Жорка мял в руках глину.
- Хорошая деревенская девушка. Только зачем ты меня с собой всюду таскаешь? За алычой - вместе, в театр – вместе. Сегодня еще и Костю взял. Неужели не хочется уединиться с невестой после столь долгой разлуки?
- Не ерничай, - попросил он. - Понимаешь, мне с ней трудно.
- Вот те, раз! Ты же сам ее сюда вызвал, - удивилась Катя.
- Сам, сам, - сокрушенно подтвердил Жорка. – Ну, не могу я с ней! Напрягаюсь!

Костя с Валей потащили к воде надувной матрас, но войдя в воду, Костя остановился: - Всё! Купаться больше нельзя! – крикнул он.
Вода покрылась зеленой ряской, быстро приближавшейся к берегу. А полуденное солнце палило нещадно. Валя огорченно пыталась очистить от едкой зелени свой голубой купальник.
- Надо уходить, - сказал Костя, выпуская воздух из матраса. – Я этого солнца не выдержу.

Они собрались и пошли назад, на станцию. Катя, оглянувшись на оставленную глиняную фигурку, незаметно помахала ей рукой. Электричку пришлось ждать четыре часа, и все очень устали.  Жорка куда-то уходил, приходил, словно не мог сидеть на одном месте. Катя заметила мелькнувшую тревогу в глазах Вали и усмехнулась с легким злорадством. Она догадывалась, что бедную сибирскую девушку ждет романтическое путешествие обратно – в родительский дом в маленьком поселке.
- Что с Жоркой? - тихо спросил Костя, приобняв Катю за плечи  и наклонившись к самому ее лицу.
 - Страдает, - ответила она, замирая и отмечая ласковость прикосновения теплых Костиных рук.
- Из-за невесты?
 - От невесты, - поправила Катя и, встретив недоуменный  взгляд Костиных серых глаз, пожала плечами.

Поздним вечером, услыхав три звонка – их условный знак, Катя открыла дверь и попала прямо в Жоркины объятия. Он горячо зашептал ей в ухо, что провожая Валю на вокзал, в автобусе он купил счастливый билет, а потом проехала машина со счастливым номером, а, значит, будет счастливая встреча!
- Ну, куда ж ты от меня… - засмеялась Катя.
Они расстались под утро, обессиленные от поцелуев и неожиданной для них обоих близости.  Возвращаясь домой, Жорка был удивлен и обескуражен, что стал у Кати первым мужчиной. А Катя чувствовала себя прескверно от предательства своей любви к Косте.
__________________________________

Здесь уже ничего не напоминало о том жарком летнем дне тридцатилетней давности. Будто и не было ничего. Да и что было на этом берегу? Всего лишь разбилась вдребезги мечта одной провинциальной девушки. Ей вернуться, несолоно хлебавши, в родной поселок, где за спиной станут судачить о несостоявшемся замужестве, было нелегко.  Но кто тогда думал об этом? А если бы и думал, разве могло это что-нибудь изменить в Валиной судьбе? Жорка после ночи, проведенной с Катей, внезапно уехал на Север, никому ничего не сказав. Там и остался.

Катя бросила прощальный взгляд на неузнанный берег и стала подниматься по лестнице, которая теперь была из бетона. 
- Веселей, Катя! – стоя наверху, позвал ее муж. - Электричка на подходе! Мы можем опоздать!
 - Успеем, Костя. Я уже иду.


Июль 2021