Астафьев. Ефремов. Третьяков. Моисеев. Мемори

За полвека работы в журналистике судьба подарила мне  знакомства с уникальными людьми, приезжавшими в Красноярск, – выдающимися деятелями культуры, искусства, литературы. В этих заметках попробую открыть «файлы» моей памяти.
 
Виктор Астафьев
Впервые я увидел Виктора Петровича в 1969 году  в доме моих знакомых.
В те годы Виктор Астафьев еще жил с семьей в Вологде (с 1979 года постоянно в Красноярске) и приехал в свою родную деревню Овсянку, что стоит на берегу Енисея неподалеку от краевого центра.
С первой же минуты он овладевал вниманием присутствующих. Каждое слово, произнесенное им,  было воистину золотым. Редко встречались мне такие люди – Виктор Петрович знал на память сотни, тысячи стихов русских поэтов. Тонко понимал и чувствовал японскую поэзию. Эрудиция колоссальная была у этого гениального человека, перенесшего годы сиротства, войну, ранения. В конце 60-х В.П. Астафьев уже заворожил читающую публику своей  поэтичной прозой (сборник «Последний поклон»).
…Как-то, уже в 70-е годы, сидели мы в одной дружеской компании. Пили чай. По телевидению показывали церемонию вручения Л.И. Брежневу очередного ордена.
– Долго это будет продолжаться? – задал кто-то из присутствующих риторический по тем временам вопрос. Виктор Петрович секунду подумал и ответил:
– Пока мы с вами будем такое позволять…
Он всегда, в любой аудитории, руководителям малых и высоких рангов, президентам, премьер-министрам (Горбачеву, Ельцину и т.д.), которые приезжали  в Красноярск и навещали его, говорил только правду. В глаза. Самую горькую. При этом в общении с простыми людьми был очень деликатным человеком. Меня, например, молодого корреспондента, за несколько минут отучил разговаривать  по телефону с сотрудницами междугородней телефонной станции, используя «металлические» интонации.
– Поздоровайся с ними. Вежливо, по-доброму, как это делает Лев Ошанин. Он так говорит:  «Девушки, здравствуйте, поэт Ошанин беспокоит. Не могли бы вы меня соединить сейчас с городом (к примеру) Новосибирском? Да... Срочно. Спасибо, милые, счастья вам».  Так, как ты, нельзя. Ты им не начальник, а они – люди. 
Да… Урок на всю жизнь: спрячь в карман мелочные амбиции и чванство –  в ответ получишь отзывчивость.
Олег Ефремов
Уникально правдивый актер театра и кино. Любимый миллионами зрителей. Режиссер, который  в 1970-е годы вывел старый МХАТ из глубокого творческого кризиса.
В 80–90-е годы  он  приезжал в Красноярск три  раза, и каждая встреча с ним была моим личным праздником. Негромкий, раздумчивый, с проникновенно добрыми глазами – худой, как Дон Кихот, Олег Николаевич остался в моей памяти «человеком-магнитом». Уходить с его репетиций, заканчивать беседы о театре не хотелось… Рядом с Олегом Николаевичем было так хорошо, что невольно думалось: вот бы всегда подобное продолжалось. Природа русского ансамблевого реалистического театра (когда он говорил о ней) обретала в его устах многомерность, она ощущалась  мною не как абстрактное понятие, а скорее, как часть меня самого. Так же чувствовали себя и люди, которые были рядом и слушали актера с прилежностью учеников, внимающих  любимому учителю.
В один из приездов МХАТа в Красноярск, в 1994 году,  москвичи показали премьерный спектакль по пьесе двух современных драматургов – на политическую злобу дня. Пьеса была настолько фальшивой, что играть ее знаменитые мхатовские артисты стеснялись. Написал в свою «Вечерку» рецензию на тему полного неприятия подобной драматургии. Номер вышел в свет. Думал – все! Моим сердечным отношениям с Олегом Николаевичем пришел конец.
Вечером в Доме актера он сам подошел ко мне.
– Витя, неужели ты не понял? Там же звучит тема единения людей…
– Но почему же в пьесе  столько неправды? Разве может, например,  простой заводской библиотекарь построить себе четырехэтажную дачу и поселить в ней всех своих любимых женщин? Где деньги на это возьмет?   
В ответ – молчание… 
Минут через десять Олег Николаевич протягивает мне свою книгу «Все непросто». С дарственной надписью: «Виктору – с настоящей дружбой». Книга эта стоит у меня на полке и напоминает счастливые дни общения с великим театральным деятелем и душевным человеком. На обложке – лицо Олега Ефремова. Взгляд, полный грусти. Без слез брать в руки эту книгу не могу. Боль утраты уже одиннадцатый год меня не оставляет.
Виктор Третьяков
Сегодня никто из современных скрипачей не играет так, как мой земляк (родился в Красноярске) и ровесник Виктор Викторович Третьяков – народный артист СССР, лауреат многочисленных международных конкурсов и премий, ныне  – профессор Высшей музыкальный школы в Кельне (Германия). Звук у него божественный. Красоту звучания его скрипки описать словами невозможно. Каждая музыкальная фраза  – голос чуткого, любящего сердца,  голос грусти и радости, счастья и тревоги. Спокойно слушать нельзя…
В жизни Виктор Викторович запредельно скромен. Малоразговорчив. Одна солнечная улыбка его может стать ответом на многие вопросы, которые задают ему люди. Записывать с ним интервью для радио – мучение. Долго думает, прежде чем ответить. Однажды  я спросил (не самый умный вопрос в моей жизни), что главное для него в исполнительстве?
– Как из куска деревяшки с железными струнами душу живую вынуть?
Да… проблема. Но только не для Виктора Викторовича. Его скрипка и смычок делают это с присущей гению легкостью и блеском.
Игорь Моисеев
Да, тот самый Игорь Александрович Моисеев, создатель и бессменный руководитель Государственного академического ансамбля народного танца, который сейчас носит его имя. Многократный лауреат государственных премий, народный артист СССР, проживший на свете 101 год. В 80-х годах ансамбль приехал на гастроли в Красноярск. Артистам подали в аэропорту комфортабельный автобус. Игорю Александровичу – персональную машину. Ехать в ней он отказался: «Я всегда со своими ребятами». Хотели поселить в самой престижной гостинице, в номере люкс. «Нет, буду жить рядом со своими». Поехал в менее престижную гостиницу. Каждый концерт он был  за кулисами. Шутил с артистами. Играл с ними в нарды. Выслушивал исповеди  – как отец родной.
Интересная деталь для советского времени: в партию так и не вступил. Хотя его знали и уважали многие руководители страны:  «… Однажды, когда я пришел на квартиру к Луначарскому обедать…» (!)     Почему И.А. Моисеев так и не стал партийцем? Говорил: «В Бога верю, а вы меня на своих собраниях прорабатывать будете – не хочу».
Отказ вступить в партию не сказался отрицательно на жизни и творчестве Игоря Александровича.  Моисеевский ансамбль прославил советское искусство на  всех континентах. А сколько валюты  стране принес – сосчитать невозможно.
… Каждый день, пока коллектив выступал в Красноярске, я бегал на репетиции к Игорю Александровичу. Встречал он меня приветливо. Просил сидеть рядом с ним. Сидел. Записывал на магнитофон его остроумные, точные замечания артистам. Однажды танцовщик никак не мог выполнить задачу, которую ставил ему хореограф.  И тут случилось чудо.  Почти восьмидесятилетний Игорь Александрович лихо вскочил с кресла, одним прыжком преодолел лестницу на сцену, «выпорхнул» на площадку и… с молодым задором протанцевал весь эпизод. При этом не сказал исполнителю (как бывает с некоторыми постановщиками) ни одного обидного слова.
Скромность и простота в общении, такт, эрудиция – чудеснейший человек, встречи с которым тоже стали памятным фактом моей долгой журналистской биографии