Прости меня...

Старик вышел из такси и направился к светлому кирпичному зданию, единственному на этой небольшой площади. Шел он неровным и нетвёрдым шагом, так ходят больные слабые люди. Старик и был слаб. Только вчера он вышел из больницы, и сразу же попросил детей отвезти его к жене. Дети не соглашались, отговариваясь тем, что он ещё не совсем здоров. На другой день старик вышел на улицу, купил букет бледно-розовых лилий и взял такси.
Он не знал адреса, а непривычное, никогда не произносимое им слово, жгло язык:
- В колумбарий.
Старик не знал, как выглядит колумбарий. Когда-то он видел что-то похожее в фильмах. В кино колумбарии походили на обычные кладбища, только вместо могил стояли ряды толстых стен, в которых были замурованы урны с прахом. Старик подумал, что, возможно, там будет скамья - кажется, в кино они были, - и тогда можно будет посидеть подольше. А если и нет, он привезет складной стул, у него есть такой, он совсем лёгкий! Ему нужно было столько сказать жене!.. Завтра он сможет приехать снова, и совсем не надо беспокоить детей! Опять же - лилии. Старик знал, что эти цветы недолговечны, но жена так любила их, что он не решился выбрать другие. Потом он уберет увядшие, и привезет свежие.

Когда такси остановилось на небольшой безлюдной площади перед светлым кирпичным зданием, старик недоуменно оглянулся: где же здесь расположиться кладбищу?
- Спросите там, в справочной. - пожал плечами таксист, указывая на самую обычную дверь в торце. К этой двери и направился старик.
Он вошел и оказался в самом обычном офисе. За стеклянной перегородкой сидела красивая молодая женщина. Она походила на работницу банка, и старик снова неуверенно огляделся: туда ли он попал?

- Вы, наверное, навестить? - спросила красивая женщина, заметив цветы в руках старика.
- Да! - кивнул старик, немного ободрившись.
- Какой у вас сектор? - спросила женщина.
- У меня? - старик растерянно посмотрел на нее.
- Ну, да. В каком секторе ваша ячейка?
- Что? Простите, я плохо слышу... - голос старика предательски, по-старчески задрожал.
- Мне нужно знать, какой сектор вам открыть. - терпеливо пояснила красивая женщина, но старик все-равно не понял.
- Хорошо, - успокаивающе кивнула красивая женщина. - Назовите имя и фамилию.
- Мои?
- Нет-нет, того, к кому вы приехали. Кто у вас здесь?
- Жена...
- Ее имя. - улыбнулась красивая женщина. - Как зовут вашу жену?
Старик назвал фамилию и имя жены. Он мельком отметил про себя, что эта женщина - очень деликатная. Она спросила, как зовут его жену, а не как ее звали...
Красивая женщина что-то проверила на компьютере:
- Сектор 7А. Как войдете, второй ряд и направо. Вторая ячейка сверху. А лесенку мы вам подадим.
Старик не двинулся с места. Он не понял ничего из сказанного, и даже не был уверен, к нему ли относился этот набор слов. Сектор, ряд, ячейка, лестница... Может быть, женщина говорила с кем-то по телефону? Но нет, она смотрела на него. Внимательно и с сочувствием.
- Вы здесь первый раз? - спросила она.
Старик молча кивнул.
- А вы... вы один приехали?.. Я имею в виду, с вами все будет в порядке?
Старик испугался, что его не захотят впустить, и нарочито небрежно ответил:
- Да... Все в порядке. Скоро сын подъедет за мной.
- Хорошо, - сказала красивая женщина, и обратилась к кому-то за перегородкой, - Проводи, пожалуйста, в седьмой сектор.
Из-за перегородки вышел молодой человек, который, почему-то, сразу не понравился старику. Он предпочел бы, чтобы его проводила эта деликатная вежливая женщина, но спорить, конечно, не стал.
Молодой человек кивнул старику, приглашая следовать за ним, и повел, почему-то, вниз по шикорому пандусу. Шел он быстро, и старик едва поспевал за ним, недоумевая и как-то испуганно озираясь.
- Пять минут вам хватит? - спросил молодой человек, - Или десять?
- Что, простите?..
- Вам пять минут хватит на визит? Мне закрыть надо будет.
Старик снова ничего не понял, а потому решил не отвечать.

Наконец, они подошли к толстой кованой решетке, молодой человек отпер замок и пропустил старика вперед.
На секунду у старика закружилась голова от количества ярких букетов и венков, развешанных, как ему показалось, по стенам. Присмотревшись, он понял, что в каждую стену вделана табличка с именем. За этими табличками, догадался старик, и стояли урны с прахом покойных. Словно бы в этом подвале за тяжелой решеткой высились многоэтажные дома.
- Там седьмой сектор. - кивнул молодой человек, - Направо.
- Где? - переспросил старик глухим, не своим голосом.
Молодой человек окинул его недоверчивым взглядом: в своем ли уме этот дедок?
- Да вон же номер!.. Ладно, идемте.
Он провел старика во второй ряд:
- Вот тут. Запомнили?
- Запомнил. - кивнул старик, хотя эти пять метров показались ему длинными извилистыми коридорами. От обилия ярких цветов рябило в глазах, а стерильная чистота наводила мысли о больнице.
- Хорошо. Ваша ячейка - вон она, в верхнем ряду. Лестницу я подам. Вы залезть-то сможете? - с сомнением спросил молодой человек, - Может, в другой раз с кем-то из родственников придете?
- Я не инвалид, я в состоянии подняться по лестнице. - резко ответил старик. Он и сам удивился своей резкости, но им владел все тот же страх, что вот этот развязный юнец может вдруг его выгнать.
Молодой человек подкатил невысокую лесенку.
- Ну, давайте тут, а я пока подожду. - он отошел к дверям, и лениво прислонился к стене.
Старик поднялся на пару ступеней и увидел, наконец, табличку с именем жены. Он несколько секунд смотрел на нее, потом осторожно дотронулся кончиками пальцев. "А можно здесь что-то трогать?" - пронеслось у него в голове.
Не так, не так всё было, как он себе представлял, не так он всё видел в старых фильмах!..
Слева и справа высились чьи-то пышные пластиковые букеты, лестница на колесиках казалась неустойчивой и шаткой, присутствие молодого человека в дверях не давало сосредоточиться. Пять минут неумолимо истекали, а старик всё ещё не мог прийти в себя.
"Та женщина непременно бы вышла, а не стояла бы здесь, как надсмотрщик!" - подумал он.
Старик поймал себя на мысли о том, что совершенно забыл, что хотел сказать жене, а ведь было столько всего!.. В такси он боялся, что начнет плакать и не сможет остановиться, а сейчас чувствовал себя окаменевшим, оглушенным и ослепленным.
Он снова дотронулся до таблички с именем жены:
- Вот... дети так решили, видишь... - сказал он, и замолчал.

Старик не знал, сколько времени он так стоял, молча. Он вспоминал последние дни жены. В больнице она все повторяла:
- Ты уж послушай детей. Как они скажут, так и сделай. Им жить, им виднее, как правильнее. Нам с тобой что? Нам уже все-равно. Пусть они...
А потом он и сам очнулся в больничной палате, там и узнал, что прах жены дети захоронили в колумбарии.
- Там чисто, - говорила дочь, поглаживая его по руке, - присмотрено. Можно не ездить каждые полгода прибираться.
- Прибираться? - переспросил старик.
- Ну да! - не поняла дочь, решив, что старик ее не расслышал. - Заплатишь за пять лет вперед, и все.
- А потом? - спросил старик.
- А потом еще за пять лет заплатишь.
"А если не заплатишь?" - хотел спросить старик, но испугался.
Сейчас он вдруг вспомнил всё это, стоя на покачивающейся лестнице на колесиках и поглаживая выгравированные на мраморной плите буквы.
- Нам с тобой что? - повторил он слова жены. - Нам уже всё-равно.
- Всё, что ли? - услышал он снизу голос молодого человека.
- Всё. - ответил старик. Он положил цветы на полочку перед табличкой и стал медленно спускаться.

- Вы это... - снова заговорил молодой человек, - цветы у вас живые? Вы положите их лучше тут, внизу. А то они там завянут, лезть за ними придется... Принесите потом пластиковые, тем ничего не делается.
Старик снова поднялся на одну ступеньку, взял свой букет, вдруг прижался лбом к холодной мраморной табличке и прошептал почти беззвучно, чтобы не услышал его этот неприятный молодой человек внизу:
- Прости меня...

Затем спустился, оставил цветы на полу и не оглядываясь, вышел.